Весть о расстреле в Александровском саду разлетелась по городу как ураган. В блокированном университете, где уже второй день находился Павел, ее узнали по Интернету. Все левые и либеральные сайты бурлили проклятьями и изобиловали страшными описаниями и снимками с места событий.

Первый этаж нового социального университета был полностью забаррикадирован, и совещание штаба проходило в кабинете ректора на втором этаже. Это был просторный офис выполненный, как и многие российские начальственные места в дорогом псевдоевропейском стиле с претензией на стальной минимализм, но с присутствием нелепых безвкусных предметов роскоши.

- Необходимо немедленно брать инициативу в свои руки, - продолжал отстаивать свою точку зрения Калугин. - Мы не можем и не должны ждать. Только решительные действия и только быстрота могут принести нам победу.

- Мы не имеем права выступать без санкции штаба восстания, - попробовал сопротивляться Марк. - Впрочем, чего там. Что ты предлагаешь?

- Профсоюзы контролируют все важнейшие городские экономические центры, но за исключением нескольких окраинных объектов их члены не вооружены. Наша первейшая задача вооружить рабочих и всех наших сторонников. Причем не важно либералы они или коммунисты. Что до штаба восстания, то его просто не существует. Почти все, кто мог в него войти арестованы. В городе, если верить форумам, происходят стычки народа и полицейских спецчастей: несколько митингов разогнано, разоружено около сотни ОМОНовцев, захвачены рабочими автомобилистами казармы штурмовой бригады милиции. В регионал люди блокируют административные здания. Ситуация балансирует. Необходим перелом. Нужно вооружать массы.

Оверский, построивший за все это время вместе с пирамидой собственных мыслей еще и пирамиду из груды сваленных на стол коробок с патронами для АКМ, спросил:

- Как это сделать?

- У нас четыре батальона, в нескольких других очагах восстания наберется еще восемь. Надо нанести концентрирующий удар на какой-то объект, занять его, сформировать штаб и выработать план. Ключевым местом плана должно стать оружие… и боеприпасы. Также необходимо обезвредить правительство и президента. Ясно, Марк? Вам понятно товарищи, - он внимательно посмотрел в лица остальным членам комендантского комитета.

Возражений не нашлось.

***

Тишина была полной. Незаметно скользя, так чтобы с улицы нельзя было заметить и тени, повстанцы пробирались в складки широкого коридора лабораторного корпуса.

Павел удобно прислонился к покрашенной желтоватой краской стене. Вскинул автомат и поймал в прицел жертву. Потом, дождавшись первых ударов по окнам товарищей, выстрелил. Плечо вздрогнуло от отдачи. Парень, в которого он метил остался жив, пуля, ударив в бок его каски, прошла мимо жизни.

- Неплохо, - заметил про себя Павел, - кажется, стрелять я еще не разучился. Жаль только, в России делают такое неэргономичное оружие.

Неожиданно из выбитых в одну секунду окон посыпался град гранат и полился смертоносный поток пуль. Не ждавшие такой прыти и не рвущиеся в бой милиционеры ответили вялым эпизодическим огнем. Бой начался и скоро затих, так как серые отступили к соседним домам и укрылись за ними, бросив свою старую позицию. В этот момент из невидимых с нового рубежа серых выхода посыпались мелкими группами повстанцы. Они быстро уходили в сторону открытую им недавним отходом стражей правопорядка.

Так через полчаса, внезапно атаковав посты ОМОНа и разорвав кольцо блокады, три импровизированных батальона из четырех под командованием Калугина и Оверского приступили к движению на мэрию. Точно так же действовали и некоторые другие рабочие и студенческие части.

Мэрию почти никто не охранял. Правда, до нее пришлось добираться пешком, по ходу движения разоружая встречающиеся милицейские патрули. Автомобили были, но бензин негде было достать и поэтому, было принято решение рассыпаться на мелкие группы и, поддерживая друг с другом связь продвигаться к главному муниципальному зданию.

В здании царила почти полная пустота. Большинство сотрудников отсутствовало, не было ни одного крупного начальника. Но зато в изобилии имелись служебные автомобили и топливо. Заодно повстанцы нашли здесь много копировальной техники и, запустив аварийную систему питания, принялись печатать прокламации.

Наступил вечер, но солнце еще не скрылось за горизонтом. Павел, сложив руки за спиной, подошел к окну и, посмотрев, как отъезжают только что созданные для расклейки листовок группы, спросил:

- Марк, с кем мы успели установить связь, за то время что находимся здесь?

- Профсоюз энергетиков вышел с нами на связь, и мы обещали привести им оружие. Это будет сделано через час, сразу, как только наши отряды снимут блокаду с остальных наших вооруженных объектов. Еще скоро должен приехать актив транспортного профсоюза. Ну и… Кстати, ты был прав президента в Кремле нет. Но где он может сейчас находиться?

- Скорее всего, на одной из загородных дач, но было бы лучше, если бы он был здесь. Тут мы, по крайней мере, можем контролировать его действия.

Прошло несколько часов. В мэрию, над крышей которой теперь развевался красный флаг, прибыло несколько профсоюзных руководителей, пришел неизвестно откуда Хрисовул, потом появилась Ольга. Больше никого из членов ЦК партии в городе на свободе не оказалось. Алексей рассказал о том, как развивались события после расстрела демонстрантов, и сообщил, что был в Государственной Думе.

- Они продолжают заседание, закрылись и никого не впускают и не выпускают. Депутаты от "Старой России" куда-то разбежались. Короче полный бардак. Свет у них есть и охрана на месте. Правда всем балом теперь правит Райский и его фракция, - закончил он свой рассказ.

Ему дали поесть из припасов мэра и реквизированных в соседних магазинах продуктов. Ольга от еды отказалась.

- Как самочувствие? - спросил Павел, смеющимся взглядом глядя на Ольгу и уплетавшего хлеб с колбасой Хрисовула.

- Теперь штаб может приступить к работе, - весело сообщил Алексей, откладывая в сторону стопку не съеденных бутербродов, и пустую кружку.

Все расхохотались.

Спустя еще час в мэрию явились и представители либеральной оппозиции. Они сообщили, что в городе функционирует еще один, как они выразились, протестный штаб. Его возглавила Татьяны Юсада. К этому времени восставшие контролировали уже все важнейшие хозяйственные и административные точки в центральной части города. Практически разбежалась, была разоружена, либо перешла на сторону революции муниципальная милиция. Однако ОМОН продолжал защищать некоторые объекты, хотя и он частично дезертировал, а частично отошел к окраинам города.

В 22 часа вместе с информацией о расширении зоны восстания и продвижении боевых групп, пришло сообщение, что повстанцам так и не удалось захватить ни одного оружейного склада на окраинах города. В ходе произошедших боев с частями ОМОНа и группами спецназа революционные гвардейцы понесли ощутимые потери и отошли. Это была единственная, неприятная новость к этому часу. Однако к тому времени в распоряжении штаба уже имелось более 40 тысяч вооруженных людей. И эта цифра продолжала расти.

Обсудив полученную информацию, и дождавшись возвращения ряда командиров, штаб продолжил свою работу. По предложению Калугина было принято решение об учреждении комитетом восстания национальной гвардии, он же был единогласно избран ее временным руководителем. Доказав свои стратегические качества Павел вполне заслужил этого.

Спустя еще час национальная гвардия разоружила охрану и заняла здание Государственной Думы. Также без проблем в руки восставших перешли: Кремль и здание правительства. Специальные части, охранявшие эти объекты, сдались без сопротивления. Столь же легко досталось восставшим и оружие из множества охотничьих магазинов города.

К этому же времени Ольгой была установлена связь с членами центральной информационной пиратской группы ЦК партии. Они сообщили штабу о полной блокаде с их стороны информационных каналов правительства. Но где сейчас находится президент, никто не знал.

***

Сергей Андреевич Райский медленно поднялся на трибуну. Его заметно-крупный живот аккуратно укрывала дорогая материя костюма. Райский был спокоен, вернее пытался казаться таковым. Волосы на его голове были красиво уложены и оставляли тонкий прямой пробор слева.

Он внимательно осмотрел зал. Здесь почти не было депутатов, точнее их тут было не более половины. Правда, от этого зал не показался ему пустым. С того момента как Государственная Дума была занята национальной гвардией, сюда стал стекаться народ. Никто ему не препятствовал, и он потихоньку наполнял своими просто одетыми телами мягкие, дорогие кресла народных избранников.

Была полная тишина. Все ждали, что скажет вождь легальной оппозиции, лидер Народно-патриотической фракции, известный противник существующего строя - Сергей Андреевич Райский.

- Собратья, товарищи, - начал свою речь оратор, краем голубого глаза подмечая, как внимательно застыли у трибуны группы журналистов и как зорко впиваются в него зрачки электронных видеокамер, - это великий и трагический для нашей многострадальной Родины момент! Это полный ужаса и надежды час! Это день, в который рождается новый порыв нашего безудержного патриотического рвения. Мы ждали его, и мы боролись за него. Мы шли к нему, и наша фракция всегда шла впереди всей оппозиции от либералов до коммунистов. Но мы не только бросали громкие слова как многие пустословные болтуны. Нет! Мы горячо, сердцем переваривая муку народа, его страдание боролись в этих стенах за праведный день. За справедливое, традиционное, патриотическое, по народному родное общество. Что я сейчас хочу вам сказать? Что волнует вас и меня в этом миг порыва праведного гнева наших братьев по мукам старого режима, по страданиям причиняемым "Старой Россией" каждому из нас? Пришло время, пробил час и я с этой трибуны, избранный народом, окрыленный его доверием говорю вам: "Я с вами, мы народные патриоты с вами. И день и жертвы, память которых будет вечной, тоже с нами. Мы вместе и это не лживое единство прошлых лет. Нет, это подлинный день всеобщего солидарного слова!"

Зал с замиранием слушавший слова Райского, все это время загипнотизированный дорогим красным галстуком оратора, его розовой рубашкой и темно-красным жилетом, этот зал взорвался аплодисментами вставая.

- Наша партия, от лица которой я сейчас говорю, - продолжал, выждав паузу, умелый, хотя и немного не выговаривающий "м" и "н" оратор, - поддерживает народное выступление и заявляет о своем немедленном предложении сформировать сейчас из истинных сынов своего народа правительство доверия.

И снова зал взорвался аплодисментами.

- Задача правительства, - а Райский, час назад, говоривший по секретной линии с президентом, знал ее хорошо, - состоит в том, чтобы не только закрепить народную победу, но и примирить борющиеся стороны и принести Родине долгожданное успокоение.

Правительство было сформировано. То, что не успели еще сделать истинные руководители восстания вполне смог выполнить лидер фиктивной, парламентской оппозиции - Райский. Более того, он сделал это красиво, получив широкую поддержку со стороны представителей мещанских слоев. Новому правительству, на которое, разумеется, дал согласие президент, вскоре присягнули все части милиции остававшиеся еще не вовлеченными в события. Так в руках нового премьера оказалось не только большое число приведенных к нему старшими чинами милицейских, но и Останкино, все еще не занятое национальной гвардией. Созданное таким образом двоевластие в столице должно было, по мнению директора ФБС сохранившего еще свои полномочия, внести раскол в лагерь мятежников и позволить властям выиграть время.

Сообщение о появлении провозглашенного Думой и "народом" правительства не вызвало особого восторга в лагере революции. Хрисовул, особенно яростно встретивший эту весть, вообще предложил арестовать «всю шайку, к чертовой матери». Но эта позиция из-за неразберихи в народных умах не нашла поддержки. Решено было действовать самостоятельно, и брать власть в свои руки, не вступая в драку с новоявленным премьером.

***

Взгляды Ольги и Павла встретились. Это небыли горящие взгляды их первой встречи, тогда в Милане. Нет, сейчас они слишком устали и не чувствовали прежнего кипения чего-то истинно природного и истинно человеческого. Но они знали: это было понимание, а не порыв, что-то, что столкнуло их в жизни, то, что было еще не высказано не единым словом, то, что завтра проснется, и будет жить, так же как и вчера.

Кругом много курили и шумно о чем-то разговаривали. Был уже очень поздний вечер, но никто не спал. Жизнь, волнующая революционная жизнь восстания не утихала в мэрии превратившейся много часов назад в подлинный штаб народного гнева.

Все кабинеты были полны какими-то людьми, на всех дверях завесив старые с золотыми буквами таблички, болтались на скотче распечатки новых отделов, бюро, комитетов и батальонных штабов. Куда-то все время шныряли люди с автоматами на плечах. Кто-то, гулко матерясь и вспоминая проклятые дни президента, таскал ящики с бумагой, патронами и листовками, автоматами и гранатами. К зданию все время то подъезжали, то отъезжали какие-то автомобили. О чем-то спорили на улице караульные. Слышался смех. И видно было что, не смотря на всеобщее утомление настроение у Революции бодрое.

Павел смотрел на Ольгу, а Ольга смотрела на него. Они случайно встретились в коридоре. Они не собирались вот так оцепенеть на мгновение кажущееся веком. Они просто радовались и молчали одновременно. Атмосфера проснувшегося в стране безудержного счастья окрыляла их, но они чувствовали помимо нее еще кое-что. Это было совсем личное, касавшееся только их двоих чувство.

Но реакция, первый раунд боя с которой был выигран новым миром, не была еще окончательно разбита. Нет, она затаилась, спряталась в старых холодных норах и, высунув свой ядовитый язык, шипела, угрожая впиться в живое тело еще не окрепшего великана.

Ночью по указу президента в город были введены войска.