Как бы я не отпиралась от совместного выезда в центр, а все равно пришлось. Взрослые члены семьи в составе Аарона и Джес еще с утра укатили на работу, поэтому до полудня мы слонялись без дела. Даже пришлось готовить завтрак на всю эту свору голодных мужланов. Удовольствие сомнительное, но Стивен хотя бы помог мне с сервировкой стола, в то время как братья Каллахен увлеченно смотрели музыкальный канал с грудастыми девицами.

Мика вообще был непривычно оживлен этим утром. Как они погуляли ночью, он так и не рассказал, хотя я не раз интересовалась. Лишь ухмылялся, зараза такая. По шее ему что ли дать для профилактики?

Так что никуда мне ехать в принципе не хотелось. Мой несносный братец соблазнил меня вкусным мороженым, отчего я едва не скончалась от восторга, быстро пересмотрела приоритеты и даже переоделась быстрее всех. Про то, что на скорость переодевания существенно влияет скулящий под дверью самый младший Каллахен, умолчу.

Я даже не поленилась натянуть купленные вчера шорты — за окном была такая жара, что от асфальта парило. Шорты, сланцы и майка на лямках — идеальный выбор, даже не смотря на то, что Блондин скорчил рожу и в сто пятидесятый раз намекнул, что подобное мне надевать не стоит. Можно понять, почему я его игнорировала до самого пляжа. У меня вообще отлично выходило изображать из себя случайно идущего рядом прохожего. До того момента, как Блондин не протянул мне мороженое.

— Не нужны мне твои подачки, — гордо сообщила я, задрав голову. Мика улыбнулся очень снисходительно, по-отечески обнял за плечи и тихо, даже не удосужившись наклониться, ответил:

— Тогда ты больше не будешь прижиматься ко мне во сне?

— Будешь ставить мне это в упрек? — невозмутимо отозвалась я. Сердце бухнуло где-то под ребрами, стоило вспомнить о сегодняшнем ленивом утре, когда мы так и валялись на кровати, пока младшие не ввалились. Миндальная аура и этот неуловимый аромат, теплая кожа и привычный насмешливый баритон. Было так чертовски хорошо, что до сих пор стыдно в этом признаваться. Даже самой себе.

— А мне поощрять твои начинания?

Фыркнув, я с силой отпихнула Блондина в сторону вместе с мороженым и загребущими ручонками.

— Мороженое растает, — только и сказал он.

— А мне-то что? — рыкнула я в ответ, сморщив нос. Вот уж до мороженого сейчас мне не было никакого дела, тем более — от Каллахена. Мика тем временем просиял, расплылся в широкой улыбке, и опять стиснул меня в таких медвежьих объятиях, что я едва не задохнулась.

— Что ты творишь? — прохрипела я, пытаясь выбраться из коварного захвата.

— Это оно, да? — поинтересовался Блондин с ухмылкой. — То самое загадочное слово “ПМС”? Ничего не болит? Поясницу не тянет? Может, ты соленого хочешь?

— Идиота кусок! Прекрати ко мне прижиматься.

— Тогда держи мороженое, и я отстану, — последовал немедленный ответ. Пришлось сдаться. Мика мгновенно отодвинулся на расстояние вытянутой руки, невозмутимо засунул руки в карманы шорт. Как ни в чем ни бывало, зараза блондинистая.

— Опять ты ко мне прицепился, как клещ энцефалитный… — буркнула я, облизнув ярко-розовый подтаявший шарик в вафельном рожке. Ого, клубничное! И вкусное какое! — Иди, пообщайся с Марком… Кстати, где они?

Мы синхронно обернулись, но младших братьев не обнаружили. Можно было догадаться по отсутствию смачных комментариев, что они куда-то смылись, но мы были так увлечены спором, что и внимания не обратили. Позор на наши седины.

И где мы теперь будем их искать?

Они что, совсем ополоумели, чтобы вот так улизнуть, даже не предупредив?

Повертев головами, мы пришли к неутешительному выводу, что оба брата-акробата нас покинули. Я раздраженно покосилась на Блондина, стараясь не думать о том, что мы снова остались вдвоем и как мне это не нравится. Последнее, впрочем, я озвучила.

— И чем это тебе не нравится? — уточнил Мика, продолжая оглядывать толпу. Среди множества ярких футболок, головных уборов и купальников Марка и Стива было не разглядеть, да и вся эта яркость окружения непривычно резала глаза. На этом бульваре было столько отдыхающих, словно ты на вечеринке в пляжном клубе.

Я спустила очки на кончик носа, щурясь от солнца и в стотысячный раз оглядев лавирующий поток людей. Потом, продолжая щуриться, удостоила Каллахена взглядом.

— Ты мне не нравишься, — так и ответила я, средним пальцем возвращая очки на место. Жест выглядел весьма неоднозначным, и Мика с самым непроницаемым лицом сложил подобную комбинацию из среднего пальца в ответ.

— Ты мне тоже, но никому до этого нет дела. Особенно — окружающему нас миру. Так что смирись.

— Не буду я мириться с таким произволом! Не для этого моя светлость тебе пять лет подряд кулаки под нос пихала и оттачивала иммунитет против этой слащавой улыбки.

Каллахен улыбнулся, и мне как-то резко захотелось пойти и утопиться в заливе. В стотысячный раз. Потому что у меня пульс начинает зашкаливать, стоит увидеть эту другую, непривычную улыбку. Пусть одними уголками губ, как и всегда, но такую живую. И отчасти — открытую. Максимально открытую даже для такой холодной статуи, как Мика.

— Прекращай уже, надоел, — пробормотала я, отворачиваясь в сторону. — Идем, наверняка они просто ушли вперед.

Блондин громко ухмыльнулся и первым двинул по бульвару дальше. Толпа вокруг увеличивалась по численности, производимому шуму и яркости расцветок, и мне пришлось подцепить пальцем край каллахеновской футболки, чтобы и его не потерять. Мика покосился — и молча взял меня за руку, хотя я этого мало того, что не просила, так и не хотела вовсе.

Эгоист.

— Можешь доставить мне удовольствие и отучиться от этой дурацкой привычки? — язвительно осведомилась я, стараясь лавировать среди толпы с такой же непринужденность, как это делал Блондин.

— Доставить удовольствие? Прямо сейчас? — поддел он меня.

— Ты можешь хоть на минуту побыть серьезным?

— А смысл? С тобой по-другому и не выходит, сама виновата.

— Так я еще и виновата?

Немудрено, что иногда мне хотелось выцарапать ему глаза.

Стива и Марка мы так и не нашли, хотя прошлись по всей длине прибрежного бульвара. Зато под конец сменили тоскливое молчание на обсуждение прошлого фестиваля фейерверков в нашем университете в Миссури. Не ожидала, что Мика поддержит разговор, но тот уцепился за него, как за спасительную соломинку, и мы до кучи успели промыть косточки всем префектам и членам студенческого совета. Каким образом Блондин попал в студсовет, еще будучи первокурсником, он и сам толком не помнил. Впрочем, это было не главное, ведь мы вспоминали фейерверки. Эти красивые разноцветные вспышки над главным зданием кампуса, грохот аплодисментов, шампанское и смех. Мы оба помнили одинаковые яркие моменты, хотя и были по разные стороны здания, и это хоть в чем-то нас смогло объединить. Всего на пару минут, но это было… увлекательно. Интересно и необычно. Непривычно.

Этот факт настолько меня поразил — то, что мы можем обсуждать что-то одинаково красивое и интересное для нас обоих, и я зачарованно уставилась на Мику, стоило нам притормозить в конце улицы. Блондин разглядывал вывеску на закусочной напротив, поэтому даже внимания не обратил. Впрочем, это к лучшему, мне не хотелось сейчас отвечать на дурацкие вопросы.

— Хочу гамбургер, — логично выдал Блондин, насмотревшись на рекламные плакаты. “Лучшие бургеры с индейкой на всем побережье” — гласили они. Ясное дело, Каллахен должен был попробовать подобное и убедиться в правдивости объявления. Пробежав по плакату глазами, я даже согласно хмыкнула.

— Тоже хочу.

— С индейкой? С жирным соусом, обжаренный на масле? Да еще и — подумать только — с пшеничной булочкой? Детка, ты же потом в машину не войдешь… по ширине.

Я молча ткнула его локтем в бок. Мика ухмыльнулся и потянул меня через улицу ко входу, лавируя в толпе. Такое ощущение что я — маленькая девочка, выгуливающая на поводке огромного бульмастифа. Не сказать, что шибко приятные впечатления. Поэтому, поймав это состояние в кулачок, я резво затормозила. Бульмастифа дернуло на поводке и он меланхолично обернулся.

Что, красавчик, натреплю я тебе еще нервов?

Будешь знать, как просить меня о подобных длительных одолжениях…

— М-м-м? — только и спросил Мика, щурясь от солнца.

— Не тяни, — отозвалась я. — Давно под зад не получал?

— Твои любовные зуботычины я готов получать вечно.

— Не ерничай.

В закусочную мы вошли рука об руку и с невозмутимыми лицами. Внутри было прохладно и очень уютно. Свободные столики имелись в наличии, что несказанно радовало нас обоих. Пока мы дошли до стойки с кассирами, на каллахеновский зад успели насмотреться все девушки в зале, отчего мне хотелось достать табличку с надписью “Завидуйте, паршивки” и злорадно ухмыляться. Впрочем, ухмылялась я и так. Мне только дай повод!

— Смотри не лопни, — обернулся Мика, остановившись у кассира. — Сколько в тебе ехидства, женщина?

Ясное дело, заметил, как меня распирает. Ничего особенного, да и я это не скрывала, это насмешливое злорадство.

— Вагон и маленькая тележка. Тебе хватит, — отозвалась я, разглядывая меню на стенде над головами кассиров и работников обслуги. — Не могу удержаться от соблазна. Таких плотоядных взглядов на твою тощую задницу я даже в университете не видела…

Пахло мясом просто великолепно, сразу вызывает зверский аппетит, а едва уловимый аромат специй и зелени кружил голову за считанные секунды. Я даже забыла о том, что пару часов назад мы все плотно позавтракали. Не сказать, чтобы совсем уж плотно, но некоторые обладатели “тощих задниц” опустошили половину холодильника и были в таком подозрительно разговорчивом состоянии за столом, что я логично рассудила, что вчерашняя ночь прошла явно очень удачно. Пусть Мика и не слишком об этом распространялся, довольное лицо обо всем ясно говорило.

— Сравнила контингент, — отозвался Каллахен. — Пляжные девушки намного активнее и горячее наших.

— Это на что это ты намекаешь так призрачно? — надула щеки я, продолжая мучиться выбором между бургером с индейкой или с говядиной. Соблазн был велик и на этот, и на тот продукт быстрого питания, и решение мне никак не давалось. Что вкуснее? А ведь индейка более диетическая, чем калорийная говядина…

— Не намекаю, а прямо говорю. Ммм, ты что-нибудь выбрала?

— Нет еще, думаю. Ммм, откуда такое мнение?

— Решай скорее, а то до закрытия будешь стоять с таким успехом. Мнение как мнение, тебе это так важно?

— Во мне играет женская солидарность. Индейку и колу с картошкой, пожалуйста.

Поддерживая женскую солидарность, я заодно решила остановиться на более подходящем ингредиенте. Говядина, бесспорно, вкуснее, но пользы от нее меньше. По крайней мере, я лелеяла эту мысль, пока Блондин делал заказ. Расплачиваясь по счету позднее, он обернулся назад, хитро сощурился и осведомился:

— Неужели тебя не распирает гордость, что твой “бойфренд” такой милый?

— Меня распирает явно не по этому поводу, — как можно более сухо отозвалась я, подпирая кассовую стойку локтями, ожидая, пока соберут заказ. Как слышала ранее, Блондин выбрал какой-то коронный мега-бургер и намеревался погибнуть от переедания в самом расцвете сил. Не мне судить его кулинарные предпочтения, но размеры заказанного им бургера ошеломляли и пугали. — Я знаю, каких размеров клыки у моего “бойфренда”. И как с них капает ядовитая слюна…

— Бешенство не боишься подцепить?

— Скорее уж хламидии, — не удержалась от смешка я.

— Нет у меня никаких хламидий… — обиженно буркнул Мика, нахмурив лоб.

— Уверен? — хитро сощурилась я и покосилась на него.

— Хочешь убедиться? — Каллахен так же подпер локтями стойку, а ладонями — лицо. Хмуриться он уже перестал, и теперь опять выглядел как привычная мраморная статуя. Просто бери и рисуй с натуры.

— Уж со мной-то не надо флиртовать… — хмыкнула я, барабаня пальцем по подносу, на который осталось донести только мой бургер и “ужас желудка” для соседа. — Я слишком стара для подобных развлечений, — отшутилась мое величество. Зная Каллахена, это логично, что он готов флиртовать и кокетничать даже с фонарным столбом. Но уж меня-то не надо сюда приписывать! Мне и так сейчас тошно оттого, как иногда на меня влияет этот представитель сильной половины человечества, облаченный в удлиненные шорты и простую майку без рукавов. И не сказать, что я ведусь на бицепсы-трицепсы и шикарную филейную часть, я всегда как-то к этому спокойно относилась. Меня пугало то, что именно я видела за этой бриллиантово сверкающей оболочкой, когда Блондин тоже спускал на тормозах и позволял себе расслабиться и не строить из себя ходячий секс. Внезапно и в какой-то мере прискорбно.

Потому что даже сейчас мне было комфортно.

— Это ты со мной флиртуешь.

— Разговорами о заболеваниях?

— Думаешь, я тебя в такие моменты слушаю?

— Слушаешь!

— Слушаю. На удивление, — подтвердил Блондин, выпрямляясь и благодаря за собранный поднос. Балансируя с подносом в одной руке, он двинулся вслед за мной к присмотренному местечку у окна. Позиция была выгодной и со стороны того, что пляжные клиентки остались за спиной, и с тем, что можно было одним глазом наблюдать за прохожими и надеяться поймать там младших братьев. Не сказать, чтобы меня беспокоило отсутствие Стивена и Марка, они давно не маленькие, просто мне надо было убедиться, что они не поймали лишних проблем в незнакомом городе.

А мега-бургер Каллахена продолжал меня пугать.

Особенно когда Мика начал его, собственно, есть. Посмотрев, как активно эта радость мужского желудка исчезает во рту блондинистого мужчины напротив, я едва не подавилась своим крохотным бургером и постаралась как можно быстрее запить это дело колой. Мика посмотрел вопросительно — на большее он способен не был, стараясь прожевать кусок.

— Вкусно, знаю, — закивала я с улыбкой, одним глазом наблюдая за тщетными попытками листьев салата из моего индеечного блюда выбраться на волю. Пришлось крутить бургер во все стороны, чтобы он не развалился, а Каллахен лишь умиленно наблюдал за потугами и запивал своего монстра персиковым чаем из бутылки.

Пока мы ели, разговор как-то сам собой свернулся, да и нам было не до него. “Когда я ем, я глух и нем” — так гласила какая-то старая пословица, прочитанная мной еще в школе, когда была моя очередь дежурить в библиотеке. Заняться там было в свое время нечем, и я листала книги на возврат. Помнится, именно в библиотеке тогда я наткнулась на первую книгу по моделированию и дизайну…

Свой бургер Мика сожрал на удивление проворно, сыто вздохнул и откинулся на спинку стула, обнимаясь с бутылкой холодного чая. Я продолжала бороться со своим недоразумением, и Блондин наблюдал за мной с интересом юного натуралиста. А мне, как и положено, пришлось делать вид, что так и надо. Почему, когда Каллахен на меня смотрит, хочется накрыться одеялом с головой?

И тут Мика поразил меня снова.

Поскольку молчание затянулось, а я не спешила завязывать беседу, доедая свой бургер, Блондин заговорил сам. Не просто заговорил, а начал рассказывать историю о том, как однажды они с ребятами в какой-то подобной закусочной заказали по двухфутовому сэндвичу каждый. И как потом они страдали, естественно. С моей стороны поддержка в беседе не требовалась, поэтому я лишь кивала в ответ. Под шумок Каллахен съел и половину моей картошки фри, мотивируя это тем, что это мне только на пользу. Как всегда, о моих лишних граммах он заботился очень рьяно. Как о своих собственных. Так что мне пришлось лишь с умиленной мордашкой отдать ему остатки картошки и наблюдать такой детский восторг от этого, отчего я лишь на мгновение подумала о том, не сошла ли я с ума.

Такой Мика мне импонировал.

И такого Мику я больше не увижу. Потому что только тут, когда мы оба практически отрезаны от нашего реального мира, можно расслабиться. В университете мы и на пушечный выстрел друг к другу не подойдем. А даже если и случится такое событие, все будет по старому. Мир остановится, если мы начнем трепаться, как два закадычных товарища. Мир остановится, если я отдам Блондину свою картошку. И уж тем более он остановится, если мы улыбнемся друг другу так, как делаем сейчас.

Нам повезло друг с другом. Нам повезло быть противниками.

Потому что чаще всего мы оба играем честно. Ну… практически всегда.

И за что он так любит эту картошку фри?

— Может, им все-таки еще раз позвонить?

Удивительно, как мы раньше об этом не подумали. Гениальные дети гениальных родителей, что поделать.

Оказалось, что младшие увидели рекламу пляжных мотоциклов напрокат и мотивировали свой неожиданный уход тем, что мы не откликались на их зов, занятые разговором, и ребята решили обойтись без обузы вроде старшего брата и сестры.

— Убью и косточек не оставлю, идиоты… — рыкнула я, когда Блондин передал мне суть разговора с Марком. Вообще они болтали минут пять, но Каллахен процитировал на полминуты, ясное дело. В результате мы все договорились встретиться через четверть часа у магазина с мороженым, и выдвинулись из закусочной. По дороге мы смогли обменяться парочкой бессмысленных фраз, а в основном Мика был молчалив. Не сказать, что это молчание угнетало. Скорее, наоборот, было в нем что-то спокойное, где мы на какое-то время были предоставлены самим себе. Зацепившись пальчиком за карман Каллахена, чтобы не потеряться, я на ходу отправила сообщение Сьюз. Утром подруга ответила на давно посланное сообщение, написав, что отдыхает с семьей и что двоюродный брат трех лет от роду ее уже порядком достал. Я в ответ решила сфотографировать пеструю улицу и отправила ей, пожелав удачных каникул и скорой встречи в университете. Так хотелось ей позвонить и просто поболтать, но это было сродни самоубийству: даже после длительных уговоров Каллахен не смолчал бы и влез, а уж его голос Сьюз узнает из миллиона. Объясняй потом под адский смех Блондина, что она ошибается. Самоубийство, говорю же.

Дошли до места без приключений. Я никого не зашибла, ни разу не споткнулась и не налетела плечом на других прохожих, пока с довольной улыбкой ковырялась с телефоном и сообщениями. Тут можно сказать спасибо Каллахену. Ему только гнусавить о поворотах не хватало для полноты картины. Зато у самого магазина Мика так резко остановился, что я с размаху впечаталась в его крепкую спину и чудом не проломила нос.

— Вот дал мне Бог слепого и кривого проводника, — рыкнула я, потирая переносицу. Блондин обернулся, окинул меня абсолютно равнодушным взглядом — и даже комментировать не стал, зараза. Тем временем я, бурча про некоторых невнимательных и холодных личностей, ответила на очередное восторженное сообщение от Сьюз и сунула телефон в карман.

— Что, уже устал от моей компании? — насмешливо осведомилась я, уперев руки в бедра и гордо выпятив грудь.

Мика криво улыбнулся и мотнул головой:

— Наивная. Ты неверно расценила мое молчание, женщина. Я просто размышлял, со мной такое… бывает, — ладонь привычно легла на мою макушку. Улыбка была теплой-теплой, как прибрежные океанские волны — вот бы ее сфотографировать. Просто так, даже не то чтобы на память. Сделать кадр — и подарить его владельцу. Чтобы показать, что это — та самая человечная улыбка, которая делает из мраморной статуи живое существо.

— Как непривычно для тебя, Громила, — отозвалась я. Сказать о том, что мне нравится эта улыбка, не рискнула. Как всегда. Ах, как часто мы необоснованно трусим и не говорим того, чего действительно хотим сказать. Как часто мы сами убиваем в себе порывы и побуждения, желания и мечты, опираясь на разум и логику. И как потом жалеем об этом, а спустя какое-то время снова с завидным упорством наступаем на те же самые грабли.

Мне пришлось отвернуться в сторону и начать разглядывать витрину магазина, только чтобы загасить эти хаотичные мысли в голове. Телефон пиликнул в очередной раз, и Мика так резво убрал руку с моей макушки, словно мобильник обвинил его в сексуальных домогательствах. Сьюз мне написать не могла, с ней мы уже распрощались на сегодня — поэтому я была удивлена, обнаружив сообщение от Сэнди. Новая знакомая, повторно встреченная на вечеринке позавчера, приглашала на кофе с пирожными вечером. Интуиция мне подсказывала, что она тоже видела статью в журнале — и сгорает от любопытства.

Не долго думая, я толкнула Блондина локтем и продемонстрировала ему содержание сообщения.

— Я тут при чем? — фыркнул Мика, пробежав по тексту глазами. — Что, брюнетка и ее толпа худосочных товарищей так жаждут твоей компании?

Ты смотри, а я наивно предполагала, что Мику это не волнует. Оказывается, еще как!

— Любимый, не переживай. В отличие от тебя я не гоняюсь за штанами и тем, что под ними. Поэтому обычно мне интересны сами люди, а не второсортные забавы.

Голос у меня был сладкий и приторный, как чупа-чупс с йогуртом и клубникой. Каллахен аж глаза закатил. Когда-нибудь он меня точно убьет…

— Знаешь, мне заранее жаль твоего будущего супруга.

— А мне жаль твою будущую жену.

Мы синхронно фыркнули и демонстративно повернулись друг к другу задом. Так нас и застали младшие братья, да еще и успели насмешливо и ненавязчиво так обсмеять, что я бросилась на Марка с кулаками. Тот гнусно загоготал, с подлета закинул меня на плечо и таким вот нехитрым способом доставил на общественный пляж.

Полотенца и всякая мелочь остались в машине. Но младшие поэтому и опоздали, что бегали на парковку за сумкой, чем проявили чудеса смекалки. Все-таки чем старше, тем хуже. Посмотрите на нас с Блондином. Два динозавра. Разница только в половых признаках.

Место нашли с трудом, но расположились вполне с комфортом на двух огромных полотенцах, которые торжественно откопали в той комнате с джакузи. Каллахены как два кота развалились на них и даже отказались идти в воду, мотивируя отказ тем, что они не прибрежные дельфины и вообще тут купаться не гигиенично. Мы с братцем скорчили рожи, переглянувшись, быстренько скинули одежду и припустили к воде.

Плавал Стивен на порядок лучше меня, но к буйкам плыть не стал. Вдоволь наплескавшись на мелководье, мы добрались до старого причала, с которого мелкие ныряли прямо на глубину, и устроились на влажных досках.

— Ты опять успел вытянуться и вырасти! — не утерпела я, пытаясь придушить братца в крепких объятиях. — Полгода прошло, а ты все меняешься и меняешься. Вдруг я тебя в следующий раз вообще не узнаю?

— Это я тебя не узнал, зараза… — прохрипел Стив, щурясь от солнца и улыбаясь во весь рот. На мои попытки его придушить он никак не реагировал, даже руки не пытался расцепить. Только по носу щелкнул. — Когда мне Марк рассказал, складываясь пополам от хохота и вытирая слезы, что вы с Микой изображаете пару, не поверил. Думал — очередная глупая шутка этого дурачка. Джей, как ты на такое согласилась? Никогда не подозревал, что тебе нравится Мика…

— Да он мне не нравится, — отмахнулась я, выпуская младшего из объятий. Не удержалась, взъерошила растрепанные волосы, разглядывая его. Скоро для кого-то он будет опорой, мужчиной, внушающим уверенность. Может через пару лет, может и больше. Учитывая, что в его лучших друзьях числится сам Марк Каллахен, и если они оба поступят в один университет, то факультет получит две уменьшенные копии Мики. Поэтому я мазохистично надеялась, что они все-таки выберут разные специальности и разные университеты. Если Марк и выберет наш университет в Миссури, то что там делать Стивену с его любовью к футболу? Делать его как факультативом, как у Блондина?

— Тогда какого черта? — логично поинтересовался брат. Смотрел он на меня с праздным любопытством, но я и так отлично знала, что эта пиявка от меня не отцепится, пока вдоволь не упьется. Я лишь пожала плечами.

— У нас соглашение. Это вообще долгая история, и мне лениво ее рассказывать. Просто ни одна из “подруг” Блондина из университета не выглядит как постоянная девушка, да и Аарон свалился нам на голову в один из моментов наших перепалок после обеденного перерыва. Тогда мы сошлись на двух экзаменах для меня на “отлично”. Ты же знаешь, Каллахены знают, что и когда надо предложить. А в этот раз, — надеюсь, он будет последним, — меня без собеседований и конкурса назначили ассистентом мадам Жюстин. Помнишь, я про нее в свое время часто говорила?

— Мика… — ухмыльнулся Стив, качая головой. — Эксплуататор.

— Да все нормально.

— Да вижу я, как все нормально, — заулыбался он. — Хотя, признаю, розовый порошок вы рассыпаете отменно. Не знаю как Аарон, но Джессика свято уверена, что у вас “то самое светлое чувство до гроба” и не перестает умиляться. Она даже Мику в пример нам ставила вчера, — Стив подавил смешок, потянулся и потер шею, хитро глядя на меня. — Как вы умудрились ужиться?

— И не спрашивай, сама не знаю, — скривилась я. — Мы просто… иногда начинаем подстраиваться друг под друга. Ну, знаешь, иногда я молчу, иногда — Блондин.

Я не была уверена, существует ли у Марка такая же маска холодного презрения, какую обычно демонстрирует окружающим Мика. Поэтому мне не хотелось, да я и не стала, поддерживать тему и говорить о том, что сам Каллахен, в общей-то сути своей, вовсе не так ужасен и вполне терпим. Стив задаст еще три сотни вопросов и вывернет мне всю душу наизнанку. Еще ему не хватало узнать, как прошел позавчерашний вечер и все в этом плане.

Тогда я могу сразу самоликвидироваться.

Бесспорно, я люблю своего брата и легко говорю с ним по душам… Но не на такие же темы! Обсуждать со Стивом свою личную жизнь я стану только в случае ее благополучного течения. Вроде как “ну да, встречаемся, ну да, и на кухонном столе тоже пробовали, советую”. Да и говорить о Мике с кем-либо я не рискну. В принципе.

Даже с собственным братом.

— Тебе точно Мика не нравится? — с сомнением уточнил Стив.

— Точно. Кому может нравиться озабоченный племенной конь, бегающий за каждой юбкой в округе? — беззаботно хохотнула я. — Ну и вопросы ты задаешь! Стив, еще одна такая же ерунда, и я тебе начну уши выкручивать. Тебе это надо? — пригрозило мое высочество, стараясь сделать голос трагичным. — М-м-м?

— Пас, пас! — расхохотался мелкий, с воплем повиснув у меня на шее. — Больше никаких дурацких вопросов!

Тему, на удивление, закрыли.

Стив быстро переключился на сегодняшний день, рассказал, как они покатались на мотоциклах и успели познакомиться с двумя сестрами-близнецами в процессе.

— И все-таки не честно было вот так вот взять и сбежать. И не отговаривайся, я не глупая. В байку про “вы нас не слышали, а мы окликали” даже имбецил бы не поверил, — поддела брата я. — У нас и так с Каллахеном напряженные отношения, так вы еще и нас бросили. Нет у тебя чувства сострадания к родственникам!

Мне даже и стараться не надо было, чтобы голос звучал обиженно. Стив улыбнулся мне, пожал плечами и глубоко вздохнул, довольно сощурившись и уставившись в небо.

— А по мне, у вас весьма теплые отношения… Не находишь?

— Стив, я же просила, — обреченно простонала я, схватившись за голову. — Нет у нас никаких “теплых отношений”. Мы треплем друг другу нервы все с таким же успехом, как и пару лет назад. О чем ты говоришь, когда я хочу ему голову оторвать и скормить тело акулам?

Я подтянула колени к груди, обхватив ноги руками. Чтобы не смотреть на брата, я смотрела на залив и беснующуюся молодежь из средней школы, которые с таким визгом бросались в воду, что заглушали крики чаек и иногда даже наши голоса.

— Наши взгляды на жизнь настолько разные, что мы начинаем спорить даже о том, стоит ли добавлять лед в колу. Это тяжело, ты знаешь. Каждый раз эти стычки так утомляют, если они переходят в разряд постоянных.

Я поняла, что мне нужно это сказать. Все равно. Не сколько потому, что это был мой младший брат, с которым я вполне могла поговорить на подобные темы, сколько просто чтобы выговориться. Еще учась в школе мы оба привыкли частенько разговаривать о различных подобных вещах. Мы могли обсуждать все, начиная от вышедших в кино фильмов и заканчивая личными проблемами. Не сказать, чтобы мы настолько часто обсуждали последнее, но сейчас, когда оба относительно повзрослели, границы начинали стираться.

— Мне кажется, или вы оба ведете себя не хуже вон тех среднеклассников?

— Уж кто бы говорил, взрослый ты наш…

— Ну, я бы на твоем месте точно не стал терять времени даром.

— Стивен! — рявкнула я. Младший резво вскочил на ноги, увернувшись от затрещины, и, показав мне язык, рыбкой сиганул прямо с досок в залив. Я успела обозвать его нехорошим словом, прежде чем он вошел в воду, и лишь покачала головой.

Я определенно не понимаю этих ребят. Даже собственного брата.

Поднявшись на ноги, я направилась по пристани назад, в сторону пляжа. Будь я более умнее и хитрее, правда не стала терять время. Не уверена, что смогла бы окольцевать Мику обычными методами, с его то ветреностью, но можно было что-либо придумать. Но нужен ли мне Каллахен настолько, чтобы идти на такие меры?

Шутите?

Да он мне с потрохами не сдался! Такие нервы и суета — ради праздной жизни? Все-таки, я не настолько материальная дурочка, чтобы гоняться за подобным.

Сомнительное счастье, скажу вам.

Стивен поджидал меня у кромки воды, мокрый и довольный. Вода ручьями стекала с волос на широкие плечи, картина завораживающая. Все-таки, когда парень занимается спортом — это красиво. Нет ощущения перекаченности, только слегка бугристые контуры рук и плеч, ровная спина и талия. Стивен нарочно красовался перед окружающими, видя внимание девушек, пока я неспешно шла к нему, загребая босыми ногами горячий песок.

— Младший, ну и шикарная же у тебя задница! — не утерпела от восторженного всплеска эмоций я. — Хоть кто-то у нас в семье достоин уважения.

— Ты о чем, эй? — ухмыльнулся тот, вальяжно закинув руку мне на плечи. — Твой вид сзади ничуть не хуже. Ты не проверяла степень бессмысленности во взгляде Мики что ли? Уверен, увидишь много интересного… — мурлыкнул мне на ухо этот интриган.

— Что?! — мгновенно вскинулась я, и Стив загоготал во весь голос, так и не убирая руки с моих плеч. — Прекрати уже, я же просила. Стив!

На мой праведный вопль голову поднял только удивленный Марк. Мы как раз дошли до места лежбища наших морских тюленей. Главный представитель тихоокеанского вида возлежал на полотенце, подставив солнцу живот, и даже бровью не повел. Самый младший Каллахен, скрестив ноги, сидел к нам вообще спиной и самозабвенно испытывал последнюю модель карманной игровой приставки.

— Ах, пять минут назад было так безмятежно и спокойно… — пробормотал Мика, не открывая глаз.

— Я сейчас тебе устрою… вечное спокойствие, — огрызнулась моя бодрость, нацепив маску нездорового позитива. Плюхнувшись коленями на полотенце, я навалилась на Марка сзади и заглянула тому через плечо. — О, “Теккен”! Мальчишки вырастают, игрушки остаются? — вопросила я, улыбаясь.

— Как искупались? Или ты осталась на берегу, потому что плавать не умеешь? — отозвался младший, даже не прерывая игры.

— Мы на пристань ходили, я уже обсохнуть успела, — пришлось пояснять мне. Стивен с кряхтением развалился на полотенце по другую сторону от нас, подставив солнцу спину.

— И как?

— Познавательно.

Удивляюсь, что Блондин не вклинивается в беседу. Даже не стал отвечать на мой грубый ответ, хотя я этого от него ждала. Интересно, кто все-таки взрослее — он или я? По всем параметрам — он.

Прискорбно.

Минут через десять я поняла, что наблюдать за ходом сражений — скучно, а два тюленя даже не стремились начать разговор. Подозреваю, что они оба задремали, пригревшись на солнышке. На Мику я старалась не смотреть. Наличие на нем одних только плавок усиливало желание завязать глаза банданой.

Ну как мне на него не смотреть?

Мика открыл глаза, почувствовав мой взгляд. Судорожно отворачиваться я даже и пытаться не стала, а лишь спросила:

— Не сгоришь?

— О себе бы подумала, глупенькая. Помнишь о вареных креветках?

— Креветки креветками, но масло мы забыли дома… — вздохнула я, задумчиво перебирая под ладонью жестковатые волосы Марка. Мелкий не протестовал и даже довольно подставил затылок.

— Раз забыли, то греем попы еще полчаса и сворачиваемся, — заключил Каллахен таким безапелляционным тоном, что у меня сразу где-то в пятке засвербело.

— Но…

— Не хочу, чтобы ты мне потом всю ночь под ухо томно вздыхала, корчась от боли. Обгоревшие плечи и спина еще никому не шли, — фыркнул Мика, закрывая глаза и тем самым показывая, что разговор окончен. Нет, ну вы только посмотрите на этого негодяя. Что за манера — говорить таким повелительным тоном, будто я ему обязана по гроб?

Сердито рыкнув, я раскинулась на свободном кусочке полотенца, закинув руки за голову. Пристроившись так, что тень от сидящего Марка падала мне на лицо, я задремала, мурлыкая себе под нос песенку.

Отведенные полчаса прошли, когда у меня уже начали кости плавиться от этого зноя. Марк торжественно объявил начало водных процедур, а я осталась дожидаться их, звездой раскинувшись на опустевшем полотенце. Без ребят стало непривычно тихо и как-то одиноко, но я пользовалась этим временным затишьем, чтобы вернуть разум на место.

Не люблю, когда со мной так разговаривают. Особенно — Каллахен.

Что он вообще себе позволяет?

И тут я еще вспомнила про сообщение от Сэнди. Вот сегодня мне с ней ну никак не хотелось видеться. Особенно потому, что не хотелось отвечать на тонну вопросов и выдумывать очередную красивую сказку. Не то настроение и не та компания, в которой мне хотелось бы быть. Чертыхнувшись, я отыскала в вещах телефон и быстро написала вежливый отказ.

Боже, теперь еще Мика влияет на мое настроение?

Положение экстренно спасла Джессика, сама того и не подозревая. По пути с работы она подумала о том, чтобы заехать и разобраться с моей шевелюрой — и позвонила Мике. Я там едва не скончалась от восторга на заднем сиденье машины, стоило мне уловить суть разговора. И, ясное дело, согласилась без раздумий. Ребята проводили меня с песнями и фанфарами до самого салона. Пришлось проезжать почти через весь город, что стало темой беспрестанного ворчания Блондина в течение всего пути. Не сказать, чтобы я его слушала, но факт остается фактом. Мы и так с самого пляжа не разговаривали, подумаешь…

Чтобы не ждать Джес и не тратить зря время, я сразу же отправилась к косметологу. Джес и так опоздала еще на полчаса из-за пробок, но зато на пилинг и обертывание мы пошли вместе. Весь процесс подруга ворчала на работу, глупых коллег и подчиненных и на то, что Аарон злой как черт весь день. Представляю, какая атомная война будет ждать нас дома, если плохое настроение главы семейства падет на головы младших.

— Надеюсь, ребята успеют влить в Аарона пару стопок виски для бодрости духа и хорошего настроения, — пробормотала я в ответ.

Маски и прочие процедуры хорошо расслабляли, и я задремала под руками косметолога. После своего монолога Джессика тоже не стала продолжать тему — да и не много-то и наговоришь с маской на лице. Неудобно. Особенно когда очередь дошла до белой глины.

— Знаешь, на самом деле, можешь сейчас посетить со мной еще одно место? — спросила Джес, когда мы вышли из кабинета. После всех эти процедур спать хотелось еще больше, и я надеялась, что уличная суета меня взбодрит. Хотя ощущения были шикарные, особенно после обертывания. Как будто старую кожу сняли и натянули новую. Она даже на ощупь была другой. Такого бархата под пальцами я уже столько лет не ощущала! Такое ощущение, что мне снова пятнадцать.

— Конечно, поедем куда угодно, — удивленно отозвалась я.

Со старой привычной прической мне ощущалось еще комфортнее. Да, мне и нарощенные локоны нравились, но я ними я казалась чужой даже самой себе. Что уж говорить о Блондине, которого, видимо, и поэтому метало из крайности в крайность.

Надеюсь, сейчас все вернется в привычное русло, ведь теперь я снова стала собой. Привычной Джейсон, которая вновь готова натянуть кеды и майку с голубыми креветками, танцующими вальс.

Всю дорогу Джес болтала больше обычного и практически без пауз. Подозреваю, что дело было нечисто, но причину подруга так и не озвучила.

Место “Икс”, название которого Джессика мне так и не сообщила, раскрыло все секреты в один момент.

— Я просто хочу кое-что проверить, — сообщила миссис Каллахен, даже не дожидаясь моей тонны вопросов касательно верности адреса, когда мы стали парковать машину на стоянке частной женской клиники.