Открылся занавес. Та же квартира. Прошло минут пятнадцать после прихода Никиты. Все сидят в разных концах комнаты. Все — подавлены. Никита все так же воет в прихожей, лежа на полу, на чьей-то обуви. Настя ходит по комнате, ломает пальцы.
Большая пауза.
Во втором действии должно быть очень много пауз.
Люди — думают. Если в первом действии пауз почти не было, то во втором — их должно быть много. Автор лишь обозначил некоторые из них.
Наконец Кирилл не выдерживает, кричит Насте.
Кирилл. Настя, сядь! Тебе вредно волноваться! Слышишь?!
Настя (будто ждала, сразу). Кирилл! Но ведь нужно же что-то делать! Понимаешь? Делать!
Ева (тоже очнулась). Я вызову милицию… (Идет к телефону.)
Настя (кричит). Не смей! (Бросилась, выхватила аппарат, спрятала его под диван.) Пускай этот обалдуй сам вызывает как хочет! Никакая милиция не переступит порог нашей квартиры!
Ева. Ты что? Там ведь человек мертвый!.. А может быть, он еще жив? Может, ему помочь надо?.. Нужно вызвать скорую!
Короткая борьба, Ева вытащила телефон, набрала 03.
Алло? Девушка… Тут человек… раненый… Да, раненый! В подъезде… Да! Срочно нужно, понимаете?!
Настя. Не смей говорить наш адрес, не смей говорить, что ты звонишь из нашей квартиры! Слышишь?!
Ева. Я просто прохожая, я звоню из автомата… Адрес? Лермонтова, сорок шесть… Да… Да… Да, звонила… Да, я звонила, но ведь мы тогда шутили… Постойте! (Положила трубку.) Они там смеются… Говорят, продолжайте развлекаться, вызывайте пожарных, кого угодно, только нас не трогайте… Этот Сергей им все рассказал… Что мы развлекаемся тут… Нет, нужно милицию!
Настя. Я тебе, кажется, сказала: не смей!
Ева. Ну… Тогда я пойду на площадку, помогу… Сюда его принесу! Что же вы все стоите?! Ведь он человек!..
Настя (кинулась к дверям). Нет, нет и нет! (Захлопнула дверь, закрыла ее на ключ, ключ выкинула в форточку.) Никто не выйдет отсюда! (Твердо.) Пусть кто хочет, тот и вызывает милицию. Мы — не будем!
Артем. Да вы что, с ума посходили, что ли, бабы? Там ведь правда человек лежит! Может, ему помочь надо!..
Настя. Молчать! Ты не понимаешь, что Кирилл — тоже замешан в этой истории и, может быть, больше всех! Его посадят!
Артем. Кто? За что? Что за глупости? Опомнись!
Настя. Замолчи! За… за подстрекательство, вот как это называется! Ведь это его была идея, понимаешь, его?! Ох, дурак, какой дурак! Придумал — убить человека! Убить! Дурак, дурак!..
Кирилл (не очень уверенно). Глупости… Я же ему сказал: морально убить! Морально!..
Настя. Нет! Ты не знаешь, чем все это может кончиться! Тебя посадят, и всему, всему конец, понимаешь?! Ты что, не знаешь наши дурацкие законы? Только бы найти стрелочника, только бы найти, кому отвечать! А ему еще нет восемнадцати, ты это понимаешь?! Он еще не отвечает за свои поступки! А если даже не начнут тебя таскать по следователям, зачем тебе… Нет, зачем нам, да, нам впутываться в эту историю?! Ты понимаешь: он человека убил! Человека!.. Господи, какой кошмар! Сообщат в институт, начнутся разбирательства… Разве ты не знаешь, как у нас умеют делать из мухи слона? Да и вообще… Господи! Ты посмотри на них на всех! С кем ты сегодня пил? Они же все еще дети по закону, дети! Господи, господи!.. Зачем тебе портить характеристику? Да они нас вообще могут выгнать из института, понимаешь ты это?! Господи! Нет! Я вам всем говорю: нет! Никто не выйдет отсюда до самого утра! Вот сейчас пойдет сосед из кино, увидит этого… Этого мужика и вызовет милицию!.. Господи! Вот и пусть он разбирается, без нас, без вас! Мы ничего не знаем! Ничего не видели, ничего не знаем! Все! Сидеть всем!.. Господи, помоги мне, господи!..
Ксения (заплакала). Куда ты меня затащила, Ева? Мне страшно, страшно! Пустите меня отсюда, пустите! Я ни в чем не виновата, я никуда ничего — сделала!.. Сидели, сидели, смеялись и вдруг человека убили… Я вас всех боюсь, пустите меня в общежитие! Мамочка, пустите меня! Домой! Пустите меня, пустите!..
Кирилл (кричит). Хватит истерик! Молчать! Всем молчать! (Схватил Ксению за руку, толкнул на диван.) Сидеть! Разорались тут все! Настя права. Мы должны сидеть тихо. Мы ничего не знаем. Нам всем нечего вмешиваться в эту историю! Пусть будет так, как будет!.. Откуда они могут знать, что он в нашей квартире? Будем сидеть тихо и молчать! (Пошел к Никите в прихожую, схватил его, начал трясти.) Ну ты, мразь! Рассказывай, как все случилось, ну?! Быстро! Да очнись же ты, тварь! (Бьет Никиту по щекам.) Как было дело, ну, быстро?!
Никита (продолжает всхлипывать). Я шел к вам… Нет, я ушел от вас в общежитие… Там выпил бутылку вина и пошел назад… Взял с собой нож… Вошел в подъезд, начал подниматься… Лифт не работает… На третьем этаже увидел парня… в собачьей шапке… Рыжая такая шапка… Я его стукнул ножом…
Кирилл. Куда?!
Никита (показывает). Сюда… В сердце… Он не кричал, понимаешь?.. Он даже слова не сказал… Он сразу упал на меня… На меня упал… Я его оттолкнул и смотрю: на руках кровь… Кровь!!! (Визжит.)
Кирилл. Кретин! (Бьет Никиту раз, другой и третий; Никита замолчал.) Самоутверждаться решил?! Таким образом?! Все способы хороши, кроме скучного, так, что ли?! Гнида, слизняк, ничтожество! Зачем я только связался с тобой?! Вляпался из-за тебя, подонка, в историю!.. Сволочь, на человека руку поднял, на человека! Ты хоть понимаешь, что это такое, или еще не дошло?! Дурак! Человека убил, человека! Иди умойся, ничтожество! (Поднял Никиту, встряхнул его.)
Никита покорно снял шубу, пошел в ванную.
Руки, руки вымой! С мылом! Как следует! Негодяй… (Вошел в комнату, ходит, бормочет, ерошит волосы.) Негодяй, ничтожество, гнида, тюфяк, размазня толстозадая, подонок, тварь…
Ева, молчавшая до сих пор, вдруг как кошка кинулась к Кириллу, вцепилась ему в волосы, завопила.
Ева. Это ты негодяй! Это ты ничтожество! Это все ты, ты, ты! Это все из-за тебя! Из-за тебя!
Артем (разнимает их). Да ты что, что, что? Спокойно, спокойно! Совсем уже сдурела, что ли?
Настя (тоже ввязалась). Не трогай его ты, потаскуха! Мразь! Не смей его трогать, гадина! Потаскушка, не смей!
Ева (вырывается, кричит). Ненавижу тебя! Ненавижу! Пустите! Я его убью! Это все он! Ненавижу его! Пустите меня! Слышите? Он здесь всех дергает за веревочки! Вы все у него в руках! Пустите меня, я его убью! Пустите!
Настя. Ах ты, грязная девка, потаскуха! Ах ты, мразь! Ах ты…
Кирилл (вырываясь из рук Евы). Идиотка! Пусти! Пусти!
Ксения (ревет, что есть силы). Мамочкаа-а-а! Куда я попала?! Я тут с ума сойду! Выпустите меня сейчас же отсюда, выпустите! Выпустите меняа-а-а!.. Зачем я только сюда пришла-а-а, зачем?!
Настя, которую удерживал Артем, добралась-таки до Евы, сильно, размашисто бьет ее по щекам ладонями.
Настя. Вот тебе! Вот тебе! Вот тебе!.. На кого руку поднимаешь, грязная девка?! На кого, потаскуха?! Мразь! Не сметь!!! (Толкнула Еву, та упала на пол.)
Все разошлись по комнате в разные углы. Большая пауза. Молчание. Ева поднимает голову.
Ева. Спасибо, Настя… Спасибо… Вот что он сделал из тебя, вот что… Ты видишь, что все кругом виноваты, а он один чистый, хороший… Это его клона, я знаю… Правильно, правильно… Я грязная девка, я потаскуха, я мразь продажная… А ты знаешь (кричит), знаешь, кто меня сделал такой?! Знаешь?! Твой дорогой и любимый муж!!! Кирюша твой, Кирюша! Я когда увидела его в твоих мужьях — думала умру! Умру от ужаса и отвращения!
Настя. Что… что ты говоришь?
Кирилл. Да не слушай, Настя эту дуру! Не слушай! Она пьяная, совсем уже чеканулась, на людей бросается! Мозги уже взлохмаченные, мелет, что попало! Не слушай ее!
Ева. Не-ет, пусть слушает! Не-е-ет! (Говорит быстро, в состоянии, близком к истерике, словно боясь, что ее перебьют.) Пусть все знают о таких, как ты, как твой Артем, как этот Сергей и все прочие… Пусть Настя и Ксюшка знают!.. Мне шестнадцать лет было, когда я встретилась с твоим Кириллом, на танцплощадке… Он мне казался умным, добрым, сильным, смелым, справедливым, удивительным… А он напоил меня и переспал со мной! А на следующий день передал своему другу. Даже постель стелил и хохотал при этом, слышишь? Говорил: Я нашел для нашей компании новую свежую девочку! Пока все не переспим с нею — не отпустим! При мне говорил, в лицо, в глаза, не стесняясь, как с самой последней!.. А я смотрела на него, на них на всех, и была как во сне! Я же девочка была, ребенок еще, я же ничего такого не знала, ты слышишь?! Я же еще в школу ходила, с подругами, с тобой, Настя, разговаривала, на уроках к доске выходила, отвечала уроки, что-то делала, говорила, а сами думала совсем о другом, о другом, о нем! Вечером бежала к нему, думала, это шутка, он вернется, он передумал, понимаешь? Думала — он любит меня! Ведь я его любила, лю-би-ла!!! Я больше никого никогда не любила! Не смогла, сгорело все, вот здесь сгорело! Не смогла и не смогу! Никого, кроме него!!! А он передавал другому своему товарищу, тот — следующему… А потом мне как-то все стало все равно, и я стала брать у них деньги, ходить с ними в рестораны… Все покатилось как по рельсам! В чем виновата я, что стала такой? Такой — продажной, как ты говоришь, потаскухой?! В чем моя вина? Я ведь глупенькой была, не соображала ничего, а он воспользовался этим! И сейчас пользуется, что вокруг него собралась малышня, тянет их в трясину! В чем моя вина? Почему у меня нет квартиры, как у тебя, почему я не могу надеть передник, как ты, и накрывать на стол, принимать гостей, встречать Новый год спокойно, с мужем, ребенком, не боясь за будущее, за следующий год, за следующий день?! Почему тебе это можно, а мне — нельзя?! Чем ты лучше меня?! Из другого теста сделана?! Да?! Скажи?! Скажи мне, почему?!
Кирилл. Ну, хватит! Рассопливилась тут! Сама полезла ко мне в постель, а теперь ищет виноватого! Девочка она была Молчала бы ты лучше! А ты, Настя, не слушай ее, ведь она все врет, от зависти врет, поссорить нас с тобой хочет, ты что плохо ее знаешь? А не волнуйся, Настя, не волнуйся, тебе вредно, слышишь? А ты — заткнись!
Артем. Да хватит вам! Там человек убитый лежит, помочь ему надо, сделать надо что-то, а вы тут принялись выяснять отношения: кто с кем спал!
Ева. Нет, постой, я еще не все сказала, ты мне глотку не затыкай! Так почему, Настя, у тебя есть все, а у меня нет ничего? Почему я стала девкой? Лялькой, как говорят его друзья?
Настя (неуверенно). Ты сама виновата!.. Сейчас было бы все иначе… Я бы себя так не повела! Ты была взрослым человеком, не ребенком! Ты могла отвечать за свои поступки! Ты сама виновата! Вот и все!..
Ева (усмехается). Да-а-а… Я виновата сама… Сама конечно… С тобой такого бы не произошло никогда… Конечно! Да и не могло произойти. Тебе повезло. Ведь он сделал тебя, из глины вылепил… Он рассказывал мне недавно, как нашел тебя… Сам он учился на втором курсе и увидел тебя на вступительных экзаменах, совсем еще девчонку. Узнал всю подноготную про тебя, для него это никогда не было проблемой — собрать сведения о человеке. Кто мама, кто папа, достойные ли люди. И еще он сказал: мне надо брать в жены только девочку… Я, сказал он, могу гулять сколько угодно, сколько мне вздумается, что он сейчас и делает, я, сказал, мужик, а жена…
Кирилл. Да заткнешься ты?!
Ева (не слушая). И потом целый год обхаживал тебя, как он говорит: выращивал. Каждому, кто засматривался на тебя, — бил рожу. Вырастил, видишь… Сейчас вот у вас квартира. А на какие такие громадные заработки, интересно? Вагоны он разгружает? Ага. С углем… Знай, что он гуляет по бабам…
Кирилл. Заткнись!
Ева.…у него есть любовница, которую он содержит! А деньги ему дают такие вот, как Артем, Никита и я, дура, тоже… Ксению вон притащила, сапоги она хотела купить, в деревне хвастать, на Новый год в свою тьмутаракань собралась… Тоже мне, эстетка! Мне бы перепало двадцать рублей, твоему Кириллу — шестьдесят! Здорово? Или ты ничего не знача, скажешь? Загляни в шкаф, там полно барахла!
Настя (совсем неуверенно). Это ему… друг оставил…
Ева (хохочет). Да, да, да, да! Друг!
Кирилл (на последних словах Евы захохотал, начал широко ходить по комнате). Ну все знает, а? А? Все! Настя, Настя, что ты ей веришь, что? Не верь ей! Она ведь совсем сошла с ума! Городит неизвестно что! Все собрала! Всю грязь, всю грязь собрала! Все в кучу валит! Надо же, лучше меня знает все!
Ева (не слушая его). А все же, Настя, на чужом счастье своего счастья не построишь, нет, не построишь! Ты думаешь, он разрешит тебе когда-нибудь иметь ребенка? Черта с два! Не надейся! Вчера вот ты вернулась из больницы, ну и вот! Значит, ты ему уже надоела, значит, он уже подумывает, кому тебя передать, под кого подложить! Он вечно подкладывает под кого-нибудь баб, этакий начальник отдела кадров! Ксюшку вон — к Артему! Меня — к Никите!.. А Никита… А Никита… А Никита вон… человека убил!!! Нет, это не он убил, это ты убил, ты, подлец! Это он его заставил, понимаете? Он всех хочет держать под каблуком, он издевается над нами, слышите? Он заставил его! Он довел его до этого! Нет, нет! Вы оба, да, да, и ты, Настя, вы оба довели его до этого! Он!.. Нет, это не человек, это — зверь!.. Неужели вы не видите, что у него вместо головы — кабанья морда?! Клыки?! Неужели вы не видите?! И он опять выйдет сухим из воды, все будут виноваты, кроме него!.. Неужели вы не видите, что он… Неужели?! И этот человек будет учить детей?! Чему?! Чему он будет учить?! Чему?!
Ева в истерике, рыдает. Ксения сама плачет, но бросилась к ней, начала успокаивать.
Ксения. Евочка, Евочка, милая, дорогая, не надо, и так страшно, не надо, не говори ничего, не надо, Евочка… Ну что же вы стоите?! Принесите воды, слышите? Быстрее!!!
Настя (отрешенно). Что она говорит… Что она говорит… Что она говорит… (Стоит не двигаясь, смотрит на Кирилла.)
Ксения. Где тут была валерьянка? Дайте сюда! (Бежит на кухню, нашла валерьянку, несет в стакане воду, расплескивает ее.)
Настя. Что она говорит… Что она говорит… Что она говорит…
Ксения (плачет, поит Еву водой). Господи, мамочка моя родненькая, зачем я только сюда пришла? Если бы я только знала!.. Так было весело, хорошо, и вдруг… Да пропади они пропадом, эти сапоги!!! (Бросила сумку на пол, рыдает.) Господи, человека убили, человека убили! Господи, до что же это такое?! Человека!!!
Кирилл долго ходил по комнате, сжимал кулаки, скрипел зубами. Наконец остановился против Настя, посмотрел Насте в глаза. Что-то там в них увидел такое, отчего вдруг страшно крикнул.
Кирилл. Ну что ты выпучила бельмы?! Что уставилась на меня, корова?! Какого черта тебе-то еще надо?! Теперь и ты начнешь обливать меня грязью?! Давай! Это я убил, я убил, я заставил его тащиться на улицу и размахивать ножом! Я, да? Давай, давай, не стесняйся! Сделай одолжение! За все мое добро, что я сделал для тебя! Я у вас самый плохой — развратник, картежник, утюг, фарцовщик, бабник! А вы все хорошие, славные, добрые, милые паиньки!.. А на какие шиши эта квартира? Что ты ешь? Что ты носишь? На чем спишь: Откуда это тряпье? С неба свалилось? Девочка все еще в розовом тумане, она ничего не видит, она не знает, как рождаются дети? Откуда у нас с тобой деньги, я тебя спрашиваю?
Настя. Я думала… ты работаешь… я думала… что тебе помогают родители… Я думала…
Кирилл (кричит). Я не железный, чтобы год, два, три каждый день подряд разгружать вагоны! Я физически не могу этого вынести, хоть это-то ты понимаешь?! Или нет?! А родители, да будет тебе известно, мои родители не могут нам с тобой помогать, потому что мои родители — алкоголики! ДА, да, да, простые советские алкоголики! Те, кого ты видела на нашей свадьбе, вовсе не мои родители! Понимаешь? Это мои дядька с теткой, которым я заплатил полтинник! Они из моей родни — самые приличные! Я попросил их сыграть на свадьбе роль мамы и папы! У бедного сына на свадьбе! Я хотел, чтобы все было прилично, как у людей! Я наврал тебе, что они прилетели из Риги и что они живут там! Мои настоящие родители — алкаши! Они живут в двух кварталах от нас, поняла? Хочешь, я тебя как-нибудь свожу в гости к ним, ты посмотришь, как они живут? Как пьют одеколон, денатурат, политуру, за каплю огуречного лосьона готовы глотку друг другу перегрызть? Хочешь, я свожу тебя в гости к ним как-нибудь, ты посмотришь, как они живут? Хочешь, я свожу тебя туда, покажу, какова она, жизнь?! Моих родителей лишили родительских прав, и я воспитывался в детдоме! Ты когда-нибудь ела в два дня корку хлеба, подобранную на помойке? Ты, девица из семьи обеспеченных родителей?! А я так жил до двенадцати лет, пока не попал в детдом! Мне иногда по ночам снится эта заплесневелая зеленая корка хлеба, ее кислый запах, и я просыпаюсь от отвращения, от ужаса, от омерзения! И не хочу я, чтобы передо мной всю жизнь маячила эта корка хлеба, не хочу! Не хо-чу!.. Я хочу есть сытно, любить женщин, спать в чистой постели, не думать о деньгах, не разгружать вагоны, ходить в рестораны, покупать любимой женщине цветы, вещи, которые ей нравятся! Я не хочу нищеты! Почему другие могут жить так, а я не могу?! Почему?! Чем я хуже их?! И не смотри на меня так, нечего! Нечего смотреть на меня, как кролик на удава! Ишь ты какая! А не нравлюсь — пожалуйста! Дверь открыта, нога свободна! Такого-то добра найду вдоволь! Без тебя! Все!
Настя (сняла передник, тихо). Не кричи на меня! Открой дверь…
Большая пауза.
Я выбросила свой ключ, открой дверь. У тебя должен быть ключ.
Большая пауза.
Открой дверь. (Пошла в прихожую, надевает шубу, сапоги.) Я пойду… Я — уйду…
Кирилл (смеется). Куда ты пойдешь? Ну куда? К кому?
Настя. Я пойду… Я пойду к маме…
Кирилл. К маме, к папе! Нет у меня ключей.
Настя. У тебя есть ключи.
Кирилл (весело). А я их потерял. Понимаешь? Потерял. Очень просто. Сегодня вечером где-то потерял. Обронил, наверное, на улице. А может быть, как говорит твоя дорогая подружка Евочка, оставил у любовницы.
Настя. Открой дверь.
Кирилл. Даже если у меня были бы ключи — не открыл бы! Ты, видимо, забыла, по какому поводу мы тут все собрались, с каких щей мы тут все сидим и так здорово общаемся про жизнь? Забыла? Забыла, что твой любимый друг — ветеринар, лекарь овец, лошадей и меринов — убил человека? Он лежит внизу, на ступеньках. Человек, убитый им! Ты соображаешь? Ты видела кровь? Ну вот! Лифт не работает. Если ты пойдешь по ступенькам, то увидишь его. Твое доброе-доброе сердце не выдержит, и ты побежишь вызывать милицию, и потом милиции же расскажешь все про меня. Да еще и приврешь со злости. Скажешь, в квартире двадцать четыре живет спекулянт и развратник, сделайте у него обыск. И вообще, мало того, это он — именно он — натравил бедного-бедного Никиту на этого человека. А у меня тут товару, да будет тебе известно, на семь тысяч, да в кармане — шестьсот рублей. Так что — не выйдет! Сиди до утра. Сама ведь сказала — будем сидеть до утра. Вот и сиди. А утро вечера мудренее…
Настя (садится в шубе на пол прихожей, на чью-то обувь, закрывает лицо руками). Неужели это не во сне? Неужели все это правда? Все идет прахом, все рушится, все на глазах рушится… Боже мой, боже мой, боже мой!!!
Кирилл (хохочет). Жуй левомицитин, дура! Слышишь?! Где он у нас?! Наливает себе вина, садится у столика, залпом выпивает, что-то жует. Ну что же? Будем сидеть, ждать утра, разговаривать! Спать ведь никто, кажется, не желает? Какое тут спанье — когда такие страсти… Да-а-а: Веселенькая компания подобралась, веселенькая! Нет, братцы, вы задумайтесь только, какие кадры тут среди нас, а? Дети страшных лет России! Всем памятник надо общим поставить: 1956–1986 годы, а? Здорово я придумал? Одна — развратная девка, другая — дама в розовых очках: ничего видеть не хочу! Один — убийца, другой — фарцовщик, уклоняющийся от службы в рядах славных вооруженных сил! И я — самый главный, детя своего времени, все пороки ношу в себе! Да, да, мы все дети перестройки! А любопытно, что такое перестройка? Так, кажется, любят задавать вопросы телевизионщики у памятника Пушкина? Отвечаю! Перестройка — это переделка души, сознания человеческого! А ведь за это боролись всегда во все времена Достоевский, Гоголь, Чехов, Толстой… Во люди-то! Не чета нынешним… И что же у них получилось? Нуль! Пшик! Пук! Так ведь? Да, братцы? Нет, классная компания у нас, блеск просто! Только вот эта девочка, Ксюшенька, еще не понятно кто… Кто ты, детя? Или, как говорит Евка, тихий омут, в котором водится нечистая сила? Ну что у тебя за личина, за маска? Не бойся, сбрасывай ее, сегодня мы все без масок, видишь? Ну что у тебя под маской? Тоже кабанья морда, как говорит про меня Евка? Детя-а-а! Раскройся-а-а-а!.. (Берет Ксению за руку, тянет к себе.)
Ксения. Не трогайте меня, пожалуйста… Пожалуйста… Не надо… Мне страшно… Не трогайте меня… Пожалуйста…
Кирилл. Чего ты боишься? Не сьем. Пей вино! Пойдем в другую комнату? Что, не хочешь спать со мной? Я очень хорошо плачу, так что напрасно, да! Евка подтвердит. Могу даже подарить сапоги, за которыми ты сюда пришла. Представляешь? У меня много денег, я могу себе позволить такой подарок! Ну же…
Ксения. Не нужно мне ничего… Откройте дверь, я хочу домой… Мне страшно здесь…
Кирилл. Ну чего ты боишься, дурочка? Что, у тебя это в первый раз? Тебя эта истеричка Евка напугала? Она все врет. Врет! Не верь ей! Она пила коньяк, жрала шоколад, ходила в рестораны, носила дорогие тряпки и при этом не платила ни копейки. Наоборот, ей давали деньги и немалые… Подумаешь, расплачивалась постелью, велика важность! Жалко что ли? А сейчас она придумала себе кличку: Кающаяся Магдалина! Ну какая она Магдалина? Какая она грешница, ты только посмотри на нее! Она просто очень хорошо усвоила уроки общества, в котором живет, вот и все! У нее всегда личина, маска, она все время играет, всегда в позе! Зачем, перед кем играет? Всю жизнь! Вот сегодня наврала, что учится в юридическом. Следователь по особо важным делам! А зачем наврала — не понятно! Артистка! А артисты все дети, они во все верят, про что говорят! Правда, сукины дети… Ну же, ну…
Кирилл тянет Ксению себе. Артем вдруг начинает хохотать.
Артем. Ладно, оставь ее… (Смеется. Подошел, вырвал из рук Кирилла, толкнул в кресло.)
Та сжалась, сидит тихо, не двигаясь. Ева уже поднялась, смотрит на окружающих тупо, с полным безразличием.
Кирилл (он ошарашен). А ты-то что раскукарекался? Все еще в фанты играешь? Все давно выполнили и даже перевыполнили свои задания. Игра окончилась. Началась жизнь. Не видишь, что ли? Вот она наша жизнь — не прикрашенная, голая, настоящая! Без лозунгов, без даешь! и вперед! Видишь, вот взять хотя бы Евку: сама жизнь! Тушь размазалась, волосы спутаны, рожа опухшая! У-у-у, рожа! (Смеется.) Прямо с картины Петрова-Водкина Кающаяся Магдалина! или это картина Репина, а? Ева? Или Водкина? Водкина, точно? Нет, ну, смотри, смотри ну — прямо святая! Святая!
Артем (смеется). Да-а-а… Много ты говоришь, дружище, много… Прямо хозяин тут всех нас…
Кирилл. А что, нет? А кто же здесь хозяин? (Начинает дурашливо, издеваясь, заглядывать под диван, кресло, стол.) Кто тут хозяин? Ау-у-у-у! Кого тут Настя прячет, а ну, выходи!..
Артем. Ты прекрасно понимаешь, что я говорю не о хозяине квартиры, не строй из себя дурочку…
Кирилл (не слушая). Ах да, хозяин — влюбленный в ванной! Он только что принес в жертву своей любимой тельца, а вернее — человека, и теперь душистым мылом отмывает руки от крови! Да, да, да! Какая любовь с дрожью! Надо же!
Артем (смеется). Ну, фигляр, ну, артист!.
Кирилл (не может понять логики Артема). Ты, Артемчик, успокойся… Чаю вот выпей или еще винишка, а? Еще осталось. У меня в баре есть коньяк, хочешь? Сядь, успокойся, а давай рассудим трезво, поговорим. Разве не быдло все эти Евы, Насти, Никиты? Нет? Они все дети своего времени, это оно сделало их такими, подобными себе, согласись? И Ксюша скоро станет такой, уверяю тебя. Жизнь наша сурова, ох как сурова! Жизнь всех перемалывает одинаково, всех приводит к одному общему знаменателю. Мы — дети страшных лет России, понимаешь? Просто все научились хорошо прятаться за масками, вот что. Ты уж поверь мне на слово, я ведь вижу больше тебя, так как я постарше тебя на шесть лет. А нашей быстротечной жизни это очень много, очень много…
Артем. Ну, а меня, интересно, ты за кого содержишь возле себя? За кого считаешь?
Кирилл. Ты хороший парень. Из тебя может со временем выйти толк. Если только не будешь обращать внимание на такие вот душеспасительные речи, которые велись сегодня, произносились тут нашими дамочками. Они очень уж любят действовать на нервы. А ты, смотрю, все это, все эти разговоры, всю эту болтовню принял близко к сердцу, так? И совершенно напрасно…
Артем (встал, презрительно). Ну, все ясно с вами, месье. Надоело тебя слушать. Смотрю вот на тебя весь вечер и все думаю: ну когда же он закончит представлять из себя монстра? И так, и эдак, как муха на стекле! Не надо сваливать с больной головы на здоровую. Мол, время сделало нас такими, тебя в частности. Не надо! Мы сами делаем себя, сами!.. Уж и такой он сильный, уж и такой он гадкий, уж и все у него в кулаке! (Смеется.) Господа! Да помолчал бы ты лучше!.. Шишка на ровном месте!.. (Спокойно, будто размышляет сам с собой.) И какого черта я с тобой вожусь — не понимаю? Ума — нуль, интеллект — как у табуретки, а гонору, гонору… Прямо всех он тут испугал, все у него тут дрожат. Тара-тара-тара-канище! Страх божий! Да мы на вас, миленький и славненький Хрюша, — пи-лю-ем! Птфу!..
Кирилл (угрожающе). Что-о-о? Ты, сосунок, как смеешь в таком тоне говорить со мной, а? Кто ты тут такой? Нуль без палочки! Что ты ешь, что ты носишь, что ты…
Артем (смеется). Все это ты только что говорил своей жене! Ну все, все-все у тебя, гляжу, в кулаке. Все едят за твой счет, одеваются за твой счет, спят за твой счет… Вообще — живут за твой счет! Успокойся! Счет по-гамбуржски! Я тебе еще раз говорю: Ты ничто, пустое место. Для меня во всяком случае, ясно? И Ксению не трожь! Эта девчонка мне нравится. Понял? (Пауза.) Ладно, что с тобой, полудурком, разговаривать? Как об стенку горох. Все. Больше мы с тобой не знакомы. Деньги я тебе отдал. Все. Мы в расчете. Все. Я тебя больше не знаю. Да, да, я тоже фарцовщик, но не такое дерьмо, как ты. Я нормальный человек, который просто-напросто вертится, чтобы выжить. Я продаю только тряпьки. Продаю и перепродаю, но не стремлюсь завладеть душами людей, как некоторые. А вот из тебя-то наше время, как ты говоришь, сделало дерьмо! Дерьмо-с! Так что (хохочет) перестраиваться надо, друг! А я — запомни — нормальный человек!
Кирилл. А-а-а! Понятно! Патрон решил открыть собственную фирмы, так? Да? Конечно! Зачем работать с кем-то, когда можно всю выручку забирать себе! Поставщиков моих всех ты знаешь, так что — вперед! Зачем нам какие-то жалкие проценты? Или же мсье не желает знаться со мной потому, что испугался, что и его втянут в эту историю, да? Ах-ах, какие мы чистенькие, светленькие, беленькие — в — крапинку! Прямо-таки голубенькие! Ну что же. Не желаешь — не надо. Но я говорю ха-ха! Три раза! Ты забыл, видно, что и ты, да, да и ты тоже — дитя своего времени? Ты забыл, как валялся в приемной моего тестя и упрашивал его, чтобы тебе сделали отсрочку от армии? Забыл? Да? Так. Сегодня тридцатое декабря… Январь, февраль, март, апрель и — все! Все-о! Загремишь под фанфары! В строй, рядовой Артем! Вместо джинсов — зеленый хэбэ, вместо крассовок — кирзовые сапоги, вместо девочек — в обнимку с автоматом, вместо ресторанов — столовая с полным набором кислых щей и непроваренной картошки! Ну, нравится такая перспектива? Блестяще! Авось и до ефрейтора дослужишься… Так ты забыл, какие ниточки у меня в руках? Забыл?!
Артем (спокойно, улыбается). Ну, хватит тебе прыгать слюной брызгать, хватит. Чего распетушился-то? Ниточки, веревочки, канаты… Брось, милый! Пугает меня армией! Надо же! Спасибо я тебе должен сказать только за одно — за то, что ты меня познакомил с Игорем. Кстати, ты знаешь, что Игорь думат о тебе, кем тебя считает? Рыбой-прилипалой, причем весьма недалекой. Как ты с ним лебезишь, а? На тебя даже стыдно смотреть, как ты перед ним изгибаешься, как ты его боишься! Это ты здесь только — молодец среди овец. Среди девчонок — ты орел! А с Игорем ты совсем-совсем другой… А ты знаешь, кстати, что Игорь меня уважает? Со мной можно поговорить о чем угодно, я все читаю, я в курсе всего, хожу в театры, кино. Это ведь только у тебя одни только тряпки да бабы на уме. Да, и насчет армии… Не обольщайся очень-то. Ведь стоит мне сказать одно слово Игорю… (Смеется.) И при чем тут твой тесть? Еще одна шишка на ровном месте. Ладно, хватит. А теперь открой дверь. Может быть, он действительно еще жив, может, ему помочь надо… Монстр! (Хохочет.)
Кирилл растерян, но быстро берет себя в руки, наступает.
Кирилл. Что? Дверь, да? Пардон, а как ты объяснишь все это?
Кирилл обвел рукой комнату.
Артем. А что — это? Что здесь такого произошло? Расскажу как есть. Вернее, как было. Да не бойся, не бойся за свою шкуру, я все возьму на себя. Скажу, что это была моя идея. Еще раз говорю тебе: Да, я фарцовщик, но я порядочный человек. Порядочный! Нормальный человек! Как все!
Ксения. Как страшно… Как страшно… Будто я попала на другую планету… В другой мир…
Артем. Не нюнить! Залили все квартиру слезами, а сами и пальцем не пошевелят, чтобы что-нибудь сделать…
Ксения. Что, что, что сделать, Артемчик?! Кто знает, что нужно сделать? У меня голова кругом идет, я с ума схожу!..
Артем пошел в прихожую, к двери. Из ванной вывалился Никита. Он, кажется, немного протрезвел, умылся, причесался, привел себя в порядок. Видит Настю, сидящую на полу, Артема он не видит. Артем вдруг остановился, наблюдает за ними. Он будто решил проверить всех сегодня — кто и как себя будет вести.
Кирилл сидит, уронив голову на руки.
Ксения всхлипывает, Ева тупо смотрит в одну точку.
Никита (Насте, тихо). Настя… Зачем ты на полу?.. Тебе ведь нельзя…
Настя долго смотрит на Никиту, гладит его по волосам. Он садится на пол рядом с ней.
Настя (глухо). Что?
Никита. Я говорю, тебе нельзя на полу, ты больная…
Настя (спокойно, серьезно, сухо). Зачем ты это сделал, скажи? Кому хотел доказать что-то?
Никита. Я тебе хотел доказать, Настя… Я хотел, чтобы ты поверила…
Настя. Не надо на меня это вешать, имей в виду. Я здесь — ни при чем. Ты сам это сделал, а я здесь — ни при чем, понял?
Никита (не понимая). Я все могу сделать для тебя… Все! Я люблю тебя!
Настя. Что? Что ты можешь сделать, ну? На руках можешь носить? Ромашки дарить? Слова красивые говорить? Что ты можешь сделать?
Артем усмехается.
Что ты сделаешь, ну?
Никита. Я все могу… для тебя… Все…
Настя. Не надо мне красивых слов… Не надо! Уйди от меня! Слышишь? Уйди! Красивых слов мне не надо!
Никита. Тебе нельзя волноваться… Не надо… Я уйду…
Встал, ввалился в комнату.
Артем (громко). А вот и явление Христа народу! Того самого, из-за которого сегодня весь сыр-бор! Ну что, очнулся? Образумился? Вспомнил хоть, что натворил сегодня? Или все еще в прострации?
Никита (твердо). Я все помню. Я пойду и скажу, что это я… Пускай судят. Пускай. Я сам признаюсь, что это сделал я. Я сам. Я один. Никто меня не учил, не подстрекал. Я сам пойду и все скажу…
Артем (Кириллу). Ну-ка, дай ключи!
Кирилл молчит.
(Никите.) Ну что, будем ломать дверь… Пошли!
Он пошел к двери. Никита пошел к двери, Кирилл пошел к двери. Кажется, сейчас должна быть драка…
Звонок в дверь.
Все до единого человека, будто обжегшись, кинулись в разные стороны комнаты.
Замерли. Застыли. Недвижимы.
Снова звонок: Длинный, пугающий.
Сидят: Настя плачет, Ева плачет, Ксения тихо всхлипывает. Стоят: Артем вдруг захлюпал носом, Никита — тот вообще уливается слезами, прислонившись к косяку головой. Даже Кирилл — вы посмотрите на него?! — еле-еле сдерживает себя, чтобы не зарыдать. Все перепуганы. Громадная пауза. И еще пауза. Снова звонок в дверь.
Кирилл (шепчет). Это милиция! (Потушил свет в квартире.) Идут по квартирам, спрашивают, кто что знает…
Ксения (шепчет). Да что там расспрашивать! У них, наверное, собака! (Показала рост собаки — чуть ли себе не по плечо.) Она сразу пошла по следу!..
Настя. Правильно, собака… И сразу в наше квартиру…
Артем (так же шепотом). Это бабкин сын позвонил в милицию. Сейчас время пол-одиннадцатого, он шел из кино, увидел его на площадке…
Снова пауза.
В дверь звонят и даже стучат ногой. Все вдруг ясно услышали голос… врача, Сергея!
Врач (из-за дверей). Мальчики и девочки! Откройте дверь! Это дедушка Мороз! Борода из ваты! Я подарки вам принес!.. Слышите? Я же знаю, что вы все дома, не успели разойтись! Ну, открывайте, в подъезде холодно!
Ева (быстро, тихо). Это же Серега, врач! (Бросилась к дверям.) Сережа! Сережа! Ты меня слышишь? Дверь закрыта! Это я, Ева! Ключей нет… Вы нашли его? Он мертвый? Мертвый, да?
Врач. Да куда вы подевали ключ? Снова во что-то играете? Во что на этот раз, в прятки, да? Ну, хватит, открывайте! У меня к вам дело! Я забыл у вас шапочку, это раз… Да откройте дверь, черт побери, что, так и буду тут торчать? Это я, Сергей, понимаете? (Врач смеется.)
Ева. Да нету ключей, нету! Выкинули их в форточку, понимаешь?
Врач (хохочет). Ну, дураки, ну, дураки! Ключ — в форточку! Делать совсем уже нечего, что ли?
Кирилл вдруг быстро пошел к дверям в прихожую, порылся в карманах пальто, достал связку ключей, оттолкнул Еву.
Кирилл. Пусти… Есть у меня ключи. Сейчас, Сергей. (Открывает дверь.)
На пороге — Врач. Веселый, улыбающийся. В руках у него чемоданчик.
Врач. Ну-у-у! Совсем заигрались, открывать уже не хотят! Наконец-то! Привет, братва, еще раз! Все в сборе, ага? (Проходит в комнату, здоровается с Никитой за руку.) Нет, даже новенькие появились! Я вам еще не надоел? Где моя шапочка? А, вот! Ну, что делаете? А я в вашем доме на вызове снова. Вашему дому сегодня положительно везет. На больных, на покойников. Нас вот снова к вам вызвали. По делу, по делу на этот раз… (Взял со стола кусок колбасы, ест.)
Кирилл (тихо). По какому дело? Он — мертвый?
Врач (оглядел всех, увидел напуганные взгляды). У вас что тут случилось? Вы все какие-то не в себе… Что такое? Что с вами? Играете в молчанку? Массовое заболевание? Мое присутствие крайне необходимо? Сейчас, сейчас начну вас всех лечить! Вот что у меня есть! (Достал из чемоданчика маленькую бутылочку.) Чистейший! Медицинский! Специально для себя берег на Новый год! Ну раз такой случай!.. Вам будет! Буду вас лечить!
Артем (тихо, взяв Врача за грудки). По какому делу вас сюда вызвали, ну?!
Врач (чуть-чуть испугался). А-а-а… Да сосед ваш по лестничной площадке вызвал. Сразу на два случая. Сразу на два случая на один подъезд! (Смеется.) Шел он из кино… Да что это с вами?
Настя (кричит). Ну что, что, что дальше?!
Врач. Вот я и говорю… Шел он из кино, а на лестнице мужик лежит, в крови…
Ксения. Мертвый?!
Врач (смеется). Да с чего? Сидит вон в машине у нас. Он пьянехонек, ни черта не помнит. Новый год за день начал встречать. Уходил от любовницы или от подруги — черт его знает! — она под вами живет, ну и вот… Она его, видать, приревновала и пырнула ножичком или ножницами на прощание… Оба ни черта не помнят, оба пьяные были… Приревновала! Пустяковая рана, ерунда. Мы даже в милицию не сообщаем, сами разберутся. Перепились, с кем не бывает… Он даже боли не чувствует, сидит, с нашим шофером анекдоты шпарит… Что было — не помнит, заспал. Вернее, оба заспали: и он, и любовница его… Видали, какая у нас, братцы, работа? С какой шелупенью общаться приходится? Чего-чего только за смену не насмотришься… А то вот еще был случай…
Он бы еще долго говорил, но…
Медленно начинается всеобщее преображение.
Представьте себе: в убыстренной съемке показывают, как из семени появляется росток, потом само растение, потом цветок, потом — плод. Поднимается Настя — кидается к Кириллу, целует его. Артем хохочет, обнимает Ксению, Ева бросилась к Никите.
Всеобщее ликование, братание, все бегают, кружатся, кричат, хохочут, нажали на мешочек — взрывы хохота. Включили Высоцкого — танцуют! Вытащили на середину елку, увлекли за собой Врача, принялись петь в хороводе: В лесу родилась елочка! Долго бесятся. Очень долго. Врач хохочет вместе со всеми, увлечен всеобщим весельем. Попрыгали. Встали у стола. Налили.)
Кирилл (хохочет, обнимает Никиту). Эх ты, обалдуй!
Артем. Братцы, он же ветеринар! Он забыл где у людей сердце!
Настя. Ага, перепутал с коровой!
Артем. С козой!
Ксения. С ежиком!
Слова Ксении все находят крайне остроумными. Хохот длинный, безумный. Ксения нажала на мешочек — куда нам теперь без него? — беспредельное веселье идиотов…
Впрочем, не все веселятся. Ева сникла вдруг и незаметно пошла в прихожую, натягивает шубку. Выпили. Играет музыка. Это Кирилл включил ее.
Врач (достал из чемоданчика кассету). Братцы, ну какая у вас компания — блеск! Умеют ведь люди развлекаться, веселиться по-настоящему! А то придешь в гости: Сидят, сидят, бубнят, бубнят, при литературу, про кино, про театр. И делаешь поневоле такую умную рожу, будто что-то понимаешь! Или наоборот: напиваются в умат и про баб… Пардон, про женщин! Это если одни мужики собираются… Кто с кем и прочее… Врут больше, конечно… А у вас так хорошо, так спокойно, ну никаких комплексов, без тормозов! Так-с! Раз вы сегодня играете в детство, то я вам принес кассету — дет-ску-ю! Мне в машине скучно, так я иногда вожу с собой магнитофон включаю. У меня дочка ее крутит. На одной стороне кассеты ее песенки, детские, а на другой — моя Машина времени!
Это тоже находят крайне остроумным, все хохочут, толкают друг друга в бок, веселятся. Смешно!
Нет, если бы не дежурство, я с удовольствием поговорил бы с вами, посидел бы, поболтал… (Внимательно смотрит на Ксению.)
Ксения (кокетничает). Кир-рил-л! Ты не забыл?.. Ой, стихами говорю!
Все смеются.
Ты не забыл, что обещал мне сапоги?
Кирилл. Ну, будут, раз обещал! Все будет! Была бы жизнь, вот что главное!
Артем. Философ!
Все смеются.
Настя (повязала передник). Я принесу что-нибудь поесть… (Быстро сходила на кухню, принесла что-то в тарелке.)
Артем. А где твоя Лялечка-Лилечка, Серж? В машине анекдоты слушает?
Врач. Да нет. Она в квартире напротив. Я же говорю, у нас сегодня ваш дом пользуется популярностью. Громадной! ТО вот вы вызывали нас, с Евой было плохо…
Все хохочут.
То этот мужик на лестничной площадке…
Артем. С раной мужик! Мужик — с раной!..
Кирилл. Раненый, контуженный! Прямо в печень!
Ксения. Нет, в двенадцатиперстную кишку! Или в прямую!
Врач. Ага…
Он немного растерян. В первый свой приход был активен, не терялся, а сейчас… Очень уж все вокруг суетятся, сказать слова не дадут! А к такому он не привык — это в характере!
Ага… Да вот еще в квартире напротив, в двадцать первой, у того парня, что вызвал нас, — мать померла… Приходит из кино: на лестнице — мужик, в квартире — мать… Везет человеку! Как будет бедный Новый год теперь встречать? Никакого веселья у человека…
Громадная пауза. Тишина. Молчание.
Настя (выдавила). Как… померла?
Врач (что-то ест). Ну так, как все мы помираем или помрем в скором будущем. Дала дуба, гикнула, перекинулась, сыграла в ящик! (Смеется.) Делала, видно, пельмени — у нее руки в тесте — ну и сердце прихватило. А дома никого нет, никто даже валерьянки не подаст, не то что скорую вызвать… Нам бы минут на тридцать приехать…
Артем. Этого не может быть!!!
Врач. Все может быть. (Он снова почувствовал себя в центре, действует уверенно, ест, хозяйничает, наливает.) Да ладно вам, ребята, чего вы так испугались? На вас лица нет. Да мы за дежурство такого насмотримся обычно, что не дай бог… И что тут такого? У вас это с непривычки, а мне вот как-то все до лампочки уже. Такие вот дела! У вас тут — веселье, там — смерть. Такова она, видать, селяви! Как говорил великий Гамлет: Где спят, а где ночной обход, кому что рок назначит!
Ева (услышала это в прихожей, вошла в комнату уже одетая). Как же это… Как же это?!
Врач (еще увереннее). Да, братцы, я к вам зашел ведь по делу. Слушайте, мужики, там все в квартире в шоке, а сейчас придет машина из морга — я вызвал; вы уж помогите бабулю снести вниз, а? Сами понимаете, Новый год, санитаров не хватает, никто работать не хочет… У вас еще и лифт не работает! А мне с Лилькой, сами понимаете, не управиться. Ага? Поможете?
Кирилл. Что же это… Это мы…
Врач. Ну вот! Что такое? Зачем я вам все это только рассказал? Да ну ее, бабку эту! Все сразу загрустили, о смерти начали думать! О смысле жизни, да?.. Бросьте! Зачем я живу! Да? Вопрос века! Да живу, и все дела! Как все живут! Я вон ради детей живу, все для них отдать готов, глотку любому перегрызу, они — моя плоть, они — мое продолжение! (Взял со стола два яблока, положил в карманы.) Вот так вот. Живи, как все живут, и все будет хорошо. Так ведь все живут? Ну хуже, лучше, но так ведь живут, верно?
Настя (с ней что-то произошло, она будто выросла, она приняла какое-то решение, она стала другой: ведь рушится ее жизнь, спокойная и размерная, нужно спасти ее!) Что вы замолчали? Что вы накуксились? В чем дело? Что за минута молчания, я не понимаю, ну?! (Говорит это, чуть ли не с ненавистью.)
Врач. Да я их не пойму! Ну чего вы, правда? Веселитесь, братцы, и все дела!
Настя. Что ты молчишь, Кирилл? Что? Что вы все молчите?! Ну?! Мы ни в чем не виноваты! Слышишь? Мы ни в чем не виноваты, ясно?! Зарубите себе это все на носу, ясно?!
Врач. Ты про что? У вас опять какая-то игра? Или они про бабку кручинятся? Да бабка как в анекдоте: померла так померла! Ну, давайте музыку! Будем петь детские песенки! И-и-и-и!
Скомандовал он, нажал клавишу на магнитофоне, и детский хор грянул что есть мочи на всю катушку: Вместе весело шагать по просторам! По просторам! И конечно, припевать лучше хором! Лучше хором! Лучше хором!..
Никита нажал на клавишу. Выключил магнитофон, сказал Насте тихо.
Никита. Я ненавижу тебя. Слышишь?! Ненавижу тебя!!! Ненавижу!
Настя (возбуждена до предела, ничего не слышит, носится по комнате, тормошит всех). Что вы стоите как столбы?! Включайте музыку, веселитесь, прыгайте вокруг елочки, слышите?! Мы ни в чем не виноваты, слышите?! Мы ни в чем не виноваты, слышите?! Слышите вы, слышите, слышите, слышите, слышите вы меняа-а-а?! (Кинулась к проигрывателю, включила музыку.)
Голос Высоцкого, вернее, строчка одна, вырванная из его песни:
Настя бегает по комнате, хватает всех за одежду, дергает, тормошит, что-то кричит, танцует как одержимая, ее не слышно, только надрывается, будто вот-вот сорвет голос Высоцкий:
Врач смеется и хлопает в ладоши.
Артем, Кирилл, Ева, Ксения, не двигаясь, смотрят на мечущуюся, будто теряющую под ногами почву Настю.
Поет Высоцкий.
Занавес
Примечание для Господ-Артистов. Автору не хотелось бы, чтобы после закрытия занавеса в зале раздались бурные, продолжительные аплодисменты. Лучше — тишина.