И тут внезапно по всему замку раздались резкие, пронзительные звонки. Тревога! Не успели присутствующие вскочить с мест, как завыла сирена на дозорной башне.
Ее зловещий звериный вой парализовал замок, скатился с холма и растекся в небе над городом А. Во мне ожили далекие, похожие на кошмарный сон воспоминания, что-то ледяное поползло от желудка к горлу.
Десять гудков сирены с интервалами в одну секунду… Сигнал воздушной тревоги, терзавший людей во время войны. Ковровая бомбежка зажигательными и фугасными бомбами – они падали с неба дождем. Страшные огненные стрелы… Алчный огонь, пожиравший без разбору правых и виноватых, женщин и детей, стариков и инвалидов. Испуганные люди, тщетно искавшие убежища и находившие только бушующее пламя, только клубы жаркого черного дыма…
Я прекрасно помнил, как сыпались бомбы, как рушились дома, как взрывная волна подкидывала людей и со страшной силой швыряла о землю. Помнил, как будто это было вчера… Прямое попадание фугаски в бомбоубежище… Шесть зажигалок пробивают крышу маленького домика и с шипением изрыгают пламя на стены крохотной комнаты… А с высоты десяти тысяч метров весь город кажется красивой мозаикой величиной с ладонь. Потом в центре крестовины прицела появляется объект – черное пятно не больше черной мишени в тире, – и на это пятнышко рушатся тысячи тонн стали, пороха, сгущенного бензина… Нажимают кнопку, и бомба мгновенно исчезает из виду. Экипаж самолета просто физически не может ощутить, что внутри черного пятна сотни домов, что в домах живут тысячи людей, и ничего-то у них нет, кроме этих домов, кроме заработанного потом и кровью жалкого скарба… И когда на краю черного пятна появляется легкое облачко дыма, пилот доволен – бомба попала в цель. А на земле белый дым сменяется черно-коричневым, рушатся здания, пляшет огонь, кто-то умирает мгновенно, кто-то корчится в муках, истекая кровью, теряя сознание от нестерпимой боли. И уже нет ни женщин, ни детей, ни стариков. Есть только месиво из оторванных рук и ног, из обожженных тел, из обрывков человеческой плоти… Смерть от прямого попадания, смерть от ран, смерть от ожогов, смерть от удушья…
Звук сирены воскресила моей памяти далекие страшные дни. Только два чувства остались в моей душе: леденящий ужас и кипящая ярость.
– Налет вражеской авиации! – крикнул репродуктор. – Морская авиация, базирующаяся на авианосцах. С Юго-Востока приближаются пятьдесят бомбардировщиков.
Беготня, суета, крики, топот десятков ног…
– Опять… – сказал кто-то. – И ведь среди белого дня! Мерзавцы, совсем потеряли совесть!
– Всем оставаться в помещении! – распорядился Тамура. – И – без паники. Со своими камушками они немногого достигнут. Вооруженным отрядам приготовиться к бою с возможным воздушным десантом.
На горизонте появились черные точки. Они пересекли береговую линию и обрели контуры бомбардировщиков-истребителей морской авиации, предназначенных для поддержания атаки пехоты. Самолеты на бреющем полете прошли над городом А., и все пятьдесят машин спикировали на замок.
Самолеты один за другим входили в пике, но камней не бросали.
– Сволочи! – простонал Тамура. – Видно, не хватает у них все же смелости бомбить среди бела дня. Решили попугать, продемонстрировать свою силу…
– Сейчас поступило сообщение, что такие воздушные «демонстрации» происходят не только над нашим замком, – доложил связист. – Над всеми крупными городами Японии появились эскадрильи американских самолетов. Машины идут на бреющем полете.
– Надеются таким образом ускорить переговоры: мол, соглашайтесь на наши условия, не то мы вас камнями! – изрек средневековый «ученый», поглаживая бороду. – Знают, что зенитные орудия бездействуют, вот и позволяют себе подобные выходки.
– Сэнсэй, – обратился к Тамуре преподаватель стрельбы из лука, – дозвольте мне попытать счастья способом древним!
– Надеюсь, вы не собираетесь броситься на самолет с вершины дерева с кинжалом в зубах? – усмехнулся Тамура. – Теперь даже зенитные пулеметы на деревьях не помогли бы. Тут вам не Вьетнам.
– Известно ли вам, что именно вьетнамские партизаны сбивали американские истребители без пулеметов? – преподаватель заглянул в смотровое окошечко. – Посмотрите, все самолеты входят в пике с одного направления. Знают, что зениток-то нет! Но они сейчас поплатятся за свое легкомыслие, а заодно и должок получат с процентами, чтобы неповадно было бомбить нас камнями!
– Как бы не получилось обратного! Еще раздразним противника, и опять посыплются камни, – сказал средневековый тактик.
– Ничего, камней мы не боимся, – усмехнулся Тамура. – Что ж, попробуйте, нагоните на них страху.
Самолеты упрямо продолжали пикировать. Преподаватель стрельбы из лука что-то крикнул парням, слонявшимся без дела по крытой галерее внутренней крепости. Вскоре на середину двора выехало что-то величиной с грузовик, прикрытое брезентом. Когда брезент сняли, показались семь каких-то штуковин, обмотанных сеткой.
Я сразу и не догадался, что это такое. Но вот три самолета, сделав петлю, перешли в пике, и наши ребята сняли сетку. Это была огромная катапульта. Преподаватель отдал команду, доски, прогнувшиеся под тяжестью камней, слегка приподнялись.
И произошло невероятное. Когда три самолета, опускавшиеся все ниже и ниже, достигли такого уровня, что, казалось, их можно достать рукой, огромные стальные доски катапульты распрямились и в воздух полетели каменные глыбы. Один из камней оторвал крыло центрального самолета. Я просто не верил своим глазам. Есть же поговорка: «И неумелый стрелок попадет в цель, если будет стрелять тысячу раз». Случайность из случайностей. Конечно, противник никак не ожидал такого варианта. Между тем подбитый самолет, мотаясь во все стороны, еще несколько секунд летел по инерции, а потом врезался в соседнюю гору. В замке началось всеобщее ликование. Второй самолет, очевидно, тоже получивший какое-то повреждение, очень неуверенно, с трудом набирал высоту.
Парни во дворе замка приплясывали от радости, глядя, как над склоном соседней горы поднимаются клубы черного дыма и багровые языки пламени. Что ни говори, удалось совершить неслыханную вещь – сбить боевой реактивный самолет обыкновенным камнем! Конечно, у нас тоже были жертвы: две катапульты сломались, несколько человек получили ранения.
– Господин преподаватель тактики! – крикнул кто-то. – Самолеты чем-то облили замок.
– Отравляющее вещество? Серная кислота? – спросил он.
– Нет, кажется, нефть или керосин.
– Ясно, – сказал Тамура. – Намекнули, что в следующий раз нас подожгут.
– Однако дело весьма серьезное, – изрек средневековый тактик. – Если крупное авиационное соединение обольет нас бензином и подожжет…
– Тамура-сэнсэй! – к нам подбежал здоровенный детина, энергичный до неприличия. – Сейчас задержали подозрительного типа, который пытался проникнуть в замок, воспользовавшись суматохой в связи с налетом.
– Опять шпион, – отмахнулся Тамура. – Бросьте его в темницу!
Во дворе появилось несколько человек, подталкивавших крупного мужчину, с ног до головы опутанного веревками. Увидев уже собравшегося уходить Тамуру, он крикнул:
– Тамура-сан! Я ведь к тебе в гости шел, поговорить надо!
Тамура оглянулся и замор от удивления.
– О, простите покорнейше! Эй вы, немедленно развяжите этого господина! Это же мой старинный друг, господин начальник секретариата кабинета министров.
– Мне повезло, в последнюю минуту увидел вас… – с горькой усмешкой сказал начальник секретариата, растирая затекшие руки. – Я ведь нарочно прикинулся шпионом, чтобы попасть в замок. Иначе бы не пустили.
– Отчаянный вы человек! – Тамура широко улыбался, пытаясь скрыть смущение. – Виданное ли дело, начальник секретариата в одиночку предпринимает такую вылазку! А если бы мои молодцы вас покорежили, что тогда?
– Вот и уважьте мою «отчаянность»! Не откажите меня выслушать! – горячо воскликнул начальник секретариата.
– Хорошо, я вас выслушаю. Но предупреждаю, мои уши не воспринимают всяких там советов насчет прекращения принятых мною мер.
Они расположились в библиотеке при замке. Начальник секретариата выглядел совершенно измученным. Еще бы, человек проделал такое путешествие! Он сказал, что пришел по собственной инициативе и просит Тамуру выслушать его в знак их старой дружбы.
– Мы принимаем все меры, чтобы расхлебать эту кашу, – говорил он исполненным горечи голосом. – Позиция американцев очень жесткая. Пентагон вне себя от ярости, они там просто свихнулись. Общественное мнение Америки бурлит. Американцы не то что японцы. Для них огнестрельное оружие – предмет первой необходимости, иначе как же защищаться от бандитов, которых там полным-полно? Да и страна у них молодая, обширная, без оружия им неспокойно. Вот так и получается: беспокойство перешло в страх, страх в панику, а паника в свою очередь привела к истерии. Поэтому они и отстаивают свою позицию с упорством маньяков.
– Ничего, пусть учатся поддерживать мир с соседями без помощи оружия. Иногда и законы могут сослужить хорошую службу. Как в их любимых ковбойских фильмах: сначала герой достигает власти при помощи пистолета, а потом становится верным защитником закона.
– Слишком мало у них времени. За несколько дней не изменишь психологию граждан. В южных штатах сейчас идет настоящая война между белыми и черными. Ку-клукс-клан свирепствует, линчует негров. Многих японцев, проживающих в Америке, тоже линчевали. Антияпонские настроения расцвели пышным цветом.
– Безобразие! – Тамура вдруг побагровел. – Куда смотрит их полиция!
– Мы послали протест, но они ответили, что для усмирения разбушевавшейся толпы необходимо огнестрельное оружие. То есть за беспорядки в Америке отвечает Япония.
Тамура сделал кислую мину.
– И это еще далеко не все, – продолжал начальник канцелярии. – Бойкотируются японские товары. Есть случаи нападения на отделения японских фирм. Разрыв дипломатических отношений – вещь очень неприятная, но разрыв экономических связей – для нас настоящая трагедия. Вы же знаете, у нас с Америкой огромный товарообмен…
– А вы уж и рады на это сослаться!
– Прошу вас, выслушайте меня до конца! Америка – наш самый крупный импортер. А покупаем мы у них еще больше, чем продаем. Железная руда, нефть, промышленное сырье. Если бы мы были к этому подготовлены, тогда другое дело. Но внезапный разрыв экономических связей с Америкой – для Японии огромный и, возможно, непоправимый удар.
– А все потому, что до сих пор мы на одних американцев и надеялись, – сказал Тамура. – Подумать только, какая близорукость! Словно, кроме Америки, других стран на свете нет. Естественно, экономическая зависимость привела к зависимости политической.
– Да погодите вы! – перебил его начальник секретариата. – Тоже мне, высказали оригинальную идею! Мы сами давным-давно это поняли и мучались этим. Мы переоценили военный союз с Америкой, слишком полагались на нее в делах обороны. В результате дипломатия Японии стала придатком американской дипломатии.
– Правильно! Это и есть корень всех зол! – Тамура по своей излюбленной привычке стукнул кулаком по столу. – Слабость Японии на международной арене была результатом военного союза с Америкой. Ведь это под давлением Америки мы создали у себя Силы самообороны. Уж если наша конституция провозглашает отказ от войны как от средства разрешения конфликтов, надо быть последовательными: отказаться от всякого вооружения и не вступать в военные союзы с другими странами. А в международной политике ратовать за справедливость и требовать от всех справедливости, не подкрепляя требования угрозами. Нет, не хватило у нашего правительства смелости защитить свой народ мудростью и силой духа. Чем ловить рыбку в мутной воде корейских событий, лучше бы стиснули зубы, затянули пояс потуже и обождали с восстановлением промышленности. Вот тогда бы мы могли служить примером для всего мира – страна без оружия и вооруженных сил, взывающая к общей для всех народов нравственности. Ничего, выжили бы без оружия! Нашей защитой была бы духовная мощь, которую мы бы приобрели только после полного разоружения. Неужели народу и его правителям не надоел милитаристский дух, царивший в Японии во времена тихоокеанской войны?!
– Первый раз слышу, что вы такой идеалист и пацифист! Мне помнится, вы плакали горькими слезами, когда в 1945 году распускали и разоружали старую армию. И если память мне не изменяет, во время корейских событий вы, Тамура-сан, значительно увеличили свое состояние. Да и во вьетнамских делах вы… – начальник секретариата запнулся, очевидно, вспомнив, зачем он здесь находится. – Ладно, это все прошлое. Сейчас не стоит обсуждать, что было нужно сделать. Действительность ставит нас лицом к лицу с событиями, безотлагательно требующими какого-нибудь решения. Проблема номер один – нам нужна нефть.
– Ну и что? Конечно, японские нефтяные монополии всецело зависят от иностранного капитала, но на Ближнем и Среднем Востоке мы ведем самостоятельную добычу нефти.
– Вести-то ведем, но в основном все же зависим от иностранных государств, – с горечью сказал начальник секретариата. – Химическая и энергетическая промышленность Японии – крупнейшие потребители нефти, а добыча нефти в самой Японии равна почти нулю. Вы скажете, если мы лишимся техасской нефти, у нас останется нефть Ближнего и Среднего Востока. Но не забывайте, что, когда будет дана команда, американский седьмой флот начнет блокаду берегов Японии.
– Да что они могут сделать? – воскликнул Тамура. – Судовая артиллерия тоже ведь бездействует.
– К нам поступили сведения, что корабли американского флота срочно оснащаются таранными выступами.
– Таранные выступы ниже ватерлинии? Вроде тех, какими были снабжены наши корабли во время японо-китайской войны 1895/96 года?
– Да. Нынешний таранный выступ находится в носовой части корабля и выступает далеко вперед. Очень длинный и острый клин из сверхпрочной стали.
– Совсем как у подводной лодки «Наутилус»! Помните «Восемьдесят тысяч километров под водой» Жюля Верна? – засмеялся Тамура. – Да, военные не любят сдаваться. Никак не поймут, что они уже мертвецы.
– А что будет, если «мертвецы» продырявят такой штукой тонкий корпус нефтяного танкера?
– Н-да… – только и мог сказать Тамура.
– Вот вам и «н-да»! Если американцы начнут морскую блокаду, нам очень скоро придет конец. Запасов нефти по всей стране хватит от силы дней на двадцать.
– Сами виноваты! Предлагали же нам несколько лет назад советскую нефть… Надо было согласиться.
– Ну, Тамура-сан, вы опять за свое! Что толку вспоминать прошлое? Между прочим, вы тогда были одним из главных тайных противников сделки с Советами.
– Ладно, чего вы от меня хотите?
– Несмотря на разрыв дипломатических отношений, японо-американские переговоры будут продолжаться при посредничестве одной страны. Мы не просим вас разморозить взрывчатые вещества, а предлагаем лишь показаться на этих переговорах. Или хотя бы на заседании нашего правительства.
– А я не хочу! – отрезал Тамура.
– Учтите, международное положение Японии сейчас ужасно. Общественное мнение не на нашей стороне. Нас считают виновниками всех бед… Я уж не говорю об убытках, которые несут наши фирмы…
– К такому положению вещей привел ряд факторов: неумение нашего правительства управлять общественным мнением как внутри страны, так и за ее пределами, постоянная зависимость в дипломатии от старшего партнера, оглядки во все стороны… – Тамура продолжал гнуть свою линию. – Именно сейчас Япония должна встать на твердую позицию справедливости. Заявите, что японское правительство знать ничего не знает, во всем виноват некий безумец Дайдзо Тамура. А затем выработайте решительную политику, отвергающую все капризы Америки, и обратитесь за поддержкой к международному общественному мнению. Для того чтобы Япония выработала политику, основанную на нравственности в самом высоком смысле этого слова, надо…
Тут в замке внезапно погас свет. Наша электростанция, сооруженная в подземельях, тоже почему-то не работала. Я помчался искать Гоэмона – небось, это опять его штучки! Лифт стоял, и мне пришлось бегать вверх и вниз по крутым старинным лестницам. Когда я проходил мимо комнаты связистов, до меня донесся взволнованный голос:
– Ничего не понимаю! Самолеты, совершившие налет, делают вынужденную посадку на море и посылают в эфир сигналы SOS. Почему?
Но мне было не до самолетов. Куда же он делся? Я обыскал весь замок, все помещения, все закоулки. У меня ныли ноги, колотилось сердце, со лба градом лил пот.
Гоэмона нигде не было.
Он исчез вместе с Кисако.