После ухода Пярнасихи все занялись своими делами. Бешеный Карло пошел встречаться с остальными атаманами. Хильда выложила на складной столик ингредиенты для теста и попросила Пита натянуть над лагерем тент от любопытных глаз. Хели милостиво осталась со мной.

– Давай посмотрим, что у нас тут есть, – сказала она. – В этом году атаман разрешил Калле участвовать в ОСБ. Этот конкурс идет два дня, задача – быстро и не глядя Оценить Содержимое Багажника, применить лучшую из возможных тактик грабежа и учесть возможные риски. Раньше начальник сам в нем участвовал, но он начинает так кипятиться на последних стадиях, что лучше пусть Калле идет.

Под надежной защитой тента Хильда замесила тесто из муки и большого пакета размоченной и размятой в кашу красной фасоли.

– Идите прогуляйтесь, – велела она нам. – Только не болтайте там ни с кем и не смотрите в глаза. И возьмите рации. Позывные те же.

Хели начала собираться, как в поход. Засунула за голенище армейских ботинок нож. Для балисонга она давно пришила к поясу ножны, из которых он вынимался в долю секунды. В карманы сунула перечный пульверизатор и внушительный кусок цепи, из которого делала себе пояс – продевала колечки в петли брюк. Одновременно она продолжала объяснять правила:

– Хильда пойдет на ПиБо, это ежегодный женский конкурс, Пирог-и-Борьба. Правила каждый год немного меняются. Использовать можно только съедобные составляющие, нельзя нарочно травить других участников. В этом году судья сам пробует и оценивает пироги – это большой плюс. Раньше туда чего только не замешивали: и строительный раствор, и уголь. – Хели поймала мой недоуменный взгляд. – В этом конкурсе два этапа. Сначала все участницы пекут пироги. Каждый пирог делится на кусочки по числу участниц, обычно от шести до восьми, ну и в этом году еще кусок для судьи. Первый этап – оценка пирогов. В этом году за вкус и внешний вид тоже дают очки. Второй этап – поедание. Каждая участница пробует кусок чужого пирога. Съесть надо все до крошки, иначе вылетаешь из конкурса.

Я так торопливо записывала, что в механическом карандаше то и дело ломался стержень.

– Третий и последний этап – борьба. Все против всех, но попарно, сразу после поедания пирогов. Очки начисляются по тем же правилам, что и в свободной борьбе. Потом очки за все три этапа складываются, та участница, которая набрала больше всех, становится чемпионом года ПиБо и может, если захочет, прилепить специальную наклейку к крылу своей машины.

Я оглядела крылья всех машин на парковке.

– Но здесь такой наклейки ни у кого нет?

– И не будет, – фыркнула Хели. – Хильда выигрывает ее каждый год. Один раз выиграла даже со сломанной рукой. Это потрясающий, безумный, бешеный конкурс! Стоит посмотреть. Завтра в три.

– И ты тоже будешь в нем участвовать, когда вырастешь?

Хели смерила меня убийственным взглядом, знакомым по первым дням, но быстро смягчилась, вспомнив, насколько я не в теме:

– Я? Печь пироги? Сама подумай.

Наконец Хели полностью снарядилась и повела меня осматривать стоянки. За щитами стоял лагерь Пярнаненов, самый большой и шумный из всех. На наших глазах к нему подъехала молодая компания, и щиты раздвинулись, чтобы пропустить их, но тут же сомкнулись снова.

– Слава этим ребятам досталась незаслуженно, – рассказывала Хели, посасывая салмиачный леденец на палочке, остатки нашего первого набега на видеопрокат. Пока мы шли вдоль забора, нас облаяла маленькая собачка, та самая, с которой гуляла Пярнасиха. Несмотря на жару, собачка все еще была в кожаной жилетке с буквой «П». – Просто они все потомки Великого Пярнанена, которым так восхищаются начальник и Пит. Но старый Пярнанен давно сюда не ездит и вроде бы много лет не встает с кровати, а может, уже и помер, только никто об этом не рассказывает.

Хели швырнула собаке палочку от леденца, та с яростью на нее набросилась. Из палатки вышел мужчина лет сорока в шортах и жилетке на голое тело. На жилетке – та же буква «П».

– Чё глаза таращим?

Он подхватил собаку с земли и обнюхал палочку – не отравлена ли.

– Да просто осматриваем местность, – ответила Хели.

– Ну и как, насмотрелись? Это место точно не про вас. Пярнанены два раза не повторяют, – и он ушел вместе с собакой в палатку.

– Это их новый замначальника, – объяснила Хели. – Атаман сидит в главной палатке, он покрупнее, лысый и тоже в жилетке с буквой «П». А может, этот со временем станет начальником, если они поймут, в чем их выгода, и сместят ту мумию…

– …В собачьей жилетке, – подхватила я.

Мы подошли к нескольким сиреневым машинам. У каждой на заднем бампере был нарисован нож.

– Этих лучше опасаться, – тихо проговорила Хели, догрызая леденец. – «Летающие Стилеты». С западного побережья. Когда едешь в Оулу или Пиетарсаари, вечно две-три их машины вылетят не пойми откуда.

Когда мы проходили мимо, боковая дверь одного из пикапов распахнулась и немолодая кудрявая женщина недружелюбно посмотрела на нас.

– Ханна-мать, их атаманша, – шепнула мне Хели. – От ее пирожков с кебабом помереть можно, оседают в желудке, как груда кирпичей. И руки сильные. Вот с ней Хильде придется повозиться, остальных-то можно вообще в расчет не брать.

– Как поживает мамаша? – крикнула нам Ханна. – Не померла еще с голоду с вашим благородным разбоем? Я слыхала, вы давеча засунули в багажник старушку, а потом пошли плакаться полицейским, что плохо с ней обошлись.

Изнутри раздался дружный мужской хохот.

– Мама отлично, как раз запекает в пирог бритвенные лезвия, – отпарировала Хели. – Привет передать?

– Яблоко от яблони недалеко падает, – бросила Ханна внутрь пикапа. – А это что еще за матрешка?

– Похищенный нами ценный специалист, – ответила Хели. – В его ценности вы еще убедитесь. Но будет уже поздно.

Не стоило ей этого говорить.

Совещание атаманов проходило в большом шатре, но на входе стоял разбойник внушительных размеров.

– А я думала, здесь меряются честью и славой, – хихикнула я, когда из шатра вышвырнули какого-то дядьку. Мы еле увернулись.

– С «Разбойниками Саво» так не поступают! – крикнул дядька и сломя голову бросился обратно в шатер.

Огромного детину-охранника это, похоже, только развлекло.

– Раньше так и бывало, – объяснила Хели. – Раньше здесь только похвалялись своими подвигами да дрались по ночам. Самое большое развлечение было стащить что-нибудь из чужого лагеря. Раньше мы, наверное, пошли бы по темноте потягаться с теми идиотскими щипцами на крыше. Великий Пярнанен, тот самый атаман всех атаманов, где-то в восьмидесятых понял, какой поднимется кипиш, если лагеря перессорятся между собой всерьез. И тогда он придумал эти конкурсы. Некоторые потом вышли из употребления, например ОСУМ – Осмелься или Умри, – который стал слишком опасным. Все равно все осмелятся и все умрут, какой смысл? Ему на смену пришли конкурсы поспокойнее, вроде ПиБо для женщин, или вот МиМо.

– МиМо? Милые Мордочки? Или Мистер Моська?

Хели попыталась сделать серьезную мину, но не удержалась.

– В последнем Пярнанены точно победили бы! На самом деле это мини-модели. В качестве материалов можно использовать только найденное или краденое, никаких готовых частей. Золотко обмирает по этому конкурсу и никому не показывает свою модель разбоймобиля, ну, ту, которая в серой коробке. Две недели назад она была уже готова, оставалось только покрасить.

– Только один вопрос, – уточнила я. – Откуда тогда ты знаешь, что в коробке именно разбоймобиль?

– Просто знаю, – ответила Хели и подмигнула.