— Аарон.

— Вот почему я говорю это тебе, а не Мике. Рассказывать это ему или нет — решай сама.

— То есть вы знали? — я отложила нож на стол.

— Это что, воздушные шары? Боже, меня уже пробило на мужскую скупую слезу. Твой фан-клуб впечатляет, Джастин Бибер! …там что, пакет с открытками? А там будет бутылка пролитых девичьих слез?

— Прекрати завидовать.

— Это важно. Бутылка. Уточни у президента фан-клуба ее наличие.

— Джейсон.

— Стоп. Твои скинни порвутся, если начнешь тут махать ногами как Брюс Ли. Отложим эту беседу на неопределенный срок, твоя взяла. А кто сказал: “давай сходим в столовую, это будет весело”? Мне — весело.

Мы с Кайлом уже собрались играть в телохранителей, пока капитан наслаждался общественным вниманием. Как он почти всех помнил по именам, в голове не укладывалось, но при этом прибавляло Мике сто очков как старосте и еще сотню — как компанейскому “центру мироздания”, которому и правда хотелось подарить миллион открыток с пожеланиями скорейшего выздоровления, купить не меньше пяти порций картошки фри и катать в инвалидном кресле. И это мы еще даже до столовой не дошли.

Один раз я хотела коварно сбежать, с невозмутимым лицом свернув на лестницу, но цепкая капитанская клешня успела схватить меня за капюшон парки — видимо, я была предсказуема как бревно.

— Я уже слышу эту волну, которая катится по коридору, и вот теперь это — страшно, — вздохнула я, обернувшись на поток студентов, которые наверняка делали вид, что спешат по делам, но не могли не пялиться. Несколько юных дев миловидной наружности пристроились у стены напротив, ухмыляясь и поглядывая по большей части именно на меня, чем на Мику. Это немного нервировало, на самом деле, и очень напоминало первые дни в этих же стенах, где на меня так же все поглядывали с любопытством — наше первое столкновение с Блондином было самым эпохальным в истории первого курса. Раньше на меня смотрели так старшие курсы, то теперь, наоборот — младшие.

— Ух ты, кто-то из крутого альфа-самца превратился в пятилетнюю девочку? — поддразнил меня Мика, а я толкнула его в плечо в ответ. — Эй.

— Эй.

— Эй, — поддержал Кайл. — А вы назовете сына в мою честь?

— Вот еще, — отозвался Мика, и глазом не моргнув. — В честь прадедушки. Гектором Никлаусом Вторым.

— Разбил мне сердце.

Блондин заулыбался, помахал между делом рукой кому-то в изгибе коридора и кивнул на вход в столовую:

— Или сбежишь к мадам? — в вопросе было уточнение, не больше. Удивительно, но очень мило.

— Помнится, мы уже обсуждали, что ты не засадишь меня к своим орангутангам на обеденном перерыве, это слишком. У меня куча дел с этим моим конкурсом, да и куча кафедральной работы, иди прыгай с разбегу в свой бассейн дел старосты и наслаждайся, — я пробежалась пальчиками свободной от сумки руки по капитанской груди и шее, чуточку подтянула его к себе вниз для поцелуя на прощанье, и мстительно сжала пальцы в отросших волосах на затылке. — Шуточка на крыльце была очень дурацкой.

— А кто сказал, что это шутка? — Мика вздохнул мне в щеку, улыбаясь, а я сразу же отпустила его, нахмурившись с явным сомнением. — О да, я отлично выбираю время, знаю.

— В этом ты несомненный чемпион, — кивнула я. — Обсудим это вечером, а то я вижу на том конце коридора Саймона и не хочу получить за то, что пропустила утреннюю лекцию по… — я успела вывернуться прежде, чем Блондин перехватил меня за капюшон. — …скучной занудной философии. Профессор все равно не следит за посещаемостью, — я обернулась с хитрой улыбкой и махнула рукой.

— Бога ради, паркуйся осторожнее, — вздохнул мне в спину Мика, а я уже набирала мадам Жюстин, чтобы узнать, нет ли поручений в главном корпусе, чтобы потом не возвращаться сюда. На парковке я не утерпела и показала парочке случайных студентов язык, потому что так безбожно пялиться уже неприлично, а я только кнопку блокировки от “Астон Мартин” нажала. Скинув пачку документов из деканата на соседнее пассажирское кресло, я поспешила поскорее уехать от главного здания — вдруг Саймон решить меня догнать? Конечно, если староста захочет, он это в любом случае сделает, но из-за такой мелочи он вряд ли потратит драгоценное время на гонки в стиле “Безумный Макс”.

Разобравшись с первостепенными делами и оставшись в кабинете кафедры с кучей эскизов и бумаг, я вытянулась на стуле и глянула на дисплей телефона. Интересно, школьные занятия уже закончились, чтобы позвонить младшему и не попасть на автоответчик?

Стив ответил на один из последних гудков перед тем, как я решила бы сбросить звонок — не знаю, специально ли.

— Опа! Даже предположить страшно, что случилось, — хмыкнул мелкий в трубку. — Все в порядке?

— Все в порядке, — улыбнулась я. — Рада тебя слышать.

— Давай, расскажи братишке свежую сплетню. Что, капитан правда лодыжку вывихнул? Какой уровень опасности? Марк говорил, что миссис Каллахен собиралась армию травматологов выписать едва ли не из Нью Йорка…

— Да уже все хорошо, костыли использует только для драматичности, а так в ортезе наступает на ногу уже стабильно.

— В “доктора” или в “медсестру” уже играли?

— Отвечать обязательно?

— Я просто почувствовал мысленный щелбан, — засмеялся Стивен. — Так что…

— …что у тебя с Камиллой? — наконец, спросила я. — Если собираешься говорить что-то про пиццу, как в тот раз, разыграй другую карту.

— Эй, отстань. Она в Канаде. О чем еще говорить?

— Вы говорили об этом?

— Отвечать обязательно? — передразнил меня младший, а я лишь вздохнула в ответ. С него еще станется и звонок сбросить, если начать прессовать. — Серьезно, Джи…

— Если ты боишься…

— Я не боюсь. Просто оставь все как есть.

— Точно?

— Я сейчас встречаюсь с кое-кем, даже в школе проблем нет к концу семестра, оставим такие милые разговоры на тихую старость. Спорим, ты будешь в доме престарелых раньше меня?

— Маленький засранец, — беззлобно проворчала я, лениво перебирая папки на столе перед собой. — Я доживу до двухсот. И со своими зубами.

Попрощавшись с младшим на очередной очень шутливой ноте, я отложила телефон в сторону, вздохнула с улыбкой и откинулась на спинку кресла, прикрывая глаза.

“Я люблю тебя”

Господь, он ведь так и сказал.

А я даже ничего не сказала ему в ответ, вот глупая дуреха. А стоило сделать это миллион лет назад, еще там, на парковке, или… Ох.

“Я люблю тебя”

И так просто вышло. Чего я сама боялась?

Написать? Позвонить?

Я подорвалась на кресле, схватила телефон, тут же отложила его снова и закрыла лицо руками. Это глупо. Честное слово, глупо. И станет еще глупее, если я сделаю это сейчас. “Привет, Мика, знаешь, я нерешительная корова, но я тоже люблю тебя”. Ну вот уж нет.

Это даже не неловко. Это странно.

“Я люблю тебя”

Как мне все исправить?

Под вечер стало заметно холодать, и я даже вылезать из машины не стала, пока встречала радостного и счастливого до одури Блондина у главного здания после вечерней тренировки. Вот же человеческая натура — как мало нужно одному среднестатистическому центру вселенной моего университета, чтобы быть в комфорте. За эти полторы недели в квартире он был похож на тигра в клетке, а тут дорвался до воли — хоть и частично, конечно, но сам факт.

Я перебирала листы с эскизами для последней в этом семестре творческой работы — наброски известных скульптур, с цветокоррекцией, на часть из которых ушла бессонная ночь: тоскливый как зомби Мика выходил из спальни часа в три утра, посопел немного в проеме двери во вторую комнату, принес свой грушевый сок из холодильника — и ушел спать. После этого у нас в холодильнике появились банки с энергетиками и кола, пристанища кофеина. Интересно, это у всех творческих профессий столько работ? К концу моего обучения из всего этого наработанного материала можно многоэтажную выставку делать, не иначе. Или продавать на интернет-аукционах.

Ребята из баскетбольной команды бодро разбегались по машинам или уже уходили в сторону общежитий, но в здании все еще горел свет — иногда студенты засиживались тут и до полуночи. Сейчас, в преддверии конца семестра, на парковке оставалось не меньше двадцати машин, и это если учесть, что больше половины передвигалось пешком.

— Обещай, что сегодня ты будешь спать, — Мика кивнул на ворох эскизов на моих коленях, которые я пыталась собрать в папку, пока он забирался в салон. — Мне казалось, ты уже сдавала творческую…

— Это последняя. Не считая платья, — покачала я головой, временно пристраивая папку на заднее сиденье. — Как тренировка? Как Нэйтан в роли капитана?

— …как маленькая злобная белка, — Блондин скорчил рожу. — Чуть полпальца не оттяпал.

Ведет себя, как ни в чем ни бывало, а у меня ребра разрываются, разве не слышно? Я все жду от него “Джейсон, ты просто пиздец! Что, даже не единой эмоции на мои слова?”, но Мике все нипочем, он не умеет читать мысли. Я обняла его за шею, насколько позволяли сиденья машины, утянула в сладкий продолжительный поцелуй — неторопливый и мягкий, который прервал телефонный звонок кого-то из однокурсников капитана. Тому пришлось отвечать, с неохотой отпустив меня назад на водительское сиденье, и к моменту окончания разговора мы уже выехали за пределы университета. В разгар окончания учебного семестра Мике звонил весь его курс — по разным поводам, конечно, но ему приходилось отвечать практически на все звонки. Иногда он игнорировал других старост курса просто из вредности, но на второй прозвон все равно отзывался — даже страдальческие вздохи в трубку не спасали от очередного потока информации. На второй минуте нынешнего разговора Мика откинулся на подголовник сиденья, насколько позволял ремень безопасности, терпеливо повторил какой-то список литературы (я слышала его утром дважды) и напомнил дату какой-то консультации по предмету (как он все помнит?). Я отвлеклась на перестроение и съезд на другое шоссе, поэтому пропустила момент окончания разговора и поймала только конец фразы, уже обращенной ко мне:

— …заметила, что стала более небрежной за рулем?

— Это хорошо или плохо? — отозвалась я, не отвлекаясь от дороги. Подозреваю, он следил за мной с момента начала перестроения, но кого этим удивишь? Этот клещ наверняка и на приборную панель умудряется смотреть, хотя делает вид, что в телефоне ковыряется.

— Хорошо. Я наконец-то избавился от ощущения, что меня везет собственная бабуля.

— На пассажирском я смотрюсь все-таки лучше.

— Если только без белья.

— Как вариант, — кивнула я буднично, сложив губы в лаконичном воздушном поцелуе. — Но не в декабре.

Мика хохотнул в ответ, закинув руки за подголовник сиденья.

— Как прошел день Возвращения Короля?

— Он превратился в день Мировых Сплетен и Тупых Вопросов, — видимо сморщился Мика. — Но знаешь, фраз “ну наконец-то!” я слышал больше, чем какие-либо другие. Если не считать мнения общего серпентария выпускных курсов, то я даже удивлен результатом.

— …ко мне пришла часть сокурсников с подношением в виде горячего латте за подробностями, — я остановила машину на светофоре и повернулась к Блондину с мученическим лицом. — Представляешь, какой стресс это был? Мэтт висел у меня на шее как пиявка и просил вас познакомить.

— Телефон, надеюсь, дала? — Мика очаровательно приподнял бровь, я со смешком шлепнула его по груди, на этом тему негласно и закрыли. Капитан не особо старался отвлекать меня от дороги, и к моменту съезда на подземную парковку я поймала нас на разговоре о том, что стоит купить домой, если будем заезжать завтра в большой супермаркет. Завтра. Заезжать. В супермаркет.

Пора покупать щенка лабрадора, не иначе.

— Ты уверен, что не хочешь завтра остаться дома? — спросила я, заглушая мотор.

Мика посмотрел на меня очень выразительно, даже отвечать уже не стоило. Я многозначительно вздохнула в ответ, щелкнула ремнем безопасности и потянулась назад за скопищем работ и за сумкой.

— Серьезно, тогда ни слова о ноге и потом не удивляйся, что тебе продлят срок реабилитации, потому что ты скачешь как дурной обдолбанный хомяк по университету, — ворчливо нахмурилась я. — Будешь сам себя возить, — пригрозила я поверх крыши, когда мы вылезли из машины. Мика ответил мне беспечным взглядом, вдруг улыбнулся и выдал:

— Живи долго и процветай, — и даже руку поднял в классическом вулканском приветствии. Вот же хмырь!

Я не удержалась от смешка — ну как можно не удержаться? — захлопнула дверцу машины и одним махом сгрузила ворох рисунков на крышку багажника. Пока я дожидалась Мику у университета, успела превратить аккуратную папку в адский хаос, из которого так и норовили выскочить листы с рисунками. Прикинув, что лучше сделать это сейчас, а не бегать потом по коридору и лестничной клетке за упавшими работами, я максимально быстро раскладывала листы в папке, пока Блондин писал кому-то сообщение, прислонившись боком к капоту. Доставать из багажника костыли он не захотел, уже почти полностью наступая на ортез — просто с костылями выходило быстрее и активнее, но они похоже теперь бесили его в сто раз больше самого сапога.

— …надо придумать что-то с планами на Рождество, — напомнила я, шурша плотными листами эскизов.

— Не надо. С нашей удачливостью в построении планов это вообще глупая затея, — Мика пожал плечами. — У меня есть идея, но пока пускай она просто побудет в стадии разработки, — он сунул телефон в карман, как только я звучно щелкнула замочком папки, и отлепился от капота.

— Никаких прыжков с парашюта.

— …ну просто нож в сердце!

Я нырнула к нему под руку, обняла под распахнутым пальто свободной рукой и прижалась щекой к мягкой ткани толстовки — без каблуков или платформы я снова стала карлицей. Мой сладкий мускатный капитан, с нотками нового аромата от Армани, и мне кажется я вся, с ног до головы, пахну им. И мне нравится.

— Прости меня.

— Эй, ты чего?

В его голосе сквозит искреннее недоумение. Я поднимаю на него взгляд, закусываю губу:

— Я тоже люблю тебя, капитанская ты задница. Прости, что не сказала этого еще утром. Или и того раньше.

— Ты говорила, — Мика неприкрыто смеется, ерошит мне волосы на затылке. — Я помню.

— Тот раз не считается.

О да, Хэллоуин. Как он вообще может считать это за признание? Пф.

— …то есть берешь все свои слова назад?

— Ты потрясающий, очаровательный и очень-очень заботливый, — улыбнулась я, спуская свою руку ниже по капитанской спине. — Хоть и козлина.

Пару месяцев назад ни за что бы в это не поверила — а теперь без этого всего дышать не могу. Ну вот как так? Мика везде. Мика во всем. В каждом движении, в каждом вздохе, в любой мысли. Человек, которого я всегда вспоминала с проклятиями, теперь стал центром вселенной.

— …и миллиард раз скомпрометированный козлина, между прочим.

— Мне убрать руку?

— Все на своих местах, — Мика поправил какую-то случайно вздыбившуюся прядь моих волос, коротко поцеловал меня и улыбнулся в поцелуй. — Впрочем нет. Все на своих местах, когда я внутри тебя, и ты так сладко вздыхаешь в ответ… — он коснулся кончиком языка моих приоткрытых губ и тотчас же спрятал его обратно. — …кусаешь губы, запускаешь пальцы мне в волосы и сжимаешь бедра, когда совсем-совсем… Что, правда любишь меня?

— А ты?

— Подожди, не убирай, сделай фотку и пришли мне!

— …серьезно?

— Три секунды!

Блондин резво вытягивается на полу второй комнаты, в ворох уже ненужных лоскутов и отрезов, — а я едва сдерживаю смех и фотографирую его на фоне всего этого, даже манекен с готовым пин-ап платьем попадает в кадр. Моя семестровая работа уже послезавтра отправится на экзамен и в этой комнате снова будут править части двигателя, как и пару недель назад.

— Как я выгляжу? — Мика натягивает на глаза какой-то кружевной лоскут, как повязку.

— Как главная героиня “50 оттенков”, не иначе.

Отправив фотографии на капитанский телефон, я собираю остатки ткани по комнате, пока Каллахен выбирает одну из них и постит ее в социальные сети, комментируя вслух “когда живешь с будущим дизайнером”. Я не знаю, но кто кому на этой фотографии должен завидовать? Хитрый жук.

— Мне нужна помощь с вещами, если я все-таки к тебе переезжаю, — неожиданно вспомнила я, не отвлекаясь от сортировки ненужной ткани. Оставлять уборку на завтра определенно не хотелось, а Мика все равно лениво изучает содержимое телефона, растянувшись на полу.

— Сама напишешь Кайлу или мне это сделать?

— Эй, кто его подружка — ты или я?

Помнится, я стала звездой общаги, когда фанатка Мики написала на нашей двери слово “шлюха” баллончиком. Но день, когда треть основного состава баскетбольной команды помогала мне с вещами при переезде, теперь точно можно поставить на первое место. Студенты едва ли не из окон вылезали, разглядывая широкоплечих красавчиков с Кайлом во главе, которые курсировали от нашей комнаты до машины, припаркованной у самого подъезда. Некоторые даже придерживали им двери!

Мелисса так вообще откровенно веселилась, сидя на бортике у крыльца с неизменной сигаретой, банкой газировки и с бесценными комментариями, которым подыгрывал не менее ехидный капитан. На правах калечного, Мика, завернувшись в теплый шарф, развлекал себя светскими беседами — на всеобщую суматоху на крыльцо вышло еще несколько его знакомых.

Непривычно было собирать вещи в ставшей уже родной комнате — я не планировала переездов до окончания учебы, и теперь, после всей этой массовой суматохи со сборами придется точно заполнять бумаги о том, что я сменила место жительства на кампусе, выписываться из общаги. Личных вещей, на удивление, было не так много, но вот тонна учебного материала, в том числе куча альбомов и старых работ с лихвой перебивала все. Кажется, для всего этого точно нужна отдельная полка. Или шкаф. После последней коробки Сьюзен, оглядев комнату, вздохнула и порывисто обняла меня:

— Нам определенно стоит устроить вечеринку. Мне кажется, Мисси тоже собирается съезжаться с Нэйтаном. Она мне еще не говорила, но я видела ее открытые вкладки с арендой жилья.

— Ого, — я чмокнула соседку в щеку и крепко-крепко обняла в ответ. — Ты точно не поедешь с нами? Мика обещал много пиццы и куриных крылышек для ребят. Даже Мисси едет на такое обжорство.

— В другой раз, — хитро заулыбалась та. — У меня свидание с Уиллом и билеты в кино.

— Согласна, это важнее.

— Кружку не забудь, — Сьюзен хлопнула меня по филее и передала со стола ополовиненную кружку с кофе. Попрощавшись с подругой до завтрашнего дня, я прихватила кофе с собой и спустилась вниз — нам предстояло увлекательное путешествие в упырское логово. Понятия не имею, как мы будем утрамбовывать шесть машин на парковке!

Ключи от “Астон Мартин” все еще были у меня, Мисси прыгнула на пассажирское с безапелляционным “я должна хоть раз прокатиться!”, отправив капитана и Нэйтана к Кайлу в машину. Нас пропустили вперед, за темным джипом, но к середине пути колонна непроизвольно растерялась, кто-то поотстал, кто-то улетел вперед — в любом случае, встретимся на подземной парковке. В середине пути мы вообще встряли в пробку, я как раз успела меланхолично допить кофе из кружки, сфотографироваться с Мисси раз сто и громко послушать Джастина Бибера. Мика после этого прислал сообщение, что это стыдоба, после чего насладился этой же песней еще раз. С нашей помощью, конечно.

Коробки заняли половину второй комнаты, и я оставила разбор имущества на завтрашний день. Блондин как раз должен был поехать на осмотр к травматологу, и пожелал сделать это без моего присутствия, поэтому вся прекрасная суббота была моя. Ребята расползлись по всей гостиной, как раз приехала доставка и квартира погрузилась в бесконечно волшебный аромат пиццы, болтовню и смех — кто-то открывал пиво, кто-то содовую, несколько ребят уселись играть в “Теккен”, а после баночки пива — и я. И даже выиграла пару раундов. Будем считать, это хоть какая-то польза от вечеров за приставкой с капитаном.

В понедельник я впервые за эти долгие пару недель наконец-то села за руль своего “Жука”. После капитанской красотки было немного странно и на порядок медленнее, но моя машина оставалась каким-то островком спокойствия и тем самым якорем, который напоминал мне кто я такая. Несмотря на упыриный круговорот, я все та же Джейсон Сандерс, хотя я уже так неуловимо пропадаю, теряюсь, улыбаюсь и схожу с ума, и страшно представить, во что это в итоге выльется.

Мои дела в университете в этом году почти закончены — осталась пара финальных экзаменов, но город, студенческий городок и кампус уже вовсю готовился к Рождеству. Украшения, светодиодные гирлянды, миллион Санта Клаусов и прочей атрибутики. После разбора вещей (я еще выбросила почти две огромные коробки ненужного хлама!) освободилось место и для елки в гостиной, но ее еще нужно было купить. Как оказалось, эта квартира еще ни разу не была в Рождественском настроении! Но когда-то пора начинать? Хех.

“Боже, как же круто без сапога!”

“Я в раю!”

“…но мне все равно нельзя выходить на площадку еще половину месяца!”

Блондин с самого утра где-то пропадает, наверняка приносит кровавые жертвы своим преподавателям. Он вскользь упоминал и о собственных финальных, а еще о том, что его крутой научный руководитель по дипломной работе просто монстр!

В столовой непривычно тихо даже для обеденного времени: я пью кофе с меланхоличностью тибетского монаха, у меня есть прекрасные странички биографии Виктории Бэкхэм, которую мне посоветовала мадам Жюстин, и я никак не привыкну к постоянному вниманию студентов. Большинство из них просто бросает мимолетный взгляд, когда проходят мимо, но это немного раздражает. Уже неделя прошла, и у меня до сих пор не выросла вторая голова — или чего они там еще от меня ждут?

— Хэй, Самара!

Когда Кло невозмутимо подсаживается ко мне за столик, у меня нервно дергается глаз. Я хорошая девочка, правда, но можно мне хоть раз швырнуть кофе в лицо этой томной красотке? У нее что, на меня пунктик? Из нас даже подружки не очень…

Я долго смотрю на нее, но Кло невозмутимо распаковывает салат все это время, даже внимания не обращает.

— Мне кажется, или ты немного спутала столы? — тактично и издалека начала я, возвращаясь к прочтению биографии.

— Из всех более-менее адекватных людей тут только ты.

— Подружками мы от этого не станем.

— Я похожа на человека, которому страсть как нужна подружка? — фыркнула блондинка.

— Вот уж да, очков это тебе не прибавляет.

Клаудия посмотрела на меня как на зловонную букашку, даже носик сморщила. Я хмыкнула в ответ, на мгновение стрельнув в нее взглядом:

— …вот видишь.

Капитан чирлидеров картинно закатила глаза и вонзила пластиковую вилку в кусочек помидора в тарелке.

— В курсе, что твой бывший возвращается домой уже в пятницу? — спросила она спустя минуту благостной тишины.

— Теперь в курсе, — отозвалась я. — Мне что с этого?

— Ну вдруг ты захочешь попрощаться…

— Не вдруг, — я перелистнула страницу и сделала небольшой глоток кофе. Была у меня тактика игнорирования, основанная на капитанском опыте, вдруг на Кло она тоже действует? Я не хотела быть такой уж стервой и корчить лица, но пока что переубедить саму себя общаться с этой шикарной и нахальной блондинкой я не могла. Кло была настолько непредсказуема для меня, тем более с такой эффектной внешностью и умением ей пользоваться, что я на каком-то подсознательном уровне ждала от нее подставы. Начиная с плана “втереться в доверие и устроить апокалипсис” и заканчивая “втереться в доверие и прикопать на заднем дворе”. Признаюсь, я безосновательно и зря обвиняла ее в проколотых шинах, но…

— У нас учебный совет наконец-то решил сменить форму болельщиц. Точнее сказать, цвета и логотипы, конечно же, остаются прежними, но сама форма настолько уже всем приелась, что нужно что-то новенькое. Совсем скоро стартует отбор, присоединишься?

— Университет хочет дать работу дизайнерам, ого?

— …если сделаешь эскиз с юбками покороче, девочки будут очень рады, — хмыкнула Кло. — И придумаешь что-нибудь с этой дурацкой застежкой, нынешняя ужасно неудобная.

— Эй, я еще не согласилась.

— Эй, я только размышляю вслух, — невозмутимо отозвалась та, с хрустом открывая бутылку воды. — Вроде как жалуюсь перед предстоящими играми, — Кло улыбнулась, сделала большой глоток из бутылки и откинулась на спинку стула. — Ты брала себе курс по практической психологии? Профессор просто немыслимый.

— В плохом или хорошем смысле?

— Если уточняешь, значит тебе повезло. На мое прошлое эссе он написал примечаний на два листа и отправил переделывать. И это за неделю до финальных. Никакого сострадания в канун дня всех Святых. Не складывается у меня как-то с практической психологией…

— Что, и даже с учетом… — я весьма однозначно оглядела блондинку.

— Даже с учетом, — кивнула Кло. — …и если ты думаешь, что я перед каждым раздвигаю ноги, то ошибаешься. Уж явно не перед этим псориазным импотентом, вот поверь мне. На большую часть университета без слез не взглянешь, я как будто в республике Бангладеш…

— Даже думать боюсь, о чем ты сейчас говоришь, — Мика без подноса, но вооружен внушительной коробкой с картошкой и соусом, с бутылкой сока в другой руке и планшетом подмышкой; он невозмутимо двигает ногой свободный стул рядом со мной, усаживает зад и одним движением открывает бутылку. Планшет опасно балансирует где-то внизу, я успеваю чудом подхватить его и переложить на край стола, подальше от опасных локтей и коленок. Что за дурацкая привычка носить все в руках? Если так не нравятся рюкзаки или сумки, пускай складывает все в тележку и таскает за собой.

Блондин улыбается в поцелуй, щекочет мне шею пальцами и только потом делает первый глоток сока, усаживаясь на стуле ровно. Он оставляет свою руку на моих коленях, я переплетаю наши пальцы практически неосознанно и стараюсь не улыбаться в ответ на взгляд Кло.

— Меня снова пропустили без очереди. Не то, чтобы я тут корчился от хромоты, но сложно отказаться от подобного.

— Как твоя лодыжка? Что с тренировками? — полюбопытствовала Кло.

— Мне разрешили вернуться в зал, но с ограничениями. Возвращаться к тренировкам пока что не целесообразно, потому что первая игра уже через неделю, и в состав мне пока рано. Нэйтан справится.

— Ему бы твою уверенность, — покачала я головой. — Мисси говорит, что он уже по потолку ходит от предстоящих игр. Финальные экзамены даже в сравнение не идут.

— Да я ему сто раз говорил, что все будет отлично. Команда сработанная.

Через пару минут к нам присоединяется Кайл, который ест и читает учебник по проектному менеджменту одновременно, почти ни на что не отвлекаясь, еще несколько ребят из команды, — и я понимаю, что теперь у нас тут филиал “столика для баскетболистов”, и это впервые на моей памяти. Ребята болтают и смеются, обсуждают экзамены и написанные тесты, даже подтрунивают над Кло, а та им улыбается в ответ, у капитана бесконечно вибрирует телефон в кармане, но он игнорирует его, насколько возможно. И с ними всеми так же весело, как и пару дней назад в квартире. Глупо было считать их всех недалекими, потому что даже Нэйт старается учиться на высокие баллы, хотя, конечно, есть и перебивающиеся студенты, но в узком капитанском кругу они на удивление не приживались (или начинали учиться, кто знает).

Я тяну картошку с аппетитным сырным соусом из коробки, поглаживаю подушечками пальцев раскрытую теплую ладонь на своих коленях и даже шутливо угрожаю одному из ребят, Крису, что в следующий раз обязательно сделаю его в “Теккен”.

— Большую часть команды снова зарезервировали выпускники твоего факультета — предрождественские работы для диплома, в том году так же было, — Мика лениво тянет картошку в рот, и я безбожно пялюсь на его губы. — Почему этот твой конкурс охватывает исключительно женские модели? Мы бы обошли всех, будь я твоей моделью, честное капитанское!

— У нас еще будет шанс, я уверена.

— Твои рубашки заслуживают отдельной фотосессии. Я могу позвонить паре знакомых, это не проблема. Только мне придется подсушиться немного… — он задумчиво потирает щеку, вздыхает на картошку. — Я буду скучать без тебя, моя прелесть. Эх.

— И почему мы раньше об этом не подумали?

— Потому что эти рубашки вообще-то в моей частной собственности, и я не планирую делиться.

— Мика.

Он тихо смеется и целует меня, и вот сейчас, за этим столиком в столовой, все идеально. Мне не хватает только голоса Мелиссы и смеха Сьюз, Нэйтана с его бесконечными шуточками, — но ребята слишком заняты финальными и своими личными делами, и мы увидимся в лучшем случае завтра утром.

— Какие у нас планы?

— Едем за елкой?

Спустя пару дней, когда небольшая, но очень уютная елка находит свое место в дальнем углу гостинной, и Рождество уже совсем-совсем близко, мы слегка цапаемся — из-за ерунды, как всегда, но что поделать, когда мы остаемся сами собой даже будучи в одной кровати.

Сидя на барном стуле за столом, я мрачно наблюдаю, как Каллахен небрежно шлепает мимо меня из коридора в спальню, видимо что-то позабыв. На часах ранее утро, упырь привычно сбегает в университет на собрание старост, и все бы ничего, но я даже со своего места вижу грязные следы на полу — за окном слякоть и грязь, и за ночь она не успела просохнуть. С грохотом поставив чашку на стол, я встречаю Мику из спальни хмурым взглядом:

— Эй, у тебя что, совести нет?

Блондин удивленно вскидывает брови, а я в ответ киваю на особо заметные следы у дивана.

— Ой.

— Ой? Я смирилась, что ты игнорируешь существование раковины и грязной посуды, но тут-то не будь свиньей, я только вчера пылесос доставала. Мика!

— …ты все равно еще дома, чего кипятишься.

— То есть мне опять его доставать, потому что ты невоспитанный хмырь?

— Джейсон, это моя квартира.

— Ты можешь хоть на голове ходить, знаю-знаю, — я подняла руки вверх. — Но я тут на должности домработницы?

Мика глубоко вздохнул, мне кажется даже до пяти досчитал, и пошел в сторону двери.

Через пару часов, появившись в университете, первое, что я замечаю на ближайшем перерыве, проскакивая с лекции на лекцию, — это Мика, который безбожно флиртует с какими-то девушками. Возможно, в его понятии это вовсе и не флирт, они просто болтают, но этот цирк целиком и полностью только для единственного зрителя. Блондин даже не смотрит, зато смотрят все остальные, и это чертовски бесит.

— У вас все в порядке? — Мэтт толкнул меня плечом. Я лишь раздраженно фыркнула в ответ, а что я еще могла сделать? Подкатывать злобной мегерой я не хочу в первую очередь потому, что это глупо и бессмысленно. А подходить с улыбочкой стэпфордской женушки я еще не научилась, и вряд ли когда научусь.

Позднее, припарковавшись рядом с “Астон Мартин” перед самым выездом домой, я вылила целый стакан розового клубничного коктейля прямо на лобовое стекло и даже стаканчик на капоте оставила. С сердечком.

Подозреваю, Мика был в восторге.

Он даже звонить не стал, но вернулся вечером гораздо позже обычного, молчаливый и хмурый. У меня на большом экране была очередная серия “Сверхъестественного”, я с ногами сидела на диване и успела бросить на капитана быстрый взгляд. Разувшись, тот прошел в мою сторону и в молчании поставил на журнальный столик пустой высокий стакан из-под кофе — там было латте или капучино, не угадать. У меня даже рот открылся.

— Ах ты…! Как я завтра поеду?

— Автомойка в квартале отсюда, не пропустишь. Как раз по пути. Черт, я же сердечко забыл нарисовать…

Мика стянул пальто с плеч, увернулся от прицельно брошенной мной подушки, только хмыкнул в ответ.

— Ты труп, Каллахен. Что за детский сад?

— И я тебя люблю.

— А я тебя — нет.

— Быстро ты.

Он откатился в спальню, потом молча ушел в ванную — я услышала шум воды в душевой кабине.

“Вы два отбитых психопата!”

От Мелиссы приходит сообщение со скриншотом из инстаграма Мики — коллаж из двух наших облитых машин и с подписью в виде черепа с костями. Я отправила ей веселый смайлик в ответ, полюбовалась на красоту современного искусства на наших лобовых стеклах еще раз, сохранила его на память.

— Больше никаких коктейлей на капот, — ворчит из ванной Мика. Я беззвучно передразниваю его, листая ленту сообщений в телефоне. — Эй?

— Просишь невозможного.

— Я же не прошу тебя не быть занудой. Вот это — невозможное.

Я делаю звук сериала громче, как раз в тот момент, когда на экране какая-то динамичная сцена с ревом, хлюпаньем и топотом ног. Дженсен Эклз, как всегда, услада глаз моих. Идеальный мужик.

Уж он-то точно вряд ли выливает коктейль на лобовое стекло машины своей жены.

— Примирительный секс?

— Мы еще не мирились.

— …но мы и не ругались.

Я вижу его отражение в экране телевизора, оборачиваюсь и хитро улыбаюсь.

О чем я вообще?

Никто в жизни не смотрел на меня так, как смотрит Мика Каллахен.

— Что, твои курицы в уни совсем плохо трахаются?

— Боюсь сравнивать, вдруг разница будет очевидна?

— Ты бессмертный?

— Я встречаюсь с ведьмой, этого достаточно.

Я швыряю в него сначала одной подушкой, потом сразу же другой, прячусь за спинкой дивана, а капитан уже нависает сверху, и подушка мстительно прилетает в мою спину. Точнее, пониже спины. Он бьет дважды, с явным удовольствием, и когда я возмущенно поднимаю голову, капитан уже обходит диван и всей своей сухощавой тушей грузно наваливается сверху — машинам под прессом наверняка комфортнее, чем мне сейчас.

— …маленький сученыш, — хрипло взвизгнула я от внезапной щекотки. — Зачем вытираться после душа, когда есть Джейсон, да?

Я извиваюсь под ним как змея, но Мика только коварно смеется, прижимая меня к дивану, — капли с мокрых волос капают мне на шею, это жутко бесит! А еще он ерошит мне волосы на макушке, и это уже просто издевательство. У меня такая сложная длина волос и они так быстро путаются, что это воронье гнездо я буду распутывать не меньше получаса, да еще и наощупь. Вот же хмырь.

После моего очередного возмущенного вопля Мика оставляет меня в покое, встает с дивана — и я тут же швыряю в него последней попавшей под руку подушкой. Я бы и лягнула, но Блондин уже вне зоны ближнего боя, он идет в сторону кухни, на ходу поправляя свои серые домашние штаны. Я слышу звон стакана, шум воды из-под крана и тут же подскакиваю с дивана:

— И думать забудь!

Мика оборачивается от раковины с и-что-ты-мне-сделаешь-женщина видом, в одной руке у него наполовину наполненный стакан, и я-то отлично знаю, что он хочет, сразу контрольно угрожаю ему не только ночевкой на диване, но и очередной порцией кофе на капот. Капитан лишь ухмыляется:

— Сама и спи на своем диване. Одеяло принести?

Он ставит стакан на столешницу, видит мой ответный средний палец и закатывает глаза.

— Спокойной ночи, — только и произносит он, потом на пару мгновений задумчиво замирает, делает пару шагов до духовой плиты и заглядывает внутрь. — Это что, айдахо?

— …вообще там курица с овощами, но да, айдахо там тоже есть.

А чем мне еще заняться, когда все мои учебные дела выполнены, телевизора мне хватает фоном, а для консольных игр я не настолько маниакальна (хотя капитан не раз предлагал мне ту же Лару Крофт, даже положил диск на видное место!) — как ни крути, я должна учиться и кухонным делам, раз такое дело. Я не была уверена в результате на все сто процентов, хотя в любом случае курицу невозможно испортить, и спасибо духовым шкафам за то, что они способны облегчить жизнь таким как я.

От раскрытой духовки уже явно исходит аромат готового картофеля, специй и курицы, Мика выдает лаконичные “офигеть!” и “это же можно есть?”, тут же лезет в шкаф за посудой. Я молчу, потому что хочу сказать в ответ только про слабительное и цианид, но это слишком грубо даже для меня, пусть я сама себя оправдываю тем, что все еще злюсь на кофе на капоте собственной машины.

Пока Блондин крутится у столешницы, бесконечно горячий в одних только штанах, босой и взъерошенный, я подпираю локтями высокий барный стол, одновременно пытаясь и не потерять нить событий в серии на экране, и оценить упыриную реакцию на качество картофеля. Конечно, наверняка у его мамы в сто раз вкуснее, и если он об этом скажет, я вытрясу из него все кишки. Но Мика удивительно благоразумно молчит, ставит тарелку на стол (в него влезет эта гора?), задумчиво изучает содержимое холодильника и потом тянет с боковой дверцы две бутылки “Короны”. Я беззастенчиво любуюсь его спиной, тем, как штаны обтягивают ягодицы, когда он слегка наклоняется, позирует и красуется, потому что ухмыляется ну совсем уж очевидно, когда протягивает пиво. Когда я перехватываю основание бутылки, Мика свинчивает крышку с горлышка, усаживается на высокий стул и только тогда откупоривает и свою.

— Съедобно?

— И даже вкусно.

Я наблюдаю, как он ест, пью пиво маленькими глотками, под фоновую болтовню Дина и Сэма с экрана, к которой я почти не прислушиваюсь. Мика расправляется сначала с картошкой, оставляет овощи и курицу напоследок, и эта его привычка уже не кажется какой-то дикой, он также тянется за бутылочкой острого чимичурри на столе, но крутит ее в руках и возвращает на место. Я чувствую его быстрый взгляд, когда делаю очередной глоток из бутылки, оглаживаю кончиком языка кромку горлышка, облизываю губы после — Мика не может не смотреть. Он отправляет в рот брокколи, а я делаю очередной такой же глоток пива, ловлю его мятный взгляд и улыбаюсь.

Практически сама того не замечая, я учусь флиртовать с ним на этакой опасной грани, учусь подавать знаки, учусь понимать его самого — и чего он хочет. Это — еще одна сторона капитана, еще одна грань, и их таких — наверняка еще с десяток. Я хочу увидеть их все.

Хочу увидеть, каким он станет старшим братом для ребенка Джес.

Хочу увидеть, каким он станет после окончания университета, когда начнет работать.

Каким останется другом для своих ребят из команды.

Каким станет… отцом?

И станет ли вообще.

— …еще и в моей рубашке, — ухмыляется он, а я салютую ему бутылкой, ставлю ее на столешницу и иду к нему.

— Видел бы ты, что под ней.

— Кроме вкусной тебя?

— Кроме вкусной меня. Помнишь тот красный комплект с витрины “Виктория Сикрет”?

Я улыбнулась и приподняла рубашку.

Наступающие рождественские каникулы кампус отмечал как мог. С размахом мероприятия мог сравниться только прошедший Хэллоуин, — но в этот раз отмечали в общежитиях, одновременно во всех, поэтому студенты курсировали между ними как лосось на нересте. Если студсовет хотел добиться ощущения школьной вечеринки — то им это удалось! Бочки с пивом, крепкий алкоголь, миллион игрищ со спиртным, даже твистер притащили!

Мика пропадал вторую половину дня по своим капитанским делам, отыскал меня уже на этой гудящей вечеринке — мы сидели с Мисси и Сьюз на диване, чинно тянули пиво из больших стаканов и наблюдали, как Нэйт и Кайл соревнуются в какой-то очередной игре на ловкость рук. Я удивленно посмотрела сначала на Мику, потом на банку колы в его руке, потом снова на капитана — и потом на свой стакан с пивом размера ХХL.

— Что? — незамедлительно хмыкнул Блондин. — Я за рулем.

— Что, там даже капельки водки нет? — уточнила я с улыбкой змея из райского сада.

— Нет, и хватит на меня так смотреть, дамы. Я в своем уме, — хохотнул он на подозрительный взгляд Мисси, послал мне воздушный поцелуй и откатился к своим подружкам посплетничать.

— Даже как-то стыдно стало стакан держать, — ухмыльнулась Сьюзен, сделала большой глоток и тут же добавила: — Хотя нет, ни капельки не стыдно. Мы заслужили. И я еще не сожгла копию своей творческой работы, как и хотела.

— Только не сегодня, умоляю тебя. А то нам станет негде жить, если ты спалишь весь корпус, — поддразнила ее Мелисса. — Придется жить у капитана.

— Не уверена, что он пустит вас, цыган, на порог, — я отсалютировала подруге стаканом. — Вы слишком шумные, а мы слишком старые. О, привет, Саймон, — я улыбнулась старосте курса, который проплывал мимо контуженной креветкой.

— …когда вы чинно сидите на диване, начинаешь автоматом думать, что вы уже успели натворить, — отозвался тот и тут же отошел поболтать к ребятам в дальний угол. Нэйт рассказывал что-то дико увлекательное, отчаянно жестикулируя и едва ли не расплескивая пиво в бутылке, и я даже могла примерно догадаться, что речь шла о баскетболе. О чем еще такая тестостеронистая толпа еще могла говорить, оказавшись вместе? Тем более, первая игра отборочных прошла два дня назад и наши кого-то там успешно обыграли, теперь впечатлений до конца каникул…

— Кстати, нашла место, где спрятать коробку с подарками? — улыбнулась Мелисса, закидывая ногу на ногу.

— Это было сложно, но надеюсь, что на самую нижнюю полку в шкафчике ванной этот упырь не заглянет… — пожала я плечами. — Поначалу я думала, что придется прятать все в багажнике “Жука”, ведь учебные дни закончены и в кабинете мадам уже ничего не оставишь. Эх.

— Ты наконец-то купила костюм горничной для ролевых игр? — шутливо уточнила Сьюз. — Говорю тебе, это отличный подарок на Рождество. Или медсестры? Монашки?

Я в ответ могла лишь головой покачать.

— На самом деле там наверняка огромный черный страпон… — хмыкнула Мисси.

— У вас сегодня все вокруг одной темы крутится?

— Это тебе идеи для дня всех влюбленных.

— О да!

— Как твои успехи с готовкой?

— …и не спрашивай. Я никогда не смогу готовить по этим рецептам из сети, а звонить каждый раз маме и паниковать над кастрюлями мне уже стыдно. Но, знаете, я уже на пути к первой категории домохозяйки, вот ага. Я умею готовить пасту, отбивную и даже некое подобие стейка. Хотя над стейком мне еще работать и работать, — я пожала плечами и вытянула вперед стакан. — За успешную готовку!

— Салют! — закивали мне мои любимые ведьмы.

— …напомни мне, и я расскажу секрет абсолютно шикарного домашнего жаркого по семейным рецептам бабули, — кивнула Сьюз. — Ох, этому пиву в моем стакане определенно нужен шот с водкой. Схожу на охоту.

Сьюзен оглянулась по сторонам, бросила через плечо “секундочку, леди” — и сбежала куда-то в сторону лестницы. По пути она шлепнула Мэтта по заднице, ненавязчиво привлекая его внимание, и тот, покрутив головой, заулыбался и помахал нам рукой. Мисси похлопала по освободившемуся на время диванному месту рядом с собой, мой сокурсник ловко перемахнул через спинку дивана и попал прямиком в наши объятия.

— Ты, маленький попугай, — я потянула его за щечки, зажав стакан с пивом между колен. — Совсем позабыл своих девочек?

Мэтт хохотнул, вскинув руки.

— Что нового, рассказывай. Все сдал?

Когда вернулась Сьюз, сокурсник успел рассказать о том, что пару дней назад ходил на свидание и они выпили целую бутылку Шато, прежде чем вообще стали ощущать себя на свидании. Я хмыкнула, что отлично его понимаю, и что у меня такого ощущения тоже никогда не было, — это услышал длинноногий гоблин и с протестом приземлился на подлокотник дивана.

— Эй, что у вас тут за кружок сплетниц?

— …а вот и наш президент! — отсалютировала ему пивом Мисси. — Приветствуем.

— О, не вставайте, — взмахнул рукой Мика. Он вальяжно вытянул ноги, метким броском отправил пустую банку в мусорную корзину и изобразил в ее сторону выстрел. — Пуфф.

— Эй, я видела фотографии, что выставили на кафедре выпускники, — вспомнила Сьюзен. — Отличная работа. Говорят, там была фотография всей команды в красных колпаках и в одних только штанах? Почему ее не выставили? Мне кажется, тогда можно было бы билеты продавать…

— Она останется в семейном архиве, — хохотнул капитан.

— …я пришлю ее тебе, только напомни, — показательно громко прошептала ей в ответ Мисси. — У меня есть оригинал. Хорошего качества. И да, Кайл был без штанов, но с мешком Санты.

— Боже. Теперь я не усну, пока не увижу ее!

— Думаю, Кайл уже выставил ее в соцсетях, — Мика пожал плечами.

— Он спамит на фейсбуке не хуже девчонки-школьницы, я добавлю его в друзья только под страхом пыток, — покачала головой Сьюз. — Так как вам фотографии? Кто фотографировал? Опять Джейкоб? Синий пиджак на Нэйтане и зеленый на Мике — просто гениально, особенно на парном снимке.

— Ты видела этот чумовой прозрачный пиджак на Крисе? Просто фантастика, — поддакнула ей Мисси.

Мика переслал мне часть фотографий еще пару дней назад, а утром я даже заглянула на пару минут в выставочный холл нашего корпуса, чтобы оценить эти же фотографии в большем формате. Кайл вообще на всех фотографиях выглядел как супермодель, на его прессе можно было белье стирать. В отличие от подружки, капитана на всех фотографиях одевали очень закрыто, а один снимок в каком-то удлиненном черном пиджаке из гипюра я даже поставила как картинку рабочего стола на телефоне — Мика подпирал плечом стену в своей типичной классической манере, засунув руки в карманы, и смотрел куда-то в сторону. Шикарный профиль, длинные ноги в узких брюках, водолазка под горло: горячий, как люциферов ад.

И мой.

Весь.

Целиком и полностью.

Боже.

— А ну, давайте совместную фотографию, пока все не разбежались! — Сьюзен ловко достала из кармана телефон, подозвала остальных ребят и повалилась к нам на колени, я чудом успела спасти свой стакан от гибели. — У кого самые длинные и не совсем кривые руки? Кайл? Я подержу твой стакан…

— Итак, ты не пьешь ничего алкогольного, у нас впереди две недели каникул, какой план? — я наблюдала, как Мика открывает вторую банку колы и делает глоток. — Может, мне тоже перейти на газировку?

— Ты можешь даже перейти на виски, ром или текилу, — покачал головой тот. — Хотя, думаю, и не станешь.

— Это был тяжелый семестр, но не настолько, чтобы бросать все тормоза.

— …это был о-о-очень тяжелый семестр, — хмыкнул Блондин. — До сих пор не верится, что так быстро идет время. Вроде бы только недавно было лето, а уже на носу Рождество.

— Угу, в начале семестра мы должны были разобрать университет на кирпичи, и вот видишь — он благополучно спасен. Сколько всего может произойти всего лишь за пару учебных месяцев. Так какой план? — снова хитрой занудой уточнила я, наклоняясь ближе и целуя его. — Эй.

— Летим в тепло.

— Когда самолет?

— Завтра утром.

Я открыла рот и возмущенно толкнула его в плечо:

— Тогда почему мы еще тут?

— Потому что еще куча времени, успеем.

— …летим в тепло, говоришь?

— …ты же тоже никогда не была в Карибском бассейне? Я был пару раз на Канкуне, это рядом, но немного другое. Развлечения другого типа, так сказать. Но если ты там не была, туда тоже стоит когда-нибудь непременно сгонять. Что с твоим лицом?

— Я думаю о том, где мой купальник. Это сложно. А еще я думала, что мы полетим наконец-то в Сан-Франциско. Что случилось? Аарон снова?

— В Сан-Франциско ужасная погода, ничем не хуже нашей. Джес писала, что туманы стоят плотной стеной и дожди. Поэтому мы сначала на Карибы, погреемся хоть немножко, а потом прямиком туда. Я не стал пока ничего им говорить, устроим им сюрприз. Если Джес родит от радости, я убью двух зайцев сразу.

— Нам точно стоит поехать домой прямо сейчас, — спохватилась я. — Боже, уже завтра? Ох, спасибо! Это отличный подарок на Рождество, — я обняла его двумя руками, уткнулась носом в темно-зеленую толстовку. — Люблю тебя.

На мой набор булькающих счастливых звуков Мика только хохотнул:

— В любом случае ты понимаешь, что мы все равно едем не одни?

— …ну куда уж ты без своих подружек?! А Нэйтан и Мисси?

— В комплекте. Только, похоже, она еще тоже не в курсе.

— Ты не догадался сказать Нэйтану, что ему потребуется медицинская помощь, если он скажет об этом достаточно поздно? У Мисси очень тяжелая рука.

— Вот в аэропорту утром и узнаем.

Оказалось, мы летели на Барбадос. Мика до последнего держал в тайне пункт назначения, я увидела название только на стойке регистрации: до этого момента капитан успешно притворялся глухим, чудно заламывал брови и был таким очаровательным, что хотелось его ударить. И только у стойки мы встретились с Нэйтаном и Мисси, Кайлом и Крисом, еще одним парнем из команды, — последние два уже вовсю снимали какое-то интеллектуальное видео и сыпали шутейками. Нэйтан был жив и доволен, но Мисси по пути к зоне посадки сказала мне, что от расправы его спасло то, что хитрая и наблюдательная подруга давно догадалась, что мы куда-то летим отдыхать и частично была готова к сбору чемодана в последний момент. Так что в отличие от меня у нее было аж три комплекта купальников и разнообразные средства для загара, которые она прихватила для нас обеих.

Нас ждала целая неделя в Раю, и я с радостью предвкушала, как буду выгребать песок из трусов, пока все мои друзья мерзнут в рождественские каникулы, оставшись на кампусе или откатив к семьям. Чего уж там, у нас дома тоже до сих пор тепло, но не сравнить с голубым океаном и белоснежным песком, который нас ждал.

Летели с пересадкой в Атланте, но уже в районе четырех часов дня мы были в Бриджтауне — я не отлипала от иллюминатора всю посадку, вы бы видели панораму! Острова, крупные и совсем мелкие, водная гладь, яркие пестреющие паруса корабликов, блестящие яхты и крыши шикарных дорогих отелей.

— Нам далеко ехать? — уточнила я, когда мы грузились в два арендованных джипа в аэропорту. Остров относительно небольшой, за пару часов можно объехать, но мы еще даже никуда не заселились. — Или будем жить как дикие люди на пляже и сбивать кокосы с пальм? …ты, кстати, поэтому вчера колой баловался?

— Зато сегодня буду пить ром прямо из горла, как Джек Воробей! — хохотнул Мика, закидывая чемоданы в багажник.

— …капитан Джек Воробей.

— Я тебя перепью! — отсалютировал ему Кайл с водительского второй машины. — Давай, поехали, уже не терпится соединить ром, океан и голую задницу.

— Ура, нас ждет горячий вечер, — радостно заулыбалась Мисси, забираясь к нам на заднее сиденье вслед за Нэйтом. — Девочки одобряют голые задницы.

Я отбила ее пятюню и показала Мике язык, подставив мордашку жаркому солнышку и голубому небу.

Наконец-то мы отдохнем — целая неделя океана, вкусной еды, прогулок по острову, дайвинга и совсем другого мира, где снова будем только мы, да еще и наши друзья. Я была безмерно рада компании Мисси, как и всем остальным.

— Навигатор говорит, что ехать около получаса, выдвигаемся. Боже, храни создателя кондиционера!

По пути особо фотографировать не получалось, мы просто пялились в окна и лениво болтали о том, кто какие коктейли умеет готовить из подручных алкогольных средств и на какой день поехать на вертолетную экскурсию над островом — я уже представляю, какая это красота!

— Чья вообще была идея о Карибах? — спросила я, закинув руки за подголовник сиденья.

— Моя, но жилье подбирали уже с Микой, — отозвался Нэйт. — Думал, свихнемся, пока определимся с выбором. Сначала хотели на Лонг Айленд, потом на Эльютерру, но в итоге остановились на Барбадосе. Да и тут такое разнообразие прибрежных домов в аренду, мы каждые пару часов меняли планы и расположение…

Вилла была небольшой, белоснежной и в таком обрамлении цветов и зелени, что я не удивилась бы постоянному садовнику на территории. У входа нас уже ждал арендодатель, симпатичный подтянутый мужчина, загорелый и с белоснежной улыбкой, — первым делом он провел нас по территории, вывел к огромному бассейну с прямым выходом на пляж, и только потом показал дом. Четыре спальни с кроватями “королевского” размера, — по две на каждом этаже, при виде которых Кайл еще минут десять бесновался как шимпанзе и говорил, что это мечта всей его непорочной и невинной юности; огромная гостиная с дверями на бассейн, отдельная от кухни столовая, еще одна небольшая гостиная на втором этаже, практически как веранда — очень уютный дом для насыщенного и этакого семейного отдыха. Мы никогда не жили все вместе таким составом (периодические вечеринки у Мики в квартире я не считаю полноценными жизненными вехами), это будет для всех увлекательный опыт. По-крайней мере, я надеюсь, никто никого не утопит…

Нам отдали спальни на втором этаже, Мика закинул в одну из них вещи и тут же убежал общаться с владельцем дома дальше: даже не переоделся, бедняга. Все разбрелись по дому в поисках приключений, — я не успела раздеться, только джинсы стянула на пол, как услышала смех Кайла и Криса с улицы и выглянула с балкона. Как оказалось, первый фотографировал дом, а второй просто шел мимо и поскользнулся на плитке: поэтому Крис был в воде, в одежде, в окружении огромных надувных фламинго и единорога, радовался как младенец, а Кайл снимал его на телефон, комментировал и был уже в компании бутылки светлого пива. Зная капитанскую подружку, он наверняка первым делом уточнил где бар и где холодильник. Крис забрался на единорога, вальяжно вытянулся на нем, насколько позволяла надувная конструкция, помахал мне рукой:

— Как думаешь, а с балкона можно прыгнуть в бассейн?

— Добавь это в список дел, — отозвалась я, подпирая перила локтями.

— Интересно, сколько текилы понадобится? — хохотнул Кайл.

— Тебе или мне?

— Скорее уж мне, — Крис машет рукой выползшим к бассейну Нэйтану и Мисси. Они оба уже в купальниках: на моей бывшей соседке пестрое бикини, а на ее парне — не менее пестрые шорты. Забавно, Нэйтан всегда весьма скромно одевается, а на деле он рельефный не хуже остальных, просто не любит это демонстрировать. Я ни разу не видела его без футболки и никогда особо не придавала этому значения. Или Мика, или Мисси как-то говорили мне, что он в старшей школе был капитаном команды, представляете?

Я отвлеклась всего на мгновение, а Кайл уже успел скинуть их обоих в бассейн и открыто веселился, гуляя по бортику. Он сам подписал себе приговор, в общем.

Вернувшись в комнату, лезу в чемодан — все наши комплекты купальников в одном пакете, у меня. Выкладываю капитанские шорты на кровать, надеваю купальник еще времен Сан-Франциско и кручусь в нем перед большим зеркалом. И правда, с лета немного похудела — конечно, купальник в самый раз, но ноги постройнели и талия стала четче. Кому сказать спасибо? …тут даже спрашивать не надо, кому.

Я спустилась вниз, босиком и с телефоном в руке, и мне даже позволили сделать пару снимков вида на океан, прежде чем с визгом окунули в бассейн. Кайл продолжал гиенить, дефилируя на краю бортика и отскакивая в момент, когда его пытались схватить за ногу и тоже утянуть в воду, поэтому пропустил момент появления хитрющего как сто хорьков капитана, который и отправил его в бесславный полет в бассейн, а потом бомбочкой сиганул сам, стараясь поднять целую тучу брызг.

Мы поплескались в бассейне, хохоча как детсадовская группа, потом выбрались на кухню, набили переносной холодильник газировкой и пивом, договорились с поваром об ужине в семь и сбежали на пляж — с полотенцами, телефонами, огромной тарелкой фруктов, кепками и панамками, с хорошим настроением и полной имбецильной беззаботностью. Этот песок, эти теплые волны, пальмы по берегу в зеленой зоне, шезлонги и холодное пиво — то, что надо было после многочасовых перелетов, холодного родного города и после финальных экзаменов. Десятки фотографий в минуту, смех, звон сталкивающихся бутылок, беготня от прибрежных волн и купание там, на глубине, когда можно цепляться за капитанские плечи маленькой обезьянкой, и нырять под волну, держась за руки…

На ужин — креветки с кукурузной мукой, традиционное блюдо, называемое “куку”, много видов жареной рыбы и морепродукты, разнообразные фрукты и свежевыжатые соки. Наш повар — пожилой и очень улыбчивый, с британским говором, обещает за все эти дни накормить нас всем разнообразием местных блюд, говорит что завтра привезет какой-то очень вкусный ром и сварит к вечеру пунш, рассказывает о каждом блюде, а потом прощается до обеда и оставляет нас наслаждаться едой.

Креветки обалденно вкусные, а у фруктовых соусов очень острый привкус, и это потрясающе сочетается с морепродуктами. Крис смешно кривит нос от кальмаров и мидий, но очень хвалит рыбу и уже между делом обсуждает со всеми, какое разнообразие коктейлей мы можем приготовить после. Кайл и Нэйт устраивают битву креветок прямо за столом, и пока мулат отвлечен битвой, Мисси подливает ему в тарелку острого соуса, и потом тот смешно дует щеки и пыхтит, запивая остроту соком.

Никогда не видела Мелиссу настолько беззаботно-счастливой, чем сегодня.

Наверное, нам правда всем настолько был нужен подобный отдых, чтобы не думать ни о чем, есть, пить и загорать. Ну и, конечно, заниматься сексом, — об этом говорит Крис позднее, вальяжно растянувшись на диване в гостиной, и они планируют с Кайлом завтра же поехать потусоваться в город вечером, снять пару местных девочек. Мисси даже спрашивает Кайла о том, почему он все никак не начнет с кем-нибудь встречаться, ведь он вовсе не легкомысленный и не такой любитель юбок (я стараюсь не хихикать, Мика шипит на меня и улыбается), и тот лишь пожимает плечами:

— Не знаю, как так выходит, но мне никто не нравится, — мулат сидит по другую сторону от Мики на диване, с огромным бокалом ледяной текилы санрайз, которую намешал всем Крис, в одних шортах и кепке козырьком назад. Мы все давно переоделись к ужину, развесили купальники на сушилке и договорились пойти купаться ночью, если будем не сильно пьяны. Гостиная почти сразу выходит на пляж и бассейн, только выйди за двери — и вот оно все, природа и вечерний океан.

— …весной я встречался с первокурсницей, ее звали Мари, но через месяц мы поймали себя на том, что ругаемся и выясняем отношения гораздо чаще, чем трахаемся — и расстались. Это странно. Вы вроде только пару недель назад были двумя влюбленными кроликами, а потом “ты слишком много времени проводишь на тренировках” или “я видела, как ты болтал с той крашеной девицей, ты и ее трахаешь?”. Что за…? Это сложно.

Кайл пожимает плечами, Мисси кивает ему в ответ.

Наверное, ему просто не везет.

Наверное, мироздание дает ему нагуляться вдоволь и заниматься собой.

Мика почти не принимает участие в разговоре — Крис рассказывает о том, что его бывшая девушка оказалась бисексуальна и ушла от него к какой-то горячей красотке, — но успевает отпускать десяток смешных комментариев мне в ухо, посмеиваясь и потягивая пиво из бутылки.

“…будь я его девушкой, я бы тоже стала бисексуальной”

“Кайл на деле просто очень нежная принцесса. Он над “Королем львом” в юности плакал!”

“Я тоже плакал!”

“Кто не плакал над смертью Муфасы, тот робот”

“Ты же плакала?”

Уставшие после перелета и первого дня на острове, мы расходимся по комнатам даже неприлично рано — капитан ухмыляется, что наконец-то он дождался горячего секса, даже начинает отпускать пошленькие предложения, когда мы закрываем дверь в комнате, но я иду умываться и когда возвращаюсь, он уже сладко спит, уткнувшись носом в подушку и обняв ее руками. Я его даже не виню — он устал больше всех, вчера половину ночи слушал мои панические вопли о неподходящей одежде в чемодан, да еще и адский перелет с пересадкой.

Тут жарко даже ночью, но нас спасает методичное гудение кондиционера — я забираюсь в кровать, растягиваюсь на простынях и надеюсь на то, что у этой виллы есть звукоизоляция. Да, мы все молодые и активные, но меня наверное всегда будут смущать звуки чужого секса, даже несмотря на то, что это вроде как естественно и “ничего такого”. Ох.

Но балкон нараспашку, шумит залив, скрипят пальмы — звуки потрясающие, давно позабытые, и это так напоминает Сан-Франциско чем-то, что я даже скучаю по этому стальному дому и его обитателям. Мика сопит совсем рядом, и я засыпаю с неоконченной мыслью о том, что ложиться в постель в майке было глупой затеей — слишком жарко.

Я просыпаюсь наутро, балансируя на самом краю огромной кровати. Она на порядок больше нашей, но упыриный король так вальяжно растянулся едва ли не поперек, что захотелось его подушкой придушить. Что за идиотская манера спать? Блондин непредсказуем и отчасти невыносим: одну ночь он может спать в одной недвижимой позе, а на другую начнет вертеться как спиннер и раскидывать конечности во все стороны. Если при этом он еще и обнимает тебя во сне, твоему безмятежному сну может в любой момент прийти конец. Наверное, меня спасает то, что я крепко сплю, особенно в сладкие утренние часы.

Я кручусь на матрасе, сладко тянусь — до самых кончиков пальцев, честное слово, это потрясающе!

Дом еще спит. В раскрытые балконные двери шумит океан, и просто валяться и прислушиваться к волнам — одно удовольствие. Можно ничего не делать, можно хоть весь день валяться на песке, не отказывать себе в низменных удовольствиях вроде вкусных коктейлей, ну… и в прочих других, не менее низменных.

Я сажусь на матрасе, спускаю ноги на пол, стягиваю майку через голову — честное слово, в эту ночь я лягу спать вовсе без одежды, невозможная жара! Можно было включить кондиционер на полную и закрыть балкон, но как же шум волн? Я наслаждаюсь ощущением тихого неспешного утра, когда ты можешь вот так вот спокойно сидеть на краю кровати совсем без одежды — и не переживаешь об этом. Раньше я и представить такого не могла, ритм жизни не позволял, а теперь, смотрите, новые грани старой доброй Джейсон.

Я не меняюсь. Я просто нахожу какие-то новые углы, какие-то новые окошки, открываю разнообразные двери — как внутри себя, так и между нами. Эти двери часто стальные, с таким огромным круглым сейфовым замком, как в банках с ячейками в подвале, но механизмы щелкают, открываются, и тут я понимаю, что не надо никуда спешить. Когда-нибудь я потеряю все это безграничное внимание капитана, когда-нибудь, и с этим ничего не поделаешь. Но не сейчас. Не завтра — и не через месяц.

Я все еще не знаю его. Знаю, вижу, чувствую, но черт возьми — Мика есть Мика.

Он не то чтобы золотой мальчик, но его ждет успешная карьера, потому что он совсем не глуп и отлично разбирается даже в юриспруденции: я видела стопки его учебников в квартире, килограммы бумаг в багажнике и отчасти слышала обрывки учебных дискуссий с сокурсниками. Ему нравится его специальность. Это не воля Аарона, не уговоры Селены, — он сам, и ему это все интересно.

Как нам обоим сочетать не сочетаемое?

Это невозможно.

Но… как-то получается.

Оборачиваюсь на капитана — он все еще спит, да так сладко и крепко, что я ему завидую — ему даже духота нипочем, упырю. Он растянулся почти на центре матраса, на спине, закинув обе руки за подушки, и как я вообще уместилась на таком клочке где-то у него под боком? Перекатываясь обратно на матрас, я упираюсь на один локоть и целую его в тазовую косточку, ладонь скользит на внутреннюю поверхность бедра. Мике все нипочем, он и правда крепко спит, не реагирует на прикосновения — точнее, на них реагирует только член, и то очень неспешно.

Раньше минеты меня смущали, а теперь — посмотрите, я уже любитель. Да и как тут удержаться, если это Мика? Он такой вкусный. От пары легких движений по всей длине член ощутимо твердеет, я прикасаюсь к нему губами, и он так приятно тяжело ложится на язык, что я теряюсь в этой игре с головой. Игра, бесспорно, сейчас была в одни ворота, но и это был не утренний минет — Мика реагирует на все это намного горячее, когда не спит, одни сладкие вздохи чего стоят, а тут…

Когда он становится достаточно твердым, я седлаю капитана, опускаюсь сверху — медленно, на всю длину, двигаю только бедрами, выдыхая от этого ощущения его внутри, откидываюсь чуть назад и закрываю глаза. Наконец, капитан двигается подо мной, просыпаясь, я слышу его вздох и ловлю тягучий взгляд. Он сонно смотрит на меня, улыбается, и всего пару раз, поддразнивая, двигает бедрами — я выдыхаю и кусаю губы, а Мика коварно подмигивает.

Капитан косится вбок, на тумбочку у кровати, протягивает руку и тянет мой телефон — снимает блокировку, даже не задумываясь над паролем, и я слышу тихий сигнал включенной камеры. Вот же засранец.

— …ты должна увидеть, — шепчет Мика, пряча улыбку за телефоном. Он снова чуточку подмахивает мне бедрами, выбивая тихий стон. — Эй, тссс! Не будем подавать дурной пример детишкам в этом доме… Ох, это трудно, согласен… — он шумно выдыхает, откидывает голову на подушки. Мы двигаемся неспешно — то попадаем в такт, то по очереди замираем; Мика не выпускает из рук мой телефон, посмеивается и болтает. Он говорит максимально тихо, немного хрипло со сна, и черт возьми, я только от одного его голоса на записи буду возбуждаться — а что еще потом под нее можно делать? Невозможный, и невозможно горячий у меня парень, спасибо, вселенная.

Он все еще с телефоном в руке, когда садится на матрасе и целует. Наша сладкая медлительность пропадает, движения становятся жесткими и резкими, с характерными звуками, и у меня голова идет кругом, Мика обнимает меня обеими руками, ладони скользят по спине к бедрам, оглаживают ягодицы. Он шлепает меня, прикосновение обжигает, я сжимаю бедра и Мика хрипло стонет мне в шею, тут же спохватывается и только горячо выдыхает, прикусывает за мочку уха.

— Когда ты так прижимаешься, мне хочется время остановить, — шепчет он, обманчиво нежно целует в висок и так жестко опускает на себя, придерживая за бедра, что я сжимаю пальцы на его плечах, выгибаюсь и бодаю его лбом. Его заводят эти резкие движения, Мика шумно дышит — почти на грани со стонами, черт возьми, а у меня по коже как будто разряд гуляет, это в сто раз хуже мурашек. Мой стон рвется наружу сам собой — с ним невозможно по другому, — и Мика тут же целует, крепко, горячо, замедляет темп, тянет губами кожу на шее.

— Эй, никаких синяков, помнишь? — тихо смеюсь я, отстраняюсь от него. Мика дурачится в ответ, изображает вампира, я руками отталкиваю его, специально уворачиваюсь от губ, — он выскальзывает из меня, одним движением укладывает на спину. Атласная простыня скользит под кожей, матрас протестующе скрипит, капитан тянется за подушкой где-то сбоку, находит телефон — и протягивает его мне, бесстыдник. Запись все еще идет, Мика тянет мокрую дорожку от груди к пупку, — на экране телефона его лохматая макушка, рельефные плечи и руки по обе стороны от меня, и тут он поднимает голову, смотрит в камеру, не на меня, облизывает губы и выглядит так потрясающе горячо, что я начинаю думать что видеозапись — не такое уж и глупое сопровождение.

И он, черт возьми, это знает.

Мика подмигивает в камеру, его язык скользит по нижней губе, он снова опускает голову и сползает еще ниже. Он устраивается у меня между ног, целует внутреннюю поверхность бедра и спускается ниже — и перед тем, как поцеловать меня уже там, поднимает ужасно блядский взгляд снова на камеру и подносит палец к губам.

— Божечки, Мика, — выдыхаю я, а он уже опускает свой невозможно горячий рот, ласкает языком клитор, прихватывает кожу губами, втягивает и играется. В один из таких моментов я совсем не могу сдержаться, звучно тяну его имя, — а Блондин поднимает взгляд, смотрит как строгий учитель в классе, но потом тут же чувствую его язык, задыхаюсь от невозможности, — Мика не отрывает взгляда, тягучего, томного, возбужденного и такого восторженного, раздвигает мои бедра еще сильнее, сладко вздыхает. Я откидываюсь на матрас, под веками скачут какие-то всполохи и в ушах белый шум, телефон снова где-то на простыне, потому что ну…

Он проталкивает внутрь язык, и я зажимаю рот рукой, чтобы не застонать в голос — это все слишком на грани, и легкие разрываются от невозможности нормально вздохнуть. Я выгибаюсь на кровати, Мика сжимает пальцы на моих бедрах еще сильнее, с влажным звуком выпускает одну из чувствительных складок изо рта, проводит языком по коже, словно по конфете или мороженому, оставляет легкий поцелуй под пупком.

— Жил бы тут, — ухмыляется он, накрывая губами клитор. — Ты еще здесь?

Я шумно вдыхаю, все так же не открывая глаз, и только решаюсь ответить, как Блондин втягивает тот в себя, давит языком почти на грани с болью, у меня — искры из глаз, не меньше. Я называю его рот блядским, дышу через раз, и даже нахожу силы приподняться на локтях и посмотреть на него. Мика целует бедро, мокро проводит языком по коже, он встрепан, адски возбужден, с припухшими губами и от одного его взгляда уже можно кончить. Серьезно.

Он слепо ищет скомканное одеяло где-то рядом, тянет на себя его край, вытирает влажный подбородок, щекочет меня уголком ткани между ног и привстает на одном локте. Поглаживает меня большим пальцем, трется щекой о бедро — я прикусываю губу, улыбаюсь:

— Люциферов сын.

— Хочешь меня? — бесстыдно отвечает на улыбку он.

Мика шлепает меня по бедру, скатывается с кровати и подходит к ее краю — я успеваю только встать на колени, подставляю ему зад. Если бы у этого упыря была любимая поза, это бы точно была она — не догги-стайл, но именно сзади, с возможностью прижать спиной к себе, — что Мика и делает, медленно входит, прижимается к моей попе, обнимает двумя руками и глухо выдыхает в самое ухо, когда начинает менять темп с медленного на быстрый. Он сжимает мою грудь, утыкается носом в волосы за ухом, и я умираю в сотый раз в кольце его рук, в кольце его тигриного миндального аромата и от постоянно меняющейся амплитуды.

— Сдвинь ноги, — сладко шепчет он в ухо, а потом так глухо стонет в шею, что у меня волоски на руках дыбом встают. Он чуть меняет угол, и тут уже я начинаю дышать через нос, и Блондин понимает, просто закрывает мне рот ладонью, увеличивает темп. — Спасибо Аду, что исторгнул тебя такой сладко узкой, — посмеивается он в мои волосы, шумно вдыхает и мокро щекочет мне ухо языком. — Как раз для меня.

Зачем говорить о любви, когда можно дразниться?

— Эй, вынуждаете меня завидовать! — с улицы, от бассейна, громко кричит Кайл.

— Схлопнись, — беззлобно отзывается Мика, а тот так коварно хохочет, что Блондин ругается на него, отвлекается и замирает. — Он, блин, ебучий оборотень, что ли? — возмущенно шипит он мне в плечо.

— Ты же понимаешь, что он не отстанет? — смеюсь я.

— Эй, спорим я бы смог лучше? — веселится Кайл в подтверждение моих слов. Даже проверять не нужно, он стоит где-то под балконом и гиенит. Мика не выдерживает почти сразу же, быстро целует меня в плечо, выпускает из объятий и идёт к балкону.

— Я вырежу тебе сердце ночью, козлина, — беззлобно рычит он от дверей, шумно закрывает дверь, дергает даже шторы и возвращается к кровати. Он все ещё возбуждён, глаза горят адским пламенем, и я уже представляю, как через десяток минут Кайла ждёт анальная кара, не меньше.

Мне остаётся лишь посмеиваться, оглянувшись на него через плечо. Я опускаюсь на руки, даже не меняя позы, упираюсь ладонями в матрас. Тело, так и не получившее разрядки, огнём горит, но я пялюсь на Блондина: сначала на его спину и задницу, когда он идёт к балконной двери, а потом — на живот, дорожку светлых волос от пупка вниз, узкие бёдра и на то, как размеренно покачивается блестящий от смазки член. Я глаз не могу отвести, это завораживает. Сколько не смотрю — всегда как в первый раз.

Мика возвращается, специально прижимается ко мне пахом — член скользит между бедер, поддразнивая, и черт возьми — я подставляюсь ему не хуже кошки в течке, его ладони скользят по спине, оглаживают бедра и сжимаются на заднице.

— Эй, — я вскидываю голову. — Мои колени не вечные, Бетховен.

— Джейсон, ты — пиздец! — заключает он наверное в сотый раз за время нашего знакомства, помогает себе рукой, входит на всю длину. — Правила игры в тишину никто не отменял, нахалка.

Атлас скользит под ладонями, не позволяя поймать равновесие, а Мика, как специально, двигается резко и размашисто, набирая темп и сжимая мои бедра, потом перемещает ладони на поясницу, давит так, что я сдаюсь, опускаюсь на матрас и стараюсь дышать через раз, подтягиваю подушку и очень, очень рассчитываю на ее помощь, потому что капитан вошел во вкус. Тут не то что звезды перед глазами — целые круги, да такие сладкие, что если бы Кайл ворвался в комнату, я бы не заметила, честно. Ладони скользят по спине, Мика постепенно смещает угол, кровать скрипит совсем уж откровенно пошло, а я не могу сдержать стон, но прячу его в подушку, насколько возможно.

Мика резко толкается, ужасно медленно двигается обратно, замирает ненадолго с головкой внутри меня, с шипением выдыхает и отстраняется. Я теряю опору, колени скользят по простыням, Блондин давит усмешку и переворачивает меня на спину, сразу же опускается сверху: я даже не успеваю полюбоваться видом разгоряченного капитана, сжимающего член у основания, он прижимается губами к моей шее, медленно скользит внутрь, томно выдыхая, и я отвечаю ему таким же сладким выдохом, когда он погружается на всю длину.

Мы целуемся, двигаем языками почти в унисон с движениями таза: неторопливо, нежно и тягуче. После адской гонки полминуты назад это как передышка для нас обоих. Я оглаживаю капитанскую шею с набухшими линиями вен, шепчу ему о том, как же это круто, кусаю за нижнюю губу и сжимаю руки на плечах, когда Мика на пару мгновений убыстряет темп. Он прижимается ко мне всем телом, тяжелый, горячий, невозможный и такой миндальный, что я задыхаюсь под ним, выгибаюсь, прижимаюсь животом к рельефному прессу, подмахиваю бедрами и уже почти на грани, черт. Я дышать не успеваю, а Мика уходит на такой рваный ритм, снова закрывает мне рот ладонью, паршивец, и я почти задыхаюсь от нехватки кислорода, когда меня накрывает оргазм. Блондин не останавливается, только губы поджимает, задыхается как будто не меньше меня, резко выходит, валится на спину и почти сразу же сжимает зубы, давит горловой сладкий стон, не может отдышаться от собственного оргазма.

Мне нужно полминуты, чтобы прийти в себя, а Мике — и того больше. Он все еще тяжело дышит рядом, когда я приподнимаюсь на локте, оглядываю его расслабленное тело, вытягиваю руку и размазываю его же сперму по животу выше. Его пресс сокращается под пальцами, Мика тихо стонет и просит пощады. Я тяну палец с капелькой спермы в рот — Мика в этот момент открывает глаза, смотрит зачарованно и улыбается. В секундной тишине, с улицы, доносится громкий голос Кайла:

— Эй, левое крыло, вы уже встали? Если и вы собираетесь потрахаться, как правое, даже и не пытайтесь!

— Откуда у него мегафон? — давится смехом Мика. — Ему не жить.

Я целую его в плечо, хлопаю по груди ладошкой:

— Идем в душ и завтракать. Только не топи его в бассейне, ладно?

— …интересно, а телефон все еще снимает?

Когда мы спускаемся вниз, быстренько заскочив в душ и натянув купальники, Кайл беснуется где-то у бассейна, куда сразу же идет и капитан, а я нахожу на кухне одну Мелиссу — она моет корзину фруктов, чтобы выставить ее на стол.

Я слышу совсем не мужественный визг мулата, потом всплеск воды, ухмыляюсь и сажусь на стул.

— Боже, — только и выдает Мисси, оборачиваясь от раковины. — У него что, нет чувства самосохранения?

— Через пять минут эти подружки уже будут пить пиво, поверь мне. Ты же меня еще не прикончила, хотя могла бы это сделать миллион раз.

— И то верно.

Мелисса уже в купальнике, так же как и я, волосы убраны в смешной хвостик на макушке.

— Левое крыло успело или нет? — хихикаю я, когда она ставит на стол корзину, вытягиваю из нее манго и тянусь за ножом, чтобы срезать кожуру.

— Нет, — мрачно рычит подруга. — А Нэйтан такой впечатлительный, что… в общем, могу не продолжать, да?

— Завтра утром Кайл проснется с кляпом и связанным, обещаю.

— А как же я?

Крис слышал обрывок разговора, когда входил на кухню — и не удивительно. Он бесконечно зевает в кулак, и, кажется, проснулся не меньше минуты назад, как будто и не слышал монологов товарища с мегафоном. Он, конечно, и мог бы, и наверняка все пропустил. Крис сонно чешет пузо, стоя в одних спортивных штанах, сует нос в холодильник и спустя секунду уже открывает холодную бутылку пива.

— Так что я пропустил? — улыбается он, делая первый глоток. — Где раздают оргии со связыванием?

Мисси посмотрела на него так мрачно, что Крис вскинул брови и поднял руки.

— Так, выпей пива, женщина. Или найди своего баскетболиста, и не возвращайся, пока не “найдешь” его хотя бы раза два.

— …и он, кстати, прав, — я подмигиваю ей со своей стороны стола. Крис грозно сдвигает брови, показывает пальцем на выход, и Мисси, показательно закатив глаза, выходит. Надеюсь, с правильным направлением.

— Раз ты в купальнике, идем в бассейн! — Крис одним глотком выпивает половину бутылки, звучно ставит ее на стол и улыбается. — Каникулы!

— Ты так и прыгнешь туда в штанах?

Крис одним движением отпетого эксгибициониста стягивает штаны до колен — на нем яркие купальные плавки, но я все равно не успеваю сдержать протестующего взвизга. В дверях стоит Мика, окидывает друга ну очень красноречивым взглядом, на что Крис показывает ему средний палец, стягивает штаны, прыгая на одной ноге, и резво сбегает в сторону бассейна.

— Этот хотя бы спит как сурок, — посмеиваюсь я, нарезая манго. — Как дела у Кайла?

— Хотел бы я засунуть этот мегафон ему в задницу, но… — капитан обходит разделочный стол, подпирает его локтями, тянет кусочек манго и с аппетитом сует в рот. И не скажешь, что минут пятнадцать назад он втрахивал меня в кровать, позабыв обо всем на свете. — Ох, блин, прости… — спохватывается он, вытягивает руку и прикасается к какому-то участку кожи прямо под ухом. — Надеюсь, он быстро сойдет.

— Мика!

— Ну прости. Эта неделя будет сложной.

Он улыбается как черт, поглаживает мне шею, чешет за ушком и тянется, чтобы поцеловать — через угол стола, запустив пальцы в волосы на затылке. Но почти сразу же отстраняется, потому что на кухню возвращается возмущенный Крис:

— Эй, ну правда! Купаться!

Мы купаемся и загораем до полудня, пока еще солнце на настолько жестокое, фотографируемся и выкладываем фотографии в социальные сети, на зависть университетским друзьям. Нас ждет потрясающий обед от повара, и он оставляет в мини-баре несколько бутылок рома — мы отпускаем его до завтрашнего дня, потому что Крис и Кайл собираются уехать в город до самой ночи (или утра), а Мика кидает мне ключи от второй машины, и мы вчетвером едем кататься.

Я сажусь за руль, но во время пути мы постоянно меняемся, играем в “камень-ножницы-бумага” на то, кто поедет на пассажирских, — до заката мы успеваем только в бухту Мартинс, купаемся на пляже Бэт, смотрим на серфингистов неподалеку и болтаем обо всякой ерунде. Заезжаем в городок Бэтшеба, что неподалеку от пляжа, обжираемся омарами в одной из забегаловок, — ребята пробуют всю линейку коктейлей в баре, а я пью колу и снимаю их на телефон. Мисси даже соглашается на экстремальную подачу, где тебе дают выпить, надевают каску на голову и бьют по ней, после этого она возвращается за наш столик с весьма окосевшим взглядом, она так забавно пьяна, что забывает слова в разговоре и сама же смеется над этим.

Парни дразнят друг друга за розовые скулы и щеки, и ни мне, ни Мисси не хочется говорить им, что это явно не от алкоголя, а от солнца — хотя они так же как и мы мазали мордочки на пляже, Нэйт так вообще превратил процесс нанесения крема в какую-то транссексульную муть, картинно вздыхая и манерно подняв свой голос на два тона.

После ужина, пока ребята рассчитываются, я сыто отползаю в сторону туалета, а когда возвращаюсь, в зале уже никого нет, а Блондин торчит на крыльце, подпирая плечом одну из колонн. Он оборачивается на звук открываемой двери, тормозит меня рукой и кивает в сторону парковки:

— Смотри, какие они сладенькие, — улыбается.

— А я тебе говорила не пить дайкири! — я обнимаю его со спины, нахожу взглядом нашу машину на парковке и Нэйта с Мисси, которые целуются рядом с ней. Слово “сладенькие” к ним не очень подходит, потому что поцелуй горячий, крепкий — глаз не оторвать. Да и мешать не хочется, определенно.

Мика наблюдает с любопытством, хотя видел их поцелуи не раз, тянет телефон из кармана, смотрит на экран в режиме камеры и вздыхает:

— Слишком темно, вот блин.

— Ты маленький вуайерист, Каллахен, — я нахально прижимаюсь к его спине, прячу лицо в футболке, пропахшей океаном, песком и пряным миндалем. Тяну гласные в его фамилии, как и годами раньше, запускаю пальцы под футболку и щекочу его живот. Я спускаю руки ниже, но Мика тут же перехватывает их.

— Пожалей мои шорты.

Я отпускаю его, посмеиваясь, хлопаю по филее, быстро целую в щеку и тяну за руку к машине.

Мелисса так очаровательно пьяна и так заразительно хохочет, повиснув на Нэйтане, что даже я не могу не дразнить ее. Весь путь до виллы она громко подпевает песням из колонок, требует треки Леди Гаги и Эда Ширана (взрывная смесь!), Нэйт снимает на нее компромат, пока та не видит, а у Блондина в руке — открытая бутылка местного рома.

Я пью этот ром прямо из горлышка, как только вытаскиваю ключи из зажигания. Он такой специфично-пряный на вкус, лишь слегка обжигает горло, эти трое аплодируют мне едва ли не со свистом, и я повторяю номер на бис, чтобы не расстраивать своих зрителей.

— …мне надо кое-что тебе показать, идем, — улыбается Мика, когда мы вылезаем из машины. Я успеваю поудивляться от силы минуту, пока мы идем ко входу в дом, и уже внутри, в общей гостиной, Блондин пожимает плечами: — У Нэйта был кинк о сексе у машины, или внутри, без разницы, пусть детишки оторвутся, — он делает большой глоток из бутылки, которую я все еще держу в руке, ухмыляется и облизывает губы. — А как на счет твоих?

О, я даже думать не стала — сразу показала на лестничный пролет.

“Спишь?”

“Уже нет”

“Идем позагораем на пляже, пока ребята не встали?”

“Я уже внизу!”

“Сейчас спущусь”

Семь утра.

Безумная женщина.

“Оставь купальник в комнате”

“Ты, я, полотенца и две бутылки вина, я уже упаковала термосумку!”

Мисси определенно хочет, чтобы мы не трезвели до самого Рождества?

— Так вы-то когда съезжаетесь? — вино потрясающе холодное, на контрасте с огненным солнцем. Мы прячемся под пальмами в дальнем конце пляжа, вытягиваемся в шезлонгах без купальников, как и договаривались, нагишом.

Мисси улыбается, выпускает дым изо рта и тушит сигарету в переносной пепельнице:

— Скоро.

— Скоро?

— Найти квартиру в доступности от университета в канун Рождества — невыполнимая миссия, — охотно пояснила она, закидывая руки на подголовник шезлонга. — Половина из всех просмотренных вариантов — просто хлев. Я даже искала варианты рядом с вами, но и там либо глухо, либо такой ценник за аренду, словно это пентхауз с вертолетной площадкой.

— А новые районы?

— …как минимум час езды до уни.

— Ох.

Мне остается только сочувственно покивать, долить подруге еще вина и стянуть из тарелки, пристроенной на лед в термосумке, кусочек сочного арбуза. Первые пару минут на шезлонге без какой-либо одежды поначалу приводили меня в беспокойное состояние, но сейчас, после расслабляющего вина и не менее флегматичной подруги, которую ничто не смущало вовсе, сама перестала даже по сторонам оглядываться. Нас никто не беспокоил, даже ребята, которые наверняка уже проснулись. Я оставила капитану сообщение — написала где мы, и даже телефон оставила на тумбочке, чтобы избежать соблазна совместных фотографий.

— Когда вернемся с каникул, надо непременно всем сходить в “Саванну”. Сто лет там не были.

— И на мюзикл, — закивала Мисси.

— Точно.

— Мика еще не выбрал место для стажировки?

— Говорит, что нет. Он собирается поговорить с отцом, насколько я поняла, чтобы тот помог ему с фирмой-партнером, в которую можно отправить заявку на собеседование.

— У него вообще останется время для тренировок с баскетболистами?

— Подозреваю, что он и сам не знает. А как Нэйтан? Как думаешь, он вытянет капитана и дальше, если что…?

— Пусть только попробует не вытянуть. Если что, — подруга корчит злобную рожицу, тянется за арбузом. Она поджимает ногу от солнца, напрямую падающего на лежак, но нам очень и очень лениво подниматься и передвигать их. Она только спускает очки на кончик носа, презрительно смотрит куда-то вверх и показывает средний палец. А потом просто меланхолично тянется за сигаретами. — До сих пор поверить не могу, что дожила до момента, когда мы так отдыхаем. Даже не знаю, кому сказать спасибо — мирозданию или нашим мужчинам.

— О, ты смотри — они уже доросли до мужчин, — рассмеялась я, переворачиваясь на живот. Я сладко потянулась до самых пальчиков ног, поудобнее растянула полотенце, пристроила стакан с допитым вином на лед в термосумке и ткнулась мордашкой в скрещенные руки.

— Завидую твоей заднице, — хмыкнула Мисси.

— Завидую твоему пирсингу в соске, — в тон отозвалась я, улыбаясь.

— Я бы тебя шлепнула, но мне лень двигаться.

— Ты Нэйтану так же говоришь?

Она смеется во весь голос, называет меня “сучкой” и также переворачивается на живот, как только тушит и эту сигарету.

— …я хочу переехать из общаги, чтобы наконец-то можно было ходить по квартире голой.

— И подпевать Эду Ширану?

— И подпевать Эду Ширану.

Мы болтаем обо всякой ерунде — о стейках, блинчиках на завтрак, взбитых сливках и петтинге, Мисси вспоминает о том, как однажды у них с Нэйтом был спонтанный секс в туалетной кабинке в одном из кафе, где они обедали. На фоне того, что он очень впечатлительный, это было и забавно, и круто одновременно.

— Как начнем вторую бутылку, можем переходить к минетам, — усмехается подруга.

— Определенно. Жаль, что наш главный эксперт остался в Миссури.

Вино снова льется в наши стаканы, а битва за последний кусочек арбуза заканчивается ничьей — мы просто делим его пополам, чудом не уронив в песок. Крис, в своих ярких плавках, машет нам рукой от виллы — он спускается к океану, взвалив за спину надувного единорога, смешно позирует нам со своей стороны пляжа и бежит купаться. Он дрейфует там на волнах, забравшись на единорога, не меньше получаса, и когда выбирается назад на берег, зовет нас завтракать.

Мы запивали фрукты и омлет нашей початой бутылкой вина — а четыре парня на другом конце стола смотрели на нас так, словно мы при этом еще и разделывали труп, как минимум. У всех них были стаканы с кофе, и первым не выдержал такого неравенства Кайл — просто взял нашу бутылку и чистый стакан. В момент, когда мы вернулись, завернувшись в полотенца, двое шальных гуляк рассказывали о вчерашнем вечере: я попала на момент, когда Кайл рассказывал, как они оказались на вечеринке в шикарном пятизвездочном отеле (подозреваю, что совершенно случайно), и что его пресс произвел фурор среди дамочек ближе к сорока, одна из которых была так горяча, что… В общем, мужики и правда иногда сплетники и болтушки хуже нас. Потому что к разговорам о сосках я была не готова — особенно к тому, что все четверо начали это тут же бурно обсуждать.

— Эй, могучие, что у нас по плану на день? — Мелисса стоически выдержала их болтовню лишь пару минут.

— Вертолетные катания и шоппинг, — тут же отозвался Нэйтан. — Дельфинарий, если успеем.

— Часа на сборы хватит? — Мика посмотрела сначала на Кайла, и только потом — удивительно — на меня и Мелиссу. Видимо в пирамиде тормозов сегодня мулат — на вершине. Надеюсь, он спал. Хотя пойманный кусок его приключений явно утверждал обратное, но на фоне его сонной мордашки Крис, который тоже явно не спал тоже, выглядел совсем бодрячком.

Кайл кивнул, залпом допивая вино, а я же честно пожала плечами:

— Мне нужен душ и литр увлажняющего лосьона.

— Помочь со спиной?

— Непременно.

Мика выглядит как с обложки даже в бейсболке, шортах и простой футболке — мы приезжаем в Бриджтаун, и они с Крисом каким-то волшебным образом получают скидку на все наши вертолетные экскурсии, пару минут поболтав с девушками на ресепшене. Когда они возвращаются с билетами, среди них есть визитка с написанным от руки номером телефона, которая отправляется к Крису, хотя я отлично знаю, для кого она изначально. В следующий раз надо будет отправлять его за халявными коктейлями в бар, будем расширять горизонты капитанской харизмы.

Пока мы с Мисси зависаем в небольших магазинчиках с сувенирами, а эти гамадрилы остаются на улице, чтобы купить свежевыжатого сока, к ним подходит не менее шумная компания девушек — одна из них щупает Кайла за рельефные плечи, и мне хочется запустить в ее голову какой-то статуэткой, и я даже прикидываю в руке ее вес, прежде чем Мисси замечает это.

— …посмотри зато, какой он довольный, — ухмыляется она, вытягивая статуэтку у меня из рук. — О, симпатичный кот. А по цене — как будто из золота, не меньше.

Пока Кайл и Крис уже вовсю заняты обменом телефонных номеров, Нэйтан расплачивается за гору наших напитков, а капитан фотографирует крыши домов и улочки, а взглядами, которые на него бросают девушки, можно омлет приготовить. Они улыбаются, прощаются и уходят, а Мисси дразнит меня за собственничество и насмехается, что мне стоит называть Кайла “сыночком”, не меньше. Я показываю ей неприличный жест, вижу какую-то совсем дикую огромную футболку с названием города, предлагаю купить и торжественно подарить ее Нэйтану, на что та находит не менее эффектную футболку с какими-то явно обкуренными пальмами. В итоге пальмы покупает себе Крис, называет их произведением искусства, он так же сгребает с десяток магнитиков с полки и выходит из магазинчика с наибольшим числом покупок, потратив на все пару минут.

— Как на счет очередной футболки в стиле жутчайшей “Born to be wild”? — поддразниваю я капитана, обводя рукой все эти сувенирные магазинчики в зоне видимости. — Крис уже купил какой-то невротический психоз в коллекцию.

Мика смотрит на меня ну очень красноречиво и качает головой.

— Она незаменима.

— Ох, даже не сомневаюсь.

Я цепляю его за карман шорт, пока мы все лавируем среди других туристов по пути к машинам.

— Кажется, моей целью на томную старость станет покупка виллы где-нибудь на этих островах, — задумчиво делится капитан. Он пьет смесь ананасового и апельсинового соков, зажимает трубочку между зубами и на мгновение отвлекается на яркого крупного попугая, который перелетает между крышами. — Дом, пристань и лодка. Определенно.

— А кое-кто летом говорил мне, что не любит жару.

— Атмосфера, Джи, чувствуешь? Тут так спокойно и размеренно, что даже температура не помеха. Тут все — неспешно, вальяжно, посмотри на местных жителей… — Мика улыбается. — Даже музыка. Я не говорю именно про Барбадос, но я уверен — на всех островах так. Я под впечатлением.

— Бассейн, шезлонг, орущие голозадые внуки.

Капитан перехватывает мою ладонь, как только допивает сок и выбрасывает стакан в мусорный бак:

— Я же говорю: отличное место. Смотри, “Старбакс”. Тебе нужен тамблер в коллекцию?

Вернувшись домой, ребята решают устроить себе интенсив, чтобы не выбиться из графика тренировок. Они придумывают на ходу целые комплексы упражнений, как только солнце касается горизонта, устраивают шутливые соревнования — и это настолько весело, что мы все возимся в песке до самой темноты.

Мы играем в “кто я” с бумажками на лбу, Крис учит всех мешать коктейли и на ходу придумывает новые, проигравшие танцуют что-то совсем дико веселое (к слову, тверк и Мика — совсем несопоставимы), а когда Крис и Кайл, как не спавшие толком вчера, укатываются по кроватям, мы вчетвером, раззадоренные напитками, играем в “я никогда не” и игра приобретает очень откровенный подтекст. Но недолго: Нэйтан вскоре прямо вздыхает о том, что у него шорты трещат, друзья прощаются с нами и уходят наверх.

Еще не так поздно, мы идем прогуляться к морю, прежде чем тоже пойти спать, и там, когда мы сидим плечо к плечу прямо на песке и смотрим в черноту океана впереди — кажется, что больше ничего нет. Океан шумит так оглушительно, что стирает звуки цивилизации позади нас. В те минуты был только он, песок, ветер и мы.

И вот только тут, в темноте, Мика рассказывает о Селене и Аароне, наконец-то складывает полный и яркий паззл в моей голове. Он чуточку пьян, но на этом острове как будто невозможно опьянеть по настоящему, все выветривается, но наверное это именно то, что сейчас нужно. Он вздыхает, облизывает губы, ложится на песок, пристроив голову мне на бедро, и смотрит в небо, когда говорит.

О том, как он устал от этого перетягивания каната между родителями. О Селене и о ее бизнес-планах, которые и звучат, и выглядят совершенно глупо. Потому что Мике годовалой давности было все равно, а Мике нынешних дней — уже нет. Но я это и сама понимала, оставайся капитан таким же легкомысленным и сейчас, план Селены был бы идеален.

— Возможно, ей стоит дать время, — предполагает Мика, зарываясь пальцами в холодный песок. — Но это сложно. И мама — поверь мне — наименьшая из проблем. Потому что папа хочет, чтобы я работал на него, а я — уже не хочу. Да, это легкий путь, мне надо только отдать ему диплом, войти в один из его офисов и сесть в кресло. Легко, просто, но знаешь как это будет выглядеть? “А, Мика, сын главы корпорации”.

— Так вот что тебя бесит, — отозвалась я удивленно. — Стать его тенью?

— Что-то вроде этого. Да, это семейный бизнес, и на этом можно выехать, но… я не знаю, честно не знаю. Почему я думаю об этом? Если мой мозг анализирует это, что-то не в порядке, или я просто наоборот, излишне драматизирую. Не могу понять. И я хочу обсудить это с отцом. Вычеркнуть меня из списка наследников он всегда успеет, у него еще есть Марк, — в его голосе сквозит веселье. — Хотя от него толку еще меньше. Ну или Джес может родить еще одного Каллахена. Или даже двух.

— Эй, обычно в нашей команде отбитых перестраховщик — я.

— Это и странно.

Мы молчим пару уютных минут, а потом Мика просто встает, протягивает мне руку и улыбается:

— Как на счет взять плед, бутылочку вина, шезлонг — и дождаться рассвета?

И кажется, именно этой ночью мы впервые говорили обо всем на свете.

В Сан-Франциско было десять градусов выше нуля, но я низменно надеялась, что все-таки распогодится хотя бы немного. После жарких островов было весьма зябко, хотя мы и были вооружены комплектами одежды для такой погоды — Мика вообще натянул и толстовку, и кожаную куртку, стал походить на местного хулигана из трущоб, если бы не дырявые джинсы и дорогие кроссовки. Мы прилетели ранним утром, взяли в аренду ранее забронированный джип и первым делом конечно-же заехали в одну из круглосуточных кофеен, чтобы заправить меня огромной порцией американо, а Блондина — не менее огромной порцией пряничного латте. Рождество же уже сегодня!

Мы разослали всем подарки курьерской службой еще на прошлой неделе — весьма практичный вариант. Мы сделали так же с подарками для Каллахенов, так что скорее всего наши коробки уже стояли у них под елкой и ждали своего часа.

Весь город просто светился от гирлянд! Огромное количество разнообразных по высоте елок, даже высотные дома все подсвечены, до самой крыши! Наш город тоже не менее впечатляюще украшен, но это же Сан-Франциско, тут есть на что полюбоваться.

— Пожалуйста, давай вечером вернемся в центр и погуляем по ярмаркам? Тут так красиво, — я крутилась на сиденье как на раскаленной сковороде, разглядывая улицы через окно. — Я должна сделать миллион фотографий. Тут есть какой-то огромный пряничный домик. Говорят, самый большой в мире.

Мост Золотые Ворота был весь в практически осязаемом плотном тумане — я открыла окно и высунула руку, не удержавшись от соблазна потрогать его.

Знакомый нам жилой район потихонечку просыпался — нам встретилось лишь несколько человек с собаками на поводках, парочка машин и какая-то томная утренняя тишина. В сочетании с иллюминацией, светящимися оленями и прочей атрибутикой Рождества — уж кто во что горазд, действительно! — смотрелось очень по домашнему, в отличие от строгих городских улиц. Один из домов, который мы проезжали, был настолько украшен гирляндами, словно сам был одной большой гирляндой: даже сани Санты были на газоне перед крыльцом. Я бы не удивилась, если бы рядом и олени паслись, но увы.

Если бы не навигатор, мы бы точно заблудились в этом царстве светлячков. Если летом без помощи техники Мика наверняка ориентировался на фасады домов и улицы, то сейчас район стал неузнаваем и ощущение того, что ты тут был ранее, как-то терялось.

— Я очень надеюсь, что они не уехали никуда на праздники, — Мика припарковался напротив знакомого нам дома, глянул через стекло на крыльцо в обрамлении какой-то яркой гирлянды со светящимися шариками и заглушил мотор.

— Ты ничего им не писал?

— Это был бы уже не сюрприз, — Блондин пожал плечами, заглянул на дисплей телефона. — Ладно, десять утра, если они все еще спят, то это их проблемы. Давай, поцелуй на удачу. И надень это проклятое кольцо, — добавил он с улыбкой позднее, отстраняясь. Я издала звук умирающей касатки, откинулась на сиденье. — Ну не начинай, а?

— Почему каждый раз мы должны играть в какие-то игры? — ворчливо отзываюсь я, потянувшись на заднее сиденье за сумкой. Мика щекочет меня, как только я оказываюсь в просвете между сиденьями, я взвизгиваю и заваливаюсь на него. Мика обнимает меня, целует в нахмуренный лоб и шепчет на ухо:

— Потому что это весело? — он так сладко выдыхает это, что у меня мурашки по шее побежали.

Я целую его в ответ, сажусь ровно на сиденье, вытянув сумку, и пару мучительных минут пытаюсь отыскать косметичку — кольцо в отделении с другими аксессуарами, незаметно притаилось среди звеньев серебряного браслета. Я надеваю кольцо на безымянный палец левой руки, несколько секунд разглядываю его — ощущение почти непривычное, мимолетное, и я понимаю что, черт возьми, наверно это было бы здорово, будь оно настоящим.

— Почему я сразу вспомнила то утро, когда приехали младшие? — хмыкнула я, открывая дверцу машины.

— Ностальгия — признак старости, — хохотнул в ответ Мика.

— Поговори мне тут, — беззлобно проворчала я, выпрыгивая на газон. — И обещай, что решишь все с отцом, — напомнила я, когда мы поднялись на крыльцо. — Пожалуйста, — мне пришлось даже сделать умилительную ангельскую мордашку, сложить ладошки перед лицом и похлопать ресницами в разы чаще. — Иначе я начну болтать на такие темы, что у тебя будет нервный тик! — я тут же сменила лицо на какой-то адский оскал. Мика скорчил мне не менее вампирскую рожицу, нажимая на кнопку звонка. — Окей, окей.

Прошло не меньше минуты, прежде чем дверь открылась. Аарон, в домашних штанах и футболке, с огромной кружкой кофе в руке, смотрел на нас как на двух гоблинов с гор — это стоило снимать на видео, честное слово.

— …вы же на островах.

— Вчера на островах, сегодня тут, — заулыбался Мика. — С Рождеством!

— Надеюсь, не одним днем? — Аарон распахнул дверь шире, чтобы мы могли войти. — Глазам не верю. Наконец-то!

Глава семьи по медвежьи стиснул сына в объятиях, похлопал по спине, на порядок мягче обнял меня и заулыбался. Аарон как всегда, даже в таком домашнем виде, выглядел потрясающе. Немного заспанный, с взъерошенными волосами, и даже никакой седины: это просто копия Блондина, то, каким тот станет через пару десятков лет, — подтянутый, моложавый, с мелкими морщинками вокруг глаз, которые единственные и выдавали возраст.

— А где Джес? — спросила я.

— Еще спит. Вы с вещами или налегке? Арендовали машину? — Аарон сделал большой глоток кофе, поставил чашку на столик у двери и кивнул на встроенный в стену монитор с камерами. Классическая система внешней безопасности — пара фронтальных камер на дорогу, гараж и внутренний двор с бассейном. — Подгони ближе к гаражу, плевать на газон. Пойдем, помогу с вещами.

Отец и сын вышли во двор, а я отправилась прямиком на кухню. Ох, успела соскучиться по этому дому, просто жуть как. Такое ощущение, словно мы уехали всего на пару дней и вот вернулись — все было так привычно и так знакомо, словно мы действительно тут живем.

Я заново включила кофеварку, выглянула во внутренний дворик с бассейном, обнаружила нововведение в виде огромной барбекю-печи (уж ее то точно невозможно будет утопить!) и уселась на привычное еще с лета место за столом.

“Тут адски холодно, я уже скучаю по мистеру Радужные Какашки!” — написала я в карибский чат. Ребята разъехались по домам и семьям вместе с нами, поэтому я не сомневалась, что им не менее холодно и они не менее скучают по голубой водичке и единорогу в бассейне. Я проверила все социальные сети, даже инстаграм пролистала, добавила фотографию из кофейни, налила в кружку кофе, вернулась на свое место — и только потом комбинация из отца и сына появилась на кухне. Подозреваю, у них там был некий личный разговор, и я готова была хоть весь день проторчать на этой кухне, лишь бы они решили свои проблемы раз и навсегда. Все-таки, взрослые. Хотя бы один — так точно.

— Если вы правда перегнали машину на газон, Джес вас обоих убьет, — хмыкнула я, откладывая телефон на стол. — Оно того не стоит.

— Не стоило вообще брать машину, у нас вторая стоит без дела, — отмахнулся глава семьи, раскрывая холодильник. — Джес в нее не помещается, — хмыкнул он. — Пару минут, и будут тосты. Завтракали?

— Тосты — отлично, — закивал Мика, заглядывая отцу через плечо у холодильника. — И прихвати сок.

— Что, до сих пор не пьешь кофе?

— Этот — нет, — он скорчил рожу на мою кружку. — А напитком с привкусом кофе я еще с утра закинулся, мы рано прилетели.

Я привычно передразнила его рожицу, пока никто из них не видит, откинулась на спинку стула:

— Как у вас дела? — я улыбнулась. — Джес не просит поехать в ночи понюхать рельсы?

— К счастью, нет, — на полтона ниже отозвался Аарон. — Одно время она просила открыть собственную кондитерскую, чтобы “все и сразу”, “отличная идея для потомков” и “ууу, собственные пироженки круглые сутки!”. Я до сих пор думаю — может и правда открыть? С двумя-то сыновьями…

— Пожалуйста, нет.

Мика смотрел на меня через стол. Внимательно и серьезно.

— Тебе пора показать видео, откуда берутся дети! И что для этого желание женщины как-то не является главным компонентом, — я сдерживалась, чтобы не засмеяться в голос. — Мика! Боже, давайте сменим тему.

— Обсудим это, когда ты станешь женщиной, окей, — привычно огрызнулся Блондин. Я буднично показала ему средний палец, и наша мелкая конфронтация продолжилась бы, не зайди на кухню зевающая Джес. Завернувшись в огромный пушистый халат, она была похожа на воздушный шарик, — но такая очаровательная и потрясающая, как и всегда. Только сейчас я поняла, насколько успела соскучиться по ней!

Наша фея сонно моргнула, повернулась в Аарону с личиком, полным абсолютного непонимания, открыла рот, закрыла и только потом озадаченно приподняла брови:

— Мне вернуться в кровать и проснуться?

— С Рождеством! — я подняла руки вверх, и, с шумом отодвинув стул назад, побежала обнимать ее. — Ох, я даже не знаю, как тебя обнять, чтобы ты не рассыпалась! — чмокнув ее в щеку, я сжала ее ладони в своих и с любопытством оглядела ее уже заметно выпирающий круглый живот. — Выглядишь потрясающе. Мы ужасно соскучились.

— А я как! — Джес сжала меня в ответ. — Вот же чертята! Я перед сном ваши фотографии смотрела, когда вы успели? Ну ка иди сюда и обними меня! — она чмокнула меня в щеку и тут же протянула руки к Блондину. — Ох! Я соскучилась не меньше!

Я с улыбкой вернулась на свое место, краем глаза наблюдая, как осторожно Мика обнимает свою мачеху — и тут же внезапно резко отстраняется с таким озадаченным лицом, что Аарон хлопает его по плечу, а Джес смеется:

— Она толкается, сказала тебе “привет”. Позавтракаем, и можешь пообщаться с сестренкой нормально.

— Девочка? — уточнила я удивленно. — Неужели?

— Узнали всего пару недель назад, не смогли удержаться — хотелось посмотреть на нее на УЗИ, а там в любом случае можно увидеть, кто это, — покачал головой Аарон и заулыбался. — Так что уже выбираем имя, но пока только миллион вариантов и горячие споры о сочетании имен. Ну и в новом году начнем декорировать детскую, и спасибо Джес — никакого розового, слава богу! Горячие тосты, разбирайте пока не остыли. Джес? Тосты или достать говядину с овощами?

Пока старшие Каллахены возились с завтраком, я утащила хрустящий хлеб с тарелки и потянулась открыть банку “Нутеллы”. Мика наконец-то пристроил свой зад на соседний стул, также утянул тост и сделал большой глоток сока из высокого бокала.

— Это было странно, — пробормотал он смущенно. — Очень странно.

— Это естественно. Но непривычно, — улыбнулась я ему. — Мне тоже. Поздравляю с сестренкой! Будешь “Нутеллу”?

Мика мотнул головой и потянулся за банкой клубничного джема, который и так стоял на столе:

— Что, даже не спросишь, о чем мы успели поболтать с отцом?

— Не-а, — протянула я в ответ, засунув в рот целую ложку шоколадной пасты. — Сампотомрасска…

Блондин скорчил очередную рожу на мое непонятное и неразборчивое бормотание, потянул ложку за ручку:

— Кто там из нас двоих неотесанный мужлан?

Я радостно и дурашливо пожала плечами в ответ, с полным ртом “Нутеллы”, смешными раздутыми щечками, Джес хохотнула, повернувшись от микроволновки, и уселась на стул напротив.

— Как твой конкурс начинающих талантов? — спросила она. — Когда финал?

— Третья суббота января, — закивала я, облизываясь после пасты. Хрустящий загорелый тост уже был в моей руке, как и отобранная назад ложка для пасты.

— Ого, уже совсем скоро. Нью-Йорк?

— Потом там начинается Неделя Моды, мадам уже забронировала с десяток мест на показы. В итоге мы поедем туда на полторы недели, как будто еще одни каникулы, только не совсем каникулы. Жди миллиард фотографий. Я была в Нью-Йорке один раз, и то в детстве с мамой, и на самом деле совсем ничего не помню. Манхэттен, Бруклинский мост, статуя Свободы… Что там еще есть?

Мика звучно зевнул мне в ухо, я с силой впечатала локоть ему куда-то под ребра и даже бровью не повела.

— …ты сам сказал, что не поедешь.

— Я еще не решил. Кстати, что у нас с планами на Рождественский ужин? — Мика тут же повернулся к отцу и мачехе. — Мы привезли по паре дурацких свитеров с оленями, как и положено. Такой сельский ужас можно носить только сегодня, а еще Джейсон хотела успеть на ярмарку и в какой-то пряничный домик… Джес, ты как себя чувствуешь?

— Только не чахни надо мной, — невозмутимо отмахнулась от него фея. — Спорим, что я обгоню тебя на стометровке? Джи, не игнорируй имбирно-пряничных человечков, я вчера сама их испекла. Есть пожелания на ужин? Будет ростбиф под брусничным соусом.

— У меня есть рецепт семейного эгг-нога “Сандерс стайл”. Он, конечно, жутко алкогольный, но я сделаю специально для тебя еще один кувшин безалкогольного. В подвале же есть ром? …в крайнем случае — виски. Но с ромом — лучше.

— Это как “Хиросима”? — уточнил Мика.

— Хуже, — я протянула ему верхнюю половину имбирного Пряни, личико которого была разрисовано как кошачья мордочка.

— …в этот раз гриль надежно привинчен к земле, — невозмутимо вставил словцо Аарон — я тут же театрально закрыла лицо руками, а Блондин коварно хохотнул, откусывая пряничную голову. — Все запасы рома твои, Джейсон.

— Мне пора срочно сделать что-то адское, чтобы все перестали вспоминать этот несчастный гриль, — обреченно вздохнула я, не убирая рук от лица. — Это уже не смешно. Аарон, между прочим, я была не единственным героем. Не напомните мне, чья вообще была идея подвинуть его?

Аарон молча показал пальцем на собственную жену, Джес показала ему средний палец, невозмутимо потягивая сок через трубочку. Я опустила руки к кружке с недопитым кофе, зацепилась взглядом за кольцо на пальце — все еще непривычно, все еще странно, и как оно еще не прожгло мне кожу? Оно смотрится странно, чуждо, потому что оно не мое, совсем не мое, и его невозможно носить на левой руке, черт возьми. Я машинально прокручиваю его большим пальцем, отвлекаюсь от беседы на доли секунды, а Каллахены уже весело обсуждают что-то совсем нейтральное.

Боже, я и правда так скучала по этой атмосфере, только теперь и притворяться уже не надо.

— Вы понимаете, что ваши подарки уже должны быть в Миссури? И, кстати, вы уже зарезервировали место для проведения церемонии?

Ох.

Или не скучала.

Господь.

— …еще нет, — Мика покачал головой, неопределенно пожал плечами и даже наиграно вздохнул. — У нас Великий Спор, и пока мы не можем прийти к общему мнению.

— А какие есть варианты? Покажи мне, и я помогу определиться с выбором, — Джес развела руки. — Когда мы планировали свадьбу, я столько мест пересмотрела, что теперь могу быть негласным экспертом. Покажи мне все варианты завтра, и я сокращу ваш список до пары мест. Надо бронировать сейчас, иначе кто-то может вас опередить.

— Хорошо-хорошо, без проблем, — тут же закивал Блондин.

— А цвета оформления…

— …Джес, я тебя люблю, но сегодня — Рождество. Все остальное — завтра!

Беременная фея корчит рожицу, показывает пасынку язык и издает звук, похожий на фырканье. Я прячу улыбку за глотком кофе, но Мика замечает мое отчасти неосознанное веселье, толкает меня коленом, а я в ответ пытаюсь состроить невинную мордашку, но видимо получается плохо. У меня странная реакция, да, но видеть как Джес атакует капитана — бесценно.

— Ты. Не. Помогаешь, — возмущенно шепчет он.

— Обожаю твою семейку.

— Джейсон.

Я допиваю кофе одним глотком, улыбаюсь, звучно целую капитана в щеку, придержав за подбородок, и встаю из-за стола:

— Мне нужно в душ и зарядить телефон…

— …провести кровавый ритуал и начертить две пентаграммы на потолке, — кивает Мика. — Не смею отвлекать.

Когда я выхожу из душа, Джес хохочет из кухни, а я, расслабленная горячей водой и ароматным гелем, планирую пару минут просто поваляться на нашей огромной кровати в комнате: вытягиваюсь на капитанской половине поверх одеяла, пролистывая ленту сообщений телефона, моргаю — и проваливаюсь в сон.

Мика будит меня спустя какое-то время, говорит, что уже почти половина второго и пора ехать в город за впечатлениями. Он смешной и взъерошенный — говорит, что Джес сводит его с ума, что она очаровательна в своей беременности и что она успела обидеться на него раз десять, и столько же раз великодушно простить.

— Она — просто как ты в месячные, — посмеивается он, пока я одеваюсь.

Я бью его подушкой.

Долго.

Козлина.

— В следующий мой цикл будешь спать в лифте!

— Отмечу в календаре красным одиннадцатое число, — ерничает Мика. — Не переживай за меня.

— Пф.

Мы едем в город в какой-то совсем дикой атмосфере веселья, Аарон за рулем, а Джес ставит рождественский плейлист и говорит, что даже малышка в животе подтанцовывает.

Мы гуляем по центру, в окружении огоньков, всеобщего веселья и музыки — я даже вспомнить не могу, как проходило мое прошлое Рождество. Кажется, я работала в “Саванне” двойную смену. Возможно, я была со Сьюз и Мисси. Но определенно это Рождество — волшебное. Настоящее.

Когда я покупаю себе пряничный латте, бариста видит кольцо, улыбается мне и Мике, который просит имбирный чай для Джес, — и делает его просто так, потому что “вы очень красивые, поздравляю!”, и даже подмигивает капитану, желает хорошего Рождества.

А на ужин нас ждет ростбиф, свитера и Аарон, рассказывающий истории из жизни.

Я просыпаюсь в уютное рождественское утро, в тигриных объятиях — все как всегда, все на своих местах. Теплый, еще спящий капитан, обнимающий меня со спины, его руки на животе, миндальный аромат: и просыпаться так каждый день — то самое желание, которое я впервые поймала в этой самой комнате. Я смотрю на воздушные шторы, на голубое небо, что видно с кровати из окна, и я дышать не могу — это как приступ, как паническая атака, только другое. Это опять те самые пенопластовые бабочки, которые хотят разорвать тебе ребра, крутятся как ураган, маленькое торнадо, сталкиваются, разлетаются во все стороны.

Кручусь в капитанских объятиях, насколько это вообще возможно, высвобождаю руки, обнимаю его за шею, улыбаюсь и целую в губы — Мика сонно вздыхает, не открывая глаз:

— …Джи?

— Я так тебя люблю, — шепчу я, и из-за этих проклятых бабочек я едва ли не задыхаюсь от эмоций. Как дышать, когда этот сонный баритон уже часть твоей души, твоего мира?

— Я тоже тебя люблю.

Он обнимает меня одной рукой, пальцы скользят по обнаженной спине:

— Все в порядке?

— Лучше и быть не может.

— Славно.

Мика сладко зевает, приоткрывает один глаз: он смешно морщит нос, тянет одеяло на голову, накрывая нас обоих от этого дня, совсем не хочет просыпаться, и это понятно.

— Люблю каждый день с тобой, засыпать и просыпаться, — почти мурлычу я. — Боюсь представить, какие странные будут эти дни в Нью-Йорке.

— …смотрите-ка, кто зовет меня погостить в Большое Яблоко, — усмехается капитан, а я фыркаю в ответ и толкаю его локтем. Мика закидывает на меня ногу, прижимает к себе, зарывается носом в волосы. Это очередной миллионный момент интимности, комфорта и уюта, когда я ловлю себя на мысли о том, что мне все равно, где просыпаться, главное — чтобы вот так. Да, не каждый день, потому что учеба и работа, но сам факт. — Когда-нибудь мы проснемся в Париже, и у нас будет окно с видом на Монмартр, — вздыхает он мне в макушку. — Или в Лондоне, где-нибудь в Сохо. Может быть даже в Токио, с кучей ярких вывесок Акихабары.

— Куда бы ты хотел в первую очередь?

— А ты?

— …Диснейленд, — шепчу я по буквам.

— Орландо?

— Орландо, — улыбаюсь я, мои ладони скользят по его плечам. Если мне дать лист бумаги, я с закрытыми глазами могу нарисовать его — и я рисую, черт возьми, правда рисую, и эти листы — то самое, что спрятано на самом нижнем ящике в ванной, то, что я конечно не стала с собой брать, и отдам, когда вернемся домой. Карандаш и белый лист блокнота, лаконично и просто. Все как есть.

Он носит мой браслет — почти не снимая — и это тоже лаконично и просто.

Носит мои рубашки.

И да, он наконец-то перестал издеваться над моим “Жуком”.

И доверяет мне свой “Астон Мартин”, насколько это вообще возможно.

А я — к своему ужасу — доверяю ему себя. Потому что он делает меня лучше. Решительнее. Импульсивнее.

Такой воодушевленной.

Красивой.

Творческой.

Боже.

Его кожа под моими пальцами теплая и как будто бархатная, а еще он боится щекотки, мышцы напрягаются под моей ладонью, когда я пробегаюсь подушечками по границе последнего ребра. Могучий Мика Каллахен, который дрожит от щекотки. О да.

— Если ты выиграешь конкурс, то поедем в Орландо.

— Эй.

— Ладно, понижаю планку до тройки лучших, — посмеивается он мне в макушку. Его рука оглаживает мою шею, большой палец очерчивает линию челюсти, и я жду, когда он дойдет до моего рта, чтобы коварно прикусить его. — Тройка лучших, это же не проблема, эй, — я чувствую его улыбку в волосах, честное слово. — Орландо ждет.

— Я постараюсь.

— …тогда тебя ждет самая горячая версия меня, ты знаешь?

— А есть еще горячее?

— Думаю, из меня выйдет очень творческий Дьявол, как думаешь, юная Грешница? — выдыхает он. Несколько уютных минут он молчит, и я даже как будто слышу, как он фантазирует об этом, но совсем чуточку, примеряет на себя образ — оглаживает пальцем мою нижнюю губу, и я поддразниваю его языком. Совсем чуточку. Так, чтобы он стал… немного заинтересован.

— Как я пахну для тебя?

— Уммм, как мидии, — мычит он, и потом посмеивается. Я кусаю его за палец, и тот бодает меня пяткой в ответ. — Ладно-ладно. Не как мидии. Честное слово. Но я не знаю, чем, вот правда, ему нет названия.

— Как нет? Так не бывает.

— Еще как бывает.

Я изворачиваюсь в его руках, прижимаюсь губами к подбородку — капитан совсем чуточку щетинистый, и это особо не чувствуется, интересно, когда-нибудь он решится на легкую небритость в образе? Я цепляю его кожу зубами, и сладкая усмешка вибрирует где-то там в горле, миндальными сгустками.

— Похоже на абрикос, но не он. Немного корицы, но это из-за кофе. Цитрус, как будто апельсиновая цедра, но опять что-то рядом… — Мика перебирает варианты вслух, делает задумчивые паузы между предложениями, потом пожимает плечами и беззаботно добавляет, что это все не важно. Он ловит мои губы, мягко целует и бодает меня лбом. — С Рождеством. Как думаешь, что тебе принес Санта?

— Мозги?

— Очень остроумно.

— Ну, ты у меня уже есть. Единственный, неповторимый и переворачивающий все с ног на голову.

— В хорошем смысле?

— В хорошем смысле, — хохотнула я в ответ, прижимаясь к нему губами. — Конечно же. Никогда не меняйся, ладно? Потому что в таком перевернутом состоянии я вижу все ярче. Спасибо, что даешь увидеть и узнать себя со всех сторон. Что превращаешь все в “наше”, даришь столько отличных воспоминаний, и …ох, ты отвлекаешь.

— Она сама легла мне в ладонь. Я не виноват. Я говорил тебе, что они идеальны?

— Ты отвлекаешь.

— Ты же знаешь, что этой мой способ сказать “спасибо”.

— Для того, чтобы это сделать, нормальные люди используют рот.

— Так бы сразу и…

— …чтобы говорить, а не… Мика!

Мы спускаемся распаковывать подарки в тех же смешных свитерах, что были на нас вчера за ужином. Мои подарки просты и лаконичны — у меня рубашка для Аарона и в таком же стиле рубашка для Джес, и все вечера, когда я ими занималась, капитан пыхтел над ухом о том, что ему нужно еще парочку тоже. Учитывая, что у него их уже не меньше десятка, честное слово.

Уезжая на Барбадос, мы оставили подарки друг для друга под елкой дома — и мы распакуем их, уже когда вернемся в Миссури, но и в этом был какой-то кайф. И теперь уже — вместе с подарками от остальных, потому что даже Стивен и Марк прислали какие-то подозрительные коробки: они обе были обернуты желтым скотчем на манер того, каким места преступлений ограждают. Хотя на деле там наверняка что-то в стиле диска “Звездных войн”. Знаю я этих младших.

Аарон посмеивается, что их подарок нам определенно понравится, дразнит фотографией двух коробок, но при этом дарит мне небольшие и аккуратные серьги от Тиффани, а сыну — запонки и галстук. Когда он успел купить их еще вчера — загадка. Но интернет-доставку тоже можно было взять в расчет.

Мы пьем вкусный горячий глинтвейн в гостиной, и это позднее утро такое домашнее и семейное, что хочется так и сидеть под пледами, болтать и смотреть “Один дома” по телевизору.

Что мы все и делаем, собственно.

Когда я просыпаюсь наутро, Мики уже нет в комнате. Я сонно перекатилась по кровати, растянулась во всю ее длину, понежилась еще долгие десятки минут, прежде чем потянулась за телефоном под подушкой, чтобы посмотреть который час. Было около девяти утра, и на немой вопрос куда же упыря понесло в такую рань, дало ответ уже висящее как полчаса сообщение:

“Джес попросила свозить ее в клинику на консультацию, потому что Аарон сегодня работает. Скоро вернемся!”

“Технически мы даже вернемся раньше, чем ты откроешь правый глаз”

“Или левый, я не в курсе твоей инопланетной физиологии”

Я отправила ему сердечко в ответ, сладко зевнула и вылезла из-под одеяла.

Когда я спустилась вниз, на кухню, в шортах и огромной капитанской футболке, босиком и с телефоном в руке, — застала за завтраком главу семьи. Аарон, в моей подаренной на Рождество рубашке, в брюках и с пиджаком, висящим на вешалке на одном из кухонных шкафов, завтракал в компании кофе и брускетты с лососем.

— Оопс, доброе утро! — поздоровалась я, сворачивая прямиком к кофемашине. — Работать в праздники — нечестно.

— Доброе утро. И не говори, — закивал тот. — Можешь налить мне еще кофе?

— Конечно.

Я подсела к нему за стол и, пока мой кофе остывал до необходимой температуры, чистила манго ножом. На столе было огромное блюдо с фруктами, которое Джес наверняка выставила пару часов назад, и такой вкусный и полезный завтрак был мне весьма кстати. Обычно по утрам мы завтракаем более сытно, иначе уже к полудню упыриный король начинал страдать, кряхтеть, писать миллион занудных сообщений — и потом сбегал в столовую еще до большого перерыва. Период с сообщениями был самым адским, потому что телефон вибрировал не переставая — Мика писал об этом мало того, что мне, так еще и во все общие чаты, к счастью для меня я была с ним только в одном, общем на нашу небольшую тусовочную компанию.

Телефон завибрировал на столе — это Кайл прислал в карибский чат фотографию заснеженных домов: у него единственного семья живет на севере, и там просто сугробы и настоящая зимняя сказка. Ему тотчас ответил Нэйт смайликом с сердечками в глазах и написал, что яростно завидует. Кайл в ответ прислал ему фото с пятью снеговиками, которых слепил сам и это были наши мини-копии. У Криса была кепка, у Мисси — явно выделяющаяся большая грудь и сигарета, у Нэйтана — кусок пиццы, у Мики — нарисованный пресс, а у меня — кружка с кофе. Нэйтан прислал в ответ свое же фото с огромной пиццей, посмеялся над телепатией друга и спустя секунду коварно дописал, что тот забыл приделать его снеговику большой член.

Я даже вклиниваться в это все не стала, отложила телефон в сторону и вернулась к сладкому манго.

— Можем поговорить сейчас с глазу на глаз? — спросил Аарон тут же. Он лениво разрезал брускетту ножом, бросил на меня быстрый взгляд, и все бы ничего, но это же Аарон, черт возьми, и он хитрый как койот.

— А есть повод для подобного? — удивленно уточнила я, поднимая на него глаза.

— Точнее, я не так сформулировал. Хочу наконец кое о чем рассказать тебе, без лишних свидетелей.

— Вы — мой отец? — хмыкнула я, приподняв бровь. — Или будете говорить речи в стиле Селены Каллахен?

— …Селена — это вообще отдельный разговор, но ты не слушай ее. Она расчётливый манипулятор, и ты старайся не вестись на ее разговоры и “дельные советы”. И нет, я не твой отец, Люк, — хохотнул он. — Но! — он аккуратно отправил кусок брускетты в рот, прожевал и улыбнулся. — Мы знакомы с твоим отцом. Очень давно, на самом деле. Мы не дружили семьями, потому что Селена была та еще сучкой, но на это Рождество твой отец прислал мне целый ящик отменного бренди — кстати, мы должны его попробовать! — потому что проиграл в нашем стародавнем пари.

Я едва не отрезала себе палец от еще невысказанных слов.

Он знал.

Он, блин, наверняка все знал!

Знал, что мы не встречались тогда.

Боже.

— Аарон.

— Вот почему я говорю это тебе, а не Мике. Рассказывать это ему или нет — решай сама.

— То есть вы знали? — я отложила нож на стол.

— …что вы разносили школу и потом — университет? Конечно. Мы пропустили с твоим папой по стаканчику виски с колой однажды, когда я заскакивал в город, и Лэнс рассказал, что вы двое постоянно устраиваете адские свалки, ему постоянно звонили учителя и пару раз — сам директор. Тогда мы и придумали это шутливое пари. Просто подумали о том, что если создать определенные условия, то все случится само собой.

— Но увы, — хмыкнула я, наконец потянувшись за кружкой с остывающим кофе.

— Но увы, — кивнул Аарон. — Мика поступил в Миссури, сам выбирал университет и уехал, наверняка просто в первую очередь подальше от матери, — и на наше счастье именно в этом университете была отличная кафедра дизайна. У твоего отца были кое-какие знакомые, да и я сделал пару звонков, и вот прекрасный грант на обучение стал твоим. Пожалуйста, не подумай ничего такого — ты талантлива, и ты его заслуживаешь, мы просто немного помогли именно с выбором университета и кафедры.

Я смотрела на Аарона Каллахена поверх кружки и ушам поверить не могла.

Они все подстроили, вместе с моим отцом, и мой прекрасный родитель ни разу об этом не заикнулся!

— …кажется, моего папочку ждет серьезный разговор, — пробормотала я, откидываясь на стуле. — Аарон, это было… чертовски неразумно! Вы превратили наши жизни в ад.

— Да неужели? — приподнял бровь тот. — …зато смотри, какой результат.

— Вы специально сказали прошлой весной, когда приехали в университет, что девушку зовут моим именем?

— Мика начал эту игру, я поддержал. А потом просто подумал, что станет совсем горячо, если я прижму его к стенке выдуманным фактом. Но помнишь же, во что это вылилось? И к кому в итоге он логично обратился? Он мог взять любую девушку со всего университета, но пришел к тебе…

— …если бы тогда вы не появились на дорожке, он бы ушел ни с чем со своими предложениями изобразить ту самую таинственную “Джейсон”. Уж поверьте мне.

— Тогда будем считать, мне чертовски повезло со временем, — подмигнул мне Аарон, деловито отправляя в рот последний кусочек брускетты. — Джейсон, черт возьми, я безумно рад, что это пари наконец-то закончилось, и закончилось именно так, как я и мечтать не мог! …у вас же правда все хорошо? Когда Лэнс мне позвонил осенью со словами о том, что Мика с вами завтракал, и вы оба прелестные влюбленные щеночки, я ушам не поверил.

— Да, сейчас все хорошо. Только никаких “щеночков”, пожалуйста. Это было чертовски сложно для нас. Летом я была готова убивать и расчленять, серьезно. А Джес в курсе? — внезапно опомнилась я. Эй, если и кудрявая фея в курсе…

— Нет. Она правда думает и верит в то, что вы уже давно вместе, и вот уже близки к обмену клятвами верности.

— Это. Было. Ужасной. Идеей, — я подняла вверх левую руку и показала кольцо. — У меня от него несварение. И приступы агрессии.

— Эй, это уже не моя идея. Я сказал об этом только однажды, в тот благотворительный вечер. Просто было любопытно, как на этот раз начнет выкручиваться мой сын. Я больше не поднимал эту тему, честное слово, но за это зацепилась Джес, я не мог это контролировать. А потом она позвонила мне на работу — и все что я понял из ее возбужденных воплей было то, что есть кольцо, есть предложение, есть даже дата, черт возьми. Боже, вы сами начали сворачивать себя в мертвую петлю, мне оставалось только смотреть и ждать результата.

— Нет никакой помолвки.

— Угу, — пожал плечами Аарон. — Но это не важно.

— Могу я снять его? — я пошевелила пальчиками.

— …и расстроить Джес? — тот приподнял бровь. — Уверена, что желаешь этого?

— Вы — манипулятор.

Мистер Каллахен просто пожал плечами, сделал большой глоток кофе и посмотрел на меня поверх кружки — прямо, серьезно и с внезапным теплом:

— Ты мне нравишься. Мы не были знакомы до этого лета, но Лэнс столько о тебе рассказывал, и я понять не мог, как мой старший сын может быть таким слепым. Я был до последнего не уверен в том, что вы вообще сможете сойтись характерами, но… Мика жесткий и очень критичный, с такой обширной зоной комфорта, в которую почти никого не пускает, что я в конце этого лета начал сомневаться, что у него вообще кто-то появится. В тот момент я подумал, что впервые Селена права на счет брака исключительно в бизнес-целях, потому что ему вообще никто не нравился, чего уж говорить о большем. И я был уже готов работать над вариантами слияний корпораций, как осенью позвонил твой отец и сказал, что вы оба дома, на встрече выпускников, что Стивен тебя постоянно дразнит, и что Мика даже притащил твоей маме огромную корзину сладостей. Серьезно, что случилось с моим сыном в столь короткие пару месяцев? — Аарон поднялся со стула, размял плечи. — …ты и случилась, наконец-то. Я не имею понятия, что у вас происходило, и это не важно, это ваша история, и когда-нибудь за чашечкой чая у камина вы мне ее расскажете. Сейчас — мне не важно. Потому что Лэнс говорил, что ты слишком умница для такого как мой сын, прагматичная, серьезная и слишком категоричная к себе в первую очередь, но за первые пару дней ты столько раз нокаутировала Мику, что он не то что втянулся, у него, кажется, мир наперекосяк сдвинулся.

— …ничего не сдвинулся, он все такой же упырь и обезьяна.

— Ты меня поняла, — ухмыльнулся Аарон, а я закатила глаза в ответ. — И спасибо, что приехали на Рождество. Ох, я теперь точно опаздываю на работу.

— Аарон! — опомнилась я. — Так вот кто виноват во всех моих адских мучениях в университете! Вы хотя бы понимаете, насколько ужасной была моя жизнь все эти годы, сколько пролитого кофе и спущенных шин было… Боже. Мы что, две лабораторные мыши?

— Увидимся вечером, — глава семьи невозмутимо поднялся из-за стола, натянул пиджак на плечи. — Береги его.

— Аарон!

Тот лишь коварно подмигнул мне в ответ, но я насупилась и отвернулась, всем видом выражая ко всему этому разговору и его окончанию явное несогласие и обиду. Что за черт? Как так можно?

Аарон хмыкнул на мои сложенные на груди руки, оставил в мойке грязную кружку (это у них явно семейное, ага) и вышел из кухни. Я сердито посмотрела ему вслед, в пустой дверной проем, услышала как хлопнула входная дверь и откинулась на спинку стула, закрыв глаза ладонями.

Просто непостижимо.

Дожидаясь этих двоих из клиники, я набрала пенную ванну — добавила пару капель ароматного апельсинового масла, налила себе огромный бокал вина из початой бутылки в холодильнике и листала сообщения в карибском чате — эти отмороженные успели настрочить не меньше сотни сообщений с тех пор, как я заглядывала в мессенджер. Там даже успел вклиниться Мика, видимо скучающий в самой клинике или где-то уже на дороге, выразил сомнения по поводу снеговиков, предложил сделать его снеговик с костылем, а снеговику Криса всунуть бутылку крепкого алкоголя.

Пролистав все сообщения до последнего, я даже обрадовалась, что в Сан-Франциско нет снега: мы бы наверняка тоже понеслись творить смешных снеговиков. Ну, или можно сходить к заливу и налепить кривых песочных уродцев — но это было бы уже не то. Я об этом и написала, логично обозвала их песковиками, на что Нэйт тут же ответил, что он под влиянием мейнстрима и окружающей обстановки может слепить нечто только из земли.

“…или из говна” — добавил он с задумчивым смайлом.

Ох, типичный Нэйтан.

Я не принимала ванну целую вечность — дома у нас была только душевая кабина, про общежитие я даже говорить не стану, не ездить же ради такого низменного удовольствия домой к родителям?

Ванна у Каллахенов была раритетно-чугунная, тяжелая и красивая, на медных лапах и с аккуратным небольшим краном сбоку. И это — наша гостевая ванная комната, интересно, в хозяйской тоже такая же красота, или даже что-то покруче? Душевая кабина тут тоже была, мы ей все лето пользовались, и я еще тогда засматривалась на эту ванну, но резонно опасалась Мику, — да и у меня как-то не получалось со спокойными минутками в те каникулы тут.

Я отложила телефон в сторону, на небольшую полку по соседству с еще недопитым бокалом вина, даже успела задремать. Телефон зазвонил так резко, что я испуганно дернулась, сердце заколотилось как сумасшедшее — а это был всего лишь упыриный король, который меня потерял. Дверь я не запирала, да и в пене была по самые уши, а Джес торчащей из ванной головой вряд ли удивишь, если она случайно заглянула бы.

— Эй.

— Эй. Я же сказала, что… о, айс латте!

— У тебя буржуйское утро с вином? Все в порядке? Что за сдвинутые брови?

На капитане одна из его любимых рубашек, белоснежная и с черными строчками ниток, на манжетах запонки, что подарил ему Аарон, и верхние три пуговицы расстегнуты — офисный бунтарь, не меньше. Я перекатываюсь в ванне набок, подпираю локтями бортик и отвечаю как можно более удивленно:

— Какие брови? Все отлично. Как консультация? Как Джес?

Ему не стоит знать.

Пока что — не стоит.

Просто потому, что я не хочу видеть, как он ломает собственному отцу нос, ведь они только-только нашли общий язык.

— После нас была девушка со сроком через две недели, и это было пугающе! — Мика вытягивает запонки из манжет, оставляет их на полке у зеркала — там же где-то лежит злополучное кольцо, браслет и серьги, которые я еще с вечера там оставила. — Она как воздушный шар. Может там тройня?

— Ты не уточнял? — хмыкнула я, потянувшись за бокалом.

— Еще бы я уточнял! — сварливо отозвался он, закатывая рукава рубашки до локтя.

— Как малышка?

— Ну, в кабинет я не заходил, но Джес потом показала видео с исследования — все отлично, все как и положено по сроку. По словам папы, она хорошо переживает беременность, даже особо токсикоза не было. Мне вот только пожаловалась, что спина болит, и иногда ребенок пинается — достается почкам и печени, а если попадает в мочевой, просто ад! …если положить на живот руку, она отвечает.

Я тяну руку за латте со льдом, когда Мика подходит, но он дразнится и отводит стакан в сторону. Но в ванне скользко, я боюсь потерять равновесие, если поднимусь выше, притворно сердито надуваю губы и качаю головой, брызгаю в него пенной водой, совсем немного, но брызги попадают только на джинсы. Капитан ставит латте к уже допитому мной бокалу, опирается на бортик ванны и наклоняется за поцелуем. Он лениво скользит одной рукой по шее вниз, к груди, очерчивает пальцем сосок и скользит ниже, под пену, под воду, по животу, и возмущенно шипит в поцелуй, когда я сжимаю бедра:

— Что?

— Тут Джес, может не стоит…?

— Она внизу, и точно не станет подниматься, поверь мне, — Мика улыбается, и я сладко выдыхаю ему в самые губы, чувствуя его пальцы между ног. Рукав рубашки уже мокрый почти до самого плеча, пальцы двигаются неторопливо и до раздражающего медленно, он дразнит и дразнит, не отрывает кошачьего взгляда и ловит мои вздохи.

— Хочешь ко мне? Места хватит.

Он пытается расстегнуть рубашку свободной левой рукой, балансирует на бортике ванны, чувствует, как я сжимаю бедра от оргазма и только потом вытаскивает руку из воды. Корчит смешную рожицу, с мокрыми рукавами рубашки, припухшими губами и таким волшебным возбужденным взглядом, от которого все внутри сладко сжимается. Он расстегивает рубашку уже двумя руками, некоторое время воюет с прилипшими манжетами, стягивает джинсы одним движением — сразу вместе с боксерами.

Джес крутится перед огромным зеркалом в холле первого этажа, я остаюсь на последней ступеньке лестницы, а капитан хищно скрывается на кухне.

— Продам душу дьяволу за возможность хоть сутки побыть в стройном теле, — беззлобно вздыхает фея, отмахнувшись от собственного отражения. — И эгоистично рада, что там не близнецы, как у моей двоюродной сестры.

— Сжалься! Позволь мне хоть пару месяцев побыть самой стройной, — улыбнулась я в ответ, вальяжно повиснув на перилах с недопитым латте в руке. — Как консультация?

— Доктор сказала, что надо добавить в рацион еще больше белка, но черт возьми — такое ощущение, что этот ребенок родится сыроедом, я с ума схожу от овощей и совсем не хочу ничего мясного. А пару недель назад мне ужасно хотелось взбитого сливочного крема, Аарон уже об этом говорил? Как я хочу назад в привычное пищевое расписание, ты бы знала.

— Может доктор имел в виду другой белок? — из кухни гиенит Мика.

— А ты не подслушивай, маленький извращенец, — невозмутимо огрызнулась Джес, оправила все несуществующие складки на воздушном платье и протянула мне руку. — Любопытно, так и спроси.

— Боже, этот день наконец-то настал?

— Нет, — тут же отбрила та. Мика фыркнул из кухни, хлопнул дверцей холодильника. — Ты занят?

— Я хочу наконец-то позавтракать, а что?

— …там есть свинина, увидел?

— Уже.

— Позавтракай и давай сгоняем на смотровую площадку к воротам, хочу проверить новый объектив. У меня есть запасная камера, могу и ее прихватить. Вид оттуда — потрясающий, — Джес смотрит на меня, и я киваю в ответ. — Только прихватите с собой что потеплее, там ужасный ветер.

Пока я отвоевываю у капитана кусок свинины и овощи, Джес переодевается в джинсовый комбез — специально для беременных, — контролирует, чтобы мы натянули толстовки, и ведет себя как маленький деспот. Мика молча ее терпит, а вот я неприкрыто веселюсь, потому что ему достается больше всех.

Мы грузимся в джип, никак не можем решить как сесть в салоне, и в итоге я отдаю Джес почетное пассажирское место: тут и места больше, и комфортнее, да и мне не критично, где сидеть. Я тут же занимаю всю площадь заднего сиденья, ложусь на спину во всю длину, вытягиваю ноги и достаю телефон.

— Вы не думали переехать из квартиры в дом? — интересуется Джес, когда мы выезжаем на дорогу.

— А чем плоха квартира? — удивленно отозвался Мика.

— А где там делать детскую?

— Ты хочешь приехать? — шутит капитан, но даже он понимает, о чем вопрос. — У нас что, стоит вопрос о детской? Джейсон! — он нервно оборачивается с водительского, и я тут же поднимаю руки.

— Эй, все в порядке! — отозвалась я, приподнимая брови. — Ты чего ведешься? Забыл, что ты член акульей семейки?

— Успел отвыкнуть, — ворчит он, выворачивая на главную дорогу.

— Вы по-прежнему такие котятки, — посмеивается Джессика и тут же серьезно добавляет, обернувшись ко мне с пассажирского: — Как вообще с ним можно жить? Старый дед.

— Не делай вид, что меня тут нет, — улыбается Мика. — У нас есть жвачка? Или пастилки?

— Кажется, я слышу голоса…

Мы доезжаем до смотровой площадки с видом на Золотые Ворота — они еще в тумане, но в это время года, кажется, всегда так. Джес уже вооружена камерой с большим объективом, и, кажется, ей совсем не до нас. Она уже бодро шагает в сторону перил, откуда открывается вид на бухту, Сан-Франциско и мост, на ходу настраивает камеру. Пока она занята своими делами и явно не жаждет, чтобы мы ходили за ней следом, как две собачки, Мика тянет меня по сувенирным лавочкам, долго крутится у магазина с футболками, но так ничего и не покупает, но восторженно прыгает у стойки с хот догами, хотя опустошил тарелку со свиной отбивной меньше часа назад.

Я оставляю его у тележки, пытаюсь поймать этот контраст тумана и воды на камеру телефона, вижу как Джес переводит объектив камеры на меня, и корчу рожу. Беременная фея смеется, разглядывая получившуюся фотографию, отмахивается от меня и сразу же возвращается к виду на Сан-Франциско. Я вижу, что она также фотографирует и случайных людей на площадке: сегодня не так многолюдно, удивительно. Летом мы были тут дважды, и оба раза тут был просто ажиотаж — туристический сезон, все дела.

— Хочешь кусочек? — Мика закидывает мне руку на плечо, прижимает в себе. Во второй руке у него огромный хот дог, обильно залитый кетчупом и горчицей, от горячей сосиски идет пар. — Сегодня я турист, не смотри на меня так, словно я зомби с окровавленной конечностью в руке. Между прочим — вкусно.

— Быть может я завидую, что тебе можно такое есть, а мне — нет?

— На тебе не появится сразу лишних двадцать кило от одного кусочка, женщина. Хочешь, устроим ночью нон-стоп и все сгорит?

— Ты же обещал завтра Аарону приехать в офис с утра пораньше?

Мика равнодушно пожимает плечами, откусывает огромный кусок хот дога:

— Ты же возьмешь меня с собой в Нью-Йорк?

— А как же мои горячие стриптизеры на Манхэттене?

Блондин смешно закатывает глаза, рычит, выпускает меня из объятий и показательно уходит в сторону мачехи, останавливается, откусывает еще половину хот дога, молча возвращается и отдает мне то, что осталось.

— Нон-стоп, — только и говорит он, тут же разворачивается в сторону Джес и идет к ней. Я остаюсь с вкусным хот догом, в котором горчица острее васаби, наваливаюсь на перила площадки, как ребенок, и любуюсь видом. Тут красиво, уютно и весь город как на ладони, и я понимаю, что все равно не хотела бы тут жить. Нью Йорк? Бостон? Лос Анджелес? В каком городе в итоге будет мой дом? Где я пущу корни? Или просто вернусь домой, как Маттиас?

…или куда заберет меня с собой Мика?

Джессика фотографирует пасынка на фоне бухты и моста; Мика улыбается, позирует, рассказывает что-то смешное, машет рукой кучке школьниц, которые пытаются незаметно сфотографировать его тоже, отчего те смущаются и ретируются к палатке с футболками. А я, выкинув упаковку из-под хот дога в урну и закинув в рот четыре подушечки фруктовой жвачки за раз, иду к Каллахенам. Джес наводит на меня объектив — я выдуваю огромный пузырь, не вытаскивая рук из карманов, и даже не кривляюсь, пока она меня фотографирует, лаконично отдает команды и подшучивает уже над нами двумя, просматривая фото на экране. Надеюсь, в итоге всех этих страданий хотя бы одна фотография выйдет нормально?

Весь следующий день Мика проводит с отцом: когда я просыпаюсь, его уже нет, а на часах почти полдень. Джес кормит меня поздним завтраком и предлагает весь день лентяйничать и вести себя как истинным леди — то есть заказать косметолога из спа-салона и наслаждаться. Мы обе очень надеялись, что целый день в компании друг друга помогут отцу и сыну окончательно найти общий язык — особенно на фоне того, что рассказал мне сам Аарон.

Под вечер Джес садится работать с фотографиями, а я звоню Блондину, чтобы узнать как дела. Мика сбрасывает звонок, но тут же пишет, что они в баре с коллегами Аарона и тут шумно. Даже присылает просто бесчисленное количество огромных пивных стаканов на фото.

“Все в порядке?”

“Более чем”

“Я не уверен, во сколько мы вернемся, поэтому будем считать, что подробности — завтра”

“Папа вознамерился перепить всех своих коллег”

“И даже Джеймиссона”

“В моих венах еще течет ром, в этом спасение”

“Мы завтра собираемся в Стэнфорд, не забудь!”

— Джейсон?

— Я тебе кишки выпущу!

— Что я сделал?

— Родился на свет, блин!

— Джейсон.

У Мики опасный грозовой взгляд, но мне все равно — вокруг меня молнии не хуже.

— Когда ты внезапно меняешь наши планы — сообщай и мне тоже. Что мне делать с тем, что я уже договорилась о визите на типографию во вторник, и что мне делать со встречей с моделью на конкурс, которая назначена на среду? И ты мне тут вскользь говоришь о том, что мы вернемся в город не в понедельник, как должны были, а в четверг?! — мой голос звенит от возмущения. — Я убью тебя. Убью, Каллахен, и перестать делать эти невинные глаза! …когда ты успел поменять дату вылета?

— Откуда я знал, что у тебя есть планы? До конца каникул меньше недели.

— Представляешь, разумные люди имеют привычку планировать свои дела, особенно если это выходной от учебы день, — я хлопаю дверцей машины намного громче обычного, Мика фыркает мне вслед.

Пока я ищу урну, чтобы выбросить выпитые по дороге стаканы кофе и колы, Блондин успевает оплатить парковку, нацелить на одно из зданий университета камеру, и продолжить делать вид, будто ничего не произошло. Как будто и не он полчаса назад, в пути, случайно не обмолвился в телефонном разговоре с отцом, что он смог договориться о том, что сдаст арендованную машину уже в аэропорту Лос-Анджелеса, а не тут, в Окленде. Я думала сначала, что мне показалось, но нет — наш отпуск дополнился еще тремя днями в Голливуде. Это здорово, но не в последний же день мне опять об этом узнавать?!

Джес должна была поехать в Стэнфорд и Силиконовую долину с нами, но в последний момент отказалась, ссылаясь на то, что дочь с самого утра слишком в активной форме и толкается, что создает некоторый дискомфорт. Поэтому мы поехали вдвоем, вкусно позавтракали по дороге в этакой классической забегаловке в стиле девяностых уже на выезде из города, Мика даже успел по дороге предложить заехать на “ту самую” баскетбольную площадку, на что я ухмыльнулась, что если он соскучился по Лисенку, так бы и сказал. Хотя с таким же успехом мы могли бы встретить Ника и тут, это же его родной университет.

Погода бодрит, в драных капитанских джинсах ветер гуляет, но мы же туристы, нам все нипочем.

— Ты выдохнула? — невозмутимо интересуется Мика, подходя ко мне. Я окидываю капитана ну очень скептическим взглядом, прикидывая расстояние от парковки на Палм драйв до самого университетского комплекса, потом пожимаю плечами и цепляю его за мизинец.

— Нет, но я достаточно воспитана, чтобы не отрезать тебе уши прилюдно. Идем.

— Ты сможешь отменить обе встречи?

Мы вливаемся в поток гостей и студентов, которые прогуливаются по территории. Я фотографирую башню Гувер, разглядываю черепичные здания песочного цвета — я читала в сети инфу об университете, и он и вправду похож на какой-то курортный отель, с пальмами, зелеными газонами и расслабленной атмосферой. Стэнфорд огромен, повсюду висят карты с указателями, и как только студенты вообще тут ориентируются? Жуть.

— Смогу. Ты помнишь, где на карте был двор со статуями?

Мика успевает остановить меня от столкновения с несколькими прохожими, потому что я смотрела не под ноги, а в одно из окон корпусов, сдерживает смешки и откровенно веселится. Мы снимаем кучу бессмысленных видео и друг друга, пока гуляем по территории, играем в игру “пол — это лава”, держимся за руки, тянем друг друга в разные стороны на расхождениях дорожек, целуем друг друга на узком парапете, а когда обедаем в местном ресторанчике, Мика таскает у меня еду и отрицает свою причастность к этому.

Спустя час мы сидим на скамейке в одном из ближайших парков с выходом на залив, я пью горячий кофе в огромном стакане на вынос, а капитан листает ленту сообщений в телефоне, закинув ногу на ногу. На сиденье рядом с ним — такой же огромный стакан бергамотового чая, со снятой пластиковой крышкой. Я смотрю на залив, наслаждаюсь минутным затишьем наедине с природой, хотя даже в парке ты в окружении людей: совсем недалеко бегает совсем крохотная девочка, за которой присматривают родители, а у самой кромки залива гуляют несколько людей с собаками — до нас доносится звонкий лай, и не менее звонкий хохот крошки, которая пыталась спрятаться от отца.

Мика увлечен телефоном, и когда я вытягиваю руку, чтобы погладить его по затылку, только поднимает вверх уголки губ, почувствовав прикосновение. Я лениво перебираю его волосы, чуточку массирую шею, разглядываю проплывающий катер в заливе и делаю глоток кофе. Латте с карамельным сиропом, который почти не чувствуется в нем, — просто волшебный, воздушный и уютный, насколько можно назвать уютным вкус кофе.

И я решаю ему рассказать об Аароне.

— Хочу тебе кое-что…

— Я тоже.

Мика смотрит через плечо, делает глоток своего чая и поджимает губы — у меня сердце падает к самому ядру планеты, на сверхзвуковой. За секунды нашей растерянной паузы я успеваю предположить что-то совсем ужасное, а Блондин под моей ладонью замирает не хуже мраморной статуи, но все же говорит первым:

— Папа мне вчера рассказал…

— И тебе тоже?

Его брови ползут вверх, а я откидываюсь на спинку скамейки и закрываю глаза руками. Боже.

— …о том, что…

— Да.

— И мне.

— Я боялась, что ты сломаешь ему нос.

Мика усмехается так громко, что я убираю руки от глаз, чтобы посмотреть на него. Блондин разворачивается ко мне, подпирает локтем спинку рядом, щурится и пожимает плечами:

— Я боялся, что это ты сломаешь ему нос.

— О, я хотела.

Он берет мое лицо в ладони, целует, ловит мой взгляд.

Смотрит прямо, внимательно, с дьявольским прищуром — привычный, родной, теплый и миндальный.

— Это же ни на что не влияет?

— А должно?

— Моя девочка, — у него столько оттенков нежности в голосе, что я забываю как дышать. — Но это еще не все, — добавляет он, отпуская меня. Он все так же развернут ко мне на скамейке, только теперь крутит в руках телефон — всегда так делает, когда ему нечем занять руки. Или когда нервничает. — Мы вчера говорили. Много. Наверное, это был первый раз, когда мы были достаточно откровенны друг с другом. И вчера я впервые сказал ему спасибо за поддержку — конечно, по большей части финансовую, — с тех пор, как я уехал в Миссури. Спортивная стипендия в нашем университете очень неплохая, но по большей части все расходы на квартиру и машину всегда покрывала его карта. Но тут я никому Америку не открываю, просто как факт — о том, что именно он всегда держал меня на плаву. И я сказал ему спасибо. Все, пора переезжать на Карибы и тихо стареть, — хмыкнул Мика, одним движением взлохматил челку. — Мы говорили о маме и Джес. О тебе. О его будущей дочери и что он разбалует ее как принцессу. Об учебе. О стажировках и финансовых делах. Я рад, что у нас вчера был такой день, где мы заново узнали друг друга.

Я улыбаюсь и киваю ему, пью кофе. Капитанские глаза пронзительно-зеленые под таким углом, он щурится от солнца, но упрямится и не надевает очки.

Поправляю ему встрепанную челку, посылаю воздушный поцелуй:

— …но самое-то главное?

— Ох, точно, — Мика прикусывает нижнюю губу в мимолетном раздумье, бросает взгляд на залив и только тогда говорит: — Папа хочет отдать мне большую часть своей фирмы. Когда я закончу университет и стажировку.

Стакан с кофе замирает у моего рта.

Блондин смотрит на залив, задумчиво кусает губу, спрятав руки в карманы. Он переводит взгляд на меня, пожимает плечами и добавляет:

— Я в ужасе и понятия не имею что с этим делать. Он говорит, что хочет заняться дочерью, что у него в позвоночнике грыжа — ничего опасного, но он хочет заняться и собой тоже, — и что совет директоров не против разделить сферу работ в будущем.

— То есть ты сейчас делаешь огромные глаза, потому что даже не догадывался, что он так сделает? — я была близка к закатыванию глаз. — Мика! Да, ты говорил мне, что не хочешь работать на него, но он предлагает работать с ним, и скорее всего — на равных. Разве это не чудесно? Это же твоя сфера.

— Это моя сфера. Это работа моей мечты. Но эта работа — тут, — наконец, говорит он. — Не в Миссури.

— И что?

— Джейсон.

Я наконец-то закатываю глаза, тянусь за телефоном. Мика тянет бровь вверх, пока я снимаю блокировку и листаю раздел с сообщениями, и только потом не выдерживает и интересуется:

— …что ты делаешь?

Я набираю сообщение — быстро, насколько могу, даже не глядя на него, отправляю и поворачиваю экран к капитану:

— Пишу Аарону, чтобы он не принимал твои отказы, если ты надумаешь так поступить.

— Сегодня что, день, когда мы оба делаем как хотим? — рычит тот, пытаясь выхватить телефон из моей руки. — Джейсон!

- “Джейсон”, - передразниваю я с глумливой мордашкой. — Да все будет в порядке. Аарон же на твоей стороне.

Мика раздраженно фыркает на меня, вытягивает телефон из руки как раз в тот момент, когда от Аарона приходит ответ:

“Понятное дело”

— Мика, — я щелкаю пальцами, привлекая его внимание. — До конца твоего обучения и конца стажировки не меньше года. Что угодно может произойти, сам знаешь. Все хорошо. Все будет в порядке. Мика. Эй.

— Хорошо, хорошо, — он опускает плечи, сдаваясь, возвращает телефон и качает головой. — Этот год начинается слишком активно.

Я сладко тянусь, разминаю шею под капитанским взглядом, подмигиваю ему и улыбаюсь:

— Этот год начался с привязывания тебя к кровати. О чем вообще может быть речь?

Мы прощаемся с Каллахенами на крыльце их дома рано утром следующего дня — нас ждут долгие шесть часов в дороге до Лос Анджелеса, и мы еще не решили, хотим ли мы поехать федеральной трассой или же по прибрежным шоссе. Я целую Джес в щеку, обещаю ей, что мы прилетим первым же рейсом, как только у нее начнутся роды, обнимаю Аарона и еще раз говорю ему спасибо. Глава семьи лишь посмеивается, крепко обнимает меня в ответ и желает хорошей дороги.

Хэй, город Ангелов, берегись!

— Мисси и Нэйт наконец-то съезжаются?

- “…и разверзлись хляби небесные!”

— Нэйт сказал, что теперь уж точно заведет бульдога. Или мопса.

— Кажется, мне стоит позвонить Мисси.

— Кажется, тебе стоит просто выспаться перед самолетом.

— И то верно.

Я уже в пятый раз перебираю вещи для Нью-Йорка — боюсь, что что-то упущу.

Но вроде бы все на своих местах, все платья, эскизы и бумаги давно готовы, упакованы и ждут укладки в рабочий чемодан. Самолет завтра в обед, а конкурс — уже послезавтра, но я не волнуюсь — у меня идеальная девушка-модель, со мной летит моя патронесса, и вообще все это — не конец света. Это очередной конкурс, один из многих, что мне предстоит. Еще и бонусом новые полезные знакомства.

Мика в своих потрясающих серых штанах по-королевски возлегает на диване, закинув ногу на спинку. Он вернулся к тренировкам в качестве капитана команды — на последний свой семестр в университете — и после сегодняшней тренировки выглядит так, словно самолично засеял пять гектаров риса где-то в Китае. Каждый раз, когда я прохожу мимо дивана, я щекочу его за пятку, и каждый раз он ворчит какие-то детские угрозы, поднимает взгляд от планшета и показывает язык.

— Ты прилетишь?

— Во вторник или в среду.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Я окончательно запаковываю чемодан, выкатываю его в коридор и перегибаюсь через спинку дивана, чтобы поцеловать капитана:

— Сыграем в “Теккен”?

— На раздевание?

— А мы когда-нибудь играли по-другому?

==

==

Звонок от Аарона о том, что у кудрявой феи начались схватки и они едут в больницу, застал нас как раз во время регистрации на рейс домой из Нью-Йорка. Стоило видеть глаза девушки, которая отменяла нам вылет и тут же регистрировала на другой — вылетающий в Сан-Франциско через два часа.

Мика нервно хмыкнул, что это “как всегда” и “у нас же по-другому никак”.

— Было бы веселее, если бы он написал нам сообщение во время перелета, и нам бы пришлось вылетать из Миссури, — я пожала плечами. — Теперь привезем в туманный город чуточку морозной свежести Нью-Йорка.

— И твой новый контракт с H&M?

— И его тоже.

Когда мы садимся в самолет, от Аарона нет новостей, а когда приземляемся в Окленде, то приходит сообщение с адресом больницы и что все хорошо, все в порядке, и что это и правда девочка.

— Ну наконец-то у Каллахенов есть принцесса, — улыбаюсь я на сообщение, обнимаю капитана, пока мы ждем наш багаж у ленты. — Кажется, мне пора изучать выкройки детских нарядов.

— Я представил такую мини-рубашечку от тети Джейсон, — поддразнил меня Мика. — Непременно розовую.

Я издаю нечленораздельный звук, выражающий все мое нелециприятное мнение по поводу детских розовых рубашечек, а Мика хлопает меня по филее и звонит отцу, чтобы сказать, что мы скоро будем.

Да, взъерошенные.

Да, с багажом из Нью-Йорка.

Да, на такси.

Мы встреваем в миллион пробок по дороге, и когда до больницы остается еще минут пятнадцать пути, если верить навигатору таксиста, я, до этого листающая сообщения в телефоне, резко поднимаю голову от упыриного плеча:

— Черт, кольцо.

Конечно же, кольцо, то самое дурацкое кольцо, в Миссури.

Дома.

Надеюсь, никто не заметит.

Аарон и так в курсе, а Джес не до него…

Мика вздрагивает от моего рывка, потом зевает и сонно бормочет:

— Я взял.

— Ты его всегда с собой носишь? — я удивленно сдвигаю брови. — Что за магия?

Блондин сладко тянется, смотрит на часы, хлопает себя по карманам и спрашивает, не у меня ли в сумке его бумажник. Пока я передразниваю его и лезу к себе, он сладко вздыхает мне в волосы, щекочет за ухом и целует меня, когда я поворачиваюсь к нему с бумажником в руке.

— Доставай, — он пожимает плечами, я открываю бумажник — и правда нащупываю округлость печально знакомого адского кольца в одном из карманов. — Видишь, какой я практичный.

Вижу, вижу, упырина. Веселись, пока можешь.

Я цепляю пальцем кольцо, вытягиваю из кармашка — и понимаю, что это другое.

Совсем другое.

— Мика? — очень осторожно уточняю я.

— Джейсон? — с такой же интонацией повторяет Мика. В его голове внезапно — такая же осторожность, и это чертовски выбивает сейчас. Я разглядываю кольцо — ничего не могу с собой поделать, это же настоящее-блин-кольцо, как давно оно у него там, в бумажнике, лежит просто так, зачем, как, откуда.

Мика.

Пожалуйста.

Откатите меня назад.

Откатите меня в Нью-Йорк. В Миссури. Куда-угодно.

Чтомнесэтимделать.

Господь.

Мы в Сан-Франциско уже третий раз, и теперь это чертово кольцо — настоящее.

И мое.

— Ты точно бессмертный, — шумно выдыхаю я.

— Так “да” или “нет”? — уточняет он невозмутимо.

— Да.

КОНЕЦ