Полулюди-полуптицы те, что живут за покровом облаков и умеют говорить с ветром. Голосами серебра и хрусталя перекликается он с ними, напевая нежнейшую песню дождя. Нет для них ни страха, ни боли средь небесных высей. Солнцем согретые да небом хранимые. Дети Отца ветров и Небесной Искры, хранители лазурных просторов и Облачных врат…

Не скажу, что точно сумела передать легенду о жителях Фалрьян’Олы, но суть сохранила верно. Уже третий час я разговаривала с невероятным существом, от которого узнавала всё больше и больше потрясающих и невероятных фактов. Скажу честно, начальника стражей назвать человеком язык не поворачивался. Спросите, откуда Рамаол узнал о способностях Шарика и моём прозвище среди магов? Что ж, попытаюсь объяснить.

Фалрьяны — народ, который лишь внешне похож на людей. Потому что, когда Рамаол встал со своего места и направился ко мне, я сообразила, что с его одеянием что-то не так. Поначалу подумалось, что это причудливый фасон плаща, однако всмотревшись, я замерла на месте. За спиной мужчины был не плащ, а… самые настоящие крылья!

Поначалу я долго не верила собственным глазам. Даже опыт общения с существами не из нашего мира не смог помочь осознать данный факт. Крылья Рамаола были похожи на перья той птицы, что нас сюда доставила. Где-то на краю сознания появилась мысль, что фалрьяны и их крылатые друзья произошли от одного прародителя. Однако тут же пришлось отмести это предположение в сторону, потому что в следующий миг мне оно показалось крайне нелепым.

…Непонятный и другой народ. По-своему очаровательный и притягательный. Они видят ауру любого человека и зверя, способны узнать, какими способностями обладает стоящее перед ними существо. Таким образом, Рамаол и сумел понять, что может Шарик, да и увидел мой облик Шестопалой.

Чуждый, но по-своему очаровательный народ людей-птиц. Они верят, что произошли от Отца всех ветров и Небесной Искры, которая, однажды вспыхнув среди лазурных просторов, принесла жизнь в эти края. Ещё выше, в священных местах Фалрьян’Олы, находятся храмы, посвящённые предкам и великим богам людей-птиц.

Обращение «дхайя» (именно так меня назвал Чаран, когда только встретил), обозначает «тот, кто не ступал на эти земли». Возможно, толкование могло быть куда тоньше и изящнее, но более подходящих аналогов я подобрать не смогла. Кстати, поразительный факт. Как вы поняли, я не столкнулась с трудностями перевода и прекрасно понимала, о чём говорят мои собеседники. Напрямую задавать вопрос: «Почему я, человек из будущего, прекрасно вас понимаю?», разумеется, не стала.

В нашей беседе Рамаол не раз упоминал праязык, который способны понимать все четыре народа, состоящие в Коловрате. И обучаться ему не нужно. Потому что каждый из нас знает «верные слова». Отсюда я и предположила, что, возможно, где-то в глубинах подсознания каждого осталась память о древнем языке и для того, чтобы его вспомнить, нужен определённый ключ. В моём случае таким ключом стало… то есть стал мой провал в прошлое. Дальше — больше.

Тогда же, когда Чаран меня обнаружил, он назвался словом «агор». Я не преминула спросить Рамаола что это значит. На что и получила ответ: агоры — это те, кто служит стражниками крепостей у завесы Ашья. Естественно, это вызвало вопрос — что такое завеса?

Оказалось, что Ашья — это некая граница, что разделяет четыре народа. Вечно дымное и скрытое всеми туманами чужих миров место, в котором не бывал ни один из народов Коловрата. Говорят, его создали боги, и нет туда хода простым смертным. Если двигаться от завесы вверх, то вы попадёте в Фалрьян’Олу — просторы людей неба. Если бы я пошла вперёд, то добралась бы до водного царства властелинов океана и острова Туа-Атла-Ка, на котором проживает народ волн. Стоило мне только начать спускаться вниз и я попала бы в переплетение тоннелей и подземный город Нарви. Ну, а если б у меня хватило ума повернуть назад, то я б оказалась в сердце огненного края — родной земли ирийцев (будь они трижды прокляты за свои шашни со всякими Радиставами, а также вересоченскими белками-воришками).

Вместе с аурой фалрьяны способны приблизительно определить ваши намерения. (Эта методика мне знакома, однако наши люди ей не могут пользоваться в полном объёме, потому что часть этого искусства утеряна ещё с незапамятных времён.) Учитывая, что дожди да и всё связанное с осадками находится в сфере управления людей-птиц, для Рамаола стало удивительным открытием, змей — зверь, считающийся исключительно нарвийским обитателем (фалрьяны явно никогда не слышали легенды о Кецалькоатле — Пернатом Змее и не имели аналогичных), может вызывать ливень. Да ещё и не простой, а с громами и молниями (последние, кстати, у него не особо получаются, но мы этим займёмся).

Ещё одна деталь. Когда я вошла в зал — начальник стражи восседал один. И был разве что в окружении неодушевлённых предметов. Но, как выяснилось, почти все агоры знали о нашем с Шариком визите. Как? Серебряные и хрустальные колокольчики над потолком оказались подвешены не только с декоративной целью. У каждого фалрьяна в доме есть такой «звон вестей». Ветер передаёт нужную информацию с огромной скоростью. Но только дети Отца ветров могут слушать и понимать слова своих младших братьев. Для остальных это всего лишь шум ветра. Больше ничего.

Не знаю почему, но возникло странное ощущение, что Рамаол мне симпатизирует. Даже, несмотря на то, что я — дхайя, та, кто не ступал на эти земли. Чужаки у них появлялись редко. Четыре расы очень хорошо изучили мир, в котором живут. Поэтому всё новое и невероятное для них было действительно большим событием.

Я благоразумно молчала, что пришла не только миновав приличное расстояние в километрах, но и в веках… Сколько именно веков — сосчитать было невозможно. Я, конечно, осторожно попыталась уточнить, известен ли им всемирный потоп. Всё же этот факт упоминается во многих легендах и мифах, так что не лишним будет попробовать взять его точку отсчёта. Однако… Рамаол посмотрел на меня с искренним удивлением, словно таких вещей вообще не могло произойти. А так же заметил, что вода — это стихия туатов, и они не дадут ей возможности настолько разгуляться и натворить бед такого масштаба. После этого вариант с потопом отпал. А жаль. Идея была не такой уж плохой.

— Ты устало выглядишь, — заметил Рамаол, — тебе нужен отдых.

Я хотела сразу возразить, однако через пару секунд поняла, что он абсолютно прав. К тому же сказывалась бессонная ночь и прогулка по беличьему подземелью.

— Я распоряжусь, чтобы тебе выделили комнату как гостье, — улыбнулся Рамаол. — А также скоро принесут поесть.

— Спасибо большое, — отозвалась я, опустив взгляд вниз и, наконец, поняв, почему Шарик не задаёт глупых вопросов и вообще не подаёт голоса.

Змеёныш, свернув все свои кольца, сладко посапывал у меня на коленях, уткнувшись мордочкой в живот.

— А Вызывающему Дождь что-то надо? — спросил Рамаол, проследив за моим взглядом.

Я крякнула. Вот как оно значит. Вызывающий Дождь. Пафосно донельзя. Шарику однозначно понравится. Только говорить ему я это сейчас не буду. Потом порадуется.

— Что-нибудь мягкое, а то потом будет жаловаться, что чувствует себя, как принцесса на горошине, — хмыкнула я.

На лице Рамаола отразилось недоумение.

— Как кто?

Ах, да. Я ж совсем забыла, что мои шутки не будут понятны людям из, э-э-э, прошлого. У них, наверно, правительственный титул звучит иначе, да и вообще…

— Это весьма долгая история, — попыталась выкрутиться я. — Если захотите, вам потом её расскажу.

— Хм, хорошо, — кивнул Рамаол, — мне интересно узнать о тебе побольше, Шестопалая. А пока…

Он неожиданно издал какой-то невероятный звук, подобный трели хрустальных колокольчиков — чуждый и нечеловеческий, заставивший меня замереть на месте, прижимая к себе резко проснувшегося Шарика.

Двери, словно под сильным порывом ветра, мгновенно распахнулись, и на пороге показался Чаран.

— Отведи их в Облачные покои и проследи, чтобы слуги подали еду, — велел Рамаол.

— Будет выполнено, — кивнул тот и, дождавшись, пока мы окажемся возле выхода, коротко отсалютовал начальнику стражи и покинул помещение.

Что ж, пафосное название покоев соответствовало действительности. Во всяком случае, для меня, человека, что вырос среди твёрдого пола, прямых стен и шиферных крыш. Комната состояла из странного материала, скорее напоминающего застывшие перистые облака и бездонную гладь небес. Всё невероятно округлое, мягкое и столь непривычное, что слабо верилось, что вЭтомкак-то можно жить. Однако мои сомнения развеялись, стоило только сесть на краешек овальной постели. Она скорее походила на опалово-голубое облако, чем на привычный предмет для принятия горизонтального положения.

Пища фалрьянов оказалась не менее удивительной, чем дома. Радовало, что знакомой частью трапезы была запечённая с какими-то травами птица. То есть, пугаться, что организм не примет чужих яств, не стоило. Но вот светло-жёлтые и бежевые спиралевидные стручки заставили немало озадачиться. На вкус они были чем-то средним между листьями салата и болгарским перцем. Возможно, я не совсем точно определила, но мои гастрономические способности всегда оставляли желать лучшего. Когда я взяла стакан воды, чтобы запить оказавшуюся на удивление сытной пищу, то была немало ошеломлена. По виду прозрачная жидкость на вкус оказалась подобна самому настоящему вину. Решив, что нужно будет узнать из чего они его делают (мало ли, вдруг в хозяйстве пригодится), я опустошила ёмкость (Шарику давать не стала) и растянулась на кровати. В любом случае, прежде всего, нужно сначала отдохнуть, а потом решать вопросы всех мастей.

А вопросов на данный момент было три. Первый — выяснить у товарищей с крыльями, что они знают о бурштыне, и чем на самом деле является этот таинственный камушек. Второй — отыскать пропавший глобус и отдать в руки ирийцев. Им виднее, что делать с этой штукой. Третье — вернуться домой и надрать уши белкам. Вот. В целом картина такая. Но пока я понятия не имею как себя вести и что делать. Хотя, если верить Рамаолу, то проблем у меня тут возникнуть не должно. Во всяком случае, дружелюбное отношение мне тут гарантировано. Продолжая предаваться раздумьям и мечтам, как выберусь отсюда, я и сама не заметила, как заснула.

… но бывают времена, когда чётко знаешь, что спишь, но при этом способна как бы со стороны оценивать происходящее во сне. А сон вышел на удивление красочным и реалистичным. Передо мной, скрестив ноги, сидел юноша. Волосы, сравнимые по цвету с бледно-зелёной бирюзой, медленно плыли вокруг головы, словно он находился в воде, и невидимые течения поддерживали их, заставляя слабо покачиваться. Лицо казалось мерцающим серебряным пятном, но разглядеть его невозможно. Он был обнажен, если не считать множества ожерелий из камней причудливой формы по цвету таких же, как и его волосы. Тонкие изящные кисти с длинными пальцами также перекрещены, словно он пытался меня отчего-то отговорить. Или не дать куда-то пройти. Ногти зрительно лишь удлиняли его пальцы — молочно-белые, будто растущие на морском дне кораллы. Не юноша — статуэтка из слоновой кости в одеянии из камней. Безликий. Замерший в воздухе, и только волосы совершают плавные движения под струями невидимых течений.

— Не дай открыть Врата Всемирных вод, — прошелестел его голос, похожий на плеск маленьких волн, — иначе смерть всем…

Знаете, к пророчествам я всегда относилась с огромным недоверием, но вот предупреждения обычно слушала.

— Где они? — почему-то во сне сообразила, что надо спросить, и тут же удивилась, как это я так знаю, какой именно вопрос надо задать.

— Завеса… — Изящная рука мягко поднялась и потянулась к моему лицу. — Ашья.

Острые ногти коснулись щеки и неожиданно, белая ладонь хлестнула меня с такой силой, что зазвенело в голове.

Я хотела высказаться о манерах, когда, тряхнув головой, вдруг осознала, что лежу на полу. Сев и оглядевшись, поняла, что в незапланированном сотрясении моих мозгов виноват не гражданин из сна, а развалившийся на полную катушку Шарик, который, собственно, с кровати меня и скинул.

— Шаркань, ты наглая морда, я тебя в зоопарк сдам, — многообещающе начала было я, но неожиданно раздался мягкий звон подвешенных к потолку колокольчиков.

Дверь в комнату тихо отворилась. На пороге появился незнакомец.

— Я не хотел вас будить, но ветер сообщил, что вы уже не спите, — произнёс он.

Я сразу даже забыла о том, что хотела отчитать Шарика, и что совсем неэстетично сижу на полу.

А он, кстати, хорошенький. В простой кожаной одежде с тиснением, повторяющим перья птиц, высокие сапоги и широкий с золотистыми бляшками пояс. Смуглый, чёрноволосый, тёмные глаза несколько озадаченно смотрят то на меня, то на сонного Шарика.

— Да, — кивнула я, — мы проснулись. А что?

— Уже утро, — чуть смущённо пояснил незнакомец.

Однако через пару секунд до меня дошло, что голос знаком, а, следовательно… передо мной стоял никто иной, как снявший маску и доспехи Чаран.

Ну, надо же. А очень даже ничего мальчик, хотя вчера такой серьёзный был — жуть.

— Да, это аргумент, — согласилась я, понимая, что проспали мы немало, и поднялась с пола. — Шарик, хватит прикидываться спящим, к нам пришли.

— Угу, — раздалось из-под одеяла, под которое шаркань забрался, пока я говорила с Чараном. — Я ещё чуть-чуть — и весь ваш.

— Не сомневаюсь, — проворчала я, прекрасно зная, что чуть-чуть у Шарика — это два часа минимум.

Чаран тихо рассмеялся:

— Можем его здесь оставить, пока сами слетаем к храму Небесной Искры.

— Куда? — изумилась я, внимательно глядя на фалрьяна.

Почему-то мне показалось, что на долю секунды он смутился.

— Отец сказал, что тебе это стоит увидеть.

— Отец?

Чем дальше в лес, тем толще партизаны.

— Рамаол — мой отец, — в его ответе появились нотки гордости, и я поняла, что спорить не стоит.

Не успела попасть в другой мир, а уже началась Санта-Барбара.

Только вот одно странно. Отец и сын совсем не похожи. Или, может, у фалрьянов это в норме вещей? Или парень — приёмный ребёнок? Так, ладно, что-то меня занесло.

— Хорошо, не вопрос, — кивнула я, — только дай немного времени, чтобы привести себя в порядок.

— Я с вами! — тут же подал голос Шарик, соскользнув с кровати и метнувшись к моим ногам. Надо же, не хочет оставаться в четырёх стенах, когда намечается что-то интересное. А ещё, между нами девочками, — шаркани, несмотря на все свои способности — ребята трусливые. Особенно домашние шаркани. Поэтому нет ничего удивительного, что змей тут же изъявил желание совершить путешествие вместе со мной.

Однако одна деталь мне всё же не давала покоя:

— Чаран…

— Да? — Он отвёл взгляд от шарканя и внимательно посмотрел мне в глаза.

Впору бы смутиться, но как-то не до этого.

— А зачем нам в храм?

В ответ — молчание. Возможно, Чаран и хотел бы мне что-то ответить, но на его лице сначала отразилось замешательство, а потом чёрные брови чуть нахмурились.

— Ты вправе спрашивать, Шестопалая, — вздохнул он.

Почему-то мне показалось, что это обращение он подхватил именно от Рамаола.

— Так же, как и мы, вправе доверять не только ауре, но пожелать услышать слова, — продолжил он. — Чтобы ни было, пока ты для нас по-прежнему загадка. В Храме прародительницы всё станет на свои места. Ты — дхайя.

Очаровательно. Меня хотят просветить фалрьянским рентгеном. Милый обычай, ничего не скажешь. Возможно, всё не так страшно, но что-то мне не очень нравится её имя — Небесная Искра. Надеюсь, ритуал проверки правдивости слов чужестранцев не включается в себя костра и инквизитора рядом.

— Ну, что ж. — Я чуть пожал плечами. — В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Веди, раз такие правила.

Чаран, казалось, выдохнул с облегчением. Я бы не удивилась, если б у него был приказ доставить меня силой, если вдруг откажусь принимать участие в запланированной экскурсии к храму верховной богини. Да и вообще, что-то я очень быстро начала слишком хорошо думать об этих крылатых ребятах.

— Хорошо. — Чаран подошёл к стене и коснулся её пальцами. Тут же открылась дверца, о существовании которой я даже не подозревала. — Вот здесь находится вода и всё, что может потребоваться. Я буду ждать тебя возле входа.

* * *

Небесная Искра. Это я, наивная женщина, подумала, что Искра предстанет предо мной в облике прекрасной богини. Ан нет. На самом деле всё оказалось не так. Когда Чаран поднял нас на своей птице ещё выше — в сферы, где фалрьяны бывали исключительно, чтобы вознести молитву и прикоснуться к знаниям древних, то поняла, что всё без исключения здесь будет для меня сюрпризом.

Храм Праматери фалрьянов выстроили из удивительного материала по виду напоминавшего двухцветное стекло — молочно-белый и тёмно-синий цвета переплетались друг с другом, создавая причудливые узоры внутри стен и крыш. В храме всё было построено так, что создавалась иллюзия, будто ты стоишь на облаке, под золотистыми лучами солнца. А вокруг мечутся и сверкают сапфировые молнии, ослепляя своим блеском и завораживая причудливым искрящимся танцем. Действительно, Небесная Искра. Только не одна, а много. Сейчас даже нельзя было предположить — является ли это просто мастерством фалрьянов, которые отобразили так свою богиню, или же эти синие всполохи на самом деле какая-то неизвестная нашей науке материя.

Вопреки всем моим худшим ожиданиям, ничего плохого не произошло. Оказавшись в кругу искр, я почувствовала лишь приятное тепло и лёгкое покалывание кожи, словно ко мне мимолётно прикасались электрические заряды. Но при этом делали это настолько быстро, что толком ничего не разобрать. Увидев это, Чаран облегчённо вздохнул. На вопрос, что бы со мной было, если б Небесная искра обнаружила во мне недобрые замыслы, агор ответил просто:

— Ты б умерла.

Мда, приятненько. Оказывается, у дхайя нет иммунитета к касаниям Небесной. Нет, всё же потрясающий народ! Но, тем не менее, меня чрезвычайно порадовало, что меня не поджарили подобно цыплёнку. Поэтому, решив перебраться в более безопасное место, я попросила Чарана показать нам с Шариком окрестности. Он не стал спорить и, кивнул, сообщив, что покажет нам храмовые сады. Хотя в целом разговорчивостью не отличался.

— Сады, так сады, — пробормотал Шарик, обвиваясь вокруг моей шеи и раскладывая кольца на плечах.

— Дорогуша, а ты не охамел? — шипящим шёпотом спросила я.

Как только мы оказались в пределах людей-птиц, шаркань забыл, что умеет ползать и всё время путешествовал на мне.

— Мне страшно, — возразил он, — у меня нет крыльев. Если я упаду — назад не соберём.

— То есть, получается, согласно твоей логике, у меня крылья как раз есть? — возмутилась я.

— Нет, но у тебя есть руки, которыми ты можешь держаться за птичку, — возразил Шарик. — Или за…

Он не договорил. Птичка, нужно сказать, пугала меня саму. Нечасто приходится летать на создании, которое ростом с тебя.

— Не ссорьтесь, — примирительно попросил Чаран, едва сдерживая улыбку, — здесь все равны.

— Да не скажешь, — заметила я, бросив выразительный взгляд на его чёрно-красные крылья.

— К нам часто приезжают гости других стихий, — ни капли не смутился он, — и все приспосабливаются. Во всяком случае, мы стараемся всё сделать для этого.

— А какие гости? — спросила я, сделав вид, что понятия не имею, о ком он может говорить.

Птица плавно взмахнула крыльями и оторвалась от невысокого мостика, который вёл к храму.

— Держись крепче. Гости — ирийцы, нарвь и туаты, — произнёс Чаран, — никто из них не имеет крыльев, однако не против провести у нас несколько дней.

Мне почему-то вспомнился сон. Вряд ли он нёс какой-то определённый смысл, но почему-то меня так и дёрнуло спросить:

— А есть какие-то определённые черты, характерные для расы, чтобы, взглянув на человека, можно было определить, к кому он принадлежит?

Чаран на некоторое время задумался.

— Это весьма растяжимые понятия. Но, если в целом, то фалрьяны светлоглазые и светловолосые, ирийцы — рыжие, нарвь — смуглые и темноволосые, а туаты… — Он покачал головой. — Туаты, пожалуй, самая невероятная раса среди нас. Они больше похожи на древних жителей моря из легенд, нежели на реальных людей. Кожа у всех бледна как морская пена, волосы… — Чаран хмыкнул. — Скорее по цвету напоминают водоросли, чем что-то иное.

Хм, водоросли. Из всех описаний это подходит как нельзя лучше. Разумно ли говорить ему о своём сне? Наверно, не очень. Но с другой стороны, я прошла всевозможные проверки и буду говорить правду. Собравшись с духом, выдала:

— Чаран, а что такое Врата Всемирных вод?

— Что-о-о? — Он резко обернулся, однако ему тут же вцепился в перья птицы, чтобы не рухнуть вниз.

Однако дальше продолжить Чаран так и не сумел, потому что перед нашими глазами вдруг что-то ослепительно вспыхнуло, опаляя шафрановым и коралловым пламенем, заставляя быстро зажмуриться.

— Мамо! — подал голос Шарик, уткнувшись мордой мне в шею.

Уж не знаю, чем это помогло, но, кажется, такое положение в пространстве его вполне утешило.

— Что это такое? — пробормотала я, удерживаясь за Чарана и искренне надеясь, что не поврежу ему крылья.

— Приказ Арамала — короля Фалрьян’Олы, — где-то совсем близко прозвенел кристально чистый голос. — Немедленно явиться во дворец. Прибыла делегация из Ирия.

— Чтоб тебя ветра приласкали, — буркнул Чаран. — Огнян, разве так можно?

Раздался довольный смех, и, открыв глаза, я поняла, что все «грома и молнии» миновали. Перед нами парил в воздухе невероятно красивый молодой мужчина. Красно-рыжие волосы спускались мягкими волнами на плечи и спину. Кожа удивительного золотистого оттенка. Тонкие черты лица, смеющиеся тёмно-зелёные глаза, словно яшма японских императоров, чуть прямой нос. Одежды в привычном понимании этого слова на нём не было. Всё тело окутывало оранжево-коралловое пламя, то и дело осыпаясь вниз сверкающими искрами. Такое же пламя обвивало и его руки, яркими языками создавая иллюзию огненных крыльев.

— Повинуемся, вестник, — вздохнул Чаран и направил свою птицу вниз, вслед за вспыхнувшим рыжими отблесками Огняном. — Вика, сады мы посмотрим в следующий раз. Понимаешь… с огневиками лучше не спорить.