На приморском пляже, где под ласковыми лучами утреннего августовского солнца нежились на золотом песке взрослые и дети, у самого берега сидел черноволосый юноша в синем спортивном костюме. Рядом лежали водолазный костюм, шлем, ласты и фотоаппарат, заботливо завернутый в прозрачный водонепроницаемый мешочек.
Юноша был измучен, истощен, но его бледное, осунувшееся лицо светилось радостью. Закинув голову, он смотрел на голубое безоблачное небо, на солнце и счастливо улыбался.
К нему подошла голубоглазая девочка с цветастым ведерком и зеленым пластмассовым совочком и спросила:
- Ты водолаз?
Юноша даже не шевельнулся. Тогда девочка подошла ближе, почти вплотную и спросила снова:
- Ты водолаз?
Он скользнул по ней отсутствующим взглядом.
- Что ты говоришь?
- Я спрашиваю: ты водолаз?
- Угу, водолаз...- кивнул равнодушно и снова загляделся на небо, на солнце. Девочка обиделась, что он не пожелал с ней разговаривать, недовольно надула губки и пошла к матери.
- Мама! Мама! - прозвучал ее звонкий голосок. - Иди быстренько сюда! Тут столько плавает рыбок, столько рыбок!..
Юноша, услышав это, вздрогнул, настороженно осмотрелся вокруг. Увидел свое морское снаряжение, фотоаппарат и нахмурился, съежился. Потом тряхнул головой, точно хотел отогнать от себя какие-то неприятные мысли, встал, сделал шаг, другой... зашатался и упал на мягкий песок.
Его сразу же окружила толпа. Перенесли в тень, приложили ко лбу намоченный платок, стали делать искусственное дыхание. Однако ничто не помогало - в сознание он не приходил.
Позвонили на медпункт. Примчалась машина "скорой помощи". Немолодой уже врач осмотрел больного и приказал двум санитарам забрать его в машину. Те бережно положили юношу и его вещи на брезентовые носилки и понесли.
Юноша пришел в себя только на третий день. Раскрыл глаза, тяжело вздохнул, точно после длительного кошмарного сна, и долго смотрел в потолок. Потом, медленно поворачивая голову, принялся разглядывать больничную палату.
Вдруг его слабый, пригасший взгляд встретился с двумя другими, пристальными и тревожными. Один из них принадлежал заплаканной опечаленной женщине, другой - сдержанному мужчине, сидевшим у его кровати.
Женщина вскочила со стула, взяла юношу за руку:
- Витя, родной, ты узнаешь меня?
Он свел брови, пытался что-то припомнить, но так и не вспомнил.
Отрицательно покачал головой.
- Не знаю...
- А меня, сынок, узнаешь? - нагнулся над ним мужчина.
- Не знаю...
Женщина застонала в отчаяньи, упала мужчине на грудь. Юноша равнодушно отвернулся от них и уставился в широкое светлое окно, за которым голубело ласковое небо, лучилось яр: кое солнце, катило к берегам волны бескрайнее море.
В сопровождении медсестры в палату вошел врач-психиатр, подвижной седоусый старичок.
- О, видите! Не я ли говорил, что сын ваш придет в себя?- сказал он радостно, взглянув на больного. - Поздравляю тебя, парень! Молодчина! Хвалю!
Но тот, словно бы обращались не к нему, все так же недвижно смотрел в окно.
- Прострация... Элементарная прострация...- молвил старичок.Волноваться нет причин. Такое иногда бывает после глубокого нервного потрясения. Потом психика постепенно стабилизируется и больной выздоравливает.
Врач велел сестре остаться в палате возле Виктора, а сам вместе с его родителями вышел в коридор.
- Теперь, уважаемые, прошу к главврачу. Он хочет с вами повидаться.
В кабинете главного врача больницы сидели на диване, обтянутое льняным чехлом, двое пожилых мужчин. Один в белом медицинском халате, другой в обычной будничной одежде - сером шерстяном костюме, салатовой рубахе и бордовом с черными полосками галстуке. Они рассматривали разложенные на продолговатом журнальном столике какие-то снимки. Увидев вошедших, оба поднялись с дивана.
- Родители Виктора Соколюка, - доложил старичок-психиатр.
- Присаживайтесь,- показал на кресла возле журнального столика мужчина в халате, судя по всему - главврач больницы.
Отец и мать устало, словно после долгой ходьбы, опустились в мягкие кресла.
- Уже навестили сына? - спросил их главврач.
- Навестили...- ответил отец, тяжело вздохнув.
- Да вы не расстраивайтесь. Надеемся, все закончится благополучно... Однако вы должны нам кое-что помочь прояснить...
- Говорите, мы готовы помочь.
Главрач прошелся по кабинету, остановился возле письменного стола, заваленного бумагами, папками.
- Во-первых, скажите, чем болел ваш сын раньше?
- Кроме простуды, ничем,- молвила опечаленная мать.
- И в тот день, когда вылетел на планере, он тоже был здоров?
- Вполне здоров,- сказал отец.- Иначе ему не разрешили бы полет.
- Когда это случилось? - спросил мужчина в сером костюме.- Какого числа он вылетел?
- Двенадцатого июля. Ровно два месяца тому назад.
- И ни разу после этого не сообщил вам о себе?
- Ни разу...
- А не помните, что он брал с собой в полет?
- Почему же не помню? Взял фотоаппарат.
- И больше ничего?
- Больше ничего.
- Посмотрите, пожалуйста, на эти фотографии,- незнакомец показал на снимки, разложенные на журнальном столике.- Может, вы подскажете нам, где он мог такое заснять?
Отец с матерью наклонились над столиком, долго и пристально рассматривали снимки. На первых двух была снята туча, похожая на верблюда. Это любимое занятие сына - фотографировать причудливые тучи. Потом - толпа хохочущих людей, какая-то красивая девушка, пожилой мужчина со шрамом через всю левую щеку. Дальше - омерзительное чудовище в гигантском аквариуме, огромное строение, похожее на морскую раковину, гробница необычной архитектуры, на которой высилась статуя. На других снимках - странные деревья и растения, река, озеро...
Оба они, отец и мать, чувствовали: сын побывал где-то в необычном и опасном месте. Но где именно, им неизвестно, даже догадаться трудно.
- Еще у Виктора за пазухой в полиэтиленовом пакете нашли вместе с вашим адресом непонятное обращение каких-то несчастных пленников к правительствам всех стран, в котором они умоляют освободить их от поработителей, а также предостерегают от непонятной угрозы, нависшей над человечеством. Что бы это значило? Какая-то мальчишеская выходка, игра или, может, что-то серьезное?
И на этот вопрос они ничего не могли ответить.
- Санитары рассказывали, что при сыне якобы был и необычный водолазный костюм, шлем и ласты. Говорят: подобного никогда не видели. Это правда? - спросил отец.
- Правда,- ответил мужчина в сером костюме.- Этим уже заинтересовались компетентные люди.
- Но что, что могло с ним случится? - всхлипнула мать.- Где он был целых два месяца?..
- Потерпите, потерпите, уважаемые! - успокаивал главврач.- Об этом вам в скором времени расскажет он сам. Так что советую не убиваться, не горевать, а возвратиться домой и спокойно ждать его выздоровления.
Он пожал им на прощанье руки, пожелал счастливого пути, и они улетели, обнадеженные, в родной город.
Однако проходили день за днем, неделя за неделей, а состояние здоровья Виктора не улучшалось. Напротив, ему стало хуже. Он совсем перестал отвечать на вопросы, забыл даже свое "не знаю". Ко всем и ко всему был равнодушен, с утра до ночи неподвижно молча лежал на кровати или сидел на стуле у окна, неотрывно глядя на небо, на море...
Созвали консилиум известнейших специалистов. Они обследовали Виктора, долго советовались и наконец пришли к единодушному мнению: больной Соколюк Виктор по неизвестным причинам утратил память, чтобы восстановить ее, нужны годы, а может, она и вовсе не восстановится, ибо случай уникальный.
Почти через месяц, предварительно позвонив, к Соколюкам домой пришел вместе с морщинистым, сутулым стариком мужчина в сером костюме, тот, с которым они виделись и разговаривали в кабинете главного врача больницы.
- Макс Орен, австрийский археолог,- представил его знакомый мужчина в сером и сказал: - Должен вас, дорогие, несколько опечалить: историю вашего сына разгадать до конца пока не удалось. Но кое-что, благодаря уважаемому гостю, прояснилось. Пожалуйста, расскажите обо всем,- обратился он к ученому.
Макс Орен снял очки, протер носовым платком запотевшие выпуклые стекла, снова оседлал ими нос и не спеша заговорил:
- История вашего сына связана с событием двадцатилетней давности, о котором уже почти забыли...
Он рассказал о том, как экспедиция Международного института морских ресурсов под руководством Луи-Жака Лупье попала в погасший вулкан, который когда-то неведомые мастера-изобретатели или даже инопланетяне приспособили себе для плавучего подводного жилья, о том, какие чудеса экспедиция там увидела, а еще как ученые нашли в каменном сооружении со статуей три бесценных фолианта, два из которых Макс Орен расшифровал, будучи в вулкане, а третий взял для прочтения с собой, когда, заболев, поплыл на корабле на родину лечиться. Когда же он вернулся с расшифрованным третьим фолиантом, ни вулкана, ни экспедиции в том месте уже не было. Долго велись поиски, но вулкан исчез бесследно. Наконец решили, что и удивительный плавучий вулкан, и экспедиция Луи-Жака Лупье погибли в океане вследствие стихийного бедствия.
- Однако неожиданная история с вашим сыном засвидетельствовала: нет, вулкан не погиб! Что же касается экспедиции, то тут еще не все ясно...закончил свое повествование Макс Орен.
- Значит, вы думаете, что Виктор был в этом вулкане? - спросил отец.
- Несомненно. Это подтверждают прежде всего его снимки. Я узнал на них заместителя Луи-Жака Лупье - профессора Вен-слава Кручека, а также сооружение, в котором мы нашли фолианты, необычные деревья и растения, подобных которым нет нигде в мире. А еще это обращение... Одно лишь удивляет меня. Во втором фолианте написано: "Тот, кто пробудет длительное время под действием лучей солнечной краски, уже не сможет жить выше уровня моря". А ваш сын живет!
- Разве это жизнь? - вздохнула мать.
- Да, потерять память и речь - страшно! - согласился ученый.- Но не падайте духом. Еще есть надежда вылечить его. Ведь в третьем фолианте сказано, что жители вулкана, хоть и слишком поздно, но нашли способ бороться с болезнью. В экваториальной части океана цветет, как там сказано, "любимый цветок дельфина", сок которого снимает пагубное влияние лучей солнечной краски. Я долго искал этот цветок и наконец нашел у берегов острова Суматра. Поэтому, надеюсь, медики в скором времени вернут вашему сыну память, и он сам обо всем расскажет. И его рассказ, несомненно, поможет нам отыскать это чудо из чудес - странствующий вулкан, вызволить невольников и по заслугам воздать палачам...