– Сижу за решеткой в темнице сырой, вскормленный в неволе орел молодой, – нараспев декламировал шаркань, пристроившись возле двери.

– Шарик, сделай милость – заткнись, – вежливо попросила я, чувствуя, что еще немного – и начну сходить с ума.

Все же, как ни старались, но убеждения Светодара, авторитет Арамала и мое уже изрядно потрепанное обаяние не имели успеха. И убедить советника царя не смогли. Надо отметить, что этот человек обладал какой-то магической силой внушения и одурманивания юных неокрепших умов! После получаса убеждений и указаний на мою «принадлежность к нарвийцам» сама чуть было не поверила, что я их лазутчица.

В результате долгих споров меня все же отвели вниз – в подвалы дворца. На некоторое время, чтобы я сумела осознать глубину своей вины, а также чтобы решить, как быть со мной дальше. Светодар продолжал упорствовать, что лазутчица нарвийцев не стала бы спасать жизнь царевича Ирия. Но Володара этот аргумент не особо впечатлил. Мотивировал тем, что это все было сделано специально, дабы втереться в доверие к царственной персоне и разнюхать обстановку во дворце. Короче, советник продолжал стоять на своем. Было ясно, что царевичу не нравится такое решение, но мысль о том, что враг обоснуется в самом сердце Даарьи, его тоже не вдохновляла на поддержание дружбы с незнакомым человеком.

– Это же классика! Лермонтов! – обиделся змей и отполз в угол.

– Так, ты не только отвратительно читаешь стихи, но еще и путаешь Лермонтова с Пушкиным, – вздохнула я, протянув руку к стене нашей «камеры». – Как будем дома – не выйдешь из комнаты, пока досконально не ознакомишься с творчеством обоих поэтов.

Помещение, куда нас привели, вообще оказалось каким-то невероятным. Три стены сложены из гранатово-красного кирпича, а четвертая, что одновременно служила входом и выходом, походила на слабо мерцающий золотистый туман, состоящий из постоянно сталкивающихся друг с другом искр. Мельтешащие разряды в прозрачном поле неведомой нам энергии – других ассоциаций не появлялось. Я могла спокойно приблизиться. Положить руку на это пляшущее золото. Но на этом вся вольность заканчивалась. Сначала ощущалось лишь слабое покалывание, а потом следовал удар такой силы, что отбрасывало к противоположной стене. В результате чего, приобретя опытным путем множество синяков и царапин, я оставила попытки отсюда выбраться таким способом.

Шарик тяжко вздохнул и свернулся клубочком.

– Слушай, а Рамаол, получается, нам нагло наврал.

– Да? По поводу чего именно?

– А помнишь, он говорил про чтение ауры и все такое? Что не видит наших плохих намерений?

– Хм… – Я задумалась.

Шаркань прав. Ведь если это так, то почему Арамал не сумел заступиться за нас? Или царь не захотел брать на себя такую ответственность? Вдруг у нас аура неправильная и неправдивая?

Что ж. Гадать можно бесконечно, а толку никакого.

– Слушай, – Шарик подполз ко мне, – а может быть, Арамал просто не имеет такой способности?

Я изогнула бровь:

– Хочешь сказать, что фалрьянами правит ущербная пташка?

Конечно, называть так царя очень некрасиво, но я была слишком раздражена и подавлена, чтобы думать об эстетике своих выражений.

– Только ли фалрьянами? – неожиданно прозвучал рядом просто до безобразия знакомый голос.

Подняв голову, я встретилась с темно-синими глазами… Радистава Покойника! Я невольно вздрогнула.

– Мамо, – икнул Шарик за моей спиной.

А этот-то тут каким образом оказался? Уже успел натворить дел? Да и глаза… Когда я его встретила, они были какими угодно, только не синими. Может, поблекли за давностью срока? А красивые, кстати, ничего не скажешь. Господи, о чем я думаю?! Нехорошо размышлять о глазах покойников и стоять как столб.

– Признаться, мы не местные, немного не в курсе, – осторожно сообщила я и тут же дернула Шарика за хвост, чтобы шаркань не надумал сболтнуть чего лишнего.

Радистав стоял возле стены, которая еще совсем недавно была твердой и совсем непрозрачной. Сейчас же она выглядела, как стекло, внутри которого заключены рубиновые вихри. Он скрестил руки на груди и внимательно нас рассматривал. Что ж, в данную минуту он выглядел не менее живым, чем тогда, когда впервые появился на пороге моей вересоченской хаты. Его одежда напоминала ту, которую носят ирийцы, – замысловатый кожаный костюм. С той лишь разницей, что он был полностью смоляно-черного цвета. Лишь серебристая пряжка пояса да синие украшения на сапогах разбавляли мрачность одеяния.

– Какая нелегкая занесла вас в подвалы самого доброго и справедливого народа? – чуть криво улыбнулся Радистав, и голос был полон иронии.

Так, что говорить? С одной стороны, всю правду – нельзя. С другой… С другой – это замечательная возможность узнать, каким образом тут оказался Радистав, а заодно и выяснить, что затевают его славные соотечественники.

– Нас приняли за шпионов нарвийцев, – ответила я, решив говорить правду, но не до конца.

Радистав, казалось, был искренне удивлен таким ответом. Даже чуточку нахмурился.

– Ты не из наших, – спокойно произнес он. – Хоть и заслуживаешь уважения за то, что повелеваешь змеей.

Шарик оскорбленно засопел, однако не стал говорить, что он личность свободная и никому не подчиняющаяся. И не змея, а шаркань.

– Спасибо на добром слове, но это не совсем змея, – попыталась я сама развеять заблуждение.

– Да? А выглядит как змея, – хмыкнул Радистав. – Впрочем, в мире много неизведанного. И, к сожалению, нарвийцы понимают это лучше всех.

М-да. Смерть от скромности ему явно не грозит.

– А кто вы и как здесь оказались? – вспомнила я о хороших манерах, а также о том, что не должна знать заключенных врагов ирийцев.

Учитывая, что я попала в далекое прошлое, Радистав не мог знать, что натворит в будущем. И, разумеется, с ведуньей Шестопаловой тоже незнаком. Хотя интересная вещь – он сразу понял, что я не нарвийка. Но, видимо, дальше его способности не простираются.

Он пожал плечами и усмехнулся:

– Я – Радистав, маг и толкователь знаков. Один из тех, кто сидит на советах по правую руку от царя Горебора. Был одним из послов делегации из Нарви. Однако разговор с царем Силорадом не удался. Все окончилось боем. Из семи человек выжил один я. Ну и как видишь…

Я попыталась сохранить невозмутимое выражение лица. Конечно, нарвийцы – очень добрые и хорошие люди. Когда они приходят к вам и предлагают сдаться, то надо взять и сдаться. А не начинать морочить людям голову всякими: «Нет, не дождетесь, только через мой труп».

– А… какую цель преследовали на переговорах? – осторожно поинтересовался Шарик.

Радистав улыбнулся. Кажется, говорящий шаркань его искренне порадовал. Да еще и такой умный.

– Беседовали о государственных делах. В частности, об объединении всех народов Коловрата. Разве может быть что-то более мирное?

– Нет, что вы, – заверила я.

– А кто ты и что сделала, чтобы оказаться в немилости наших солнечных хозяев? – хмыкнул он.

– Вика, странница, – быстро выкрутилась я и тут же брякнула: – Спасла царевича.

Глаза Радистава изумленно расширились, а потом, запрокинув голову назад, он звонко расхохотался:

– Ай да Светодар! Ай да способ выбрал благодарить свою спасительницу-красавицу!

Комплимент пропустила мимо ушей.

– Там больше расстарался советник Володар, – хмыкнула я. – Сомневаюсь, что когда-нибудь захочу с ним оказаться в одной комнате.

Радистав перестал смеяться:

– Одним словом, ирийцы есть ирийцы. И с этим никак не сладить. Разве что попытаться оставить их без нас.

– Это каким образом? – заинтересовалась я.

Радистав хотел было что-то ответить, но в коридоре неожиданно скрипнула дверь.

– К нам посетители, – чуть поморщился он. – Я пока исчезну. Не стоит им знать, что я частично могу справляться с их стенами.

Рубиновые всполохи померкли. Передо мной вновь стояла непроницаемая плотная стена. Искренне изумившись таким способностям, я вздохнула. Вот умела бы растворять стены, Шестопалая, было бы куда лучше. А так сиди кукуй, пока Покойник соизволит включить тюремный скайп.

Раздались негромкие шаги, и посетитель подошел к камере. Когда я встретилась с серьезными темно-зелеными глазами, то моему изумлению не было предела.

– Огнян?

Уж кого-кого, а его появления я точно не ждала! Огневик был чрезвычайно бледен. Красно-рыжие волосы, поддерживаемые широким бронзовым обручем, заплетены в косу. Стройное тело облегали фалрьянские доспехи, имитирующие перья, на ногах – красные сапожки из мягкой кожи. Он немного хмурился и словно не совсем был уверен в том, что собрался сделать.

– Протяни ко мне руку, – не терпящим возражений голосом произнес Огнян.

В первую секунду я чуть не исполнила приказ, но вовремя одумалась:

– Рада бы, но эта стена имеет противоположное мнение.

Огнян чуть передернул плечами:

– Не бойся, она не причинит тебе вреда.

Чтобы не выглядеть трусихой, я вздохнула поглубже и протянула ладонь. Пальцы Огняна взметнулись вверх, из них тут же вырвались огненные струйки, пронизывая золотистый хаос разделяющей нас стены и устремляясь ко мне. Руку тут же обожгло от ладони до локтя, словно иголками укололо, кожу пронзило резкой болью.

– Ой!.. – Негромко вскрикнув, я отдернула руку. Боль прошла, но легче не стало. Меня что, решили казнить, но палач в отпуске, поэтому придется действовать такими изощренными методами? – Какого… Что это было?

– Не сердись на меня. – Огнян вдруг мягко улыбнулся. – Это была проверка. Теперь я точно знаю, что могу тебе доверять.

– А хочется? – брякнула я, не понимая, как таким методом можно определить степень доверия к той или иной дхайе.

Огнян вздохнул:

– Мне очень жаль, что так вышло. Люди Ирия не верят в наш метод, но огневики и огневицы прекрасно знают, что ни один из нарвийцев не выдержал бы прикосновения Небесной Искры.

– Что ты хочешь этим сказать? – подозрительно спросила я, понимая, что ничего хорошего не услышу.

– Все огневики носят в себе часть того огня, что дан Искрой при обряде в храме, – объяснил он. – Народ Нарви нас не любит. Владея таким даром, при нужной концентрации сил мы можем испепелить их на месте.

Я закашлялась. Ненормально гостеприимное место просто. То есть, окажись я гражданкой подземного царства, сейчас бы тут лежала трогательная кучка пепла. Да и вообще! Нигде не написано, что ведуньи не сгорают, если в них пуляться огнем! Моему возмущению не было предела.

– Зверские у вас методы, – проворчала я. – Но что дальше?

– Пойми, Вика. Мы не согласны с Володаром. Светодар сам не себя не похож. Да и Чаран не в восторге от происходящего.

– Очень заботливо с вашей стороны, – пробормотала я.

– Долго ты здесь не пробудешь, – твердо произнес Огнян и посмотрел мне в глаза. – Жди, скоро мы тебя отсюда вытянем.

Не дожидаясь моего ответа, он развернулся и быстрым шагом направился к выходу из подземелий.

Прийти в себя и включиться я смогла только после того, как за ним закрылась дверь.

– Не успели мы попасть в неведомое место, как Виктория Алексеевна уже изволят соблазнять молодцев, – ехидно заметил Шарик, до этого, к моему огромному удивлению, хранивший абсолютное молчание.

– Отстань, зануда, – отмахнулась я.

Сейчас нужно многое обмозговать, и времени на перепалку с шарканем катастрофически не оставалось. О том, что пламенная птица по имени Огнян могла смотреть на меня как-то иначе, чем на дхайю, которую кинули в темницу за благородный поступок (ну ладно, после него), я и думать не могла.

– Слушай, а мне одной показалось, что он недолюбливает Володара?

– Вика, признаюсь тебе честно, после таких поступков я тоже не в восторге от этого субъекта, – заметил Шарик.

– Само собой, – кивнула я и посмотрела на руку, которой пришлось побывать полигоном испытания силы огневика.

Хм, наверное, что-то с глазами. Ощущение, что от кожи исходит мягкое золотистое сияние. Верно говорят – нельзя долго находиться в ситуации, которую мозг отказывается воспринимать. Результат хорошим точно не будет.

Стена между нашей и соседней камерой снова стала прозрачной.

– Вы там живы? – раздался насмешливый голос Радистава.

– Как видишь, – буркнула я, решив отбросить церемонное «вы». – Что ни минута, то новое приключение.

– Приключение? – искренне удивился он, переводя взгляд с меня на Шарика.

– А ты ничего не слышал? – не меньше изумилась я.

Говорили мы с Огняном не шепотом, поэтому нужно быть солидно глухим или глобально безразличным, чтобы не подслушать, о чем говорят вокруг.

Радистав покачал головой:

– Сразу видно, что вы впервые в ирийском подземелье. Эти стены, – он коснулся пальцами рубиновых искорок и тут же, чуть поморщившись, убрал руку, – сделаны из камня алатара, который, как известно, отгораживает мир живых от мира мертвых. Через него нельзя ни услышать, ни увидеть, ни почувствовать.

Хм… Как выберусь отсюда, надо прихватить с собой несколько образцов. Будет помогать в борьбе с соседями. Но все же… Получается, Радистав не в курсе, кто ко мне приходил и чего хотел. Его следующий вопрос подтвердил мое предположение: сосед поинтересовался, кто же нанес мне визит.

Зная, что доверять никому не стоит, а уж Радиставу особенно, я ответила весьма туманно, но искренне:

– Один из фалрьянов, сопровождавших меня по пути в Даарью. Пришел выразить сожаление о случившемся.

– Фалрьян? – Радистав снова удивленно посмотрел на меня. – То есть ты пришла не через ирийские земли?

Ишь, сообразительный какой!

– Нет, – вздохнула я.

Пришлось частично ему рассказать о своем путешествии. Что, мол, странница я, ходила-бродила по землям разным, а тут взяла и дошла до странного места, где нет дна, только туман клубится. А там была подхвачена гигантской птицей и унесена в Фарьян’Олу. В Даарье оказалась, потому что упросила отнести меня на землю. Ну или попросту туда, где можно передвигаться без крыльев. А потом уж спасла царевича…

– И вот результат, – закончила я, чуть разведя руками.

Радистав выслушал все, ни разу не задав встречного вопроса. Было видно, что он только укрепился в своем мнении относительно огнепоклонников и их крылатых друзей.

– Я верю тебе, – наконец произнес он. – Единственное, что мне неясно, – где же расположена твоя страна, Вика? Принято считать, что народы Коловрата изучили все уголки нашего огромного мира.

– Не может быть! – постаралась как можно искреннее воскликнуть я. – Поверь мне, есть места, где совершенно не слышали о вас.

Что ж, как ни крути, а говорила я чистую правду. Разве что не особо убедительно.

– В том месте, откуда я родом, никогда не слышали о Коловрате.

Правдивее некуда. Мы действительно о них ничего не знаем. Там, в двадцать первом веке.

Радистав задумчиво посмотрел на меня:

– Утверждать, что нет никого, кроме нас, глупо и неосмотрительно. И ты действительно совсем другая. У тебя нет крыльев фалрьянов и плавников туатов. Внешне ты походишь на нас и ирийцев. Но при этом я чувствую в тебе какие-то необъяснимые силы, которыми ни нарвийцы, ни дети солнца не владеют.

Я насторожилась. Еще один Рамаол? Тот-то сразу вычислил, кто я и какими силами владею.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебя слушает змей, – произнес Радистав, – что приближает к могуществу таких, как я. Но когда я пытаюсь определить природу твоей силы, то скорее уж назову целительницей, чем владеющей силой разрушения.

– У нас многие владеют такой силой, – соврала я с самым честным выражением лица.

Вдаваться в подробности, а также говорить о том, что через энное количество веков вы, Радистав Покойникович, возьмете да и постучитесь в дверь моей вересоченской хаты, я, разумеется, не стала.

– Что ж, Вика, у вас удивительный народ, – мягко улыбнулся он. – Здесь это редкий дар. И если он дается, то человек становится необыкновенно силен.

Я улыбнулась в ответ и кивнула на стену:

– Кстати, у меня встречный вопрос. Как ты делаешь так, что она становится прозрачной на определенное время? Да и слышим мы друг друга прекрасно. Или этот камень алатар действует только при определенных условиях?

– О, – Радистав усмехнулся, – здесь все достаточно просто. Мои опыт и умения помогают нейтрализовать силу камня. Однако я могу сделать это лишь со стенкой, которая разделяет наши камеры. Увидеть, что творится в коридоре, я не в состоянии.

– Хм, но как тогда ты услышал, что в темницу кто-то вошел?

Да и я тоже прекрасно все слышала. Странный у них тут механизм заключения. Ну или я чего-то не понимаю.

– Видишь, в наших камерах разные силы: у меня красные, у тебя золотые. – Радистава явно забавляло мое любопытство и попытки понять устройство ирийских тюрем. – Алатар – магический камень. И он подстраивается под того, с кем рядом находится. То есть перекрывает конкретные силы. Красный убивает мои разрушительные, желтый блокирует твои созидательные. Однако при помощи своих умений я в состоянии перекрыть действие камня. И так как твоя «дверь» мне не помеха, я сумел услышать то же, что и ты. Мне не совсем понятно, почему ты можешь и видеть, и слышать, но скорее всего это объясняется тем, что ты чужая и не такая, как мы.

М-да уж. Ничего не скажешь. Как ни крути, а все сложно. Получается, я могу войти в двери Радистава, а он в мои. Но толку с этих умений ни на грош. А в целом занятная система. И что это за камень такой – алатар? Какой-нибудь родственничек бурштына? Надо бы спросить, но немного попозже. А то, ей-богу, заподозрит что-то неладное.

– Весело у вас тут, – вздохнула я. – Только вот сидеть в темнице как-то не особо привлекает. Даже несмотря на то, что здесь чисто и весьма прилично.

Радистав бросил на меня быстрый взгляд, а потом посмотрел на змея.

– Можно и не сидеть, – тихо, но твердо произнес он, глядя прямо в глаза.

– В смысле? – Я насторожилась, пытаясь понять, на что намекает будущий господин Покойник, враг ирийцев и добрых белок.