Горебор явно был недоволен. Но не произнес ни слова. Только нахмурился, бросил на меня какой-то непонятный взгляд, словно Скорбияр сюда шел по моему зову. Вот еще! Моя б воля – сбежала бы от всех сразу в далекую и теперь страшно милую Вересочь. Горебор открыл рот, желая что-то спросить, но его внезапно перебил Шарик, деликатно прокашлявшись.

Царь мигом обратил внимание на него.

– Что? – спросил чуть раздраженно.

– Я, конечно, дико извиняюсь, – церемонно начал Шарик, – но выставленные на столе яства столь дивно благоухают, что мы не в силах позабыть о голоде, который невольно не дает больше ни о чем думать, кроме него.

Я вытаращилась на Шарика. Где это он так научился плести макраме из слов? Пусть криво, но зато как душевно!

Горебор усмехнулся и указал на стол:

– Что ж, коли такой… голод, – при этом он почему-то посмотрел в мою сторону, – то не вижу препятствий.

Решив, что приглашение касается и меня тоже, я невозмутимо поднялась, поборола легкое головокружение и направилась к столу.

Мм, какое великолепное мясо, замаринованное в меде и горчице! А какая рыба! Мягкая, нежная, с золотистой корочкой! И даже плевать, что сок течет по пальцам. Рядышком стоит миска с водой, так что можно не бояться, что грязными руками, не дай бог, выпачкаю расшитую золотом скатерть. Незнакомые овощи только оттеняли вкус и придавали изюминку. Состав многих блюд я вообще не могла описать – слишком экзотично и незнакомо, но… вкусно.

Скорбияр явился где-то спустя десять минут после того, как мы с Шариком принялись за еду. Горебор величественно разрешил нам ужинать и попросил не смущаться. Что ж, уже хорошо, что у них тут нет никаких этических и религиозных запретов на прием пищи в присутствии монаршей особы.

Скорбияр скользнул по нам взглядом. Кажется, его совершенно не заботило наше пребывание в царских покоях.

Братья переглянулись, повисла абсолютная тишина. Это заставило напрячься, я искоса глянула на обоих мужчин, даже Шарик перестал увлеченно чавкать.

Младший брат улыбнулся мне уголками губ.

– Приятного аппетита. – Он сделал паузу и тут же добавил: – Будущая супруга.

Я закашлялась, Шарик любезно постучал меня по спине хвостом. Пришлось осторожно отодвинуть его, дабы не сделал дыру в платье от усердия.

– Вот как, – задумчиво протянул Горебор. – Кажется, я многое упустил.

– Ну… – Скорбияр склонил голову к плечу. – Да, именно так. Вика сегодня утром приняла мое предложение. Так что скоро у тебя будут племянники.

Шарик шлепнулся со стула. Я же забыла, как надо дышать. От возмущения. Только смотрела на Скорбияра, улыбавшегося так, будто он собирался подарить мне весь мир. Однако интуиция и недовольный взгляд Горебора дали понять, что не надо показывать норов и лучше молча кивнуть.

Выдавив кислую полуулыбочку, я протянула руку и, подхватив Шарика с пола, водрузила на стул рядом. Горебор проследил за моими действиями и покачал головой:

– А ты не слишком-то рада, не так ли?

– Ну почему же? – делано возмутилась я.

Интуиция буквально кричала, что надо вскочить, броситься на шею Скорбияру и изнасиловать прямо на полу. Но учитывая, что девушка я почти приличная и вроде как скромная, ничего подобного не свершилось. Правда, все же аккуратно вымыла руки, поднялась из-за стола и приблизилась к «жениху». Шарик тихонько прошуршал за мной. На его морде было написано явное непонимание, однако я отступать не собиралась. Подошла, отряхнула с плеча Скорбияра невидимую соринку, мягко отвела назад густые черные волосы (на ощупь гладкие, шелковые, мм, так бы и запустила пальцы) и, приподнявшись на носочки, поцеловала в щеку:

– Надеюсь, мы получим благословение владыки Нарви?

Понятия не имею, кто тут и кого благословляет, но главное – наглое и обворожительное лицо.

В темных глазах Скорбияра на миг проскользнуло изумление, однако он тут же обнял меня за талию и прижал к себе.

– Поддерживаю, – произнес он хрипловато.

Э-ге-ге, жеребец, поспокойнее. А то, кажется, сейчас плюнет на венценосного братца, перекинет меня через плечо и потащит в пещеру. Тьфу, в смысле в спальню. Шарик смотрел на Скорбияра крайне неодобрительно, но благоразумно держал свой змеиный язык за зубами.

Горебор неожиданно хмыкнул. Кажется, теперь ситуация его забавляла. Только вот чем именно – не понять. Он повернул голову в сторону, и вновь появилось какое-то странное чувство, что я раньше где-то его видела. Знакомый до одури жест. Но как такое может быть? Царя нарвийцев я видела первый раз в жизни.

Рука Скорбияра скользнула с моей талии на место, где спина теряет свое благородное название. Не прекращая чарующе улыбаться, я наступила ему на ногу. Он шумно выдохнул от неожиданности. На лице не дрогнул ни один мускул, и рука осталась на месте. Ну ничего, выйдем отсюда – разъясню, что моя задница – суверенная часть тела и чужих прикосновений не терпит. То есть… терпит, но исключительно по велению души и сердца.

– Ты уже водил свою избранницу в храм? – поинтересовался Горебор.

На меня не смотрел, но почему-то казалось, что еще секунда, и царь громогласно расхохочется.

– Пока еще нет, – вежливо ответил Скорбияр. – Но сегодня же исправим эту оплошность. Вика же дхайя, ей нужно подготовиться.

Да уж. За один день-то! Что-то плачет ваша деликатность, господа. Девица только свалилась в ваш мир, а вы ее уже едва не… Впрочем, что именно – додумать не дали.

– Для начала отведи ее к пророку, – с нажимом произнес Горебор.

Скорбияр скривился, прижал меня к себе, словно пророк был страшным чудовищем. Ну или раскрасавцем, которого я в одно мгновение возжелаю.

– Горебор, это излишне, – мрачно произнес он.

Но царь, пропустив мимо ушей возражение брата, перевел взгляд на меня:

– Вика, понимаю, вам не терпится, но это наш закон. Без одобрения пророка браку не бывать.

Скорбияр поморщился, как от зубной боли, я же тихо обрадовалась. Вот она, свобода! Еще не в руках, но ведь слова пророка можно истолковать по-разному, не так ли?

– Хорошо, – со вздохом согласился Скорбияр. – Мы можем идти?

– Куда? – невинно спросил Горебор.

– К пророку, – сквозь стиснутые зубы ответил Скорбияр.

– Брат, любовь затмила твой разум. – Пронзительный взгляд в мою сторону. – Хотя я тебя понимаю. Но все же меня интересует дело, по которому ты пришел.

Скорбияр, кажется, несколько растерялся.

– А еще… – Горебор сделал паузу, – скажи вот что. Брак – это прекрасно, но что ты будешь делать с Радиставом, которому была обещана Вика?

Моему возмущению не было предела, когда Скорбияр выставил нас с Шариком за дверь и велел дождаться прислуги. Страшное непотребство! Вроде бы подкатывает, а как завязался разговор о деле, так сразу выперли за милую душу.

– Нет, каковы наглецы, а? – прошипела я. – Обещана, значит! Ну он появится, этот паразит, поясню, что обещание – дело серьезное, разбрасываться им не надо!

– Отнесись к этому философски, – невозмутимо посоветовал Шарик. – Возможно, побеседуешь с этим самым ихним пророком, и тебе станет легче.

– Нет такого слова – «ихним», – автоматически поправила я, почему-то вспомнив свою преподавательницу русского языка. Вот уж у кого был характер. Такая б дама катком прошлась по всей Нарви и еще б до ирийцев доскакала.

Ждали от силы минут десять. Запыхавшаяся Кара, видимо, спешила как могла. Остановившись возле нас, только тяжело дышала и пыталась что-то сказать. Ох уж эти царские приказы.

– Приди в себя, – покачала я головой. – Потом скажешь, все равно никуда не денусь.

Кара кашлянула и посмотрела на меня округлившимися глазами:

– Так как же… Скорбияр велел срочно к пророку вести.

Я подозрительно покосилась на нее:

– Если мы не прибежим, бросив все на свете, то он закроет свою лавочку?

Кара взглянула на меня, как на умалишенную, однако благоразумно промолчала. Кажется, решила, что у дхайи не все дома и лучше с ней не спорить. Только повернулась и коротко кивнула, показывая, что надо следовать за ней.

Не успела я ступить шагу, как Шарик резко вскарабкался по мне и пристроился на руке с видом победителя.

– Тебе не кажется, что вскоре разучишься ползать? – спросила я, топая за Карой по коридору.

Такой способ перемещения шарканя потихоньку начинал действовать на нервы. При всем уважении и любви к домашнему питомцу я все же считала, что передвигаться надо самостоятельно, а не только на хрупких плечах слабой женщины.

– Невелика потеря, – пафосно сообщил Шарик, задумчиво постукивая хвостом по моему бедру. – Вика, знаешь, я просто так готовлюсь к тому, что буду скоро летать. А для полетов надо это… привыкать к высоте, вот!

– Нахал, – миролюбиво заметила я.

Он только фыркнул и гордо вздернул нос. Кара обернулась и тихонько хихикнула:

– Вас слушать так необычно.

– Да? – хмыкнула я. – Почему это?

Кара свернула за угол и начала спускаться по винтовой лесенке, уходящей куда-то далеко-о-о вниз. Я с опаской посмотрела на всю эту конструкцию. И тяжко вздохнула. Топай, Виктория Алексеевна, все равно иного пути нет.

– У нас змеи не говорят, – донесся печальный голос Кары, и я заспешила за ней.

Ступеньки оказались скользковатыми. Пришлось хорошенько вцепиться в круглые перила, чтобы не поехать на гладкой подошве серебристых Золушкиных сандалий. Кара спускалась молча, и это немного нервировало.

– Слушай, – тихо произнесла я, – а эти пророки – люди?

Нет, ну мало ли. Мир чужой, обычаи дурацкие, мужики сексуальные. Всяко может быть.

Кара рассмеялась:

– Люди. Во всяком случае выглядят как мы.

Уже лучше. По крайней мере, не рухну в обморок при виде неизвестной чуды-юды.

Мы остановились. Я с любопытством посмотрела по сторонам. Ни намека на дверь. Куда привели? Неужели опять переходом этим пространственным?

– Закрой глаза, – шепнула Кара, и холодные пальцы легли на мои виски.

Вмиг все закрутилось, опора из-под ног вылетела. Я сдавленно охнула, почувствовав, что зависла в пространстве. А потом с огромной силой меня швырнуло вниз.

– Мама-а-а! – заорал Шарик в самое ухо, и мы с грохотом шлепнулись на что-то мягкое и пушистое.

Мне заорать хотелось тоже. Однако в носу защекотало, и я некуртуазно чихнула.

– Будь здорова, – произнес старческий глуховатый голос.

– Спасибо, – на автомате выдала я, приподнимаясь на четвереньки.

Но «мягкое и пушистое» внезапно двинулось подо мной, и пришлось отчаянно вцепиться в ворс ковра. Тут же послышалось недовольное ворчание, и я с ужасом сообразила, что то, на чем я лежу, – живое.

Приглушенно пискнув, чуть приподнялась, чтобы оглядеть пространство. Хм, явно чья-то огромная холка. И спина, и ушки – почти миленькие. Рычание послышалось вновь.

Хорошая зверушка, хорошая, только не поворачивайся ко мне мордой, только…

Зверь словно услышал мои мысли и резко повернул лобастую башку. Хватило доли секунды, чтобы признать «старого» знакомца из тоннеля под озером шакаров. Взвизгнув, я слетела со зверюги и резво отползла в угол. Чокнутые эти нарвийцы поголовно! Может, мне надо было свалиться чудищу прямо в пасть?

– Ну тихо, тихо. – Кто-то ухватил меня за плечи и помог встать. – Лошша не опасный, он просто любит побурчать.

– А зубы у него разве не опасные? – уточнила я, понимая, что бурчание Лошши меня как-то совсем не вдохновляет на подвиги, а только вызывает желание смыться подальше.

Зверюга тем временем посмотрела на меня, потом на Шарика, шумно вздохнула, потопталась на месте и, повернувшись мохнатой попой, вальяжно разлеглась на полу. Я нервно сглотнула и покосилась на своего спасителя.

Коренаст, круглолиц, с густой черной бородищей. Нос картошкой, на голове какая-то смешная шапочка с торчащими в разные стороны кисточками и висюльками. Глаза черные, но невероятно живые, смешливые. Кажется, что этот человек никогда не унывает. Хотя… может, его так развеселила моя перепуганная физиономия.

– Ну давай, садись, – пропыхтел он, указывая на продолговатый валик из меха.

Таковых по комнатке валялось превеликое множество. Сама комнатушка была полутемной и освещалась лишь несколькими коричневато-желтыми кристаллами. Видимо, для придания обиталищу пророка особой мистичности.

Подобрав свой бесформенный балахон, вышитый желтыми змеями, пророк устроился напротив, сев на такой же валик. Замер, с любопытством поглядел на меня, мол, чего встала, барыня?

– Садись-садись, – поторопил он. – Давно уж тебя жду, милая.

То, как он сказал последнее слово, заставило по спине пробежать мурашки. Я знаю, знаю эту интонацию! Не может быть, но…

Шарик прекратил созерцать тыл Лошши и подозрительно уставился на пророка. Даже показалось, что шаркань принюхивается. Ага, значит, тоже услышал!

Пророк хитро прищурился и вдруг улыбнулся так, что сердце заколотилось как бешеное. Пророк хитро блеснул глазами и покосился на Шарика:

– Ну что, динозавр ты этакий, совсем за Викой не присматривал тут, а?

Внутри екнуло. Наконец-то сообразила потянуться к ауре пророка и невольно улыбнулась от окутавшей меня родной мягкости и сладости. Несколько секунд не верила себе. Однако Шарик издал пронзительный визг, выражавший нечто среднее между радостью и желанием придушить, и кинулся на пророка. Я рванула следом.

– Валерья-а-ан! – завопили мы одновременно и стиснули бедного скарбника в объятиях.

Точнее, объятия нормальные были только у меня, Шарик же обвил его, аки библейский змей – яблоню из божественного сада.

– Ты как… как тут оказался? – спросила я, неожиданно почувствовав, как к глазам подступают слезы.

– Давай-ка, Вика, отставишь ты это мокрое дело, – пропыхтел Валерьян, пытаясь выскользнуть из нашей хватки. – Эй, отпустите меня оба! Задавите!

– Так по любви же! – насупился Шарик, но хватку ослабил.

Валерьян закашлялся, но против меня явно не возражал. Несколько секунд мы молчали, но потом я все же не выдержала:

– Так как? Давно здесь? И что с внешностью? Это ж явно не маскировка.

– Маскировка не выдержала бы вашего приветствия, – захихикал Шарик.

Валерьян (боже, как же непривычно думать о моем дорогом и родном скарбнике при виде совершенно чужого существа!) только отмахнулся:

– История долгая. Так что в деталях рассказывать не буду. Но основное – сейчас.

Пришлось все же сесть на валик. Шарик деловито подполз ко мне и примостился у ноги с независимым видом. Но тут же подозрительно покосился на дрыгнувшего лапой Лошшу.

– Этот олень нами не поужинает? – подозрительно уточнил Шарик.

– Это не олень, – хмыкнул Валерьян. – Это ойго. Потрясающее животное: умное, доброе, очень преданное.

Ничего себе описание! Однако я все же противоположного мнения. Совсем недавно пришлось делать от этого ойго ноги, поэтому никаких теплых чувств к нему не испытывала.

– Он нас чуть не сожрал в тоннеле, – произнесла я, уставившись на свои руки. Эх, как же я скучаю по нормальному маникюру. Когда уже вернусь домой?

– Он вас не собирался жрать, – неожиданно тихо сказал Валерьян.

Что-то проскользнувшее в его интонации заставило меня поднять голову. Выражение лица у скарбника было какое-то странное. Словно он не знал, что сделать первым: расхохотаться или все же объяснить.

– Говори, – потребовала я.

Валерьян покачал головой:

– Да уж, Шестопалая, чудишь. Я-то считал, что ты хоть чуть-чуть подумаешь. Я ж тебя через зеленый портал с озером вел. Но…

Я нехорошо прищурилась:

– Валерьян, если ты сейчас не начнешь все рассказывать, то за свои поступки не отвечаю.

Скарбник вздрогнул. Он прекрасно знал, что бывает, если я впадаю в подобное состояние.

– Ладно, слушай. После твоего исчезновения мы некоторое время покрутились в доме. Тени шныряли туда-сюда, но к нам не совались – не могли перебить чары домового. Появился твой красавец, поколдовал, но тоже ушел ни с чем.

– Мой красавец – это кто?

Учитывая, что мужиков в последнее время стало как-то критично много, надо бы уточнить.

Шарик тоненько захихикал и тут же получил по шее. Он обиделся и демонстративно переполз к Валерьяну, всем видом показывая, что и не подумает ко мне вернуться.

– Радистав, – вздохнул Валерьян. – Только все равно у него ничего не вышло. В общем, просидели мы до утра. Тени растаяли с рассветом. Еще немного подождав, я забеспокоился и помчался к деду Бойко. Все рассказал.

Я нахмурилась, соображая. Дед Бойко – это хорошо, он мужик умный, знает, что делать.

– Однако конкретного совета он не дал, – разбил все мои надежды Валерьян. – Но связался с Елизаром.

Я чуть не хлопнула себя по лбу. Вот же голова пустая! Как я сама не догадалась связаться с ним? Правда, не факт, что это получилось бы в чужом-то мире.

– Елизар понял, что дело нечисто, и почти сразу же выехал в Вересочь. Пока я его ждал, думал, поседею, – снова вздохнул Валерьян.

– Ты и так седой, – невольно вырвалось у меня.

– Это я фигурально выразился, – обиженно протянул он. – Я тут за нее, дуреху, переживал-волновался, а она умничает!

Даже Шарик посмотрел на меня укоризненно, и я прикусила язык. Правы, оба правы. Это я от нервов и свалившегося на голову счастья в лице скарбника чушь всякую несу.

– Прости, не хотела тебя обидеть, – пробормотала я.

Валерьян отмахнулся. Уж каким-каким, а обидчивым он никогда не был.

– Слушай дальше. Едва Елизар прибыл, изучил все на месте. Белок твоих зазвал в гости. Они нам поведали историю про Бурштынов Ир и…

Я сжала руки. Знаю, слышала. Только уже сама не рада, что пошла за Лесомиром и Веселиной.

Заметив мою реакцию, Валерьян подытожил:

– В общем, Елизар с моей помощью провел ритуал прорыва.

Я встрепенулась. Ого! Это ж сильнейшее заклятие! Требует сверхконцентрации и сверхвозможностей, однако позволяет дотянуться до нужного человека сквозь пространство и время.

– И… – Я сглотнула. – Что?

Валерьян некоторое время молчал, но потом все же произнес:

– Получилось. Только не совсем так, как мы предполагали. Пространственно-временной поток ухватил нас и швырнул сюда. Причем не просто, а в тела других людей. При этом мы понятия не имеем, куда девались души самих этих людей.

Некоторое время я молчала, разинув рот. Вот это да! Об этом же можно написать целую научную диссертацию! Так вот почему Валерьян так выглядит! И… и…

Когда я сообразила, кем именно здесь стал Елизар, мне резко поплохело.

– Не может быть!

Валерьян криво улыбнулся:

– Еще как может, Викуся.

Вот так поворот! Ничего не скажешь. Ясен пень, что я не могла даже предположить, что вместо грозного царя всея Нарви передо мной сидит дорогой учитель. И смеется, зараза. Что ж… это было вполне в его стиле. Елизар очень хороший, но вот подколоть и подшутить – запросто.

– Кстати, Лошшу вы с Шариком зря напугали, – неожиданно сказал Валерьян, и я недоуменно уставилась на него.

– Э-э-э… мы Лошшу – что?

Сомнительно, чтобы такую громадину можно было перепугать нашими щуплыми фигурами. Это мы орали как резаные, когда делали от него ноги.

– Напугали, – насупился Валерьян. – Он мне сообщил, что встретил вас. Я хотел поговорить телепатически, а ты как заорешь!

Встав, скарбник деловито прошел к разлегшемуся зверю и ласково почесал его за ухом.

– А Лошша – существо нежное и трепетное. Он потом очень долго переживал.

Я молча вытаращилась на Валерьяна. Так, что-то закончились все слова. Шарик тоже хлопал глазами и, выдавив только слабое: «Ы», посмотрел на меня в поисках поддержки. Я лишь пожала плечами и задала вопрос, вертевшийся на языке:

– Слушай, Валерьян, в тело-то ты попал. А как насчет будущего? Способности предсказывать остались? И вообще, что это у нарвийцев за традиция – советоваться с пророком?

Валерьян вдумчиво чесал ухо Лошше, даже не думая возвращаться на место.

– У них тут это вроде персонального астролога. Без пророка не женятся, не рожают, не строят дом, не ходят на войну. Короче, все сложно. На каждый вдох нужно предсказание. При этом, как я понимаю, настоящих пророков не так уж и много. Только вот мало кого это интересует.

Я удивленно посмотрела на скарбника:

– У них пророк как психолог, что ли?

Валерьян кивнул:

– Типа того. Хорошо хоть Чеслав, – скарбник ткнул себя в грудь, давая понять, что речь о том пророке, в чье тело он угодил, – аккуратно записывал на магические кристаллы все свои предсказания. Иначе б я вовек не понял, что тут к чему.

Услышанное серьезно расстроило. Черт, значит, Валерьяну надо тщательно скрываться и не показывать, что в науке предсказания он ни уха ни рыла не смыслит. Я снова уставилась на свои руки. Печаль. А еще он мне никак не поможет в вопросе того, что Чеслав напророчил Радиставу.

Я встрепенулась. А так ли это? Ведь Елизар мог стрелять наугад. Или же… Появившиеся мысли мне нравились, но тут же заскреблось подозрение, что предсказание все же было настоящее. Скорбияр ни капли не удивился.

– Валерьян, а вы давно здесь? – решила все же уточнить на всякий случай.

– Долговато, – прокряхтел он и отошел от Лошши. – А что?

– Да вот… – Я смолкла, но тут же продолжила: – Скажи, предсказание, что чужестранка, то есть я, обещана Радиставу, было сделано еще Чеславом?

Глаза Валерьяна забегали, и он резко спрятался за Лошшу, от которого едва успел отойти.

– Вика, тебе не понравится мой ответ, – глухо прозвучало из-за звериной туши. – Совсем не понравится.