«…Одна и та же Россия…»
Страх и ужас насилия переполнил Россию после прихода к власти в 1917 году большевиков, а последовавшая затем кровавая Гражданская война многих россиян повергла в бегство. Вчерашние граждане Российской империи, не принявшие советскую власть и воспротивившиеся ее последствиям, уезжали… в Неизвестность…
Русская поэтесса и публицист Зинаида Гиппиус, эмигрантка того времени, писала о своих соотечественниках, покидавших большевистскую родину: «…одна и та же Россия по составу своему, как на Родине, так и за рубежом: родовая знать, люди торговые, мелкая и крупная буржуазия, духовенство, интеллигенция в разнообразных областях ее деятельности, политической, культурной, научной, технической и т. д., армия (от высших до низших чинов), народ трудовой (от станка и от земли), представители всех классов, сословий, положений и состояний…»
Прежде всего русские стремились выехать в страны Западной Европы, особенно в те, которые либо соседствовали, либо находились вблизи России. Объяснялось это надеждами — после падения ненавистного режима большевиков — на беспрепятственное и скорейшее возвращение домой.
В 20-х годах прошлого века центрами политической, научной, культурной жизни русской эмиграции стали крупнейшие города Западной Европы: Париж, Берлин, Прага, Варшава, Белград, София, Рига. Тысячи образованных и одаренных людей уезжали из России. За пределами родины многие из них продолжили свою научную и творческую деятельность.
Общеизвестно, что их везде принимали, не отказывались предоставить убежище, оказывали помощь. Но единственной страной, которая сама пригласила к себе русских беженцев, оказалась Чехия. И не только пригласила, но предоставила им достойное материальное обеспечение и широчайшие возможности для достойной жизни на чужбине.
«Случайное царское золото»
Для эмиграции в Прагу перевалочным пунктом стал Константинополь. Отсюда в Прагу направились в основном те, кто имел отношение к Комитету Учредительного собрания (Комуча). Как известно, Учредительное собрание, члены которого отвергали идею немедленного прекращения войны, было распущено большевиками в 1918 году.
Находившийся в России вооруженный чехословацкий корпус, поддержавший членов Комуча, решено было вывести через Центральную Россию, население которой в те времена отличалось антибольшевистскими настроениями.
В ходе передвижения в районе Самары было создано правительство Комитета членов Учредительного собрания. Правительство возглавил социалист-революционер (эсер) Владимир Казимирович Вольский. Под контролем вооруженных чехов оказывались значительные территории.
Именно в то время правительством Комуча (как утверждают некоторые исследователи, совершенно случайно) при поддержке чехословацкого корпуса возле Казани был захвачен огромный царский «золотой запас»: около 80 тысяч пудов золота и серебра, платина и другие ценности.
После переворота Колчака, попытавшегося реставрировать русскую монархию, часть «золотого запаса» была добровольно передана дальневосточным властям, остальные ценности чехи вывезли на родину.
Средства из конфискованного «золотого запаса» первый президент независимой Чехословакии Томаш Масарик в начале 20-х годов прошлого века направил на поддержку русских эмигрантов в Чехии, чтобы они могли себя чувствовать себя как дома — на своей бывшей родине.
Как утверждают исследователи, на обустройство их жизни, научной деятельности и творчества Чехословакией было истрачено более полумиллиарда крон — это больше, чем вложили в эмигрантов все остальные европейские страны вместе взятые. Финансовые субсидии русским эмигрантам на первых порах составляли, по некоторым данным, около пяти процентов среднегодового бюджета молодого чешского государства.
У порога
Согласно легенде, в древности на прекрасную и мудрую чешскую княгиню Либуше снизошел пророческий дух, и она предрекла и указала место строительства и название будущей столицы Чешского государства — Прага (prah — в переводе с чешского языка означает «порог»). Так был основан Великий город — Порог для всех гостей страны, чистилище для приезжающих в Чехию людей.
Либуше пророчит славу Праге. Художник М. Малеш, конец XIX — начало XX в.
Далеко не все прошли экзамен, и, как говорится, «дальше Порога» таких не пускали. И наоборот — к тем, кто приходил с добрыми помыслами, Прага всегда была милостива, терпелива и ласкова.
Какие цели преследовал Томаш Масарик, приютив в Праге такое большое количество беженцев из России и возложив на себя ответственность за их благосостояние? Вспоминал ли он пророчество легендарной чешской княгини Либуше и ее предостережения?.. Во всяком случае, неоспоримо одно — в 20-х годах XX века русские пришли в Прагу по приглашению хозяев-чехов, и отношение к ним было соответствующее — как к гостям чешского государства.
У Порога Чехословакии тогда оказалось множество известных русских ученых, писателей, художников, артистов: М. Цветаева, В. Ходасевич, И. Северянин, В. Булгаков, П. Струве, И. Сикорский, И. Бунин, В. Немирович-Данченко, Я. Станкевич, К. Бальмонт, Е. Чириков, В. Брандт, А. Бем, П. Савицкий, С. Войцеховский, Н. Лосский, А. Аверченко и многие-многие другие. Десятки, сотни, тысячи русских людей…
«Русская акция»
Не все прошли чистилище у Порога Чехии — по разным причинам. Кто-то — уехал добровольно, кого-то — увезли насильно из страны, некоторые не выдержали суровых испытаний и сломались, в корне изменив свою жизнь и забыв свои первоначальные честолюбивые мечты и замыслы.
«Русская акция» представляла собой не разовое вспоможение, а была задумана и воплощена в Чехии, в особенности в Праге, как целая система мероприятий с целью оказания всемерной помощи эмигрантам из России.
Для русских в Праге были открыты новые учебные заведения: Русский юридический факультет, Русский народный университет (впоследствии Русский свободный университет), Русский педагогический институт, Русское высшее техническое училище и ряд других. Приезжающим молодым людям предоставлялась возможность продолжить обучение, получить бесплатное жилье в студенческих домах — общежитиях, организованных на базе бывших богаделен. Специально для русских ученых в Праге были построены так называемые «профессорские» дома.
По подсчетам специалистов, в начале двадцатых годов прошлого века в Праге нашли пристанище тысячи русских студентов и несколько сотен ученых.
Президент-профессор Томаш Масарик
Томаш Масарик
Томаш Масарик, будучи неутомимым борцом за национальную независимость Чехии от Австро-Венгерской империи, сам успел поесть горький эмигрантский хлеб, когда в 1915 году возглавил в Париже Чехословацкий национальный совет. Революционную Россию он воспринимал в то время как надежного партнера в борьбе за достижение своих целей.
Ученого, философа, профессора Томаша Масарика хорошо знали в среде дореволюционных русских ученых, философов, историков, экономистов, славистов, творческой интеллигенции Петербурга и Москвы.
Одно время, находясь в промежуточном периоде поиска государственного устройства Чехии, Масарик даже собирался предложить чешский трон правящей русской династии Романовых. Но при этом, подобно блистательному «отцу»-императору Карлу IV, он не хотел отказываться от идеи независимости своего государства — «маленькой, уютной Чехии».
Охлаждение революционного подъема
Он много раз бывал в России, читал лекции в университетских аудиториях, дружил со знаменитыми русскими учеными. В один из своих приездов встретился со Львом Николаевичем Толстым, который произвел на него неизгладимое впечатление. Масарик любил русскую литературу и практически в совершенстве владел русским языком.
Февральская революция в России еще больше окрылила Томаша Масарика. Однако последовавшие затем октябрьские события 1917 года заметно охладили его революционный подъем.
Стремление большевиков к миру с врагами Чехии — Австро-Венгрией и Германией, выдавливание из страны мыслящей части интеллигенции, благодаря которой, в общем-то, и стала возможной победа пришедших к власти социал-демократов во главе с Лениным, — все это настроило Томаша Масарика на критическое отношение к происходящим в России событиям. Большевиков он считал дилетантами.
Большевистская пропаганда не оставалась в долгу и в ответ называла Масарика «палачом революционного движения», «поджигателем агрессии», «организатором приюта для белогвардейских элементов».
Сестра Ксения Родзянко
В отличие от русского официоза, русские эмигранты боготворили Масарика и были благодарны ему за помощь. Так сложилась жизнь первого президента Чехословацкой республики, что он до последнего своего вздоха был связан с русскими людьми.
Когда здоровье Томаша Масарика ухудшилось и ему понадобилась сиделка, семья президента пригласила русскую сестру милосердия Ксению Родзянко. Дочь Масарика Алисия была знакома с Родзянко по работе в Красном Кресте. С ее помощью Ксения в начале двадцатых годов эмигрировала в Прагу и нашла здесь работу.
На полях сражений Первой мировой войны Родзянко приобрела колоссальный опыт сестры милосердия. Многие в Праге пользовались ее услугами медсестры и отзывались о ней как об исключительно чутком, отзывчивом и внимательном человеке. Очевидно, все эти качества были учтены семьей Масарика при подборе кандидатуры для ухода за больным президентом.
Милосердное служение
Как утверждает русский ученый И. М. Порочкина, к концу жизни знаменитого пациента Ксению стали считать членом семьи Масариков. Будучи образованным человеком и владея несколькими языками, Ксения читала больному Масарику газеты, журналы, книги на разных языках, писала под диктовку письма, возила его в кресле на прогулки. Таким образом она помогала Томашу Масарику до последней минуты его жизни, как могла, скрашивала горькие дни болезни. А потом присутствовала на его похоронах и плакала о первом президенте Чехословакии как о близком ей человеке…
Своим милосердным служением умирающему Масарику она по-своему отблагодарила его за подвиг во имя спасения многих ее соотечественников. Об этой самоотверженной русской женщине мало что известно. По одним сведениям, она была арестована в Праге в 1945 году вошедшими туда вместе с Красной армией советскими спецслужбами, вывезена в лагеря на территории Советского Союза, где впоследствии и погибла. Иные неуверенно утверждают об имеющихся якобы свидетельствах, что дожила она в России вплоть до семидесятых годов прошлого века. Возможно, будущие исследования откроют что-то новое.