Костёр громко трещал, соревнуясь с шумом ветра, угрожая затушить. Оранжевые языки пламени ластились к сухим коричневатым ладоням склонившегося над огнем человека. Человек был невысок, приземист и кривоног. Лунный свет серебряными бликами отражался от его коротких рожек на голове. Глаза были темны, раскосы и... задумчивы. Очень задумчивы.

— Петри сегодня не в духе, — пророкотал низкий мужской голос, больше похожий на шелест моря.

Рядом с человеком появился высокий черноволосы мужчина в одеянии цвета морской волны. Материал то напоминал обыкновенную ткань, то водную гладь, над которой вдруг решил порезвиться бриз.

— Аксайн, я и есть дух, — лениво ответил Петри, — как я могу быть не в себе?

— Да как угодно, — совершенно не смутился тот и опустился напротив.

Часть морского одеяния словно стекла с его туловища, обнажая смуглый мускулистый торс. В темно-синих глазах мелькнуло странное веселье: нечеловеческое, немного жутковатое, хоть и не злое. На запястье правой руки неземным огнем горел широкий браслет, металлические звенья которого составляли узор меандр.

— Как мило вы беседуете, — прожурчал совсем рядом приятный женский голос.

Возле Аксайна появилась стройная женщина, закутанная в полупрозрачные одежды. Голову покрывала голубовато-серебристая ткань, придерживаемая серебряным обручем с бирюзой. Изящные запястья и лодыжки были унизаны браслетами. На шее — широкая золотая полоса, усыпанная драгоценными камнями. От полосы на грудь спускалось пять длинных цепочек, заканчивавшихся ромбами с драгоценностями. Яка чилбыры — воротниковая застёжка татарских женщин. Только вот у простых смертных не кажется, что украшение соткано из солнечных лучей и усеяно самоцветами из недр Небесной горы.

При каждом движении женщины казалось, что где-то совсем рядом звенит ручеек, а смуглое тело соблазнительно просвечивалось сквозь ткань.

— Умай-та, ты как всегда вовремя, — улыбнулся Аксайн. — Кто знает, что бы произошло, не приди ты. Присаживайся, — сказал он и недвусмысленно указал на свои колени.

— Ничего особенного, — пробурчал Петри, раздувая огонь.

Кажется, присутствие двух богов воды только раззадоривало его разжечь огонь сильнее. Впрочем... на вершине Ай-Петри ветра такие, что и богам воды не грех у костра посидеть. Вон, глупые люди, решили тут ветроэлектростанцию надумали сделать. Сделали. Только ветра так закружили головы ветрякам, что сорвали лопасти. И теперь одичалый дух ветростанции бродит по горным тропкам да порой приходит к Петри выпить заваренного с травами чаю.

Умай-та хмыкнула, но присела на колено Аксайна. Кажется, бог Чёрного моря, как бы не пытался выбесить, всё равно пользовался её расположением. Тот не терял времени и обнял прекрасную богиню пресной воды за талию. Разумеется, чтобы удобнее было сидеть. Только и всего.

— По какому поводу пожаловали? — мило поинтересовался Петри, накрывая огонь ладонями и довольно щурясь.

Всё же хороша ночь. Ветра-пустомели переговариваются тысячей голосов. Водопады вздыхают о прошедшем дне, горные ручейки перебивают друг друга, спеша поделиться новостями со скалами. Днём они, конечно, тоже не молчат. Только вот за людскими голосами их не так слышно. Да и нельзя разгуляться по полной. Всё же закон правды чудес такой: поменьше надо знать людям.

Петри хорошо слышит, как далеко-далеко внизу морские волны накатывают друг на друга. Выбрасывают на берег секреты глубин и невидимые человеческому глазу сокровища. Да и куда уж там людям смотреть под ноги... Курорт же, сплошная любовь у всех в головах. Вот, как например, сейчас у одной парочки. Стройной русоволосой девушки и черноволосого статного парня с татуировкой-лозой на руке.

— Ты сам прекрасно знаешь, Петри, — мягко укорила Умай-та, словно прочитав его мысли. — Ты зачем девочке дал способность воспротивиться моим чарам?

Петри сделал вид, что ничего не понял. Ну, конечно, боги. Всё же не мелкие духи. Потому даже по лицу могут понять, кого ты сейчас чувствуешь. Говорить, что приезжую девушку было немного жалко, он не стал. Как и то, что нечего задуривать смертным головы сразу. Пусть сами разбираются в своих чувствах. А то так никакой жизни, никакого элемента неожиданности, понимаешь!

Ну, и что просто... построить козни. И Аксайн, и Умай-та прекрасно знают, что один из предков Петри — Пан. А сатиры — народ простой, но игривый. Потому поиграть — хлебом не корми, пусть даже с богами. Но сейчас боги не совсем те, что были раньше. Всё меняется.

— А зачем ты ей браслет предложила? — прищурился Петри. — Неужто думаешь, что твой прапрапра... внук не сможет очаровать сам девушку? К тому же если она предназначена ему самой судьбой?

— Жениться ему надо, — буркнула вдруг совсем не по-божественному Умай-та. — А то гены Диониса до добра не доведут. Так ещё и хорош собой до невозможности, девицы к ногам так и падают. Вот и мнит о себе, гадёныш, всякое. Ах, тётушка, зачем так рано?

— Так он тебя тётушкой величает? — хмыкнул Аксайн.

— Двоюродная прапрапрап... бабушка звучит уж совсем как-то печально, — согласись, — заметила она. — Да и... Хм, кстати, ты скажи, мне, наглая твоя морская морда, зачем начал девочку очаровывать? Мало обнажённых стройных тел плещется в твоих волнах?

Аксайн невинно посмотрел на Умай-та:

— Но, милая моя, нужно же мне было проверить? А ещё, знаешь ли, далеко не факт был, что эта девушка предназначена твоему внуку.

— Но в море-то побежала первой не она, — справедливо заметила Умай-та.

Дух ветространции тихонько выполз из тёмного уголка и присел рядом с Петри. Вопросительно посмотрел на него серебристыми глазами, немо спрашивая, что тут происходит.

Тот только покачал головой. Мягко хлопнул в ладоши, тут появилась маленькая чашечка без ручек, из которой взвился ароматный дымок.

— Им не до нас, — шепнул Петри духу и передал чашку с чаем.

Приняв чашку, дух благодарно заурчал, принимаясь за напиток. Вот, казалось бы, дух. Куда ему чай пить? А пьёт!

— Понимаешь, милый мой, — тем временем Умай-та втолковывала Аксайну основы воспитания молодого поколения. — Такого уже проклятие на роду моей сестры и сына Диониса, что все их потомки могут найти свою вторую половинку лишь по предсказанию ясновидящей.

— Это ты намекаешь на ту цыганку на автовокзале? — подозрительно уточнил Аксайн.

Умай-та закатила глаза:

— Хам. У неё, между прочим, действительно дар. Так что нечего умничать.

— И именно она твоему Денису и предсказала, что этим петом он встретит свою судьбу? — невинно уточнил он.

— Она, — отрезала Умай-та. — А ещё сказала, что будет с ней рядом та, которая любит море. Вот и бери себе... ту.

— Какая ты суровая, моя госпожа, — сделал вид, что испугался Аксайн. — А если я скажу, что почувствовал в ней скифские корни? И что она принадлежит мне?

— С таким же успехом тебе могут принадлежать те, у кого греческие, турецкие, русские, украинские, татарские и генуэзские корни, — заметил Петри, глядя на повелителя Чёрного моря сквозь яркое пламя. — Только вот куда тебе столько народу-то?

Справедливости ради стоило заметить, что своё скифское имя Аксайн любил больше всего. А потому и предпочитал, чтобы его звали только так. На вопрос, разумеется, бог не ответил. Только усмехнулся уголком губ. В тёмно-синих глазах плеснулось нечто такое, что сидевший рядом дух ветростанции зашипел и покосился на Петри. Последний, правда, совершенно не испугался. Гора — его дом, никто не посмеет тут наводить свои порядки. Даже Умай-та, водопады которой падают со скал и дают жизнь рекам, а те — растениям и животным, всё равно молчит и прислушивается к мнению хозяина горы.

— И всё же балбес, — вдруг тихо проворчала Умай-та. — Вот чем ему местные девочки не нравятся?

— Чужие всегда краше, — улыбнулся Аксайн, скользнув ладонью по боку богини.

Тут же раздался громкий шлепок. Раздалось шипение, напоминающие шелест волн, но рука никуда не делась. Умай-та уже было прицелилась шлепнуть ещё раз, как Петри задал давно интересовавший его вопрос:

— А что, так обязательно жениться?

Умай-та посмотрела на него с укором. Даже позабывала о нахальном хозяине Черного моря, который уже вовсю обнимал её за талию и, кажется, ни капли не мучился угрызениями совести.

— Вот умный ты дух, Петри, древний. А вопросы такие задаёшь, что хоть всю воду у тебя тут иссушай! Ну, надо же было такое спросить!

— А что тут такого? — изумился Петри. — Я вот, живу один, например. И ничего страшного, всё хорошо.

Умай-та покачала головой:

— Нашёл, что сравнивать. Виноградный урожай — это судьба всего края, в котором мы тут живём. Если зачахнут виноградники, то из чего людям делать вино и сок? А испокон веков повелось так, что если урожай чего-то, то покровитель его не должен быть один. Только любовь и семья могут подарить процветание. И пусть в Денисе горит всего маленькая искорка божественной силы. Но только любовь может помочь её раздуть и превратить в яркое пламя. А один... один он много не сможет сделать.

— Насколько помню, Дионис никогда не был примерным семьянином, — заметил Аксайн, бросив на Петри задумчивый взгляд, а потом посмотрев на богиню.

— Нет, — хмыкнула она. — Но он всё же изначальный бог. Да и вечно возле него сатиры и хмельные красавицы- нимфы. Так что такой, кхм, урожай, что...

Петри сделал вид, что не заметил, как в интонации Умай-та проскользнули подозрительные нотки. Ну да, конечно, сатиры. Пан тоже с Дионисом всегда был. Предок, чтобы ты был здоров. Вот вечно пытается ткнуть родословной. А она, родословная, между прочим, ого-го!

Дух ветростанции ткнул его в бок и указал на пустую чашку.

Петри вздохнул, взмахнул рукой. Травы сами закружились в воздухе маленьким смерчем и опустились в посуду. Умай-та улыбнулась, и тут же донеслось журчание воды. Огненные языки пламени обвили дно чашки и пальцы духа. Тот снова довольно заурчал. И через миг аромат чая из горных трав поднялся вместе с дымом.

Повернув голову, Петри всмотрелся в сторону тёмного берега. Там плещет море. Там, взявшись за руки, бродят по берегу двое. Они ещё не знают, что задумали их предки. Но... пойдут ли они по намеченной богами тропе? Или же найдут свою?

***

А ночь была хороша. Я думала, что, набродившись за день, устану до невозможности, ан нет. Казалось, что прогулка наоборот наполнила тело энергией, сделав его невероятно лёгким.

Маша, сославшись на то, что растёрла ногу и жутко оголодала, пошла домой. При этом подмигнула мне, когда Денис отвернулся и шепнула одними губами: «Потом всё расскажешь. В подробностях».

Конечно, и слепому было понятно, что Денис оказывается мне знаки внимания: то стул отодвинет, то руку подаст, то кофе угостит с мороженным. Нет, Машка вниманием тоже не была обделена, наш новый знакомый вёл себя предельно учтиво с обеими, но всё же было понятно, что нравлюсь ему именно я.

Весь день мы бродили по Алупке, зашли в Воронцовский дворец, побывали на экскурсии внутри и обошли весь комплекс. Денис вёл себя неизменно галантно, оказался отличным рассказчиком и не менее прекрасным слушателем. Читай книги на Книгочей.нет. Подписывайся на страничку в VK. За это время мы узнали, что Денис живёт здесь всю сознательную жизнь. И лишь ездит в гости к матери, которая вышла замуж за грека и переехала в Афины.

— А куда она? — озадаченно уточнил он, провожая взглядом Машу.

— Так сказала же — домой, — еле сдержала я смешок. — Напрыгалась как горная коза по горам, да и платье...

— Ну, красивое, — заметил Денис, — только для походов по горным тропкам и правда не подходит.

Он перевёл взгляд на меня.

Сердце почему-то пропустило удар. Всё же когда на тебя пристально смотрит молодой человек, который симпатичен. И голос у него низкий и бархатный. Говорит, будто ласково прикасается. Потому дышать становится всё сложнее, а воздух кажется горячим-горячим.

— Ты тоже устала? — мягко поинтересовался он.

«Чтоб да, так нет», — вспомнила я фразу из известного сериала. В конце концов, отдохнуть успею — отпуск впереди. А вот Денис... Он здесь и сейчас, к тому же уходить совсем не хочется. Нелогично? Наверно. Надо держать мужчину на расстоянии, чтобы не потерял интереса? Да, конечно. Но сейчас что-то совсем не хочется следовать правилам. Да и Денис ведёт себя прилично, хотя... может, всему виной было присутствие Машки?

Решив, что это можно проверить, я посмотрела в сторону набережной.

— Пойдём посидим? — предложила с ангельской улыбкой и указала на море. — Там сейчас так хорошо.

Денис тоже посмотрел в указанном мною направлении и кивнул. В тёмных глазах словно зажглись тёплые огоньки.

— Идём, — кивнул он. — Только осторожнее, дорожка тут крутая. Поэтому если что — хватайся за меня.

Но потом оказалось, что сказал он скорее просто для того, чтобы я не теряла бдительности. Спуск был и правда крайне неудобно, слишком под наклоном. А мои босоножки таки норовили соскользнуть с гладкой брусчатки.

Но Денис всё время был рядом и вовремя подхватывал меня под руку. А когда на середине дороги я едва не потеряла равновесие, то и вовсе подхватил на руки.

Изначально я потеряла дар речи. От прикосновения к горячему крепкому телу меня бросило в жар. От него пахло можжевельником, виноградом и совсем немного — табаком.

На робкое замечание, что мы можем рухнуть вместе, он только рассмеялся. Ощущения были странные. Объятия мне нравились. Низкий приятный смех — тоже. И карие смешливые глаза, смотревшие на меня с какой-то необъяснимой нежностью.

Идея посидеть просто не берегу неожиданно была скептически встречена.

— Я предлагаю нормально поужинать, а уж потом можно и на берег, — заявил он. Я только молча приподняла бровь.

Он ни капли не смутился, видимо, посчитал это согласием и утянул меня в кафе.

Мы выбрали столик на летней площадке. С видом на море и сине-черное летнее небо, усыпанное звёздами. Рядом сидела весёлая компания, но они совершенно не мешали. Наоборот даже поднимали настроение. И шумными тостами, и задорным смехом, и шуточками-подколами. Нас, кстати, даже пригласили присоединиться, но Денис вдруг покачал головой и заговорщицким шёпотом сообщил, что у медовый месяц.

— Какой ещё медовый месяц? — поинтересовалась я, принимая свой заказ — салат с морепродуктами и бокал белого вина. Выбирал Денис, сообщив, что такого я ещё не пробовала.

— Подготовительный, — невозмутимо сказал он, посыпая перцем принесённое мясо.

Ночь или нет, а всё же мужской организм такая штука, что кормить его надо серьёзно в любое время суток. И салатиком тут не отделаешься.

— В каком плане?

Денис взял свой бокал с красным вином, посмотрел на рубиновую жидкость на свет, чуть качнул головой. Потом перевёл на меня взгляд.

— Я тут подумал, что хочу кое-что у тебя спросить.

— И что же? — осторожно уточнила я, даже замерев и так не донеся до рта наколотую на вилку мидию.

— Ты как относишься к браку?

— Производственному или гражданскому? — вырвалось у меня.

Ничего не поделать — профессиональная привычка. Сначала спросить множество деталей и только потом приниматься за составление договора. Тьфу... ну, вы поняли. Менеджер по продажам есть менеджер. Пусть профессия не важная в глобальных масштабах, но не такая уж и плохая.

— Инна, я про брачный союз, — невозмутимо сообщил Денис и посмотрел мне в глаза: — Буду конкретнее: выходи за меня замуж.

Вилка выпала у меня из рук.

Да не просто, а отчетливым звоном. И, оставив внушительное пятно на платье. Морепродукты и оливковое масло — зло. И такие странны предложения — тоже.

Хорошо, что рядом оказался официант. Увидев мою беду, подсуетился и принес соду. Конечно, сразу как новым платье не стало, но всё же чуть получше. Денис не изменился в лице, только заказал мне ещё десерт. Видимо, для успокоения нервов. Ибо хорошо известно, что женщина, которой на платье что-то уронили (пусть даже уронила она сама), есть существо смертельно опасное. Поэтому срочно надо задабривать и как-то спасать ситуацию.

Когда официант ушёл, а я более-менее вернула способность здраво воспринимать окружающее, то всё же уточнила:

— Это ты так шутишь?

Денис посмотрел на меня. Без очков, кстати, он выглядел как-то моложе. Но при этом не менее нагло и прекрасно.

— С чего бы? — мило поинтересовался он.

Так, кажется, не слишком в восторге, что я не упала к его ногам. Или же... неужто серьёзно? Но тогда вообще выходит нечто странное. Не бывает так.

Кажется, сообразив, что я тоже спрашиваю совершенно серьёзно, Денис отложил нож и вилку.

— Если ты о том, что не по протоколу, то да. Виноват. Ни кольца, ни цветов. Но утром обещаю исправиться. Предложение делаю первый раз в жизни. Потому... виноват, в общем. Но... я исправлюсь.

Мысли в голове не укладывались. Предложение руки и сердца мне в жизни делали всего один раз. И то, когда я приехала к Машке в гости. Какой-то дальний родственник подруги, увидев меня, решил, что девица из Одессы не такая уж и плохая пара. Предварительно до этого он просто долго расписывал все свои болезни и то, как ему необходим морской воздух. Погуляли пару раз, а потом, в одной из питерский подворотен вдруг сказал: «Слушай, а не зарегистрироваться ли нам в ЗАГСе?».

Выражение моего лица нельзя было описать словами. Как потом хохотала Машка — рассказывать не буду. Но в более дурацкую ситуацию я никогда не попадала. Надо ли говорить, что кавалер на меня безумно обиделся? И больше никогда не писал и не звонил? Не то чтобы меня это повергло в беспросветную печаль, но то "что-это- было", конечно, осталась.

— Мне надо подумать, — изрекла я самую подходящую фразу, потому что ничего дельного в голову больше не приходило.

С одной стороны, это было глупо. Я его совсем не знаю. С другой...

Сложно отрицать, что Денис понравился мне с первого взгляда. Но и немудрено: не может не понравиться молодой и красивый парень. Который к тому же не лишён галантности и понимания, как надо вести себя с девушкой.

А ещё происходило что-то странное. Обычно, если меня привлекал молодой человек, то без труда можно было определить: играй, гормон. Тут же... Пусть мозг твердил одно, но не было какого безумия влюблённости. А странное ощущение тепла, осознание «правильности» происходящего. Правильно вот так сидеть с ним и смотреть на море. Правильно есть этот салат и пить вино. Даже правильно заиметь дурацкое пятно на платье. А ещё я не ощущала ни капельки смущения. Всё шло так, как должно было. Или нет?

Денис очаровательно улыбнулся:

— Только до завтра, хорошо?

Я задумчиво кивнула, делая глоток полусладкого вина с цитрусовой горчинкой. У меня впереди целая ночь. И целая Машка. Несмотря на бесшабашность подруги, советы Машель давала всегда дельные. Парней у неё было побольше, чем у меня. Но каждого из них она умудрялась держать в ежовых рукавицах. Поэтому послушать совет стоит.

Мы покинули кафе и брели по гурзуфской набережной. Босоножки пришлось снять. Вода была словно парное молоко. Денис шёл рядом и держал меня за руку, не давая соскользнуть. Кажется после того спуска он твёрдо решил, что за мной надо следить и... держать.

Держал крепко и в то же время бережно. Поэтому я не возражала.

К разговору о предложении руки и сердца мы не возвращались. Но в то же время находились для общения всё новые и новые темы. О учебе, о родителях, о работе, о друзьях...

— Ты давно в магазине работаешь-то? — поинтересовалась я, заметив, что показался уже невдалеке наш дом.

— Третий год, — ответил он. —А что?

— Ну... просто, интересно.

— Магазин принадлежит моему дяде, — сказал Денис. — Точнее, он владеет половиной дела.

— А вторая кому принадлежит? — спросила я, чуть опираясь на его руку прежде чем подняться на крутые ступеньки.

Хорошо, что сейчас тут никого нет, можно спокойно подняться.

— Мне, — улыбнулся он, придерживая меня.

— А почему тогда магазин называешь дядиным?

— Видишь ли, Инна, совладельцем я стал только этим летом, — рассмеялся он. — Поэтому он меня ещё какое- то время будет именно дядиным.

Через некоторое время мы подошли к высоким коричневым воротам. Отметив свет в окне, поняла, что Машка бдит и дожидается меня с прогулки.

— Ну, вот мы и на месте, — сообщила я, поворачиваясь к Денису. — Спасибо за хороший вечер.

— А ещё день и ночь? — не растерялся он.

— Не без этого, — рассмеялась я. — А тебе сильно далеко добираться?

— Нет, — покачал Денис головой. — Не успеешь уснуть, я уже дома буду.

— Тогда хорошо, — улыбнулась я.

И вдруг поняла, что не хочу, чтобы он уходил. Хоть и осознавала, что иначе никак.

Денис словно что-то понял. Однако повёл себя на удивление по-джентельменски.

— В таком случае, я желаю тебе добрых и сладких снов, Инна, — улыбнулся он.

А потом я внезапно оказалась в его объятиях и почувствовала прикосновение горячих требовательных губ к своим собственным.