- Хорошо, - сказал я… И в это время меня что-то сбило с ног. Что-то огромное, шершавое, но все же не совсем твердое, а, даже наоборот, вроде бы мягкое. Удар был неожиданным, иначе бы я не повалился на полку. Оно, это самое, что ударило меня, зацепило и Тосю. Но женщина даже не вскрикнула, только закрыла глаза ладонями. Это что-то было рулоном, чем-то свернутым в рулон. Ну да! Я попытался встать и почти что уже и встал, но меня снова ударило по лицу. Но только теперь-то я уже был готов ко всему, хотя и не знал, к чему, так что я удержался и отбросил выскочивший откуда-то предмет к боковой полке, на которой еще никто не сидел. Зрители наблюдали за действием из соседних купе, почему-то не решаясь зайти в наше. Потом посыпалось еще и еще. Но я уже бил наотмашь, пытаясь защитить и Тосю. Иногда я, правда, промахивался, и женщине тоже доставалось. Секунд пятнадцать я махал руками. Мне уже и Иван помогал. Наконец я выработал систему и даже смог что-то понять. А дело было вот в чем! Из макета, загадочного, непонятного, в котором, если приглядеться, двигались фигурки настоящих людей ростом с мизинчик или менее, из этого самого магазина вылетали вещи! Ковры, дорожки, куртки с замками на плечах, рукаве и груди, коробки с обувью, какие-то свертки, содержимого которых я не мог знать, и еще многое другое. Поток, кажется, начал ослабевать.
Торопливо и безо всякого порядка я начал рассовывать предметы и вещи по верхним полкам. Иван помогал мне. Помогал даже отец все время вопрошающего ребенка. Отцу, кажется, хотелось заняться хоть чем-нибудь, лишь бы не слышать бесконечных и иезуитских желаний своего отпрыска. Ну и навалено здесь было! Я работал машинально, даже не соображая, для чего это нужно, откуда что взялось и что из всего этого получится дальше. К концу этой гонки я нечаянно взглянул на Тосю. Она все сидела, закрыв ладонями лицо, но там, где чуть-чуть из-под пальцев выступали ее щеки, кожа была мертвенно бледной. Валерий Михайлович, отчасти заваленный вещами и ковровыми дорожками, смотрел на меня со злорадством.
- Тося, - позвал я женщину, но оторвать ее ладони от лица не посмел. - Тося.
Студенты стройотряда уже протолкались к нашему купе и теперь робко поправляли сваливающиеся с верхних полок предметы.
- Разойдитесь, товарищи! - послышался голос Степана Матвеевича. - Да пропустите же!
Вот. Комитет уже наверняка был в сборе, а место для его работы я так и не подготовил. Беда, беда…
- Товарищи… - Я не знал даже, что хотел сказать дальше. - Тося, да что же это вы все…
А все вдруг начали пятиться. Кто-то указал пальцем на макет и вскрикнул. Я оглянулся. Уж вроде бы ничего не могло потрясти меня, а ведь потрясло! Да еще как! Я впервые почувствовал, как отказываются служить так хорошо подогнанные друг к другу мускулы. Я окаменел.
Из макета неторопливо и ладно, старательно и не спеша, с веселой довольной улыбкой вылезал Семен.
- Живем, братцы! - радостно воскликнул он. - Да еще как теперь жить будем!
Он уже вылез весь. Как это у него получилось, понять было совершенно невозможно. Кое-кто из позорно отступивших начал возвращаться назад. Правда, это отступление позволило Степану Матвеевичу да еще двум гражданам, в одном из которых я признал радиста, продвинуться вперед. А там и еще кто-то перся за ними. Ну, впрочем, вполне возможно, что из ресторана. Вечер ведь уже был, вечер!
- Ну что тут, Артем… - Степан Матвеевич окинул взглядом купе, вздохнул и громко добавил: - Да-а…
- Дефицитную вещь достал! - гортанно крикнул Семен. - Еще вчера бы не подумал! Тося! Ты посмотри. Вот туфли греческие… Где они? Кто тут все складывал? Не могли по порядку? А! Вот они. Нет, не то. Или то? Да ты сама посмотри! Ведь обалдеть можно от такого везения! Тося!
Жена его сидела в прежней позе, не шевелясь и словно ничего не слыша.
- Тося, - повторил Семен тише и потом уже совсем шепотом: - Тося, ты что?
Тося отняла ладони от лица, на нем тотчас же проступили красные полосы, так сильно она вдавила пальцы в щеки.
- Тося, ты что?! - испуганно крикнул Семен. - Ты ведь сама… Греческие. И дорожка… этот ковер… натуральный… Тося…
- Я никогда, никогда не хочу тебя больше видеть. - Это вырвалось у Тоси тихо, не грубо, спокойно, но с невыразимой мукой, медленно, еле сдерживаясь.
- Тося! Ты же сама! Ты ведь еще ничего не поняла! Тося!
Тося встала и медленно двинулась на людей, словно и не видела их. Перед ней расступились.
Иван было рванулся за Тосей, но остановился, тогда я оттолкнул его и бросился вперед. У самых дверей меня перехватила Зинаида Павловна, спросила, что это за гонки? Я ответил.
- Ну, хорошо, Артемий. Я догоню ее. Успокою. А вы там у себя… Делайте что нужно.
Инга и две студентки сидели здесь и словно что-то даже понимали. Во всяком случае, я не стал им ничего объяснять, а только махнул рукой и побрел в свое купе. У меня и ноги-то уже шли еле-еле.