Первые русские дипломаты

Посольский приказ, точная дата основания коего доподлинно не выяснена, упоминается в исторических документах с 1549 года, в правление царя Ивана (Иоанна) IV Грозного (1530–1584). Первым дьяком, т. е. чиновником, который вел посольские дела, был Иван Михайлович Висковатый. Впоследствии он назначается печатником — главой первого в России внешнеполитического ведомства, называемого Посольской избой.

Афанасий Иванович Власьев. Иллюстрация 1605 г.

После того как Иван Грозный заподозрил Висковатого в государственной измене, управление делами Приказа перешло к дьяку Андрею Яковлевичу Щелкалову (?—1598), затем — к его брату Василию Яковлевичу Щелкалову (? — после 1610 г.). В это же время здесь трудился думский дьяк Афанасий Иванович Власьев — ученик Щелкалова, который после отставки Василия Яковлевича принял на себя руководство Посольским приказом.

В Европе Власьев прославился как умный и удачливый переговорщик, имеющий влияние и вес в царском окружении. Многие иностранные посланники в Москве старались заручиться поддержкой известного дипломата.

С именем Афанасия Ивановича Власьева связывают первые попытки налаживания отношений между Москвой и Прагой на государственном уровне во второй половине XVI века. Впервые Власьев побывал с посольством в Вене в 1595 году. В 1599–1600 годах он, уже в качестве посланника русского государя, был принят в Праге при дворе императора Рудольфа II с официальными поручениями.

В последнем случае перед Афанасием Ивановичем была поставлена задача склонить австрийского императора к войне с Польшей, а также устроить брак царевны Ксении, дочери Бориса Годунова, с эрцгерцогом австрийским Максимилианом, братом Рудольфа II.

 

Покровитель наук и искусства

В 1576 году император Священной Римской империи Рудольф II (1552–1612), представитель династии Габсбургов, перенес свою постоянную резиденцию в Пражский Град. Монарх покровительствовал ученым и художникам. При его дворе трудилось множество творчески одаренных людей.

Будучи натурой артистической, Рудольф не только окружил себя актерами, художниками, скульпторами, но и сам был страстным коллекционером. Он собирал не только живописные полотна, но и работы выдающихся ваятелей, старинные рукописи, иконы, среди которых были и произведения русских древних авторов.

По указанию и непосредственном содействии Рудольфа в Пражском Граде была построена художественная галерея, где впоследствии он разместил свою уникальную коллекцию: полотна Тициана, Рубенса, Дюрера, Леонардо да Винчи, Рафаэля, антиквариат, рукописные раритеты, античные скульптурные произведения.

Большой интерес монарх проявлял также к оккультным наукам и мистике, верил в предначертанность судьбы и пророчества колдунов и магов. Поговаривали, что это связано у него с печальными воспоминаниями, когда в детстве венская колдунья предсказала ему тяжелую болезнь и мучительную смерть.

Однако просвещенность и образованность императора все-таки требовали научного подтверждения либо опровержения колдовских пророчеств. И в Прагу, на службу к императорскому двору, пригласили математиков, астрономов, астрологов из Европы. Среди них были знаменитости: математики, астрономы и астрологи Тихо Браге и Йоганн Кеплер, легендарный маг и алхимик Эдвард Келли и другие.

Принято считать, что императора Рудольфа II — эксцентрика и мецената — политические проблемы не интересовали. Однако он все же боялся потерять свое положение и власть. В 1593 году Чехия вынуждена была вступить в изнуряющую войну с Турцией. Рудольф принимает решение назначить главнокомандующими армии своих братьев — Матиаша и Максимилиана.

Неудачи в войне с Османской империей были удручающими, что не замедлило сказаться на психическом состоянии здоровья Рудольфа. В этой ситуации он все чаще стал обращаться к придворным астрологам и предсказателям. А еще — искать помощи и поддержки у сильных государств. В этой связи он обращал свое внимание на Россию как на богатое и сильное государство. И русские не отказывали в помощи…

 

С русскою «казною на вспоможение»

«…B апреле 1595 года отправлены были к цесарю (имеется в виду император Рудольф II) с казною на вспоможение против турского думный дворянин Вельяминов и дьяк Власьев; они повезли соболей, куниц, лисиц, белки, бобров, волков, кож лосинных на 44 720 рублей, — писал русский историк Сергей Михайлович Соловьев. — Приехавши в Прагу, где жил Рудольф, Вельяминов и Власьев потребовали, чтоб им указали место, где разложить меха. Им дали у цесаря на дворе двадцать палат, где они разложили соболей, куниц, лисиц, бобров и волков налицо, а белку в коробьях.

Когда все было изготовлено, сам император с ближними людьми пришел смотреть посылку, государеву вспоможению обрадовался и удивлялся, как такая великая казна собрана? Говорил, что прежние цесари и советники их никогда такой большой казны, таких дорогих соболей и лисиц не видывали, и расспрашивал послов, где такие звери водятся, в каком государстве?

Послы отвечали, что все эти звери водятся в государевом государстве, в Конде и Печоре, в Угре и в Сибирском царстве, близ Оби реки великой, от Москвы больше 5000 верст. На другой день цесаревы советники присылали к послам с просьбою, чтоб государевы собольники положили цену присылке, как ее продать.

Послы отказали: "Мы присланы к цесарскому величеству с дружелюбным делом, с государевою помощию, а не для того, чтоб оценивать государеву казну, оценивать мы не привыкли и не знаем, а собольники присланы с нами для переправки (отделки мехов), ценить они такой дорогой рухляди не умеют, такими товарами не торгуют".

После сказывали послам, что цесарь велел оценить присылку пражским купцам, и те оценили ее в 400 000 рублей (по тем временам огромная сумма, за которую можно было приобрести несколько богатых имений), а трем сортам лучших соболей цены положить не умели по их дороговизне…».

 

В благодарность за русскую помощь

В благодарность за помощь, в 1597 году Рудольф II отправил со своим послом Авраамом в Москву ответные подарки: окованные золотом и серебром мощи чудотворца Николая, диковинные ценные часы с боем и два хрустальных сосуда для питья, украшенные золотой ковкой. А также Авраам просил от имени австрийского императора опять помощи у России — на этот раз оборонить Австрию от крымского царя…

Рудольф II

Переговоры с императорским послом Авраамом проводил от имени русского царя посольский печатник и дьяк Василий Яковлевич Щелкалов.

Он поблагодарил за австрийские дары, заверил посла в братской дружбе, но, узнав, что Авраам не уполномочен вести переговоры о заключении союза между Россией и Австрией, понял бесперспективность диалога.

Когда посол попытался обсудить еще какие-то маловажные вопросы, Щелкалов его остановил: «Главное дело — укрепить братскую любовь и союз между нашим государем и Рудольфом цесарем, а все другие дела после сделаются…»

Опытный австрийский дипломат не обиделся. Они еще какое-то время поболтали на отвлеченные темы для приличия, и, когда Авраам готов был уже откланяться, Щелкалов внезапно поинтересовался, правду ли говорят, что император Рудольф вознамерился пригласить к своему двору немца Йоганна Кеплера.

Австрийский посол на секунду опешил: откуда русские узнали? Ведь этот вопрос в Праге начали обсуждать совсем недавно, и то — лишь в ближайшем окружении императора… Чувствуя, что дипломатическая пауза непозволительно затягивается, Авраам невозмутимо, как ему казалось, опроверг предположение посольского дьяка.

Однако сделал он это несколько поспешней, чем требовалось, отчего Василий Яковлевич улыбнулся про себя и подумал: «Что и требовалось доказать!.. Значит, правда!..»

 

В лучах «серебряного носа» Браге

Дело в том, что в те времена по всей Европе много говорили о придворных звездочетах и магах Рудольфа И. Властителям государств докладывали, что в Праге работают ученые мужи, которые, подобно колдунам, могут предсказывать судьбу любого человека. Они составляют так называемые гороскопы — «звездные предначертания жизни», следуя которым можно узнать, как себя правильно вести и в той или иной ситуации и каким образом избежать трудностей и фатальных исходов событий.

Не остался в стороне и Посольский приказ. Помимо обычных функций по сношениям с иностранными государствами, практически с момента основания в работе центрального дипломатического ведомства появилось секретное направление, ориентированное на сбор информации о «колдовских речах, кликушеских и чародейских особях и странных действах». Дьяки-сборщики фактов докладывали о своих дознаниях напрямую главному начальнику Приказа — печатнику, а последний рассказывал обо всем лично самому царю.

Особенно много слухов и легенд было связано с личностью датчанина Тихо Браге (1546–1601), который служил астрономом при дворе Рудольфа в Праге. Император очень ценил ученого, специально для него построил обсерваторию на Градчанах и часто заказывал у него для себя гороскопы.

Тихо Браге прославился не только своими астрономическими и астрологическими открытиями. Даже внешний вид его порождал в мятущихся душах окружающих трепет, почитание, а зачастую — и страх. Дело в том, что у Тихо был серебряный нос, который на солнце блестел так, что у собеседника в разговоре со знаменитым ученым порой темнело в глазах. По легенде, настоящий свой нос Браге потерял на дуэли из-за спора с коллегой-математиком. Как бы там ни было, но отблески необычного носа способствовали популярности и мистической значимости его хозяина.

Ученого собирался пригласить в Москву Борис Годунов, но поездка Тихо Браге в Россию по каким-то причинам не состоялась.

 

«Царский гороскоп»

Тихо Браге. Гравюра 1586 г.

Задавая вопросы послу Рудольфа II Аврааму о Браге и Кеплере, Василий Щелкалов на самом деле выполнял задание Бориса Федоровича Годунова (1552–1605). Тогда, в 1597 году, Годунов не был еще государем, хотя уже являлся одним из самых влиятельных и могущественных царедворцев Федора Ивановича — сына Ивана Грозного. Сам из опричников, Годунов, став русским самодержцем в 1598 году, вступил в царствование в очень непростое для Московского государства время: разруха и разорение хозяйственной жизни, неурожаи, массовый голод, смута…

Все эти тяжкие заботы легли на плечи нового государя. Ему было нелегко. Он не смог преодолеть нищету в России, о которой обещал по восшествии на престол. Начались восстания закрепощенных им крестьян, к этому примешивалось недовольство знати, боровшейся за власть.

Как любому талантливому правителю, перед которым стоят сложнейшие государственные задачи, Борису Федоровичу хотелось, хотя бы на немного, приоткрыть будущее и соотнести свои сиюминутные решения с перспективой — и для него самого, и для всей страны. И задумал он заполучить гороскоп от самого Тихо Браге.

Еще будучи конюшим при дворе Феодора Ивановича, но втайне мечтая о русском престоле, Годунов поручил посольскому печатнику Василию Щелкалову подослать в Прагу своего человека к знаменитому астрологу. Секретную миссию Щелкалов доверили умному и ловкому посольскому дьяку Афанасию Власьеву, который, под прикрытием русского заграничного посольства, отбыл в 1595 году в Прагу.

Власьев блестяще справился с заданием и привез Годунову гороскоп. Прозорливый Браге изложил судьбу Бориса Федоровича, не взяв ни единого подарка от заказчика, потому что считал свою работу незавершенной, так как не смог указать точную дату смерти Годунова. Он попросил передать на словах: «Знаю лишь, что его Комета Смерти уже запущена… На переломе веков русский царь почувствует это… Небесное Воздействие будет сильнее Человека…»

О существовании «царского гороскопа» от Тихо Браге знали только три человека: Василий Щелкалов, Афанасий Власьев и сам Годунов.

Получив гороскоп, Борис Федорович пожелал лично познакомиться с посольским гонцом, доставившим прогноз из Праги. После их встречи царь проникся доверием к Афанасию Михайловичу, делился с ним своими тайными планами, в том числе касающихся семейной жизни. После того как печатник Посольского приказа Василий Щелкалов впал в царскую немилость, закончившуюся его опалой и отставкой, Годунов в мае 1601 года поручил Власьеву возглавить дипломатическое ведомство.

Иногда в разговорах Борис Федорович с Афанасием Ивановичем обсуждали «царский гороскоп», сравнивали происходящие события с предначертаниями пражского астролога.

Начиная с 1598 года по Москве поползли слухи, что царевич Дмитрий, сын Ивана Грозного, прямой наследник царского трона, жив. Борис Годунов, придя к власти в том же году, по существу, стал заложником этих слухов. Его врагам оставалось лишь воспользоваться неистребимой в русском народе мечтой о «добром настоящем царе» и подготовить соответствующий план заговора с целью свержения ненавистного им Годунова.

Даже когда ищейки из Сыскного приказа доложили царю о готовящемся заговоре, Борис Годунов все еще не соотносил происходящее с предсказаниями пражского астролога. Впервые о фатальности своей судьбы государь задумался с наступлением 1600 года, когда его здоровье резко ухудшилось и в Москве с большой тревогой заговорили о скорой кончине правителя. По этому поводу была даже спешно созвана Боярская дума, на заседание которой Бориса Федоровича принесли на носилках.

Возможно, лишь тогда царь поверил в предсказание придворного астролога из Праги!..

 

Главный сыщик России Семен Годунов исполнил указание

Постоянная борьба за власть и непрекращающиеся козни врагов истощили Бориса Годунова и морально, и физически. Он разуверился во многих приближенных соратниках, сетовал на «черную неблагодарность» подданных, отвечавших на его заботу бунтами и открыто выражаемым недовольством. Пытаясь сохранить свою власть и порядок в стране, Годунов все чаще проявлял жестокость и репрессии против недовольных. В то время Сыскной приказ, занимающийся вопросами внутренней безопасности государства, набирал силу. Во главе его царь Борис поставил своего приближенного Семена Годунова.

Русский самодержец устал, он все реже появлялся на людях, больше времени проводя во дворце. Характер его испортился, он стал очень подозрительным. Как отмечал историк и писатель Владимир Богуславский, в свою очередь ссылаясь на слова одного из членов польского посольства в Москве в 1600 году: «Годунов полон чар и без чародеек ничего не предпринимает, даже самого малого, живет их советами и наукой, их слушает…»

После ухудшения своего здоровья в 1600 году Годунов обратился к знаменитой в то время в Москве юродивой Олене, которая предрекла ему близкую смерть. Ничего хорошего не наворожила Борису и «ведунья» Дарьица, и другие московские колдуньи и «колдунки». Все они лишь подтвердили — каждый на свой манер — «царский гороскоп» от Тихо Браге из Праги.

Однажды царю доложили, что многие горожане в одночасье в ночном небе над Москвой увидели яркую комету. Годунов страшно испугался: он сразу же вспомнил слова пражского астролога и о «царской Комете Смерти», и о переломе веков… Он попытался выяснить о ней побольше у немца-астролога, которого выписал из Ливонии ко двору, однако составленным им гороскопом не удовлетворился, так как не получил ответа на главный мучивший его вопрос — о собственной кончине.

Срочно на доклад к царю был призван Семен Годунов, возглавлявший Сыскной приказ. Царь потребовал немедля послать гонца в Прагу, к находящемуся там с русским посольством дьяку Афанасию Власьеву, с наказом: выспросить у пражских чародейцев-астрологов про недавнюю небесную хвостатую гостью над Москвою да узнать у них, не «царская» ли то комета?..

Главный сыщик России в точности исполнил указание государя Бориса, и через несколько дней в Праге посольский дьяк Афанасий Власьев, по заданию Годунова, уже расспрашивал придворных астрономов-астрологов Тихо Браге и Йоганна Кеплера о московской комете.

 

Не смотреть на «мертвый свет»…

Астролог Тихо Браге успокоил Афанасия Власьева и просил передать русскому государю, что комета, пронесшаяся недавно над Москвой, никакого отношения к «царскому гороскопу» не имеет.

Йоганн Кеплер

Браге познакомил Афанасия Власьева со своим ассистентом и помощником Иоганном (Иоганном) Кеплером (1571–1630) — немецким астрономом и астрологом, одним из творцов небесной механики. Впоследствии, после смерти Браге, в 1601 году Кеплера приняли на должность математика при дворе Рудольфа II, которую он официально занимал до конца жизни.

Помимо математики ученый продолжал активно заниматься астрологическими прогнозами, первые из которых исследователи относят к 1595 году, еще до приезда ученого в Прагу.

Некоторые исследователи биографии Кеплера считают, что астрологические способности передались ученому от его бабки-колдуньи, а та, в свою очередь, впитала их от своей тетки — ворожеи и пророчицы с языческими родовыми корнями из Русского Севера.

Йоганн Кеплер внес в составленный Тихо Браге «царский гороскоп» некоторые коррективы. Он сказал, что не комета станет предвестницей конца русского Бориса, а очень старая звезда, которая взорвется через четыре года, предположительно, в сентябре — октябре месяце. Свет ее будет настолько ярок, что многие люди и звери могут умереть или сойти с ума… «Мертвый свет» гаснущей звезды еще долго будет различим на небе: месяц, год, а может, и два… Русский царь не должен смотреть на «мертвый свет». Но если все же увидит — ждет его вскоре небесная дорога вслед за тем умирающим светилом…

После знакомства у Тихо Браге между посольским дьяком Афанасием Власьевым и ученым Йоганном Кеплером завязались приятельские отношения. Они периодически встречались в Праге и беседовали, но не только о «царском гороскопе». Афанасия Михайловича очень интересовали идеи Кеплера о гармоничном взаимодействии небесных светил и человека.

По возвращении из Праги в Москву Власьев передал царю новые сведения в прогнозе о сроках его смерти. Борис Годунов с мрачным видом выслушал посланника и оставил доклад без комментариев…

 

Слишком был ярок…

…Слишком ярок был свет от взрыва старой-старой звезды в октябре 1604 года, чтобы его не заметили и на Руси, и в Чехии. Не смог, очевидно, удержаться государь Борис Годунов, обратил однажды взор на ночное небо и посмотрел в глаза приближающейся смерти. Не помогли ему ни предостережения пражских астрологов, ни помощь московских лекарей…

Погибающее небесное светило 1604 года, получившее впоследствии название «Звезда Кеплера», очертило неведомую роковую черту и в судьбе своего исследователя, за которой, со смертью императора-благодетеля Рудольфа II, для талантливого ученого началась череда постоянных переездов с места на место в поисках средств для существования и в конечном счете — нищенская смерть в дороге…

Следы в истории одного из первых русских дипломатических посланников в Праге Афанасия Михайловича Власьева теряются после 1609–1611 годов, когда впавшего в царскую немилость посольского дьяка выслали в Уфу.

Неизвестен точно и год его смерти. В пражском предании сказано, что примерно в конце первого десятилетия XVII века в окружении опального странствующего астролога Кеплера появился некий Афон Власек, который владел несколькими языками и неоднократно бывал, под разными именами, во многих странах Европы. Посещал тот Афон и предгорья Урала, где по заданию Иоганна Кеплера собирал документы и рассказы очевидцев о взрыве звезды 1604 года. Упоминалось в пражской легенде, что загадочный Власек много лет сотрудничал со знаменитым ученым.

Не был ли этот человек бывшим русским дипломатом Афанасием Власьевым? В легенде ничего не говорится на этот счет, нет фактов и документальных подтверждений догадкам.

Слишком был ярок талант Афанасия Власьева и весьма значителен его вклад в становление дружественных отношений России с европейскими государствами, включая Чехию и ее столицу, чтобы позволить его личности затеряться в глубинах человеческой памяти. Возможно, впереди нас еще ждут открытия исследователей, изучающих этот пласт истории.