Дзяпики

Медленно, с едва заметным шорохом открылись шторки иллюминатора. Солнечный свет ворвался в кабину транстайма, и электрические светильники погасли. Четыре человека еще несколько секунд сидели, не шевелясь, настороженно, а потом трое из них с шумом бросились к иллюминаторам. Лишь Виктор Вяльцев остался сидеть в кресле перед пультом управления.

– Что там? – устало спросил он.

– Тропики, как и предполагалось, – отозвался Антон Силуэтов.

– Победили! Ура! – крикнул Анатолий Акимов. – Прорвались!

– И стабильность настройки отличная, – сказал Славка Чекин, мельком взглянув на счетчики. – Полная синхронизация с местным временем.

– Витька, вставай! – крикнул Акимов. – Ну вставай же! Ведь свершилось! Вяльцев встал, медленно подошел к иллюминатору.

– Ну что ж… Значит, приехали…

Цветы, ярко-красные с белыми прожилками, похожие на граммофонные трубы и чуть ли не в метр высотой, лениво покачивались на поляне, посреди которой стоял транстайм. Поляну окружали огромные пальмы.

– А вот и цивилизация! – растерянно сказал Акимов.

– Что значит – цивилизация? – с трудом выговаривая слова, спросил Вяльцев.

– Смотрите сами…

С левой стороны от транстайма, метрах в пятидесяти, на опушке странного пальмового леса стоял человек, согнувшийся под тяжестью огромной каменной плиты, которую он поддерживал снизу руками. Человек стоял, вытянув вперед шею, не мигая и не шевелясь. Кроме небольшой набедренной повязки на его загорелом, лоснящемся от пота теле ничего не было. Лицо человека не выражало ни испуга, ни удивления, ни страха. Просто на пути возникло препятствие и нужно или перешагнуть через него, или обойти. Человек в набедренное повязке принял решение. Не обращая больше внимания на транстайм, он бегом пустился по краю поляны, обогнул ее и через минуту исчез в зарослях леса.

– Как вы думаете, заметил он нас? – осторожно спросил Силуэтов.

– Наверняка. Не заметить такую махину просто невозможно, – ответил Акимов.

– Вы только представьте себе! – воскликнул Чекин. – Мы встретили человека, который жил за четырнадцать тысяч лет до нас! Как этому поверить?! Как осознать это?! И так просто, так обыденно.

«Куда уж проще, – подумал Вяльцев. – Три года сплошной нервотрепки! Эх! Теперь-то все кажется простым».

Чекин выскочил в коридор и быстро отвинтил стопоры дверей тамбура. Горячий влажный воздух ворвался в машину. Яркая и сочная трава расстилалась внизу. Причудливые огромные цветы переливались желтыми, синими и фиолетовыми красками. Красные цветы с белыми прожилками, сморщившись, жухли на глазах. В воздухе носились тысячи насекомых. Пахло пряным и терпким. Если и была где-нибудь экзотика, так это здесь. Тропики! Двенадцатое тысячелетие до новой эры! Еще не возникли на Земле великие цивилизации. Люди ходят в шкурах и набедренных повязках и едва-едва освоили каменный топор.

Акимов спрыгнул вниз. За ним – Чекин и Силуэтов. Только Вяльцев остался стоять в дверях тамбура. Несколько мгновений все молчали, затем начали лихо подпрыгивать, кружиться на одном месте, приседать и кувыркаться, крича каждый свое. Акимов пустился в пляс, но запутался в траве и упал.

– Хватит, – сказал Вяльцев. – Готовьте глайдер. Акимов и Чекин в полет. А мы с Антоном займемся осмотром систем транстайма.

– Спасибо, – тихо сказал Акимов, запрыгивая в тамбур. – Сам ведь хочешь вылететь на глайдере?

– Хочу, – коротко ответил Вяльцев. – Но, только и машину сейчас нельзя оставлять без присмотра. Беспокоят меня эти, черт бы их набрал, квантовые конденсаторы… Ну, вы готовьте малый глайдер к полету.

Через двадцать минут все пришли в ангар. Глайдер, на котором собирались лететь Акимов с Чекиным, был двухместным с герметичным, каплевидной формы, прозрачным колпаком. Вяльцев посмотрел на часы. Было одиннадцать утра по тому, родному, привычному времени.

– Все в порядке? – спросил Вяльцев Чекина в микрофон.

– Нормально.

– Высота сто – двести метров. Курс – десять градусов по радиомаяку транстайма. И все время поддерживать с нами радиосвязь.

Часть стены транстайма поднялась вверх. Вереди, как на экране кинотеатра, заколыхались огромные зеленые листья пальм. Глайдер выскользнул в образовавшийся просвет. Стена за ним медленно опустилась.

Вяльцев н Силуэтов возвратились в кабину управления.

– Второй Главному. Высота двести метров. Курс десять градусов. Внизу джунгли. Видимость отличная. Как приняли?

– Главный Второму. Слышу хорошо. Заснимите метров пятьсот кинопленки. Пусть ботаники лопнут от зависти.

– Второй Главному. Вас понял. Отключаюсь.

Вяльцев откинулся в кресле. Мельком взглянул на экран радиолокатора и детектора неисправностей. Все было нормально.

«Хорошо. Как хорошо-то! А как это было? Особенно последние штурмы…»

…Транстайм – трансформатор времени – стоял в огромном мрачноватом помещении, бывшем гараже автобусного парка. Машина еще не везде имела внешнюю обшивку, и многометровые ребра и несущие фермы напоминали скелет исполинского чудовища. Внутренности транстайма уже заполнялись аппаратурой. и механизмами.

– Так гораздо удобнее. Простор! – сказал инженер Тетеркин, с ожесточением погружая жало паяльника в тут же закипевшую канифоль. Воздуху больше. Обзор прекрасный.

Вяльцев угрюмо кивнул: «Удобнее?! Черта с два! Просто выхода другого нет Если ждать, пока сделаю всю механическую часть транстайма, то пройдет уйма времени. Вот и работаем по параллельному графика В рабочей кабине монтируют сложнейшую аппаратуру, а в энергетическом отсеке еще сверкают искры электрической сварки».

– Виктор, – сказал Акимов, – ты заметил какие-нибудь изменения?

Вяльцев пожал плечами:

– Костей стало больше?

– Нет. Наверное, монтажеров сняли. Видишь, Михайлова, Кострюкова… Асеева нет. Тебе Разов ничего не говорил?

– Ничего.

– Выяснить бы надо.

– Нет! Я тут вроде пешки! Монтажеров забирают не спросив. Вчера бухту кабеля взяли. Сегодня сроки режут!

– Да не горячись ты, не горячись! Лучше спокойно разобраться и настоять на своем.

– Лопну я. Не выдержу и лопну.

– Не лопнешь. Смотри какой красавец стоит! Покоритель Времен. Слушай Вяльцев, давай так его и назовем: «Покоритель Времен». Здорово ведь будет звучать! И по бокам красной краской…

– Ерунда все это, – сказал Вяльцев. – Покоритель, не покоритель… Какая разница? Надо сделать и все.

– Чувства красоты в тебе нет. А ты все же посмотри. Какой красавец!

Вяльцев досадливо поморщился:

– Я уже третьи сутки не сплю, Анатолий. Надо и все тут.

– Ты бы и каменный топор с таким же чувством ответственности делал? Да?

– Я бы делал все, что нужно.

Вяльцев неопределенно пожал плечами и полез в транстайм. Полез не в первый попавшийся отсек, а, как положено, через тамбур. Достал из пиджака широкий мягкий блокнот, зажал его в руке за спиной. Акимов подтянулся на выступающей металлической перекладине и спрыгнул прямо в рабочую кабину.

Вяльцев осмотрел тамбур. «Стопоры, конечно, поставили старой конструкции. А я ведь уже видел чертежи новых. Забыли или еще что?»

По каждому отсеку транстайма был свой руководитель работ. Вяльцев подозвал к себе старшего техника Варягина, в ведении которого и находился тамбур.

– Здравствуй. Почему стопоры старой конструкции?

– Здравствуйте, Виктор Григорьевич. Конструкторы передумали делать новый.

– Кто сказал?

– Павел Алексеевич Маханов.

– Но ведь Маханов начальник экспериментального цеха, а не конструкторского бюро. Решено ведь было переделать. Лучше новая конструкция или хуже?

– Конечно лучше, Виктор Григорьевич.

– Ну вот! А поставили старые. Переделать. Все переделать. Чего ты испугался? Авторитета начальства? Маханов кого хочешь убедит. Ему что бы ни делать, лишь бы ничего не делать. А делать надо то, что надо! Понял! Ты и меня боишься? Нет? Переделать. Проталкивай все сам. Я и пальцем не ударю, чтобы тебе помочь. Руководитель – значит руководи! Все. Вяльцев перешагнул через порог тамбура.

– Я сделаю все, как вы сказали, – проговорил Варягин, но в его голосе не чувствовалось уверенности.

– При чем тут «как я сказал»! – вспылил Вяльцев. – Раз ты считаешь, что нужно новую конструкцию, так и добивайся этого.

Варягин часто-часто заморгал длинными ресницами и кивнул.

«Почти мальчишка. Полгода, как в отделе, – бурчал про себя Вяльцев, а усвоил уже, как легче работать. Или действительно авторитет начальства давит? Раз Павел Алексеевич сказал, значит, так и надо делать. Даже если заранее уверен, что предлагают делать ерунду… Страх? Но ведь с работы его никто не выгонит за то, что у него есть свое собственное мнение. В должности не повысят? Возможно. Но скорее всего идиотская уверенность, что начальство знает больше. Да и ответственности в таком случае меньше. Начальство приказало и все. Взятки гладки!»

Вправо из тамбура шел коридор.. По левую сторону в него выходили комнаты членов экипажа, по правую – столовая и комната отдыха. Конец коридора замыкала рабочая кабина с пультом управления. Дверь в нее еще не была навешена. Вяльцев вошел в проем и очутился среди огромного количества стоек с микромодулями и интегральными схемами, осциллографов, вольтметров, импульсных генераторов, блоков питания и прочих приборов. Кресла в рабочей кабине тоже еще не были установлены, обшивка стен отсутствовала, и из кабины открывался вид на всю рабочую площадку перед транстаймом. Бухты кабелей, приборы на тележках, инженеры и техники в белых халатах, столы, стулья, приглушенный шум негромко разговаривающих людей.

Чекин, Акимов и еще три инженера что-то доказывали друг другу. После взаимных приветствий спор возобновился, причем обе стороны взывали к Вяльцеву.

– Чекин предлагает новую схему управления анализатором выбора места остановки, – сказал Акимов. – И схема-то ведь интересная.

– А ты запретил? – спросил Вяльцев.

– Запретил, – сознался Акимов. – Но доказать не могу. А запрет без доказательства для них ничего не значит. Сам знаешь.

«Вторая крайность, – подумал Вяльцев – Но это уже лучше. Это могло быть и не крайностью, а тем самым, что нужно, если бы…»

– Приказ начальника – закон для подчиненного, – стандартно пошутил Вяльцев.

– Виктор Григорьевич, переделки необходимы, – сказал Чекин.

«Если он меня называет Виктором Григорьевичем, значит, уже все решил», – подумал Вяльцев, а вслух спросил:

– Сколько потребуется времени?

– Недели две… может быть, с половиной.

– Короче говоря – месяц.

– Нет, нет, Виктор, две недели!

– Времени у нас нет. Поэтому Акимов и против. Сорвем ведь, а?

– Во вторую смену… то есть, в две смены будем работать.

– Отгулов не предвидится. Учти.

– А, черт с ними, с отгулами!

– Через час несите схему ко мне в кабинет. Посмотрим.

Чекин с вызовом посмотрел на Акимова, а тот лишь хитро ухмыльнулся и понимающе подмигнул.

– Да, кстати. Акимов говорил вам про автоматическую подстройку по вектору времени? – спросил Вяльцев. – Говорил… Тоже надо обсудить… Ну, а как идет монтаж?

– Шел хорошо, – ответил Чекин, – да Разов трех монтажеров снял. Сами теперь монтируем. А ребята толковые были.

– Хорошо, я поговорю с Разовым.

– Второй Главному! Нашли тропу, протоптанную людьми.

– Главный Второму. Слушаю внимательно.

– Мне кажется, что тот, с плитой на спине, бежит именно по этой тропе. В километре замечены солнечные блики. Это, наверняка, река. Продолжать поиск?

– Главный Второму. Поиск продолжать. При встрече с людьми по собственной инициативе в контакт не вступать. Сделать запрос Главному и ждать дальнейших распоряжений.

– Второй Главному. Вас понял. Отключаюсь.

…Две трети транстайма занимали энергетическая установка, система образования волновода времени, система стабилизации во времени, система выбора места выхода в трехмерное пространство, ангар для двух глайдеров, склад и аппаратная.

В ангаре и на складе Вяльцев задержался ненадолго. Больше всего его беспокоила система образования волновода времени, да еще – система стабилизации во времени.

«Ах, если бы эти две системы работали так, как хотелось. Скоро все упрется в них. Уже уперлось. Консультацию о практической стороне дела получить не у кого. Головной институт сам еще пока барахтается в теоретических изысканиях… А здесь инженеры будут работать в три смены? Нет… Люди ведь, не роботы».

За энергетическую установку отвечал старший инженер Силуэтов.

«Толковый парень.. На этого можно положиться, если отгородить его от всех волнений. Делай, как надо, а ответственность на мне. Работать будет как вол».

Антон Силуэтов, в грязном комбинезоне, перепачканный машинным маслом, белыми пятнами каких-то солей и неизвестно откуда взявшейся сажей, три таких же перемазанных инженера и два техника устанавливали батарею аккумуляторов. Небольшой дизельный кран снимал их со стоявшего неподалеку грузовика. Люди Силуэтова бережно принимали коробки и опускали их в специальные ячейки. Кран изрыгал клубы дыма, правда, тотчас же подхватываемые вытяжной вентиляцией. Но все равно очень сильно пахло горелым. Чуть в стороне, откинув забрало шлема, сварщик проверял качество шва. Вяльцев несколько минут, никого не отвлекая, следил за работой, затем повернулся и пошел в отсек системы образования волновода времени.

Отсек, как и рабочая кабина, был завален стойками с блоками модулей и сложными, напоминающими абстрактные фигуры, комплектами конденсаторов времени. Две основные реверины, создающие сам волновод, еще не были смонтированы. Их должны были установить в последнюю очередь с обоих боков транстайма.

Ведущий инженер Вельский с группой инженеров проверял утечку конденсаторов. Он поднял усталое близорукое лицо, снял очки, протер их и, не дожидаясь вопросов начальника отдела, хриплым голосом сообщил:

– С такими конденсаторами времени только во вчерашний день можно пройти. Утечка недопустимая. У всех. Ничего не выйдет.

Вяльцев сел на стул. Закурил сигарету.

«Узкий участок. Вельский тут ни причем. Про вчерашний день – это он, конечно, с отчаяния. Но дальше тысячи лет в прошлое вряд ли пройдешь. Нужно решение. Остроумное. Оригинальное. Необычное. Сможет ли Вельский? Он у нас новичок. Работа не клеится, и это его здорово задевает».

– Надо ехать на завод-изготовитель, – сказал Вельский. – Пусть по особому заказу изготовят нам хоть пятьсот конденсаторов с нулевой утечкой квантов времени.

– Надо, – согласился Вяльцев. – Только толку от этого никакого не будет.

Вельский снова протер очки и понимающе покачал головой.

– Тогда надо увеличивать мощность энергетической установки.

– Надо. Только это тоже исключено.

Вельский снова понимающе кивнул. Инженеры, присев кто куда, испытующе молчали.

– Надо родить идею, Вельский. Единственный выход.

– Да, да. Надо.

«Хоть бы возразил что-нибудь. Ведь его-то уж не обвинишь в трусости или боязни. Просто считает, что здесь уже ничего нельзя больше сделать и даже не пытается возражать. Понять его можно. Но мне бы хотелось не этого».

– Минут через пятьдесят зайдите ко мне.

– Хорошо, хорошо, – обрадовано закивал Вельский.

«Наверное, обрадовался, что разговор, бесцельный с его точки зрения, быстро кончился», – подумал Вяльцев и встал.

В отсеке системы стабилизации транстайма во времени шли монтажные работы. Фактическим руководителем и здесь был Акимов.

«Да, Акимов! Акимов везде. И сил у него хватает. Молод. Наверное, поэтому. И весел всегда. Без Акимова была бы крышка… Ну, о стабилизации мы сегодня поговорим. Хоть здесь монтажеров не забрали, и то слава богу! Что-то слишком деловой вид у ребят. Наверное, базарили до моего прихода…»

Вяльцев поздоровался. Немного поговорил, совсем о не относящемся к работе. Так, только чтобы выяснить настроение ребят. Настроение оказалось довольно хорошим, нормальным, но без всякого энтузиазма. Работам не предвиделось конца. И цель маячила где-то далеко-далеко. А гореть особенно-то было и не из-за чего…

В отсеке выбора места выхода в трехмерное пространство было тихо и пусто.

«Если завтра не начнут монтаж, – подумал Вяльцев, – напишу Разову докладную. Слишком долго испытывают мое терпение».

Между гаражом, где монтировался транстайм, и инженерным корпусом СКБ был сооружен закрытый переход. Этот переход наверняка планировался теплым, но в нем дуло изо всех щелей. Градусов десять мороза. Все-таки не сорок, как на улице. Вяльцев зябко поежился, в пиджаке не очень-то жарко, и вприпрыжку побежал к инженерному корпусу.

Возвратившись в свой кабинет, он несколько минут сидел, обхватив голову руками, и ни о чем не думал. Потом снова закурил, бросил в стол блокнот, в котором так и не сделал ни одной записи, разобрал на столе бумаги. Секретарша принесла с полсотни писем, на которые нужно было отвечать. А сегодня в четыре часа еще заседание месткома, на которое нужно идти обязательно. Вяльцев взглянул на перекидной календарь. Одиннадцатое января… И не было в запасе ни одного лишнего дня. Все шло на пределе. Многие инженеры уже давно работали в две смены. Малейшая зацепка, и все сорвется. Может быть, эти конденсаторы с непозволительно большой утечкой квантов времени и есть уже та самая зацепка?

Дверь открылась. В кабинет вошли Акимов, Чекин, .Силуэтов и Вельский. Чекин на ходу разворачивал схему.

– Второй Главному, Перед нами река. С нашей стороны берег обрывистый. Противоположный – пологий. Отчетливо видны какие – то примитивные строения. Не то землянки, не то хижины.

– Главный Второму. Люди?

– Человека три. Вот еще один выполз.

– Они видят вас?

– Нет. Мы в кроне огромного дерева. А солнце в их сторону. Увидеть нас невозможно. Что предпринять? Контакт?

– Ни в коем случае. Не жалейте кинопленки. Историки нам все простят за такой кинофильм.

– Кинофильм мы снимаем. Похоже, что это селение на грани вымирания.

– Понятно. Мы с Антоном присоединимся к вам на Первом и возьмем управление транстаймом на себя. Сейчас отличная стабильность настройки.

Тяжелый глайдер вел Антон Силуэтов. Вяльцев в полевой бинокль осматривал расстилающийся под ним лес, иногда отрываясь от этого занятия и бросая взгляд на пульт управления транстаймом, который дублировал пульт рабочей кабины. В одном месте заросли тропического леса, перевитого гибкими стеблями лиан, внезапно оборвались, и глазам пассажиров тяжелого глайдера открылась небольшая продолговатая полянка, заросшая густой травой. Срезая угол поляны, темной полосой выделялась неширокая, но крепко выбитая ногами людей или животных тропа. Вдруг на тропу выбежал человек, ровным размеренным шагом пересек поляну и снова углубился в лес.

– Видел? – спросил Вяльцев.

– Мельком… Это тот же самый?

– Похож, если только они все здесь не таскают подобные тяжести. Можешь снизиться и не упускать его из виду?

– Попробую.

Человек с тяжелой ношей на плечах бежал, казалось, не обращая никакого внимания на глайдер, повисший над ним. Теперь Вяльцев мог рассмотреть аборигена более подробно. Нет, судя по этому представителю, местные жители не собирались вымирать. Тело его было мускулистым и стройным. И если эта плита была действительно каменной, то пронести ее на спине Вяльцев смог бы, наверняка, не более ста метров. Человек не обращал на посторонний, необычный предмет, висевший над его головой, никакого внимания. Все так же размеренно, с четкостью заведенного механизма, он продолжал бежать по тропе. Вяльцев вызвал глайдер Чекина.

– Первый Второму. Случайно натолкнулись на человека, которого видели еще из транстайма. Бежит по тропе, направление в основном совпадает с курсом на ваш глайдер. Попробуйте заснять его на кинопленку, когда он появится на берегу.

– Второй Первому. Вас понял.

Внезапно джунгли расступились и впереди заблестела река. По зеленой долине на другом берегу реки рассыпались аккуратные хижины. Меж хижин сновали ребятишки, группками стояли взрослые.

– Первый Второму. Достигли реки. Видите ли вы человека?

– Второй Первому. Включили кинокамеру. Возьмите левее, к группе деревьев, похожих на баобабы. Здесь хватит места для десятка глайдеров.

– Наблюдательный пункт выбрали удачно. Присоединяемся.

Человек в набедренной повязка ловкими прыжками спустился вниз по откосу, перебежал по хлипкому мостику через реку и, не останавливаясь возле встречавших его приветствиями односельчан, проследовал к самой большой хижине, расположенной посреди селения.

Силуэтов остановил свою машину рядом с глайдером Чекина. Обзор был отличный.

Пышная растительность покрывала окрестности селения. От ярких зеленых красок всех тонов и оттенков захватывало дух. Сам поселок, состоявший из нескольких сот хижин, казалось, был построен по типовому проекту, такой в нем чувствовался порядок. Улицы пересекались только под прямыми углами и на перекрестках стояли каменные тумбы с выбитыми на них знаками, очень напоминавшими знаки правил дорожного движения. Хижины были сделаны из длинных трубок бамбука и перевиты стеблями ползучих растений. Крыши хижин были аккуратно покрыты широкими листьями, улицы чисто подметены и даже сточные канавы содержались в образцовом порядке.

– Что скажешь, Виктор ? – спросил Акимов – Кажется, перед нами самая настоящая цивилизация?

– Невероятно, но факт, – согласился Вяльцев. – Двенадцатое тысячелетие до новой эры!

– Неожиданность? – сказал Силуэтов. – Но ведь раскопки археологов предсказывали нечто подобное.

– Были найдены только кости человека. И все. Ни о какой крупной цивилизации речи не шло.

– Интерпретировать можно по-разному, – не сдавался Силуэтов.

– Вот именно, – подхватил Вяльцев. – По-разному. Мне, например, не кажется, что это селение вымирает. Никаких землянок и изможденных людей. И где это ты, Анатолий, все увидел?

– Действительно, – растерянно согласился Акимов. – Мне так казалось. А теперь, вроде, и хижины стали выше, да и больше их. А народу-то, народу!

– Смотрите! – крикнул Чекин. – У них что-то произошло. Наверное, наш старый знакомый все-таки рассказал о странных встречах.

На небольшую площадь посреди селения сбегались люди. Чувствовалась какая-то взбудораженность. Голые ребятишки шныряли взад и вперед по толпе, разжигая и без того напряженную атмосферу ожидания.

Из хижины, отличавшейся от других не только своими размерами, но и странной архитектурой в духе раннего модернизма, вышел человек. Судя по знакам внимания и почтения, которые оказывались ему, это был вождь. Следом за ним из хижины вытащили странное сооружение, напоминавшее огромную трибуну с приспособлением для возлежания и приема пищи в древнеримском духе. Человек пять торопливо разводили жертвенный огонь. Толстый мужчина гонялся по площади за пронзительно орущим козлом и размахивал каменным ножом. Толстяку никто не помогал, очевидно, этого требовал ритуал. Наконец, с помощью советов, сыпавшихся со всех сторон, козел был пойман и подведен к жертвенному огню.

В обоих глайдерах были включены кибернетические лингвисты, но из-за шума, производимого людьми на площади, понять что-либо было невозможно.

К этому времени трибуна уже была установлена, и одноглазый вождь неторопливо переминался с ноги на ногу, ожидая, когда каменный нож пронзит сердце козла. Толстый мужчина, очевидно, жрец, издал душераздирающий вопль и вонзил нож в козла. Струйка крова выползла из раны. Толстый жрец подставил руки и вымазал себе кровью подбородок. Ритуал, видимо, был соблюден. И тотчас же вождь поднялся на трибуну и вытянув вперед могучую руку, потребовал тишины.

Это были первые слова, которые более-менее правильно уловили кибернетические переводчики среди невообразимого шума.

– Что он сказал? – с удивлением спросил Акимов

– Слушай и не мешай, – недовольно поморщился Вяльцев.

Седые волосы вождя, перетянутые узенькой полоской высушенной змеи, украшала копна разноцветных перьев. На голую грудь опускалось ожерелье из клыков мастодонта. Бедра опоясывала коротенькая юбочка из веток лиан. Лицо украшал орнамент. В левой руке вождь держал тяжелое копье с острым каменным наконечником.

– Прошу тишины – голосом опытного оратора произнес вождь.

– Тише! – поддержал вождя толстый жрец, тоже вскарабкавшийся на трибуну, и постучал бумерангом по выеденной тыкве. Судя по всему, жрец исполнял сейчас обязанности председателя собрания. Через несколько минут, получив каждый свою порцию подзатыльников, затихли ребятишки. Застыли превратившись в слух, суровые воины. Даже женщина смолкли.

– Дзяпики! – рявкнул вождь. – Только что получено письмо из Совета Старейшин Дзяпии. Читайте!

С этими словами вождь передал копье председателю собрания и поднял высоко над головой каменную плиту размером в квадратный метр. На доске были выбиты две закорючки.

– Это та самая плита, – прошептал Силуэтов. – Правда ведь?

– Да, да, – ответил Вяльцев. – А вон стоит и наш знакомый.

Гул оживления прошел по толпе и затих.

– Внимательно читайте! – снова рявкнул вождь. Дзяпики усиленно читали. Кто-то пытался понюхать каменное письмо носом и даже попробовать на зуб. Затихшие было дзяпики начали снова волноваться. Особенно задние ряды.

– Всех воинов, прочитавших письмо, прошу расписаться, – предложил вождь.

Воины выдернули каждый из своей прически, а кое-кто и из прически соседа, по одному перу. Получившийся яркий букет тотчас же унесли в пристройку хижины, где, вероятно, хранилась переписка.

– Председатель! – уронив письмо на ногу одному любопытному дзяпику и схватившись руками за голову, просипел вождь. – Они же не умеют читать! Как я это забыл?!

Меж тем толпа зашевелилась. Женщины и дети собрались в центре площади. Мужчины, загородившись плетеными щитами и взяв копья наперевес, построились в карэ, готовые отразить натиск любого, хотя еще и невидимого врага.

– Не к нам ли это относится? – встревожено спросил Силуэтов.

– Мы в безопасности, – ответил Акимов.

– Я говорю не про опасность. Может быть, они заметили нас и ждут нападения?

– Но они ведь начали разворачивать свои боевые порядки после того, как прочитали каменное письмо. А в письме о нас, вроде бы, еще не могли успеть написать.

– В письме о нас действительно, пожалуй, еще не могли успеть написать, – начал Вяльцев. – Но, как сказал вождь, они не умеют читать. Их действия могут не иметь никакого отношения к содержанию письма.

Любопытный дзяпик все еще лежал, придавленный письмом. На него никто не обращал внимания. Впрочем, очевидно, сознавая всю важность настоящего момента, дзяпик и не просил о помощи.

Мужчины с копьями издавали гортанные воинственные звуки, которые киберпереводчик не смог перевести, но от которых тем не менее стыла в жилах кровь.

Толстый жрец растерянно оглянулся, увидел слева от трибуны молчаливо стоявший оркестр и дал знак барабанщикам. Зарокотали тамтамы. Громче! Громче! Громче!!! И вдруг громоподобный рокот оборвался. Кожа тамтамов висела клочьями.

Вождь племени воспользовался мгновением тишины и диким голосом завопил:

– Дзя-я-а-а-пики-и-и-и! Нам выпала огромная честь! В нашем селении, организуется Специальное конструкторское бюро математических машин!

Дзяпики онемели от восторга, а когда опомнились – тысячеголосое «Урррраааа!» огласило окрестности.

Силуэтов судорожно вцепился в штурвал глайдера, ошалело вытаращив глаза. Вяльцев тряс его за плечо.

– Неужели я не ослышался? Что это значит?

– СКБ математических машин, – мямлил Акимов. – Вот это цивилизация! Ай да «Покоритель Времен»! Ни черта не понимаю.

Глайдер Чекина вдруг медленно пошел вниз. Виктор успел оттолкнуть еще не пришедшего в себя Силуэтова и переключить управление второго глайдера на свой.

– Что случилось?! Что случилось?!

В ответ слышалось что-то неразборчивое. Антон опомнился, немного потеснил плечом Виктора и подвел свой глайдер вплотную ко второму, который висел над самой серединой реки в метре от поверхности воды. Через прозрачный колпак было видно бледное лицо Акимова. По лицу Чекина текла кровь. Акимов поддерживал одной рукой его голову, а другой пытался вытащить из аптечки бинт. Вяльцев откинул колпак своего, затем второго глайдера.

Ох и жарища была здесь, особенно заметная после кондиционированного воздуха в кабинах.

– Виктор, помоги.

Вяльцев вскочил со своего сиденья и перебрался через борт в глайдер Акимова.

– Держи голову, я бинт достану.

– Да что случилось-то? – снова спросил Вяльцев.

– Резко вскочил, ударился головой о колпак и упал на пульт лицом. Наверное, был слишком потрясен услышанным.

– Тут потрясешься! – сказал Вяльцев. – Этакое услышать.

– С ним ничего страшного? – спросил Силуэтов.

– Губы рассек и немного скулу. Тут пластырь нужен, а не бинт. Затылок вроде цел. Даже шишки нету.

– Вернемся, надо будет еще раз продумать конструкцию глайдера, сказал Вяльцев.

Чекин открыл глаза:

– Что со мной? – Распухшие губы его еле шевелились.

– Ничего страшного, Славка, – сказал Акимов. – Слегка ударился головой. Болит?

– Не особенно. Гул только какой-то.

– Пройдет. Сейчас тебя пластырем заклею, так что все войско этих самых дзяпиков, или как их там, в страхе разбежится.

– Мне показалось…

– Ну что еще тебе показалось, Слава? – спросил Акимов.

– Мне показалось… Наверное, наш переводчик… того… Чушь какая-то. При чем тут СКБ?

– Спокойно, Слава, спокойно. Тебе ничего не показалось, – сказал Вяльцев – И мы все слышали, что у них организуется СКБ… математических машин. Невероятно, но факт.

– А на нас эти дзяпики нуль внимания, – сказал Силуэтов. – Орут свое «Уррра!» и все тут.

И действительно, дзяпики продолжали кричать «Уррра!». А все остальное их не интересовало.

– Может, и не видят они нас? – сказал Антон. – Может, мы для них так и остались в другом времени?

– Хм, – шмыгнул носом Анатолий. – А транстайм-то ведь этот письмоносец заметил. Не попер на него, как на буфет, а аккуратненько обогнул.

– Значит, чихали они на нас!.. Э-э! Но, но! – Силуэтов погрозил пальцем воде. – Ох и пасть у тебя!

– С кем это ты там? – спросил Вяльцев.

– Да здесь же все кишит крокодилами! А Акимов купаться собрался.

– И искупаюсь еще, – решительно подтвердил Акимов, заканчивая приклеивать пластырь. – Все, Слава. Красивее парня не встречал еще!

– Иди ты, – сказал Чекин. – Спасибо, конечно, и все такое. Зеркала нет? Ну и не надо… А я думаю, что все дело в киберпереводчике.

– Испортился? – почему-то с надеждой в голосе спросил Силуэтов.

– Чокнулся!

– Нет, нет, – сказал Вяльцев. – Он выбирает наиболее вероятные для нас выражения. То есть, сначала как бы адаптирует услышанную речь, а потом переводит.

– Значит, у них что-то во всяком случае здесь организуется? – спросил Акимов.

– Да. Организуется.

– Но почему он переводит, например, не артель или цех, а СКБ математических машин?

– Не знаю. Может быть, потому, что мы работаем в СКБ.

– А если бы мы работали на маслобойне?

– Киберпереводчик-то проходил последние испытания у нас в СКБ. Может, просто нахватался терминов. Впрочем, успеем разобраться в этом. Мы уже порядочно торчим у них под носом. На нас обратили внимание.

На берегу, корча страшные рожи, прыгал голый несовершеннолетний дзяпик.

Не считая одного несовершеннолетнего, остальные дзяпики по-прежнему не обращали на глайдеры никакого внимания. Оглушительно гремели резервные тамтамы. Группа мужчин в ярко раскрашенных фантастических масках исполняла воинственный танец, потрясая копьями и плетеными щитами и издавая душераздирающие вопли. Пыль клубилась под ногами танцоров. Зрители, окружив их несколькими рядами, кричали что-то подбадривающее, прихлопывали в такт ладошками, пристукивали голыми пятками и без передышки повторяли коротенькую немногословную песенку, которую кибернетический лингвист перевел следующим образом: «Эх раз, еще раз, еще много, много раз!» Танцоры старались изо всех сил, словно от этого зависело, по крайней мере, их дальнейшее существование, а может быть, и сама жизнь.

Вождь и толстый жрец возлежали на звериных шкурах все на той же трибуне и, лениво разевая рты, строили туманные предположения о возможной структуре вновь создаваемого СКБ. Женщины таскали из хижин шаровидные сосуды величиной с хороший арбуз. Некоторые мужчины прикладывали сосуды к уху и с наслаждением прислушивались к доносившемуся из них побулькиванию. На краю площади на огромных кострах жарилось несколько разделанных туш гиппопотамов. Торжество продолжалось.

– Какое предельное равнодушие к пришельцам, – сказал Вяльцев. – Они так поглощены своим праздником, что становится даже несколько обидно. Только вот этот голопузый несмышленыш пытается завязать с нами отношения.

– По-моему, – возразил Акимов, – он просто издевается над нами. Смотрите, какие он строит рожи. Из него бы вышел хороший мим.

– И ни тени страха или испуга, – удивился Силуэтов.

– Вот тут и попробуй завязать с ними дружеские отношения, – печально сказал Вяльцев.

– Может быть, мне… – начал Акимов.

– Хватит, Толя. Не продолжай. Знаю, что ты хочешь сказать. Один ты к дзяпикам не пойдешь.

– Как хотите. – И Акимов излишне внимательно начал разглядывать происходящее на берегу. – Ну, тогда в закрытых глайдерах. Мы можем спокойно приземлиться рядом с ними… Начать переговоры… Даже не выходя наружу… Мы так близко к чему-то интересному. Ведь это цивилизация. Может быть, самая древнейшая на Земле! Подумать только, четырнадцать тысяч лет назад на Земле уже была такая цивилизация. Пусть здесь даже каменный век…

– Каменный век, – перебил Акимова Вяльцев. – Здесь уже подумывают о математических машинах. А ты – каменный век!

– Тем более! Возможно, это самая интересная из всех древнейших цивилизаций! Жалко уйти ни с чем, так ничего и не узнав. Обидно. Просто невозможно. Нельзя этого делать. Ведь мы стоим на пороге какой-то великой тайны!

Вяльцев промолчал.

– Самое главное – не вмешиваться ни во что, – сказал Антон Силуэтов. Только слушать и наблюдать Так ведь? Чтобы не изменить ход истории.

– Ну хорошо. Решено, – согласился Вяльцев. – Конечно, глупо было бы сейчас уйти отсюда. Для чего тогда вся эта затея с транстаймом. Умоляю только об одном: не слишком увлекайтесь. Спокойнее… Слава, ты сможешь вести глайдер?

– Вполне, – ответил Чекин и поморщился. – Не беспокойся. Все будет нормально. Теперь я спокоен, как вол.

– В таком случае, по местам. Закрыть колпаки. Старт!

Глайдеры набрали высоту и несколько раз медленно прошли над селением на бреющем полете. На дзяпиков и это не произвело никакого впечатления! Глайдер Силуэтова мягко опустился метрах в полутора от трибуны, на которой возлежал вождь племени. Глайдер Чекина повис над ним.

Вождь только что приложился к сферическому сосуду и теперь покрякивал от удовольствия. Вяльцев включил киберпереводчика на внешние громкоговорители и торжественно произнес:

– Мы пришли к вам с миром!

Вождь зашевелился, покосился на глайдер и недовольным голосом произнес:

– Какого черта вы побеспокоили меня? Меня – Эхразещераза!

– Мы пришли к вам с миром, – растерянно повторил Вяльцев.

– И правильно сделали, что с миром… Еще бы не хватало прийти вам с войной! – Вторая фраза была сказана с некоторой затаенной угрозой. Жрец вдруг что-то шепнул на ухо Эхразещеразу.

– На какой еще такой всякий случай! – возмутился вождь. Вероятностник несчастный! Распустил слюни. – Эхразещераз ударил себя кулаком в грудь. – Наши копья! Наши дубинки!

– А вдруг это боги, спустившиеся с неба? – испуганно проговорил жрец. – Ты же видел: они пришли сверху!

Эхразещераз на секунду смешался и опасливо посмотрел на людей, сидевших под прозрачным колпаком Какая-то глубокая мысль промелькнула в его глазах, и он вдруг раскатисто рассмеялся:

– Ха-ха-ха! Но ведь штат богов у нас полностью укомплектован! Даже сокращение было. Этого самого… ну, который во всем блестящем был сократили. Не сами, понятно, а по инструкции сверху. Великой матери Кукурузе поклонялись… Тоже сократили. Штат богов маленький, а претендентов-то много. – И, обратившись к сидящим в глайдере, все же осторожно спросил: – Так вы не боги?

Все-таки многому, видимо, научила Эхразещераза жизнь.

– Нет, нет. Мы – люди, – поспешно ответил Вяльцев.

– Я так и подумал, – облегченно вздохнул вождь и вдруг без всякого перехода с негодованием добавил: – Не успели мы сами узнать, что у нас организуется специальное конструкторское бюро математических машин, как уже лезут тут всякие! Приема на работу у нас нет и не будет! Особенно на руководящие должности. Учтите!

– Мы – люди из четырнадцатого тысячелетия после вас, – растолковывал Эхразещеразу Вяльцев.

– А! Ну так я и знал! А мы – Дзяпики! Могучее племя Дзяпиков! Непобедимое племя Дзяпиков! Неискоренимое племя Дзяпиков! Душу вытрясу-у! ревел вождь. – Мы – Дзяпики. – И снова без всякого перехода, хитровато подмигнув: – Так, значит, вы не на работу устраиваться?

– Не-е-ет, – неуверенно протянул Вяльцев, совсем сбитый с толку.

Лицо Эхразещераза просветлело.

– Эй! Женщины! – крикнул он. – Кокосового молока гостям! Крепкого перебродившего молока!

Женщины с шаровидными сосудами в руках немедленно появились возле глайдера и замерли в ожидании.

– Нам не нужно кокосового молока, – предупредил Вяльцев.

– Как не нужно? – искренне удивился Эхразещераз. – Это же ведь высшей очистки! Как слеза! Даже горит!

Эхразещераз, видимо, впервые в жизни встретился с чем-то совершенно непонятным, необъяснимым, ну просто-таки невозможным.

– Да как же это! – со страхом вскрикнул он. – Ведь устои, устои подрываются…

Появление незнакомцев не понравилось ему с самого начала. Ох, неспроста эти люди, и впрямь летающие как боги, заговорили с ним. Поосторожнее надо с ними, поосторожнее…

– Нам нельзя вот по какой причине, – поспешно ответил Вяльцев. – Мы не должны нарушать ход развития истории. Если мы выпьем эту «кокосовку», то кому-нибудь из дзяпиков не хватит ее, и он останется трезвым. А когда кто-нибудь в обществе остается трезвым, ход развития истории немного меняется.

– Не беспокойтесь, – заверил Эхразещераз. – Молочишка хватит на всех. Еще и останется

– Инструкция запрещает нам.., – начал было Вяльцев.

– Так у вас есть инструкция? – заинтригованный вождь сразу протрезвел, – Инструкция! – воскликнул он. – Боже мой! – Лицо и фигура его вдруг неузнаваемо изменились. Он стал на колени и простер руки к небу. Сколько в нем теперь было торжественности и благоговения. – Дзяпики! В копье! Отдать почести!

Эхразещераз обладал могучим и волевым голосом. Его наверняка было слышно даже на окраинах селения. Все пришло в движение. Никогда еще пришельцы из будущего не видели такого воодушевления и радости. Дзяпики строились стройными неровными рядами. А несколько десятков их, обладавших, видимо, наиболее музыкальными голосами и слухом, выстроились, чуть поодаль и дружно затянули торжественный гимн:

Мы план по валу выполняем

И по номенклатуре тоже!..

– Вот это да! – с восторгом сказал Вяльцев. – Наконец-то они поняли, с кем имеют дело. Торжества, конечно, ни к чему, но все-таки до них дошло, что мы заслуживаем внимания.

– Плевали они на нас, – сказал Акимов.

– Ты что, не видишь?! – изумился Вяльцев.

– Мне кажется, это ты не видишь.

– Предки! Дорогие и глубокоуважаемые! – обратился к дзяпикам Вяльцев, включив громкоговорители на полную мощность.

– Уррра! – взревели дзяпики.

– Тихо! – рявкнул Эхразещераз. – Я желаю побеседовать на научные темы. – И обратившись к глайдеру: – Так у вас есть инструкция? – Глаза его лихорадочно блестели. – Со всеми подписями и печатями? – И со смехом добавил: – Вот житье!

– Нельзя смеяться над инструкцией, – злобно прошипел жрец.

– Инструкция запрещает им пить перебродившее кокосовое молоко! Ну и житье! А нельзя ли взглянуть на эту инструкцию?

– Вообще-то мы ее с собой не берем… Она остается в СКБ.

– Э-э-э! – расстроено протянул Эхразещераз н махнул дзяпикам об отбое. – Каким же образом вы думаете жить дальше, если не имеете при себе инструкции? А, молодые люди?

Возникший было у вождя интерес к пришельцам пропал, и он, небрежно перекинув несколько бивней из своего ожерелья с правой стороны на левую, грациозно, насколько это позволяло выпитое кокосовое молоко, опустился на шкуру пятнистого леопарда, всем своим видом давая понять, что эта интересная и содержательная беседа основательно утомила его.

Вяльцев пытался что-то говорить, но вождь не обращал на него внимания, намертво присосавшись к сферическому сосуду.

– Предки! Дорогие! – вполголоса передразнил Акимов Вяльцева. – Что? Торжества отменяются в связи с отсутствием в наличии инструкции по разведению ослов?

– Да-а-а, – сказал Вяльцев. – Торжества отложены на неопределенное время. Но работать-то все равно надо.

– Виктор, разреши мне, – попросил Анатолий.

– Валяй. Теперь уж все равно.

– Нельзя ли мне задать вам несколько вопросов? – спросил Акимов у Эхразещераза.

Тот нехотя перекатился с боку на бок, презрительно посмотрел на глайдер, сыто и уверенно рыгнул:

– Можно. Только в письменном виде. Ха-ха-ха! Впрочем, задавай. Чего не сделаешь ради отдаленных глупых потомков. Только не много. У нас сегодня праздник.

– Хорошо. Не помешаем ли мы дзяпикам, если будем наблюдать за ними, ни во что не вмешиваясь?

– Разрешаю, – немного помедлив, ответил Эхразещераз и почесал затылок пальцем.

– Еще вопрос. Что такое Специальное конструкторское бюро математических машин?

– По этому поводу разъяснений еще не поступало. Нельзя ли вопрос полегче?.. Там знают, что делают… СКБ так СКБ. Сначала будем не хуже других, но уж потом-то наверняка выбьемся в лучшие. У нас это – раз, два и в дамки!

– Уж не хотите ли вы сказать, что у дзяпиков несколько СКБ? Какие же еще?

– Сказал же, что разъяснений еще не поступало. А раз пошла волна, значит, СКБ понатолкают, где только можно… А вот я сейчас вам задам, милые мои, вопросик. Как получил письмо, так до сих нор и мучаюсь Даже «кокосовка» эту мысль из головы не вышибает А дело вот в чем: прилично ли начальнику СКБ ходить без штанов?

Вопрос был поставлен в лоб, и люди в глайдерах сначала растерялись.

– Вот то-то и оно, – задумчиво сказал вождь. – Даже вы, хоть и считаете себя умниками, а сходу ответить не можете.

– Наш начальник вообще-то ходит в брюках, – сказал Вяльцев.

– А вот в Шотландии мужчины в юбках ходят! – заметил Акимов.

– Шотландские мужики нам не пример. Мы начальником СКБ завтра станем.

– Откуда вы это знаете? Это тоже сообщалось в письме?

– Нет. Ха-ха-ха! По телефону сообщили. Ха-ха-ха! Да только кто рискнет не назначить меня на эту должность. Там тоже не дураки сидят. Понимают, что без меня СКБ крышка!

– Ситуация, – сказал Вяльцев.

– Вот тебе и ситуация! Сегодня еще немного помыслю, а уж завтра решу. Нет. Кажется, нельзя начальнику СКБ без штанов.

Эхразещераз погрузился в мучительные размышления. Празднование не затихало. В разных местах площади нестройные голоса пытались петь:

Мы план по валу выполняем…

Но насколько процентов выполняют дзяпики план по валу и номенклатуре, в этот день экипажи глайдеров так и не узнали.

Три часа отсутствия своих создателей транстайм пережил без срывов и каких-либо неприятных происшествий. Чекин и Силуэтов поставили свои глайдеры в ангар. Вяльцев тщательно осмотрел все отсеки функциональных систем машины. Все было нормально. Правда, танталовые конденсаторы с нулевой утечкой квантов времени снова заметно нагрелись, но такой перегрев еще не был катастрофическим.

Акимов наскоро приготовил стандартный обед из трех блюд, потребность в котором участники эксперимента ощущали уже довольно давно. И когда все собрались в маленькой столовой, Вяльцев спросил:

– Ну, что вы на это скажете?

Все четверо уже делились своими мнениями во время обратного полета на глайдерах, но результаты экспедиции были настолько удивительными, что говорить о происшедшем, увиденном и услышанном хотелось вновь и вновь.

– Что-то потрясающее, – сказал Чекин и осторожно протолкнул в распухшие губы кусочек хлеба, который ему пришлось отломить пальцами, потому что кусать он еще не мог. – С СКБ математических машин, ясно, какая-то ерунда. Не может здесь быть никакого СКБ, да еще математических машин. Киберпереводчик что-то путает. Но сама по себе эта цивилизация очень интересна.

– Любопытная цивилизация, – сказал Силуэтов, обжигаясь горячим гороховым супом. – А пьют совершенно как люди двадцатого века. С Иннокентием Викентьевичем удар произойдет, когда он все узнает. Надо будет его постепенно подготовить.

– А эта цивилизация мне что-то напоминаете – сказал Акимов, приканчивая банку свиной тушенки. Он всегда ел быстро.

– Да, надо было включить в экспедицию хоть одного историка, – кивнул Вяльцев, опрокидывая в суп полсолонки соли.

– Даже сам Викентьевич вряд ли в чем помог бы нам, да и себе, – сказал Акимов.

– Сам же говоришь, что эта цивилизация тебе что-то напоминает. Читал где-нибудь?

– Не помню, чтобы где читал.

– Тогда как тебя понимать?

– Сам ничего не пойму. Просто какие-то смутные воспоминания и догадки.

– Наследственная память? – осторожно спросил Силуэтов.

– Возможно, – коротко ответил Акимов.

– По-моему, – сказал Чекин, вылив в рот ложку супа, – основной интерес представляет потрясающая древность этой цивилизации. Двенадцать тысяч лет до новой эры! Ведь еще не возникли великие цивилизации Земли. Нет ни Шумера, ни Египта, ни Крито-микенской культуры. Разве что Атлантида?

– А Атлантиду надо бы проверить, – предложил Силуэтов, – В следующий раз когда-нибудь.

– Тут глайдерами не обойдешься, самолеты нужны, – сказал Вяльцев. Странно, конечно. У них уже есть копья, луки. Они умеют строить довольно приятные на вид жилища. Словом, культура-то очень высокая. Надо будет обязательно выяснить, знают ли они бронзу или железо.

– Да, это очень важно, – согласился Силуэтов.

– А письменность? – спросил Чекин.

– Что письменность?

– Ведь у них есть письменность! По крайней мере верхушка племени умеет читать и писать! Да и вообще у них довольно обширные познания в разных областях.

– Например, кукуруза , – вставил Вяльцев.

– Да не верьте вы этому киберпереводчику! – крикнул Чекин и зажал рот рукой, потому что на губах лопнула запекшаяся в коросту кровь. – М-мм.

– Больно, Слава? – спросил Вяльцев.

– Да, м-м-м, нет. Неприятно, когда трескается… Этот чертов киберпереводчик действительно что-то молол про кукурузу. А ведь кукурузы-то еще нет! Ведь она появилась в Европе и Азии только после открытия Америки.

– Америку могли открывать несколько раз, – заметил Вяльцев.

– Все равно, причем тут кукуруза? – не сдавался Чекин.

– А притом, – сказал Акимов, доставая сигареты, – что этот «чертов» лингвист все переводит на наши понятия. Сам же говорил. Подначитался газет, романов, составил разумный, по его мнению, словарный запас.

– Вот я и говорю. На самом деле здесь нет никакого СКБ. Есть что-то другое, более простое, но для нас еще непонятное.

– А штаны? – спросил Силуэтов. – Штаны для начальника СКБ?

– Со штанами может быть и без ошибки, – сказал Вяльцев. – Конечно, непонятного много… Но даже если мы только выясним, какой у них здесь век: каменный, бронзовый или железный, историки будут на нас молиться и защитят на этом сто диссертаций.

– Между прочим, – сказал Акимов, – я читал несколько статей и заметок о том, как находили примитивные вычислительные машины. И, по крайней мере, некоторые из них были созданы до новой эры.

– Да, да, и я читал, – согласился Вяльцев. – Только это как-то не доходило до меня. Казалось, что ничего особенного здесь и нет.

– Бросьте, бросьте вы, – сказал Чекин и снова осторожно влил себе в рот ложку остывшего супа.

– Почему бросьте! Раз человек научился считать, хотя бы до десяти, он непременно начнет думать, как бы ему облегчить этот счет. – Акимов затушил сигарету в пепельнице.

– Анатолий очень верит в человеческий разум, – сказал Силуэтов.

– Верю!

– Одно ясно, – подытожил Вяльцев. – Цивилизации довольно развитая. Во всяком случае у них есть письменность. И цивилизация, наверное, большая. Вождь упоминал о Центре и Совете Старейшин, которые находятся не в этом селении. Надо будет на глайдерах поискать и другие. Если наши несчастные конденсаторы не выйдут из строя, то за две недели мы здесь соберем уйму информации. Только за одну-единственную вылазку мы уже сколько узнали. Но сегодня нам нужно сделать еще многое. Слава и Антон пусть проверят все режимы работы систем транстайма. Сменить в самописцах рулоны, а в памяти машины – магнитную ленту. Я намерен сделать несколько записей в бортовом журнале. Киноленты и все прочее – это одно, а свое отношение к происходящему – совсем другое. А Анатолию бы предложил…

– Поиск?

– Да. Небольшую разведку с воздуха.

– Согласен. С превеликим удовольствием.

– Полетай, разматывая спираль в радиусе километров пятидесяти. Только никаких контактов.

– Понимаю. Не дурак.

– Самокритично, – заметил Чекин, который все вливал уже совершенно остывший суп в узенькую щель меж распухших губ.

– Часа два, Толя, не более. Я буду в рабочей кабине. Связь поддерживай со мной… Так… Посуду вот надо..

– Ладно уж, – сказал Чекин. – Беру на себя. По морскому закону. Чертовы дзяпики!

– Подожди, Слава. Ты еще за них Нобелевскую премию получишь.

– А… Мне бы хоть губы свои привести в порядок.

– Ну так я пошел? – спросил Акимов.

– Иди, иди.

В рабочей кабине Вяльцев сел в кресло перед пультом, вытащил бортовой журнал, достал из комбинезона шариковую ручку и четким почерком вывел на первой странице журнала:

«6 июня 1974 года в одиннадцать часов по местному времени транстайм проник и совершил остановку в двенадцатом тысячелетии до новой эры. Все бортовые системы работают нормально. Обнаружена неизвестная ранее науке цивилизация Дзяпиков».

«А неизвестная ли? – подумал Вяльцев и положил ручку на чистую страницу. – Что говорил…»

…Иннокентий Викентьевич, доктор исторических наук, профессор, заведующий отделом древнейшей истории, был маленьким, сухоньким, шустрым старичком. В модном фиолетовом костюме, в белой рубашке он выглядел бы мальчишкой, если бы не суковатая трость, коричневая морщинистая кожа лица и рук, да копна седых волос на голове.

Вполголоса разговаривая с доктором наук, Вяльцев вел сотрудников института Истории через лаборатории своего отдела. За ним шли Акимов, Чекин и две молодые женщины: Тоня Топольцева и Валентина Вяльцева.

Войдя в свой кабинет, Вяльцев предложил располагаться, как кому угодно, и сел сам. Машинистка в приемной недовольно вынула из каретки лист и с независимым видом вышла из комнаты. Работать только мешают.

Иннокентий Викентьевич постучал костяшками пальцев по столу и произнес:

– Ну, ну! Так вот как у вас! Необычно, необычно. Транстайм – красавец! Транзисторы, резисторы, светящиеся экраны. А у вас, знаете ли, в отделе девушек не много. А у нас все больше девушки. Юноши как-то не выдерживают. Хе-хе-хе! Тяжелая работа! Тяжелая.

Вяльцев испытывал неловкость, не зная с чего начать разговор о программе совместного эксперимента СКБ Пространства и Времени и НИИ Истории.

Все старательно разглядывали невзрачную обстановку кабинета Вяльцева. Акимов и Чекин упорно молчали. «Эх, помощники! Чтоб вас!» – подумал Вяльцев.

Наговорившись сам с собой и вдоволь насмеявшись, Иннокентий Викентьевич спохватился, заахал и достал из толстого желтого портфеля кожаную папку.

– Марсель Самуилович, наш директор, предложил вести «дипломатические переговоры» на уровне заведующих отделами, или, как их у вас называют: начальников отделов. Товарищ Разов, кажется, того же мнения.

Вяльцев поспешно согласился.

Иннокентий Викентьевич раскрыл папку, привычным, удивительно естественным жестом пригласил всех поближе к столу и с этого мгновения уже не выпускал нити ведения совещания из своих рук.

– Вот программа проведения эксперимента. Надеюсь, вы уже имеете представление о ней? Археологическая экспедиция…

– Второй Главному. Разматываю спираль с шагом в пять километров. Других селений пока не обнаружено.

– Главный Второму. Продолжайте поиск.

– Второй Главному. Вас понял.

Вяльцев записал в бортовом журнале: «Селение дзяпиков расположено в пяти километрам от места стоянки транстайма».

…летом прошлого года, – продолжал доктор исторических наук, проводившая раскопки около деревни Кафтанчиково, обнаружила останки человека, жившего примерно четырнадцать тысяч лет назад. Там же найдены предметы материальной культуры первобытного общества. Результаты работы экспедиции потрясающие! Но самое интересное: материальная культура неизвестного общества неожиданно обрывается. Она не имеет продолжения. На этом месте позже, в течение многих тысячелетий не было ничего. Может быть война? Стихийное бедствие? Эпидемия? Голод? Древняя цивилизация исчезла. Факт сам по себе достаточный для тщательного изучения. Но главное в самой цивилизации. Если она существовала, то это одна из древнейших известных нам цивилизаций в районе Западно-Сибирской низменности.

– Простите, Иннокентий Викентьевич. Вы все время говорите об обществе, цивилизации. Но ведь были найдены останки только одного человека, – сказал Вяльцев.

– Человек не может существовать один, сам по себе. Должно быть общество. Кстати, каков радиус действия ваших глайдеров?

– Километров пятьсот.

– Прекрасно. Значит, в радиусе ста, ста пятидесяти километров вы сможете совершать полеты совершенно уверенно. – Иннокентий Викентьевич достал из портфеля карту, развернул и карандашом сделал на ней пометку. Вот место археологических раскопок. Пять километров от города. Ваш трансформатор времени вынырнет в прошлом на том же самом месте, где он и стоит?

– На том же, – ответил Вяльцев. – если не будет материальных препятствий. Если они будут, то произойдет перемещение в пространстве в вертикальной и горизонтальной плоскостях.

– Великолепно! Программа, предлагаемая НИИ Истории, заключается в следующем. Четыре ваших сотрудника и два наших проникают в четырнадцатое тысячелетие до наших дней. В случае встречи с первобытным обществом, вы вступаете с ними в контакт. Не выходя из глайдеров, вы можете разговаривать с ними, если не подведет киберпереводчик. Заснимете двести пятьдесят километров киноленты. Магнитофонные записи обязательно. Никаких предметов материальной культуры с собой из прошлого не брать. Продолжительность эксперимента – два месяца. Наши кандидаты в экипаж транстайма – Вяльцева и Топольцева. Не сказал ли я чего-нибудь неожиданного?

– Мы согласны со всеми пунктами, кроме одного, – сказал Вяльцев. Первый выход в прошлое мы совершим одни.

– У, противные! – сказала Тоня. – Все пенки хотят снять.

– Что? Существует некоторая опасность для экипажам – сообразил Иннокентий Викентьевич.

– Существует, – согласился Вяльцев. – Некоторая опасность всегда существует. Кроме того, нам нужно опробовать системы транстайма в работе и на разных режимах.

– Кроме того, – впервые за все совещание подал голос Акимов, – мы засечем временные и пространственные координаты этой цивилизации. Так что потом не придется тратить время на поиски.

– Резонно, – заметил Иннокентий Викентьевич. – Только учтите, что некоторую часть денег по вашей теме платим мы. – И Иннокентий Викентьевич погрозил пальчиком. Более часа все говорили о методике эксперимента.

– Второй Главному. Отработал всю спираль. Других селений не обнаружено.

– Главный Второму. Странно. Еще одна загадка. Предлагаю возвращаться по прямой.

– Второй Главному. Вас понял. Возвращаюсь.

Утром Вяльцев составил следующий план работ. Чекин, которому с распухшей физиономией не хотелось появляться даже перед первобытными людьми, займется исследованиями режимов работы транстайма. Работенка была нудная, но необходимая. И хотя машина пока не капризничала, всякое могло случиться. Остальные начнут изучать странную цивилизацию, которая, судя по всему, почему-то не оставила никакого следа в истории.

Силуэтов вел легкий глайдер. В нем же находился и Акимов. Вяльцев выбрал себе тяжелый шестиместный, чтобы иметь возможность в любое время контролировать работу транстайма.

Через десять минут после старта оба глайдера уже висели над селением дзяпиков. Несмотря на довольно ранний час, в селении уже все были на ногах. Вчерашнее торжество словно прибавило им энергии. Некоторые дзяпики, правда, мучились с похмелья. Но в общей массе их страдания незаметно растворялись, придавая трудовому энтузиазму слегка меланхолический, патрицианский оттенок.

Эхразещераз восседал на трибуне, словно и не сползал с нее на ночь. Он поминутно давал руководящие указания, а в промежутке между этим занятием читал входящую корреспонденцию. Пришельцам из будущего никак не удавалось поговорить с ним.

События в поселке разворачивались со стремительной быстротой, и эта бешеная скачка насыщала информацией даже воздух. Через час, медленно перемещаясь от одной группы дзяпиков к другой, экипажи глайдеров узнали все последние новости.

Селение, что было вполне естественным, имело свое собственное название, которое звучало так: Капики. Работы по созданию СКБ математических машин велись полным ходом. Из Совета Старейшин Дзяпии пришло десятка три каменных циркуляров, писем и инструкций. Капикам отваливались огромные средства для строительства корпусов СКБ, но значительная часть их тотчас же была отвлечена на постройку специальной хижины с длинными ровными рядами бамбуковых стеллажей для хранения корреспонденции. Срочно созданная группа из двадцати восьми рослых каменотесов без передышки выбивала на письмах входящие и исходящие номера.

В письме за номером тринадцать Эхразещеразу действительно предписывалось принять на себя обязанности начальника СКБ. Он принял предписание к исполнению и немедленно завел себе трех секретарей-машинисток. Но так как печатающие механизмы в это время еще не были изобретены, то секретари-машинистки занимались художественной гимнастикой и крутили хула-хуп.

Акимову удалось выяснить, что до вчерашнего дня дзяпики производили губную помаду. Причем в огромном количестве и даже на экспорт. Сегодня же производство губной помады было свернуто, заказы аннулированы, а технологическая оснастка и приспособления были переданы несовершеннолетним дзяпикам для политехнического обучения.

Отряд изыскателей-проектировщиков, на всякий случай вооруженный копьями и дубинками, лихорадочно метался по окрестностям селения в поисках подходящей площадки для будущего строительства. Чтобы не загрязнять Капики отходами производства – дымом и сточными водами – СКБ было решено строить в пяти километрах от селения. Самым подходящим оказалось место неподалеку от стоянки транстайма, на старом заброшенном кладбище.

Вяльцев передал Чекину сообщение о месте строительства СКБ, чтобы тот зря не волновался, увидев в непосредственной близости от транстайма толпы горящих желанием сотворить трудовой подвиг дзяпиков.

Да! Да!! И еще раз: да!!! Теперь уже нечего было сваливать все на ошибку киберпереводчика. Сомнениям и домыслам не осталось места. Дзяпики начали строительство не чего-нибудь иного, а именно специального конструкторского бюро математических машин.

Конечно, хорошо было бы сейчас собраться в тиши маленькой столовой за тарелкой горохового супа со свининой, поговорить о внезапно вырвавшихся из тьмы веков цивилизациях, достигших высокого развития культуры и науки, а потом снова канувших в небытие. Вспомнить бы еще раз статейки о доисторических математических машинах, посетовать на тупость ни черта не понимающего киберпереводчика, рвануть бы в свое время за историком и другими специалистами по младенческому периоду развития человечества. Хорошо бы. Спокойно.

Понимал все это Вяльцев. Понимал. Но ничего не мог поделать, потому что время неслось вскачь, подгоняемое нетерпеливыми событиями.

Колонны и шеренги дзяпиков дружно маршировали в совершенно противоположных направлениях, распевая задорные песни о труде и премиальных. Солнце, широко раскрыв изумленные глаза, взирало с высоты своего положения на устремления титанов Замысла и Исполнения.

Штат работников СКБ постепенно укомплектовался. Главным инженером был назначен некто по имени, или по прозвищу, тут у Вяльцева еще не было полной ясности, – Зануда, худосочный дзяпик с впалой грудью, но зато с глазами, горевшими адским огнем. С первого взгляда стало ясно, что с таким главным инженером СКБ в болоте не засидится. Уж Вяльцев-то знал, что значит для СКБ подходящий главный инженер. Главным бухгалтером очередным принесенным на спине каменным приказом назначался находящийся уже в довольно преклонном возрасте дзяпик Главбух. Такое совпадение имени и должности происходило из многолетней трудовой деятельности дзяпика на должности главного бухгалтера артели по производству губной помады. Большинство дзяпиков в селении родилось уже после вступления Главбуха на свою первую должность и поэтому настоящего имени его, если таковое все же когда-то имелось, уже никто не помнил. Главбух, да и точка.

Три номенклатурные должности были заняты номенклатурными же людьми. Есть же ведь пословица: «Если человеку не повезет, то это надолго». Так и с номенклатурными людьми. Если человек занял номенклатурную должность, то это надолго. Можно сказать – на всю жизнь. Никакие бури и передряги, никакое разваливание вверенного номенклатурному лицу предприятия, никакие убытки и никакое, мягко говоря, головотяпство уже не вышибет его из седла. Номенклатурное лицо могут перевести в другой район, область, с одного предприятия на другое. Но он так и будет каким-нибудь главным…, каждый раз оставляя за собой пустыню, словно он родился с гербовой печатью в руке и должен сдать ее лично Богу лишь на том свете. На этом же свете путь его прям, чело озарено мудрым светом, а рука тверда, потому что мягкой рукой не развалишь и кучи песка.

За два часа до обеденного перерыва был объявлен старт марафонскому забегу на замещение вакантных должностей начальников отделов и лабораторий.

Не менее пятисот дзяпиков пожелало принять в нем участие. Здесь, можно сказать, деньги в буквальном смысле валялись на дороге, правда чуть дальше финишной черты. Остальное население заняло выгодные позиции, чтобы выкриками подбадривать соискателей на степень выносливости.

Старт был дан на площади возле трибуны. И когда последний участник забега скрылся за первым поворотом, Анатолий Акимов, взрыхлив копытом задора землю нетерпения, не выдержал, рывком откинул колпак, выпрыгнул из глайдера мимо ничего не предполагавшего Антона Силуэтова, скинул с себя джинсы и рубашку и бросился догонять бегунов. Он бежал в полосатых черно-красных плавках, чем вызвал бешеный восторг дзяпиков, никогда еще не видевших такого великолепия и красоты. Одна из дзяпичек (надо сказать, что молодых женщин и девушек в Капиках называли «дзяпичками», а пожилых и сварливых – «дзяпихами») стрельнула глазом в Акимова и что-то громко сказала. Толпа ответила взрывом смеха, но Анатолий ничего не понял, потому что киберпереводчик остался в глайдере.

– Стой! – заорал Вяльцев, ошеломленный невероятным поведением Акимова, и тоже выпрыгнул из глайдера. – Это программой эксперимента не предусмотрено! Толя! Стой!

Акимов стрелой несся к повороту, старательно работая руками и глубоко дыша. Вяльцев когда-то в школе тоже занимал призовые места, а сейчас его еще пришпоривало дикое, необъяснимое поведение ведущего инженера Анатолия Акимова. Расстояние между ними заметно сокращалось. Ко всему прочему Вяльцев-то ведь уже был начальником отдела, то есть когда-то уже выиграл марафон.

– Толя! Стой! Нельзя! – кричал Вяльцев, догоняя Акимова.

Тот только недовольно отмахнулся рукой и даже не открыл рта, чтобы не сбить дыхание.

В двух шагах перед ними, нелепо болтая лиановидными руками, маячила фигура дзяпика, которому, и это было предельно очевидно, никогда не удастся выбиться в начальники. Он бежал уже из последних сил, хотя не кончился еще и первый километр дистанции. Дзяпик попытался оторваться от наседавших на пятки пришельцев из будущего, но, не рассчитав свои немногочисленные силы, замертво упал под ноги бегущих за ним. Впоследствии это дало ему возможность до самой смерти говорить на всех перекрестках, что его подло сбили на самом старте, а то бы он показал, как надо руководить, сначала лабораторией, годам к тридцати – отделом, в сорок – СКБ, а на смертном одре дзяпик поднялся в своих мечтах до главка.

Вяльцев и Акимов растянулись во весь рост на пыльной неровной тропинке и тут же вскочили.

– Ты чего? – хрипло спросил Вяльцев.

– А ты?

– Я за тобой. Возвращайся давай! Что за спектакль?!

– Чтоб наших знали, – сказал Акимов, тяжело дыша.

– Каких таких наших?

– Наших, нашенских. Из Пространства и Временим. Все равно обгоню.

В это время над ними появился глайдер, в котором сидел Силуэтов. Лицо его было испуганным.

– Вы что?! – крикнул он. – С ума посходили!

Вместо ответа Акимов взял с места в карьер, да так резво, что Вяльцев понял: не догнать Акимова.

– Уволю! – крикнул он. – По статье за недоверие!

Акимов махнул рукой и перешел на галоп, только полосатые плавки замелькали.

Вяльцев с трудом перевалился через борт глайдера. Лицо его было грязно, но глаза блестели.

– Виктор Григорьевич! Что за мальчишество?

– Поросенок! А ведь догонит, ей-богу, догонит!

– Ведь сказано нам было: ни во что не вмешиваться. Наше дело только наблюдать, записывать, запоминать. Нас послали сюда не историю переделывать!

– Трудно, Антон, сказать, кто в каждое данное мгновение делает историю, а кто просто наблюдает. Может, этот марафон для истории ничто.

– Может быть. Все равно нельзя.

– Ну ладно. Подкинь-ка меня до моего глайдера.

Силуэтов направил свою машину к центру селения, где возбужденные зрители с нетерпением ожидали результата забега. Вяльцев перебрался в свой глайдер и сказал Антону:

– Ты оставайся здесь, а я прослежу за Акимовым. Мало ли что?

Силуэтов ничего не ответил. Набирая высоту, Вяльцев случайно обратил внимание на начальника СКБ. Тот стоял на трибуне, опершись правой рукой на огромное копье, а левой придерживая сползающие не застегнутые джинсы. Вид его был торжествен и величав.

«Итак, – подумал Вяльцев, – дилемма: нужны ли начальнику СКБ штаны, решена. Нужны!»

Вяльцев бросился вдогонку за Акимовым, настиг и в дальнейшем продолжал лететь над ним на высоте метров в десять.

Когда Акимов сбросил с себя джинсы фирмы «Моntanа» и ринулся догонять дзяпиков, вряд ли он хотел стать одним из руководителей только что организованного СКБ. Просто его захватил чисто спортивный азарт. Он бежал, приноравливаясь к местности, где галопом, где крупной рысью, где иноходью. За первый час он обогнал человек четыреста пятьдесят. Но расстояние между ним и ушедшей вперед группой с полчаса практически не сокращалось. Акимов начал выдыхаться. Сначала он недоумевал, почему это так. Потом начал успокаивать себя мыслью, что он не марафонец и не обязан бежать всю дистанцию. Правда, иногда он вспоминал, что сам напросился на этот позор, и что Вяльцев его удерживал, не пускал, приказывал вернуться. Он только на мгновение представил себе, как язвительно будет смотреть на него Вяльцев. Просто смотреть и ничего не говорить вслух. Нет, теперь хоть сдохни, а приди первым. А тут еще глайдер Вяльцева снизился почти до земли, из него высунулась голова Виктора и прокричала:

– Толя! Поднажми! Пусть знают наших!

Акимов хотел ответить, что он уже не может нажимать, но в это время Вяльцев крикнул еще:

– Они еле на ногах держатся! Давай, Толя!

Акимов взглянул умными и печальными собачьими глазами на своего начальника и поднажал. А вскоре пришло второе дыхание, и он уже бежал легко и ровно, как опытный стайер.

На финишную прямую Акимов пришел первым. Он снова тяжело дышал, но был предельно горд своим спортивным достижением. Догнать его уже никто не мог. А когда до финиша оставалось всего метров сто, откуда-то сбоку, из-за кустов выскочило несколько взмыленных бегунов, где-то успевших значительно срезать дистанцию. И из-за этого на финише Акимов оказался только десятым.

Вяльцев был настолько поражен подлыми действиями нечестных бегунов, что снова выскочил из глайдера н начал что-то доказывать судейской коллегии, но его не поняли, так как он объяснялся без помощи киберпереводчика.

К глубочайшему удивлению Акимова, когда тот немного пришел в себя, тоже разъяренный поведением бегунов, Эхразещераз объявил, что Акимов назначается начальником одной из лабораторий СКБ.

– Молодец! – закончил он свою мысль. – Молодец, но глуп. Глуп, глуп, глуп! И не возражай. Ни разу не срезал кусок дистанции! Сила и выносливость у тебя есть, но интеллект того… недоразвит. Впрочем, это даже похвально. Одного честного дурака всегда надо иметь в запасе. Отныне ты будешь называться Глупышонком. – И начальник СКБ, довольно шмыгнув носом, поддернул джинсы.

На последнее замечание Акимов даже не обиделся. Имена у дзяпиков действительно были необычными. И какое неприятнее: Глупышонок или Крокодилий Хвост, понять было невозможно. Требовать же, чтобы тебя называли Анатолием Ивановичем, когда кругом одни Хвосты, Клювы, Зрачки и Недотепы, было бы, по крайней мере, нелогично. Акимов не испытывал особого желания быть работником непонятного СКБ, но отказать кому-нибудь даже в самой нелепой просьбе он почему-то всегда стеснялся. А тут еще Вяльцев, почесав макушку, сказал:

– Может, действительно попробовать? Хуже, наверняка, не будет. Изучим дзяпиков изнутри. Валяй, Акимов.

И Акимов согласился, оговорив, что он будет исполнять свои обязанности временно. В СКБ Пространства и Времени его ждут свои дела.

– Ну, наконец-то ты, Акимов, выбился в начальники – сказал Вяльцев. А вдруг тебе действительно нужно было родиться на четырнадцать тысяч лет раньше?

– Я бы все равно прорвался к вам, – тихо сказал Акимов.

– Виктор Григорьевич, – сказал Силуэтов, – по возвращении в свое время я буду обязан доложить обо всем случившемся начальнику СКБ, товарищу Разову.

– А где оно, твое время, Антон? – спросил Вяльцев.

Он, надо признать, и сам немного струхнул, но не подавал виду. Ведь если они во что и вмешиваются, то только для того, чтобы передать дзяпикам некоторые знания, чтобы хоть чуть-чуть ускорить развитие цивилизации Дзяпиков. Но тут же в его душу закралось сомнение при виде бурной деятельности дзяпиков. В силах ли они, люди двадцатого века, дать что-нибудь дзяпикам, энтузиазму и желанию работать которых можно было только позавидовать.

– А джинсы! – вдруг раздался вопль Акимова. – Мои джинсы!

– Ну что ты вопишь, Глупышонок, – – проникновенным, но властным голосом сказал Эхразещераз. – На мне твои джинсы. Да, на мне. Начальник СКБ без штанов ходить не может. Не можем мы ходить без штанов!

– А я?

-А ты хоть немного стал похож на дзяпика. Со временем, надеюсь, и совсем одзяпишься.

– Виктор, пусть он отдаст мне мои джинсы!

– Может, в качестве подарка… – замялся Вяльцев.

– Так и дари ему свои!

– Да ведь есть у тебя еще, есть!

– Ну и черт с вами! – сказал Акимов, перекинув через плечо рубашку и поплелся к глайдеру.

– Через два часа техсовет! – крикнул ему вдогонку начальник СКБ математических машин. – Чтобы без опозданий!

В это время в бюро по рационализации и изобретательству было подано первое рационализаторское предложение. Малозаметный, рано облысевший дзяпик по имени Дорожная Пыль, не принимавший участия в забеге, предложил заменить каменные письма глиняными с последующим их обжиганием. Начальнику СКБ предложение пришлось по душе, и его наверняка бы приняли, но начальник БРИЗА в самое последнее мгновение заявил:

– Ни в одном из параграфов положения о рационализации и изобретательству не говорится, что можно подавать рацпредложения по улучшению канцелярской работы. Другими словами, мы не можем, не имеем права улучшать каменную волокиту.

Рацпредложение отклонили, но тем не менее каменную переписку решили заменить глиняной.

Дзяпик Дорожная Пыль, сделав публичное заявление о том, что потомки его поймут, изобретательством никогда в жизни больше не занимался.

– Бедный дзяпик, друг, – с грустью сказал Акимов. – Тебя поймут только через четырнадцать тысяч лет. Да и то не поймут.

Глайдеры поднялись в воздух. С высоты птичьего полета взорам людей открылась потрясающая воображение картина.

Отдел снабжения вновь созданного СКБ на первых порах занимался разработкой глиняного карьера в полутора километрах от селения. Технологический отдел сооружал земляную печь для обжига подписанных начальником глиняных писем. Конструкторы остро оттачивали каменные карандаши. В лабораториях, еще не имевших помещений, жгли костры и грели на них кто что хотел в ожидании остро дефицитных паяльников и столь же остро дефицитной канифоли. Технический отдел работал над составлением положения о структуре СКБ.

Беспощадно припекало немилосердное солнце. Клубы пыли служили точными ориентирами мест наиболее напряженной деятельности дзяпиков. Размах работ был огромен.

– Не цивилизация, а сплошная загадка, – сказал Вяльцев. – А какие у них темпы!

– Особенно по части переписки, – отозвался из динамика голос Акимова. – Я нисколько не удивлюсь, если они придумают пневматическую почту. Настолько остро у них стоит проблема доставки корреспонденции.

Тропа, соединяющая Капики с Центром, превратилась в довольно широкую проторенную дорожку. По ней, не уступая дороги, могли расходиться два бегущих друг другу навстречу письмокамненосца. Рушились под ударами каменных топоров вековые бамбуковые заросли. Сушились под солнцем широкие листья пальм, будущие крыши корпусов СКБ. Возникали грандиозные мысли и планы. Настроение дзяпиков было сугубо деловым. Никто не сидел сложа руки. Даже те, кто по состоянию здоровья не мог работать в производительной сфере, стремились принести какую-нибудь пользу обществу. Все как один они помогали женщинам квасить и очищать кокосовое молоко. Ребятишки! Ребятишки и те не стреляли из рогаток по макушкам своих отцов.

Короче говоря, бодрое настроение и энтузиазм дзяпиков росли по кривой, которая асимптотически приближалась к вертикали. Над Капиками реял могучий гимн:

Мы план по валу выполняем.

И по номенклатуре тоже!..

– Ну! – нетерпеливо спросил Чекин, встретив своих товарищей.

– Все правильно, – ответил Вяльцев. – Киберпереводчик не наврал. По крайней мере, относительно СКБ математических машин,

– Ну и ну! – сказал Чекин.

– Акимов даже выбился в начальники. – И Вяльцев вкратце рассказал Чекину о событиях конкурса на замещение вакантных должностей начальников отделов и лабораторий.

– А Антон что хмурится? – спросил Чекин.

– Доиграемся мы, потом не расхлебаешь, – мрачно ответил Силуэтов. – Не нравится мне все это. Наше дело – машина, а там будь, что будет. – И он махнул рукой в сторону Капиков.

– Ладно. Я буду отвечать, – сказал Вяльцев. – Да и ничего плохого мы не намерены делать.

– Приму-ка я душ, надену новые джинсы и пойду исполнять свои обязанности, – сказал Акимов. – Там, изнутри, может, действительно будет легче понять эту загадочную цивилизацию. А так ведь все в тумане. Каменный век и СКБ. Первобытное общество, а управленческая иерархия – точная копия нашей.

– Да, – сказал Вяльцев. – А топоры-то у них каменные. Значит, еще каменный век. Кое-что, конечно, можно свалить на киберпереводчика, но все равно остается еще слишком много загадок.

– Покопаюсь лучше в схемах, – сказал Силуэтов. – Здесь я точно знаю, что мне нужно делать.

– Покопайся, – согласился Вяльцев. – А что тут было без нас?

– Дзяпиков до вашего сообщения я не замечал, – сказал Чекин. – Просто в голову не пришло в иллюминатор посмотреть. Конденсаторы пока держат, хотя утечка квантов времени возросла. На два процента пришлось увеличить расходуемую мощность. Да и не в мощности дело. Нужно некоторое время, чтобы выяснить, по какому закону возрастает утечка. Пока по линейному. Но, может быть, это только начало экспоненциальной зависимости?

– Это надо выяснить точно.

– Я поставил самописец для регистрации. Через день-другой будет ясно.

– Послушай, Виктор, – сказал Акимов, – пусть меня кто-нибудь подбросит до Капиков на глайдере, а вечером заберет. Что там зря машина будет торчать? Еще ребятишки разберут по винтикам.

– Резонно, – заметил Вяльцев.

– А не боишься? – спросил Силуэтов.

– Чего там бояться? Агрессивности в них ничуть не больше, чем в нас.

– Антон и я останемся в транстайме, – сказал Вяльцев. – Слава, а ты не желаешь прогуляться?

– Вообще-то не прочь. Губы вроде возвращаются к нормальным размерам. Да в глайдере это и не заметно.

– Отвезешь Акимова, а потом покрути спираль. Все-таки интересно найти другие селения. Где-то они должны быть под боком. А вечером заберешь Анатолия и вернешься на транстайм.

– Второй Главному. Высадил Акимова на площади. Джинсы пришлось снять.

– Главный Второму. Какие джинсы? Кому? Начальнику СКБ?

– Акимову. На техсовет в штанах пускать не велено.

– Больше ничего не произошло?

– Все нормально. Отношения дзяпиков с Акимовым ровные, спокойные.

– Главный Второму. Тогда покрути спираль.

– Второй Главному. Вас понял.

…В маленькой угловой комнатушке с одним окном стояло два канцелярских стола, один старый и ободранный, другой – новенький, полированный, за ним и сидеть-то еще было страшно, царапнешь невзначай; шкаф для бумаг, громоздкий сейф и с десяток стульев. На стене, за спиной Вяльцева висел лист ватмана, на котором была изображена странная конструкция, напоминавшая гигантский автобус, но без колес. На второй стене, рядом с дверью, был прикреплен сетевой график выполнения темы, состоящий из разноцветных линий со стрелками, кружочков, квадратиков и треугольников. Сетевой график можно было уже выбрасывать в мусор, но Вяльцев упорно цеплялся за него, таская его с собой на планерки и совещания, совал его под нос начальникам других, смежных отделов, да н самому начальнику СКБ. Но все равно жирные линии нормального хода работ приходилось зачеркивать и обводить красным карандашом пунктиры запасных путей, которых уже и не оставалось.

– Курите, – сказал Вяльцев и вытащил сигареты. Акимов тотчас же сунул одну в рот. Виктор достал коробок спичек, но Анатолий жестом остановил его.

– Подожди, у меня зажигалка новая. Газовая. Смотри какое чудо.

– Где взял?

– Подарили. Только не спрашивай: кто?

– И так ясно. А срабатывает, конечно, через раз.

– Нет… Зажигалка качественная.

Акимов с Вяльцевым закурили. Большинство же присутствующих было некурящими.

– Извините, но без курева просто сдохнешь, – сказал Вяльцев. – Я форточку открою.

– Да ладно, – – сказал Чекин. – Чего там. Давайте начнем.

– Так, – кивнул Вяльцев. – Значит, стабильность настройки во времени у транстайма около четырех месяцев…

– К сожалению, не лучше, – ответил Вельский, снимая очки, чтобы протереть их.

– А каково распределение отклонений в последнем эксперименте?

– Эксперименты еще не закончены. Но, кажется, как и раньше, по нормальному закону.

– Протоколы испытаний обрабатывались на математической машине?

– Угу, – Акимов пустил кольца дыма.

– А меня сегодня Разов вызывал… – Вяльцев сделал паузу, которая как бы говорила: «Вот какие дела».

– Накачивал? – спокойно спросил Акимов.

– Да. Нечто в этом роде. Престиж науки родного города теряем. Оказывается, в Пензенском СКБ получили стабильность настройки в четыре недели.

– Ну и что? Ведь у них и предел прохождения в прошлое в десять раз ниже, – удивился Чекин.

– А Разову на это начхать? В Пензе четыре недели, а у нас четыре месяца.

– Но ведь можно получить и четырех сотых секунды, если пропутешествовать только во вчерашний день!

– Но с четырьмя месяцами мы тоже далеко не продвинемся.

– И то достижение, – сказал печальный Вельский. – Памятник должны нам поставить.

– Попробуй докажи ему, что это действительно достижение.

– Тогда давай соберем технический совет СКБ, – предложил Акимов.

– И будем говорить, что у нас нет конденсаторов с нулевой утечкой квантов времени? – спросил Вяльцев с тоскливой усмешкой. – Чепуха! Все это знают. Даже Разов.

– Ну тогда попробуй родить эти конденсаторы.

– Остроумно, ничего не скажешь.

– Так какого черта! Все знают и все молчат. Если что-нибудь нельзя сделать, зачем лоб расшибать?

– План есть план. И его нужно выполнять.

– Можно, я буду записывать твои афоризмы?.

– Мемуары писать собираешься?

– Возможно. Ну, а все-таки?

– Да я на ушах плясать согласен, лишь бы не слишком отставать от плана. От плана, понимаешь?!

– Чего там… Понимаю. – Акимов излишне осторожно сдул пепел со стола себе на брюки, но вряд ли это заметил. Вяльцев крутил пепельницу пальцем.

– Ладно, выкладывайте, что там изобрели?

– Про анализатор места выхода в трехмерное пространство или систему стабилизации во временим – спросил Чекин.

– Сначала про стабилизацию.

Акимов замялся, помолчал, потом все-таки сказал:

– На транстайме можно было бы уже пройти в прошлое. Ну… попробовать пройти.

– Вот это ты ахнул! Гениально! И как же?

– Если будешь слушать без иронии, то узнаешь.

– Отлично! Никаких шуток. Слушаю.

– Период флуктуаций у нашего транстайма составляет одну тысячную от максимальной амплитуды нестабильности. От четырех месяцев это будет составлять около трех часов. Получается, что за три часа времени в транстайме, когда он будет находиться в прошлом, за его пределами пройдет около ста двадцати дней. Находясь внутри, ничего, конечно, не успеешь заметить. Но можно ведь для начала установить на транстайме фотопулемет.

– Это идея, Толя. Но должен сразу отметить, что не слишком гениальная, – разочарованно сказал Вяльцев.

– Идея не гениальная. Согласен. Но кинофильм из двенадцатого тысячелетия до новой эры получить все-таки было бы недурно. А?

– Весьма недурно. Особенно для историков.

– Ведь это уже кое-что.

– Да. Кое-что. Хотя, нашей теме это не очень поможет.

– Нельзя же разрабатывать тему ради темы. Важно получить информацию об этих самых… предках или обществах. В общем, о цивилизации древних. Так ведь?

– Не горячись. Принимаю. Попробую посоветоваться с Разовым. Посмотрим, что он скажет. Но согласись, что это только десятая часть дела, сотая.

– Это ясно и мне.

– Но ведь транстайм может попасть в такие дебри, что там не только людей, но и зверей не будет, – сказал Силуэтов. – Глайдер с фотопулеметом из транстайма не пошлешь.

– Верное замечание, – согласился Вяльцев. – Надо все обмозговать.

– Я бы все равно сделал попытку, – сказал Акимов. – Одновременно можно было бы проверить и надежность всех других систем.

– Посмотрим. Большой риск.

– Стоять на месте, конечно, риску меньше.

– Ладно. Заметано. Что еще? Где же безумная идея?

Все тоскливо молчали. Вельский, близоруко сощурившись, снова протер очки и медленно произнес:

– Не конкретно… Так. Самая общая идея.

– Слушаю.

– Автоматическая подстройка по вектору времени.

– Хм. Пока непонятно.

– Это сложно. Я вот тут прикинул на бумаге. Посчитал кое-что… Четырехмерная матрица…

– Ну-ка, ну-ка, – перегнулся через стол Вяльцев.

– Сложно, – сказал Акимов.

– Сложно, – вздохнул Вельский. – – Это тоже не радикальное решение проблемы. Но уменьшить амплитуду нестабильности можно почти на порядок.

– На порядок, говоришь? – рассеянно спросил Вяльцев. – На порядок…

– Сложно, но, кажется, можно, – сказал Акимов.

– Мы с Силуэтовым уже говорили на эту тему, – осторожно заметил Вельский. – Трудности есть, но другого пути нет вообще.

– Я бы попробовал, – сказал Силуэтов. – Только пусть мне не выговаривают, если ничего не получимся.

– Защиту от всяческих наскоков гарантирую, – сказал Вяльцев.

– Нет, братцы, это надо попробовать! – вдруг заявил Акимов. – Ведь если удастся снизить амплитуду до десяти – двенадцати дней, можно будет попробовать еще одну идейку: уменьшить частоту флуктуаций хотя бы до половины вектора прямой скорости времени.

– Товарищ Акимов очень верное решение предлагает, – сказал Вельский.

А Акимов продолжал:

– Практически можно будет пройти во времени даже самим. Только, как в старых кинофильмах, все будет двигаться в два раза быстрее.

– Это уже гораздо лучше. Работают, работают еще головы, – сказал Вяльцев.

– На недельное путешествие можно было бы получить у техсовета разрешение.

– Это уже почти выполнение темы. По крайней мере, теоретически. Дело только во времени. Ну вот, поговорили и все стало ясно, – умиротворенно сказал Вяльцев.

– До порога, – возразил Акимов. – А там все снова полетит кувырком. У нас каждый день с утра все ясно, а к вечеру уже ничего не поймешь. Руки иногда опускаются.

– А конденсаторы все-таки нужно доставать с нормальной утечкой квантов времени, – тихо заметил Вельский.

– Будем добывать, – устало сказал Виктор. – Будем добывать. Ну, а теперь давайте схему.

Чекин развернул лист ватмана со схемой. Три инженера зашевелились и начали придвигать стулья к столу. До этого они сидели молча, мало что понимая в разговоре, но теперь настал их час.

– Ух и понаворочали! – удивился Вяльцев.

– На первый взгляд сложнее, а на самом деле – проще и надежнее.

– Так, так. Посмотрим… Датчики у нас размещаются по углам транстайма… Эта логическая схема вырабатывает программу?

– Да, но не совсем… Тут вот в чем изюминка…

– Ну-ка, ну-ка! – В кабинете Вяльцева снова поплыл дым от сигарет.

– Второй Главному. Проследил движение по тропе. Дзяпики с плитами на плечах бегут довольно плотным потоком, затем исчезают.

– Главный Второму. Что значит: исчезают?!

– Тропа проходит под густой кроной дерева. За деревом тропы и людей не обнаружено.

– Что они, сквозь землю проваливаются?

– Не похоже. Тут что-то другое.

– Что за чертовщина еще! Ты все тщательно проверил?

– Да. С воздуха, конечно. На минимально возможной высоте. Дальнейший поиск надо проводить с земли. Оставить глайдер?

– Нет. Проверь другие тропы и засеки подобные места, если только они будут, на карте.

– Второй Главному. Вас понял.

«Ну, транстайм, какие еще неожиданности ты принесешь нам», – подумал Вяльцев.

…– Пойдем посмотрим, что делают с нашим фиакром.

– Фиакр, телега, тарантас! Как только не называют наш транстайм.

Все работа да работа! Как белки в колесе? Времени в сутках не хватает,, Кино, театр, ресторан? А что это такое? Не помнят уже. Иногда пробежаться на лыжах, если погода теплая. А теплой погоды в эту зиму почти и нет. Морозы, морозы! Вяльцев приходил в свою однокомнатную квартирку только к ночи. Хорошо, если дочь не спит. А то ведь можно и лицо ее забыть. Валентина ворчит, хотя и сама входит в состав экспедиции. Работа, работа! Когда жить-то по-человечески будем? А как это – по-человечески? Акимов живет в общежитии, и жены у него нет. Хорошо, никто не ворчит над ухом. А может, плохо?

Вяльцев и Акимов спустились на первый этаж в «макетку». Здесь пахло железом, сваркой, грохотали листы железа, гулко ухал пресс, визжали пилы и стучали молотки. В прокуренном и дымном воздухе фигуры людей казались силуэтами на фоне яркого света ламп, установленных у каждого рабочего места.

К ним тотчас же подошел начальник производственного отдела Маханов Павел Алексеевич. Подошел медленно, задумчиво грызя дужку очков. Это был полный и медлительный мужчина лет сорока пяти. Зачем ему были нужны очки? Никто не видел их у него на носу. Во рту – постоянно. Павел Алексеевич, глядя в сторону, ехидно сказал:

– Что же вы, граждане?

– А кто его знает, что же мы, – с неприязнью в голосе сказал Вяльцев. Не любил он Маханова. И не за ехидство и мелкое подхалимство к начальству. Не знал человек свою работу, за это и не любил, не уважал его Вяльцев.

– Знать-то вы знаете, а документики-то даете с ошибочками. Да-а-а. С ошибочками.

– Что случилось?

– Базы нет на чертежике. К чему привязывать размерчик-то?

– Что за чертеж?

– Алехин! Николай! Подойди сюда с чертежиком, – К ним подошел молодой парень в рабочем комбинезоне, перемазанный ржавчиной. – Вот. Тема «Транстайм». Ваша тема?

– Наша, наша. Знаете же, что наша. Зачем спрашиваете?

– Уточняю, чтобы ошибочки не вышло. Объясните слесарю Алехину, что тут к чему, – ласково сказал Маханов.

– Черт знает что! Вызовите конструктора, который выпустил этот чертеж, он вам все и объяснит, – зло ответил Вяльцев.

– Конструктора-то мы вызовем, – ласково тянул Маханов. – И к начальнику СКБ сходим.

– С этим чертежиком пойдете? – спросил Вяльцев.

– С этим, с этим. А то вы документацию даете недоработанную, а план с меня спрашиваете.

– Да-а-а. Дела. Ну сходите, сходите. А когда датчик анализатора выбора места остановки будет готов? Тоже документация подводит?

– Завтра сдадим, – мгновенно ответил Павел Алексеевич.

– Дай Бог! Второй месяц уже ждем.

– Круг двадцать из тройки… – начал объяснять Маханов.

Вяльцев не дослушал его, махнул рукой и потянул за рукав Акимова.

– Круг двадцать им снабженцы не достали! А сколько тонн стали загнали в брак? Знает ведь, что нельзя из какого попало материала делать, а все равно делает. Лишь бы увернуться! Сухим из воды выйти. Зацепочку ему надо.

Акимов не принимал участия в этом задушевном разговоре. Не его это было дело. Начальники сами разберутся.

Когда они немного отошли в сторону, Акимов спросил:

– Тебе что, Виктор, путевку в санаторий дали? Или на курорт?

– Какой еще курорт?! – огрызнулся Вяльцев.

– А я думал – дали.

– Пока здоров. Пусть другие едут.

– Скоро и ты поедешь.

– Ты это к чему? – подозрительно посмотрел на него Вяльцев.

– К тому, что зря ты кипятишься. Объяснил бы Павлу Алексеевичу. Извинился бы.

– Издеваешься?

– Издеваюсь, – признался Акимов. – Но все-таки для пользы делу.

– Подстраиваться под подлецов? Не желаю!

– Какой же он подлец. Он же душа-человек. Он за свою «макетку», знаешь, как болеет? Они и премии регулярно получают.

Вяльцев промолчал.

– Может быть, он искренне хочет делать все, как надо. Но не получается. Чего-то не хватает.

– Может быть, ума?

– Вполне возможно, что и ума! А признаться боится. Снимут с должности. Зарплату срежут. Вот и изворачивается человек. Детей-то кормить надо.

– Каких детей?! – взревел Вяльцев. – Его дети уже сами могут накормить.

– Я в переносном смысле. Деньги-то ведь не бывают лишними.

– По-моему, это и есть подлость. Знать, что ни черта не знаешь, не понимаешь, и делать вид, что во всем отлично разбираешься.

– Ну, тогда терпи. Дотяни хотя бы до санатория.

– До санатория – не знаю. До конца темы бы дотянуть.

Вяльцев молча обошел макетную, иногда останавливаясь возле верстаков, но ни с кем не заговаривая. Только раз попросил прикурить. Потом сказал Акимову:

– Пошли в гараж. Там все-таки свое.

– Пошли, – согласился Акимов.

– Второй Главному. Все тропинки кончаются ничем. С воздуха тут ничего не понять.

– Главный Второму. Забирай Акимова и немедленно возвращайся в транстайм. Это уже совершенно непонятно.

– Второй Главному. Вас понял.

Технический совет специального конструкторского бюро математических машин, за неимением другого помещения, заседал в хижине начальника СКБ, пол которой был застелен огромными шкурами животных, а стены увешаны боевым оружием и плетеными щитами, Эхразещераз возлежал на некотором возвышении и молчаливо оглядывал своих подчиненных, которых здесь собралось не менее двух десятков.

Акимов лежал на шкурах недалеко от дыры, заменявшей вход в хижину. Он был в одних плавках. По настоянию администрации Анатолий был вынужден снять джинсы, рубашку и кеды, чтобы не вносить разногласий и ненужных трений в только что созданный технический совет. Заменить плавки на коротенькую юбку из веток лиан он категорически отказался, и его оставили в покое. Что можно взять с Глупышонка?

Анатолий впервые оказался с глазу на глаз с дзяпиками. Атмосфера совещания, пока что проходившего в полном молчании, была спокойной и деловитой. Вновь испеченный начальник лаборатории понимал, что на первых порах ему особенно не стоит лезть в дела дзяпиков, а нужно только все запоминать, сопоставлять факты и делать выводы. Дальнейшее покажет, как ему себя вести. От нечего делать Акимов начал разглядывать лица присутствующих, хотя света в хижине, не имеющей окон, было не очень много.

И только сейчас до него дошло, что транстайм оказался в тропиках! Ну что ж. Четырнадцать тысяч лет назад здесь могли быть тропики. По крайней мере, и рельеф местности и река здесь были те же, что и в двадцатом веке. Да и сам транстайм не мог перемещаться в пространстве более, чем на несколько десятков метров. Кругом росли пальмы, лианы, баобабы. В лесу водились саблезубые тигры, а в реке – крокодилы.

Но люди! Люди были чистыми европейцами, правда, с загорелой кожей. У них были светлые или темные волосы, носы прямые или картошкой. А у одного из начальников, Акимов готов был поклясться в этом, во рту блестела золотая коронка. Впрочем, в истории зубопротезирования Акимов совершенно не разбирался, как и во многом другом, а поэтому не мог знать, как давно человечество научилось изготовлять искусственные зубы. В полумраке даже некоторые лица показались ему знакомыми. Например, Эхразещераз. Чем не начальник СКБ Пространства и Времени. Правда его настоящий начальник на совещаниях всегда чинно и благородно сидел на стуле или мягкими кошачьими шагами прохаживался по своему кабинету. А эта симпатичная дзяпичка, которая на старте марафонского конкурса так отчаянно стрельнула в него глазами. На кого же она похожа? Уж не на Тоню ли? Ведь раз посмотрела, а из головы уже не идет. И что только нужно мужскому сердцу?

Акимов замечтался и чуть было не погрузился в сон, но вовремя очнулся. Хороший бы видок у него был! Анатолий поудобнее устроился на тигровой шкуре. Кто знает, сколько продлится техсовет…

Эхразещераз продолжал молчаливо оглядывать своих подчиненных. Этот стиль руководства, основанный на нагнетании нервозности и неизвестности, был известен Акимову уже давно. Он только не предполагал, что корни этой системы уходят так далеко в древность.

Техсовет начал слегка волноваться. Никто не знал, зачем их собрали здесь и что им, собственно, нужно делать. На всякий случай один глаз каждого из присутствующих горел боевым задором, а второй испуганно косил в сторону. Члены техсовета застенчиво подталкивали друг друга.

Наконец начальник СКБ решил, что атмосфера достаточно накалена, чтобы его подчиненные начали мыслить со скоростью математической машины, и озабоченно произнес:

– Темы! Нужны выигрышные темы!

Техсовет насторожился.

– Вклады бывают выигрышными, – сказал Акимов.

– Темы тоже бывают выигрышными. Мы должны выбиться как можно скорее в передовые предприятия!

– Слышишь, нужны темы, – шепотом передавали друг другу собравшиеся.

– Если бы стадо слонов, – .с явным разочарованием сказал один из начальников.

– Или гиппопотамов, – поддакнул ему второй.

– На уток бы поохотиться, – вздохнул третий.

– Поохотишься сейчас, – с раздражением в голосе пробурчал четвертый. Прямо в лапы к дзяпнадзору и попадешь. Ни уток, ни стрел, ни копий не останется.

– Что верно, то верно, – согласился пятый.

– Уметь надо охотиться, – возразил шестой. – Мы на днях с Могучим Дубом ездили на Вонючее озеро. Вот где уток-то! Тьма тьмущая Привезли столько, что всем селением не сосчитать! И никакой дзяпнадзор нас не поймал. Уметь надо, – многозначительно заключил он.

– Знаем мы вас, охотников, – с недоверием протянул седьмой. – Времени много убили. Это точно. А насчет уток… Сомнительно.

– Не веришь? – возмутился Удачливый Охотник. – Спроси у Могучего Дуба. Спроси, спроси! Нет, ты спроси, спроси!

– Эх, ма! Вот врут-то! Накося, выкуси! – сказал восьмой.

Могучий Дуб еще не успел погрузиться в богатырский сон и поэтому довольно быстро понял, что от него требуется.

– Уток много добыли, – густым басом подтвердил он. – Еле доволокли.

Все возбужденно загалдели:

– А каким калибром стреляли?

– Стрелы брали с оперением или нет?

– Наконечники каменные или из рыбьей кости?

– А тетива, тетива?

– Говорят, что из капрона лучше…

Удачливого Охотника и Могучего Дуба окружили тесным кольцом и начали задавать чисто профессиональные вопросы. Те едва успевали отвечать.

Эхразещераз вопросов не задавал, но его острый слух не пропускал ни одного слова. «Надо и мне рискнуть», – билась в его голове лихорадочная мысль.

Начальники разрабатывали план настоящей облавы на Вонючее озеро, когда шкура, закрывавшая вход в хижину, открылась, и весь техсовет пригласили обедать. Пища была вкусная и сытная, а разносили ее молоденькие дзяпички. Акимов ел, уже не хотел есть, снова ел, потом совершенно не мог уже есть, и снова ел. А та, мигнувшая ему один раз дзяпичка, подошла и, пронзительно глядя в глаза, прошептала:

– А ты не забыл мой подарок?

– К-к-какой п-п-подарок? – подавился Акимов.

– Тот, который ты обещал всегда носить с собой.

– Н-не понимаю…

– Ах, Толя, – вздохнула дзяпичка и умчалась на кухню.

– Кто это? – спросил Акимов у Могучего Дуба.

– Хм! А у тебя губа не дура, Глупышенок. На нее многие засматриваются. Попробуй. Только ничего не выйдет. Заранее говорю.

– Я просто так.

– Все просто так, – усмехнулся Могучий Дуб.

В полусумраке хижины после обеда всех разморило и стало клонить в сон.

– Темы! Нужны темы! – озабоченно шептал Эхразещераз.

– А нельзя ли обойтись без тем? Может быть, разрешат? – с надеждой в голосе спросил один из начальников.

– Нет! К сожалению нельзя! – отрезал Эхразещераз. – Вот он, циркулярчик. Свеженький. Еще даже подшить не успели.

Начальник СКБ ласково погладил каменную плиту, лежащую рядом с ним, и даже расправил затекшие плечи.

Техсовет повесил носы, запахло сыростью.

– Думайте, – ласково подбадривал подчиненных Эхразещераз, соображая, кому бы и за что объявить первый строгий выговор с предупреждением. Или уж не объявлять пока?

– Кисленького чего-нибудь бы выпить сейчас, – стонал начальник конструкторского отдела, во время обеда не осмелившийся съесть ни одного кусочка. Его поминутно мутило еще со вчерашнего дня. Огромные воспаленные глаза лихорадочно блестели на позеленевшем от тяжелых переживаний лице. Странно было только, как он смог принять участие в марафонском конкурсе на замещение вакантных мест. Ведь он и сейчас еще не сумел бы пробежать и двух, метров. Или какие-то другие, скрытые пружины продвижения по служебной лестнице вознесли его на эту ступеньку?

– Опохмелись, полегчает.

– Не надо! – взвизгнул дзяпик. – Видеть ее, паскуду, не могу.

В другое время такая благодатная тема заняла бы достойное место в разговоре дзяпиков. Посыпались бы советы, воспоминания, и потихоньку дело дошло бы до практических действий. Но сегодня благородное начинание засохло на корню.

– Темы. Нужны темы, – в отчаянии шептал начальник СКБ.

Техсовет засыпал. Глухо урчали животы. Акимов тоже немного вздремнул, а когда проснулся, то ему стало стыдно за свое столь недостойное поведение. Но, кажется, никто не заметил его падения, потому что дремали все.

В таком духе заседали до вечера. Затем по предложению начальника лаборатории запоминающих устройств был сделан перерыв. Все выбежали на свежий воздух, под одобрительный гул вездесущих зевак проделали комплекс гимнастических упражнений и снова засели за работу. Что за умственная гонка это была!

– Темы! Нужны темы! – в который уже раз повторял Эхразещераз.

Тяжелые последствия обильного обеда сказывались на жизненном тонусе технического совета все меньше и меньше. И все чаще и чаще сверкали возбужденные, нетерпеливые взгляды. Приближалось время ужина.

– Учтите, что у вас день не нормирован, – вовремя предупредил дзяпиков Эхразещераз. – Будем работать хоть неделю, пока не примем решение.

Вскоре возбуждение достигло предела и начальники отделов и лабораторий выкрикнули хором:

– Дайте только сигнал, и мы вырвем темы у врагов, даже если для этого придется перерезать им глотки.

– Нет! – твердо сказал начальник СКБ. – И еще раз нет! Меняются времена, меняются методы. Думайте!

Перспектива остаться без ужина не внесла оживления в ряды техсовета. Кто-то с горя запел фальшивым голосом:

Мы план по валу выполняем.

– Я тебе выполню! – пообещал начальник СКБ.

– Могли бы темы сверху спустить, – недовольно пробурчал Удачливый Охотник. – Сиди, думай теперь. Из пальца тему не высосешь.

– Они спустят, – загрустил начальник СКБ, – штаны с нас. И это будет называться перспективным планом.

– По-моему, этим должен заниматься технический отдел, – с надеждой в голосе скороговоркой пробормотал начальник лаборатории импульсной техники. – Неужели в положении об СКБ ничего об этом не говорится?

– Нет, не говорится! – лихо отпарировал начальник техотдела. Положения об СКБ вообще еще не существует. Не составлено-с! А уж если говорить о темах…

– Дело в том, – сверкнув пламенеющими глазами, сказал главный инженер Зануда, до этого не принимавший участия ни в одном разговоре и все время о чем-то мечтательно думавший. – Дело в том, что мы не успели завести портфель заказов. Сколько раз я говорил, что нужно разослать проспекты. Вам хоть кол на голове теши! И отказываться не отказываются, и делать не делают. Были бы сейчас и темы.

– Как же рассылать проспекты, если мы еще ничего не сделали? искренне удивился Акимов. – Ведь с нас могут спросить готовые приборы! Что тогда?

– А тогда, – наставительно сказал Зануда, – тогда мы бы ответили, что у нас не определен завод-изготовитель. Можем, дескать, изготовить вам прибор или, лучше, тару к нему, предварительно заключив договор на такую-то тему и на такую-то сумму. И все в порядке!

– Мы не можем все сразу, мы можем только по порядку, – внушительно произнес начальник СКБ.

– Братцы! – испуганно вскочил Могучий Дуб. – А если мы возьмем темы, то их надо будет выполнять или нет?

Вопрос застал начальников врасплох. Эхразещераз беспокойно заерзал на своем возвышении и неуверенно произнес:

– В приказах и инструкциях ничего по этому поводу не сказано…

– Нет, не надо, – уверенным голосом успокоил всех Крокодилий Хвост. В соседних селениях не выполняют. Я там уже работал. И ничего. Не разгоняют.

– Может, до поры, до времени, – робко вставил Акимов. Он почему-то терялся в этой интересной компании.

– Недаром тебя зовут Глупышонком, – язвительно сказал Крокодилий Хвост. – Аж слушать тебя противно. И как только тебя в начальники пустили? С тобой и в неприятную историю недолго влипнуть. Ну и придумал же: до поры, до времени… Да когда же это наступят такие времена? Пощекочу вот копьем. – И Крокодилий Хвост действительно потянулся за копьем.

– Но, но, дядя! Я приемы карат знаю?

– Карат?! – И Крокодилий Хвост не нашел поблизости копья.

А Акимов решил быть поосмотрительнее. Мало ли какие еще есть здесь методы убеждения. Но с помощью копья – это, конечно, доходчиво.

– Не совсем точно Крокодилий Хвост информировал вас, – сказал главный инженер. – Можно выполнять, а можно и не выполнять. Если выполнять, то кроме зарплаты будут еще и премию платить, а если не выполнять – то только одну зарплату. Вот и вся разница.

– Жизнь без премий – жизнь без перспектив! – сказал кто-то из дзяпиков.

Близилась ночь. На потемневшем небосклоне замигали первые звезды. Валил дым от костров. Пахло жареным мясом и кокосовыми орехами. Где-то визжали ребятишки. Изредка раздавалась дробь тамтама. Над селением беззвучно металась тень глайдера. Вяльцев начинал беспокоиться. Что там делает Акимов? Уж что-то очень долго заседает техсовет. А совещание в СКБ математических машин снова зашло в тупик.

– Темы! Нужны выигрышные темы! – начальник СКБ вырвал первую прядь волос из своей головы.

– А с чем хоть их едят? – застенчиво спросил начальник планового отдела.

– Их не едят. Это они едят, – ответил кто-то.

– Ну тогда хватишь с ними горя!

И снова тупик.

Начальники дремали. Черная ночь густым покрывалом окутала Капики. Потом едва заметно забрезжил рассвет. Разгоралась утренняя заря. Вставало солнце. И решение пришло. Случайно. Но как много в нашей жизни зависит от случая!

Обведя присутствующих посоловевшим взглядом, Зануда проскрипел:

– Надо это… ехать… это… заканчивать.

– Ехать? – удивленно спросил кто-то.

– Ехать! – воскликнул Эхразещераз. В его глазах загоралась мысль. Сначала она едва тлела, потом, бодро потрескивая, разгорелась в огромный костер. – Надо ехать! Ехать в командировки! В ко-ман-ди-ров-ки!

Все-таки не зря он был начальником СКБ.

– В командировки! – кричали дзяпики-начальники.

– Завтрак, обед, ужин? – приказал Эхразещераз прибежавшим на шум женщинам. Вскоре ликование передалось всему населению. СКБ прочно вставало на ноги. Акимов вышел из хижины вождя заметно освеженный хорошим сном под ворохом шкур. А утренняя прохлада только привела его в еще лучшее расположение духа.

Вяльцев, всю ночь круживший над Капиками и не сомкнувший глаз, казался осунувшимся и уставшим.

– Ну, что там у вас? – спросил он.

– Все в порядке. Нашли самое лучшее решение. Командировки – это самый уверенный выход из любой ситуации. Я теперь уверен, что командировки изобрели еще динозавры, настолько это необходимо для любой эволюции.

– Ты все понял, что говорили на техсовете?

– Конечно. Я даже выступал.

– Толя, у тебя с собой не было киберпереводчика…

– Но ведь это же очевидно! – воскликнул Акимов. – Это настолько очевидно, что мне даже не пришло в голову! А я мучился бездельем на этом техсовете, вместо того чтобы подумать, почему это произошло.

– Что было на техсовете? – спросил Вяльцев.

– То же, что и на наших сборищах. Сон и треп вперемешку. Им нужны выигрышные темы. Умные черти!

– Нашли?

– Сегодня отправляются в командировки. Между прочим, и мне тоже нужно идти. Ни разу еще не ходил в командировки, все ездил, летал.

– В командировку тебе придется идти…

– Как? Без всяких возражений? Так прямо сразу ты и согласился?

– Согласен. Да, да. Происходит что-то непонятное. Ничего пока не могу понять. Кстати, ты можешь сейчас, в служебное время, отлучиться часика на два из Капиков?

– Наверное. Лаборатории своей я пока не видел. И никаких распоряжений, кроме командировки, пока не получал. А что?

– Кое-что проверить надо. Понимаешь, Толя, если бы они строили пирамиду, рыли гигантский канал или что-то другое в этом же роде, было бы все, конечно, удивительно, но понятно, все по-человечески, все по-древнеисторически. Трудно представить, как строили пирамиду Хеопса, но все же можно. Но если бы мне раньше сказали, что в первобытнообщинном обществе создается и работает СКБ математических машин, я бы ни за что не поверил.

– Детские палочки для счета – тоже машина.

– Да, но это СКБ. А мы ведь уже, кажется, все верим, что здесь создается самое настоящее СКБ математических машин.

– Куда же попрешь против фактов? СКБ строится и уже разворачивает свою работу.

– Вот что. Пойдем-ка, сядем в глайдер. Ты оденься. Поговорим, а потом надо будет что-то предпринять.

Они подошли к глайдеру. Акимов достал джинсы, цветную рубашку, надел все, зашнуровал кеды.

– Толя ! – позвал кто-то.

Вяльцев оглянулся.

– Зовут по-русски. Странно, – сказал Акимов.

– Кто это? – спросил Вяльцев.

– Толя! – Около столовой махала рукой дзяпичка. Та самая. А на грязноватом бамбуковом здании пищеблока красовалась вывеска: «Столовая №2 Капикского треста столовых». – Толя! Подойди на минутку? – Дзяпичка позвала Акимова нетерпеливым жестом.

– Значит, Толя! – сказал Вяльцев. – И Капикский трест столовых в придачу! А киберпереводчик выключен. Кроме того, киберпереводчик не может писать по-русски. Он вообще ни по какому писать не может.

– Ну, Толя!..

– Подожди, Виктор, я сейчас вернусь.

– Кто это?

– Дзяпичка одна. В здешней столовой работает.

– Уже успел познакомиться?

– Да никакого знакомства и не было. Я даже не знаю, как ее зовут. А уж она меня и подавно. Так я пойду?

– Иди, – коротко сказал Вяльцев. Акимов чуть быстрее, чем обычно ходил, пересек площадь.

Вяльцев щелкнул тумблером киберпереводчика, затем снова выключил его. Огляделся. Дзяпики снова возбужденными колоннами двигались в разных направлениях через площадь. Трудовой энтузиазм нарастал. Вот-вот кто-то должен был запеть производственный гимн. Вяльцеву стало жутко.

Изредка через хлипкий мостик пробегал очередной гонец с каменным письмом на спине и, не добежав метров пятидесяти до хижины начальника СКБ, сбрасывал корреспонденцию в довольно большую кучу накопившейся со вчерашнего дня переписки.

Акимов вернулся растерянный.

– Ну? – спросил Вяльцев. – Что еще?

– Она не хочет больше мыть посуду.

– Пусть не моет, если не хочет.

Она, намерена заняться наукой. Техника не для нее. А вот что-нибудь гуманитарное… И я должен ей в этом помочь.

– Та-а-ак… Каким же образом ты это намерен сделать?

– Если бы я все это понимал! Она пойдет со мной в командировку и все тут!

– Это ты придумал?

– Нет. Это придумала она сама.

– Возьмешь?

– Возьму, – вздохнул Акимов и отвернулся,

– Ты ничего не скрываешь, Анатолий?

– Не спрашивай. Тут личное.

– Ну, хорошо, хотя, конечно, плохо. И разговаривала она на нашем языке?

– Представь. И даже без малейшего акцента.

– Но откуда она может его знать?

– Утверждает, что они всегда на нем говорили.

– Но ведь еще вчера они говорили на своем языке и понятия не имели о нашем. Тебе это не кажется странным?

– Кажется.

– Садись в глайдер. Полетели.

– Куда?

– Узнаешь. Садись.

– Подожди. Надо с начальником СКБ поговорить, спросить, можно ли брать с собой в командировки посторонних лиц?

– Ну ладно. Пошли спросим.

Они подошли к трибуне, возле которой благоговейно восседал техсовет. Три секретарши встали на пути Акимова.

– Вам по какому вопросу?

– По личному, – нахмурился Акимов.

– По личным вопросам товарищ Эхразещераз принимает в четверг с шестнадцати до восемнадцати.

– Но мне нужно сейчас!

– Не шумите в приемной. Вы мешаете товарищу Эхразещеразу решать важные научные и производственные проблемы.

– Позор! – раскатисто прошептал начальник СКБ, возлежавший на трибуне. – Предусмотреть всякие мелочи н забыть об одном из самого главного. Забыть заказать бланки командировочных удостоверений! Какой позор!

Перед трибуной лежала гора фирменных бланков командировочных удостоверений фабрики губной помады. Величина каждого была в половину квадратного метра.

– Ну кто согласится заключать с нами договора, если узнает, что еще совсем недавно мы производили губную помаду?

– Но ведь мы же на экспорт производили… – начал было толстый жрец и тут же осекся под яростным взглядом начальника.

– Не напоминай мне об этом. И вообще, учти, что тебя кооптировали председателем месткома нашего СКБ.

– Меня общее собрание выберет председателем, – напыжился жрец.

– Выберет, не сомневайся, если только я этого захочу.

– А если соскоблить прежнее название фабрики? – раздался голос Акимова. – А ниже выбить: Специальное конструкторское бюро математических машин. Все остальное ведь у вас не меняется!

– А ведь, кажется, правильно сказал сосунок, – проскрипел товарищ Зануда. – Холера тебя разбери. Не даром тебя зовут Глупышонком. Верную мысль подал.

Начальник СКБ повеселел.

– Как смотрят остальные? Подходяще? – И, обращаясь к подбежавшим по знаку Зануды каменотесам, сказал: – Чтобы виньеточки были этакие… по периметру.

Акимов шагнул вперед:

– Товарищ Эхразещераз!

– Не приемный день, – заволновались секретарши.

– Глупышонок? Пусть говорит. Что тебе?

– Можно мне, товарищ Эхразещераз, взять с собой в командировку… одну дзяпичку?

– Хм. Что за вопрос? Каждый дзяпик имеет право брать с собой в командировку одну любовницу,

– Да не любовница…

– Как? Уж не жена ли?

– Просто знакомая.

– Можно и знакомую. Только в этом случае мы не сможем полностью оплатить ей командировочные расходы.

– Плевал я на расходы. Значит, можно?

– Бери, Глупышонок!.. Ну а теперь давайте срочно составим список командированных. И уточним, кто в какие селения поедет, – сказал начальник СКБ.

– Вот это уже ближе к делу, – сказал Крокодилий Хвост. – Я должен ехать в Жмурики.

– И я! И я!! И я!!!

– Вы что, спятили?! – рассвирепел Эхразещераз. – Не могут же все ехать в Жмурики. Двое. От силы, трое.

– А остальные? – обиженно спросил кто-то.

– А остальные в Жорики, Бурики, Пырики и Лирики.

– Не хочу в Жорики, – заплакал начальник Мокрый Зрачок.

– Почему не хочешь? – удивился Эхразещераз. – Суточные получишь. На дорогу. За гостиницу. Что тебе еще надо?

– Колготки… колготки надо, – рыдал Мокрый Зрачок.

– Что за колготки? – удивился начальник СКБ.

– Для жены и детей. А в Жориках, – убивался Мокрый Зрачок, – Буриках, Пыриках и Лириках их нет. Только в Жмуриках можно достать.

– А что это такое – колготки? – второй раз спросил начальник СКБ.

– Не знаю, – всхлипывал Мокрый Зрачок. – В Жмуриках продают. Что это такое, не знаю, а достать надо.

– Ладно. В принципе можно послать тебя в Жмурики. Кому еще нужны эти самые… как их…

– Мне, мне, мне! – разом закричали человек десять

– А тебе, Быстрая Нога, зачем эти самые? – удивился Эхразещераз. – У тебя ведь ни жены, ни детей.

– Ну и что же, что ни жены, ни детей. А чем я хуже других в отношении колготок? Посылайте и меня в Жмурики. В хозяйстве все пригодится.

– И меня, и меня, и меня!- снова закричали разом несколько дзяпиков.

– А пачучей никому не надо? – пробулькал Зануда.

– Надо! Надо!! Надо !!!

– Кому нужны пачучи, пусть записываются в Бурики, Пырики, Жорики и Лирики.

– Я! Меня! Я! Меня! – заторопились дзяпики, отталкивая друг друга.

И только всегда некстати вступающий в разговор Акимов неуверенно спросил:

– А что такое пачучи?

– Что б тебя! – в сердцах выругался Зануда, ища копье. Акимов кисло сморщился и спрятался за широкую спину Могучего Дуба.

– Нет, Акимов. Тебе здесь долго живым не ходить, – сказал Вяльцев.

– Я карат знаю, – усмехнулся Акимов.

Инцидент с распределением мест назначений был исчерпан. Командированных быстренько расписали по селениям. Препирательства кончились. Лишь Мокрый Зрачок начал отказываться от поездки в Жмурики, потому что ему тоже захотелось приобрести пачучи.

Каменотесы старательно вырезали виньетки на командировочных удостоверениях. В кассе выдавали кокосовые орехи, служившие здесь в качестве денег. Командированные расходились по домам, чтобы попрощаться с родственниками, собрать вещи, привести в порядок копья и стрелы. Мало ли что может случиться в пути!

Хижины командированных осаждались толпами соседей и дальних родственников. У каждого были заказы, начиная от пачучей и кончая наконечниками для стрел, которых в самом селении было – хоть пруд пруди.

Около глайдера Акимова уже ждала симпатичная дзяпичка.

– Ах, Толенька, – сказала она. – Я уже заявление об увольнении отожгла на костре. Сейчас получу трудовую плиту и буду свободна как птица! А тогда за тобой не только в командировку, а хоть на край света?

Акимов покосился на Вяльцева, а тот хмыкнул и сказал:

– У вас тут край света, кажется, не дальше пятидесяти километров?

– Откуда вы знаете? – Лицо дзяпички сразу изменилось и стало жестким и напряженным.

– О каком крае вы говорите? – спросил Акимов.

– Он злой! Злой! – показывая пальцем на Вяльцева, крикнула дзяпичка. Если он все знает, то почему не убьет меня?

– Что он знает?! Что ты знаешь, Виктор?

– Ничего. На надеюсь узнать. Залазь в глайдер. У тебя, я вижу, здесь уже много забот и обязанностей.

– То… – крикнул было Акимов, но дзяпичка прижала палец к губам и, медленно пятясь, отошла от машины.

– Хватит базарить. Время зря теряем. Прыгай в глайдер! – И, вскочив вслед за Акимовым, Вяльцев поднял машину в воздух. – Тебе мало, что они говорят и пишут на нашем языке? Еще хочешь?

– Давай выкладывай.

– Помнишь, ты раскручивал спираль, пытаясь найти другие селения дзяпиков? И не нашел.

– Ну?

– Чекин тоже не нашел.

– Выходит, их нет?

– Не знаю. Все тропинки, выходящие из Капиков, обрываются ничем. Понимаешь? Идет, идет тропинка и ее дальше нет. А письмоносцы в этом месте исчезают.

– Это ты и имел в виду, когда говорил: край?

– Это. Но вот что имела в виду под «краем» эта дзяпичка? Уж ей-то известно гораздое больше моего… Как ее звать?

– Кого? Ее?

– Да.. Эту красотку.

– Не знаю…

– Ладно, не буду. – Вяльцев развернул карту. – А имя ее ты знаешь… Вот тропа, над которой мы летим, а под тем деревом, как сообщил Чекин, она обрывается. Проверим?

– Проверим.

– Не мог ты не спросить ее имени…

– Вяльцев! Перестань.

Глайдер опустился в нескольких метрах от развесистого дерева, и оба человека вышли из него.

– Я буду идти по тропе, а ты смотри, следи за мной.

Вяльцев выбрался на тропу и пошел к дереву. Впереди перед ним выбитая ногами людей земля кончалась. Вяльцев достиг этой черты и шагнул в траву, которая скрыла его с головой, только кончики травинок зашевелились. Через минуту он вернулся.

– Все! Дальше ничего нет. Попробуй ты!

Акимов повторил действия Вяльцева. Результат был тот же.

– Тропы нет, это точно. С глайдера хорошо видно. Но зачем тогда нужна тропа? Я думал, здесь есть какой-нибудь ход, лаз, дверь или еще черт знает что. А здесь нет ничего. Но ведь дзяпики-то куда-то бегут… Стоп. А если они добегают до этого пункта и назад. Тогда понятно, почему кончается тропа. Но только для чего все это? Абсурд.

– Вот именно.

– А хорошо объяснялся бы край света. Просто дальше нельзя. Табу.

Вяльцев сорвал травинку и засунул кончик ее в рот.

– Подождем немного. Вдруг кто пробежит.

Сильный удар массивным телом сбил Акимова с ног.

– Разиня! Не слышишь, что тебе кричат уйти с дороги! – На тропинке, потирая ушибленную ногу, стоял дзяпик. Каменное письмо валялось рядом. – Мы с тонно-километров работаем! А тут всякие под ногами болтаются! Теперь снова в ритм втягивайся.

– Ты откуда взялся?! – закричал Вяльцев.

– Разуй глаза! – ответил дзяпик, схватил плиту и умчался по тропе, которая вела в Капики.

Акимов молча встал и начал отряхивать с себя землю. Лицо его было серым, но не от пыли..

– Толя, отойди!

По тропе мчался еще один дзяпик с огнеупорной корреспонденцией за спиной. Акимов отскочил в сторону. Дзяпик бешено пронесся мимо него, достиг края тропы и исчез. Не в зарослях, а просто. Взял и исчез, не снизив при этом даже скорости.

– Видел? – спросил Вяльцев.

– Видел.

– Что-нибудь понимаешь?

– Ничего. Вообще все перестаю понимать.

– Что будем делать?

– Что будем делать?! Что будем делать?! Разбираться будем! Вот что будем делать!

– Ты сдурел? Зачем так орешь?

– Сдуришь тут… Это была… Тоня.

– Кто это был?

– Эта дзяпичка – Тоня.

– Имя – Тоня? Странно…

– Да нет. Понимаешь, это она сама и есть. Тоня Топольцева.

– Перегрелся, малый, – сказал Вяльцев.

– А ты не перегрелся? Эта вот невидимая дверь не от перегрева? А столовая № 2? А само СКБ математических машин? Ты думаешь нашу систему управления можно выдумать дважды? Нет, они просто копируют нас.

– Ты хочешь сказать, что это может быть вовсе и не первобытное общество, а …

– Не знаю. Я никогда не видел ни первобытного общества, ни пришельцев. Только эту штучку надо размотать, иначе мне покоя не будет.

– А с Тоней ты не ошибся?

Акимов не ответил, вытащил смятую пачку сигарет, нашел в ней одну целую, закурил, протянул зажигалку Вяльцеву. Тот тоже прикурил сигарету. Акимов пошел по траве к глайдеру. Вяльцев за ним. Оба влезли на сиденья.

– Понимаешь, Виктор… – И снова молчание. – То же лицо, фигура, родинка…

– Родинка?

– Да. У нее под левым соском была родинка.

– Вот оно что!..

Акимов подбросил на руке газовую зажигалку, поймал, снова подбросил и еще раз поймал.

– Эту зажигалку подарила мне Тоня и сказала…

– Что сказала?

– Да так… А в командировку мне надо идти. Я в Бурики иду с Могучим Дубом. Втроем, может, и удастся проникнуть за эту дверь.

– Стоп! – крикнул Вяльцев и выскочил из глайдера.

– Ты куда?

Вяльцев махнул рукой, добежал по траве до тропы и еще в сторону метров пятьдесят. Потом остановился, успокоил дыхание и стрелой помчался к тупику. И на этой бешеной скорости он врезался в густую и высокую стену зарослей, на несколько секунд исчез в ней, но все же появился снова, правда, изрядно исцарапанный острыми листьями и колючками. Не глядя на Акимова, он влез на свое сидение.

– Надо было еще каменную плиту на спину взвалить, – сказал Акимов.

– Ладно, не смейся. – И Вяльцев включил радиостанцию. – Второй Главному. Как работают системы транстайма?

– Главный Второму. Утечка возрастает, но все еще по закону, близкому к линейному.

– Исследовали обозначенный тобою на карте пункт. Тропа действительно обрывается. Нам с Акимовым пройти не удалось. А дзяпики проходят преспокойно. Есть и еще новости Все дзяпики со вчерашнего вечера свободно говорят и пишут по-русски. А что делают дзяпики на кладбище?

– Трудятся, аж пыль столбом. Час назад приволокли на руках экскаватор.

– Что-о-о?!

– Главный Второму. Экскаватор, говорю.

– Так. Подброшу Акимова до Капиков и через полчаса буду у транстайма.

– Главный Второму. Вас понял.

Вяльцев выключил радиостанцию.

– Экскаватор. Невидимая дверь. Тоня… Тоня-то тут причем?!

Командированные, построенные в колонну по два, были готовы к дальнейшему исполнению служебных обязанностей. Полуденное солнце палило нещадно, а на небе ни облачка. Но Акимов уже начал привыкать к такой температуре. Он стоял в одних плавках и кедах. Возле ног лежал рюкзак, в котором находились джинсы, рубашка, кокосовые орехи и каменное командировочное удостоверение. Вяльцев стоял рядом и в последний раз убеждал:

– Зря ты не берешь хотя бы пневматический пистолет. С оружием всегда чувствуешь себя увереннее, особенно среди чужих.

– Ничего со мной не случится.

– Ведь мы и помощь тебе не сможем оказать в случае чего.

– Не беспокойся, Виктор. Мне кажется, что дзяпики заинтересованы в наших жизнях. Ведь еще не было ни одной попытки нападения или просто даже случая враждебности.

– Ладно. Иди. Ох и нагорит мне в нашем СКБ за такие действия. А иначе поступить нельзя. В общем, я сейчас лечу к транстайму. А тебя будет сопровождать Чекин. Он же и встретит тебя. Договорились?

– Договорились. Двигай. Сейчас, кажется, начнется отправка. Ну, всего хорошего!

Вяльцев сел в глайдер, и машина рванулась вверх, растаяв в лучах ослепительного солнца.

– Толя, – сказала дзяпичка Тоня. – Я хожу быстро, так что не буду вам обузой. И стрелять умею. – Дзяпичка похлопала рукой по колчану со стрелами. – На областных соревнованиях я выбила пятьсот восемьдесят очков из шестисот. По-моему, неплохой результат?

– Отличный результат, Тоня, – хрипло отозвался Акимов. – Ты у меня молодчина.

– Ох, как я рада! Так рада!

– Равняйсь! – пронеслось над колонной командированных.

Начальник СКБ математических машин отечески похлопал каждого по плечу и сказал каждому пару ласковых слов. После этого, не медля ни минуты, двадцать начальников отделов и лабораторий с тяжелыми копьями и щитами в руках, с луками, командировочными удостоверениями, кокосовыми орехами за спиной и колчанами у пояса углубились по пяти разным направлениям в джунгли для заключения договоров на разработку важных правительственных тем с соседними селениями.

– А задание на командировки! – вскричал Эхразещераз когда могучая спина последнего командированного скрылась в зарослях. – Забыли задания! Вернуть всех назад!

– А-а… – меланхолично проскрипел главный инженер. – Где наша не пропадала. Авось, все обойдется.

Могучий Дуб никого не взял с собой в командировку, потому что в каждом селении у него были женщины и собутыльники, сососудники то есть, а это обходилось гораздо дешевле, чем таскание и тех, и других за собой.

Акимов, согнувшись, пер рюкзак. А дзяпичка, положив руку ему на плечо, шла рядом. Рука женщины, несмотря на жару, была приятно прохладной. А когда Акимов чуть скашивал глаза влево, его взору представала маленькая крепкая грудь с задорно торчащим соском. Акимов только тяжело вздыхал и тащился дальше. Могучий Дуб машинальным, но точным движением сшиб с обнаженной груди дзяпички жучка, полюбопытствовавшего, что это такое. Тоня весело засмеялась и дернула Могучего Дуба за набедренную повязку. Этого Акимов вытерпеть уже не мог.

– У тебя что, никакого платьишка даже нет?

– О, Толя. Ты подсказал правильную мысль. Надо будет примерить в Жориках кримпленовое платье.

– Бог мой! – простонал Акимов. Женщина, идущая рядом, была для него и счастьем и мукой, а теперь еще и какой-то ужасной тайной.

В просвете между деревьями показался глайдер, снизился, уравнял свою скорость с пешеходами. Чекин откинул колпак и крикнул:

– Привет, начальник!

– Здравствуй, Слава, – натянуто улыбнулся Анатолий.

– Давай подброшу до конца тропы!

Дзяпичка вцепилась в плечо Акимова судорожной хваткой, аж кожа побелела.

– Спасибо, не стоит.

– Как знаешь. Привет, Тоня! – Вяльцев, наверное, кое-что рассказал Чекину.

– Чекину салют, – слабо отозвалась дзяпичка и прижалась к Акимову.

– Давай хоть рюкзак.

– Ты, Слава, лети. Лети.

– Как знаешь.

Чекин поднял глайдер и застрекотал кинокамерой. Дзяпичка чуть отодвинулась от Акимова и вздохнула свободнее.

– Хорошо. А я еще ни разу не была в командировке.

Могучий Дуб оказался прекрасным собеседником. Он говорил без передышки, ни разу не сбившись и не повторившись. Каждый кустик и каждый бугорок вызывал в нем воспоминания, так и рвавшиеся из него наружу. А каждый рассказ вызывал из памяти целую серию других. Акимов даже подумал о том, как, наверное, страдает этот дзяпик, что представляет собой одноканальную информационную систему. Ведь в принципе он мог бы вешать по нескольким каналам!

Им пришлось преодолевать водные преграды. Могучий Дуб был прекрасно знаком с этой местностью и всегда находил в кустах или небольшой плотик или маленькую долбленую лодку. Эти технические средства были весьма кстати, потому что речки кишели крокодилами и прочими омерзительными гадами, от одного вида которых по спине Акимова бежали противные мурашки.

Из сухопутных хищников им только один раз встретился саблезубый тигр, на боку которого красовалась полуметровая концентрическая мишень. Дзяпичка тут же выхватила из колчана стрелу и всадила ее в десятку. Тигр покачнулся, но продолжал приближаться к людям. Дзяпичка снова натянула лук. Десятка! Еще раз. Снова десятка! И еще! И еще! Тигр каждый раз немного оседал на задние лапы, но все-таки бесшумно, по-кошачьи, приближался к командированным. И уже лишь один прыжок отделял его от людей.

Чекин целился в тигра из винтовки, но кончик ствола судорожно вздрагивал, а попасть нужно было обязательно в сердце, потому что убойная сила винтовки была невелика. Акимов пожалел, что не взял с собой пистолет, и шагнул вперед, заслоняя дзяпичку, глаза которой горели спортивным азартом.

В это время Могучий Дуб, воздев руки к небу, громким голосом и страшно фальшивя запел производственный гимн дзяпиков. И тигр позорно бежал, в ужасе лупцуя себя хвостом по бокам. Десяток стрел мерно покачивались на удаляющейся мишени. Чекин все еще вибрировал винтовкой. Акимов вытирал пот, выступивший на лице.

– В судейскую коллегию побежал, – сказала Тоня. – Может, мне это зачтут как мастерский балл.

А Могучий Дуб доверительно сообщил, что будь тигр чуть послабее духом, он бы тут же и издох от пения. Так, обычно, дзяпики и охотятся на хищников.

Возможно, для дзяпиков такая встреча и не представляла собой ничего особенного, но Акимова и Чекина она здорово встряхнула. Впрочем, взять винтовку с оптическим прицелом Анатолий и сейчас отказался. И снова они тронулись в путь.

– Приближаемся! – через некоторое время крикнул Чекин. – Видишь вон то дерево? Тропа кончается.

Акимов уже и сам видел место, где Вяльцев с разбегу пытался пробиться в невидимую дверь. Только… только на этот раз тропа не обрывалась, а спокойно тянулась дальше. Могучий Дуб продолжал рассказывать охотничьи истории. Дзяпичка с радостной улыбкой шла рядом, снова положив руку Акимову на плечо.

– Внимание! – крикнул Чекин.

Акимов оглянулся. Глайдер Чекина, не двигаясь, висел в нескольких метрах над землей.

– Второй Главному. Акимов совершил переход. Все трое исчезли в конце тропы.

– Главный Второму. Какими эффектами это сопровождалось?

– Никаких внешних эффектов не было замечено.

– Главный Второму. Ожидать Анатолия в месте перехода.

– Второй Главному. Вас понял.

Глайдер Чекина превратился в точку. И по тому, что он не пытался догнать пешеходов, Акимов понял, что для Чекина они просто-напросто исчезли.

Местность вокруг неуловимо изменилась. Сначала Акимов не мог понять, в чем дело. Потом догадался. Тропическая растительность все более и более сменялась привычной. Попадались сосны н березки.

Через три часа после начала путешествия они добрались до своей конечной цели – селения Жорики, и торжественно прошествовали по центральной улице. Могучий Дуб то и дело махал знакомым рукой, вступал в разговоры, успевал за несколько секунд рассказать новый анекдот или дать совет, как охотиться на перепелов.

Так и дошли они до гостиницы «Луч света», размещавшейся в довольно большой хижине. Акимову даже показалось, что гостиница больше похожа на избу, чем на хижину. Перед входом стояла вкопанная в землю большая каменная плита, на которой, наверное, еще несколько тысяч лет назад была выбита надпись: «Местов нет». Акимов нисколько не удивился этому факту.

– Съезд пенсионеров, увлекающихся разведением саранок? – мрачно спросил Могучий Дуб.

– Нет, – вежливо ответила администраторша, даже не взглянув на них при этом. – Съезд уже закончил свою работу. С минуты на минуту ожидаем прибытия участников слета рано научившихся ползать младенцев.

– Так это же мы и есть, – радостно прошептал Могучий Дуб.

– Не мешайте работать, – попросила администраторша. – Как вам не стыдно?!

– Ничего не выйдет, – сказал Акимов. – Надо было вползти сюда на четвереньках. Прохлопали. А теперь она нас уже приметила. Пошли в следующую.

Но и в следующей гостинице им не повезло. Там ожидался заезд туристов из Лириков. В третьей размещался только что прибывший из столицы симфонический оркестр художественного свиста. В четвертой все места были забронированы на всякий случай. И тут дзяпичка не выдержала и расплакалась, заговорив на чистейшем английском языке. Их с перепугу приняли за иностранных туристов и предоставили номера.

Сбросив рюкзак в угол, Акимов с наслаждением растянулся на бамбуковой подстилке, а дзяпичка присела рядом с ним, глядя на Анатолия чистыми влюбленными глазами.

– Откуда ты знаешь английский? – спросил ее Акимов.

– Ах, Толя. Ты же знаешь, что я сдавала кандидатский экзамен по английскому языку.

– Час от часу не легче…

– Толя, ты меня не любишь?

– Люблю, только не могу понять, кто ты. Сегодня ночью вскрою тебя консервным ножом и посмотрю, что там у тебя внутри.

– Вскрой, Толя, вскрой, – с радостью согласилась дзяпичка.

Могучий Дуб на некоторое время исчез, а потом появился с двумя оплетенными бутылками «кедровки» и «березовки» в руках и сушеной воблой под мышкой.

– Жаль «кокосовки» здесь не достать, – сказал он.

– Господи, в такую жару!

– В Жориках не бывает такой жары, как в Капиках. Вот там жара, так жара… А работа в командировках начинается вот с этого. – И Могучий Дуб многозначительно постучал по бутылкам указательным пальцем. – А ты, красотка?

– Не откажусь, – весело сказала дзяпичка.

Акимов сначала отнекивался, ссылаясь на ломоту в костях, но потом его разобрало любопытство. А к вечеру, когда солнце уже садилось за горизонт, они трое, обнявшись, ходили по паркам, распевая самые задушевные песни, какие только знали.

– Научи меня плакать, – со слезами в голосе просил Могучий Дуб. Друг! Брат родной! Ты дзяпиков уважаешь?

– Дзяпиков, родных и милых, уважаю! – вопил Акимов. – Люблю вас. Но скажите, откуда я вас знаю? Где я вас мог видеть?

– Толя, – тормошила Акимова дзяпичка. – Ты обещал мне купить платье. Пойдем. Скоро уже все магазины закроют.

– В парчу, в жемчуг, в бархат! – орал Акимов.

Могучий Дуб встретил компанию и откололся от Акимова. Ночевать в гостиницу он не пришел. Дзяпичка затащила Акимова в фирменный магазин «Все для невест!», где Анатолий чуть было не потерялся в лабиринте зеркал, витражей, манекенов. Смутно помнил он какой-то спор о красоте, туфлях, шляпках и платьях Потом в сознании наступил провал.

На несколько минут он очнулся уже в номере гостиницы. Дзяпичка скинула с себя коротенькую юбочку из лиан и стояла, держа на вытянутых руках длинное черное вечернее платье.

– Тоня, – слабо позвал Акимов.

– Что, милый?

– Скажи мне, кто ты?

– Я – Тоня. Ты же знаешь.

– Ты дзяпичка. Вот ты кто.

Дзяпичка выронила платье, опустилась на колени и нагнулась над Акимовым.

– Да. Я дзяпичка. А ты? Ты кто? Разве не прошел ты рубеж? Еще утром ни ты, ни Вяльцев не могли этого сделать. А теперь у тебя это получилась, как и у нас. Ты тоже дзяпик, Толя.

– Я вырвусь, Тоня.

– Вырвись, Толя. Вырвись! И меня возьми с собой.

– Возьму.

Поляна, на которой находился транстайм, стала неузнаваемой. Сотни дзяпиков выкорчевывали деревья и кустарники. Эти изменения мало радовали Вяльцева. Он предпочел бы тихое, уютное место, которое здесь было еще вчера. Но хозяевами земли являлись дзяпики, а они не сочли нужным спросить у Вяльцева совета относительно места строительства СКБ математических машин.

Вяльцев вошел в рабочую кабину. Навстречу ему поднялся Силуэтов, держа в руках лист бумаги.

– Вот. Я построил график утечки квантов времени из конденсаторов. Утечка происходит все-таки по экспоненциальному закону. Счетчик показывает, что мы берем откуда-то дополнительную энергию.

– Стоп! А о какой энергии еще можно говорить?

– А неприкосновенный запас в опечатанном отсеке?

– Как? Ты хочешь сказать…

– Надо вскрыть отсек и проверить аккумуляторы. Утечка у конденсаторов недопустимая. А раз нас еще не выпихнуло из прошлого, значит реверины черпают энергию из какого-то дополнительного источника. А источник может быть только один – НЗ.

– Ну и голова у тебя, Антон. А ну, пойдем, посмотрим. Если это так, то время нашего пребывания здесь значительно сокращается.

– Я бы возвращался немедленно.

– А ты знаешь, что здесь творится?

– Представляю. Смотрел в иллюминаторы.

– В иллюминаторы! Тут не просто какая-то доисторическая цивилизация. Тут какая-то тайна. Что-то, чего не может быть.

– Тайны бывают только в детективных романах.

– Не скажи. Что за невидимая дверь, в которую прошел Акимов? Ведь вчера ни он, ни я этого сделать не смогли.

– Можно не вскрывать отсек, – сказал Силуэтов. – Контрольная лампочка погасла. Теперь у нас есть отличная возможность влипнуть в историю.

– Ну, застрять здесь мы не можем. Нас просто вытолкнет, как пробку, в свое время. Но этот запас энергии нам мог бы пригодиться. Антон, рассчитай, пожалуйста, сколько еще дней мы сможем находиться здесь.

Антон сел за пульт математической машины. Вяльцев подошел к иллюминатору. В десятке метров от транстайма стоял двух кубовый экскаватор. Ковш его упирался в грунт. Дзяпики ладонями заполняли этот ковш. Зрелище для человека, который видел работу экскаватора, было дикое. Вынуть ладонями два кубометра земли! Видимо, дзяпики занимались этим делом уже порядочное время, потому что над ковшом уже образовался бугорок.

Вяльцев заинтересовался, что же будет дальше, н включил внешние микрофонные датчики.

– Навались, соколики! – раздалось в рабочей кабине.

Силуэтов вздрогнул.

– Извини, Антон. Это я включил микрофоны. Не хочешь полюбопытствовать, чем занимаются так называемые первобытные люди?

– Нет, – ответил Антон. – Желаете узнать результаты вычислений?

– Да. Только почему ты снова начал называть меня на «вы»?

– Извините.

– Твое, конечно, дело. Но я заметил: когда ты недоволен моими действиями, ты начинаешь звать меня по имени и отчеству.

– Я считаю, что нам нужно немедленно возвращаться. Не наша это задача – изучать древнюю историю.

– А в чем наша задача?

– Разработать и испытать транстайм.

– Вот мы его и испытываем. Уже обнаружились неполадки, но до катастрофы еще далеко. Подождем. Вдруг обнаружим еще что-нибудь.

– До катастрофы, как вы изволили выразиться, осталось семьдесят два часа.

– Это с запасом? У нас должен быть двойной запас.

– Да.

– Значит, время еще есть.

– Натягивай трос! – орал кто-то за бортом транстайма. – Поворачивай платформу!

– Нет, ты только посмотри!

Силуэтов не сдвинулся с места. Дзяпики дружными усилиями натягивали трос. Ковш экскаватора оторвался от земли. Другая группа столь же дружно поворачивала платформу с кабиной и стрелой. Дзяпиков было, как муравьев. Они бы и гору могли сдвинуть. Повернув стрелу на сто восемьдесят градусов, дзяпикн немного отдохнули.

– Я знаю, почему вы отказываетесь возвращаться, – сказал Антон.

– Почему же?

– Вас заинтересовала. сама цивилизация дзяпиков. Загадка этой цивилизации.

– Не скрою. И это тоже. Но как только наступит критический момент, я не вспомню больше о ней и дам приказ возвращаться.

– Навалимся, братцы! Используем технику на всю катушку!

Сотни две дзяпиков, поблескивая загорелыми мокрыми спинами, толкались возле экскаватора, подсовывая под гусеницы катки из деревянных стволов.

– Что они делают?! – воскликнул Вяльцев. – Они перетаскивают экскаватор на новое место!

Дзяпики действительно тащили экскаватор на новое место!

– Второй Главному. Тропа начала медленно продвигаться вперед.

– Главный Второму. Не понял вас.

– Ну, она в течение часа удлинилась метров на сто. И теперь конец тропы ушел далеко за то дерево, которое служило нам ориентиром.

– Главный Второму. Держать транстайм в курсе событий.

– Второй Главному. Вас понял.

– А ты говоришь: возвращаться, – буркнул Вяльцев Антону.

Дзяпики перетащили экскаватор метров на сто и ладонями разгрузили ковш. На краю рва, вырытого таким оригинальным способом, появился дзяпик, ничем не примечательный с виду. Дзяпик делал какие-то сложные телодвижения, смысл которых был Виктору непонятен. Вскоре, однако, стало ясно, что дзяпик обращается к человеку, смотрящему в иллюминатор.

– Антон! Какой-то дзяпик, кажется, просит впустить его в транстайм. Как тебе это нравится?

Тут даже Силуэтов не выдержал н подошел к иллюминатору. Жесты дзяпика были недвусмысленными, Он просил открыть ему тамбур.

– Странно, – сказал Вяльцев. – До этого времени они совершенно не интересовались нами, а тем более транстаймом. Пустить?

– Пусти, – безразлично пожал плечами Силуэтов. – Ведь каждый контакт, насколько я понимаю, приближает разрешение великой загадки Дзяпиков.

– Ах, Антон. Никак ты не можешь понять.

– Я выполняю, указания. Разве этого мало?

– Достаточно, в общем случае. Но сейчас – мало.

Дзяпик за иллюминатором изо всех сил старался обратить на себя внимание.

– Впущу, пожалуй. Интересно, что ему надо? Вяльцев вышел в тамбур и открыл дверь. Дзяпик сразу же оказался рядом.

– Строго конфиденциальный разговор, маэстро, – сказал он. – Разрешите войти?

– Прошу. – Вяльцев посторонился, пропуская дзяпика. Тот одним прыжком вскочил в тамбур, молниеносным движением сбил Вяльцева с ног и тут же сбросил его с подножки тамбура на землю. Вяльцев еще падал, а дверь тамбура уже захлопнулась.

Виктор лежал, не понимая, что произошло. До него не сразу дошло, что это было нападение. Нападение! Дзяпик напал на него, проник внутрь транстайма и… Вяльцев вскочил. Болело плечо, но кости, кажется, были все целы. Дверь тамбура с этой стороны не открыть. Вяльцев ударил несколько раз кулаком по железной обшивке и понял, что это глупо. Силуэтов все равно не услышит. Для чего дзяпику понадобилось проникать в транстайм? Ведь Силуэтов там тоже не ждет нападения!

Вяльцев отбежал чуть в сторону, став против иллюминатора, в который только что смотрел сам. Через стекло было видно недоумевающее лицо Антона.

– Нападение! Оглянись! Открой ангар!

И в это время лицо Силуэтова исчезло.

За спиной Антона раздался шорох, и Силуэтов отпрыгнул от иллюминатора к пульту. В дверях кабины стоял дзяпик с охотничьим ножом в руке. С острым стальным ножом!

– В чем дело? – хрипло спросил Силуэтов, ища за спиной кнопку, которая открывала створки ангара. Кнопка как сгорела, не находилась.

– Спокойно, – сказал дзяпик. – Отойди от пульта.

– Что вам надо? – спросил Антон, наконец-то нащупав и нажав кнопку.

– Прочь! – дзяпик рывком бросился к Силуэтову, но тот увернулся в сторону, все еще совершая действия скорее машинально, чем осознанно.

Вяльцев обогнул угол транстайма. Створки ангара медленно поднимались. Виктор прыгнул, ухватился пальцами за порожек ангара и, обдирая колени и локти, втянул свое тело в образовавшуюся щель. Мысль теперь работала четко и молниеносно. Нажать кнопку закрытия ангара. Дернуть рубильник аварийных ситуаций. Тут же из тяжелого глайдера выхватить винтовку, мгновенно дослать патрон в патронник и скользящим шагом, стараясь не производить шума, по коридору в рабочую кабину.

– Итак! Возвращаемся, – сказал дзяпик. – Ловко? А остальные пусть строят здесь СКБ математических машин.

«Конец!» – подумал Силуэтов.

– Вы не смеете! Это убийство!

– Почему? Один уже пристроился начальником и остальные не пропадут. Улучшат генетический код дзяпиков. А?

Силуэтов рванулся было к двери.

– Ни с места! – Дзяпик оттеснил его в угол, за пульт математической машины. – Ну, с богом! – Дзяпик с силой вдавил кнопку возвращения и прислушался, бросил быстрый взгляд в иллюминатор. – Что? Блокировка? Быстро снять блокировку!

Вяльцев стоял в дверях и дуло винтовки в его руках твердо смотрело в одну точку. Силуэтов уже увидел его.

– Да, блокировка, – сказал Вяльцев.

Дзяпик, поворачиваясь на голос, вдруг метнул нож, но Вяльцев был готов ко всему. Шутить уже не приходилось. Нож просвистел мимо и загрохотал о стены и пол коридора.

– К стене, – сказал Вяльцев. – К стене.

– Гады! – прохрипел дзяпик. – Гады!

– Антон, свяжи ему руки. В ящике есть провод.

– Винтовка не заряжена, – сказал дзяпик.

– Заряжена целой обоймой. Лицом к стене!

Силуэтов достал моток провода и сделал шаг к дзяпику, но тот вдруг бросился к Антону, который едва успел отскочить в свой угол.

– К стене! – сказал Вяльцев.

– Не заряжено…

Вяльцев выстрелил. Пуля взломала пластик стены в полуметре от головы дзяпика. Осколки брызнули в разные стороны.

– Лицом к стене! Давай, Антон,

Дзяпик покорно повернулся. Вяльцев сделал несколько шагов вперед. Антон связал дзяпика. Вяльцев бросил винтовку на пульт и толчком усадил сникшего дзяпика в креслом

– Фу! Ну и игрушки! Что все это значило?.

– Теперь уже ничего, – сказал дзяпик.

– А все-таки?

– Больше ничего не скажу.

– Когда еще ждать нападения?

– О! Можете больше не волноваться. Дзяпики еще не доросли до этого.

– Что ты хотел сделать?

– Теперь это уже не важно. У вас ведь много работы? Заприте меня в надежное место. Будет настроение, может, и поговорим. На этом заканчиваю.

– Хорошо. Поговорим.

Вяльцев сдул с пульта осколки пластика и нажал кнопку радиостанции.

– Главный Второму. На нас было совершено нападение. Все обошлось благополучно. К счастью, нападающий был всего один. Нужна предельная осмотрительность. Предлагаю подняться в воздух метров на пятьдесят. Как только появится Акимов, взять его немедленно в глайдер и лететь к транстайму.

– Второй Главному. Вас понял.

– Что с тропинкой?

– Удлиняется. Медленно перемещаюсь следом за ней.

– Вызывай нас почаще.

– Второй Главному. Вас понял.

Вяльцев отошел от пульта. На стройплощадке дзяпики продолжали странную механизированную выемку грунта.

Акимов проснулся рано. Дзяпичка сидела перед ним в миниплатье, переделанном из вчерашнего вечернего.

– Тоня, – сказал Акимов. – Ты не ушла?

– Видишь – нет.

– Я боялся, что ты исчезнешь… Кто ты?

– Я твой сон.

– Ты мой сон. Странный сон. Кто же ты, Тоня? Это очень важно.

– Не знаю. Дзяпичка, как и ты.

– Я человек, Тоня.

– Дзяпики тоже люди.

– Откуда ты знаешь еще и английский?

– Сдавала кандидатский экзамен.

Акимов тряхнул дзяпичку за плечи.

– Ну где ты могла сдавать кандидатский экзамен? Ведь ты работала в столовой. У вас что, и аспирантура есть? Но почему английский? Ведь англичан еще и в помине нет!

– По программе было положено сдавать английский.

– Английский… У тебя и учебники есть?

– Нет. У меня ничего нет, кроме вот этого платья, которое ты мне подарил.

– Расскажи еще что-нибудь..

– Я люблю тебя, Толя.

– Я люблю тебя, Тоня. Что еще?

– Я люблю тебя, Толя!

– Я о другом. Об экзаменах, дзяпиках…

– Хорошо… Я люблю тебя, Толя!

Акимов замычал.

– Я люблю тебя, Толя!

– Это я знаю. Тоня!

– Да?

В дверь постучали.

– Войдите! – крикнул Акимов.

– Нутро жжет, – сказал Могучий Дуб, вваливаясь в комнату, и разразился долгими проклятиями по поводу качества «березовки» и «кедровки». – Чертова работа! Пошли к заказчику.

– Пошли, – согласился Акимов.

– А ты парень ничего, – сказал Могучий Дуб. – Молод еще, конечно. Но это-то наверняка пройдет.

Заключение договора с заказчиком прошло без взаимных препирательств, быстро и толково. Могучий Дуб заметно повеселел, потому что плита договора была вспрыснута достаточным количеством «березовки»,. Дзяпичка за это время успела пробежаться по магазинам и предстала перед Акимовым не только в укороченном вечернем платье, но и в белоснежных туфлях-платформах на пробке, стройная и изящная. Акимов даже мычать не стал от всего непонятного, что творилось вокруг.

Обратный путь оказался заметно короче, потому что почти за самой околицей Жориков Акимова ждал глайдер. Анатолий начал было что-то говорить об отчете по командировке, но Чекин рассказал ему о нападении, и Акимов задумался. Но рядом стояла Тоня в платье и туфлях-платформах – совершенная копия той, что осталась где-то в настоящем. Даже Чекин вынужден был в душе признать, что дзяпичка удивительно похожа на Тоню. Но согласно всем законам здравого смысла эта дзяпичка никак не могла быть Тоней.

Девушка, как только заметила глайдер, так и вцепилась в плечо Акимова, а у того не поднималась рука оторвать от себя эти пальцы. На Чекина дзяпичка смотрела с неприязнью.

– Я не отпущу тебя, Толя. Они не позволят тебе взять меня с собой. Они что-нибудь попытаются сделать.

Акимов и сам понимал, что Вяльцев не согласится взять эту дзяпичку в настоящее.

– Вызови Вяльцева, – попросил он Чекина.

Чекин включил радиостанцию.

– Второй Главному. Возвращаюсь из командировки. Согласно приказу должен прибыть на транстайм. Прошу разрешения взять с собой Тоню.

– Ты хоть что-нибудь выяснил у нее?

– Мало. Утверждает, что сдавала кандидатский экзамен по английскому языку.

– Вот это ты выяснил!

– Английский она знает не хуже меня,

– Ну хорошо. Поместитесь в глайдере?

– Втиснемся.

Могучий Дуб не опечалился, когда узнал, что в Капики ему придется идти одному, такая уж у него была натура. Чекин, Акимов и дзяпичка втиснулись в глайдер и машина рванулась вверх.

Когда глайдер был поставлен в ангар, Вяльцев собрал всех в рабочей кабине. На Тоню он посматривал искоса, но должен был все-таки признать ее поразительное сходство с той, другой Тоней, оставшейся в настоящем. Сейчас она нисколько не походила на вчерашнюю амазонку в коротенькой юбочке из лиан, с луком и колчаном со стрелами на боку.

Немного поговорили о происшедших событиях.

– Черт с ней, с цивилизацией, существует и пусть существует, – сказал Вяльцев. – У каждой цивилизации могут быть свои странности. Но только не такие, как здесь. Откуда мог появиться, например, экскаватор, о котором дзяпики не имеют ни малейшего представления, Откуда дзяпики знают русский и английский?

– Английский я учила для кандидатского экзамена, – снова сказала дзяпичка.

– А для чего тебе кандидатский?

– Хочу заниматься наукой.

– И чем же конкретно?

Тоня сморщила лоб, словно что-то вспоминала.

– Нет, не знаю.

– Откуда появляются, например, платья и туфли?

– Завезли в магазин, – ответила дзяпичка. – Это дефицит. Просто повезло.

– Но ведь дзяпики, судя по всему, до нашего появления не знали другой одежды, кроме набедренных повязок и юбочек из лиан.

– Да. Сначала не знали, а потом их завезли.

– Откуда?

– Наверное, с базы,

– Где эта база?

– Да откуда же я знаю, где эта база?

– Отлично. На транстайм было совершено нападение. Один дзяпик хотел проникнуть в будущее. Почему он хотел? Ведь остальные не обращают на нас и на наш транстайм никакого внимания…

– Он, наверное, думал, что вы его не возьмете с собой, – сказала дзяпичка.

– Резонно. С какой стати мы его будем брать с собой?

– Вот он и рискнул, – сказала девушка.

– Да зачем же?

– Хотел.

– Хотел! Это не объяснение.

– Стойте, – сказал Акимов. – Он этого хотел не один.

– Вот как? – удивился Вяльцев. – И кто же еще?

– Да! И я хочу! – крикнула дзяпичка. – Я знаю, что вы меня не возьмете с собой! Знаю! Я не такая сильная, чтобы прорваться в транстайм, иначе бы я это сделала.

– Тоня, успокойся, – побледнел Акимов. – Ты же в транстайме.

– Пока это, вам нужно. А потом вы меня вышвырнете!

– Тоня!

– Да, да! Вышвырнете! Потому что я дзяпичка, а вы – люди. Ну что для вас значит, что я люблю Анатолия? Он уже стал другим. Холодным, рассудочным.

– Тоня, – сказал Вяльцев, – ты хоть знаешь, куда мы собираемся вернуться?

– Туда. А нас всех хотите бросить здесь.

– Кого это всех?

– Ну, не всех. Некоторых, которые хотят вернуться туда.

– Значит, есть и еще?

– Есть. Многие просто не знают, что существует другое. Третьи знают, но не хотят его. А я хочу. И еще некоторые..

– Ты их знаешь?

– Знаю, но не всех.

– Но почему они хотят этого?

– Потому что там другое.

– Так мы ничего не добьемся, – сказал Вяльцев. – Ты можешь познакомить нас с другими желающими?

– Конечно.

– Вернешься в Капики и устроишь нам встречу. Хорошо? Акимов пока продолжит исполнение обязанностей начальника лаборатории. Посмотрим, что это нам даст. Чекин и Силуэтов остаются здесь. Следите за дзяпиком и утечкой квантов времени. Нужно еще исправить счетчик времени. Показывает, черт знает что! Наверное, я задел его выстрелом. Работы, я думаю, всем хватит. А я произведу общую разведку.

В Капики отправились в тяжелом глайдере. Вяльцев высадил Акимова и Тоню на площади, хотел было попытаться добиться приема у начальника СКБ, но из этого ничего не получилось. Эхразещераз был по горло занят производственными и административными делами.

Глайдер Вяльцева поднялся в воздух.

Дзяпичка пошла искать рвущихся туда. Через каждые пять шагов она оглядывалась и странным взглядом смотрела на Акимова.

Немного уставшие, опухшие, обремененные тяжестью договоров и долгов все командированные уже вернулись в Капики.

Счастливые семьи, дальние родственники и близкие друзья рассматривали и примеряли подарки, принесенные из Жмуриков, Жориков, Пыриков, Буриков и Лириков. Первые модницы щеголяли в колготках со швом н без шва. Их сопровождали толпы вздыхающих завистниц. Пронесся слух, что после обеда выбросят купальники и болоньевые плащи.

В толпе командированных Акимов встретил Могучего Дуба.

– Командировки – движущий фактор стремительного распространения моды, – комментировал события Могучий Дуб в ожидании резолюции на отчете по командировке, – Подумать только, на сколько отстала бы в своем развитии периферия, не будь командировок!

Начальник СКБ математических машин немедленно утвердил авансовые отчеты всех командированных, так как польза от этих самых командировок была очевидной.

Представители СКБ математических машин заключили договоры на следующие темы:

1. Математическая машина для умножения два на два.

2. Счетно-аналитическая машина для вычисления траектории Сириуса относительно двугорбого муравейника, расположенного в трех километрах южнее селения Жорики.

3. Математическая машина для определения кубатуры эвкалиптов на корню.

4. Аналоговая математическая машина дискретного действия.

5. Дискретная математическая машина аналогового действия.

Начальник СКБ довольно потирал руки.

– Вот оно, счастье. администратора! Счастье администратора – это отлично функционирующий механизм СКБ.

В отделах были сделаны пространные отчеты о командировках. Крокодилий Хвост закончил свое выступление следующими словами:

– Человек живет только в командировках! В перерывах между ними он лишь существует!

Его заявление встретили рукоплесканиями.

Временно, из-за отсутствия помещений, лаборатории и отделы работали на свежем воздухе.

Согласно циркуляру № 127, случайно найденному в египетской пирамиде неразобранной корреспонденции, разработка тем должна была начинаться со сбора и обработки материалов, а также с уточнения технического задания.

Первый отдел, работавший над темой «Математическая машина для умножения два на два», с пылом и жаром взялся за дело. Сразу же, был выдвинут почин: «Как почнем, так и кончим». Составлялись списки вопросов, требующих уточнения, увязания и согласования. Акимов с головой ушел в работу, чувствуя себя потомственным дзяпиком. Инженеры на сырых глиняных досках писали сухие, лаконичные, сугубо деловые письма, обжигали их в земляных печах и отправляли заказчику. Акимов сбросил с себя джинсы и рубашку, чтобы было свободнее творить. В работе требовался размах.

Заказчик молчал. Молчал час, два, три. Начальник отдела Могучий Дуб стал проявлять признаки нетерпения.

– С такими заказчиками премии не дождешься!

– А с каким блеском начали! – поддакнул ему инженер Кудрявая Голова.

Отправили вторую серию писем и телеграмму с уведомлением. Заказчик молчал неумолимо и мрачно. Могучий Дуб снова собрался в командировку, но тут неожиданно прибыли представители злополучного заказчика. И не было предела радости исполнителей!

– Как у вас в Капиках насчет… – Более молодой представитель лукаво подмигнул и неопределенно покрутил растопыренной пятерней.

– Насчет этого у нас в порядке, – ответил Акимов, хотя и не имел понятия о том, что имел в виду загадочный красавец.

– А где у вас тут лучшие рыбные места? – грозно спросил более пожилой представитель.

– Проводим, покажем, продемонстрируем, организуем, – скороговоркой ответил Могучий Дуб.

– Не будем терять зря времени, – в один голос заявили представители заказчика и больше их в Капиках никто не видел.

Могучий Дуб с лучшими инженерными кадрами и красотками из мюзик-холла сопровождал представителей по живописным окрестностям селения. Как только разговор касался уточнения технического задания, оба приезжих мгновенно замолкали и стыдливо отворачивали глаза. Могучий Дуб недоумевал. Тучи над темой сгущались. Представители заказчика исчезли, получив каждый свое, не предупредив об отъезде ответственного исполнителя, но не забыв проставить в командировочных удостоверениях печать убытия с открытой, естественно, датой.

Узнав об этом, Могучий Дуб горько заплакал, вырвал все перья из своей прически и посыпал голову пеплом,

Дальнейшие попытки уточнить техническое задание положительных результатов не имели. Над темой стремительно сгущались грозовые тучи. Изредка блистали разряды шаровых молний. Все с минуты на минуту ожидали прямого попадания. На последнюю срочную телеграмму с единственным вопросом: «Нельзя ли с целью упрощения функциональной схемы математической машины заменить действие 2 х 2 на 2 + 2» пришел маловразумительный, но коварный ответ: «Может, вы еще кокосовые орехи желаете хранить в сберегательных кассах?»

Никакого прояснения вопросов, связанных с заданием, инженеры из текста телеграммы извлечь не смогли.

Тема пылала вовсю. Инженеры отдела выступили инициаторами нового почина: «От срывов никто не застрахован, это вам не здоровье!»

Начальник лаборатории дискретных логических систем Мокрый Зрачок отказался разрабатывать тему № 5 на том основании, что хотя в задании и указано, что математическая машина дискретная, но принцип-то ее действия должен быть аналоговым. Поэтому тему необходимо передать в лабораторию аналоговой техники. Начальник же лаборатории аналоговой техники Крокодилий Хвост ответил, что по той же причине тему «Аналоговая математическая машина дискретного действия» необходимо передать Мокрому Зрачку. Мокрый Зрачок заартачился. Теперь он не хотел брать тему Крокодильего Хвоста под тем предлогом, что машина-то аналоговая, хотя и дискретного действия. Обе лаборатории вконец запутались в бесконечных софизмах, бросили работу и уже пять раз ходили друг на друга стенкой.

Эхразещераз съездил на консультацию в нотариальную контору и в технический арбитраж. Вернулся он оттуда злой, взбешенный, вызвал к себе Мокрого Зрачка и Крокодильего Хвоста, пощекотал им копьем под пятым и шестым ребром, но отпустил живыми. В знак благодарности за дарованную жизнь начальники лабораторий нашли безотказного дзяпика Невезовича и вручили ему технические задания на обе темы. Невезович темы принял и сказал:

– Если я сделаю то, что от меня требуют, мое имя переживет века. Но я никогда этого не сделаю. Так что мое имя века не переживет.

По двум оставшимся темам дела шли значительно лучше. Переписка велась непринужденно и бойко. Вопросы увязывались, согласовывались и уточнялись… В частности, по теме № 2 выяснилось, что вычисление траектории Сириуса нужно производить относительно Вечной Лужи, а не двугорбого муравейника, и вообще-то говори, вовсе и не Сириуса, а заведующего складом березовых веников; а если уж говорить совершенно откровенно, то не траекторию, а место, где он упадет.

Тема же № 3 была просто находкой для СКБ. Заказчик сам ничего не знал, так как эвкалипты в данной местности не произрастали, а вывозить их из Австралии было экономически невыгодно. Тема условно называлась «Кубатурник». Ответственный исполнитель был вправе варьировать пунктами договора и технического задания по своему усмотрению.

В общем, дела СКБ шли неплохо. Проектирование приближалось ко второму этапу.

Эхразещераз с высоты своего положения видел далеко и это заставило его строго конфиденциально сказать главному инженеру:

– Пора искать пустяковую, но громкую тему. И с неограниченным финансированием. Для ширпотреба.

А через час значительная часть работницей СКБ начала новую тему: «Разработка оптимального ряда громкозвучащих электронных тамтамов».

За последние несколько часов Акимов настолько измотался, стараясь доказать, что невозможно создать аналоговую математическую машину дискретного действия или пытаясь уяснить пункты задания по первой теме, что известие об отвлечении части работников на ширпотребовскую тему встретил без всякого ропота.

Впрочем, не испытывал он уже и энтузиазма, вновь охватившего дзяпиков.

Планерки, совещания, летучки, деловые встречи отнимали уйму времени. О тонких пленках, интегральных схемах или хотя бы микромодулях или транзисторах дзяпики не имели представления.

– Палочку к палочке, листик к листику, глядишь, что-нибудь и получится, – наставительно говорил Крокодилий Хвост. – Не боги зарплату получа… то есть, не боги горшки обжигают!

– Трудновато сделать математическую машину из палочек, – удрученно говорил Акимов.

– А ты твори, выдумывай, пробуй! Авось, что н получится.

Это «авось» было главным в деятельности дзяпиков. Авось, что-нибудь и получится. Авось, пронесет. Авось, не заметят. Авось, не разберут. Авось, премию дадут.

В лаборатории у Акимова осталось двадцать дзяпиков. Лаборатория располагалась под небольшим навесом, сооруженным по просьбе Акимова, и с вывеской: «Лаборатория возможного умножения 2 на 2».

Пять дзяпиков мысленно составляли заявки на комплектующие изделия и материалы. Мысленно, потому что составлять черновики на глиняных плитах и обжигать их было очень уж непроизводительно и утомительно. Из-за отсутствия предварительной тренировки в подобных делах дзяпики все время путались, забывали порядковые номера изделий и оживленно перепирались, сваливая всю вину друг на друга. Акимов терпеливо разбирался в этих препирательствах и давал советы в указания.

– Никто не в состоянии запомнить такую массу информации, – сказал один из сотрудников лаборатории, потупив глаза и робко. перебирая пальцами ожерелье из зубов жвачных животных.

– Я в этом деле не виноват! – вспылил Акимов. – Надо было изобретать бумагу и карандаши, а вы занимались производством губной помады!

– Тоже надо, – скромно вставил второй дзяпик.

– И заявку надо, – парировал Акимов. И тут же начал учить дзяпиков технике устного счета. Остальные пятнадцать дзяпиков занимались проработкой технического задания и сбором и обработкой поступающей в лабораторию информации.

– В каком коде предполагается вводить в вычислительную машину информацию? – спросил их Акимов.

– В двояком! – бодро ответил упитанный дзяпик с чисто дзяпиковским врожденным отвращением к какой бы то ни было попытке думать, но с апломбом.

– Это как же? – спросил Акимов растерянно.

– И так, и этак, – радостно продолжал упитанный.

– А, может, и этак, и так?

– Никак нет! И так, и этак!

Акимов позеленел. Не так уж и страшно, если человек чего-нибудь не знает. Захочет – научится. Но когда он бесстыдно пытается сказать что-нибудь на авось…

– В двоичном, – донеслось откуда-то из-за спины Акимова.

Анатолий обернулся. Позади него стол худой дзяпик лет сорока, смущенно моргал большими чистыми глазами и протирал платочком очки.

– В двоичном, – повторил он негромко.

– Почему?

– Самый простой код для математически машины. Нужно всего два состояния пересчетной ячейки: нуль и единица.

– Правильно. А как это осуществить?

– Придется из механических деревянных деталей. Но только быстродействие будет очень невелико. Хотя, конечно, для умножения два на два вполне достаточно.

– Откуда тебе это известно?

– Я думал, – спокойно ответил дзяпик. В его глазах сквозила мысль, пытливая и страстная.

– Скажи, пожалуйста, твое имя.

– Меня зовут Несмышленышем.

– Здорово! А меня Глупышонком.

– Я знаю, что тебя зовут Анатолием.

– Откуда тебе это известно?

– Знания приходят разными путями…

– Знать бы эти пути.

Остальные дзяпики, недоуменно пожав плечами, начали расходиться. Акимов их не задерживал.

– Язык не поворачивается называть тебя Несмышленышем.

– Тогда зови меня Юрием.

– Отлично. Договорились. – И после некоторого молчания: – Так, значит, ты думал…

– Да. Я думал над этим в свободное от работы время. Я занимаюсь проблемой единого поля, ну, а иногда для гимнастики ума размышляю и о чем-нибудь другом.

– Здесь? В каменном… практически каменном веке? Что же тебя заставляет?

Дзяпик Юрий посмотрел на Акимова печальным взглядом.

– Понимаешь, Анатолий, я не могу отказать себе в удовольствии мыслить. Неужели это трудно понять?

Акимов понимающе и одобрительно кивнул.

– Я не могу отказать себе в удовольствии мыслить. Все хорошее и плохое, интересное и отвратительное, неизвестное и общепринятое, все, что меня окружает, я должен осмыслить и привести в систему. Стройную систему… Но я так мало знаю. Когда мне было четырнадцать лет, я был уверен, что успею все разработать года через два. В двадцать лет я отодвинул этот срок лет на пять – семь. А сейчас я уже не уверен, что смогу закончить теорию единого поля. Когда я это понял, то долгое время почти сходил с ума. Мне было плохо, очень плохо. Сейчас я здоров, но мне грустно. Я хоть на одну секунду хотел бы заглянуть в будущее. Что это будут за люди, которые сделают то, чего не смог сделать я… Потом я стал думать над теорией перемещений во Времени. Мне, кажется, удалось разработать ее. И года через два я смог бы приступить к практическому осуществлению своей мечты.

– Прости, Юрий. Мне кажется, вам еще рано, – тихо заметил Анатолий.

– Я говорю только о себе. Просто посмотреть. Я вернусь, вернусь назад.

– Не делай этого. Все Эхразещеразы, Зануды, Мокрые Зрачки, Хвосты и Дубы, не задумываясь, рванут за тобой в волновод темпорального поля. Один уже сидят в нашем транстайме. Он хотел один проскочить в будущее. У него был нож. И он, не размышляя, убил бы человека, пытающегося удержать его от нажатия кнопки. Его зовет туда не жажда знания, не стремление хоть одним глазом увидеть будущее, а желание пожить на дармовщину, в свое удовольствие, не думая, не затрачивая умственной энергии. Да у тебя ничего и не получится. Природа тоже хитра. Ведь что-то должно понижать ее энтропию? В будущее дзяпикам не попасть.

– Зачем же ты помогаешь им?

– Я помогаю не им. Я хотел бы хоть в части дзяпиков разбудить интерес к осмысливанию происходящего.

– Благородная, но едва ли разрешимая задача.

– Да. В моем распоряжении всего два дня. К сожалению, очень мало можно сделать за это время.

– Тогда вам нужно скорее возвращаться в свое настоящее. Тот дзяпик с ножом не один. Он одиночка, себялюбец. Он бы ударил ножом и тех, кто уцепился за подножку транстайма. Этот не опасен. Опаснее другие. Дзяпики хитры и вы их явно недооцениваете.

– Возможно. Я ведь только инженер.

– Мы поговорим еще. К тебе пришли. Акимов поднял голову. Перед ним стояла дзяпичка Тоня.

– Знакомьтесь, – сказал Акимов. – Тоня. Юрий.

– Мы знакомы, – сказал дзяпик. – Я когда-то пытался объяснить этой девушке теорию темпорального поля.

– А я, конечно, ничего не поняла.

– Так я пойду? – сказал дзяпик. – Поразмышляю над теорией единого поля.

– Стой, – сказала дзяпичка. – Я искала и тебя.

– Меня? – удивился дзяпик.

– Да. Я собрала почти всех, кто хотел посмотреть, что такое то, откуда прибыли эти люди.

– Анатолий доказал, что нам туда нельзя.

– Толя, это правда?

– Я пошутил. Он имел в виду другое, – рассмеялся дзяпик.

– Страшная шутка. Что же мне с ними делать?

Перед входом в «лабораторию» Акимова стояло человек двадцать дзяпиков обоего пола и самых разных возрастов.

– С ними хотел поговорить Вяльцев, – пояснила Тоня. – Глайдер должен появиться с минуты на минуту.

– А пальмы превращаются в березы, – сказал дзяпик. – Значит, я прав.

Акимов выскочил из-под навеса. На улицах Капиков росли березы.

Тяжелый глайдер Вяльцева рванулся вверх и полетел к месту строительства корпусов СКБ математических машин. Эту великую стройку Виктор еще как следует и не видел. А интерес она наверняка представляла огромный. Через реку был сооружен понтонный мост, который тяжело оседал под грузом камней, стволов и прочих строительных материалов, перетаскиваемых дзяпиками. От самой реки начиналась дорога, вся в колдобинах и рытвинах, непроходимая даже для легковооруженных воинов и тракторов. По обочинам дороги многочисленные бригады устанавливали бордюры из розового и серого гранита. Обработка камней велась тяжело, но дружно, Дзяпики были прирожденными каменотесами. Из Армении вызвали известного специалиста по обтесыванию гранита. Под его непосредственным руководством и велись работы. Странно, конечно, что работы эти по созданию дороги начались с установки дорогостоящих бордюров, но тут тоже был свой расчет. Дорога когда-нибудь все равно придет в негодность, никакие ремонты не помогут больше ей, а скорее всего она и не будет достроена, но гранитные бордюры останутся на века, как светлый памятник пытливой дзяпиковской мысли.

По этой дороге, ломая руки, ноги и ключицы, тащили дзяпики различные грузы, утопая в грязи и болотах, задыхаясь от пыли на более возвышенных местах. Привычная картина для глаз Вяльцева. Там, в своем времени, было примерно то же самое. Город или утопал в грязи, чуть начинался дождь, или задыхался от пыли, едва этот дождь прекращался.

Строительная площадка являла собой внушительный вид. Котлованы, горы земли, тысячи людей, таскающих наверх землю, кучи черепов и костей скелетов, потревоженных энтузиазмом дзяпиков. СКБ в буквальном смысле строилось на костях… Кое-где уже начинали закладывать фундаменты хижин инженерных корпусов.

Специально натренированные дзяпики со знанием дела произносили зажигательные речи, которые состояли из отдельных, вполне нормальных, правильных и хороших слов.

Строительство инженерных корпусов уже выбилось на графика. Но это никого, особенно не расстраивало.

Ведь план строительства письмохранилищ был выполнен на пятьсот процентов.

Запасы глины в карьере подходили к концу, но это не смущало Эхразещераза. Глину стали ввозить из соседних селений. И вообще дела по части переписки шли отменное Вот-вот дзяпики должны были изобрести пневматическую почту. Дело задерживалось только из-за отсутствия бамбуковых труб метрового диаметра со сварным швом.

Уже пятнадцать процентов дзяпиков с удовольствием занимались вырубанием на сухой и выдавливанием на сырой глине входящих и исходящих номеров. Писем поступало так много, что начальник СКБ и главный инженер уже не успевали их читать. Только писем с отметкой «особой важности» хватило бы читать на неделю вперед. И все-таки каким-то чудом, интуицией, опытом Эхразещераз умудрялся выуживать из этого необъятного моря переписки тексты священных инструкций и циркуляров. С высоты информационной пирамиды можно было невооруженным взглядом рассматривать стройплощадку, а при известном напряжении и вершину Джомолунгмы.

Поклонение старым богам и идолам утратило всякую популярность. Вместо этого по утрам, в обед и на сон грядущий дзяпики пели славу божественному Параграфу за нумером таким-то, это уж смотря по обстоятельствам.

Культ Всеобъемлющей Непорочной Девы Инструкции утвердился повсеместно, быстро и без особых протестов. За ней, за этой каменной, вечной, тяжеловесной Инструкцией жить было гораздо спокойнее, чем за широкой спиной грозного, но вряд ли существующего Бога. За ней не надо было ломать голову, не надо было брать на себя ответственность. Не надо было думать!

– Главный Первому. Произведена попытка ремонта счетчиков времени. При вскрытии счетчиков неисправностей не обнаружено.

– Первый Главному. В чем же тогда дело?

– Возможно, неисправность удастся обнаружить на более глубоком уровне. Счетчики сейчас показывают девятое тысячелетие до новой эры.

– Но ведь транстайм не движется в волноводе времени?

– Конечно, нет.

– Непонятно. Прошу продолжить работу.

– Главный Первому. Вас понял.

Вяльцев вздохнул. Начиналась расплата за то, что в своем времени было сделано плохо…

…В середине мая транстайм был готов к проведении эксперимента. Вяльцев упрашивал начальника СКБ не делать из этого события много шума, не собирать разномастную толпу людей, не имеющих к данной теме никакого отношения.

– Вероятность того, что эксперимент с первого раза пройдет удачно, равна нулю, – говорил он. – Если успеем запустить транстайм к концу июня, то и это будет просто здорово! Основная, наиболее напряженная часта работы начинается только сейчас. Зачем выставлять нас на позор? Ну проболтаемся мы, в лучшем случае, пару часов в каком-нибудь пятом-десятом столетии и наверняка вернемся назад. Я и этому буду рад! Успеем хоть проверить работу некоторых систем на ходу. Николай Васильевич, уберите лишних людей.

Но начальник СКБ был неумолим:

– Для прессы важно, что начались испытания. И этот факт должен найти достойное отражение. Отражение нужно! Потом будет очень досадно, что такое эпохальное событие прошло тихо, скромно, незаметно.

– Эпохальное событие! – взорвался Вяльцев. – Опохабленное событие это возможно! Весь этот шум ужасно раздражает.

– Сам знаешь – наука требует жертв. Нам вот как нужна известность! – И Николай Васильевич провел рукой по горлу.

– Ну что ж… Только по телевидению я выступать не буду.

Вяльцев, ни на кого не глядя, начал продираться через толпу кино-, фото-, телекорреспондентов, журналистов с диктофонами, ответственных товарищей разного ранга и работников других отделов, других СКБ и НИИ. На вопросы, сыпавшиеся со всех сторон, он не отвечал. А одному слишком решительному фотокорреспонденту сунул кукиш чуть ли не в самый объектив.

На расстоянии пяти метров от транстайма стояла невысокая, сваренная из стальных труб, довольно прочная загородка. Чекин, Силуэтов, Вельский и еще человек пятнадцать инженеров и техников вытягивали из транстайма, казалось, бесконечные кабели, выносили измерительные приборы, тумбы, столы, стулья. Некоторые расчищали от хлама и мусора пространство между загородкой и транстаймом. Катили осциллографы, тащили кипы синек и калек, сматывали провода, носились по площадке, с виду в совершенном беспорядке, шутили, смеялись, заметно нервничали.

Стрекотали кинокамеры, громко шумели гости, журналисты брали интервью у совершенно посторонних лиц.

Вяльцев пробился-таки к своему «Покорителю времен», прыжком вскочил в тамбур, прошел по коридору в отсек управления, сел за пульт.

– Энергетическая установка?

– Готово… – поспешно ответил Силуэтов и облегченно вздохнул.

Вяльцев нажал кнопку контроля энергетической установки. Мягким зеленым цветом загорелась лампочка.

– Система образования волновода времени?

– Тоже готова, – ответил Вельский и зачем-то снял очки.

Вяльцев нажал кнопку контроля. Вспыхнул зеленый глазок.

– Система стабилизации во времени?.. Система выбора места выхода в трехмерное пространство?.. Глайдеры?.. Аппаратная?.. Жилые отсеки?.. Склад?..

– Готово… Готово… Готово…

Детектор неисправностей зажег на панели пульта двенадцать зеленых огоньков. Системы транстайма работали нормально. Вяльцев включил радиостанцию.

– Транстайм к испытаниям готов.

Повернулся к стоящим в рабочей кабине:

– Ну что ж. Пора расходиться. Прощаться и плакать не будем.

Из коридора протиснулись Валентина и Тоня. Тоня явно была близка к тому, чтобы расплакаться.

– Ах вы мои милые! – Вяльцев обнял обоих. – Ведь распрощались уже. Спокойнее, девочки. Мы еще с вами прокатимся в прошлое! Акимов! Да поцелуй же Тоню!

– Я сама, я сама… – Тоня ткнулась Акимову в плечо.

Вяльцев широко развел руки, потихонечку, подталкивая провожающих к выходу. Через несколько минут в транстайме осталось только четверо инженеров. Вяльцев на секунду выглянул из тамбура. Все, как и должно было быть: Николай Васильевич произносил речь.

«Ох, и шикарная, наверное, речь, – подумал Вяльцев и на мгновение ему захотелось, чтобы эксперимент не удался. – Пусть завтра. Сегодня вечером. Но не сейчас. – Потом опомнился: – Да что же это я?»

Вяльцев закрыл двери тамбура, завинтил стопоры, осторожно шагая по упругому пластику, прошел коридор, слегка дотрагиваясь до каждой двери. Вот и рабочая кабина. Все сидели на своих местах. Лица инженеров были до того спокойны, что любому наблюдателю стало бы понятно, какая степень взволнованности скрывается под маской этого спокойствия. Вяльцев постоял в дверях, спросил:

– Ну как с поджилками? Трясутся?

– Трясутся, – ответил Акимов.

– А у меня и в самом деле трясутся, – сказал Чекин.

– Нормальное явление, – сказал Силуэтов.

– Ну раз нормальное, значит все в порядке. – Виктор сел за пульт, по радиостанции передал Вельскому:

– Юрий Петрович. Начинаем. Выключаю связь.

Последний раз взглянул в иллюминатор. Стоя на трибуне из красного дерева, начальник СКБ произносил речь. Губы его шевелились беззвучно и картина от этого была довольно смешной. Медленно закрылись створки иллюминаторов.

На открытие монумента Всеобъемлющей Непорочной Деве Инструкции и ее божественному сыну Параграфу из Совета старейшин прибыло Ответственное Лицо. Пока все готовились к торжеству, Ответственное Лицо изъявило желание осмотреть поле строительных битв. Дело в том, что фонды на строительство были уже исчерпаны, а корпуса инженерных хижин не поднялись выше фундаментов, ну а кое-где нулевой цикл не был даже и начат.

Весть о прибытии Ответственного Лица мгновенно облетела стройплощадку, доведя энтузиазм дзяпиков до красного каления. И перед чистым взором Ответственного Лица открылась потрясающая воображение картина перетаскивания руками дзяпиков двухкубового экскаватора.

Сейчас, в такой торжественный момент, они творили, выдумывали, пробовали, горели на работе! Шум, грохот и тучи пыли. Ну кто будет вникать во все это? Кому это нужно? У кого найдется столько свободного времени?

Ответственное Лицо окинуло руководящим взором поле, затянутое дымом и пылью грохочущего сражения, и подумало, а потом даже сказало вслух:

– Размах! М-м-молодцы! Здорово, черти, работают! – И чуть внимательнее прищурившись: – А что это там они таскают с одного места на другое?

Неужели сомнение?

– Бревно! – бодро рявкнул начальник СКБ.

– С какой целью?

– Для энтузиазму, так сказать!

– А что это они его сначала в одну сторону тащат…

– Согласно оперативнокалендарному графику!

– … а потом в другую?

– Согласно уточненному оперативно-календарному графику!

– Так туда и назад таскают?

– Так и таскают! На сто с половиной процентов!

«А черт его знает! Может, его и надо таскать взад-вперед?». И Ответственное Лицо, чуть менее уверенно, но все же сказало:

– М-м-мммолодцы! А как дела с планом вообще?

– Начали разработку оптимального ряда громкозвучащих электронных тамтамов. Сверх плана, так сказать. По собственной инициативе… изыскав резервы.

– И как это только вы все успеваете?

– Дзяпики все могут! Все умеют!

Ответственное Лицо согласно закивало умудренной головой: это уж точно!

– Главный Первому. Неисправностей в счетчиках времени по-прежнему не обнаружено.

– Первый Главному. Какое время они сейчас показывают?

– Восьмое тысячелетие до новой эры.

– Каковы более точные подсчеты оставшейся энергии?

– Энергии хватит на сорок два часа.

– Первый Главному. Готовьте транстайм к возвращению через тридцать часов.

– Главный Первому. Вас понял.

Глайдер Вяльцева пронесся над группой дзяпиков, центр которой составляли Ответственное Лицо и Эхразещераз. Тучи пыли медленно закрывали их своими крыльями…

…В рабочей кабине транстайма стояла глубокая тишина. Лишь едва-едва слышно раздавалось жужжание многочисленных моторов и медленно действующей автоматики.

Вяльцев повернулся к сидящим сзади. «Кажется, все действительно успокоились. Ну и слава богу! Боялся за Акимова. Слишком уж он измотался за эти последние дни».

Детектор неисправностей непрерывно опрашивал функциональные системы транстайма, выдавая линию зеленых огоньков.

– Приготовиться к пуску! – неестественно громким голосом сказал Вальцев.

Собственно, внешне ничего не должно произойти. Транстайм все так же беззвучно, не шелохнувшись, перенесется в прошлое.

– Пуск!

Затикали механизмы главного хронометра. Заметались стрелки измерительных приборов. Застрекотали реле. Приглушенным гулом дала о себе знать энергетическая установка. Голос Вяльцева, записанный на пленку, отсчитывал:

– Десять, девять, восемь…

Для того чтобы все системы транстайма вошли в режим, нужно было несколько секунд. Энергетическая установка отдавала все большую энергию в систему образования волновода времени. Еще мгновение и исполинская сила раскачает контур пространства-времени, войдет в резонанс со временем, отстоящим от текущего на четырнадцать тысячелетий, и транстайм, исчезнув с площадки, на которой он родился, возникнет там, в далеком прошлом.

– Ноль!

Огоньки пульта замигали. Вяльцев взглянул на счетчик времени. Стрелки не шелохнулись. Значит, волновод в темпоральном поле не возник. Одна из зеленых лампочек погасла и вместо нее горела красная. Пронзительный звук сирены тоже сигнализировал о возникшей где-то неисправности.

Лицо Вяльцева покрылось испариной, рука потянулась к кнопке «Аварийный стоп», но детектор неисправностей уже автоматически выключил все системы транстайма.

Вяльцев встал. Остальные уже без слов знали, в чем дело. Акимов включил радиостанцию.

– Виктор, вызвать Вельского?

Вяльцев махнул рукой:

– Зачем вызывать? Сами сейчас сюда прибегут. Сообщи Вельскому, что первая попытка не удалась.

Иллюминаторы открылись.

– Все еще митингуют, – безразличным голосом сказал Чекин.

– Пусть тренируются, – пробурчал Вяльцев. – Отрабатывают дикцию. Мы свое, они – свое.

– Юрий Петрович спрашивает, что произошло? – сказал Акимов, протягивая микрофон Вяльцеву.

– Что-то с волноводом, – сказал Виктор в микрофона – Горячку пороть не будем. Все равно работать сейчас не дадут. Юрий Петрович, прошу вас не расстраиваться. Первый блин. О-о-о! Что начнемся, когда я открою тамбур?!

– А что это там за точка на краю поляны? – спросило Ответственное Лицо.

– Где? – встрепенулся начальник СКБ – А-а… Это? Какие-то пришельцы из будущего. Третий день торчат, как бельмо в глазу!

– А вам не кажется, уважаемый Эхразещераз, что эта точка очень портит рабочую картину трудового энтузиазма на вверенной вам стройплощадке?

– Прикажете убрать?

– К чертовой матери! Шатаются тут всякие!

За стенами иллюминатора продолжал деловито жестикулировать начальник СКБ. Его слушали довольно внимательно.

«Растягивает речь, – подумал Вяльцев – Готовит самую яркую фразу к моменту исчезновения транстайма. Да-а-а… Здорово мы подвели начальство. А какие бы статьи появились завтра в газетах!»

Николай Васильевич, видимо, что-то почувствовал и, сгорбившись, сошел с трибуны. Ему бурно аплодировали.

– Смотрите-ка, кто выступает! – закричал Силуэтов. – Павел Алексеевич!

– Маханов?

– Он самый!

– Интересно, – сказал Вяльцев, – в каком разрезе он говорит? О роли своей макетной мастерской в развитии отечественной техники трансформации во времени?

– Во всяком случае, ему тоже аплодируют.

– Ну что? – спросил Акимов. – Будем выходить или отсидимся до вечера?

– Выходим, – сказал Вяльцев. – Работать надо.

– Выходить, так выходить. – И Акимов пошел в тамбур.

Через несколько минут двери транстайма открылись и из него, как ни в чем ни бывало, выпрыгнули один за другим все члены экипажа. Из пристройки бывшего гаража уже катили тележки с приборами, тащили столы. Все начиналось с начала.

Журналисты, корреспонденты и ответственные товарищи были несколько обескуражены появлением Вяльцева и его экипажа. Начальник СКБ пробирался к загородке. Павел Алексеевич задумчиво грыз дужку очков, забыв снизойти с трибуны на грешную землю.

– Потрудитесь объяснить, – начал Николай Васильевич.

Вяльцев страдальчески сморщил лицо:

– Я вам объяснял все час назад.

– Кто виноват? Чья система испортилась?

– Виноваты все. И вы в том числе. А вышла из строя система образования волновода времени. Вам это о чем-нибудь говорит?

– Разбираться в этих… транстаймах – дело главного инженера. Потрудитесь зайти ко мне в кабинет.

– С удовольствием. Но если через пять минут на площадке будет хоть один посторонний человек, я напишу докладную вам и в министерство о том, что мне мешают работать. Я не курочка ряба и золотых яиц не несу. Делать из меня музейный экспонат еще рановато. – Вяльцев повернулся к транстайму и начал отдавать распоряжения о начале работ. Корреспонденты и гости все еще не расходились.

– Один только вопрос. Почему транстайм не проник в прошлое?

– Потому что вы стали жертвой очередной мистификации. Он и не мог проникнуть туда.

– Зачем же нас тогда сюда собрали?

– Не имею представления…

Пирамиду из так и не прочитанной корреспонденции на центральной площади в Капиках облицевали родосским мрамором и она послужила пьедесталом монумента Всеобъемлющей Непорочной Деве Инструкции и ее божественному сыну Параграфу. Сам монумент был исполнен традиционно в виде матери с младенцем на руках. Когда покрывало упало к подножию пирамиды, а рукоплескания и восторженные крики чуть поутихли, Эхразещераз открыл торжественное собрание и после краткого вступления предоставил слово Ответственному Лицу.

– Товарищи дзяпики! – с воодушевлением начал тот. – Ваш трудовой подвиг не померкнет в веках! Еще никогда в Капиках не знали таких темпов строительства и таких темпов создания математических машин. В скором времени, когда каждая организация, каждый отдельный дзяпик как личность будут иметь возможность приобрести в постоянное пользование продукцию вашего завода, умножение «два на два» уже не будет ни для кого проблемой. Я не оговорился, сказав про завод. Решением Совета Старейшин Дзяпии, знающего ваши прекрасные достижения, в Капиках создается и завод математических машин, который будет серийно выпускать разработки СКБ. Директором завода назначен бывший теперь уже главный инженер СКБ – Зануда !

– Слава Зануде! – кричали в толпе.

– Слава Эхразещеразу!

И тот и другой тихо улыбались своим мыслям. Одна из пальм свернула листья и превратилась в березку…

– Нельзя однако забывать и об удовлетворении все возрастающих потребностей населения. Выпуск оптимального ряда громкозвучащих электронных тамтамов, товарищи дзяпики, – праздничный подарок дзяпикам. Громкозвучащую установку в каждую семью!

Целая роща баобабов превратилась в кедрач…

Тяжелый глайдер Вяльцева черным пятном висел в небе. Виктор взял было в руки кинокамеру, но тут же положил ее на место. Что-то не нравилось ему в картине, расстилавшейся внизу. Зачем этот шум, грохот, литавры?! Ведь могут же, могут дзяпики работать. Вот ведь создали же они приятные и чистенькие хижины с деревянной резьбой. И хотят, хотят работать. Тяжело, но все же перетаскивают гранит, горы земли, штабеля леса. Вот только направить бы их энергию в нужном направлении. Неужели они сами ничего не понимают? Или им все равно? Или им, как Павлу Алексеевичу, что бы ни делать, лишь бы ничего не делать! Зачем эти гранитные бордюры, когда по самой улице невозможно ни проехать, ни пройти?

– Товарищи дзяпики! – взывало Ответственное Лицо. – Вам не привыкать совершать трудовые подвиги. Кто в мире не знает теперь эти прекрасные розовые бордюры по магистрали Капики – СКБ математических машин!

Лианы сорвались с шершавых стволов сосен и превратились в заросли тальника…

Дзяпики с некоторых пор уже не потрясали кольями и щитами. Паяльники и остро отточенные каменные карандаши грозно и торжественно покачивались в их натруженных руках.

О господи! Сколько еще всего они могли совершить. А оратор продолжал говорить о СКБ, о заводе, о вычислительном центре, создание которого в Капиках оказывается, уже было запланировано. Вяльцев потерял нить внимания и очнулся только при последних словах:

– …и этот молчаливый, полный глубокого смысла монумент, указующий нам, что можно делать, а чего – нельзя, как светоч поведет нас к всеобщему, равному и тайному Счастью с самой большой буквы.

Ограничители рева в глотках дзяпиков на таких мероприятиях не устанавливались, и поэтому неуправляемый, радостный, восторженный рев вознесся до небес. Монумент Непорочной Деве пошатнулся, сама пирамида вспучилась и медленно рассыпалась, поглотив Великую Инструкцию, так и не выпустившую из своих материнских рук божественного сына Параграфа.

И тут из самой верхушки теперь уже пологой и бесформенной кучи руководящей корреспонденции вылез дзяпик, которому еще в первый день прибытия транстайма придавило ногу каменным письмом. Дзяпик потер затекшую лодыжку, неуверенно чихнул и спокойно, но с достоинством, начал снова возводить пирамиду. А когда пыль, поднятая при разрушении монумента, окончательно рассеялась, уже все дзяпики, каждый точно зная свое место, никем не понукаемые, по собственной инициативе воздвигали монумент Всеобъемлющей Святой Непорочной Деве Инструкции и ее божественному сыну Параграфу.

Вяльцев с тоской оглядел горизонт. Всюду тянулись к небу хвойные и лиственные сибирские леса.

Тяжелый глайдер Вяльцева медленно опустился рядом с лабораторией-навесом Акимова. Виктор отбросил прозрачный колпак, но остался сидеть в безвольной уставшей позе. Акимов сразу же подошел к машине. Тоня, Юрий и другие дзяпики – за ним.

– Виктор, что еще случилось?

– Многое, Анатолий. Ты тогда здорово сказал, что цивилизация дзяпиков тебе что-то напоминает.

– Я и сейчас уверен, что сходство большое.

– Оно, Толя, почти абсолютное. Они каким-то образом копируют все самое плохое, что есть у нас. Ты бы послушал, что сейчас говорило Ответственное Лицо на торжественном собрании дзяпиков по поводу открытия монумента Святой Деве Инструкции и ее божественному сыну Параграфу.

– Уже и монумент есть?

– Есть. Теперь они будут срывать план за планом, корректировать их, бесстыдно подтасовывать факты, чтобы внешне все обстояло благополучно, чтобы никакая информация об истинном положении дел не просочилась в прессу. А потом начнут искать виновных. И, конечно, найдут.

– Что ты предлагаешь, Виктор?

– Ну что могу предложить я – обыкновенный инженер, которому осталось пробыть здесь всего тридцать часов?

– Уже только тридцать? – озабоченно спросил Акимов.

– Тридцать, – повторил дзяпик Юрий и машинально протер очки платком.

– Только тридцать! – радостно выпалила Тоня и тут же поняла свою ошибку. Еще никто не говорил ей, что ее возьмут туда.

– Позвольте задать вопрос, – обратился дзяпик Юрий к Вяльцеву. – У вас там есть кто-нибудь по имени Юрий?

– Есть, хотя в последнее время это имя стало немодным.

Дзяпик замялся.

– А в чем дело?

– Видите ли… Этот Юрий должен заниматься проблемой темпорального поля.

– Юрий Петрович? Один из лучших наших инженеров? Откуда вы его знаете?

– Нет, нет. Я не могу этого знать. Я просто спросил… Не говорил ли вам этот Юрий Петрович, что он разрабатывает теорию темпорального поля с точки зрения путешествий в будущее?

– Трудно сказать. Нам и путешествий в прошлое хватает по уши… Нет, не могу с уверенностью утверждать… По работе этого не требовалось, а поговорить, чем человек живет, все не хватает времени.

– Да, это так.

– А зачем вам это знать?

– Для себя.

– Он сам занимается подобной проблемой, – пояснил Акимов.

– Здесь? У дзяпиков ?

– Что же в этом странного, – сказал дзяпик. – В любом обществе находились люди, которые задумывались над будущим… Я все-таки думаю, что он работает над этой проблемой.

– Кто? Вельский?

– Да. Юрий Петрович Вельский.

– Вы что-то знаете, – сказал Вяльцев. – Это может быть очень важно.

– Нет, нет. Ничего… Простите, но пора идти.

– Стойте! Что вы знаете!

– Могу сказать только одно. Мне там места нет. Мое место занято. И место Тони и этих вот дзяпиков. Нам лучше разойтись по хижинам и спокойно доживать свой век здесь, в прошлом.

– Я не смогу, – сказала Тоня.

– Возможно. Я, наверное, тоже не смогу. Но так будет лучше. Наше место занято.

– Толя, это правда, что он сказал? – испросила Тоня и схватила Акимова за руку.

– Я не поднимаю, о чем он говорит.

– Не понимаешь, Анатолий? – Дзяпик Юрий впервые, кажется, разозлился. – Но ведь там у тебя есть девушка, которую звать Тоня.

– Откуда ты все знаешь?

– Клянусь. Я этого не знаю. Но ведь можно догадаться кое о чем, если все-таки попытаться думать.

– Толя! – крикнула дзяпичка и дернула его за плечо. – Говори!

– Да, – сказал Акимов. – Но только это ты и есть.

– Не верю. Ты ведь не возьмешь меня с собой?!

– Твое место там занято, – повторил дзяпик. – Если он возьмет тебя туда, то у него будет две Тони Топольцевых.

– Нет. Ведь зажигалку тебе, Толя, подарила я?!

– Ты, – сказал Акимов.

– Вот видите?!- дзяпичка радостно обвела взглядом толпу.

– Что еще за зажигалка? – спросил, почти выкрикнул Вяльцев.

– Та, которая, по твоим словам, работает как генератор случайных чисел.

– Час от часу не легче.

– Только в ней еще не кончился газ, – сказала дзяпичка.

– Да. Еще не кончился, – подтвердил Акимов.

– Главный Первому. Толпа дзяпиков совершила нападение на транстайм.

– Первый Главному. Проникли внутрь?

– Нет. Осаждают снаружи. Что предпринять?

– Первый Главному. Держитесь. Немедленно вылетаем.

– Главный Первому, Вас понял.

– Акимов! – крикнул Вяльцев – Немедленно в глайдер! На транстайм совершенно нападение.

Акимов не тронулся с места.

– Акимов, черт тебя подери!

– А этих… Просто бросить?

– У вас нет времени рассуждать, – сказал дзяпик Юрий, – тем более что вы все равно не сможете нам помочь.

– Вяльцев, я останусь, пока еще есть время! Вышли мне на автопилоте тяжелый глайдер к тому дереву на тропе.

– Что ты задумал?

– Не знаю. Просто есть время.

– Черт! Черт! Черт! Лучше все-таки лететь!

– Нет, Вяльцев.

– Тогда иди туда сразу. Глайдер пошлю немедленно.

Вяльцев захлопнул колпак и рванул по дуге вверх. Из-за угла показалась группа тяжеловооруженных воинов-дзяпиков и несколько носильщиков с каменными плитами на спинах.

– Это еще что за картинка? – спросил Акимов.

– Это…

…Вяльцев вошел в кабинет начальника СКБ со смешанным чувством злости, неудовлетворенности, протеста и даже обиды. Последнее обстоятельство удивило даже его самого, когда он попытался разобраться в собственных чувствах и собраться с мыслями. Обижаться на начальника СКБ? Абсурд! Обижаешься, когда веришь, надеешься, а тебя обманывает именно тот, в кого ты верил, на кого надеялся.

В кабинете, кроме самого Николая Васильевича, сидел только что вернувшийся из длительной заграничной командировки главный инженер – Игорь Викторович Бродский, секретарь партбюро – Дмитрий Викторович Лопатин и председатель месткома – Олег Степанович Огарин.

Кабинет начальника СКБ был просторен, с огромными светлыми окнами, бледно-желтыми высокими стенами, толстой ковровой дорожкой. Стол поражал тщательно продуманным порядком расположения бумаг, папок, журналов и своей изящной строгостью конструкции. Николай Васильевич о чем-то беседовал с председателем месткома. Парторг сидел за длинным столом для заседаний. Главный инженер размеренным шагом ходил из угла в угол кабинета.

– Садись, Вяльцев, – предложил начальник СКБ и еще минут пять разговаривал с Огариным.

Вяльцев сел, ни на кого не глядя. Терпеливо ждал. Подошел главный инженер, спросил:

– Как в общем идут дела по теме?

Вяльцев хотел ответить: «Сейчас узнаете». Но сдержался.

– Тяжело. Чрезвычайно тяжело.

– А что так? – спросил Игорь Викторович.

– Долго рассказывать. Приходите в гараж.

Главный инженер понимающе кивнул и снова принялся мерить шагами кабинет.

Начальник СКБ закончил беседу и обратился к Вяльцеву:

– Говорят, у тебя дисциплина в отделе совсем развалилась. А?

Вяльцев на мгновение опешил. Вот это оборот! Вопрос, которого он ждал менее всего.

– Задавайте вопросы конкретнее. А с дисциплиной в отделе все в порядке.

– В порядке! – Николай Васильевич лукаво усмехнулся. Растерянность, несдержанность, которые охватили его на площадке возле транстайма, исчезли бесследно. – За последнюю неделю утеряно два пропуска. Раз! Спицын не работает третий день, а восьмерки ему в табель ставят. Два! Очистку территории СКБ сорвали. Три! А вот это? – Николай Васильевич потряс листками бумаги. – Два извещения из медвытрезвителя! До чего докатились! Начальник СКБ с омерзением отбросил листки, обхватил голову руками, оперся локтями о стол и даже застонал.

«Кто мог попасть в вытрезвитель? – подумал Вяльцев. – Сидоров?»

– Кто отвечает за дисциплину в отделе?! – внезапно заорал Николай Васильевич и стукнул по столу кулаком. Вяльцев не пошевелился. – Кто?! Я вас спрашиваю!

– За дисциплину в отделе отвечаю я, – медленно, с расстановкой ответил Вяльцев.

– Так вот! За развал дисциплины я снимаю вас с должности начальника отдела!

– Только попробуйте! – неожиданно для самого себя сказал Вяльцев. Ничего у вас не выйдет!

– Угрозы! Как ты себя ведешь?! – Начальник СКБ не на шутку был взбешен выходкой Вяльцева. – Уволю! Уволю!

«Спорить с ним? Бесполезно, – думал Вяльцев. – Соглашаться со всем? Стыдно. Упираться? Или прикинуться дурачком? Уйти? Вот это было бы действительно обидным. Жалко бросать работу, ребят».

– Развалил отдел! – кричал начальник СКБ. – Сделал СКБ посмешищем! Уволю И не просто, а по статье за недоверие!

– Увольняйте. – Вяльцев медленно поднялся и подошел к столу. Увольняйте! Я себе работу найду. Я инженер. Это у меня никто не отнимет. Не примут начальником отдела, лаборатории, я смогу работать ведущим инженером, старшим, простым. Я буду работать. Работать. А куда вы пойдете, когда вас снимут с должности начальника СКБ? Что вы умеете делать? У вас есть организаторские способности? Знания инженера, ученого? Что у вас за душой? Вы боитесь. Боитесь, что вас снимут с выгодной должности и заставят работать. Руками. Головой. А вы не справитесь. И вас понизят в должности еще и еще. Что вы тогда будете делать? Я бы вас не взял в отдел даже простым инженером. Вы боитесь, что, не дай Бог!, кто-нибудь окажется умнее вас, я все заметят и поймут это. Тогда, по вашему мнению, вам крышка. А вдруг тот человек захочет стать начальником СКБ? И вы всех давите. Подал человек свой собственный голос, хлоп его по голове. Не лезь! Делай не то, что надо, а то, что тебе приказано. У вас нет знаний и способностей, и поэтому вы боитесь. Всех и всего.

Вяльцев говорил медленно, тихо, но едва сдерживаясь, чтобы самому не перейти на крик.

Начальник СКБ часто-часто моргал веками. В его глазах была безысходная тоска.

– Хорошо, – сказал он. – Я это учту. Пишите заявление. По собственному желанию. Не буду портить вашу блестящую карьеру. Пишите. – Николай Васильевич пододвинул Вяльцеву лист бумаги и шариковую ручку.

– Пошумели и хватит, – встал из-за стола парторг Лопатин. – Сядь, Вяльцев. Успокойся.

Вяльцев сел на стул. Николай Васильевич все еще протягивал ему чистый лист бумаги.

– Давайте спокойно разберемся, – продолжил Лопатин. – Без крика. Может быть, все уладим. С дисциплиной у тебя в отделе действительно не все хорошо. Расскажи.

– Все, о чем говорил начальник СКБ, правильно, – сказал Вяльцев…

Виктор еще издали увидел плотную толпу дзяпиков, облепившую транстайм. Чтобы хоть как-то приостановить их действия, он включил сирену, но на дзяпиков это не произвело ни малейшего впечатления. Похоже, что на них действовали только призывы начальства. Створки ангара медленно открылись, и тотчас же Вяльцев ввел свой глайдер в транстайм. Створки сомкнулись. Виктор выскочил из глайдера, перевел управление им на пульт рабочей кабины и бросился вперед по коридору.

– Облепили, как муравьи, – сказал Чекин.

– Подожди, Слава. – Вяльцев бросился к пульту. – Надо глайдер Акимову послать. К тому дереву. Помнишь?

Вяльцев включил радар, разложил перед собой карту местности и снова дистанционно открыл створки ангара. Глайдер пробкой выскочил из транстайма и замер на месте.

– Придется вести по карте и радару, – сказал Вяльцев.

– Как случилось, что он отстал? – спросил Чекин.

– Он не отстал. Он просто остался. Понимаешь, там собралось десятка два дзяпиков и среди них эта… Тоня. Дзяпичка. Они что-то знают, но не говорят, или сами не понимают. Но что-то тут есть. Вот Акимов и остался. Попросил прислать глайдер. Понятия не имею, что он задумал.

– Виктор Григорьевич, – сказал Силуэтов, – Пора уже прекратить всякие эксперименты и исследования этой цивилизации.

– Понимаю, Антон. Завтра сворачиваемся. А что хоть тут произошло?

– Толком ничего не поймешь, – сказал Чекин. – Набежало человек пятьсот и давай орать, суетиться, стучать.

– Вооруженные?

– Для чего тут им оружие? Они понимают, что своим оружием им нас не взять.

– Да и с голыми руками они больше сюда не проберутся, как тот. Кстати, как он?

– Забаррикадировался и не выходит.

– Придется выпиливать окно. Так что же все-таки этим дзяпикам нужно?

– Я выключил микрофоны, а то оглохнуть можно.

– Сначала доставим глайдер Акимову.

Вяльцев старательно вел глайдер на небольшой скорости, все время сверяя расстояние до него и азимут, выдаваемые экраном радара, с картой.

– Что еще? – не поворачивая головы, спросил он.

– Счетчик продолжает отсчитывать время в обратном направлении, сказал Силуэтов, – Уже седьмое тысячелетие до новой эры.

– И что это может значить?

– Какая-то непонятная неисправность, так как транстайм не движется во времени.

– Да. Чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть в иллюминатор. Так… Глайдер на месте. Если и не возле самого дерева, то где-то поблизости. Надо полагать, что Акимов догадается вызвать нас по радио, как только влезет в глайдер. Ну, а теперь займемся дзяпиками. Надо ошарашить их чем-то.

– Давайте запишем на магнитофонную ленту их рев, усилим и через динамики пошлем обратно.

– Идея, Антон.

Минут через пять над транстаймом раздался страшный рев, который, наверное, было слышно даже в Капиках. Вяльцев внезапно выключил магнитофон и сказал:

– Товарищи дзяпики! Прошу объяснить причину вашего поведения. Что вам нужно?

Перед иллюминатором возник дзяпик.

– Что вам от нас нужно? – спросил Вяльцев.

– Ничего.

– Как, в таком случае, расценить ваши действия?

– Да котлован под здание заводского гаража вырыли не на том месте. По уточненным данным он должен быть там, где стоит ваша хижина. И ваше присутствие мешает нам работать.

– Досадное совпадение. В ближайшие часы мы освободим стройплощадку. Можете рыть, сколько душе угодно.

– По графику выемка грунта должна начаться через час.

– И что же вы решили предпринять?

– Скинуть ваши хижину в ошибочно вырытый котлован.

– В таком случае оттащите его в сторону, если вам больше нечего делать.

– Котлован все равно придется засыпать. А ваша хижина имеет объем около тысячи кубов. Соображаете?

Вяльцев вздрогнул от каких-то странных звуков, средних между всхлипыванием и смехом.

Вооруженные воины появились и с другой стороны. Они приближались молча, и непонятно было, что же они намерены делать. Но вид вооруженных людей всегда действует устрашающе. Дзяпики, стоявшие рядом с Акимовым, заволновались.

– Началось, – сказал Юрий.

– Что? – коротко спросил Акимов.

– Тебе надо бежать. Нам же теперь все равно.

Нерешительность дзяпиков привела к тому, что они были мгновенно окружены. Воины с короткими мечами в руках и плетеными, обитыми металлическими пластинками щитами молча теснили их, сужая круг.

– Что вам надо?! – крикнул Акимов. Сквозь цепь гоплитов протиснулся дзяпик с парабеллумом в руке.

– Взять! – приказал он.

Акимова схватили за руки.

– А Карат! – крикнул Акимов, разбрасывая воинов в стороны.

Будь у Анатолия место для разбега, он еще смог бы прорваться. Но пространство было слишком ограничено. Акимову связали руки. Несколько воинов вытерли разбитые носы и губы.

– Какое вы имеете право? – снова крикнул Акимов, тяжело дыша.

– Право имеющего Власть, – спокойно ответил военачальник. – Именем Святой Непорочной Девы Инструкции дзяпик Глупышонок арестован…

– Я не дзяпик!

– …и сейчас будет направлен для выполнения специальных работ.

– Шиш вы от меня получите!

– Дзяпик Несмышленыш увольняется с работы без права заниматься в будущем умственным трудом.

Юрий снял с носа очки и дернул шеей.

– Дзяпичка Красотка за блуд и тунеядство выселяется из Капиков без права поселения н во всех других местах.

Тоня вдруг заплакала и начала рваться к Акимову, но ее удержали силой.

– Дзяпик… дзяпичка… дзяпик… дзяпик…

Мероприятие коснулось всех, кто находился рядом с Акимовым.

– Ррразойдись! Дзяпика Глупышонка за мной в кабинет к Эхразещеразу.

Воины начали расталкивать дзяпиков щитами и ударами мечей плашмя.

– Толя! – рванулась дзяпичка. Дзяпик Юрий, крепко держа ее за запястье, уходил скорым шагом по улице.

– Тоня! Глайдер! Эх, черт! – Акимов понял, что ничего она не сможет сделать с непонятной машиной.

Уволенные с работы Дзяпики поспешно расходились. Анатолия вели по улицам Капиков к центральной площади. По пути он еще несколько раз видел колонны вооруженных дзяпиков, которые с большим успехом разгоняли пугливые группки тоже, наверное, уволенных с работы и выселенных дзяпиков.

На трибуне восседали Эхразещераз и Ответственное Лицо. Акимова подтолкнули к ним, правда, даже не заставив пасть на колени.

– Глупышонок! – сказал начальник СКБ. – Ты назначен научным консультантом строительства вычислительного центра. Сроки у нас сжатые, а работы мы должны провести быстро и с блеском. Понял?

Нет. Акимов пока ничего не понимал. Он просто удивленно отвесил челюсть.

– …Ну, а если подробнее? – спросил Лопатин.

– За последнюю неделю действительно потеряли два пропуска. Практикантки из техникума. У них еще куклы в голове, а им – проходную. Наложил взыскание. Плачут. Не выношу слез.

– А Спицын?

– Спицын учится на заочном. Если нужно остаться после работы, всегда выручал. Попросил три дня. Готовится к зачетам. СКБ от этого не обеднеет.

– Незаконно, все-таки.

– Незаконно. Но ведь отгулы инженерам за сверхурочную работу у нас не положены. Он на ставке инженера. А человеку и время дорого, и деньги нужны. Официально я не прав. Но по-человечески меня можно понять,

– Поймем, – улыбнулся парторг, и это могло означать все, что угодно.

– Уборку на территории не стали делать потому, что шел дождь.

– А другие делали! – вставил начальник СКБ.

– Бесполезную работу делали. Все равно на следующий день переделывали.

– Это был общегородской субботник, – сказал Николай Васильевич. – Все предприятия и организации были заняты уборкой, а Вяльцев не мог, боялся штаны испачкать.

– Я не понимаю такой логики, – снова взрываясь, сказал Вяльцев.

Парторг поднял руку, как бы успокаивая его.

– А с теми, которые попали в вытрезвитель, я не знаю, что делать. Увольнять – жалко. Не увольнять – одни неприятности. Гипнотизера искал, не нашел. Страшно не то, что они попали в вытрезвитель, а то, что они не могут остановиться. Лечить их надо.

– Два раза уже хотели уволить их, – сказал председатель месткома, – а Вяльцев все заступается. Добрая душа. Гнать их надо в три шеи!

– Нельзя гнать, – сказал Вяльцев.

– Выходит, по-твоему, ты ни в чем и не виноват? – развел руками Лопатин.

– Я этого не говорил. Виноват – наказывайте. Отдел, конечно, далеко не идеальный. А что если бы мы сегодня совершили трансформацию во времени? Был бы этот разговор?

– Не лезь в бутылку, – подошел главный инженер. – Было бы, не было бы! Говорим не о том, что было бы, а о том, что есть. Почему транстайм не пошел?

– Неисправность в системе образования волновода времени.

– Я к вам сегодня же приду посмотреть. Давненько уже не заходил.

– Заходите, пожалуйста.

– Что будем делать дальше? – спросил парторг.

Вяльцев пожал плечами:

– Работать будем. Что же еще? Конечно, если меня не уволят.

– Не кипятись, не кипятись.

– Я буду настаивать на взыскании, – предупредил начальник СКБ.

– Договоримся, – сказал Лопатин. – Свои люди.

Вяльцев вышел из кабинета, как из бани, красный, распаренный. Но на душе стало легче. «Черт с ним, с выговором! Зато сказал то, что часто хотелось сказать».

В коридоре Вяльцева ждали Акимов, Чекин, Вельский, Силуэтов и еще несколько инженеров.

– Ну как? Живой? – спросил Акимов.

– Нашли неисправность? – не отвечая на вопросы, спросил Вяльцев.

– Нет еще, не успели.

– А какого черта тогда здесь торчите?

– Тебя пришли защищать.

– Защитнички. Не просил.

– Когда дойдешь до того, что надо будет просить, значит, ты уже человек конченый, – сказал Акимов.

– Черти! Спасибо! Но лучше бы вы там искали, что случилось. Валентина с Тоней ушли?

– Нет. Ждут. Тоже, наверное, беспокоятся.

– Пошли. Поработаем немного и домой. Надо освежить в памяти запах цветущей черемухи.

«Главный по уши залез в работы третьего отдела. Одновременная трансформация материального тела в пространстве и во времени. Трудно там без него, – думал Вяльцев. – Эх, заполучить бы Игоря Викторовича в транстайм недельки на две, на три».

– Если они закопают наш транстайм в землю, мы не сможем принять глайдер Акимова, – сказал Силуэтов.

– Чертовщина! А ведь верно. Что же делать? И глайдер не отвечает…

– Поднимем транстайм над землей и зависнем, – предложил Чекин.

– Большой расход энергии, – сказал Вяльцев.

– Тогда пусть толкают нашу машину. На это у них уйдет время. А мы потом вернемся на свое место.

– Решено. А что будем делать с разбойником? Придется, наверное, взломать дверь и вышвырнуть его ко всем чертям.

– Я попробую, – вызвался Чекин и пошел на склад взять что-нибудь из инструментов.

За стенами машины дзяпики дружно наваливались мускулистыми плечами на транстайм. И миллиметр за миллиметром он неуклонно приближался к краю котлована.

– И все-таки, Виктор Григорьевич, мы наломали здесь дров, – сказал Силуэтов. – Надо было сразу убираться.

– Надо было. Да только как? Ведь такая неизвестная науке цивилизация. Правда, чудес что-то слишком много. И непонятно все. Узнать бы, где у этих самых дзяпиков центр. Ведь кто-то руководит их действиями! Да только поздно уже теперь.

Вяльцев подошел к иллюминатору, посмотрел, сказал в микрофон:

– Дзяпики! Великие, неколебимые, неискоренимые дзяпики!

– Усвоили! – раздался в динамике довольный голос какого-то дзяпика. Великие и есть!

– Именем Непорочной Девы Инструкции приказываю вам бросить это пустое занятие!

– Заткни ты своей Непорочной Инструкцией знаешь что? – крикнул кто-то из дзяпиков – У нас своя Богоматерь есть.

– Ведь бесполезное дело делаете, – попытался Вяльцев с другого бока.

– А нам все одно. Полезное или бесполезнее. Было бы указано. Бесполезное-то дело делать еще сподручнее, проще. Качество не так уж больно спрашивают, потому что все равно придется переделывать. Мы к этому очень даже привычны… А ну, навались, дзяпики!

– Виктор, – сказал появившийся в дверях Чекин. – Попробуем?

Пользуясь ломиком и выдергай, Чекин и Силуэтов взломали дверь. Дзяпик, скорчившись, сидел в углу и постанывал.

– Христом богом прошу. На пенсию уже мне вот-вот. Немного осталось. Братцы, смилуйтесь, Деток малых кормить надо. Христом богом….

– А ну вставай, папаша! Вставай, вставай! – Вяльцев подхватил дзяпика под руки и приподнял. – Хватайте его за ноги. Дзяпик отбивался, как только мог.

– Не шуми, братишка, – урезонивал его Вяльцев. – Прямо в объятия к своим соотечественникам и попадешь. С оркестром встретят.

– Христом богом… Пенсия… Детишки…

– Давай, давай, ребята! – пыхтел Вяльцев.

Дзяпика вынесли в тамбур.

– Открывай, Слава. И сразу же захлопнешь.

– Понятно.

– Так не оставите? Ни за что не оставите? – ныл дзяпик.

– Не имеем права, папаша, – сказал Виктор.

Чекин уже открывал дверь.

– Ну, Вяльцев, попляшешь еще ты у меня! – пригрозил дзяпик. Попомнишь ты меня! Не жди только пощады!

– Пошел! – крикнул Вяльцев, и тело дзяпика-разбойника шлепнулось на взмокшие макушки аборигенов.

– Бог в помощь послал, – флегматично констатировал факт дзяпик, руководитель работ по сталкиванию транстайма в котлован. – Становись, где место найдешь!

Чекин захлопнул дверь тамбура.

– Закрути покрепче, – сказал Вяльцев и вышел в коридор.

Странная тень метнулась в одну из жилых комнат. Вяльцев осторожно подошел к двери, попробовал толкнуть ее ладонью. Ничего не получилось. Дверь была заперта. Вяльцев надавил на ручку сильнее. Эффект был тот же. Подошли Чекин и Силуэтов. Вальцев поднес к губам палец.

– Что? – еле слышно спросил Силуэтов.

– Кто-то в комнате Акимова.

– Да не может сюда никто проникнуть, – сказал Чекин.

– Тише, – остановил его Вяльцев и осторожно даванул дверь еще раз. Потом отошел к противоположной стене, оттолкнулся от нее и ударил в дверь плечом. Дверь сорвалась с петель и рухнула. Вяльцев по инерции влетел в комнату. Там никого не было.

– Видел я, видел! – сказал Вяльцев и заглянул под кровать. Там лежал дзяпик. – Вылазь! – приказал Виктор.

– Христом богом… Детишки…

– Да ведь это опять он! – вскричал Чекин и ухватился за голые ступни дзяпика. – Поехали!

Дзяпика вытащили из-под кровати. Да, это был тот самый, кого они только что вытолкали из транстайма. Дзяпик стоял перед ними, тоскливо переминаясь с ноги на ногу и задумчиво грызя дужку очков.

– Сколько это будет продолжаться? – грозно спросил Вяльцев.

– Мне бы зарплату побольше, – скромно ответил дзяпик.

– Какую еще зарплату? – взревел Вяльцев. – Кассу откроют после трех через четырнадцать тысяч лет.

– Вот я про то и говорю, – согласился дзяпик,

– Каким образом ты проник сюда?

– Через посредство, – ответил дзяпик.

– Через посредство чего… чье… Тьфу!

– Через просто посредство… Хотелось очень.

– Ну, вот что! Проникновения в транстайм будем кончать! Слава, тащи-ка сюда многожильный провод. Свяжем мы тебя, папаша, чтобы ты не смог больше вытворять подобные штучки.

– Хотелось очень. Детишки… – сказал дзяпик, но руки за спиной свел безропотно, только закусил во рту дужку очков.

– Не вырони очки, – сказал Вяльцев. – У вас аптек еще нет. Пригодятся.

– Угу. Прихотятша, – согласился дзяпик.

Скрученного по рукам и ногам дзяпика снова выкинули из транстайма.

– Навались немного! – донеслось из толпы дзяпиков. – Еще чуток!

Тело дзяпика распласталось в воздухе и рухнуло на дно котлована. Через минуту-другую туда мог последовать и сам транстайм. Вяльцев рванулся в рабочую кабину и растянулся во весь рост на полу коридора, запнувшись о спеленанное проводом тело дзяпика.

– Опять!

– Череш пошредштво… Так шкажать… Нишего не могу поделать.. сказал дзяпик, похрустывая дужкой очков. На ногах его красовались новенькие полуботинки на микропоре фабрики «Резиновая обувь».

– Занесите его в комнату! Пусть под ногами не валяется! – И Вяльцев, влетев в рабочую кабину, упал в кресло и осмотрел панель и детектор. На экране светилось пятнышко неподвижного глайдера. – Эй, милые, посторонитесь! – крикнул он в микрофон. – У меня обзор затруднен!

Колонны дзяпиков даже не дрогнули.

– Давай, давай быстрее! – донеслось снаружи. – Нам время дорого!

– Так ведь бесполезную работу делаете.

– Дураку понятно. А вот оплачивают хорошо. А ты не можешь поставить свою посудину подальше?

– Хватит с вас и этих тонно-километров.

– Нехорошо поступаешь. Тебе – раз плюнуть, а нам – калым.

Вяльцев хотел поставить транстайм на то же самое место, где он и раньше стоял, но датчики обнаружили препятствие. Виктор развернул транстайм иллюминаторами к невидимой преграде. Место было, занято. Дзяпики приперли сюда экскаватор.

– Чтоб вас! – ругнулся Вяльцев.

Транстайм медленно двигался мимо экскаватора.

– Это не тот экскаватор! – – сказал Чекин.

– Как, не тот?

– Тот был гусеничный, а этот на грузовике.

– А ведь действительно… Ну и цивилизацийка! Узнать бы, где у них центр. Времени нет. Жаль. Там бы мы наверняка увидели что-нибудь интересное.

– Ты думаешь, у них есть центр?

– Думаю. Кто-то руководит всем этим. Не могут взяться экскаваторы, колготки и туфли на платформе в двенадцатом тысячелетии до новой эры.

– Ясно, что не могут…

– Будь время, раскусил бы все загадки, как орешек, и выплюнул… Все. Хватит. Тут и остановимся. Пусть дзяпики накручивают свои тонно-километры.

– Эй! – донеслось из динамика. – Можно начинать, что ли?

– Давайте, милые! – ответил Вяльцев. – Ударим мозгами по незапланированному котловану!

– Так выбрасывать? – спросил Чекин.

– Выбрасывать. Только ты останься здесь. Вдруг Акимов появится в эфире. А я пойду выкину этого представителя к чертовой матери!

Вяльцев вышел из рабочей кабины. Транстайм слегка тряхнуло. Это дзяпики, рационально используя приобретенный опыт, медленно, но верно подталкивали транстайм к краю котлована.

Дзяпик в коротенькой юбочке из лиан, новых полуботинках и с дужкой очков во рту спокойно лежал на кровати Акимова. Он ничем не выдавал своего недовольства. Ему здесь явно нравилось.

– Итак, папаша, что нам с тобой делать?

– Доподлинно неижвештно, – ответил дзяпик, умудряясь не выронить изо рта дужку очков.

– Нет, известно! Придется повторить эксперимент.

– Шоглашно тематичешкого плана? – спросил дзяпик.

– Согласно утерянной нами инструкции.

– Понимаю и шочувштвую.

– Каким это образом ты проникаешь в транстайм?

– Не положено жнать.

– Как это не положено?!

– Мне, ижвольте вышлушать, не положено жнать.

– Так ты и сам этого не знаешь?

– Нет. Могу только догадыватьша.

– И что же говорит догадка?

– Появляюшь шоглашно объективной, нежавищащей от шубъекта, необходимошти. Диалектику ижучал?

– Изучал, изучал, – успокоил его Вяльцев. – Только что же это за объективная необходимость?

– Беж меня никак нельжя.

– Почему?

– Ш пеншией неладно будет.

– С пенсией! Это со мной неладно будет. Антон! Повторим эксперимент.

– Мне што, – сказал дзяпик. – Наше дело шторона. Кидайте, коли вам интерешно.

– Интересно, – буркнул Виктор. Подхватив дзяпика за руки и за ноги, Вяльцев и Силуэтов выволокли тело в тамбур и, в какой уже раз, выбросили.

– Попробуй только… – начал Виктор, но не закончил.

В рабочей кабине раздался крик Чекина. Виктор бросился по коридору. Чекин держался обеими руками за макушку и постанывал. На полу, за его спиной лежал все тот же дзяпик. Только вместо стандартной юбочки нижнюю часть тела его облегали белые кальсоны с завязочками. Смиренный взгляд дзяпика был устремлен в будущее.

– Свалился гад прямо на голову и каблуком по макушке, – сквозь тихий стон проворчал Чекин. – Знаешь какие каблуки у этих ботинок?

– Представляю… Больно?

– Больно. Все шишки здесь на меня валятся.

Вяльцев подошел к лежащему на полу дзяпику, подергал его за этикетку кальсон, спросил:

– Как поживаешь, папаша?

– Шпашибо, не ропщу.

– Оно и видно. Свалится с такой высоты и ни одной царапины, да еще обнова каждый раз. Знаешь что, папаша, давай мы тебя еще разочек бросим, вдруг у тебя галстук с широким узлом появится или подтяжки. Неудобно как-то без модного галстука. Откуда это все берется, ты, конечно, не знаешь?

– Не велено жнать.

– А кем не велено-то?

Дзяпик показал глазами в потолок. На потолке не было ни дыры, ни даже трещин.

– Понятно. Слава, давай-ка отнесем его в тамбур.

Дзяпик перенес очередное выкидывание из транстайма с чувством глубокого достоинства. Это мероприятие ему, пожалуй, уже нравилось. Момент соприкосновения тела с землей! Дзяпик замер в вертикальном положении вниз головой, потом вдруг стремительно ушел в грунт вместе с новыми полуботинками. И в то же время что-то загрохотало в рабочей кабине. Силуэтов захлопнул дверь тамбура. И все трое устремились на этот грохот.

Отбив каблуком уголок панели пульта, дзяпик упал на пол. Он был в полном сознании, по-прежнему, без единой ссадины или царапины. Лишь на губах играла фаустовская усмешка, а на шее болтался галстук скромной красно-зеленой расцветки.

– Хватит пока, – сказал Вяльцев. – Эта наша работа похожа сейчас на ту, которую делают дзяпики. Отнесите его в тамбур и пускай лежит в положении, удобном для срочного выбрасывания. Произведем эту акцию в нужный момент.

– Ах, Вяльшев, – сказал дзяпик, – ну какой иж тебя нашальник!

– Плохой, это уж точно.

– И нишего ты мне жделать не можешь.

– Не могу, хоть убейся,

– А вот я тебе могу.

– Посмотрим еще. Тащите его! А я возвращу транстайм на прежнее место. К краю уже, черти, подтащили.

Вяльцев осторожно отвел транстайм, нависший над краем котлована. И снова место его стоянки оказалось занятым. На этот раз – паровозом, хотя нигде не было и намека на железнодорожный путь. Паровоз по ступицы увяз в земле, но на боку его красовался транспарант: «Вперед! К еще более новым свершениям!»

«Действие все убыстряется, – подумал Вяльцев. – Пора действительно сниматься с места. С Акимовым вот только что?»

Светящаяся точка на экране радиолокатора вдруг пришла в движение.

– Наконец-то! Главный Первому. Подтвердите прием!

– Первый Главному. Вызов подтверждаю.

Голос был чужой, незнакомый, женский.

– Кто говорит? Где Акимов?

– Первый ведет Тоня. Акимова взяли. Пришли вооруженные и увели. Акимов приказал мне захватить глайдер.

– Откуда ты знаешь пароль?

– Знаю.

– И каким это образом ты умеешь водить глайдер?

– Но ведь меня же обучали!

– Главный Первому, – сказал Вяльцев, тупо глядя на экран радара. Курс к транстайму. Я сейчас выйду на Втором. Покажешь, где это произошло.

– Торопитесь!

– Уж не глотнул ли ты чего лишнего? – строго спросил Эхразещераз.

– Глотнул, – признался Акимов. – Я здесь такого наглотался, что вовек не переварить.

– Каламбуришь? А у нас недоперевыполнение плана!

– Перенедовыполнение, – поправило начальника СКБ Ответственное Лицо.

– Главное-то ведь что? – заскрипел директор завода Зануда. – Главное это ведь, чтобы сняли задолженность с завода. А задолженность у нас огромная! Теперь ни премий, ни тринадцатой зарплаты. Задолженность государство должно регулярно снимать, чтобы мы имели полное право создавать ее заново. И если все умно сбалансировать, то и завод, и главк, и министерство в накладе не останутся,

– Несколько странно вас слушать, – сказал Акимов. – Ведь это же обман!

– Именно странно, – согласился Эхразещераз. – Скажи-ка мне, Глупышонок, ты не с Луны свалился, чтобы это тебе казалось странным. Ты ведь должен понимать, что система эта тщательно продумана и в настоящее время является единственно возможной.

– Да, да, – подхватило Ответственное Лицо. – Ради благородных целей прогресса и гуманности ни в коем случае нельзя отказываться даже от явной лжи. Хорошо бы, конечно, применять ложь незаметно, но ведь это не всегда возможно. Тут и думать придется, да и времени нет. Вот ты, Глупышонок, вроде бы недоволен чем-то, не согласен с нашими методами хозяйствования. Еще и посмеяться хотел бы? Хотел, хотел – вижу. А ты посмотри. Прогресс-то ведь налицо! Прогресс виден ясно! Только дурак не видит, что мы идем вперед семимильными шагами! Оптимальный ряд громко звучащих тамтамов внедрили в производство? Внедрили! Вот видишь. Да благодаря этим тамтамам .нас будет слышно далеко за Пределами. А гранитные бордюры? Можешь ты назвать хоть одну деревню, в которой бы были гранитные бордюры?

– Не припомню, – и Акимов отрицательно покачал головой.

– То-то и оно! Эти бордюры останутся вечным памятником нашей творческой мысли! И не беда, что они стоят полтора миллиона, на которые можно было бы построить пять восьмидесятиквартирных домов. Не беда это! Дзяпики проживут и в хижинах. Тропики, как никак!

– Что-то похолодало, – зябко поежился Эхразещераз. – С чего бы это?

– Похолодало, потому что трудовой энтузиазм снизился, – пояснил директор завода. – С утра снова погорячеет. Энтропия, так сказать. Переход энтузиазма в теплоту.

Молодец? – похвалило его Ответственное Лицо. – Молодец! Хоть не имеет ума и высшего образования, но от природы наделен организаторскими способностями.

– Потому что понимаю возложенную на меня ответственность, – отчеканил директор завода. – Принять повышенные обязательства – нам раз плюнуть! И растереть.

– Вот в чем прогресс, – сказало Ответственное Лицо – В энтузиазме. В повышенном встречном плане. В тонком понимании задач, стоящих перед дзяпиками. Вот забьем мы серебряный костыль на стыке железной дороги…

– Как? У вас и железные дороги есть? – удивился Акимов.

– Сначала забьем серебряный костыль, отпразднуем, отсалютуем, отрапортуем, а потом будем ждать смету на капитальный ремонт этой дороги. И часть дороги все-таки сделаем на эту самую смету.

– А что же дальше? – спросил Акимов.

– Дальше? А дальше, возможно, что эта дорога и не потребуется, и о ней все забудут. Вот тебе и экономия человеческого труда. Высвобожденных научной революцией дзяпиков мы перебросим на ремонт улиц. А ремонт улиц, как известно, дело надежное и вечное. Еще ни одна у нас в Капиках не эксплуатировалась и двух недель. Точнее, ни одна дорога и не была сдана в надлежащем виде. Но зато какой простор для творческой фантазии! Какие возможности для полного выражения своего Я!

– Теперь ты представляешь, чего мы хотим? – спросил Эхразещераз.

– Представляю.

– Поможешь нам?

– Нет.

– Но ведь в душе-то ты давно согласен…

– Нет, – сказал Акимов. – Не согласен.

– Хм, – удивился Эхразещераз. – Конечно, ты еще не дорос до дзяпиковского отношения к действительности. Но мы тебе поможем! Мы не бросим тебя на произвол судьбы. И ты еще многое поймешь… Вот ты сейчас наверняка думаешь, что мы дураки, что мы ничего не понимаем, что наше сидение в должности приносит обществу только вред. Но ведь и мы хотим сделать, как лучше. Ты помоги нам. Войди с открытой душой в наши объятия. Ты умный, Глупышонок. Ты многое можешь. Нам такие вот как нужны! Скажу по секрету, честно: мы без таких как ты – ничто, нуль. Чувствуешь, какая в тебе сила. Только не обольщайся. Отвернешься от нас ты, мы найдем других, третьих, десятых. Вас много. И всем нужна интересная работа. А о ее необходимости, ее пользе вы никогда не думаете. И хорошо. Подумаем мы. Вам нужны – квартиры, детские ясли и многое другое. Ты получишь все, что хочешь, только не отталкивай нас.

– Не прикидывайся дурачком, Глупышонок, – посоветовало Ответственное Лицо. – Скажи еще, что там, откуда ты прибыл, не действуют те же принципы?

– Нет, конечно, – сказал Акимов.

– Подумай хорошенько, – попросил Эхразещераз.

Акимов пристально посмотрел на начальника СКБ и внутренне похолодел. Что-то мелькнуло в лице Эхразещераза. Что-то было в его взгляде, позе. До ужаса, до тошноты знакомое! Что-то, чего нельзя ничем пробить, чему нельзя ничего доказать, потому что оно в каких-то других, чужих душах, в сердцах, в сером веществе головного мозга..

– Понял? – спросил Эхразещераз.

– Понял, – хрипло выдавил из себя Акимов.

– Согласен?

– Ни за что в жизни! Никогда! Никогда не соглашусь с этим!

– Ну что ж. Посмотрим. Ты будешь носителем этой идеи. Самым ярким ее представителем.

– Чего вы от меня хотите?

– Ты будешь научным руководителем работ на строительстве вычислительного центра.

– Но ведь это неизбежно поставит меня в один ряд с вами, потому что я ничего не понимаю в строительстве!

– Вот и отлично! Не такой уж ты и Глупышонок, каким прикидываешься. Мгновенно понял! Молодец! Да ты у нас будешь ходить в самых известных дзяпиках. Ты ведь еще совершенно не представляешь, что значит руководить по-настоящему, с размахом. Твори, выдумывай, пробуй. Не бойся бессмысленной работы. Только не забывай, что ты дзяпик. Всю ответственность мы берем на себя. На наш век дураков хватит. Вот пусть они прогресс и осуществляют. Мы не против.

– Я не дзяпик, – сказал Акимов. – Я человек!

– Полно, Глупышонок, – остановил его Эхразещераз. – Не так уж и трудно будет доказать тебе обратное.

– Вы не имеете права держать меня здесь! Я хочу возвратиться на транстайм. Развяжите мне руки!

– О, господи! – простонало Ответственное Лицо. – У него связаны руки! Кто мог связать дзяпика?! Умного, энергичного, претендующего на руководящую работу дзяпика! Да таких надо на руках носить! О, сколько еще у нас головотяпства и глупости.

– Это недоразумение, – пояснил Эхразещераз.

– Виновные понесут тяжелую ответственность, – сказал Зануда.

– Так развяжите мне руки!

– Почему у Глупышонка связаны руки? – зычным голосом спросило Ответственное Лицо. – Принесите ему каменные скрижали, на которых выбит параграф о недопустимости подобных действий. Несколько дзяпиков заметалось по площади.

– Ну что там со скрижалями? – спросило Ответственное Лицо. – Почему их не несут?

– Ищут! – отрапортовал дзяпик с парабеллумом на боку. – Они, по-видимому, послужили основанием пирамиды, которая в свою очередь является основанием для Всеобъемлющей Непорочной Девы Инструкции и ее божественного сына Параграфа.

– Хм, – хмыкнуло Ответственное Лицо. – Видишь Глупышонок, на каком прочном основании держится вся пирамида?

– Развяжите мне руки!

– Как? Ему еще не развязали руки? – удивилось Ответственное Лицо. Дзяпику, который в скором временя явится нашим украшением и эталоном, не развязали рук?! Разве можно представить себе более нелепую ситуацию? Никто, как бы высоко он ни стоял, не имеет права унижать достоинство дзяпика!

– Осмелюсь доложить, – сказал дзяпик с парабеллумом на боку. Скрижали действительно замуровали в основание.

– Так, – нервно сказал Эхразещераз. – Принесите тогда третье, исправленное и дополненное издание. Не может же дзяпик вечно стоять со связанными руками

– Он все еще со связанными руками? – удивилось Ответственное Лицо. Это что-то неслыханное! В нашей истории еще не было случая, чтобы дзяпика вот так, как сейчас, ни за что, ни про что, связали по рукам. Потому что нет более унизительного состояния, чем жить со связанными руками и заткнутым ртом… У него ведь нет во рту кляпа?

– Похоже, что нет, – внимательно вглядываясь в лицо Акимова, сказал Эхразещераз. – Нет. Теперь уж я точно вижу, что кляпа во рту нет. Нет, конечно! Ведь он же с нами разговаривал.

– Разговаривал? – переспросило Ответственное Лицо.

– Разговаривал, – подтвердил Эхразещераз.

– Ну вот видите. Никто не может заткнуть рот дзяпику…Или связать руки. Я сам десять минут назад пожимал ему руку. Мужественную, крепкую руку дзяпика, который с радостью влился в наши ряды. Мужественная у него рука?

– Так точно! – ответил дзяпик с парабеллумом на боку, уныло поглядывая на своих подчиненных, покрытых ссадинами и синяками.

– Теперь, Глупышонок, я надеюсь, ты убедился, что дзяпику не могут просто так связать руки, – сказало Ответственное Лицо. – Разотри кисти рук, помаши успокаивающе в воздухе ладонями.

– Развяжите мне руки, негодяи!

– Среди нас нет ни одного негодяя, – сказал Эхразещераз, – чтобы выполнить его пожелание.

– Как?! – удивилось Ответственное Лицо. – Ему все еще не развязали руки? Неужели некому произвести такое простое и законное действие? Ага! Вот я вижу, что уже несут каменные скрижали. Сюда, сюда. Чтобы освещение падало под необходимым углом. Когда читаешь скрижали, очень важно, под каким углом падает на них отблеск света и под каким углом ты сам их рассматриваешь. Вот так!.. Ну, Глупышонок, читай! Теперь, я надеюсь, ты осознал, что свободному в своих поступках и мыслях дзяпику никто не имеет права связать руки. Вот тут вот выбито зубилом по камню. Позолота слегка стерлась. Это от частого употребления. Фу! Гора с плеч! Ужас какой-то. Увидеть дзяпика со связанными руками! Такой кошмар и во сне не приснится!

– Уважаемое Ответственное Лицо, – сказал Эхразещераз. – Я вижу, этот неприятный инцидент исчерпан. Не пора ли нам продолжить работу в банкетном зале ресторана «Осенний лист»?

– Конечно, конечно. Нельзя прерывать творческую деятельность ни на час. Прошу, дзяпики!

– Развяжите мне руки, негодяи!

– Как?! – Ответственное Лицо просто остолбенело. – Несмотря на все доказательства этот болван все еще кричит, что у него связаны руки. Что за бессовестная ложь! Кто может подтвердить, что у него связаны руки? Никто. Принято единогласно. Ну вот, видите! Этот Глупышонок, оказывается, занимался бессовестной ложью! Неплохо для начала. Несите его в банкетный зал, уложите в кресло. Пусть отдохнет немного перед продолжением нашего задушевного разговора.

Дзяпичка Тоня сняла туфли на платформах и шла босиком. Так было увереннее. Несмышленыш задумчиво шагал рядом, иногда что-то бубня себе под нос, словно сам с собой разговаривал. Они уже оставили Капики позади и теперь шли по тропе, время от времени уступая дорогу бегущим в оба конца письмоносцам. Судя по всему, пик насыщения перепиской еще не наступил.

– Они что-нибудь могут ему сделать? – в который уже раз спрашивала дзяпичка.

– Дзяпики все, могут. Ты же знаешь.

– Я возненавижу дзяпиков, если ему что-нибудь сделают!

– Все дзяпики здесь ни при чем. Им вдалбливают определенные идеи с детства. И они уже не могут думать по-другому. Они просто верят, как верят в Бога, в Ад и Рай. Это снимает с них моральную ответственность, как им кажется. Дзяпики ведь обыкновенные люди. И плохие, и хорошие. Все дело в том, куда их направляют.

– Я всю жизнь прожила в Капиках. Была посудомойщицей. После работы бегала на танцульки. Тайком танцевала запрещенные танцы: буги-вуги, твист, шейк… Ни о чем не думала. Жизнь текла спокойно, без всяких ускорений и поворотов. А потом я встретила Анатолия… – Дзяпичка замолчала.

– Тебе это кажется. Ты никогда ранее не встречала его. Не могла встретить.

– А вот и неправда! И он меня любит. Мы ведь уже давно решили пожениться. Год назад. – Дзяпичка некоторое время шла молча. – Но тогда я ничего не понимаю… Он здесь всего три дня, а я знаю его давно. И он меня знает.

– Не мучай себя. Забудь о своей любви.

– Как забыть? Ведь я ему подарила зажигалку..

– В Капиках не могло быть зажигалок. Ведь у нас еще каменный век.

– Ну да. Каменный. А зажигалку я ему подарила Она и сейчас у него. Он тогда сказал: «Вот, Тоня, плюнем на все. Кончится газ в зажигалке и пойдем в ЗАГС. Негде жить? И черт с ним. Будем жить в хижине…»

– В шалаше, наверное.

– В шалаше? Ага, в шалаше… Он меня любит, и мы бы давно поженились, так ведь жить негде. Из общежития женатых вытуряют. А в очередь на квартиру не ставят, потому что мы еще не женаты, да и детей у нас нет. Пробовали на частную, да куда там! Частники берут только студентов, потому что у студентов, обычно, детей нет, а у нас будут обязательно.

– Откуда в Капиках студенты?

– Не знаю…

– Ну вот видишь. Это был сон. Сон! Прекрасный сон, не более. Нет ни студентов, ни зажигалки, ни общежития, ни Анатолия. А есть только наши Капики, окруженные джунглями.

– Ага! А платье вот это, туфли… Их ведь тоже раньше в Капиках не было. А экскаватор на стройке и СКБ математических машин.

– Лучше бы ничего этого не было.

– Как это не было? А прогресс?

– Ведь все это означает, что мы стремительно движемся в…

– Что же ты замолчал? Куда это мы движемся?

– А они этого не знают.

– Кто? Вяльцев и Акимов?

– Да. Экипаж транстайма ничего не знает. Удирать им надо, может, тогда все и остановится.

– Удирать? Да Акимов никогда в жизни ни от кого не удирал! Плохо ты его знаешь!

– Действительно, плохо. Но мы ведь не так давно и познакомились.

С небольшого возвышения дзяпичка заметила впереди каплю глайдера. До него оставалось всего несколько сот метров.

– Бежим, Юрий! – крикнула она и схватила дзяпика за руку.

– Несмышленыш, – поправил он. – Несмышленыш, который лишен права заниматься умственной деятельностью. Как будто и мозг можно закрыть на замок.

Тяжелый глайдер стоял метрах в ста от дороги. Колпак его был закрыт, но дзяпичка быстро отыскала кнопку, которая открыла им доступ внутрь.

– Садись, Юрий. Попробую, не разучилась ли я водить эту машину?

– Ты серьезно считаешь, что можешь справиться с этим сложным аппаратом?

– Конечно. Ведь я училась водить его.

– Это был сон. Забудь.

– Сон! А ну, смотри! Закрой колпак!

Тяжелый глайдер стремительно рванулся вверх.

– Второй Первому. Вышел из транстайма. Сообщите, где вы находитесь?

– Первый Второму. В десяти километрах от транстайма. Предлагаю встретиться над Капиками.

– Второй Первому. Согласен. Кто находится в Первом?

– Я – Тоня, и Юрий.

– Сообщите подробнее, что произошло с Акимовым.

– В Капиках назревают какие-то серьезные события. Отряд вооруженных дзяпиков разогнал группу, которая находилась рядом с Акимовым. Анатолий пытался бежать, но его связали и увели для выполнения какого-то специального задания.

– Вот оно что…

Вяльцев взглянул вниз. Транстайм спичечной коробкой уплывал в сторону. Около него все еще возились маленькие, похожие на мурашей, дзяпики, движимые неизъяснимой жаждой деятельности. На строительстве и рытье котлованов приступала к работе вторая смена. По всему полю, как после боя, накренясь на бок или зарывшись носом в кучу выброшенного грунта, стояла техника: самосвалы, тракторы, бульдозеры, экскаваторы. По дороге с вековечными гранитными бордюрами шли, утопая в грязи чуть ли не по пояс, колонны добровольцев-строителей, имея на плечах нечто, уже отдаленно напоминающее лопаты. Еще бы тысяч десять лет и у дзяпиков появились бы настоящие лопаты. Тут и там горели костры, а возле них стояли воины с базуками.

Перед самой рекой глайдер Вяльцева обстреляли шрапнелью. Стреляли, видимо, наугад или хорошенько не прицелившись. Вяльцев сначала взбесился, но тут же взял себя в руки и насторожился.

– Второй Главному и Первому. В меня только что стреляли шрапнелью. Будьте осторожнее. Неизвестно, что они еще могут предпринять.

– Главный Второму. Вас понял.

– Первый Второму и Главному. Только что нагнали грузовик с солдатами в кузове.

– Второй Первому. Немедленно обойти стороной. В контакты не вступать. Не привлекать внимания.

– Первый Второму. Вас понял.

– Странно. Этот грузовик с солдатами – первое мало-мальски нормальное использование техники. Раньше она просто появлялась, но дзяпики не имели понятия, что с ней делать.

– Второй Первому. Я над Капиками? Где вы?

– Первый Второму. Видим Капики. Начинать надо, скорее всего, от пирамиды Святой Девы.

– Согласен.

Глайдер Вяльцева пронесся над Капиками. И здесь на перекрестках горели костры. Суровые воины, твердо опираясь на древки копий, молчаливо и настороженно просматривали взглядами улицы и переулки, что, впрочем, не мешало остальной массе дзяпиков предаваться законному отдыху после столь напряженного рабочего дня. Двери заведений были распахнуты настежь. В парке на танцплощадке играл музыкальный ансамбль. И под замысловатые пассажи пианиста и виртуозную дробь барабанной установки пары лихо отплясывали чарльстон. По улицам шатались пьяные дзяпики, то и дело затевая драки и драчки, но воины у костров не обращали на них ни малейшего внимания.

Скорбная Святая Дева Инструкция укоризненно протягивала небу своего божественного сына Параграфа. Вяльцев остановил глайдер над статуей, у самой головы Святой Девы, правда со стороны затылка.

– Первый Второму. Вижу вас над пирамидой.

Вяльцев покрутил головой и тоже заметил глайдер. Тот приближался, летя низко над землей. Через несколько секунд он повис рядом. Виктор откинул колпак, крикнул:

– Где….

Пуля щелкнула в борт глайдера и рикошетом ударилась о второй глайдер. Следующая сделала аккуратную дырочку в колпаке. Дзяпичка отчаянно замахала Вяльцеву рукой. Виктор захлопнул колпак и вжался в кресло. В таком положении его было трудно достать с земли. Корпус же глайдера был пуленепробиваем. Этого никто, конечно, не предусматривал заранее, но сейчас Вяльцев мысленно поблагодарил конструкторов.

– Где его искать? – крикнул Вяльцев в микрофон.

– Спросить бы у кого, – сказала дзяпичка.

– Сейчас спросишь! Получишь пулю в ответ!

– Высадите меня, – попросил Несмышленыш, – где-нибудь неподалеку. Я возьму ракетницу и подам вам сигнал.

– Придется попробовать, хотя это и опасно.

– Другого выхода я не вижу. Вот здесь в двухстах метрах есть тихий дворик. Там можно будет на секунду приземлиться. Я буду готов прыгнуть.

– Хорошо. Тоня…

– Смотрите! – крикнула дзяпичка. Вяльцев взглянул вниз. Цепочка огней, начинаясь у трибуны, бежала по одной из улиц.

– Это они! – крикнула дзяпичка.

– Кто они?

– Ну! Другие! Ведь должны же быть и другие!

– А если это ловушка?

– Но мы же проверим с воздуха.

– Попробуем.

Тяжелый глайдер медленно поплыл над цепочкой огней. Глайдер Вяльцева держался выше. Цепочка пробежала метров двести и остановилась у другой площади. И вдруг погасла.

– Что здесь? – спросил Вяльцев. – Тюрьма?

– Нет. Тюрьма на другой площади. Здесь ресторан и кинопанорама.

Над огромным навесом, покрытым свежими пихтовыми лапами, красовалась неоновая вывеска: «Ресторан Осенний лист». Пол ресторана был застлан синтетическим ковром с изображенным на нем сетевым графиком строительства вычислительного центра. За столиками, сервированными серебром и хрусталем, восседали все высшие чиновники Капиков и гости во главе с Ответственным Лицом. А в одном из кресел лежал Акимов. Руки его, по-прежнему, были связаны за спиной.

О прямой попытке освободить Акимова не могло быть и речи. Силы оказались бы слишком неравными

На глайдеры снова никто не обращал никакого внимания. После двух обстрелов это казалось странным.

Собравшиеся в банкетном зале, одетые в строгие черные костюмы, белые рубашки и лакированные туфли, вели себя шумно, как в изрядно подвыпившей компании. Стреляли пробки шампанского и тонко позванивали бокалы, стучали о тарелки вилки и ножи. Со своего места поднялся Эхразещераз и заговорил с присущим ему воодушевлением. Сидящие за столиками шумно аплодировали. Акимов находился спиной к глайдерам и поэтому не мог их видеть.

– Вот что, сказал Вяльцев. – Попробуем следующий, план. Навес этого ресторана, судя по всему, не очень прочный. Тяжелый глайдер снизу подденет его и снесет. Это вызовет переполох. А я схвачу Акимова.

– У меня получится, – сказала Тоня. – Я их в щепки разнесу! Они у меня попляшут!

– Тогда начнем.

Глайдеры опустились почти к самой земле. Тяжелый глайдер с небольшого разгона по пологой кривой рванул вверх. Влетев в зал он чуть замер. Вяльцев успел подумать, что попытка провалилась, но тут затрещали столбы и стропила, и навес, медленно накренясь, опрокинулся в противоположную сторону. Паника среди пирующих началась, как только дзяпичка провела машину над первыми столами. А шум и грохот, сопровождающий падение кровли, довершили начатое. Клубы пыли поднялись над местом так приятно проходившего торжества. Кто-то из дзяпиков все же не потерял присутствия духа и закричала

– Дзяпики! На нас напало будущее! Спасайся, кто может!

Вяльцев точно запомнил место, где сидел Акимов. Легкий глайдер шлепнулся на стол, давя хрусталь и фарфор. Виктор отбросил колпак и по пояс высунулся из машины.

– Давай, Толя!

Акимов с внезапно повеселевшими глазами рванулся вперед, но не смог подняться из глубокого кресла. Вяльцев схватил его за рубашку и потянул на себя. Акимов теперь уже стоял на ногах.

– На кресло! Ногами!

Пыль все еще кружилась клубами, а вопли подвыпивших дзяпиков только разжигали панику.

Виктор тащил Акимова, но тот, со связанными руками, был слишком неудобным грузом. Вдруг из клубов пыли вынырнула мощная мускулистая фигура дзяпика и схватила Акимова за ноги.

– Прочь! – крикнул Акимов. – Стрелять буду!

Крикнул он это с отчаянья. Под руками не было оружия. Да и сами руки-то были связаны.

– Тащи! – крикнул дзяпик.

Тело Акимова вдруг стало легким. Вяльцев не сколько втащил Анатолия, сколько был сбит его телом, стремительно влетевшим в глайдер.

– Давай! – – крикнул дзяпик.

Вяльцев быстро взглянул в его сторону.

– Могучий Дуб!

– Счастливо! – крикнул дзяпик н растворился в стене пыли.

Вяльцев повел глайдер вверх и, как только очутился в относительной безопасности, остановил машину и развязал после нескольких попыток узел на его руках.

– Больно?

– Ничего. Сволочи!

– Расскажешь после. Пора уходить. Того, что мы здесь увидели, хватит разбираться не одному институту. Цивилизацийка!

Тяжелый глайдер повис рядом. Дзяпичка откинула колпак.

– Толя!

– Тоня!

В стальное брюхо тяжелого глайдера одна за другой шлепнулись две пули.

– Хватит! – крикнул Вяльцев. – К транстайму! Связь по радио.

– Второй Главному. Акимов на борту глайдера. Приготовиться к принятию машины и немедленному старту.

– Главный Второму. Вас понял. Провожу очередной маневр.

Пыль внизу уже осела. Из переулка выскочил грузовик, резко затормозил. Из кабины выскочил человек в штатском, а из кузова посыпались солдаты с карабинами в руках. Воины с копьями, задумчиво стоявшие у костров, молчаливо и спокойно взирали на грузовик и на развалины бывшего ресторана «Осенний лист». Внизу металось Ответственное Лицо и что-то орало.

– Хватит! – сказал Вяльцев. – Посмотрели и хватит. Загадка древней цивилизации! Милые спокойные дзяпики!

– Никакая это не древняя цивилизация, – сказал Акимов. – Это черт знает что такое, а не цивилизация. Может, она здесь и была когда-нибудь, но только не сейчас.

– Что ты хочешь сказать?

– А ты посмотри, что у них творится! Юбочки из лиан и паровозы, копья и автоматы, каменные письма и хрусталь. Продолжать можно до бесконечности. Никакая это не цивилизация древних!

– Похоже, – согласился Вяльцев.

– Это что-то постороннее. Чуждое… Это… это чье-то вмешательство.

– Пришельцы?

– Пришельцы или ушельцы, не знаю. Но только это что-то не наше.

– Пришельцами все можно отлично объяснить, – сказал Вяльцев. – И здесь, и в нашем времени. Чуть что, сразу – пришельцы! А ведь когда мы увидели их в первый раз, то здесь была самая примитивнейшая первобытная община.

– Была, – согласился Акимов. – И хижин у них таких, как сейчас, не было. Землянки стояли и какие-то навесы. А когда вы прибыли на втором глайдере, у них уже все изменилось. Ты тогда еще посмеялся надо мной. А я не стал возражать. Думал, показалось. Еще бы, сразу такая удача. От радости можно было многое просмотреть.

– Подожди… Юрий! Ты что-то начал говорить мне…

– Да, да.

– Пока есть время, давай!

– Пока есть время… Это правда. Все дело во времени. Я – дзяпик. И я могу вам сказать, что до вашего прибытия здесь все было по-другому. Каменный век. А потом началось. Это письмо с приказом организовать СКБ математических машин. Ведь никто тогда не понял, что это такое. Что такое СКБ? Что такое математическая машина? И слов-то таких не было. А потом все понеслось, как лавина. Марафонский конкурс на замещение вакантных мест начальников, совещания, приказы, колготки, платья, туфли на платформе, экскаватор, тракторы, паровозы, гранитные бордюры. И дзяпики, дзяпики, дзяпики! Их стало во много раз больше, чем раньше. Да и сами Капики мгновенно выросли. Не могло это произойти само по себе. Тут кто-то всем руководит.

В днище глайдера долбанула пуля. Удар был сильнее, чем предыдущие.

– Вот гады! – сказал Вяльцев. – На этом же месте обстреляли, когда летел в Капики. На этой стороне реки. То стреляют, то подпускают на расстояние вытянутой руки. Не поймешь, что им надо… Продолжай.

– Тут кто-то всем руководит с определенной целью.

– А я Акимова знала и раньше, – сказала Таня.- Мы с ним должны были пожениться.

Вяльцев сморщил лицо.

– Я подтверждаю это, – сказал Акимов. – Мы знакомы с Тоней уже несколько лет.

– В том-то и дело, – сказал дзяпик. – Я тоже знал вас раньше. И Вяльцева, и Акимова, и Чекина, и Силуэтова.

– Как?! – крикнул Вяльцев.

– Я даже Николая Васильевича Разова помню. И СКБ Пространства и Времени.

– Не может этого быть! – снова крикнул Вяльцев.

– Не может, – согласился дзяпик. – Но ведь Тоня прекрасно водит глайдер, а я кое-что понимаю в теории темпорального поля. У вас ведь с системой образования волновода времени были неполадки? И конденсаторы с нулевой утечкой квантов времени закуплены из неликвидов.

– Правильно, – сказал Вяльцев – Что же это тогда такое?

– Я думаю, что мы – это вроде копий, с помощью которых кто-то хочет прорваться в ваше время. А вы явились поводом. Ведь волновод времени существует.

– Да. Пока мы не возвратимся назад.

– Тогда возвращайтесь немедленно и больше не приходите. Забудем друг о друге.

– Нет! – крикнула дзяпичка.

– Пойми, хорошая девушка, – сказал дзяпик. – Там, в их времени есть другая, настоящая Тоня. И она тоже любит Анатолия.

– Они не могут быть такими жестокими

– Они все могут. И мы еще не вполне знаем, на что они способны. Другого выхода нет. Вам нужно немедленно уходить.

– Кто ты? – спросил Вяльцев.

– Я – Юрий Петрович Вельский. Только в этом странном наряде меня трудно узнать. Да я и не старался, чтобы меня узнали. Это Тоня не выдержала. Но она ничего не знала. Простите ее.

– Это неправда! – выкрикнула Тоня.

– Я уничтожу их! Я найду их! – сказал Акимов. – Я остаюсь!

– Нет, – сказал Вельский. – Ты уйдешь. Даже если ты их и сможешь уничтожить, что очень маловероятно, скорее всего исчезнем и мы. Ты хочешь этого?

– Нет. Но и оставить вас здесь просто так не могу.

– Ну, мы с Тоней здесь не одни. Нас много. Только мы еще не разобрались, что же здесь происходит. А вам тут делать нечего.

– Акимов, – сказал Вяльцев. – Мы возвращаемся. Энергия у нас на исходе. Но мы вернемся. Обещаю тебе. Обещаю вам.

– Толя! Я без тебя не смогу жить.

– Тоня. Пойми, ты убиваешь и себя, и его, – пытался втолковать дзяпичке Несмышленыш-Юрий.

– Я не могу понять.

– Акимов! Это приказ! Если ты попытаешься что-нибудь выкинуть сейчас, останусь и я. А без нас транстайм снова в прошлое не пройдет. Ты это отлично знаешь. Приказ!

– Хорошо. Но я хочу проститься с ней.

– Быстро! Второй Главному. Видим транстайм. Приготовиться к возвращению в свое время. Как только легкий глайдер войдет в ангар, открывайте дверь и выбрасывайте этого типа как можно дальше. Импульс пуска я дам с тяжелого глайдера. Все понятно?

– Главный Второму. Вас понял. Приступаю к исполнению.

– Тоня! Юрий! Нам надо пересесть. То есть, мне надо пересесть в тяжелый глайдер.

– Пора и нам, – согласился Вельский. – Вот здесь чуть меньше народу. Здесь и высадимся.

Глайдеры один за другим шлепнулись на какую-то строительную площадку. Они стояли бок о бок. Где-то непрерывно ревел грузовик и раздавались редкие выстрелы.

– Это за вами, – сказал Вельский. – Дай руку, Тоня. – И он помог девушке выбраться из глайдера. Она стояла босая, в одном обрезанном внизу ножницами платье, с распущенными волосами. А глаза ее сухо блестели.

Вяльцев перепрыгнул через борт своего глайдера в тяжелый, переключил управление транстаймом на себя. Акимов соскочил вниз, подбежал к девушке, прижал ее к груди.

– Все, Толя. Уходи. Возвращаться не надо.

– Я приду! Приду, чтобы рассчитаться с ними.

– Нет, Толя. Забудь. Никогда не вспоминай об этом. Прощай.

– Прощайте! – крикнул дзяпик Вельский.

Грузовик ревел уже где-то совсем рядом, но, казалось, не продвигался вперед. Выстрелы прошивали воздух.

– Акимов!

– Тоня! Я вернусь!

– Прощай, Толя!

Акимов прыгнул в легкий глайдер и обе машины сорвались с места.

– Стой! Приказ об организации… – крики приближались.

Но Вяльцев и Акимов этого уже не слышали.

– Тоня, нам лучше не попадаться им на глаза. – Дзяпик схватил девушку за руку и потащил в сторону. На стройплощадке было уже почти темно.

– Первый Главному. Приготовьтесь! Иду на посадку!

Глайдер Вяльцева тормозил очень резко. Ангар транстайма распахнулся.

– Привет! – добродушно кричали дзяпики. – Оставайтесь здесь еще на месяц. Мы уже сегодня премию заработали.

Тоня с Вельским взобрались на небольшой холмик.

– Я хочу посмотреть, как он уйдет туда.

– Что мне с тобой делать? Ты сама убиваешь себя.

– Я хочу посмотреть на это.

Дзяпики с радостными приветствиями прыгали вокруг транстайма. Крики и звуки выстрелов приближались.

– Внимание!

Глайдер Вяльцева вошел в ангар и остановился в сантиметре от противоположной стены.

– Выкидывай!

Глайдер Акимова стремительно приближался к ангару. До транстайма оставалось не более метра. Акимов сощурил глаза, вдавил педаль торможения до отказа и откинулся на спинку сиденья.

Глайдер остановился.

Ночь окружала Акимова. И звезды слабо мерцали через прозрачный колпак.

Транстайма в этом мире прошлого больше не существовало.

Акимов дернул шеей. Он честно выполнил приказ. Или у Вяльцева дрогнула рука и он мгновением раньше нажал кнопку, или произошло что-то еще.

Ничего не понимая, Вяльцев посмотрел на открытые створки ангара. Там, где только что к транстайму приближался глайдер Акимова, стояла трибуна, а над ней, картинно жестикулируя, возвышался начальник СКБ Николай Васильевич Разов. Через прозрачный колпак глайдера Виктор отчетливо видел его одухотворенное лицо. За трибуной возвышался стол президиума. И снова: вспышки фотоламп, стрекот кинокамер и рукоплескания, взорвавшиеся, как только транстайм появился в гараже СКБ Пространства и Времени.

Да. Транстайм внезапно вернулся в свое время. Вяльцев удивленно посмотрел на кнопку обратного старта. Нет, он не нажимал ее! Не нажимал! Ведь глайдер Акимова еще не успел войти в ангар!

Акимов!

Акимов остался!

Акимов остался там, у дзяпиков!

Вяльцев отбросил колпак глайдера и выскочил из машины.

– Научная организация труда… – услышал он слова Николая Васильевича. – Научный подвиг…

Вяльцев бросился в коридор, не дослушав конца фразы своего начальника! К черту! Что произошло? Кто вернул транстайм?

В тамбуре еще стоял обалдевший Силуэтов, безуспешно пытавшийся закрутить стопоры двери. Фигура Чекина мелькнула в проеме рабочей кабины.

– Кто?! – крикнул Вяльцев.

В два прыжка очутился он у дверей. Чекин что-то пытался поднять с пола, но не мог, не хватало сил.

– Что случилось, Слава? – Виктор подбежал к Чекину.

На полу, рядом с пультом лежал все тот же злополучный дзяпик, только теперь на нем был еще и черный пиджак. Один ботинок на толстой микропористой подошве валялся на пульте. Второй, зацепившись шнурком за тумблер, плавно покачивался. Дзяпик улыбался торжественно и немного строго.

– Это он, – сказал Чекин.

– Перехитрил все-таки. Гад!

– Виктор Григорьевич, – сурово сказал дзяпик. – Вы не имеете права так со мной разговаривать. Я вам в отцы гожусь.

Вяльцев нагнулся над лежащим в неудобной позе дзяпиком.

– Да это же… Господи! – Голос Виктора сорвался. – Слава! Да это же… Невероятно. Павел Алексеевич!

– Изволил вернуться в свое время, – торжественно сказал Павел Алексеевич. Это был он – начальник производственного отдела Павел Алексеевич Маханов. – А вы, мальчики, напрасно волновались. Все в порядке.

Виктор тряхнул Маханова за плечи и с помощью Чекина поставил довольно-таки увесистое тело Павла Алексеевича на ноги.

– Развяжите руки, – спокойно сказал Павел Алексеевич. – Вы еще за это ответите.

– Но каким образом вы оказались здесь?

– Через посредство… так сказать.

Чекин развязал провод, и Павел Алексеевич спокойно уселся в кресло, снял с пульта оба ботинка и начал не спеша зашнуровывать их на своих ногах. Брюк на нем, по-прежнему, не было. Завязки кальсон нелепо торчали над черными ботинками.

– Встречают, надо полагать? – спросил Маханов.

– Встречают что надо, – сказал Вяльцев. – Невероятно. И как это я раньше не догадался. Павел Алексеевич! Дорогой! Ну как это только вам удалось? – И Вяльцев захохотал, так что Чекин с недоумением посмотрел на него: уж не рехнулся ли и этот начальник. В дверях стоял растерянный Силуэтов.

– Акимов?

– Не успел Акимов. Кто запустил транстайм?!

На панели загорелся сигнал вызова.

– Вяльцев! Говорит Вельский.

Вяльцев бросился к микрофону.

– Вельский!

– Да. С прибытием!

– К черту, Вельский! Катастрофа. Акимов остался там, у дзяпиков.

– У дзя… У кого? Не может быть!

– Вельский! Я возвращаюсь! Немедленно.

Быстрым взглядом осмотрел он глазки детектора неисправностей. Все. Поздно. Вышла из строя система образования волновода времени. Чертовы конденсаторы! Вяльцев ударил кулаком по кнопке пуска в прошлое. С таким же успехом он мог бы удариться и головой о стенку.

– Акимов!

– Пропустите меня к уважаемому начальнику СКБ, – чуть нетерпеливо попросил Павел Алексеевич.

– Стойте! – Вяльцев взял Маханова за плечо. Тот недовольно дернулся, но Виктор держал его крепко. – Стойте! Это вы? Вы! Ведь это вы произвели преждевременный запуск?!

– Мой ботинок, – поправил начальник производственного отдела. – Падая с потолка, я ударил одним каблуком о блокировку, и таким образом она оказалась снята, а другим по кнопке пуска. Как видите, можно и со связанными руками управлять вашей шарманкой.

– Он же ведь каждый раз падал все ближе к пульту! – сказал Силуэтов. Он же это нарочно делал. А мы лишь ему помогали.

– Пропустите! – сказал Маханов. – Вы срываете мероприятием

– Вытолкните его в шею! – сказал Вяльцев.

– Теперь это уже ни к чему. Теперь я сойду и сам.

– Пусть идет. – И в микрофон; – Вельский! Давай срочно сюда. Инженеры есть?

– Да. Спят уже три дня.

– Почему спят?

– Так ведь, чтобы не пропустить момент, здесь все эти три дня находятся гости.

– Прекрасно. Эпохальное событие! Срочно в транстайм. И человек пять инженеров.. Новые конденсаторы не достали?

– Нет.

– Плохо. Давай. Теперь спать будет некогда.

Павел Алексеевич Маханов торжественно одернул пиджак и направился к выходу из транстайма.

– Несколько дней он продержится, – сам себе сказал Вяльцев. – Глупо. Как глупо все получилось.

– Виктор Григорьевич, я предупреждал, – тихо произнес Силуэтов.

– Да, Антон. Да. – Вяльцев выглядел сейчас ужасно уставшим и постаревшим. – Оправдываться я не намерен.

– Я пойду посмотрю, что там с конденсаторами, – сказал Чекин.

– Иди. Я сейчас тоже приду. Только вот Вельского подожду.

– Я с тобой, – сказал Силуэтов Чекину.

В рабочей кабине остался один Вяльцев. Павел Алексеевич Маханов спокойно распахнул двери тамбура и предстал перед встречавшими во всей своей торжественности.

В первое мгновение все увидели просто человека, который стоял в проеме дверей транстайма. И этого было достаточно. Радостно, оглушительно и приветственно всколыхнулась толпа встречающих. Начальник СКБ Разов проталкивался к загородке и вид его был вполне подходящим для приема поздравлений.

Десятки кинокамер, фотообъективов и телекамер только успевали запечатлевать историческое событие.

– Товарищи дзяпики! – сказал Маханов, подняв руку.

Но в еще не успевшем затихнуть шуме его не расслышали.

Мгновение прошло, и тут до всех присутствующих стало доходить, что в дверях тамбура стоит не Вяльцев или кто-нибудь из его экипажа, а человек, не участвовавший в эксперименте.

– Павел Алексеевич ! – вздрогнул Разов. – Какими судьбами?

– Через посредство… так сказать…

Окружавшие Разова растерянно спрашивали:

– Разве состав группы был изменен?

– Господи! Павел Алексеевич! Но… но ведь…

– Маханов! – кричали в толпе.

– Но ведь Маханов только что выступал с трибуны?!

– Еще пять минут назад он был здесь.

Маханов широко расставил руки и рухнул в дружеские объятия начальника СКБ. И тот тепло, как блудного, но любимого сына, прижал его к своей груди. Встреча состоялась.

– Ничего не понимаю, – сказал Разов. – Объясните же, наконец.

– Еле вырвался, – застонал Маханов – Еле вырвался из рук супостатов. Вязали! Верьвми вязали! Голодом морили. Аки волки издевались, терзали и душу и бренное тело мое.

– Да успокойтесь вы, Павел Алексеевич.

Маханов глухо рыдал на груди начальника СКБ.

– Врача! – крикнул Разов.

– Не надо, не надо никакого лекаря, – попросил Маханов, вытирая мужественные слезы радости и горя.

– Ведь вы только что говорили с трибуны, Павел Алексеевич. Как же так?

– Через посредство, милый мой, через посредство… А Вяльцева и всю его шушеру разогнать! Наказать!

– И все-таки врача, – попросил Разов. К ним уже бежали с носилками. После непродолжительных уговоров Павла Алексеевича удалось уложить на них. Он лежал торжественный и строгий, успокоившийся, как на смертном одре, сложив руки на груди крест-накрест, в блестящих полуботинках и сверкающих первозданной белизной кальсонах, в черном пиджаке и галстуке, но без рубашки а задумчиво грыз дужку очков.

– Почему не выходит Вяльцев? – спросил начальник СКБ.

Через толпу продирался Вельский с несколькими инженерами.

– Что случилось? – кричали репортеры.

– Неисправность системы образования волновода времени.

– Где Вяльцев?

– Почему они не выходят? – обеспокоено спросила Тоня у Валентины.

– …остался… неисправность… Акимов…

– Что там с Акимовым?

– Акимов остался в прошлом. Неисправность. Пропустите!

– Нет! – крикнула Тоня. – Толя!

В дверях показался Вяльцев, он молча смотрел на всех, кусал губы, дергал кадыком, кулаки его то сжимались, то разжимались.

– Ну?! – крикнул начальник СКБ.

Вяльцев пожевал губами, облизнул их.

– Акимов остался там… Транстайм неисправен… Пробиваться будем к нему… Акимов… Он должен… он выдержит…

– Толя!

Вяльцев посмотрел в сторону, откуда донесся крик. Кричала Тоня. А Валентина держала ее за плечи.

– Прошу всех разойтись, – сказал Вяльцев. – Сейчас начнем устранять неисправность. Николай Васильевич, прошу вас, приложите все свое влияние. Срочно нужны конденсаторы.

– Вяльцев! Ну, Вяльцев! Да ты без фокусов не можешь!

– Николай Васильевич, делайте со мной, что хотите. Под суд, на расстрел, куда угодно, но только прежде нужно вернуть Акимова.

– Как это произошло?

– Долго рассказывать. Случай! Нелепость! Спросите уважаемого Павла Алексеевича.

– А он-то как оказался в транстайме?

– Загадка. Вы поищите тут еще одного Павла Алексеевича. Их теперь должно быть двое.

– Еще не лучше! Объясните!

– Сам не все понимаю. Да и не время сейчас.

– Мне лучше знать, время или не время!

– Я требую конденсаторы. Только конденсаторы. Ничего больше.

– Николай Васильевич! Будет пресс-конференция? – крикнули из толпы журналистов.

Вельский с инженерами уже стоял у транстайма..

– Влазь, Юрий Петрович. – Вяльцев посторонился.

– А как с людьми каменного века?

– Нашли цивилизацию?

– Нашли, – устало сказал Вяльцев. – Да еще какую!

Доктор исторических наук Иннокентий Викентьевич усиленно заморгал ресницами. Свершилось. Пробраться через загородку он и не мечтал. Не тот возраст, не те силы.

– Вот что, Вяльцев, – сказал Николай Васильевич. – Ты мне только одни подарочки преподносишь. Могут твои инженеры тут без тебя обойтись?

– Могут. Пройти в кабинет?

– Сообразителен. Прошу в кабинет. Расскажешь чуть подробнее, что произошло.

– Хорошо. Вельский, посмотри там, что с конденсаторами. Только от них, по-видимому, толку уже мало. Я постараюсь вернуться побыстрее.

– Он хоть жив? – спросил Вельский.

– Жив, жив. В глайдере остался. Секунды не хватило. И все из-за этого дзяпика.

– Дзяпика?

– Чекин и Силуэтов тебе расскажут. Пошел я.

Вяльцев спрыгнул на бетонный пол гаража. Его сразу же обступили со всех сторон. Посыпались вопросы. Но Виктор отвечал односложно. Пробился к Тоне. Глаза у той были сухи, только губы крепко сжаты.

– Тоня. Глупая случайность. Но с ним ничего не должно произойти плохого. У него там есть друзья. Хорошие друзья. Несколько дней он там продержится, а…

– Дней? – переспросила Тоня.

– Хотелось бы, конечно, часов. Вытащим мы его, вытащим.

– Вытащите, я знаю. Что же мне делать?

– Валентина, возьми Тоню к себе. Пусть пока у нас живет.

– А ты?

– Мое место здесь.

– Ты бы хоть о дочери спросил…

– Как она, Валентина?

– Здорова.

– И хорошо. Идти мне нужно. А с Акимовым ничего не должно произойти.

Глайдер Акимова повис в пустоте. Транстайм исчез.

В первое мгновение Анатолий ничего не понял и все еще давил на педаль торможения, но скорость машины и так была равна нулю. Потом до него дошло, что же произошло. Вяльцев чуть раньше нажал кнопку обратного старта, или он сам, Акимов, тормознул преждевременно.

К глайдеру бежали дзяпики. Уж очень хорошо знал их Акимов, чтобы не обратить внимания. Цепь дзяпиков в серых шинелях короткими перебежками приближалась к котловану, время от времени постреливая из карабинов в воздух. Ничего хорошего от них Акимов не ждал. Становилось очевидным, что их интересовал транстайм и люди, находившиеся в нем. Акимов пока еще мог избежать встречи.

Глайдер метнулся чуть в сторону и снова замер. Акимов потушил все огни в кабине. На лес уже опустилась ночь. И только кое-где на стройплощадке мелькали огни, да сверкали отблески костров. Анатолий решил немного подождать: вдруг Вяльцев еще вернется. Прошло несколько минут, но транстайм не, появлялся. Необходимо было что-то придумывать самому.

Внизу под ним, все так же перебежками, хотя по ним никто и не стрелял, проскочила цепочка дзяпиков с карабинами и углубилась в лес. Где-то на дороге с гранитными бордюрами надрывно урчал грузовик, зарывшийся в грязь, наверное, по самую кабину.

Акимов решил подождать еще немного. Непосредственно ему пока никто не угрожал. Через включенные внешние микрофоны он услышал затихающие звуки производственного гимна дзяпиков. Ночь все-таки умерила и их пыл. Акимов огляделся, подумал, что в глайдере его не так-то просто взять, можно отсидеться несколько дней, пока за ним не вернутся. А в крайнем случае можно ведь положиться на дружбу некоторых дзяпиков. Дзяпики, оказывается, очень разные. Кроме того, Юрий и Тоня. Уж они-то…

Юрий и Тоня!

Они могли находиться где-то рядом! Акимов еще несколько раз оглядел раскопанное старинное кладбище. Если Юрий видел исчезновение транстайма, он что-нибудь придумает. Глайдер двинулся бесшумно и медленно. Анатолий смотрел то одну, то в другую сторону. Ага! В одном месте ему почудилась телеграфная азбука. Кто-то сигналил ему электрическим фонариком.

Акимов снизил глайдер почти до самой земли и двинулся на свет. На бетонной плите, обхватив руками колени, сидела Тоня. А рядом стоял Юрий и то открывал, то закрывал глазок фонарика ладонью. Машина остановилась метрах в десяти. Акимов откинул колпак н позвал:

– Эй! Здесь я!

Тоня вскочила и негромко позвала:

– Толя?

– Я! – Акимов подвел глайдер вплотную к ним.

– Я же говорила, – обрадовано сказала Тоня. – Я видела, как он промахнулся.

– Я не промахнулся. Просто транстайм исчез на мгновение раньше.

– Все равно я видела, что ты остался. – Тоня радовалась, хотя и пыталась скрыть это.

– Очень жаль – сказал Юрий. – Теперь они встретят транстайм. Подготовятся. Что могло произойти у Вяльцева?

Акимов сделал попытку выбраться из глайдера. Юрий остановил его:

– Подожди. В этой машине ты мобильнее их. Кто знает, что они затеяли еще.

– Толя, тебе не страшно? – – спросила Тоня.

– Нет, Тоня. Я среди дзяпиков уже как среди своих. А с вами – тем более.

– Ты еще вернешься к своим, Толя.

– Оставь это, Тоня, – попросил Юрий – Надо что-то делать.

– Что теперь делать? – отозвался Акимов.

– Ну хотя бы завладеть площадкой, где может появиться транстайм.

– А это возможно?

– Я попробую собрать дзяпиков. Тех, кого пытались разогнать. Их ведь много. Только я не всех знаю…А сейчас надо убираться отсюда.

Из леса снова донеслась стрельба. Выстрелы приближались.

– Вяльцев бы уже вернулся, – сказал Акимов – Значит, у них в транстайме какая-то неисправность. Хоть бы до своего времени нормально добрались. А то застрянут где-нибудь посередине. Вот тогда будет штука.

– Холодно, – сказала Тоня.

– Да, – согласился Юрий. – Сегодня холоднее, чем обычно. И лес стал другой.

– Тоня, садись в кабину, – пригласил Акимов. – У меня здесь тепло.

Дзяпичка вопросительно посмотрела на Юрия. Тот согласно кивнул.

– Вы поднимайтесь в воздух и плавайте там до утра. А я вернусь в Капики. Завтра на рассвете встретимся около того дерева, где мы с Тоней нашли глайдер. Только поднимитесь повыше, чтобы кто-нибудь не достал вас шальной пулей.

Выстрелы раздавались где-то уже совсем рядом.

– И что они стреляют? – удивился Акимов.

– Для самооправдания. Упустили транстайм, вот в стреляют.

– Раньше на транстайм не обращали внимания.

– Наверное, получен новый приказ из Центра.

– Эх, посмотреть бы, что это за Центр – усмехнулся Акимов.

– Ну давайте. – Юрий подтолкнул девушку в кабину к Анатолию. Уходите. Здесь слишком шумно. До утра.

– До свиданья, Юрий. – Акимов захлопнул колпак. Дзяпик метнулся в сторону и пропал в темноте. Глайдер бесшумно сорвался с места и быстро набрал высоту. Дзяпичка продрогла на бетонной плите, ведь она была босиком и в одном платье. Сейчас, прижавшись к Акимову, она иногда мелко вздрагивала. И молчала.

Акимов вывел глайдер к реке. Внизу раздалось несколько хлопков, но пули не достигли машины. Стреляли снова для очистки совести. Море огней заливало Капики. Сияние уходило далеко за горизонт. Селение очень быстро разрослось в порядочной величины город. Темпы работ у дзяпиков были удивительными.

Желание найти Центр, из которого происходило управление дзяпиками, повело глайдер Акимова вверх по течению реки. Туда устремлялось наибольшее количество дорог дзяпиков. Тоня спала, уткнувшись лицом в плечо Анатолия, и уже больше не вздрагивала. Акимов чуть дотронулся губами до ее волос.

Глайдер шел на большой скорости. Опасаться в воздухе ему было нечего. Километров через двести Акимов заметил у горизонта зарево. Это оказался еще один город, едва ли не больший, чем Капики. Центр это или нет, Акимов, конечно, не мог знать. Он прошелся над городом на большой высоте и повернул на запад. Внизу несколько раз встречались освещенные городки и поселки. А километров через пятьсот Акимов увидел еще один огромный город. Этот уже точно был больше двух предыдущих. Глайдер сделал круг над городом и лег на обратный курс. Многое увидел Акимов с воздуха, но мало что понял, кроме, разве, одного: цивилизация дзяпиков намного больше, чем это раньше ему представлялось.

Тоня проснулась оттого, что Анатолий тронул ее за плечо. Глайдер стоял на земле возле огромной сосны. Небо на востоке уже светлело.

– Ах, я так долго спала! А ты?

– Я пытался достичь границ цивилизации дзяпиков… И не достиг. Слишком мала скорость полета нашего глайдера. Не рассчитали. Многого не рассчитали.

– Так ты и не спал вовсе?

– Нет, Тоня. Мне не хотелось.

– А какой я сон видела, Толя, – дзяпичка обняла Акимова за шею и прошептала на ухо: – Как будто нам дали квартиру на пятом этаже. А мы собрали всех друзей и так здорово отпраздновали свое вселение! Только сидеть негде было. У нас ведь даже стула нет, Толя… А Иннокентий Викентьевич, как всегда, всех очень здорово смешил и рассказывал анекдоты про наш Институт Истории…

– Тоня, милая! Ведь он и на самом деле есть, этот Институт Истории.

– Там, у вас?

– Да.

– И эта девушка там действительно есть?

– Есть. Она у Иннокентия Викентьевича и работает… Нет, дзяпики у меня попляшут! Тут что-то все не то. Не может быть таких совпадений!

– Хорошо бы, Толя. Тогда бы ты от меня не ушел.

В уже начинающей светлеть темноте замигал фонарик. Акимов ответил включением фар ближнего света. Через минуту перед глайдером возник дзяпик Юрий. Он был в кедах, джинсах и мягком свитере. Акимов откинул колпак.

– А ты, Юрий, тоже сменил декорации.

– Холодно ночью. Пришлось.

– Что интересного, нового?

– Нового много. Всего и не перескажешь. Попробую вкратце. Начальники все живы и здоровы, Хотя банкет мы им здорово подпортили. А тут еще этот грузовик…

– Что грузовик?

– На грузовике ведь привезли новый приказ. СКБ математических машин блестяще справилось с планом. Все получили премии и тринадцатую зарплату.

– Как? СКБ ведь не работало и трех дней!

– Не забывай, что дзяпики все могут. Правда, математическая машина для умножения «два на два» так и не создана. «Кубатурник» – тоже. Да и остальные темы еще не тронуты инженерной мыслью, но оптимальный ряд громкозвучащих тамтамов Ответственному Лицу очень понравился. Завод математических машин выполнил план по валу и номенклатуре.

– И он тоже? Сколько же времени я летал на своем глайдере?

– Вот только оказывается, нужно еще выполнять план по реализованной продукции. А этого дзяпики не знали. Но задолженность с завода снята на пять лет вперед. Теперь они развернутся.

– Прекрасно, – сказал Акимов. – Что еще?

– А еще вот что. СКБ математических машин реорганизуется в СКБ Пространства и Времени.

– Что-о-о?! – взревел Акимов. – Шуточки!

– Какие уж тут шуточки. Пришел приказ. И эти, в грузовике с карабинами, должны были укомплектовать новое СКБ ценными специалистами, то есть экипажем транстайма. Пришлось бы вам поработать и здесь, – дзяпик тихо засмеялся, но горечь была в его смехе. – А ты говорил, что дзяпики не прорвутся в ваше время. Еще как прорвутся!

– Ну уж нет! Если они не могли создать машину для умножения «два на два», то до волновода временя им не додуматься. Ни за что в жизни!

– Не будь так уверен. Рано или поздно тебя поймают. И тебе придется поработать. Да и Вяльцев явится тебя выручать. Ведь не бросит же он Акимова в двенадцатом тысячелетии до новой эры.

– Вяльцев все равно прорвется сюда, – подтвердил Акимов. – Его не остановишь.

– А на стройплощадке уже военизированная охрана, пропускная система и все работы засекречены.

– Если бы транстайм мог перемещаться в пространстве, как глайдер, сказал Акимов.

– Бесполезно и это. Транстайм собьют из пушек.

– Но так быстро дзяпики все это не могли создать. Не могли!

– А дзяпики все это и не создают. Они только поднимают шум вокруг создаваемого, делают вид, что работают, пускают пыль в глаза таким же, как и они сами, руководителям-дзяпикам. И все довольны. А создает для дзяпиков все это кто-то другой. Дзяпики получают все готовое, да и то часто не знают, что с этим новым нужно делать. Помнишь экскаватор на стройплощадке?

– Помню… Кто же это тот, кто все создает для дзяпиков? Ведь не может же он не понимать, что этого делать нельзя, что нужно заставить работать их самих. Кто? Ведь те, кто все это создает, должны стоять на более высокой ступени умственного развития. А дзяпики-руководители руководят, полагая, что сама занимаемая должность прибавляет им ума. Дзяпики-исполнители с радостью исполняют бесполезную работу. А дзяпики-потребители, куда входят и первые две категории, с неимоверной радостью все принимают. Конечно, они будут драться за свое. Дзяпиков я уже почти понимаю. Но кто те, другие, которых я не могу понять и которые все создают для дзяпиков. Кто, Юрий?

– Точно пока не знаю. Могу только предположить.

– Так кто же?

– Ты, Акимов.

– Я? Я помогаю дзяпикам? Я на них работаю?

– А разве нет?

– Смешно и глупо.

– Хорошо, я пошутил. В таком случае – не знаю.

– Ничего себе шуточка. Дзяпики обязаны своим появлением Акимову! Никогда в жизни я не слышал такого оскорбления!

– Извини, Толя.

– Нет, в твоей фразе что-то другое… А ты сам-то существуешь тоже для дзяпиков ?

– Да, Анатолий. Тут просто ничего нельзя сделать. Тут нужно согласиться.

– Сдаться?

– Сдаться, Акимов.

– Не подходит.

– Ты же ничего не сможешь сделать. Ты один! Тебя раздавят, как только поймут, что ты вреден дзяпикам. Ты – один, я – один, Тоня – одна.

– Но вместе-то нас – трое!

– Мало. Трое – это нуль,

– А те, которые тоже хотели попасть туда?

– Вот о них и подумаем. Дзяпики все равно прорвутся в наше будущее ваше настоящее. Остановить их трудно, невозможно. Так давай поможем тем, кто достоин этого будущего.

– То есть, ты предлагаешь мне…

– Да. Да, я предлагаю тебе пойти и начать работать в СКБ Пространства и Времени. Сейчас же.

Ничего хорошего для Вяльцева предстоящий разговор не представлял. В то же время Виктор понимал, что отчитаться сейчас, пока только устно, было совершенно необходимо. Пусть бьют, пусть хлещут вопросами, может, что-нибудь прояснится и для него самого.

У кабинета начальника СКБ толпилось много людей, и все вроде бы ждали, что Вяльцев должен войти первым. Это он понял по тому, как перед ним с готовностью расступились. Виктор твердо прошел вперед и толкнул дверь, не постучав в нее. В кабинете начальника СКБ было гораздо светлее, чем в приемной, и Вяльцев на мгновение сощурил глаза, но ему все же отчетливо показалось, что Николай Васильевич что-то молниеносно и испуганно спрятал в сейф и тотчас же закрыл его. Что это было, Виктор не понял, но успел сообразить: что-то необычное для данного кабинета, цветное и пестрое, словно охапка попугайчиков. Но попугайчиков здесь не полагалось. И само движение рук начальника, наклон головы, все было каким-то неестественным в данной обстановке. Не понял и не понял. Велика беда. У Вяльцева сейчас были другие заботы, поважней. За ним в кабинет ввалилась вся толпа, состоящая как из работников НИИ, так и гостей. Лица у всех, кроме Вяльцева, были выспавшиеся и светились неугасимым внутренним светом и жаждой творческой деятельности. Все шумно расселись по стульям и креслам.

– Вот что, товарищи, – сказал Разов. – Учтите, что это никакая не пресс-конференция, а обыкновенное техническое совещание. Вопросы в основном буду задавать я и некоторые другие ответственные товарищи. Все уже знают, что транстайм вернулся из прошлого в настоящее, во-первых, раньше намеченного срока, и, во-вторых, потеряв в прошлом, бросив там одного товарища.

Вяльцев смолчал.

– Пусть ответственный исполнитель темы, начальник отдела Виктор Григорьевич Вяльцев расскажет, каким образом это произошло.

– Товарищи – сказал Вяльцев и откашлялся – Я все-таки буду рассказывать кратко. Скоро сюда принесут фотографии, а потом вы сможете посмотреть и отснятые нами километры кинопленки… Шестого июня этого года транстайм совершил путешествие в прошлое. Счетчики времени показали, что машина вышла из волновода времени в трехмерное пространство в двенадцатом тысячелетии до новой эры. Момент выхода засечен с точностью до десятых долей секунды. Транстайм появился в прошлом на большой поляне посреди тропического леса.

– Почему тропического? – спросил кто-то. – Вы определяли координаты выхода в пространстве?

– Да. Определяли. Проводили и топографическую съемку с воздуха. Местность та же, где расположено наше конструкторское бюро и город, с небольшими, конечно, изменениями. Все-таки четырнадцать тысяч лет! Через несколько минут после нашего прибытия на краю поляны был замечен человек в набедренной повязке и с каменной плитой на плечах.

– Есть-таки! – крикнул со своего места Иннокентий Викентьевич. – И вы нашли это первобытное общество?

– Нашли, Иннокентий Викентьевич. Только не такое уж оно оказалось и первобытное.

– Рабовладельческое? Не может быть!

– Сейчас расскажу. Одну минуточку. Акимов с Силуэтовым на легком глайдере вышли в первый поиск. И они нашли селение на противоположном берегу реки.

– Селение! Целое селение!

– Да. Примитивные полухижины, полуземлянки.

– Видимо, все же первобытнообщинное общество.

– Я переключил управление транстаймом на пульт тяжелого глайдера и вылетел вслед за Чекиным. Когда тяжелый глайдер присоединился к легкому, в селении уже не было землянок.

– Непонятно, – сказал Иннокентий Викентьевич.

– Я увидел довольно просторные хижины с чистыми улицами и веселыми сильными людьми. А несколькими минутами раньше, там, по словам Акимова, были лишь полуземлянки, а люди едва двигались от истощения. Человек, которого мы увидели первым, оказался письмоносцем. Он принес в селение Капики, так оно называлось, приказ из Совета Старейшин об организации в Капиках СКБ Математических Машин.

– Шутка !

– Давайте серьезнее!

– Вяльцев, остроты потом!

– Я говорю совершенно серьезно. Мы были поражены не менее вашего. В тот же день нам не удалось осуществить длительный контакт, так как дзяпики, так называли себя эти люди, тотчас же начали праздновать столь торжественное для них событие. Начальником СКБ был назначен вождь селения Эхразещераз. Главным инженером – дзяпик Зануда, главным бухгалтером – некто Главбух. Это, так сказать, номенклатурные работники. Марафонский забег выявил наиболее подходящие кандидатуры на должности начальников отделов и лабораторий, в числе которых оказался и Анатолий Акимов.

– Он не имел права работать на двух ставках, – сказал главный бухгалтер.

– Успокойтесь. Он не получил там ни одного кокосового ореха, не считая тех, которые полагались ему как командированному…

Вяльцев старался говорить спокойно. Теперь он упоминал каждую мелочь, которая впоследствии оказывалась странной, но на которую они вначале не обращали внимания. Принесли несколько только что отглянцованных фотографий. Снимки мгновенно разошлись среди присутствующих. Над каждым склонилось по нескольку голов. Начальник СКБ Разов внимательно разглядывал фотографию Эхразещераэа. Странное выражение было на его лице, словно он знал что-то, чего не знали другие. Хитрая улыбка промелькнула на его губах и исчезла. Николай Васильевич снова стал озабоченным начальником СКБ. Нужно было руководить, направлять, доверять, но и проверять тех, кто стоял рангом ниже на длинной служебной лестнице.

– А что, – сказал Николай Васильевич. – Отличное лицо для вождя. Волевое. Строгое.

Никто не возражал.

Председатель месткома вдруг схватился за грудь, немного посерел лицам и осторожно, насколько позволяла его выдающаяся грузность, вышел из кабинета. В приемной он попросил у секретаря стакан воды и запил им таблетку. Через несколько минут он возвратился в кабинет и уселся на свое место.

Вяльцев рассказал о методах и приемах работы дзяпиков. И, хотя сегодня было не до смеха, многие все-таки дружно смеялись. Нет, конечно, такое может быть только в каменном веке. А в особенно хорошее настроение привел всех случай с экскаватором.

Время от времени Николай Васильевич брал трубку телефона и справлялся, как идут дела в транстайме, хотя всем было ясно, что так быстро неисправность устранить не удастся.

Виктор начал рассказывать о нападении на транстайм дзяпика-разбойника. Павел Алексеевич сидел здесь же в кабинете. Он уже был при полном параде. Под пиджаком имелась белая рубашка, а поверх кальсон были надеты хорошо отглаженные брюки, которые были обнаружены в кабинете начальника производственного отдела на спинке стула, словно их кто-то оставил там специально.

Товарищ Маханов все отрицал. Нет. Он ни на кого не нападал. У него есть множество свидетелей, что он был здесь, в СКБ Пространства и Времени все три дня. Он даже произносил речи.

– Нужно найти того, настоящего Павла Алексеевича. Почему его не ищут? – спросил Вяльцев. – Ведь все видели, как этот дзяпик появился в дверях транстайма. У нас еще там, в Капиках, возникло предположение, что дзяпики – это никакая не древняя цивилизация, и уж во всяком случае очень необычная цивилизация, если и действительно древняя. В этом случае ею кто-то управляет. Что представляют собой дзяпики, пока понять трудно. Ведь некоторые из них – копии людей нынешнего времени. Они очень похожи и внешне и своими мыслями. Нам встретились, например, Юрий Петрович Вельский, Тоня Топольцева, вот этот Павел Алексеевич.

– Прошу оградить меня от незаслуженных оскорблений, – сказал Маханов.

– Да разве это оскорбление для вас? – удивился Вяльцев.

– Я – Павел Алексеевич! – сказал Маханов. – Ищите своего дзяпика, где хотите. Может, он уже через границу переходит.

– Очень нужен он за границей.

– А, может, сбежал именно дзяпик, а не наш уважаемый Павел Алексеевич, – предположил Николай Васильевич.

– Я – настоящий Маханов. Я даже помню свою последнюю речь, которую произнес всего час назад. Мог ли ее знать ваш дзяпик? Нет, не мог, потому что его тогда здесь еще не было.

– А о чем вы говорили, – полюбопытствовал кто-то.

– О влиянии макетной мастерской на научный прогресс! – торжественно ответил Павел Алексеевич.

– Действительно так.

– А почему у него брюки в кабинете висели?

– В своем кабинете Павел Алексеевич может делать все, что ему заблагорассудится.

– Так вот. По вине этого дзяпика мы и оставили Акимова в прошлом. Дзяпик каким-то необъяснимым образом все время попадал в транстайм, сколько мы его ни вышвыривали.

– Пожилого человека… – – покачал головой начальник СКБ.

– Николай Васильевич! Они меня многожильным проводом связывали! Я этого так не оставлю! Под суд их надо за такие штучки!

– Как? – удивился Разов. – Виктор Григорьевич. Не ожида-а-ал. Что-то зверское есть в таком поступке.

– Зверское? Ведь его вышибали оттуда, куда не приглашали. А кроме того, если именно этого человека мы безуспешно пытались оставить в своем времени, значит он – дзяпик. Дзяпик!

– Павел Алексеевич! Объясните!

Держи дзяпика!

Несколько человек испуганно отодвинулись от Маханова.

– Ну и что? – гордо сказал Павел Алексеевич. – Мне, может, до пенсии осталось всего ничего, а я должен был там оставаться? Нет уж, дудки! Меня ничем не проймешь! Вы что думаете, если Маханов попал в переделку, то он сам себя за уши не вытащит? Маханов откуда хочешь сухим выйдет и даже брюки выжимать не станет. А что? У нас, можно сказать, свобода, демократия и научно-техническая революция. Мы, дзяпики, всех переплюнем. Мы далеко пойдем! Дзяпики все могут, дзяпики все умеют. Руки прочь от чистых сердец убеленных сединами дзяпиков. Да если только…

– Павел Алексеевич, – остановил его начальник СКБ. – Не волнуйся, добрая душа. Водички выпей. – Разов сам налил в стакан воды из графина, вышел из-за стола и подал стакан Маханову. – Успокойся, Павел Алексеевич! Ну какой ты дзяпик? Ерунда все это. Я тебя сто лет знаю, милый.

– Как только транстайм будет готов к путешествию в прошлое, – сказал Вяльцев, – дзяпика придется вернуть в девственные руки, так сказать, праотцов.

– Туда? – опасливо спросил Маханов.

– Туда, – подтвердил Вяльцев.

– Нет. И слухом не слыхивал ни про каких таких дзяпиков, – начал вдруг от всего отрекаться Маханов. – Я речи говорил. Ночей не спал. Вы все хоть по очереди спали, ожидая этот проклятый тарантас, а я вообще не спал. Мне некогда было. Старая закалка спасает. Если хотите, я вам сейчас проясню вопрос о влиянии нашей макетной мастерской на изгибы темпорального поля.

В кабинете все заволновались. А особенно журналисты. Ну и клубок! Одного оставили в прошлом. Здесь – дзяпик. Дзяпик, не дзяпик, не поймешь.

– Будьте наготове, – сказал Вяльцев.

– Нет! Не желаю! Не дзяпик я!

– Установите личность! – кричал кто-то.

– Оставьте дзяпика в покое!

– Дзяпики тоже люди!

Тучный председатель месткома, исполняющий обязанности председателя, постучал бумерангом по выеденной тыкве.

– Тише! – крикнул он.

– Ти-ши-на! Ти-ши-на! – скандировала часть странного техсовета.

– Дзяпики! – крикнул начальник СКБ. – О господи! Голову можно потерять от такого шума! Товарищи! Товарищи! Пусть Виктор Григорьевич продолжает. Мы не имеем права задерживать здесь долго руководителя эксперимента. Да и у всех других работа есть. Продолжайте, Виктор Григорьевич.

– Тут уж и продолжать-то нечего. Я должен был нажать кнопку обратного старта, как только глайдер Акимова окажется в ангаре. А Чекин с Силуэтовым в этот миг должны были вышвырнуть дзяпика вон из транстайма. И все было бы нормально. Но я не учел одного, что дзяпик каждый раз после выбрасывания возникал все ближе и ближе к пульту. И он добился своего. Одним ботинком он сбил блокировку, другим нажал кнопку возвращения на пульте. А глайдер Акимова был уже в метре от ангара. Дальнейшее вы знаете. Я предлагаю окружить дзяпика Маханова заботой и, если нужно, уважением, пока мы устраняем неисправность. А потом…

– Не брал и ничего не знаю, – мгновенно ответил Маханов. – К дзяпикам не принадлежу. Николай Васильевич свидетель.

– Оставьте пожилого заслуженного работника в покое, – твердо сказал Разов. – Прошу всех разойтись и заняться своим делом. А вы, Павел Алексеевич, задержитесь на минутку. Все, товарищи, все. Время не ждет!

Люди нехотя стали расходиться.

– Конденсаторы нормальные будут? – спросил у Разова Вяльцев.

– Уж не собираешься ли ты хранить кокосовые орехи в сберегательной кассе? – вопросом ответил Николай Васильевич.

– Нечего еще хранить. А это имеет значение?

– Имеет, если ты в состоянии умножить два на два.

– Совпадение! – сказал Виктор.

– Не торопись, дружок.

– Как это понимать?

– Работать надо, Виктор Григорьевич. Мозгами шевелить.

– Мозгами… да, да… мозгами. Извините.

Вяльцев выходил из кабинета последним и краем уха услышал, как Разов сказал Маханову:

– Ты что, Павел Алексеевич! Сдурел! Подождать не мог?!

Дверь захлопнулась.

«Что же так поспешно спрятал в сейф Разов? – подумал Вяльцев. – Что-то очень знакомое».

В коридоре он нагнал медленно шагавшего председателя месткома и внезапно спросил:

– А где это вы достали бумеранг, да еще выеденную тыкву?

– Что? – переспросил тот. – А-а… Антикварная вещица.

– Не из могильника ли у деревни Тахтамышево?

– Что вы? Осквернять могилы не имеет смысла.

Иннокентий Викентьевич ласково взял Виктора под руку:

– Дорогой Виктор Григорьевич. Вы же сделали величайшее открытие в истории человечества! Все эти чудеса – шелуха, налет. Пройдет все и забудется. А цивилизация дзяпиков будет согревать сердца поколений ученых. Они должны быть милыми, эти дзяпики. Они такие доисторические. Настраивайте свой транстайм, тогда и я с вами. Уж очень хочется взглянуть на такую прелесть. И девушки теперь уже без всякого сомнения защитят кандидатские диссертации. Еще бы не защитить, когда такое открытие! Поизучают немного и защитят. Хи-хи-хи. Виктор Григорьевич, у нас ведь тоже есть план по валу и номенклатуре.

– А по реализации готовой продукции?

– Кому же мы ее будем реализовывать? Шутник вы! Хи-хи-хи! Ну и шутник. Мне бы с вами нужно поговорить поподробнее, Виктор Григорьевич.

– Позже, Иннокентий Викентьевич, позже. Сейчас некогда. А вы идите в зал, там скоро будут прокручивать отснятую нами кинопленку. Много ценного для истории увидите.

– Бегу, Виктор Григорьевич, бегу. – И доктор исторических наук бодро застучал тростью по деревянному полу.

Вяльцев спустился в гараж к транстайму, запрыгнул в тамбур и прошел в отсек образования волновода времени. Грустное лицо Вельского ему многое сказало.

– Плохо, Юрий Петрович?

– Плохо, Виктор Григорьевич.

– Придется ломать голову.

– Жаль Акимова.

– Неужели так безнадежно?

Вельский промолчал, а потом спросил сам:

– Скажите, Виктор Григорьевич, куда вы столько израсходовали энергии?

– Как куда? На образование и поддержание волновода времени.

– Но вы ведь прибыли почти с нулем. А с учетом НЗ вам должно было хватить энергии на несколько месяцев, пожелай вы там на такой срок остаться.

– Утечка квантов времени?

– Не похоже. Я посчитал. Слишком большое расхождение. – Вельский протянул Виктору листок.

Вяльцев сел на первый попавшийся стул, устало уставился в лист бумаги, испещренный формулами и цифрами.

Вокруг уже работали инженеры. Снова тащили кабели и измерительные приборы. Начиналась обычная нервотрепка, осложненная, правда, тем, что где-то там, в глубине тысячелетий, остался Анатолий Акимов.

– Непонятно, – тихонько согласился Вяльцев.

– Абсолютно непонятно, – согласился Вельский. – Если вся энергия была израсходована в импульсе, то тогда бы вы утащили в прошлое не только свой транстайм, но и ближайшие окрестности СКБ… К счастью этого не случилось.

– Очевидно, как день. СКБ стоит на месте и все прочее тоже. Задачка для решения на досуге. Ничего не приходит в голову, Юрий Петрович?

– Ничего. – Вельский вздохнул и начал протирать очки.

К ним подошли Чекин и Силуэтов.

– Что, Антон? – спросил Вяльцев. – Прав ты был. Слишком рисковали мы. И все по моей вине. Отрицать не буду. Можешь идти и докладывать Разову. И совершенно правильно сделаешь. Плохой из меня руководитель.

– Зря вы так, Виктор Григорьевич, Все-таки я этого от вас не ожидал… А поговорить хотел совсем с другом.

– О чем же?

– О счетчиках времени.

– И тут я виноват. Прострелил из винтовки. Тоже придется ставить новые?

– Брось, Виктор, заниматься самобичеванием, – сказал Чекин. – Антон дело хочет сказать.

– Говори, Антон. Я слушаю.

– Дело в том, Виктор Григорьевич, – сказал Силуэтов, – что счетчики времени не повреждены. Я вам еще там об этом говорил, но некогда было проверить окончательно. Сейчас же во всем разобрался. Счетчики работали нормально.

– Да это же ерунда, Антон. Транстайм трое суток не двигался с места. Или уж не верить своим глазам?

– Глазам надо верить.

– Тогда счетчики…

– И счетчикам верить.

– Не улавливаю смысла. Устал, наверное.

– А что если предположить, что вся эта цивилизация дзяпиков вместе с нами двигалась из прошлого в настоящее. Ведь и тропическая растительность внезапно сменилась на лиственную и хвойную. И эти… экскаватор, паровоз…

– Стоп, Антон.

– Не верите?

– Нет, нет. Я не про это. Говоришь, двигалась вместе с нами. Отлично, отлично. Понял теперь, осмыслил. Видел ведь, а сообразить не мог.

– Вы это о чем?

– Головной убор из разноцветных перьев спрятал Разов в свой несгораемый сейф. И снял он его со своей головы.

Нет, Акимов не собирался работать на дзяпиков. Не в его это было натуре делать бесполезное, даже вредное дело. И дзяпик Юрий его не убедил. Да и вряд ли сам он был убежден в своей правоте. Скорее, лихорадочно искал путь к спасению. Но мысль снова оказаться в гуще дзяпиков показалась Акимову заманчивой. Есть еще шанс, что Вяльцев вернется, но не попадет ли он сам при этом в ловушку? Необходимо было как-то предупредить его. Послать письмо через четырнадцать тысяч лет не представлялось возможным. Единственный могильник был уже раскопан Иннокентием Викентьевичем, и в нем не оказалось ничего, что заставило бы обратить на себя внимание явной необычностью. Оставалось попытаться вернуть транстайм сразу же по прибытии его к дзяпикам.

– Кроме всего прочего, – сказал дзяпик Юрий, – у нас, вернее, у тебя будет шанс самому вернуться в свое время.

– Каким это образом?

– Я говорил тебе, что давно размышлял над возможностью путешествия в будущее. Теоретически это возможно. Я доказал. А в СКБ Пространства и Времени у нас будет и практическая возможность осуществить задуманное.

– Заманчиво, – сказал Акимов. – Значит, все-таки нет безнадежных ситуаций?

Тоня на протяжении всего этого разговора молчала, настороженно переводя взгляд с Акимова на дзяпика Юрия. Анатолий еще некоторое время будет с нею. С Тони было достаточно и этого.

– Ну, хорошо, – сказал Акимов. – Пошли сдаваться. Только глайдер на всякий случай надо спрятать. Отличная машина. Тоня…

– Я уведу глайдер, Толя. Спрячу в надежном месте, но не очень далеко от Капиков.

– А где мы встретимся? – спросил ее Акимов.

– Встретимся вечером у Валентины.

– У Валентины?

– Ну да. У Вяльцевой. Она живет на Юрточном переулке, дом семь, квартира шестьдесят восемь. На пятом этаже. А я буду с ней. У нее дочь Оля. Может, Валентине куда нужно сходить. В магазин, в парикмахерскую.

– Да-а, – сказал Акимов. – Дзяпики. Они, действительно, все могут… Переулок Юрточный, дом семь, квартира шестьдесят восемь. Отлично знаю. Не раз бывал у Вяльцевых. Итак! Тоня, уводи глайдер, а мы тронемся пешком. До вечера, Тоня.

– Пока, Толя? – Дзяпичка помахала мужчинам рукой. Машина плавно скользнула по траве и исчезла, летя низко над лесом.

– Ну, тронулись? – сказал Акимов.

– Пошли.

– Интересно. Как мне понравится в новом качестве?

– Будем работать, Анатолий. Что бы ни случилось, а работать надо. Я хороших ребят подберу, которые будут работать не за страх, а за совесть. Им это просто интересно.

Акимов и дзяпик Юрий Вельский неторопливо шли вдоль дороги. Дзяпик начал объяснять Анатолию теорию темпорального поля применительно к путешествиям в будущее. Дорога была вся в рытвинах и ухабах. Бригады строительных рабочих кое-где разравнивали дорожное полотно, но машины, подвозящие гравий, вновь разбивали его, превращая в месиво.

Со вчерашнего дня вокруг многое изменилось. Большинство строителей было в рабочих комбинезонах. Попадались, правда, еще и юбочки из лиан, но они уже явно выходили из моды.

«Что же произошло? – думал Акимов. – Что? Или ничего… Ничего не произошло вдруг. Ведь я работал. Работал! Но ничего, кроме работы, меня не интересовало. Очень интересно было работать. Составлять схемы, паять их, настраивать, проводить испытания, писать научные отчеты. И если пять раз в году перед СКБ ломали асфальт, меня это лишь смешило. Ломайте и снова заливайте! А по соседней улице невозможно пройти и в болотных сапогах. Ну и что? Разве меня это касается? Что у меня своей работы нет, что ли? Уж я-то свою работу делаю – будь здоров! И хватит с меня. Изрыгает Разов каскады громких, ничего не значащих слов… Ну и что? Я-то ведь не говорю, я делаю! Творятся вокруг безобразия, расходуются человеческая энергия и мысль зря, тратятся средства и материалы… Ну и что? Я-то ведь работаю! Я чистенький, я умный, я хороший! Я ничем не запятнал свою совесть. Я инженер!»

Красочная табличка-стрела извещала: «Аэропорт. 23 км». Дзяпик в старомодном теперь уже одеянии из травы и перьев копьем с тупым наконечником регулировал уличное движение, то и дело останавливая чем-то не понравившиеся ему машины и протыкая водительские права каменным кинжалом.

Четвертый микрорайон с однообразными до жути и безобразия пятиэтажными домами вырастал перед глазами. Кирпичи, бетонные плиты, доски, глина и песок, сваленные как попало, мокли под дождем в лужах, выползали на проезжую часть дороги и тротуары. Дзяпики-сторожа бойко торговали строительным материалом. За трояк здесь можно было купить все, что угодно. Радостные дзяпики-новоселы с шутками и прибаутками торопливо приобретали здесь материалы для срочного капитального ремонта только что отстроенных квартир.

«Знал ведь все, видел, понимал. Но не мое это дело! Не мое! И не Вяльцева, не Вельского, не Чекина, не Силуэтова! Не троньте нас! Что? Смотрю и вижу только под собственным носом? Так ведь у меня паяльник перегревается! Мне транзистор припаять надо, который снабженцы выгребли из неликвидов!»

– А знаешь что, Юрий, – сказал Акимов. – Я начинаю чувствовать себя коренным дзяпиком. Все привычно и все знакомо. Сейчас приду на работу, покурю, поговорю о предстоящем чемпионате мира по футболу, снова покурю, припаяю одно сопротивление в схеме электронного зажигания другу из отдела механики, который ни черта не смыслит в электронике, пообедаю, а вечером дуну на танцы или шарахну бутылку водки на ипподроме под забором. Приятно и хорошо. И не надо думать.

– Это затягивает, – согласился Вельский.

– Я так хотел найти центр, из которого кто-то управляет дзяпиками, чтобы доказать, что дзяпиков нельзя пускать в наше время. А теперь уже думаю: стоит ли? Да и есть ли такой центр вообще. Нет, внеземная цивилизация здесь ни при чем.

– Я тоже так думаю. Очень нужно кому-то изобретать нас. Да и слишком сложно.

– Прекрасно, не правда ли?

– Нам нужно работать, Анатолий. Работать на будущее.

– Хорошо, Юрий. Понимаю. А оцепенение мысли я сброшу. Стоит мне только увидеть Ответственное Лицо и Эхразещераза, как я буду готов сражаться с дзяпиками. Но для этого уже придется напрягать волю.

Группа дзяпиков взламывала асфальт, чтобы уложить в землю трубы. А через неделю здесь наверняка будут прокладывать кабель.

«Мы план по валу выполняем!» – неслось из пятидесятиваттных динамиков.

Следы доблестной трудовой деятельности дзяпиков виднелись на каждом шагу. А сколько еще было скрыто от человеческого глаза за толстыми каменными и бетонными стенами организаций, заводов и научно-исследовательских учреждений!

«Очень многое мешало нам, – думал Акимов. – Многое. Но ведь так было всегда. Трудности роста. То да сё. Нехватка. Спешка. Аврал. Тут вовремя недосмотрели, там напряглись и все исправили. Здесь недоперевыполнили, но зато там перенедовыполнили. А в общем ажур – повод для аплодисментов, премий и наград».

По понтонному мосту, обгоняя ползущие черепашьим шагом автомобили, Акимов и Юрий перебрались на правый берег. На горе виднелись корпуса политехнического института и университета.

«Что тебе нужно, радостный, довольный жизнью дзяпик? Отпуск ли в летний сезон или новую тахту? Что влечет тебя по ухабистой дороге жизни? Чем доволен, милый человек? Человек ли, дзяпик ли… Как найти способ распознать тебя без ошибки? Только нужно ли это? Распознать, включить в реестр… и снова, испытав неземное блаженство от проделанной работы, приняться за старое…»

По улице Школьной, мимо трех девятиэтажных башен, которые строились ускоренным экспериментальным методом по одному этажу в год, но теперь уже были сданы со Знаком качества, естественно, хотя в них не действовали лифты, и попавшие в западню старушки вынуждены были коротать свой век под облаками, не имея возможности спуститься на грешную землю, Акимов и Вельский дошли до проходной СКБ Пространства и Времени.

К удивлению Акимова ему выдали пропуск с фотографией и штампом на ней. Пропуск был очень знаком Анатолию своим немного оборвавшимся углом и сероватой поверхностью бумаги, залоснившейся от многократного прикосновения пальцев.

У Акимова слегка кружилась голова от столь знакомого и привычного окружения. Вот лабораторный корпус, а вот и гараж, в котором они с Вяльцевым создавали «Покоритель времени», не вылезая из него иногда целыми днями и неделями.

Ему уже встретилось несколько знакомых инженеров из других отделов, которые смотрели на Акимова с нескрываемым удивлением.

– Куда? – спросил Акимов у Вельского.

– К Эхразещеразу. Он очень желает тебя видеть.

– Ну что ж, пошли.

В приемной Эхразещераза секретарша расплылась в удивленной и радостной улыбке, увидев Акимова.

– Все-таки рискнули? – спросила она. – Вас уже давно ждут. Проходите. – И дзяпичка-секретарь распахнула двери кабинета.

Акимов и Вельский перешагнули порог. Эхразещераз в переливающейся всеми цветами радуги головном уборе из перьев сидел за своим дубовым столом. Белоснежная рубашка и строгий серый костюм очень шли ему. На шее вместо галстука болтался университетский значок, выполненный в виде клыка мастодонта. Справа от стола на огромной медвежьей шкуре лежал Толстый Жрец и лениво почесывал за ухом кончиком бумеранга. По кабинету расхаживало Ответственное Лицо, заложив руки за спину и всем своим видом выражая глубокую задумчивость. Павел Алексеевич Маханов скромно сидел на краешке стула и грыз дужку очков. Директор завода крупными глотками пил воду из графина, и в горле у него что-то зловеще клокотало.

Акимов остановился и на мгновение в его глазах блеснул огонь великой ненависти. Блеснул и погас. Или затаился. Вельский, стоя рядом, крепко сжал ему руку.

– Пришли-таки, – спокойно сказало Ответственное Лицо.

Акимов молчал.

– Милые вы мои, хорошие! – радостно проговорил Эхразещераз, встал из-за стола и направился к вошедшим с широко распростертыми дружескими и чуть-чуть начальственными объятьями. Прическа из перьев лениво колыхалась в такт его уверенным шагам. – Ну куда вы от нас денетесь? Ведь вы же умные дзяпики? Не льщу, не льщу! Но кроме, как к нам, вам больше податься некуда. – Разов троекратно облобызал окаменевшего Акимова и похлопал по плечу Вельского. – Умницы вы мои. Подурили и хватит. Садитесь, садитесь, пожалуйста.

Разов легонько подтолкнул уже не сопротивлявшихся инженеров к столу и усадил в кресла.

– У нас к вам серьезный разговор, товарищи, – доверительно сказало Ответственное. Лицо. – Научно-технический прогресс требует иногда определенных жертв. Но никто не сможет остановить нас на его тернистом, но правильном пути.

Вступление было многообещающим.

– Чего не бывает в молодости, – забулькал, заклокотал директор завода. – Я, бывало, такие номера откалывал! То на собрании осторожно намекну о имеющихся где-то недостатках, то начальнику в своем кармане фигу покажу, а то и не выйду на работу с похмелья. Было, чего уж таить. И вы подрастете и остепенитесь.

– А что? – спросил Акимов. – Громкозвучащие тамтамы находят сбыт?

Директор поперхнулся, но тут же овладел собой.

– Тонко подмечено. Ничего не скажешь. Найдут, не беспокойтесь. Мы сейчас готовим рекламный ролик «Громкозвучащий тамтам в каждую дзяпиковскую семью!». Попрет – поедет!

– Конечно. Дзяпики все могут!

– Сейчас осваиваем новую сложную продукцию. Электронные удочки для подледного лова рыбы. Правда, рыбу давно уже всю потравили фенолом, к чертям собачьим, но в скором времени будем повсеместно строить очистные сооружения. Так что самотрясущиеся удочки пойдут широким потоком.

Вельский снял очки и протер их чистым носовым платком. Акимов сидел, не шевелясь, окаменев.

– Ну что загрустили, соколики! – разулыбался Эхразещераз, – Что уши развесили! Выше головы! Времена меняются. Все к лучшему в этом лучшем из миров, как сказал один философ.

– Я недавно из столицы, – торжественно и гулко сказало Ответственное Лицо. – Из министерства… Там решили кое-что изменить в плане СКБ Пространства и Времени. Ваше СКБ на отличном счету.

Эхразещераз довольно погладил перья на голове.

– С планом вы справились прекрасно! – продолжало Ответственное Лицо. Транстайм побывал в двенадцатом тысячелетии до новой эры. Вчера мы и кинофильм посмотрели. Все оформлено документально. Честь вам и слава! Но дзяпикам нельзя оставаться на месте. Мы должны стройными и энергичными колоннами идти вперед по пути всеобщего, равного и тайного Счастья! На нашем пути встречаются еще отдельные личности, которые пытаются ставить палки в колеса истории. Но дзяпики дружно отбрасывают их в сторону.

Акимов подозрительно посмотрел на начальника СКБ.

– Да, да, – широко и ласково улыбнулся тот. – Ничего не поделаешь. Тех, кто нам мешает, мы уничтожаем. О! Конечно же, морально. Меняются, меняются времена, ничего не поделаешь.

– Вы о Вяльцеве! – крикнул Акимов.

– О нем, о нем самом, Глупышонок. Готовится приказ о снятии Вальцева с работы. За развал дисциплины в отделе, за срыв испытаний транстайма, за оставление инженера Акимова в глубоком прошлом, за садистское отношение к заслуженному работнику нашей отрасли – Павлу Алексеевичу Маханову. И еще за многое, многое другое. Мы долго терпели недостойное поведение упомянутого ответственного исполнителя темы и начальника отдела. Но любому терпению приходит конец. Что, голубчики мои, не согласны? По глазам вижу, что не согласны. Так ведь?

– Не согласен, – сказал Вельский.

– Ничего у вас не выйдет, – сказал Акимов.

– А мы ведь и не спрашиваем вашего согласия. Нет. Не спрашиваем. Это мы вам так, в качестве информации для размышления.

Толстый Жрец заерзал на шкурах и произнес:

– Вяльцев и профсоюзные взносы платит нерегулярно. Все норовит авансом.

Но это сообщение никого не заинтересовало.

– Кстати, с месткомом мы все согласовали, – сказал Разов. – Все будет оформлено в соответствии с законодательством.

– Но одно-то вы не можете приписать Вяльцеву, – сказал Акимов. – Ведь я вернулся! И есть еще время для завершения эксперимента.

– Акимов вернулся? – удивился Разов. – Вернулся просто так? Из четырнадцатого тысячелетия?! Без всякого транстайма?! Кто может этому поверить?

– Вы что издеваетесь надо мной! – взревел Акимов. – Ведь вот он я!

– Ты Глупышонок! Глупышонком был, Глупышенком и остался. А Акимов со всеми своими мыслями и чувствами там, в прошлом.

– Не будем спорить, – успокоило обе стороны Ответственное Лицо. – Это дело решенное. Тема закрыта и принята. Сейчас разговор о другом. Есть приказ об открытии новой темы: «Машина для путешествия в будущее». Нам вот как нужно это будущее! – И Ответственное Лицо со всего маха рубануло себя ребром ладони по шее, но даже не поперхнулось. – Что нам прошлое? Ну чего там копаться? Ну было, было! Было да прошло. Все. О прошлом ни звука. И вообще не было никакого прошлого. Не нужно нам прошлое.

– В будущее решили прорваться! В будущее! И кто же будет создавать эту машину? – спросил Акимов. – Уж не Павел ли Алексеевич с его огромным опытом?

– Проницательно. Похвально, – сказал Разов. – Начальником отдела и руководителем работ по новой теме назначается Павел Алексеевич Маханов.

– У него что, мысли в голове есть?

– Мысли сеть у вас. В частности, у Юрия Петровича Вельского, насколько нам известно.

– От… откуда вы это знаете? – ужаснулся Вельский.

– Не забывайте, что дзяпики все могут, все знают!

– Я откажусь работать, – сказал Вельский.

– И напрасно, Юрий Петрович, – сказал Разов. – Машины для проникновения в будущее нам очень нужны. Подумайте о детях, о тысячах сегодня неизлечимо больных, о нехватке продуктов питания. Да разве мало причин, по которым нам действительно нужно будущее? Вы же честные люди. Поупираетесь, поупираетесь немного, но в итоге все равно согласитесь. Уж очень я хорошо знаю эту интеллигентскую натуру. Для людей вы в лепешку расшибетесь.

– Для людей, но не для дзяпиков, – сказал Акимов.

– А тебе не приходило в голову, что очень трудно разобрать, где человек, а где дзяпик. Ведь и Несмышленыш был дзяпиком, и твоя прелестная Тоня. Помнишь? Руки? А если связать твой мозг? Прошу Вас ознакомиться с техническим заданием новой темы. Павел Алексеевич вам все покажет. Он теперь у нас заслуженный человек. Не так уж и много людей, побывавших в таком далеком прошлом. А это надо учитывать. И еще. Если вы согласитесь работать, то у вас будет теоретическая возможность как-то поправить положение Вяльцева. Говорю честно – чисто теоретически. Потому что у вас все равно ничего не выйдет с Вяльцевым. Но вы ухватитесь и за эту возможность. Да и не можете вы без работы. Вас ведь не корми, а дай работу поинтереснее да потруднее. В этом отношении новая тема – просто клад! Оба вы назначаетесь заместителями Павла Алексеевича. Он вам мешать не будет, ручаюсь. Так что, с Богом! Нет, нет, нет, не горячитесь! Ну и головы у вас. Огонь! Подумайте, если вам это приятно. Приятно ведь бывает подумать своей головой? Обрадуйте Вяльцева. А он за вас искренне обрадуется. Он такой. Идите, милые, идите хорошие. Идите, идите!

И Николай Васильевич Разов осторожно, но настойчиво вытолкал обоих из своего кабинета.

Рабочий день подходил к концу, но Вяльцев не собирался уходить домой. Он так и не был еще в своей квартирке, а Валентине запретил приходить в СКБ. Сразу по прибытии стало ясно, что транстайм не тронется с места с такими конденсаторами времени, но Виктор упорно искал решение. Чекин, Силуэтов и Вельский тоже не уходили уже вторые сутки, и только с час назад Юрий Петрович куда-то исчез.

Вяльцев работал не для очистки совести. Пусть они случайно зацепили порядочный кусок настоящего и утащили в прошлое. Пусть это прошлое теперь стремительно возвращается в настоящее. Пусть. Тут, кстати, еще много совершенно непонятного. Есть, конечно, надежда, что и Акимов Толька вернется в СКБ Пространства и Времени. Это не оправдание для безделья. Транстайм должен работать по-настоящему, нормально, четко. Итак уже с этим путешествием произошла путаница. Притащили из прошлого дзяпика и никак не могли от него отделаться. И Разов – дзяпик! Это ясно. Только зачем он прячет свой головной убор из цветных перьев в сейф? И почему одни дзяпики уже в настоящем, а другие еще нет? Почему дзяпик Разов здесь, а человек Акимов – нет?

Вяльцев искал решение. Транстайм должен пройти в прошлое? Силуэтов снова стал называть Вяльцева просто Виктором. Странно. Никогда Вяльцев особенно не лежал к нему душой. Считал слабым безвольным человеком. А Силуэтов отказался выступить против него. Может, раньше человек просто отстаивал свое мнение, не совпадающее с мнением других? Но душой не кривил, не продавал тайком. Говорил все прямо. Наверное, часто Антону было тяжело.

– Кончай, братва, работу! – В отсек ввалился Акимов, живой и невредимый, невыспавшийся, как и все, но радостный и счастливый.

– Толька! – Вяльцев бросился к нему, прижал к груди, стукнул по спине кулаком. – – Выбрался все-таки?!

– С ветерком доехал? Что? Опять треклятые конденсаторы?

– Они самые. А ты куда, Юрий Петрович, запропастился?

– Да вот пришлось Акимова полночи уговаривать, чтобы вернулся.

– Как полночи? Ведь ты недавно вышел?

– Это здесь я недавно вышел. А там ведь события были другие.

– Значит, каждый из нас так в двух ипостасях и существовал?

– Не все, – сказал Вельский. – Вы четверо существовали в единственном числе. Да и здесь некоторые…

– Разов, например? – спросил Акимов. – Он всегда, я уверен, носил свой головной убор из перьев. А дома он наверняка ходит в шкурах.

– Разов в перьях? – удивился Вяльцев.

– А то как же, – ответил Акимов. – А что, и ты видел?

– Видел мельком вчера. Только не сразу понял, что это означает.

– А ты хоть знаешь о подарочке, который тебе припасли дзяпики?

– Нет. А в чем дело?

– Значит, готовится спектакль. Завтра, наверное, и сыграют.

– Виктор Григорьевич, – сказал Вельский, – Скрывать тут нечего. Тебя снимают с работы.

– Так, – сказал Вяльцев и сломал в пальцах шариковую ручку. – Ну и черт с ними! Кланяться не буду. Сам давно хотел уйти.

– Нет, ты подожди, – остановил его Акимов. – Уйти просто. А что будет после тебя?

– После меня хоть потоп!

– Они, Виктор Григорьевич, на это и рассчитывают. Ты хлопнешь дверью, нас купят, третьи согласятся просто так, а четвертые, которых большинство, ничего не заметят. – Вельский смотрел в глаза Вяльцеву, близоруко щурясь.

– Тут дела слишком туго закручены, – сказал Акимов. – Тему-то нашу уже прикрыли.

– Как! И тему? – удивился Вяльцев. – Тема-то тут при чем?

– Тему примут без нас и прикроют. Прошлое им ни к чему. О прошлом они и знать не хотят. Для министерства тема уже выполнена. Так сказало Ответственное Лицо. Нас всех расформируют и создадут новый отдел, который будет делать машину для проникновения в будущее.

– Так, так, – сказал Вяльцев. – Ай да дзяпики!

– А новым начальником отдела н руководителем темы будет Павел Алексеевич Маханов.

– Не поверю, – сказал Силуэтов. – Он же ничего не знает.

– А это и не важно. Его заместителями уже предлагали стать Вельскому и мне.

– Что за глупости! – сказал Чекин. – Ведь это же очевидные глупости!

– Черт с ними, – сказал Вяльцев. – Я устал. Ужасно устал. Мне бы хоть выспаться нормально.

– А я этого так не оставлю, – заявил Акимов. – Я что-нибудь сделаю.

– Господи! Ну что ты можешь сделать?

– Голодовку объявлю! Или организую забастовку!

– Ха! Забастовку. У нас же нет причин для забастовок.

– Но почему мы терпим этих дзяпиков?! Почему? Ведь очевидно же, а мы все молчим. Поднимаем руку. Кто за? Кто против? Воздержавшихся нет. Принято единогласно. Почему нам до всего, что творится вокруг, нет дела?!

– Потому что мы тоже дзяпики, – тихо сказал Силуэтов. – Чуть другие, но все же дзяпики.

– Я дзяпик! – поразился Акимов. – Да не может этого быть! А, может, и вправду дзяпик? Странно. Никогда в голову не приходило.

– Ну вот что, – сказал Вяльцев. – Рабочий день кончился. Пошли домой. Пошли все вместе.

– А ты хоть дома то был? – – спросил Акимов.

– Нет… Ко мне и пойдем. Не возражаете?

– У тебя и не повернешься.

– Конечно, не банкетный зал, а все же… Ольку давно не видел, Подросла, наверное. Еще и не узнает отца. Ну так пошли, что ли?

Через проходную все пятеро вышли вместе и по улице шли вместе. По тысячу раз виденной улице!

А вечер был теплый и солнечный. И шли по улицам дзяпики и их дети, которым тоже суждено было вырасти дзяпиками, если их отцы не осознают, кто они есть на самом деле и не захотят оставаться дзяпиками.

– А здорово маскируются, черти! – сказал Акимов. – Вполне нормальные люди. Попробуй отличи!

– Лучше и не пробуй, – посоветовал Силуэтов. – В каждом человеке сидит дзяпик. И если его поощряют, дзяпик полностью завладевает человеком. Не сдаться. Победить дзяпика. Сначала в себе. Обязательно в себе! А потом помочь другим.

– Только многие не согласятся узнать в себе дзяпика, – сказал Вельский. – Это выгодно. Никаких мыслей, сиди себе и помалкивай. Жуй кашу с маслом. За тебя думают другие.

Они прошли мимо монумента Святой Непорочной Деве Инструкции и ее божественному сыну Параграфу. На постаменте лежали цветы. Много, очень много цветов.

А дети играли рядом в классики. А дети радовались лету и солнцу. А мимо шли взрослые с маленьким или большим дзяпиком в душе.

А дети еще ничего не понимали.

Инженеры ввалились в квартиру Вяльцева без обычного в таких случаях шума и оживления.

– Я же говорила! Говорила, что Акимов придет сюда. – Тоня стояла босиком в коротко обрезанном ножницами платье. – А мы тут шитьем занялись. Я вот платье обрезала…

– Толя! – сказала Валентина, – Вернулся. 3начит, это все правда? И все равно я ужасно рада.

На кроватке у окна сидела Оленька, дочь Вяльцева, смешно пялила глаза на людей и крутила кулачками.

– Оленька, скажи: папа… Она уже «папа» говорит и «мама». В школу пойдет, а ты и не заметишь… Оленька, скажи: папа.

Девочка надула щеки, пошевелила полными губами и сказала:

– Дзяпики, Капики, Аптека.

И чуть согнутый ее палец указал на инженеров.

– Дзяпики, – еще раз сказала она и залилась счастливым смехом.

– Что? – остолбенел Акимов. – Вы слышали, что она сказала?! Братцы, сдаюсь! Ведь устами младенцев глаголет истина! Вот так дочь у тебя, Вяльцев.

– Да она и слов-то таких еще не слышала, – сказала Валентина. Господи, да откуда она их взяла?

– Па – па, – пролепетала девочка и снова засмеялась. Уж очень хорошим был для нее мир!

– Н – да, – сказал Вяльцев, беря дочь на руки.

– Упаду сейчас, – сказал Акимов. – У тебя водка есть?

– Должна быть. Валентина, у нас есть водка?

– Есть в холодильнике. Сейчас достану.

– Выпью стаканчик и запою гимн дзяпиков, – заявил Акимов.

– Да садитесь вы, садитесь, – предложила Валентина.

Акимов шагнул на балкон, достал сигарету, щелкнул зажигалкой. Осечка. Щелкнул еще раз. Снова осечка. И еще, и еще.

Тоня смотрела на него широко раскрытыми глазами и ждала. Акимов оглянулся растерянно и счастливо.

– Газ в зажигалке кончился! Все, Тоня. К чертям? С милой и в шалаше рай!

А Тоня радостно закивала, закусила губу. Какой милый, смешной и родной этот Акимов.

А потом они пили водку и пели песни. И Акимов спел им производственный гимн дзяпиков. И откуда только он его знал?

Ах, да… Он же… Он же ведь одно время был дзяпиком.

О событиях прошедших дней никто не сказал ни слова, хотя именно о них все и думали. Говорили о хорошей погоде, немного об усталости и желанном отдыхе, чуть больше о квартирной проблеме и воспитании детей. А когда гости начали собираться домой, Юрий Петрович Вельский тщательно протер очки чистым платком и спросил:

– Что предпримем завтра?

– Я буду проситься в отпуск, – устало сказал Вяльцев. – Хватит. Поработали и довольно. Пусть теперь другие попробуют.

– Да, да, конечно, – согласился Вельский. – Вы очень устали, я знаю.

– Хоронить-то нас еще рано, – высказался Акимов. – Да неужели мы не справимся с дзяпиками?! Ведь не нули же мы…

– К черту дзяпиков и все остальное заодно с ними! – сказал Вяльцев. Надоела мне всякая борьба, да и всякая работа тоже. К выходу на пенсию буду готовиться.

– Очень уж интересна проблема путешествий в будущее, – пробормотал Вельский.

– Вот, вот, – подхватил Акимов. – А нам с Тоней какая ни на есть квартирка нужна. А дать ее может только Николай Васильевич Разов. А другим? Так и вязнем среди благодетелей. А потом уж неудобно ничего сказать против, да и не хочется.

– Говори за себя, – прервал его Силуэтов.

– О! Оказывается тут еще кто-то не желает сдаваться?

– Да никто и не говорил об этом, – сказал Чекин. – Просто нам надо что-то решить всем вместе.

– Устроим завтра честный разговор в отделе, – предложил Силуэтов.

– Маханов вам этого не разрешит, – предупредил Вяльцев. – Дисциплинка теперь в отделе будет что надо.

– Обойдемся без Павла Алексеевича, – сказал Акимов. – Ведь Игорь Викторович, главный инженер СКБ, завтра должен появиться после своей заграничной командировки.

– Да-а… Где он был раньше, этот Игорь Викторович? – сказал Вяльцев. – Ну, ну, дерзайте!

– Все. Пошли, ребята. Пусть Виктор выспится. Ему сейчас очень нужна свежая голова. Пока!

Гости ушли.

– Валентина, я спать. У меня сил больше нет. Вообще нет. Навсегда! Навечно! Все… Кончено.

Утро следующего дня выдалось ясное и уже жаркое. Поливальные машины смывали пыль с улиц. Пешеходы, плюнув на задерживающиеся где-то автобусы, шли на работу пешком. Тополя зеленели широкими листьями. Подстриженные газоны благоухали скошенной травой. Подумать только! Ведь лето, лето уже раскинуло свои яркие и горячие краски. Ну н жизнь! Только и видишь, что свою работу. Но теперь все будет по-другому. Теперь он вдохнет забытые запахи лета полной грудью. Найдет где-нибудь спокойную работенку, чтобы только с восьми до пяти, а там делай, – что душе угодно. И в субботу с воскресеньем никто не прибежит срочно звать на горящую в отделе тему. Красота. Надо будет начать ходить в кино, театр… И в лес тоже. В лес каждый свободный день. Пусть Олька ползает по травке или шлепает ладонями по прогретой воде на песчаной отмели реки. Но сначала в отпуск. В отпуск!

Виктор дошел до проходной, привычно назвал свой номер, получил пропуск. Его пропустили бы и так, потому что прекрасно знали в лицо, но Вяльцев всегда старался поступать, как положено всем, не выделяя себя начальническими привилегиями. Заглянул в гараж, но в транстайм заходить не стал. Если ребята уже пришли, пусть работают спокойно. Пусть шевелят мозгами. Ведь с такими конденсаторами времени действительно только во вчерашний день можно пройти.

Грустно стало, даже как-то обидно. Эх ты, «Покоритель Времени»! Выкинул-таки с нами штучку! Не обижайся, виноват во всем Вяльцев. Виноват и не намерен ни отпираться, ни защищаться.

Здороваясь со встречными со спокойным видом, словно ничего не случилось, Вяльцев направился в кабинет начальника производственного отдела Маханова.

– Здравствуйте, Павел Алексеевич, – сказал Виктор, закрывая за собой дверь и тем самым как бы отрезая шум и грохот, оставшиеся позади.

– А, супостат, – отозвался Маханов. Он сидел за большим столом, сваренным из стальных уголков и покрытым листом толстого текстолита. Стол был девственно чист.

– Как поживаете, Павел Алексеевич?

– Спасибо, не ропщем, не ропщем, как некоторые.

Маханов не пригласил Вяльцева сесть, да тот и не собирался задерживаться здесь долго.

– Ну, а все-таки, Павел Алексеевич… Вы тот дзяпик, что с нами на транстайме прорвался из прошлого, или доморощенный, местного, так сказать, изготовления?

– Не знаю и не знаю ни про каких таких дзяпиков согласно приказа Николая Васильевича Разова. Слыхом не слыхивал. Нахожусь в нетерпеливом ожидании последующих руководящих распоряжений.

– Полно, Павел Алексеевич. Теперь ведь уже никто не собирается отправлять вас в прошлое. Опасаться вам нечего. А мне очень уж интересно знать истину.

Маханов промолчал и задумчиво поднес ко рту дужку очков. Что-то явно тревожило его.

– Ну, Бог с вами, дзяпики тоже люди… Так принимайте дела. Давайте, я вас вкратце ознакомлю с основами теории темпорального поля…

– Господи упаси и помилуй! – испуганно воскликнул Маханов. – Это нам без совершенной надобности.

– Я пошутил. Теорию темпорального поля отлично знают Акимов и Вельский. А руководителю темы достаточно уметь умножать два на два. Вы ведь с этим справитесь? Ну и еще немножечко уметь руководить всеми работами. Но это уже пустяки… Вы ведь за любую работу возьметесь? Правда?

– Начальству положено знать, где мы нужнее всего.

– Вот, вот. А я любой работой не смог бы заниматься. Не получилось бы. Я инженер и хороший специалист только в практике создания транстаймов. Да и хороший ли? Сейчас это под большим вопросом… Так принимайте дела и засучивайте рукава.

– Изволю сидеть на телефоне в ожидании звонка Николая Васильевича.

– Неужели нет еще приказа?

– Никак нет. Задерживается по неизвестной причине.

– А вы позвоните Николаю Васильевичу, поторопите события.

– Мы не так дурно воспитаны, товарищ Вяльцев! – вспылил вдруг Павел Алексеевич и этим выдал свое нетерпение и даже явное опасение.

Дзяпиковская система где-то не сработала вовремя. Сучок и задоринка вклинились в стройную цепь логически продуманных событий. Палка или спица захрустела в колесе истории СКБ Пространства и Времени. Недопереучел что-то Николай Васильевич Разов. И Павел Алексеевич уже явно скорбел своим мужественным и открытым, закаленным в производственных невзгодах лицом.

– Ну что ж, – сказал Вяльцев. Я справлюсь у секретаря начальника СКБ и потороплю фельдъегерскую связь. Не извольте волноваться, Павел Алексеевич. Природа не дура. Что-то должно и понижать ее энтропию.

– Насчет энтропии нам ничего доподлинно не известно, – испуганно, но все же и торжественно, молвил Павел Алексеевич.

– Так я в любой момент к вашим услугам. Можете располагать мною по своему усмотрению.

И тут раздался такой долгожданный телефонный звонок. Павел Алексеевич, обласкав верноподданническим взглядом трубку, торжественно поднес ее к слегка вздрагивающему уху:

– Павел Алексеевич слушает.

В трубку что-то сказали, и лицо Маханова быстро прошло все выражения от почтительно-внимательного до брезгливо-растерянного.

– Это не мне, это вам, товарищ Вяльцев.

– Мне? – удивился Виктор. – Кому это я понадобился?.. Алло? Вяльцев слушает.

– Так и знал, что ты пошел сдаваться, – раздался в трубке хитрый голос Акимова.

– Не сдаваться, а сдавать…

– Сдаваться, сдаваться. Знаю я тебя. Но только не торопи события. Ты бы хоть в транстайм сначала зашел. Узнал бы, как дела, что нового, какие мысли у инженеров прорезались. А то сразу бух на колени: вот, мол, шея, тонкая и длинная, очень удобная для топора.

– Короче, Акимов, – попросил Виктор.

– Короче? Тогда приходи в транстайм.

– А в чем дело?

– Игорь Викторович приехал! Остальное узнаешь на месте.

– Игорь Викторович? Да как же… Ага, ага… Сейчас иду.

Вяльцев аккуратно положил телефонную трубку, хотя ему очень хотелось просто бросить ее на рычаг.

– Ну спасибо, Павел Алексеевич! Век не забуду вашей доброты! Ждите, ждите… – И Вяльцев, выскочив из кабинета, трусцой ринулся к своему многострадальному «Покорителю времен». Игорь Викторович приехал! Главный инженер СКБ!

Ох, как вас не хватало раньше. Спаситель и умнейшая голова. Теоретик и тонкий политик. Личность, приводящая Разова в смятение своей эрудицией, порядочностью и какой-то таинственной способностью проникать в самую суть явлений и событий. Прибыл из Монреаля! Спасибо Аэрофлоту. Вчера там, сегодня уже здесь. Вчера выбирал место для транстайма на будущей выставке, а сегодня будет тащить за уши этот самый транстайм, чтобы спасти трехлетнюю работу сотен людей.

Вяльцев бежал уже вприпрыжку. А ведь ждал он, ждал главного инженера! Хотя еще и сейчас не признался бы в этом. Вот только сдавать дела Павлу Алексеевичу уже не хотелось. Но тут Вяльцев лицо подчиненное.

Около транстайма собрался чуть ли не весь отдел. На Вяльцева поглядывали с любопытством, ведь весть о его возможном понижении в должности уже облетела СКБ, но и доброжелательно. Пусть он был строгим, иногда вспыльчивым и резким, но все же хорошо знал свое дело.

Перед Вяльцевым расступились, и он со всего разбега влетел в тамбур транстайма.

– Носят тебя черти! – приветствовал его Акимов.

– Где?

– В отсеке управления. Отдышись. Вот расческа.

– Ладно, ладно.

В отсеке управления с кресла поднялся главный инженер.

– О, Виктор Григорьевич! Здравствуй, здравствуй. Не забываешь, значит, еще свою машину?

– Да, Игорь Викторович. Здравствуйте! Опять провалился. Так уж вышло.

– Немного наслышан. Ну, а подробности надеюсь узнать в ближайшее время.

Здесь же, конечно, находились и Вельский, и Силуэтов, и Чекин, пытающийся улыбнуться разбитым ртом. Акимов стоял в проеме двери. Нахмурив брови, сидел парторг Лопатин.

Пульт управления был включен, и детектор неисправностей выдавал двенадцать спокойных зеленых сигналов. Вяльцев удивленно посмотрел на Акимова, но тот хитро отвел глаза в сторону. Вельский, сняв очки, осторожно протирал стекла пестрым платком. Чекин нежно трогал указательным пальцем запекшуюся губу. Силуэтов сверлил смеющимся взглядом потолок. «Да что же это?» – в смятении подумал Вяльцев.

– К-как? – только и спросил он.

– Вот что, Вяльцев, – сказал парторг Лопатин, встал и тронул Виктора за плечо, – ты все-таки устал. Придется тебе отдохнуть.

– Да, да, конечно. – У Вяльцева что-то упало в душе.

– Два дня, я думаю, будет достаточно. Ешь и спи. Ты же на человека уже не похож. Когда последний раз спал нормально?

– Не помню…

– Довел и себя, и всю свою компанию. Понимаю, что было трудно. Но ты ведь не один. Все сам, сам!

– Всю ответственность беру на себя, – подсказал Акимов.

– Вот, вот. Словно вокруг тебя одни дзяпики. А ведь не так. Людей-то больше. Вот видишь эту зеленую цепочку на панели? – Вяльцев кивнул согласно. – Сегодня под утро она появилась.

– Как успели? Что? – Вяльцев не знал, что и спросить.

– Ребята еще одну ночь не спали. Прямо от тебя явились сюда. Только здесь уже тесновато было. Могучедубов из второго отдела заявился со своими инженерами.

– Не просил, – тихо выдохнул Вяльцев.

– А их и не надо было просить. Они сами.

– Могучедубов? Это же Могучий Дуб? Ведь он самый натуральный дзяпик!

– Дзяпик или не дзяпик, тут еще разобраться нужно. Только они все вместе нашли какое-то решение.

– Какое?

– Вот этого не знаю. Честно признаю, в теории темпорального поля я еще мало что понимаю. Ну, это они тебе объяснят. Главное вот в чем. Время еще есть. До конца июня сможете испытать свой транстайм нормально, без всякой спешки, тщательно. Тему надо выполнить качественно.

– Так ведь закрывают ее.

– Закончишь и закроют. Только инженерная мысль на этом не успокоится. Будет другая тема. И не одна. Разлениться не успеешь, да и не дадим.

– А как же с Павлом Алексеевичем?

– Ну, тут перегиб, – сказал Лопатим – Никто Маханова не поставит руководителем работ, в которых он ничего не понимает. Пойми и Николая Васильевича. На него и Ответственное Лицо давит. Там у них свои соображения. А Николай Васильевич отвечает за все СКБ. Не сдержался. Да и ты ведь не сахар. Чуть что, сразу – увольняюсь. Не метод это для убеждения.

– Разов дзяпик! – сказал Вяльцев. – И Ответственное Лицо – тоже дзяпик! Я сам видел, как Николай Васильевич снял с головы и спрятал в сейф головной убор Эхразещераза из Капиков.

– Тут еще очень много неясного. Дзяпики, дзяпики…

– Дзяпики существуют, – подал голос Акимов. – У нас есть неопровержимые доказательства. Например, появление из транстайма Павла Алексеевича.

– Хорошо, хорошо, Акимов. Посмотрим, что тут можно сделать. Не увлекайтесь только.

– Могу сказать по секрету. Я сам дзяпик.

– Я тоже чувствую в своей душе дзяпика, – сказал Вяльцев. – Очень трудно изжить в себе дзяпика.

– Ну полно, полно вам, – успокаивал Лопатин. – Работы у нас еще много. Так давайте же работать.

– А я, ребята, – сказал главный инженер, – привез из Москвы интересные новости. Прошу всех в мой кабинет. Ознакомлю.

Акимов развернулся в дверях, за ним потянулись и остальные. Инженеры и техники стояли возле транстайма, ждали чего-то.

– У вас что, нет индивидуальных планов? – жестко спросил Вяльцев Разве мы уже все сделали?

– Виктор, – тронул его за плечо Акимов. – Ну что ты, на них кричишь? Ведь они беспокоятся, они за тебя просить, требовать будут, если с тобой что случится.

– Простите, – сказал Вяльцев. – Простите.

– А что с темой?

– Маханов нам не нужен!

– Тему не прикроют?

– Когда испытания?

– Все нормально, ребята, – сказал Вяльцев. – Продолжаем работать.

Кабинет главного инженера СКБ был прост и удобен. Николай Васильевич Разов уже сидел за столом главного инженера, а вдоль стен – начальники различных служб.

– Поживее, товарищи дзяпики, – заторопил Разов. – О, бог ты мой! Закрутился. Поживее, товарищи. У нас небольшое информационное совещание. Не будем терять времени. Рассаживайтесь, рассаживайтесь. Работать будем споро и продуктивно. Как вам уже известно, Игорь Викторович только что возвратился из Монреаля, заехав на обратном пути в Москву. На международной выставке транстаймов мы будем экспонировать нашу машину, которую решено назвать «Покорителем Времен». Выставка открывается девятнадцатого сентября. Так что, как видите, времени у нас осталось мало. Пятнадцатого сентября «Покоритель» уже должен быть в Канаде. Приказом министерства руководителем делегации назначено Ответственное Лицо, всем вам очень хорошо известное. Члены делегации – я, Виктор Григорьевич Вяльцев, Павел Алексеевич Маханов и Антон Силуэтов.

Вяльцев сделал было протестующий жест, но главный инженер остановил его взглядом: не дергайся по пустякам.

– Итак, с этим вопросом покончено. Товарищу Вяльцеву нужно приложить максимум энергии и творческо-организаторской мысли, чтобы на выставке не произошло ничего, подобного происшедшему здесь на днях. Второе! И самое главное! Наше СКБ добилось разрешения начать работы, по созданию машины для проникновения в будущее. Это очень ответственная работа, дзяпики… э-э…товарищи! Руководителем работ должен стать опытный человек, много сделавший для отечественного транстаймостроения и побывавший в прошлом лично. Было предложение назначить на эту должность нашего уважаемого дзяпика Маханова, но… но здоровье всеми, повторяю, уважаемого дзяпика Маханова в настоящее время значительно подорвано тяготами и невзгодами недавнего путешествия в прошлое. Очень жаль, но здоровье Павла Алексеевича и без дополнительных нагрузок внушает руководству СКБ большие опасения. Жаль, товарищи… Мы посоветовались и решили руководителями работ назначить Юрия Петровича Вельского и Анатолия Ивановича Акимова. Вдвоем, мы думаем, они смогут заменить Павла Алексеевича и справиться с возложенной на них задачей. Возражений у названных товарищей нет?

– Я согласен, – сказал Вельский.

– А я не согласен, – возразил Акимов.

– Почему? – спросил Николай Васильевич и взглянул на Акимова, как на разыгравшегося шалунишку.

– Соглашайся, Толя, – сказал Вяльцев.

– Нет. Я не согласен. Руководителем нужно назначить Виктора Григорьевича. Он выстрадал это назначение. Ведь там же интереснейшая работа. А проблема путешествий в прошлое уже решена.

– Возможно, – согласился Разов. – Но ему еще нужно сдать свою тему. А там и Вяльцеву работа найдется. У нас большой портфель заказов на транстаймы для путешествий в прошлое. И нам нет смысла отказываться от столь выгодных работ. И потом, разве товарищ Вяльцев претендует?

– Нет, нет, – сказал Вяльцев. – Решение очень правильное. Соглашайся, Толя.

– По крайней мере, дайте мне подумать.

– Хорошо, Анатолий Иванович, надумаете – скажите.

Главный инженер нагнулся к уху Вяльцева:

– Годика через три попробуем зацепить еще одну тему. Проникновение в прошлое вплоть до момента Сингулярности Метагалактики. Готовься.

– Да вы что? Неужели это возможно?

– Не знаю. Подумай на досуге.

– Невероятно.

– Да. Очень невероятно.

– Ну что, товарищи, на этом разрешите закрыть наш летучий техсовет. Время – золото. И мы должны всегда помнить это. Все, товарищи дзяпики.

Жаркое июньское солнце уже припекало вовсю. «Ну вот, – подумал Вяльцев. – Только один день прошел, как мы по-настоящему поняли друг друга и сдружились. Всего один день. И уже пути расходятся. Жаль. Грустно. Почему так грустно? Что теряю я сейчас? А что теряют они все? Ну почему так грустно в этот солнечный день?»

– Вот что, Виктор. – Вельский впервые назвал Вяльцева просто по имени. – Вот что, Виктор. Нам всем надо быть вместе. Пусть и на разных темах, но вместе. Нам друг без друга нельзя. Мы зачахнем поодиночке.

– Хорошо, ребята. Пусть так и будет.

«Парни, что я могу? Я могу еще немного дать Чекину и Силуэтову. Но только совсем немного… А Акимов и Вельский? Ведь они уже переросли меня. Уже никогда ничего не смогу я им дать? О, чертов дзяпик сидящий в моей душе? О, чертов дзяпик! Нам с тобой вместе не жить. Не-ет. Помогите же и мне, парни… Никуда я сейчас не пойду отсюда. Не смогу».

– Ну что уши опустили! В такой день и разводить сырость! Вперед, отважные донкихоты! Купите себе модные галстуки, сходите в парикмахерскую и отутюжьте брюки. Мы, Анатолий Акимов и Тоня Топольцева, приглашаем вас на свадьбу! Вот вам! Вот! Ну, а Время… Трепещи, старый Хронос. Мы еще возьмемся за тебя как следует. Ведь это только шуточки были, прикидки. А теперь все будет по-настоящему. Вперед, инженеры!.. Хоть и купили нас сегодня, честно говоря… Но ведь работать, работать надо. И дзяпики это знают, и мы это знаем. Но вот как скинуть их?.. Молчать хоть, что ли, перестать? А?.. Эх, жизнь, которую никакой фантаст не выдумает!

1974 г.

Название книги

Колупаев Виктор

Содержание