Скачек, еще один скачек и разрывая непостижимое единство веществ, преодолевая разноцветье космического мира, небольшой проворный корабль еще раз погрузился в кольцо гигантской планеты. Павел торжествовал.
Корабль двигался неимоверно быстро, его маневренность была непостижима и все же, это было всего лишь баловство, а не настоящий полет.
- Нас могут видеть на Земле? - спросил Павел.
- Нет, любой наш объект невидим для голубой планеты. Это необходимо, иначе как можно работать под носом у уже довольно развитой цивилизации.
- А как же НЛО, про которое у нас снято так много фильмов, документальных фильмов?
- В основном профанация, хотя были случаи, когда некоторым бедолагам везло, и они ловили в объектив какой-нибудь наш объект. Чаще всего это была случайность.
- Летим к Нептуну!
Невидимая для вооруженного глаза с родной планеты Павла точка взвилась вверх, вынырнула из сатурнова кольца и в мгновение перенесла свое незримое сердце к другой огромной планете.
- Как здорово знать, что топливо бесконечно, вернее его нет. То есть, оно черпается из всего вокруг. Неужели и наша наука скоро сделает такой прорыв!?
- Сделает, не сомневайся, - нежно улыбнулся Эвил, добродушно собрав кончики бровей над переносицей. - Все ведь зависит от людей. Но только прежде чем это произойдет должна измениться вся система Земли. Необходимо, чтобы корпоративная экономика перешла под контроль тех, кто создает в ней прибыль. Нужно изменить всю политическую и общественную систему.
Нептун был великолепен. Павел то приближался к нему, скользя почти по его поверхности, в структуре которой некогда было разбираться, то резко отрывался от нее, в мгновение оказываясь на орбите и кружась вокруг спутников этого таинственного шара.
- Жаль что это не водная планета, - пожаловался «первый пилот», что мастерски, силой одной только мысли направлял свою неопределенного цвета птицу к новым объектам Солнечной системы. - Ведь как здорово можно было бы нырнуть в нее, словно в океанскую бездну…
- Это конечно можно сделать и с не водной планетой, - заметил Эвил.
- Такое я уже пробовал, это не интересно. В воду нырять куда приятней! От нее хоть брызги разлетаются, а тут, какие брызги?
***
Эвил нагнулся в кресле, его спокойный взгляд был устремлен в прозрачную стену, за которой открывался длинный сад белых деревьев. Он внимательно следил за легкостью, с которой белые листья медленно рассыпаются под ногами приближающегося человека.
- Ее зовут Тач, - сообщил он Павлу. - Она уже знакома с тобой, просто ты не помнишь. Ты тогда еще вполне мог считать себя умершим.
Девушка приблизилась к ним и в знак приветствия подняла руку с открытой ладонью. Павел последовал ее примеру. Она медленно опустилось в возникшее в пространстве кресло.
- Я Тач, - мягко сказала она.
Павел улыбнулся в ответ.
На вид ей было лет двадцать пять. Но Павел знал, насколько ошибочными бывают подобные оценки, ведь Тач могло быть и все двести лет. У нее были короткие приятно уложенные светлые волосы, темные глаза и фигура, от изящества которой бросало в легкую дрожь. Она была красива, но это была обычная внешность для этого мира.
- У тебя было много впечатлений за время прибивания на Земле? - спросила Тач так, словно он был ее коллега и давнишний знакомый.
Павел, наконец, окончательно понял, что он здесь свой. Он отвык от этого чувства. Ему было приятно ощутить его вновь.
- Да, - с глубокой ясностью и радостным чувством в голосе ответил он, - с большим удовольствием.
- Расскажешь что-нибудь?
Она улыбнулась, а Эвил, подав Павлу стакан с прохладным напитком, предложил начинать, так как ему тоже было интересно. И Павел подробно, акцентируя внимание на своих ощущениях и переживаниях начал повествование. Но очень скоро он отошел от выбранной им линии и стал просто развлекать своих собеседников забавными историями из своей земной практики.
- А ведь я изобрел Интернет, - начал он одну из них.
- Это как? - шутливо, но искренне, удивились Эвил и Тач.
- Да очень просто. Мы сделали сайт, специально для регионального комитета партии, где я работал, и когда пожилая бухгалтер заполняла бумаги на выдачу средств, то есть денег, - уточнил он, - она записала: "Выдано 2000 рублей Павлу Калугину за создание Интернета". Это была пожилая женщина, - сообщил он, словно извиняясь.
- Ну, изобретатель! Так это ты во всем виноват?
- Я тут не при чем, - шутливо заерзал Калугин, делая такое выражение лица, как будто он вообще не понимает о чем идет речь.
Все компания расхохоталась, любуясь мастерством мимики этого землянина.
- Я первый раз вижу такого забавного человека, - призналась девушка. - Павел ты просто чудо.
- Тач ты физик, разъясни Павлу, как работает телепортация и разные новые усовершенствования. Просто чтобы он не чувствовал себя отставшим от прогресса, - предложил Эвил.
- Пожалуйста, - попросил Павел, - а то Эвил делает из этого какую-то военную тайну.
- Хм, - весело начала она, - да тут нечего и рассказывать. Все до наивного просто. Как только человек попадает в круг управления перемещением, он может, пользуясь простейшими компьютерными технологиями выбрать место своего перемещения на станции. Затем мысленно или иначе он дает команду и переносится в нужное место. Технология перемещения следующая: тело атакуется зарядами определенных частиц и, временно изменяя свою физическую структуру, переносится благодаря собственным импульсам по выбранной траектории, возвращаясь в свое естественно состояние в нужном месте. Довольно просто?
- Ничего себе просто, - усмехнулся Павел.
- Да нет ту ничего сложного, - улыбнулся Эвил. - Вся станция оборудована пунктами приема и отправки телепортируемых.
- Действительно просто, - заметила Тач. - Кстати, я знаю, что ты всегда пользуешься дверями. Это теперь тоже не обязательно. Вполне можно проходить сквозь стены. Материя просто расступится перед тобой.
- Или сквозь пол, - заметил Эвил, подмигивая Павлу. - Если конечно не боишься захлебнуться, падая в какое-нибудь болото.
Калугин сделал выражение ложного смущения.
- Так ведь у вас так все австралийские крокодилы сбегут, - сострил он.
Эвил и Тач снова расхохотались.
***
Длинный коридор был уже наполовину позади. Настроение у Павла было отменное. День проходил хорошо. Насыщенно, интересно.
- Тач, занимается на нашей станции внедрением нового оборудования и заведует физической лабораторией, - продолжал Эвил. - У нее тут много работы, так как земными проблемами мы занимаемся недавно. Кстати это она придумала так тебя похитить. Миссия нашей станции не прогрессорская, а только наблюдательная.
- У вас роман?- неожиданно спросил Павел, которого уроки доктора Ноторимуса научили распознавать многие вещи с первого взгляда.
- Да, - улыбнулся Эвил.
Они прошли еще немного.
- Станция большая, а я здесь никого не вижу? - как бы не осознавая своего вопроса, слегка удивился Калугин.
- Все заняты своим делом, но по вечером многие соберутся в клубе пообщаться. Правда, некоторые уже сейчас играют в разных отсеках. Мы ведь не только работаем, но и развлекаемся.
- А кто-нибудь играет в баскетбол? - поинтересовался Павел.
- Сюда, - сказал Эвил, и они проскользнули сквозь стену.
Большой разноцветный зал предстал перед ними. Тут действительно шла какая-то спортивная игра. Павел и Эвил приняли в ней участие, на это ушло еще два часа.
- Отлично, - признался Калугин. - Как здорово принять душ и поесть после физических упражнений.
- Хм, ты откровенный парень, - заметил рослый черноволосый мужчина сидевший рядом на полу. - Играешь хорошо.
- Синг, это Павел Калугин, он с Земли, - не без гордости за своего друга сказал Эвил.
- Знаю, слышал, Ноторимус много о тебе говорил, - и Синг протянул Павлу свою сильную руку. - Я Синг из совета биологии станции. Это Моке, - он показал на сидевшую поблизости блондинку, которая в знак ответного приветствия кивнула головой.
- А что разве Ноторимус здесь? - удивился Павел, пожимая руку уже третьему новому знакомому.
- Конечно, мы ведь к нему и идем, - простодушно признался Эвил. - Просто я хотел сделать тебе сюрприз.
- А Реку здесь случайно нет?
- Нет, она работает на Перуло.
- Передашь ей привет?
- Передам, - улыбнулся Эвил. - Как на счет Ноторимуса? Он нас ждет.
- Так идем же скорее!
Десять секунд спустя, когда друзья вышли из светлого круга, их взорам предстало большое помещение, в котором было полно привычных звуков и образов.
Мягко играла музыка и, скрестив, нога на ногу на полу лежал доктор Ноторимус. В нескольких шагах от него угрюмо опустив голову, в тяжелом кожаном кресле сидел какой-то человек. Павел с любопытством посмотрел на него. Человек производил тягостное впечатление.
- Это мой пациент, он с Земли, - услышали друзья голос привставшего, чтобы их приветствовать Нота. - Послушайте, как он тяжело дышит.
- Послушаем, но сперва привет!
- И вам космический привет!
Друзья улыбнулись.
- А я все ждал, пока вы доберетесь до меня, не хотел вам себя навязывать, думал: сами придут, как только немного отдохнут, - продолжал Ноторимус.
- Я скучал по нашим беседам Нот, - обрадовался встрече Павел. - Правда, должен сказать, что многое из того, о чем мы тогда беседовали, осталось для меня неясным.
- Не удивительно, ведь именно поэтому ты сейчас здесь.
- Наверное.
- Калугин я рад, что ты жив. Но как друг должен тебя немного пожурить. Ты поступил не совсем верно, когда после Перуло сразу же отправился на Землю. Мне жаль, что даже Эвилу не удалось тебя уговорить остаться еще немного. Настоящий прогрессор не должен спешить. Он обязан все обдумывать, взвешивать и только тогда принимать решение. Твои чувство должны быть свободны, но ты должен понимать их и управлять ими. Конечно, я понимаю тебя, но, повторюсь, ты не обязан был спешить. После такой тяжелой работы, что вы с Эвилом провернули на этой феодальной планете, необходимо было отдохнуть как минимум два месяца, а уже потом приступить к подготовке новой операции.
Павел пожал плечами, но лицо его выразило согласие. Он понимал теперь, что следовало тщательно проанализировать ситуацию на Земле, в каждом ее уголке. Только после этого действия имели смысл. Он же бросился в пучину с таким рвением, словно от его личных усилий зависело все. Правильнее было стремится к постепенному выстраиванию работы, без лишних рисков, но с опорой на растущее движение - это Павел сейчас начинал понимать.
- Не молчи, если тебе есть что возразить возрази. Не создавай внутреннего конфликта, просто скажи мне все что думаешь. Я пойму.
- Я не мог ждать, видя, что мой мир сильно отстает от нашего общего мира. Мне хотелось поскорее вырвать его из мрака того общества, в которое он погружен. Стихия чувств не определяла мои поступки, скорее я руководствовался ошибочным принципом дефицита времени. Но я сам принял решение. Ждать я больше не мог.
- Ясно. Ты все равно молодец, - пресек дальнейшую беседу в этом русле доктор Ноторимус. - Посмотрите лучше вот сюда, - он показал в сторону угрюмо сидевшего человека. - Тяжелейшая депрессия. Полная потеря интереса к жизни. Ему двадцать восемь лет, и это любопытнейший случай.
Павел приблизился к существу в кресле и заметил мелкую дрожь на его вспотевшем лице. Прозрачные капли были видны и на шее человека. Напряженные руки безвольно лежали брошенные на колени.
- На Земле с ее чудовищной психиатрией он уже давно умер бы, но я сохраню ему жизнь, даже если он перестанет переваривать пищу, которую, кстати, уже несколько месяцев отказывается есть.
- Как он сюда попал? - полюбопытствовал Павел.
- Я похитил его из Нью-Йорка, - сообщил Нот. - Прямо из клиники. Пускай думают, что он выздоровел и сбежал.
Эвил поправил прическу. Со времени того, как он вернулся с Перуло, волосы его стала короче. Так, по-видимому, ему было удобней. Впрочем, не только мужчины, но и женщины в большинстве своем здесь ходили с короткими стрижками. Но, как уже не раз убедился Павел, это не делало их менее привлекательными, а скорее даже наоборот.
Они опустились в кресла, расположившись вокруг пациента.
- У меня тоже был опыт общения с психическими расстройствами, - неожиданно заметил Павел, стараясь увлечь всех новой беседой.
Он только вернулся с Земли, и тишина была ему непривычна.
Наторимус удивленно посмотрел на Калугина, как будто спрашивая продолжения. Павел улыбнулся. Он твердо решил разрушить эту безмолвную атмосферу:
- Это произошло в начале осени… Большой кабинет, где я переделывал документы, был светлым и старым. Здесь работала часть аппарата нашего областного комитета. В общем, не роскошно, но и не дискомфортно. Настроение тех суток было отличным. И вот появился нелепо-таинственный субъект. "Могу я видеть Алексея Николаевича… Первого секретаря обкома?" - спросило странного вида неопрятное существо. "Зачем он вам?" - интересуюсь я. "Знаете ли, - отвечает мне маленький неухоженный с бегающим тревожным взглядом человек, - я ученый и мне необходимо видеть вашего руководителя. У него техническое образование и только он сможет мне помочь. Вернее помочь вам". Руководитель был занят, а я отчетливо видел, что этот человек не совсем психически здоров и потому спросил: "У меня тоже техническое образование, я второй секретарь обкома комсомола и с радостью выслушаю вас. Чем я могу помочь?" Он настороженно посмотрел на меня, как будто соображая доверять мне страшную тайну или нет, потом с дрожью в голосе сказал: "Я изобрел машину времени и хочу вам ее предложить. Но разговаривать буду только с Первым секретарем".
- Ох, уж эта иерархичность, - вздохнул Ноторимус.
- "Он не сможет с вами встретиться, но я готов посмотреть чертежи", - отвечаю я. "Нет", - говорит он, и взволнованно прижимает к груди большой чемодан, как будто я собираюсь у него его отобрать. Тогда я отвечаю: "Да не волнуйтесь вы так, просто посмотрим с вами документы. Ведь они у вас есть? И все. Если это действительно серьезно, то вы сможете встретиться с Алексеем Николаевичем". Тут он как схватит свой старый чемодан, да как побежит. Только дверь хлопнула, да пятки засверкали.
- Забавный случай, мне такое не встречалось, - расхохотался Эвил.
Ноторимус только слегка улыбнулся в ответ на историю, а потом с жалостью сказал:
- Бедные, несчастные люди. Что творит с их разумом мир отчужденных отношений, ведь они просто не выдерживают психических нагрузок, в которые их бросает жизнь каждый день. Печальная картина. У каждого третьего невроз, у многих психозы, почти у каждого не проходящая депрессия. Вспомни Павел, как ты чувствовал себя, когда жил на родной планете и не знал что мир вовсе не такой, каким ты его видишь и знаешь?
Павел в согласии покачал головой.
- Ты не сожалеешь, что обстоятельства разлучили тебя с товарищами? - неожиданно, обращаясь к Калугину, спросил Эвил.
- Жалею, - признался Павел. - Но думаю, что события еще не раз сведут меня с ними. Ведь я вернусь на Землю. И еще Эвил, чтобы ты не говорил, я знаю, что в России есть серьезные предпосылки для революции. Пусть даже сейчас она спит. Завтра придет новый день.
Эвил внимательно посмотрел ему в глаза:
- А я тебе ничего и не говорю. Ты все правильно учел. В этой стране, несмотря на определенные психические слабости населения, есть очень важные предпосылки для перехода к обществу будущего. Во-первых, она не сможет долго развиваться в рамках буржуазных отношений, скоро закончатся нефть и газ, традиционное сельское хозяйство полностью исчезнет, будет извлечен и вывезен весь вложенный при СССР капитал. Все это ослабит класс буржуазии и укрепит силы тех, кто выступит против. Хотя экономический сценарий может быть и серьезно скорректирован. Но это еще не самое главное. Важнее всего то, что здесь есть интеллектуальный и информационный потенциал для революционного перехода. Люди и их качества, не только видимые, но формируемые. Ведь я не случайно выбрал тебя, а не как-нибудь португальца. Это был серьезный, хорошо продуманный шаг. Шаг, которым я горжусь.
- Я помню об этом. Но у меня есть несколько вопросов, - признался Павел. - Серьезных вопросов.
- Задай их, - предложил внимательно безмолвный перед этим Нот, словно предвкушая каждое новое слово.
Павел на мгновение задумался, всматриваясь в неожиданно начавшие образовываться восточные орнаменты на стене. Извиваясь в тонких растительных линиях, в нем ползла змея. Она не была большой. Она не могла отстраниться от стены,
Павел знал это, поскольку сам управлял происходящим, но она была ядовита. Очень ядовита.
- Это галлюцинация, - подумал он. - Как здорово, я могу галлюцинировать. Моя психика прошла новый этап в своем пути к свободе. Ведь я был способен на такое только в детстве когда, придумав себе страх, увидев его, и даже ощутив его запах, я боялся и прятался под одеяло. Но теперь я другой, и хорошо знаю, что могу представить что угодно и когда угодно. Казалось, Ноторимус тоже все это знал.