Просыпаться от сонного вздоха в самое основание шеи, когда от неожиданности не то что табун мурашек, а целая армия, и сердце пропускает два удара, кажется, — не самое приятное. Учитывая, что Блондин продолжает сладко спать, а у меня теперь — сна ни в одном глазу, так и хочется развернуться и дать ему в лоб.

Под одеялом так тепло, а если вытащить из-под него ступню, кажется, что вокруг ледяное царство. Вот тебе и осень. Или кто-то забыл закрыть окно, что более вероятно. Поэтому из-под одеяла меня вытащит либо атомная война, либо звонок мадам Жюстин (что нереально, учитывая отсутствие телефона!), либо проснувшийся Мика.

Если подумать здраво — ничего и не случилось. Мы даже по дороге до дома не особо разговаривали, поэтому спроси меня под дулом пистолета, в каких мы сейчас отношениях с Каллахеном — я не смогу ответить. Я не могу понять, чего хочет он, а также не могу понять, чего хочу сама. Частично понять, чего хочет Мика, как и любой другой парень его возраста, я еще могу, но этого мне явно недостаточно, чтобы понять, как вести себя с ним дальше. Он же как капризный ребенок, который будет ездить по мозгам, пока не добьется того, чего хочет, а наигравшись — выкинет и забудет. Да ладно Каллахен, я сама местами не хуже него самого. Он хотя бы честен с собой и окружающими, а я пытаюсь закрываться какими-то своими глупыми правилами, которые не очень-то работают, когда Мика Каллахен находится в пределах видимости. Да что уж и говорить, — они перестают работать, даже когда этого занудного капитана и рядом нет, ведь это не мешает мне думать о нем. Периодически. И при этом с абсолютно каменным лицом отшивая любые поползновения этого самого капитана в свою сторону. Прячась за Ником, создавая иллюзию идеальных отношений (и кто на это повелся?), и все бы ничего, и переболело бы, перегорело, затянулось прочной оболочкой, все эти дурацкие чувства, глупые такие, — если бы не выключенные тогда тормоза. Или не перегорело бы? Осталось бы висеть этаким красным восклицательным знаком, вспыхивало, сжигало изнутри, сводило с ума, на расстоянии и без…

Интересно, все слишком печально в плане времени? Окна зашторены, да и на улице непонятный утренний полумрак, свойственный нашей осенней погоде. Быть может, уже почти полдень, и я конкретно опоздала на занятия… Если этому гамадрилу все простят, то мне подобные радости не светят.

Пришлось вытащить нос из-под одеяла, выискивая взглядом электронные часы на стене — точно помню, что они были! 7.43 — смотрите, да я ранняя пташка.

Потревоженный моим поиском часов, Каллахен во сне перекатился на спину — и я потеряла свою грелку за спиной, вот досада. И спит ведь, и как не мерзнет, ведь почти все одеяло на мне…

Красивый.

Со своими аристократичными чертами лица, острой линией скул, узким носом и самую малость — с девчачьими пухлыми губами. Что-то снится, раз забавно сморщил нос. Такой дурак, с растрепанными волосами, вот честно — никогда бы не подумала, что там пробуждается Повелитель Ада каждое утро, с ядовитыми клыками и леденющими кошачьими глазами.

Мне хотелось взять, и глупо уткнуться носом в шею, вдохнуть миндальный аромат, а потом взять — и прикусить за мочку. Тогда уж точно проснется, но… это означает снова спустить тормоза. Да не просто спустить — сломать их конкретно так. У меня и так проблемы с рельсами, еще не хватало…

“Мой мир вертится вокруг тебя”.

Да ладно уж. Пусть вертится. Но интересно, как быстро сойдет с орбиты?

Подперев локтем подушку и положив голову на ладонь, я разглядывала спящего Каллахена рядом, пока была возможность. Если у меня получится видеть подобное почаще, это здорово, а пока что я полюбуюсь на развалившегося котяру рядом. В боксерках от Кельвин Кляйн, между прочим! И футболка, о счастье глаз моих, — та самая, которая “Born to be wild”, и если бы она так неприлично не задралась выше пупка, цены бы ей не было. Очертания пресса — совсем едва, — и незаметная дорожка волос от пупка вниз. Я не удержалась, протянула руку, пощекотала подушечками пальцев, — мышцы брюшного пресса ощутимо сократились от прикосновений, Мика сонно вздохнул. Но вряд ли этого достаточно, чтобы растолкать такого упыря — и то предельно ясно, что до заката его вряд ли из гроба выкуришь. Ну или до звонка будильника, должен же он как-то просыпаться?

Осторожно веду пальчиками по направлению к краю футболки, потом опять спускаюсь вниз, провожу по линии резинки к себе, ухмыляясь под нос. Живот чуть подрагивает, спящий организм неохотно принимает подобное ленивое раздражение, и этого все еще явно недостаточно. Совсем чуточку запускаю пальцы под резинку боксерок, и отчетливо понимаю — нет, все, не могу, — прижимаюсь сбоку, утыкаюсь носом куда-то в основание шеи и так томно вздыхаю, что Каллахен ощутимо вздрагивает, а дыхание тотчас сбивается. Проснулся или нет? Весьма ощутимо прикусываю кожу на шее, краем глаза вижу дернувшееся адамово яблоко, — и тут же прикасаюсь к месту укуса языком.

Приподнимаю голову — проснулся, ясное дело. Такой смешной и сонный, с растрепанными волосами, и улыбается, паразит.

— А кто кричал про суд и сексуальные домогательства? — спросонья пробормотал Мика, голос такой с хрипотцой, как контрольный в голову. Лучше бы ничего не говорил, ей богу, а то у меня — микроинсульт.

— Не припоминаю ничего конкретного, — отозвалась я.

— Кто ты? — протянул Блондин с ухмылкой. В ответ я лишь прижимаюсь к нему еще плотней, вальяжно закидываю ногу и уже совсем не осторожно, а с нажимом, провожу ладонью по оголенному животу вверх, чувствуя как напрягается под пальцами пресс. Мика стоически терпит, только сглатывает, и я громко ухмыляюсь в ответ, чувствуя под коленом томную тяжесть.

— О-па, — подтверждаю я, а тот только пожимает плечами с абсолютно невозмутимым видом и сладко зевает, сонно потягиваясь.

— А то ты не догадывалась, что это произойдет.

Потянувшись, Мика неторопливо и лениво переваливается на левый бок, обнимает двумя руками, — у меня было смутное ощущение, что он еще спит, если бы не рука под мой футболкой, конечно же.

— Доброе утро, — мурлыкнул в самые губы, ладонь скользит по позвоночнику. От Блондина привычно пахнет миндалем и мятной зубной пастой — еще с ночи, и он совсем-совсем не хочет просыпаться окончательно. Поэтому и нежничает, и смешно дует щеки, и пока что остается настоящим собой, и за это нужно ухватиться двумя руками, затолкать эгоистичного упырюгу поглубже, а то клыки мешают… целоваться. Нежно, совсем невесомо, одни губы. А потом, когда внезапно прикусывает, а я едва не вонзаю от неожиданности ногти ему в бок, — глухо усмехается, до боли привычно, и вот тут уже точно — проснулся. Поцелуи становятся все крепче, как и объятия, и я прямо чувствую, как его накрывает. Как лавина, сносит так, что у меня в голове шумит, до судорожных вздохов, когда горячая ладонь скользит со спины на грудь.

— Ох, извини, — вдруг шепчет с досадой, шумно вздохнув в ухо. — Немного… соскучился.

— Теперь моя очередь спрашивать: “Кто ты?”, да? — смеюсь я, а мои пальчики уже скользят к резинке боксерок, Мика прикусывает меня за ухо, второй рукой нашаривая где-то под подушкой вибрирующий и играющий какую-то мелодию телефон, на котором сработал будильник.

— В девять надо уже выскочить за дверь, иначе не успеем заехать в общагу и в салон связи, — недовольно констатирует Блондин, избавляясь от телефона в руке. Но я и сама понимаю, тяну резинку трусов вниз, потому что в список утренних дел нужно добавить еще и кофе.

Спустя сорок минут я уже сижу на кухне на высоком барном стуле, подогнув под себя ногу, и пью растворимый кофе из кружки, потому что стоять у плиты и варить кофе в турке желания совсем нет.

— Лучше белая.

— Что? — уточняет Мика от шкафа.

— Рубашка. Под пальто, — меланхолично делаю очередной глоток кофе.

— Окей, — невозмутимо соглашается он, и я уже открыто пялюсь, как белая ткань скользит по плечам, как пальцы быстро и ловко застегивают пуговицы, а потом заправляют края под ремень.

— Ты как девица на выданье там крутишься, — ухмыльнулась я. — Ты точно гей.

— Сегодня собрание студсовета.

— …и там дресс-код, я смотрю.

— Язва.

— И тебе не болеть, — я отсалютировала ему кружкой, которую Блондин невозмутимо перехватил, проходя в сторону холодильника, на ходу сделал большой глоток — и конечно же, привычно сморщился.

— Как ты пьешь…

— …эту гадость? — закончила я фразу, забирая кружку из протянутой руки. — А ты что пьешь по утрам? Молоко для роста?

Каллахен обернулся от раскрытого холодильника и скорчил гримасу, на что я только и смогла, что ухмыльнуться.

— Вообще — грушевый сок, — он звучно поставил на стол еще закупоренную стеклянную бутылку, типа “ну вот, смотри!”. — Он полезный для здоровья.

Пока я скептически разглядывала надписи на упаковке, гласящие о стопроцентно натуральном составе сока и каком-то новом методе пастеризации, Мика попытался незаметно стащить кружку с кофе, за что был сурово бит под капитанский зад.

На самом деле, признаться, я совсем не знала, как себя вести сейчас. Вроде бы все хорошо, но мы же не встречаемся, и я не его девушка — Мика скорее отгрызет себе руку, чем скажет об этом окружающим. И мы не друзья, потому что они ну явно не целуют друг друга, как мы сейчас, позабыв про кофе и сок.

— Я же лучше кофе, ну? — насмешливо поинтересовался Каллахен, а я улыбнулась, не смогла сдержаться. Когда этот громила смотрит с такой дурниной во взгляде — да еще и ухмыляется, это просто как контрольный в голову. Я поцеловала его совсем мягко, чуть прикоснувшись пальчиками к шее — и облизнула свои губы.

— По вкусу — как тот же кофе, — мурлыкнула я.

— Можно мы никуда не поедем? — протянул Мика заунывно. — Будем валяться на диване и ничего не делать…

Конечно же, меня такая перспектива тоже очень прельщала, но ни учебу, ни салон связи, ни мадам Жюстин никто отменить не мог — поэтому я отрицательно покачала головой, хотя Мика и сам понимал, что выходить все равно надо.

— Так все-таки, о чем вы с Ником говорили? — снова невзначай спросила я, когда мы уже одевали верхнюю одежду у двери. Мика, до этого увлеченно переписывающийся с кем-то по телефону, лишь неопределенно дернул плечом, но ответа от него я и так и не дождалась. — Там правда есть какая-то девушка, и это не я? Расскажи! Что за секретность? — продолжала атаку я. — Каллахен!

— Давай заедем купим хотя бы пару сэндвичей? Ты взяла телефон? — Блондин смотрел на отсчет этажей на панели лифта, словно первый раз видел цифры и старался их выучить. Нда, такими темпами я ничего не добьюсь. Тем более — от такого как Мика.

— Упырь, — беззлобно констатировала я, закатив глаза, а Блондин молча протянул мне руку, как только двери лифта открылись.

— Просто позволь мне сегодня все до конца уладить — и я все тебе расскажу, обещаю.

— То есть ты его убил, но не успел закопать?

— Давай сменим тему?

— Ты само очарование.

Ладонь привычно опустилась мне на макушку, и я так же как и всегда вывернулась из-под нее, с ухмылкой глянув на Каллахена снизу вверх:

— Ты же помнишь, что моя машина осталась у “Саванны”, да?

Ой, какое новое ругательство, куда бы записать?

В салоне связи, пока ждем мою сим-карту, стоим плечо к плечу за стойкой, подпирая ее локтями. Я пытаюсь быть единственной вменяемой, пока Блондин тихонечко, практически на ухо, шутливо пытается выяснить, кто из двоих ребят-консультантов гей, небрежно поигрываясь в руке моим белым айфоном. Забавно, но теперь наши телефоны — парные, только у Блондина он черный. Видимо, Аарон и Джес решили убить двух зайцев сразу и заказали их к нашим дням рождения. Должно выглядеть весьма романтично для самой обычной пары, которая еще и о помолвке объявила, но учитывая что все в наших отношениях было уж слишком непредсказуемо…

— Что? — тупо переспросила я, надеясь, что мне и вправду не послышалось.

— Хочу. Тебя. Поцеловать. Прямо сейчас.

- “Прямо сейчас” будет вечером, когда ты закопаешь труп Лисенка, — невозмутимо отозвалась я, искоса наблюдая за реакцией на ответ. Мика же фыркнул мне в ухо, отстранившись, надул щеки и, подперев ладонью подбородок, отвернулся в сторону консультантов.

— Коварная женщина.

— У меня был великолепный учитель, — улыбнулась я.

— Это был только факультатив, ты не посещала занятия основного курса, — Мика сказал это с таким невозмутимым лицом, но с такой интонацией, что мне захотелось посетить занятие прямо сейчас и прямо на заднем сиденье машины. — Ну что, ты готова записаться на курс? — он насмешливо покосился на меня, как бы невзначай барабаня мизинцем по нижней губе. Вот же…

— Я подозреваю, мне не хватит места в аудитории, у вас же такая популярная специализация и столько желающих.

— …поэтому у меня весьма строгий отбор, но у вас же есть грант на обучение, мне придется принять вас без собеседований, если вы захотите.

— Твою мать, Каллахен! — не выдержала я. — Прекрати.

Блондин злорадно ухмыльнулся и пожал плечами. Ну вот что, что мне с этим делать? По каким правилам играть? Снова строить святую невинность и давать по тормозам, или все-таки, наоборот, пустить все на самотек? Но ведь потом…

Потом.

Потом…

Плевать мне на это “потом”, хочу наконец-то жить с “сейчас”. А сейчас Мика Каллахен мне улыбается, отчего сердце из груди вот-вот выскочит, и мне ничего не остается, как иронично возвести глаза к потолку.

— Ты невозможен.

— Я незабываем? — уточнил он.

— И это тоже, — соглашаюсь я, и улыбка Блондина становится такой потрясающе ослепительной, что мне даже не жаль проигранного раунда, да чего уж там — проигранной войны. Хотя в этой войне, скорее всего, победителя и не должно быть.

— Мы же… не встречаемся? — спросил наконец-то Мика, когда мы уже остановились на заднем дворе “Саванны” рядом с моим “Жуком”. Всю дорогу я ковырялась с новым телефоном, поэтому мы почти не говорили в пути, — и когда я подняла на водителя глаза, все еще размышляя над списком контактов, ответила не раздумывая:

— Как хочешь.

— Я не совсем уверен, что… — нервно пробормотал он в ответ, не менее нервно и криво улыбнулся, потирая шею и откинувшись на спинку водительского кресла. — Тем более я же… гей.

Он был сконфужен просто ну настолько, что я подавилась смехом, едва не выронив телефон куда-то под ноги, и махнула на него рукой, отстегивая ремень безопасности — время уже поджимало, а надо было еще и до общаги добраться. Я все понимала, и даже понимала то, что Мика спросил не просто так — ему действительно было важно, что об этом думаю я. Это было… приятно. И если раньше все это было весьма прикрыто еще миллионом словечек, что сбивало с толку, то сейчас…

— Ты мне нравишься. И я готова ненавидеть тебя только за это. Ты… упырь!

— Это было самое романтичное признание в моей жизни.

— Да ну тебя, — отмахнулась я. Не ожидала я, что это получится так легко сказать. Впрочем, он мне “нравится”, а не то, что “очень нравится”, хотя что бы изменилось от одного слова?

— Нравлюсь? — Блондин перехватил меня за запястье скорее просто для того, чтобы я не выскочила из машины в ту же секунду. — Правда?

— Мне казалось, мы это выяснили? — наивно похлопала я ресницами, зачарованно разглядывая приборную панель.

— Пф.

— Ты же хотел поговорить об этом… вечером? У кого пергидроль в голове?

Мика хмыкнул в ответ, но даже комментировать не стал. Чувствую, за пергидроль мне еще достанется, но позднее. И как я раньше не догадалась использовать это как очередную шпильку?

В общаге никого не было, но я уже представила, как на меня накинется изнывающая от любопытства Мелисса где-нибудь на обеденном перерыве. Может, пообедать у мадам Жюстин? И пропустить отличный цирк с Микой Каллахеном в столовой? Такой соблазн, такой соблазн. Да и Ник — с этим еще занятнее. Как он будет себя вести, и о чем с ним говорил Блондин? Вряд ли он грозился его прикопать под баскетбольной площадкой, да и если следовать любимым поведенческим инстинктам Мики — они о чем-то обоюдно договорились, и я догадываюсь о чем.

— Эй, привет.

Мироздание подкинуло мне Лисенка в первые же минуты после въезда на территорию университета — мы столкнулись уже на крыльце главного здания. Золотистоволосое чудо в смешной шапке с помпоном поздоровалось со мной первое и даже улыбнулось — как ни в чем ни бывало. Я удивленно вскинула на него глаза, притормозив на лестнице и поздоровалась в ответ.

— Как твои дела? Смотрю, ты тоже утеплилась, — он кивнул на шарф, в который я замоталась по самый нос. — У вас тут весьма суровая осень, мне пришлось выпросить шапку у соседа по комнате… — Ник похлопал себя по маковке, махнул рукой и спустя секунду уже сбегал по лестнице вниз. Тут я его понимала — времени оставалось в обрез. Судя по всему, шарахаться от меня и обходить по дуге рыжий не собирался, да и чувствовал себя вполне комфортно — точнее сказать, вел себя как ни в чем ни бывало. Хотя вряд ли я могу судить по такой мимолетной встрече, но в любом случае среагировали мы друг на друга без какой-либо неприязненной гримасы, и на том спасибо.

“Ты хоть в обед появишься, гуляка?” — булькнуло сообщение от Мелиссы, когда я сидела на занятии.

“Я уже тут!”

“Все хорошо? У меня мозги поехали от мыслей, кто же успел первым — Ник все-таки надавил на жалость или Мика успел раньше, раз ты не приехала ночевать”

“…и не говори, что ты бы не простила этого рыжего, я тебя знаю!”

“То есть вариант, что я могла напиться в хлам или прогулять всю ночь в злачном месте, не рассматривается?”

“Ты?”

“Хах, нет, ну серьезно — ТЫ?”

Эта женщина меня в гроб сведет. Вот точно. Не Каллахен, так она.

А еще этот телефон. Который непривычный, сложный, и наверное я скрытая блондинка, раз не могу понять, как им пользоваться. Ладно уж, там есть кнопочка вызова и я помню, где смотреть сообщения и как, — выживем. К концу занятий, перед обеденным перерывом, я была готова пойти купить новый телефон, — или просто переступить через гордость и попросить кого-нибудь мне помочь разобраться, что где.

Мелисса подпирала плечом стену недалеко от входа в общую столовую, рядом с ней, уткнувшись в телефон, высился Нэйтан — знакомая картина, и как она умудрилась окрутить его так, что он за ней как на поводке ходит? Поздоровавшись, она оглядела меня со всех сторон и выдала насмешливо:

— Не похоже, что ты пила всю ночь в злачном баре.

— Я и не пила, — отозвалась я, направляясь вслед за ней в сторону входа в столовую. — Привет, Нэйтан.

— И тебе не болеть. Выспалась?

— Не особо.

— Капитанская задница тоже, заснул посреди экономической теории, едва слюни не размазывал по столу, — закатил глаза тот, улыбаясь и убирая телефон. Я возмущенно покосилась на него, всем своим видом выражая так и не сказанное “это тут при чем?”, на что Мисси громко ухмыльнулась, а Нэйтан заулыбался еще более широко. — Ты же знаешь, мы такие сплетники, но Мика молчит как партизан! Мы уже всей командой едим попкорн и запиваем колой, ожидая момента, когда у него мозги заработают как надо.

— Мы? — уточнила я.

— Я даже представить боюсь, о чем вы говорите в раздевалке, — хмыкнула Мелисса.

Огромная столовая была, как всегда, забита под завязку — перерыв же. И если в теплое время года половина студентов сбегала на улицу, то сейчас всем приходилось обедать тут — шумовая завеса стояла внушительная. Пока стояли в очереди, Мелисса привычно поджидала, когда мы сядем и я хоть что-то скажу, но вот Нэйтан просто изнывал за моей спиной, я даже не утерпела:

— Истероид, тебе-то ну что со всего этого?

— Так он взялся за ум?

— Нет.

— Вот черт.

— Он стал хуже играть? — спросила я чуть позднее, когда мы рассчитывались на кассе, получив обеды. Нэйтан отрицательно мотнул головой, двинув вслед за Мелиссой сначала в сторону столиков, где привычно сидели наши друзья и сокурсники во главе со Сьюзен, но потом вывернув в сторону дальнего стола, где было пристанище университетских спортсменов.

— Он в курсе? — фыркнула я, водружая поднос на стол.

— Совсем немного. Ты сама знаешь, Мика так вообще непробиваемый, но его ребята быстро догадались, что к чему, Нэйтан сам спросил у меня, — тихо отозвалась Мисси, плюхаясь рядом со мной на свободное место. — Сьюз, как там семинар?

— Я овощ, — отозвалась Сьюзен, закатив глаза. — Когда я закончу этот курс, я напьюсь.

— Мне кажется, ты говоришь так о каждом предмете, — улыбнулась я.

Стол баскетболистов просматривался отсюда на ура — впрочем, как и всегда, но я бросила туда взгляд лишь сейчас, устроившись за столом. Белую рубашку я заметила сразу, закатанные рукава, расстегнутый воротник — красивый же, как не посмотреть. Нэйтан там что-то увлеченно рассказывает рядом, пару девушек из команды болельщиц с Кло во главе ковыряются в салатиках (у них диета, да?) и пытаются, видимо, уследить за шумным разговором.

— Так Мика или Ник? — мурлыкнула почти в ухо Мисси.

— Мика, — отозвалась я тихо, вонзая вилку в хрустящий наггетс — я готова была петь оду любви еде сейчас, потому что так и не позавтракала. Кофе не в счет.

— А что с рыжим?

Отвлекаясь на оживленную болтовню сокурсников, я вкратце рассказала Мелиссе о вчерашних приключениях, айфоне, Лисенке, мужских разговорах и о том, что с Каллахеном мы все-таки не встречаемся, как бы того не хотело мироздание или что там еще вечно нас сталкивает.

— А сама-то ты хочешь? — невозмутимо спросила Мисси, одним ухом слушая очередной поток сплетен от Сьюзен. — Ну вот честно только, хорошо?

— Тебе-то что с этого? — занудно уперлась я.

— А то, что Нэйтан сгорает от нетерпения — подключать его или нет. Раз уж так выходит, тут нужна помощь со стороны. А нужна ли она тебе, решай сама.

— Я не смогу встречаться с Микой, — честно ответила я, запивая правду апельсиновым соком. — Точнее, Мика не сможет встречаться со мной. Да я же…

— Ты дура?! — практически порычала Мисси мне в ухо — и бесцеремонно схватила за оное. — Тебя что, летом по голове шарахнуло и ты сих пор в себя не пришла? Тебе сколько лет вообще? Я сейчас тебя убью, убью и закопаю! — зашипела она, пытаясь оторвать мне ухо. Впрочем, отпустила она меня быстро, поймав вопросительные взгляды соседей по столу и сделав вид, что ничего не произошло и это у меня прядка случайно выбилась. — Он тебе нравится? — меланхолично спросила она, насаживая на вилку кусок помидора.

— Ты и так знаешь, что нравится, — буркнула я, потирая ухо. — Просто я еще не знаю, что вообще между нами и как. Учитывая, что мы не встречаемся, но и не в статусе врагов — у меня только один вариант развития событий, и мне он не очень нравится, — я со вздохом откусила очередной наггетс. — Я не девочка по вызову, и Мика это отлично знает. Что он тогда от меня хочет?

Я непроизвольно глянула в сторону столика баскетболистов и с упоением обнаружила, что рядом с капитаном уже сидит какая-то рыжеволосая чирлидерша — и куда делся Нэйтан? — а ее рука как будто невзначай скользит… оп! Я едва сдержалась от ухмылки, обнаружив как быстро и практически незаметно ее ладошка оказалась весьма далеко от капитанского бедра, а Мика что-то говорит ей, отчего рыжая поджала губы и потянулась за яблоком.

— Я думаю, тут все ясно, да? — насмешливо мурлыкнула Мелисса, вскользь глянув на дисплей телефона. — Нам пора, у меня семинар в дальнем корпусе, а Нэйтан сказал, что отвезет меня, — сообщила она, кивая на лавирующего в толпе бойфренда, который пытался пробраться ко входу. — Я расскажу ему?

— Подозреваю, он и так все знает, — отмахнулась я.

— …но он еще знает то, чего не знаем мы, не правда ли? — хитро улыбнулась Мелисса, поспешно собирая вещи. — Например то, как давно он футболит всех вешающихся на него девушек, и то, что почти весь основной состав команды ставит ставки, когда же уже… ладно, потом! — коварно заулыбалась подруга, помахав мне ручкой на прощание. — Если появишься вечером в общаге, свистни.

— Потом? Сейчас! — возмущенно насупилась я, а Мелисса только хохотнула, направляясь к выходу и оставив меня на растерзание сокурсников с их сплетнями и обсуждением нового паба недалеко от кампуса. Впрочем, через пару минут из столовой меня уже вытянул звонок мадам Жюстин, поэтому, чтобы успеть и на свои собственные занятия, а также успеть завезти ей документы из деканата, пришлось едва ли не срываться с места в карьер. Вот уж блин, я даже не успела посмотреть, что там с этой рыжеволосой…

“Ты вообще успела поесть?” — настигло меня позднее сообщение с неизвестного номера. Точнее — ну как с неизвестного, мне кажется, цифры я уже запомнила наизусть и им не стоит давать какое-то имя вроде “Каллахен” или “Маменькин сынок” — я просто бы не нашла такого определения, чтобы обозвать этот телефонный номер так, как чувствовала его владельца. Я улыбнулась, убирая телефон обратно в карман, и ответила парой минут позднее, когда уже возвращалась от мадам в сторону главного корпуса и крутилась по парковке:

“Ага~”

“Не ври”

“Не в еде счастье, пицца-мэн”

Карающий перст правосудия сурово ожидал меня на крыльце, до самого носа закутанный в шарф, при этом в пальто нараспашку, создавая потрясающе притягательный контраст рубашки и темного драпа, что я не смогла смолчать:

— Что, спортсменам холода не страшны? Мир без соплей? — привычно язвительно бросила я, взбегая по лестнице вверх, мимо него. Не бросаться же ему на шею и потом вызывать машин пять скорых как минимум — студенты на лестнице еще толпились, перерыв же.

— Я тебя за шкирку схвачу, если не притормозишь, — меланхолично раздалось из-под шарфа.

— То есть ты решил разнообразить свою жизнь беготней и воплями “ой, у меня кофе на рубашке!”, да? — отозвалась я, а Мика старательно прятал улыбку в шарфе. Хотя да — это меня все равно остановило, мы же помним, что день без шпильки в ребро считается прожитым зря. Ну вот норму на сегодня я выполнила, можно спать спокойно.

— Так чем ты занимаешься вечером?

— После того, как вернусь из женской клиники с анализами? — дернула я плечом, пытаясь все еще держать невозмутимое лицо. — Буду смотреть “Бриджет Джонс” и рыдать над прошедшей юностью.

Не вспоминать же теперь еще и эту рыжую, на радость студентам вокруг, которые уже и так включили все свои локаторы. Интересно, про женскую клинику слышали? А то завтра окажусь внезапно беременной…

Мика посмотрел с прищуром, ежась в своем распахнутом пальто, а мне внезапно подумалось, что произойдет, если я запущу вот прямо здесь ему пальчики под ремень джинс, потяну на себя, прижмусь, обниму двумя руками и…

— У меня вечерняя тренировка до восьми.

— Ты уже закопал труп?

— Опоздаешь на занятия, — Каллахен кивнул в сторону входной двери, на что я, спохватившись, решила оставить вопрос без ответа — до вечера еще полно времени. Все равно и так все ясно. Все будет по старой схеме — клещи, наручники, угрозы и прочие увеселительные мероприятия наших приятельских отношений. Хм, наручники? Ох, черт, семинар, женщина, у тебя семинар!

Я сижу уже на знакомой кухне за барным столиком (третий-то раз! уже почти и родная, положив руку на сердце) в своей собственной спальной футболке, пью апельсиновый сок с пиццей, потому что ничего более умного мы не придумали, а есть уже хотелось обоим. Закатав рукава рубашки по локоть, чтобы не перепачкаться в соусе, Каллахен царственно восседал на соседнем стуле и старался не сильно так пялиться на мои голые коленки — а я игнорировала его как могла, хотя это было трудно. Чертовски трудно.

Брошенный на столе черный айфон завибрировал, Блондин бросил взгляд на вспыхнувший экран и тут же закатил глаза, даже не дочитав сообщение до конца, а потом ребром ладони толкнул телефон ко мне.

— Посмотри, в каком стрессе я живу, — фыркнул он, когда я с любопытством обнаружила сообщение с неизвестного номера с неоднозначным предложением встретиться и хорошо провести время, ну там еще что-то про руки, я не стала дочитывать и оттолкнула телефон в сторону.

— Специально аппетит портишь? Очень мне интересно знать, в какой позе экзальтированные первокурсницы хотят с тобой невинности лишиться… — брезгливо поморщилась я, возмущенно пихая Блондина пяткой. — Фу.

— Первокурсницы, наоборот, стесняются, это старшие курсы, — отозвался Мика, возвращая телефон на место — рядом с моим белым, — на край стола. — Откуда они вообще достают мой номер, я понятия не имею…

— Что, нашего плейбоя не заводят такие таинственные незнакомки? — хмыкнула я.

— Выходит, что нет? — улыбнулся Каллахен, откусив внушительный кусок пиццы. — И потом, — выдал он, запивая его соком, — ты круче всей этой толпы незнакомок и уж тем более — знакомых куриц. Ты же… свой парень!

Я, начав было смущенно улыбаться, тут же растеряла всякую смиренную скромность и отвесила этому ржущему коню затрещину, отчего тот едва не расплескал сок на рубашку, но вовремя успел вытянуть руку.

— Лучше бы ты подавился, — злорадно насмехалась я, промокая стол салфеткой. — С тобой вообще невозможно.

— Сплю на диване?

— В точку! — отсалютировала я салфеткой, прежде чем слезть со стула и выкинуть ее в мусорную корзину. — Так ты закопал тело? А то оно так подозрительно лучезарно мне улыбалось, словно ничего не произошло. Ты ему по голове что ли дал, и у Ника теперь амнезия? — вопросила я, облокотившись на высокий стол. Каллахен промычал что-то невразумительное, потом догадался прожевать пиццу и махнул рукой:

— Надеюсь, что закопал. Если оно полезет наружу, придется добивать лопатой.

— То есть я могу смело считать, что вы там как две подружки поболтали и о чем-то договорились?

— В точку! — передразнил он меня, отсалютировав стаканом сока.

— И?

— Что? — Блондин скорчил на редкость невинную мордашку, в сто пятьдесят шестой раз решив сыграть в любимую игру с трудностями перевода. Я сощурилась и хмыкнула, подперев ладошкой подбородок.

— Кто обещал мне рассказать? — терпеливо напомнила я.

— Кто?

— Что я вообще тут делаю? — пробормотала я, мученически поднимая глаза к потолку. — Ты, башня пизанская, выкладывай уже, а то я с тобой тоже “договариваться” буду, — сурово пригрозила я, а Мика заулыбался в ответ.

— Мы просто решили, что этот рыжий красавчик и покоритель сердец болтается и распространяет свое обаяние где-нибудь в другой вселенной. По крайней мере, до возвращения в родные края. А то у меня на него изжога и плохое настроение.

— Волнуешься, что обсыплет меня розовой пудрой? — с хитрой улыбкой я склонила голову набок, не отводя от Каллахена внимательного взгляда.

— Один раз обсыпал, и почти обсыпал и второй, между прочим.

— А я смотрю, ты у нас представитель государственного контроля над дозировками пудры на человеческую единицу? — поддразнила я, показывая Блондину язык. — Бедный, как ты терпел всю эту коррупционную несправедливость?

— Я на самом деле не ожидал, что у тебя случится этот рыжий, — смущенно признался Мика, пожимая плечами. — Просто какой-то мифический “бойфренд” как-то легче воспринимался, чем этот, который маячил перед глазами как восклицательный знак. Специально, кстати, маячил, — добавил он зловредно, скорчив рожу. — А от мощного такого пинка под зад его защищала — не поверишь! — ты.

— Хорошая тактика, заметь, — хмыкнула я, забирая пустую коробку из-под пиццы. Блондин как раз взялся за последний кусок, а я была уже довольно сыта и парой кусков, что съела до этого. Поэтому пока Мика расправлялся с остатками пиццы, я успела налить еще стакан сока и вернулась на насиженное место за столом, возвращая Блондину возможность снова пялиться на мои коленки.

— Это было нечестно, — пробурчал тот. — Ты точно не будешь кусочек? Твой целлюлит выдержит, не переживай.

— Нет, спасибо. Ты у нас растущий организм, вдруг в этот раз все уйдет не только в рост…

Мика улыбнулся так, как может только он, когда вокруг никого нет. С таким ребячеством и такой искренностью, сделать бы фотографию, а то никто и не поверит. Хотя кому бы мне нужно было это доказывать?

— А про девушку?

— Что — “про девушку”? — опять переспросил тот. — Понятия не…

— Все настолько криминально? Что ты еще успел натворить? Ты уезжал в Лас-Вегас и женился? У тебя будет ребенок от какой-нибудь ученицы старшей школы? — предположила самые худшие варианты я, но потом тряхнула головой. — Хотя как это может быть связано с Ником? Ты женился на его сестре?

— Яувелунегодевушку, — быстро-быстро пробормотал Блондин, но суть, увы, я уловила.

— Когда? — удивленно переспросила я. — Летом? Так вы поэтому не особо ладите?

— Ну когда еще? Так вышло, откуда мне было знать, что у нее есть парень, нынче же не клеймят, — виновато отозвался Мика. — Она сама на мне повисла, я тут при чем? Помнишь, я тебе мельком рассказывал про блеск для губ?

— …она была его подружкой? Только не говори мне, что…

— Увы, да. Ты получилась отличным куском мяса в сентябре, а я, собственно, про эту блондинку с блеском узнал случайно, когда мы с кем-то из ребят переписывались…

Вот теперь паззл отлично вставал в моей голове — и, надеюсь, верно укладывался. Мика смолк, предоставляя мне додумать остальное самой, а я же нетерпеливо соскочила со стула в очередной раз и прошлась от стола к холодильнику и назад. Тот момент с гавайской рубашкой я помнила отлично, потому что это дало мне столько поводов для шпилек, сколько учебный семестр не давал — и помню, что для Блондина это было просто какое-то мимолетное, а то и скорее “предложили — согласился” увлечение, про которое он забыл уже наутро. И если эта самая блондинка после этого по каким-то своим причинам отфутболила Ника, зуб у того был внушительный, учитывая что он об этом ни разу не обмолвился — да и сам наверняка понимал, что толку от разборок не будет, раз его блондинка оказалась совсем уж слаба на передок.

Тогда выходит, я сама просто перед ним все карты выложила, когда в сентябре его перевели? Но, если логично подумать, Ник бы тогда не стал именно из вредности со мной флиртовать, если бы не был уверен, что это заденет Мику. То есть либо он потом догадался, что к чему, либо сразу — теперь уж и не найдешь концов.

— Я ему кишки вырву.

— Вот поэтому я хотел решить это как-то… — мне на макушку легла теплая ладонь, и я поняла, что все это время задумчиво изучала два одиноких магнитика на дверце холодильника. И что про кишки сказала вслух, я тоже не ожидала, эх.

— Чтобы я потом тебе кишки вырвала за молчание? — обернулась я, а Мика пожал плечами по-прежнему с виноватой мордашкой.

— Об этом я тоже подумал, поэтому и сказал сейчас.

— Надеюсь, школьницы еще от тебя не залетали?

— Пока нет.

— Пока?! — я вскинула брови, а этот мужлан с усмешкой сгреб меня в охапку, прижал к себе и фыркнул в ухо:

— Скажи хоть что-нибудь другое по теме, про кишки я слышал.

— Тебе хорошо досталось, да? — внезапно хмыкнула я.

— На самом деле, я понятия не имею, что послужило толчком к настолько наглым действиям рыжего в мою сторону. Мне и так пришлось скрежетать зубами, когда он оказался в команде, а ты мне еще сцены закатывала, что я последняя сволочь и специально третирую Ника, чтобы тебе досадить, — напомнил он злорадно. — А что я еще мог сделать? Зато Ник получал столько удовольствия от всего этого, о да.

— И правда — что ты еще мог сделать? — усмехнулась я, чуть отстранившись и пользуясь тем, что я наконец-то могу запустить пальчики за ремень, вытащить из-под него рубашку, и, ткнувшись носиком под подбородок, прикоснуться к коже губами.

— Почему тебе можно меня внезапно целовать, а мне — нет? — притворно обиженно протянул Мика, лениво улыбаясь и наблюдая как я, пуговицу за пуговицей, расстегиваю рубашку снизу вверх.

— Потому что ты играешь в послушного мальчика, — от ощущения теплого живота под тканью мурашки по спине бежали. Верхние пуговицы я расстегивала уже наощупь — мы играли в гляделки, весьма успешно, потому что взгляд отводить вообще не хотелось. Мика смотрел так, что я не могла отвести взгляда, и никак не могла понять что там, за этими кошачьими омутами. Там не было предвкушения, или чего-то такого, что обычно бывает в подобных ситуациях, было какое-то любопытство, но очень поверхностно, проскальзывающее поверх нескрываемого облегчения. Если это его правда тяготило (хм, Мику Каллахена что-то может тяготить?), то я могу сказать, что раздубасила молотком почти всю его алмазную скорлупу — осталось только дождаться, пока она ссыплется вниз. Не сразу, не за день или два, но теперь я готова была ждать хоть вечность.

— С тобой если играть в бунтаря, ты что делаешь? Правильно, молочный коктейль на капот. Меня в местной автомойке уже держат за постоянного клиента. Признавайся, они тебе платят проценты? — в его глазах заиграли смешинки, а уголки губ приподнялись в легкой полуулыбке. Мика упирается ладонями в кухонный стол позади меня — и наши глаза оказываются на одном уровне. Теперь он смотрит так, что у меня дыхание перехватывает, а внутри все разрывается на миллиарды осколков, я стараюсь дышать, но не выходит, потому что все легкие, все внутри забито этим вязким, всепоглощающим чувством какой-то глупой нежности, счастья и тонной пенопластовых звездочек.

— …да никуда я уже не денусь, — я встряхнула челкой. — И никуда бы не делась, как же я без своей любимой занозы в заднице?

— Дурочка, — хмыкнул тот, за что получил в ответ мгновенное “упырь” и полез целоваться. Я особо и не сопротивлялась, да и знаете — целуется Мика шикарно. Как всегда, конечно же играется, чуть прикусывает, все мимолетом, вскользь, не настаивая — это просто поцелуй, хотя это не мешает Каллахену прижиматься ко мне, и уж тем более — лезть под футболку…

— Эй, доброе утро.

— Умм?

— У меня утренняя тренировка, мне надо уже уходить…

Выпутываюсь из-под одеяла, и, приоткрыв один глаз, привычно гляжу на светящееся табло часов — восемь с небольшим. Мне на занятия к одиннадцати. Охтыж.

Мика пытается не ржать как гиена, глядя на мою сонную морду и стоящую дыбом челку, — только и пытается хоть как-то пригладить ее, быстро чмокает в лоб и выпрямляется. Я все еще сонно хлопаю ресницами, просыпаться совсем не хочется, и как-то отдаленно понимаю какую-то автоматную очередь слов “спи”, “завтрак” и “увидимся днем” — и засыпаю снова.

Через пару часов здорового сна я нашла на кухне связку ключей, которая назидательно лежала на крышке банки растворимого кофе посреди стола. Поэтому за утренним кофе я сидела на высоком стуле и играла в гляделки с этой связкой ключей — как раз отлично получалось размышлять о своей судьбинушке без присутствия самого владельца. Хотя чего уж там — эта квартира сама по себе уже была как сам Каллахен, потому что разбросанные вещи никто не отменял, да и полотенца в ванной пора менять, как и постельное белье, и еще я нашла носок. Один. Я отлично понимала, что Мика явно не мифическая фея и хотя бы не раскидывает трусы по полу (или я просто их еще не нашла?), и теперь еще больше не могла понять, в каких мы отношениях. Как мне себя вести? Оставить как есть или начать бузить?

Покрутив связку ключей в руках, я потянулась за телефоном и позвонила Мелиссе.

— Так что говорит Нэйтан? — полюбопытствовала я.

— Сама у него спроси в обед, мы как-то толком не успели промыть вам кости вчера, — ухмыльнулась подруга. — Ты будешь?

— Сегодня не уверена, мне надо просидеть задницу в библиотеке — курсовая что-то внезапно начала маячить перед глазами с восклицательным знаком, так что я сегодня — рабочая единица. Да еще и “Саванна” вечером. Эх, с моим графиком работы — где мои миллионы-миллиарды? Что я делаю не так?

Мелисса только гнусно посмеивалась на том конце, также как и я собираясь на занятия, не отрываясь от разговора. Впрочем, больше ничего такого я от нее и не узнала, а сплетничать про Лисенка решила не по телефону, а позднее. Тем более моя печенка-селезенка догадывалась, что тот будет держать меня как щит до последнего, тем более у него и так все козыри на руках. Хотя кто ему поверит?

Из-за привычно горящих сроков у мадам обед не светил ни ей, ни мне — пришлось привычно заказывать из ближайшего ресторана, который работал с доставкой, и есть пасту, не отрываясь от экрана монитора, пока патронесса пыталась распихать ткань в презентации. Немудрено, что позднее в “Саванне” я была молчаливым призраком, который выживал на кофеине, а после смены даже не смог затолкать в себя что-то съедобное — лежал на кровати в общаге и сетовал на судьбинушку.

Мелисса, которая заскочила на пару минут за вещами, окинула меня насмешливым таким взглядом, обозвала старой развалиной и уехала ночевать к своему баскетболисту, оставив мне на растерзание Сьюзен. Или меня ей на растерзание, это как посмотреть, потому что историю о том, как мы расстались все-таки с Ником она не слышала и очень хотела о ней знать. Даже притащила мне банку пива для настроения, так что выбора у меня не было. Да и не было в моей версии ничего такого важного и сверхсекретного, на самом-то деле.

Каллахен весь вечер молчал, собственно, как и весь день до этого, я даже не стала удивляться — это же Мика. И даже думать боялась о том, что это как раз период “спущенных штанов” у него завершился, но зачем он тогда оставил ключи? Ведь дверь в квартиру, насколько я видела, запирается автоматически при захлопывании…

В общем-то, я как всегда слишком много думаю и слишком мало делаю. Потому что трусиха еще та, и ничего не могу с этим поделать.

Утром мир продолжал крутиться, общественный транспорт и пробки были все так же в тесном сотрудничестве на перекрестке Пятой улицы и проспекта Независимости, что сводило зубы. И серый “Астон Мартин” на парковке все так же был этого асфальтового цвета, безупречно отполированный, одинокий и привлекающий всеобщее внимание. Портило привычную картину крыльца главного корпуса только кипа бумажек подмышкой у Блондина, зажатая в зубах папка с файловыми конвертами, пока сам Мика завязывал шнурок на тимбалэндовсих бежевых ботинках. Отличная просто поза для того, чтобы разогнаться и отвесить пинка по этой тощей заднице, пока не видит. Точнее сказать — не может ничего сделать, заметил-то он меня почти сразу.

— Какие люди, и без охраны.

— Рыжего что ли позвать? — отмахнулась я. — Что это с тобой? Неужели бумажки на отчисление собираешь? — я кивнула на безвинно зажатые листочки. — Наконец-то!

— Увы, это всего лишь мои контрольные работы, рано радуешься, старушка, — Мика выпрямился, избавившись от папки во рту, глянул на меня насмешливо.

— Жаль, — хмыкнула я в ответ и бодренько заскочила в двери корпуса. Обмен любезностями привычно состоялся, чего мне еще там на холоде прыгать? Да и мне уже было интересно, как Мика будет себя вести — как ни в чем ни бывало, или же…?

Или же. Да.

Пора признаться самой себе для начала, что он нужен мне как кислород. И не раз в сутки с контрольным “привет — ну ты и задница! — иди уже, не дави на черепушку”, от которого уже зубы сводит. А раз уже и себе призналась, то пора научиться перекладывать проблемы на чужие плечи. Там все равно почти два метра счастья, вытянет.

Я сверлила взглядом телефон на столе, подперев ладонью щеку. Не знаю, с какой конкретно целью, но пока мадам Жюстин проводила семинар, у меня был свободный час. Успев переделать все дела, оставшееся время я скучающе разглядывала записи в ежедневнике, размышляя о своей нелегкой женской доле. Доля, собственно, заключалась в “Саванне”, размышлениях мадам о том, что если она меня захватит в полное рабство, то какой бы мне подошел оклад, ну и о злобном карлике, который не подает признаков жизни вообще.

— Если на него смотреть, он не станет звонить. Это, конечно, айфон, но не настолько же! Тебя научить им пользоваться?

Злобный карлик, кто же еще. Подпирает плечом распахнутую дверь и улыбается как стая чеширских котов.

— А тебя научить стучать в дверь? — от неожиданности я уже как-то автоматически огрызнулась, практически подскочив на месте. Каллахен ворчание проигнорировал, но зато гордо продемонстрировал картонную коробочку из кофейни с горячими стаканами внутри, поставив ее на стол передо мной.

— Подлизываешься ко мне или к мадам? Смею разочаровать — у нее семинар, но я надеюсь, что кофе не успеет остыть, — моя улыбка источала мед, тонну самого отборного приторного меда.

— Не успеет, — Мика уже обходил мой стол, и я успела только подняться с места, прежде чем меня притянули к себе, безапелляционно обхватив рукой за шею, и поцеловали.

— Ты всех своих подружек так целуешь? — хмыкнула я в ответ.

— Нет, только тебя, — не менее ехидно хмыкнули в ухо, не выпуская меня из цепкого захвата. — С остальными как-то проще.

Я смогла только обиженно засопеть в ответ, сжимая под пальцами его теплую толстовку. От Блондина пахло осенью, этими прелыми листьями, и совсем немного — молотым кофе, ведь только из кофейни вышел. Тепло, спокойно и хорошо.

Глупая я, нашла ведь себе мазохистичное развлечение на старости лет.

Ткнув его кулачком куда-то в живот и услышав в ответ вздох, я улыбнулась, поймала теплую улыбку в ответ и потянулась за поцелуем, привстав на носочки. Вот тут бы мне пригодились шпильки, но увы, осенняя погода вновь загнала меня в ботинки и вернула мой рост в привычный детский.

И только услышав шум выходящих студентов из аудитории на кафедре, я спохватилась и мягко отпихнула его в сторону.

— Латте остынет, — напомнил он, кивая на коробку с кофе.

— Если что, оно не останется без дела.

— Я только с мойки, сжалься.

Мика вальяжно плюхнулся на свободное кресло у стола мадам, закинул ногу на ногу и устремил на меня этакий взгляд с прищуром, а на мой молчаливый вопрос выдал логичное:

— Хочу с мадам поздороваться.

— Ах, — с сарказмом кивнула я, садясь обратно за стол. — Конечно. Мика Каллахен и Вежливость, мифы и легенды университета.

— Ты вчера работала?

— Угу, — я привычно подставила под подбородок ладошку, разложила вокруг бумажки из отчета и воссоздала рабочую атмосферу в кабинете, даже вытащила какой-то эскиз из папки. — Хотя мое воображение независимо от графиков работы и отдыха любезно подкидывает совсем что-то не рабочее.

— По возможности готов помочь. Даже согласен на тебя и костюм горничной, окей.

— Даже?

— Медсестры круче. Но горничная так горничная.

Я все еще старалась держать серьезное лицо. Но как тут сдержаться?

— Латте.

— Ой, — спохватилась я и потянулась за стаканом. — Кстати, спасибо.

— Мне просто нужен был повод. А то пока ты научишься передавать мысли на расстоянии без участия телефона, пройдет еще десяток лет. Я состарюсь.

— Я просто…

— Мика? Доброго дня, — мадам Жюстин как под дверью караулила этот момент, войдя в кабинет со стопкой бумаг, рабочими журналами и папками контрольных проектов. Понятное дело, ничего она не караулила, но мне пришлось резво встрепенуться, открыть стаканчик с кофе и хотя бы занять себя этим.

— Решил угостить вас кофе, ничего особенного, — Каллахен улыбался как голливудская звезда. — Латте?

Он даже поднялся, чтобы достать кофе из коробки, пока мадам сгружала все свои документы на и без того заваленный стол. Патронесса улыбнулась ему в ответ, принимая кофе из рук, но хитро сощурилась:

— Только кофе?

— У меня другая специальность, поэтому я принес вам только кофе и заодно поболтать с Джейсон, а то мы давно не виделись с этим дурацким расписанием на семестр.

— Кольцо, кстати, красивое. Ты его не носишь? Почему?

Вопрос адресовался уже мне, и на меня одновременно посмотрели два голодных упыря. Один смотрел насмешливо, другой — с любопытством, на что я старательно сделала лишний глоток кофе, выдерживая паузу.

— Боюсь потерять.

— Оно велико? Можно же в любой мастерской переплавить немножко…

Я неопределенно дернула плечом, подражая каллахеновской манере, и сделала вид что углубилась в документы, даже ноутбук подключила в работу. Жаль, не успела увидеть, как мадам закатывает глаза, но когда она напрямую спросила, когда уже Мика позовет меня на свидание, а то я засиделась, я чудом не пролила кофе на стол. Мика коварно ухмыльнулся и лениво так ответил, что, оказывается, звал, но я неприступна как скала, и что это жестокая несправедливость, ведь он само очарование. И при этом вполне спокойно сменил тему, спросив как у мадам дела, как в новой квартире и не хочет ли она завести маленькую собачку, это нынче модно и стильно. Я даже смогла придумать себе работу, ожидая пока Блондин уже отпочкуется в сторону машины. Не сказать, чтобы я чувствовала дискомфорт — под привычную болтовню Мики, пусть и не со мной вовсе, все как-то спокойнее было. Знакомый тембр, мурлыкающие усмешки, — все близкое, привычное, а ты сидишь и улыбаешься себе под нос, и прячешь эту улыбку за стаканчиком с латте, который почти остыл.

Мика посмотрел на экран своего вибрирующего телефона и практически подорвался с места:

— Опаздываю на тренировку, было приятно вас увидеть, мадам, — откланялся Блондин, ретируясь в сторону двери. Я умиленно помахала ему ручкой, пожелала долгого здоровья тренеру и отставила благополучно допитый стакан в сторону, после чего обнаружила плитку шоколада в коробочке, когда пошла выкидывать ее вместе со стаканом. Это эндорфинка для счастья или для огромной задницы, я еще не решила, но какая разница, вкусно же.

— Боюсь даже предполагать, почему ты отказываешься от свиданий, — невозмутимо прокомментировала мадам, разгребая завалы на столе. О да, теперь это животрепещущий вопрос, и я виновата. Вот за что люблю Каллахена — не даст заскучать…

— Так получилось.

— Но раз он все еще крутится, значит шанс есть?

— Мне как-то неудобно обсуждать такие вопросы с руководителем, — смущенно призналась я, подпирая бедром свой стол. — Мне, конечно, не шестнадцать, но…

— Все, поняла, выключаюсь, — ухмыльнулась мадам. — Ты доделала макет для того оранжевого платья? Как оно тебе? Мне кажется, там чего-то не хватает…

— О, платье, как раз хотела предложить вот такой вариант, — почувствовав благодатную почву, я заметно оживилась и, забросив в рот кусочек шоколада, полезла искать эскизы.

“Теперь у нас с мадам куча новых тем для разговора, ну спасибо~” — решилась написать я через час, прикидывая расписание и продолжительность тренировок у баскетболистов.

“Хоть кто-то считает, что я очарователен, хехе!” — пришел мне ответ почти под вечер, когда я уже двигала в сторону “Саванны”.

“Ой, ты научилась пользоваться телефоном? Или научилась мысленно писать сообщения?”

“Ты такая задница, о каком очаровании речь?”

“Спасибо за шоколад”

“Пойдешь со мной на свидание?”

“Нет, ты же сам сказал, что я неприступна как скала”

“Джейсон”

“Выкуси~”

“Для чего ты отдал мне ключи?”

“Чтобы ты могла приехать в любой момент, когда захочешь”

“Что, и под утро?”

“Ну, твоя фантазия на такое не способна, но чисто теоретически — да”

“…хотя вероятность этого события равна десяти процентам”

“И то при луне в стрельце и очередном цикле ПМС”

“Это же ПМС?”

“Мелкая?”

Весь путь от оставленной на парковке машины до нужного этажа, все это замедленно долгое время в кабине лифта, зажатые в ладошке ключи так оттягивали руку, словно весят пару килограмм как минимум.

Я успела доехать до общаги и, только переступив порог комнаты, поняла что это так глупо, и тут же вышла вон. Где опять пропадала Мелисса, я могла догадаться, да и Сьюз могла не прийти ночевать — комната была пуста. И если парой недель ранее это бы меня несказанно обрадовало возможностью отдохнуть и выспаться, то сейчас…

Мне хотелось под одеялко и носом в упыриное плечо.

Это, конечно, воображаемого веса ключам не убирало, поэтому я замерла под дверью секунд на десять и в итоге… просто нажала на звонок. Будет, конечно, весело, если упырина окажется на охоте. Или не один.

— То есть ключами ты тоже не научилась пользоваться?

— Смотрю, ты обленился совсем, да?

Дверь я уже захлопывала ногой вслепую, уткнувшись носом в любимую синюю футболку и сбросив сумку на пороге.

— У тебя что, затяжная депрессия? — логично предположила я позднее, оглядывая заставленный кружками стол, одежду на полу, раскиданные повсюду бумажки и листы офисной бумаги с текстами. — Или ты воссоздаешь ареал обитания творческой личности и пишешь стихи?

— У меня проект горит, — Блондин продемонстрировал мне “уголок рабочего аврала” на журнальном столике перед диваном, который был завален литературой. — Иногда я тоже учусь.

— Ух ты, — подивилась я. — Пойду пока в душ. Когда дедлайн?

— Завтра.

— Даже не удивлена. Иди, вливайся в творческий процесс.

После душа, натянув свой собственный пижамный комплект и для верности завернувшись в огромный махровый халат, накинув капюшон на мокрую голову, я сделала себе огромную чашку кофе (пришлось вымыть все кружки за компанию, вот беда) и подсела на диван.

— Только на расплескай кофе на библиотечные шедевры, владыка ситхов, — Мика поднял глаза от экрана ноутбука. У него на коленях умудрились лежать аж три раскрытые книги, еще одна лежала рядом с ноутбуком, и это не считая тонны распечаток и ксерокопий каких-то расчётов.

— И часто ты этим страдаешь? — я кивнула на завалы, устраиваясь на другом конце дивана и выпросив планшет.

— Время от времени, когда ничего другого не остается, — Мика протянул руку за кофе, сделал глоток, знакомо скорчил презрительную мордашку и вернулся к работе. Мешать ему мне и вовсе не хотелось, и вот это такое вечернее спокойствие, когда не надо ни о чем говорить и просто помолчать, вытянув ноги и уткнувшись ступнями в теплое каллахеновское бедро, было просто волшебным.

— Тебе брат не писал?

— Нет, а должен был? — переспросила я, поднимая глаза от планшета, где я исследовала дебри социальных сетей, перелогинившись под свой аккаунт.

— У нас встреча выпускников очередная в городе. Марк мне на днях написал, что было бы круто, если бы мою задницу занесло на пару дней в родные просторы. Ты домой не хочешь? — Мика отложил кипу бумажек с расчётами и какими-то схемами, сладко потянулся, разминая спину, и откинулся на спинку дивана.

— Мне вполне хватает регулярных разговоров с мамой для того, чтобы почувствовать себя как дома. Поэтому логично, что Стив не стал бы меня зазывать домой по такому поводу, тем более — выпуск твой, я подозреваю.

— Обычно там собираются все, кому не лень — чем не повод посетить родных задолго до Рождества?

— Нет уж, неси свои кости туда сам, я пас.

— Трусишь?

Я возмущенно толкнула его пяткой. Мика улыбнулся и снова потянулся к ноутбуку, возвращаясь к работе, а я невозмутимо уткнулась в планшет, пытаясь все-таки выяснить, когда мы с одногруппниками поедем за материалами для проекта по древесному ландшафту. А то тоже скоро начнем носиться, как бешеные мартышки. Надо хотя бы посмотреть эти образцы и разделить их между собой. Пока ждала очередного ответа, так и заснула, пригревшись в халате, да еще и в капюшоне, натянутом до самого носа, прижимая к себе планшет.

— Пойдем спать, — Мика слегка щелкнул меня по носу, и я мотнула головой.

— Хочешь потрахать, — не буди, — сонно пробормотала я, цепляясь за дремоту, но уже улыбаясь и морща нос.

— А я тебя сфотографировал, у меня компромат есть, буду тебя в старости шантажировать, сэр Палпатин, — Блондин улыбался, собирая книги в стопки и пытаясь сложить исписанные черновики в одну кучу. — Зрелище поистине шокирующее.

— Доделал? — спросила я, все еще спросонья прижимая планшет к груди и пытаясь разлепить глаза.

— Ага, завтра распечатать только. Идем под одеяло, поздно уже, умм? — меня потрепали по коленке и протянули руку, чтобы помочь встать с дивана.

— Спать? — уточнила я, шлепая за Микой в сторону спальни.

— А ты, я смотрю, готова на другие подвиги в такое позднее время? — Блондин обернулся, догадавшись о намеке в вопросе, нашаривая свободной рукой выключатель в гостиной.

— Не особо, — зевнула я. — Ну вдруг…

— Твое “вдруг” отлично подождет до завтра. Или послезавтра, если завтра у тебя случится ПМС.

Забравшись наконец в кровать и долгожданно уткнувшись носом в горячее плечо, я улыбнулась сама себе, и, уже проваливаясь в сон, пробормотала:

— У тебя кофе кончается.

“Ты пойдешь со мной на свидание?”

“Боже, Каллахен, это у тебя сохраненный шаблон сообщений?”

“Нет!”

“Я угощу тебя кофе!”

“О, это повод”

“Ты что, забыл про “да я скорее гориллу поцелую” и все такое?”

“Спишь на диване!”