Глава 1

ПОСЛАННИЦА ЛААЙГЕ

По коже пробежали мурашки. Голоса из воздуха — это еще хуже, чем сгинувшие во Мраке Повелители Холода.

Мои линормы и сани стали хрустящим снегом и тут же осыпались на лед. Тот покрылся тысячами мелких трещинок, и с каждым мигом их становилось все больше. Поскользнувшись и едва сумев удержать равновесие, я снова огляделся — пусто, никого не было. Лишь вдалеке виднелись горящие костры и несколько человек, что бежали ко мне.

Хм, странно. Костры утбурд знает где, а дымовая завеса здесь висела такая, что половину Браннхальда можно было скрыть. Значит, и тут без помощи богов не обошлось.

Я провел ладонями по лицу. Вокруг тишина и покой. Может быть, показалось?

Но тут же раздался тихий смех, будто кто сумел заглянуть в мои мысли.

— Кто здесь? — резко спросил я. — Покажись, если имеешь плоть. А коль дух, то развей пелену невидимости.

— Какой нетерпеливый, — с притворной жалобой произнес все тот же голос.

Послышался глухой хлопок — и передо мной появилась невысокая фигура в светло-сером плаще. Откинула с головы капюшон, и по плечам тут же рассыпались пепельные волосы, перехваченные узкой лентой на лбу. Лицо… Не назвать обычным. Кожа белая, лоб высокий, брови серебристыми дугами изогнуты. Глаза широко расставленные, вроде серые, но с россыпью бледно-желтых точек, потому кажутся светлыми и нечеловеческими. И разрез — миндаль напоминает. И похоже на лаайге, и нет. Ресницы почти не видны — настолько светлые и тонкие. Точеные крылья курносого носа трепетали, втягивая морозный воздух. Губы пухлые, нижняя чуть прикушена, словно девушке хочется рассмеяться. Подбородок маленький и закругленный. Шею разглядеть не получается — высокий ворот с красно-синим узором, а так — плащом скрыта до пят.

— Кто ты? — Я холодно смотрел на незнакомку. — И что от меня нужно?

— А с чего ты взял, будто мне что-то нужно? — улыбнулась она, склонив голову к плечу и глядя неподвижным немигающим взглядом.

Не человек, точно не человек! Но кто? Впрочем, дурацкий вопрос. Здесь же на каждом шагу если не бог, так нечисть, не нечисть, так еще кто найдется.

— Потому что обычно иных причин нет.

Она улыбнулась еще шире, но взгляд остался прежним. Приятного мало, когда тебя разглядывают, как диковинку. Или выдержку проверяют.

— За тобой и пришла, Оларс Глемт.

Я прищурил глаза:

— Откуда знаешь мое имя?

Имя еще куда ни шло, но Глемт…

— Оларс! — Крик Рангрид заставил обернуться.

Чудесница, запыхавшаяся и разрумянившаяся от мороза, уже была возле меня. За ней едва поспевали Йорд и Сверре. Вот так бегунья!

Я поймал ее и притянул к себе. Сердце девушки бешено колотилось, дыхание было рваным.

— Здесь скользко, — ровно сказал.

Медные брови Рангрид чуть нахмурились, но она тут же посмотрела на незнакомку и вдруг тихо ойкнула:

— Югле…

— Рада видеть тебя, чудесница, — улыбнулась та и, выпростав руку из-под плаща, протянула к Рангрид.

Я мельком успел увидеть ее пальцы, сказочно тонкие и хрупкие, покрытые будто не кожей, а мягкой короткой светло-серой шерсткой. Хотя это и не шерстка тоже.

— Держи.

Рангрид сжала что-то в кулаке, неотрывно глядя на Югле. А у меня перед глазами все поплыло. Отпускало напряжение, и наваливалась усталость. Хотелось прижать податливое тело чудесницы крепче, уткнуться в рябиновые волосы и забыть обо всем на свете.

— Всевидица зовет его, — произнесла Югле. — Пришло время.

Я вздрогнул, не веря своим ушам.

— Всевидица?

Югле перевела на меня взгляд и кивнула:

— Всевидица, — повторила она. — Мяран. Вы не смогли встретиться в Ярлунге. А после ей пришлось уехать домой. Вы же отправились в Браннхальд. Но я — ее посланница. И приведу тебя в земли лаайге.

— Только зачем?

Я почувствовал, как Рангрид сжала мою руку.

— Ты хочешь победить Хозяина Штормов?

Повисла тишина. Сверре покосился на меня, Йорд, прищурившись, рассматривал странную посланницу, Арве мял в руках край своего плаща.

— Хочу.

— Мяран поможет тебе, — уверенно произнесла Югле. — Но чем раньше мы отправимся, тем лучше.

— Зачем Мяран смерть Хозяина Штормов? — хмыкнул я.

— Лаайге не хотят, чтобы их земли поглотил Мрак, — ровно ответила она. — Только поедешь ты со мной один.

— Один? — Я покачал головой и хмыкнул. — Ну уж нет. Я тебя, посланница, первый раз вижу. А доверять вот так сразу — не приучен.

— Оларс, — отвлек меня тихий голос Рангрид, — так надо. Она говорит правду. — Чудесница раскрыла ладонь. На ней лежали прозрачно-золотые, будто напоенные солнечным светом, овальные и круглые камешки. — Это мерикивский янтарь.

— И? — не понял я.

— Послушай свою чудесницу, — улыбнулась Югле. И улыбка вдруг оказалась мягкой и открытой. — Она тебе все расскажет. Времени на сборы — до утра. На рассвете я прилечу.

Не успел я ничего сказать, как девчонка накинула капюшон, а ее плащ засиял мириадами белых звездочек. Миг — и, глянув на нас желтыми глазищами, громко ухнула и, хлопнув крыльями, отлетела сова.

Потеряв дар речи, я молча смотрел вслед удалявшейся птице. Однако вот оно как обернулось.

— Господин Оларс, — подал голос Йорд. — Ваша крылатая подружка не так уж дурна собой!

* * *

— То есть ты хочешь сказать, что все знала еще в Ярлунге? — спросил, в упор глядя на Рангрид.

Она молча положила передо мной лепешки и поставила кувшин с вином. И хоть запахи оленины и выпечки заставляли желудок болезненно сжиматься, намекая, что надо все бросить и приняться за еду, я не собирался отступать.

— Знала. — Длинные пальцы Рангрид ломали лепешку — то ли она нервничала и не знала, чем занять руки, то ли огромные лепешки Лив были ей не по нраву. — Помнишь, к нам сова влетела в окно?

Я кивнул и все же взялся за ложку. Голод проснулся сразу после гонки, значит — жизнь меня покидать не собирается. А еда у жены Сверре и впрямь хороша. Или это я уже набрался дурных привычек от Йорда — есть все подряд?

— Потом… — Рангрид посмотрела на меня. В полумраке комнатушки медовые глаза казались таинственными и в то же время такими близкими и теплыми. — Потом она приняла человеческий облик, сказала, что служит Мяран. И что всевидица давно хочет с тобой поговорить. Открыть некоторые вещи, что касаются твоей семьи. Но для этого ты должен отправиться к ней один. В землях лаайге хоть и рады гостям, но к Мяран не каждый может прийти.

Я задумался, ковыряя ложкой в глиняной миске. Встреча с всевидицей прольет на многое свет. Но чтобы вот так — все бросить и мчаться к ней?

— А вы?

Рангрид пожала плечами, убрала за ухо рябиновую прядь.

— Югле сказала, что моя дорога лежит в Ванханен. А Арве теперь с тобой везде будет. Не принято на севере бросать своих спасителей в беде.

— В беде? — хмыкнул я.

Хотя чего удивляться — беды на меня сыплются с завидным постоянством. Просто я уже на них смотрю без прежнего ужаса. Вон даже богов теперь не испугаюсь.

— Да, — ответила Рангрид и отправила в рот кусочек лепешки. Красивые губы — такая же рябина, как и волосы, такой же красный мед. Такие бы целовать, а не ждать, пока слово вымолвят.

— Но и ему дорога в Ванханен, как и Йорду. Янтарь, что передала мне Югле, зачарован всевидицей на верную дорогу. Он нас к нужному месту и приведет.

— Но что может понадобиться в Ванханене вам с Арве? — спросил я и тут же поморщился: оленина-то горячая, нечего хватать, как никогда не ел.

Увидев это, Рангрид налила вина мне в чашу и подвинула ближе:

— Запивай.

— Спасибо, — кивнул я, — но я не услышал ответа.

Чудесница вздохнула и откинулась назад:

— Так сразу и не ответишь. Сама не знаю, Оларс. Только если появится возможность погубить Хозяина Штормов, то я хоть в Ванханен, хоть на Острова-призраки на бревне поплыву — лишь бы знать, что его забрали по ту сторону Мрака.

— Да услышит тебя Мрак, — пробормотал я. Плохие слова, но что нам остается? Порой Мрак — единственный, кто может управиться там, где остальные опустили руки. — А ты… — Я запнулся.

Рангрид внимательно посмотрела на меня:

— Да?

— Ты совсем не хочешь вернуться к себе домой?

Она пожала плечами, снова убрала соскользнувшую на лицо прядь.

— Что мне там делать, Оларс? Дома уже нет, а те, кто прежде в него входил, не будут рады мне. Так зачем? А мир велик. Если все удастся, если я проживу этот год, то можно будет поехать по восточным дорогам.

Мне не понравились слова про год, но возражать ей не стал.

— В Гардарру?

— В Гардарру, — улыбнулась она. — И не просто, а в добрый город Славск, где живет родня моей матери.

Хорошо тебе, чудесница. Хоть какая-то родня осталась.

Больше мы не говорили. Сборы — всегда хлопотное дело. А Йорд, который безостановочно ворчит, что хозяин уезжает без него, — еще хуже. Солнце не успело взойти, а настроение мне рисе подпортил уже основательно.

— Негоже вам одному ехать, — бубнил он.

— Я буду не один.

И хотя Йорд был прав, на душе было тихо и спокойно. Такое бывает только тогда, когда совершаешь верные поступки.

— С совой, которая не совсем сова, — не смутился слуга. — Обычно это дело до добра не доводит, господин Оларс.

— А ты знаешь то, которое бы довело?

Пыхтя, рисе помогал пристроить на Аяне седельные сумки.

— Знал бы — впереди б побежал. И вообще, — в голосе слуги появились обиженные нотки, — я за вас беспокоюсь, а вы как льдина над Соук-Икке-Соуке.

— Да ты скальд, Йорд, — звонко похвалила подошедшая Рангрид.

— Ну, — он неожиданно смутился.

— Кстати, Повелителей Холода больше нет, а что-то город Ищи-Не-Найдешь не спешит показываться, — заметил я.

— На то и зовется так, — улыбнулась чудесница. — Только чары тут древние и сильные, сразу ничего не получится. Всю зиму только трещины по льду идти будут. А как запрёт Госпожа Зима дверь холодов, и придет Весенняя Красавица, увидим мы Соук-Икке-Соуке.

Что ж, и то верно. Одни Искорки и полумертвый Посредник не сумеют за день разрушить заклятия, накладывавшиеся тысячелетиями.

— Все вам хорошо, — снова буркнул рисе, — а ведь радоваться нечему.

— Но и грустить не стоит, — ухмыльнулся я. — Тебе теперь беречь Арве и Рангрид.

— А у меня есть выход? — буркнул он. Правда, я прекрасно понимал, что это не со зла или из вредного характера, а потому, что раздраженный и смущенный Йорд в такие моменты иначе не может.

Над нами хлопнули крылья. Я поднял голову:

— Приветствую тебя, посланница лаайге.

Хлопок повторился, сова начала кружить над моей головой.

С Арве я попрощался еще в доме, с Йордом — сейчас. Оставалась чудесница. Я посмотрел на нее. Рангрид вдруг набросила мне на плечи меховую накидку и застегнула ее на янтарную застежку. Надо же, я даже не заметил, что она что-то держала в руках.

Заметив мой удивленный взгляд, она рассмеялась:

— Пригодится. Холодно там очень. Ветер и одиночество.

Да, смеется. Только глаза серьезны — нет в них веселья.

Поймав ее за запястье, я быстро притянул к себе, обнял и прижался губами к ее губам. Она не сопротивлялась, наоборот, ответила с жаром и страстью. Нежные пальцы скользнули по моей щеке.

— Ты будешь меня ждать? — шепнул я в приоткрытые алые губы.

— Буду, — выдохнула она.

Я медленно выпустил ее из объятий и подошел к коню. Сова ухнула. Я взобрался в седло и пришпорил Аяна.

И хоть меня провожало молчание, в душе все звенело от счастья.

 

Глава 2

ДОМ ИЗ СНЕГА

Дорога вилась белой широкой лентой, Аян мчался вперед, будто летел на крыльях. Что там ледяные линормы — нет на свете лучше моего коня! Правда, Югле все равно обгоняла нас. Впрочем, ей и положено — куда хуже, если б проводница плелась сзади.

День выдался солнечным, мороз искусал щеки, но настроение все равно было отменным.

Браннхальд остался за спиной. Добираться до края лаайге, живущих в деревянных тупах — низких избах, больше походящих на жилища гардов, нежели браннхальдцев, — нужно было два дня и одну ночь.

По правую сторону появился лес. Не такой, как в Раудбремме, а суровый, мрачный, холодный. И пусть Раудбреммскому было далеко до свежести и богатства южных лесов, он все равно казался более живым и уютным.

Югле спустилась ниже, покружила над моей головой. Аян заржал и остановился.

Я нахмурился. Видимо, дорога шла через лес, но конь отказывался туда идти. Сова села мне на плечо. Я вздрогнул от неожиданности — ну и коготочки! Протянул руку и погладил ее по темно-серым перьям:

— Куда дальше?

— Ух-ху, — выразительно сообщила она.

— Если обернешься человеком — дело пойдет быстрее.

Югле взмахнула крыльями, раздался хлопок, и через миг передо мной стояла девушка в плаще. Теперь волосы были убраны в тугую косу и закручены на затылке. Лицо от этого казалось еще более резким и нечеловеческим.

— Здесь придется идти пешком. — Она махнула рукой на лес. — Дорога неблизкая — до ночи, а потом еще день пути. И рядом никаких живых поселений.

Я нахмурился. Хоть пищу мы и взяли, приятного мало.

— Получается, эта часть дикая?

С коня пришлось слезть и, подхватив под уздцы, повести его за собой по узкой тропинке, терявшейся в лесу.

— Нет, — качнула головой Югле, — есть пара деревенек.

Она шла рядом, только если под моими ногами и копытами Аяна снег громко скрипел, то шаги девушки были бесшумны. А когда я обернулся, то вместо человеческих следов увидел отпечатки птичьих лапок.

Тем не менее ее слова заставили озадачиться.

— Какие деревеньки? Ты же сама сказала…

— Я сказала, что нет живых, — пожала плечами она. — А вот заброшенные — пожалуйста.

Я нахмурился:

— А как же получилось, что между землями лаайге, на которых живет немало людей, и Браннхальда никого нет?

Югле кинула на меня взгляд и усмехнулась:

— Здесь жили валкары — крылатые девы, прислужницы самого Вирвельвина — Великого Властелина Ветров. Они могли провести смертного на небо, если на то была воля богов. И всегда были врагами Мрака.

Я молча слушал. Да, про них я тоже слышал не один раз. Только вот бабушка говорила, что те валкары, которые еще остались, покинули эти края. А часть из них, если верить легендам, отправилась к морю и присягнула Гунфридру — Владыке Морей. И будто он сам вышел из волн и принял их на службу. Но даже в детстве я не мог понять, как крылатые девы могли подчиниться водам.

— А потом?

— А потом пришли Повелители Холода.

Тропинка и вовсе исчезла, теперь приходилось нагибать и отводить пушистые лапы елей, покрытые белым снегом.

— …и хоть часть валкар попыталась отбиться, защитить свою землю, да только… — Югле резко замолчала. — В общем, замерзли все валкары. Превратились в лед. Янсрунд и Иданнр тогда-то посильнее были, чем сейчас. Поэтому вот так и вышло.

— Но мы заночуем в мертвой деревне? — хмыкнул я.

Она покосилась на меня:

— Как догадался?

Некоторое время я молчал, желая, чтобы прислужница Мяран немного понервничала. Ее самоуверенность меня раздражала, поэтому церемониться с ней особого желания не было. Все же сова, а не всевидица.

— Ну?

Аян фыркнул, я глянул на коня:

— Ничего, потерпи. Скоро остановимся. Так вот, — я по-прежнему не смотрел на Югле, — дорога долгая. И тебе, и мне нужен отдых. Ночевать в лесу на снегу — нелучший выбор. Пусть Повелителей Холода больше нет, но Госпожа Зима осталась.

Послышался довольный смешок.

— Меня не особо радует место, куда мы должны прийти.

Я споткнулся, дернул за поводья сильнее, чем следовало, Аян тут же остановился. Пришлось потратить время на то, чтобы уговорить его идти дальше.

— Соображаешь, йенгангер, — хмыкнула Югле.

— Ну спасибо. — Я чувствовал пробирающий до костей холод и подбирающуюся на мягких лапах усталость. Интересно, сколько мы уже шагаем? — Кстати, почему ты мне помогала?

На мгновение на губах Югле появилась улыбка, но ничего хорошего я в ней не увидел. Хотя, может, показалось? Ведь она больше сова, чем человек. А с умеющими менять облик, да еще и на звериный, всегда сложно что-то понять.

— Всевидица велела. В ее руках все нити судьбы.

Но вот про Мяран Югле отозвалась с какой-то неожиданной мягкостью и уважением. Будто и впрямь верила в волшебные силы предсказательницы лаайге.

— Нити судьбы… — повторил я и тут же хмыкнул: — Держит, да управлять не может.

Югле не ответила. Не знаю, сколько продолжался наш путь. Шли долго. Я порядком устал, замерз и готов был прибить любого, кто посмеет приблизиться.

Солнце уже опускалось в край Мрака, а Госпожа Ночь готовилась накинуть на землю свой бархатный покров.

— Смотри. — Югле указала вперед. — Это она.

Вначале я ничего не заметил, но, всмотревшись вдаль, понял, о чем она говорит. На небольшой опушке стояло пять или шесть домиков. Только целыми осталось всего два, а остальные лежали в развалинах. И если развалины были каменными, то дома будто… Я нахмурился. Будто их кто из снега построил. Стены — белые, крыши — гладкие, как водой облитые и заледеневшие на морозе, в окнах — тьма.

И смотришь — нет никого. Пустота. А внутри все сжимается от непонятной тоски и боли.

— Пойдем в этот. — Югле указала закутанной в серый плащ рукой на ближайший дом. — Я здесь уже ночевала.

Несмотря на слова девы-совы, мне эта идея совершенно не нравилась. Югле тем временем браво прошла к дому. Поняв, что я остановился, оглянулась и нахмурилась:

— Ну чего ты?

Я передернул плечами. Если сразу не мог сообразить, что меня останавливает, то теперь понял — здесь пахло смертью. Не той — древней, почти исчезнувшей и замерзшей, а…

— Здесь никого нет, — холодно отрезала Югле и, не став меня дожидаться, ухватилась за ручку и дернула на себя.

Раздался жалобный скрип, снежная дверь отворилась. Какая-то маленькая темная тень шмыгнула вдоль стены.

— Югле, здесь что-то не так.

Она нахмурилась, явно хотела сказать что-то резкое, но смолчала. Все же она хоть и посланница великой Мяран, а способностями Посредника не обладает.

Я огляделся. Тень больше не появлялась. Но чувство тревоги росло. Как и чувство неопределенности. Как поступить? Остаться на улице и превратиться в ледышку или войти внутрь дома из снега, столкнувшись нос к носу с неизвестностью?

— Пошли, — тихо, но уверенно повторила Югле и поманила за собой. — Не бойся. К тому же у тебя есть огонь. Да и тут сарай есть. Кстати, теплее, чем дом. Вон, — она указала на каменную пристройку возле дома. — Аяну будет лучше, чем нам.

Я не был уверен, что это сарай, но спорить не стал. Отведя коня и задав ему корм, я все же вошел в дом. Внутри, на удивление, не было ни льда, ни снега. Две деревянные лавки, широкий стол, очаг, на стене даже висела шкура медведя. Пол устилали какие-то плетеные светлые дорожки. Разобрать, из чего именно они сделаны, я не сумел.

— Надо же, — пробормотал я. — Будто Господин Сон хранит это место.

— Он младший брат Смерти. — Югле уже жевала кусок солонины из прихваченных у Сверре продуктов. — Так что ничего удивительного.

Я опустился на свободную лавку. И все же та тень мне не понравилась.

Югле смотрела на меня с любопытством:

— Очаг-то разжигать не будем разве?

Я озадачился, глянул на очаг и пожал плечами:

— Рад бы. Только…

Девушка неожиданно прыснула со смеху. Я оторопело уставился на нее:

— А что смешного-то?

Она глянула на меня и снова покатилась со смеху:

— Ты еще спроси, где взять огня.

Совершенно не понимая приступа такого дикого веселья, я хмыкнул:

— И где?

Югле перестала хохотать:

— Так, кажется, тут все сложно. Ну подумай сам, йенгангер. Малые боги дали тебе искру, вселили ее в твое полумертвое сердце. Неужели ты решил, что она стала пеплом?

Я нахмурился. Обычно боги, пусть даже малые, не дают что-то просто так. За каждый дар нужно платить. Искорки помогли мне разобраться с Холодными камнями, а я выполнил их задачу и избавил землю от Повелителей Холода. Но теперь… Теперь никто никому ничего не должен.

Подняв руки, я молча глянул на свои пальцы. Югле тоже ничего не говорила. Я хмыкнул. По ладоням пробежали лиловые огоньки, которые внезапно вспыхнули ослепительным пламенем. Я вскрикнул от боли, попытался сбросить огонь, однако он и не подумал гаснуть. Только теперь уже не жег, а мягко, приятно согревал.

Не веря своим глазам, я, замерев, смотрел на окутавшее кисти пламя: лиловое, пронизанное искрами, похожими на огненные аметисты.

— Вот видишь, — шепнула Югле с улыбкой и одобрением, — есть огонь. А ты верить не хочешь.

Ответить было нечего. Я молча встал и подошел к очагу, лиловые огоньки вспыхнули и кинулись к нему. Миг — и в очаге весело заплясало яркое рыжее пламя.

В голове проносились мысли: что происходит? Вроде бы все по-старому, но я явно меняюсь. Есть хоть и хочется, но не так, как раньше. Усталость накатывает волнами и тут же спадает. Сон. Да, сон еще нужен. Но если надо, то я могу обойтись и без него. Волшебство древних богов держится и не собирается покидать мое тело. Неужели магия бабушки начала… покидать меня? Если так, то скоро я стану йенгангером. Полностью.

Откуда-то раздался шорох. Краем глаза я заметил, как по стене метнулась тень. Но Югле зевнула и потянулась.

— Давай спать, Оларс. Завтра дорога долгая будет. И чем быстрее ее пройдем — тем лучше.

Я еще раз огляделся, но больше ничего не сказал. Сидеть на страже тоже не хотелось. Да и вряд ли мне сумеет навредить тень.

Сон пришел сразу, стоило только улечься на лавку и закрыть глаза. Кажется, в нем была смеющаяся Рангрид, которая протягивала ко мне руки, и улыбающийся Арве с флейтой в руках.

А потом флейта запела. Горько, печально, страшно. О доме из снега на окраине лесной дороги, о жестокой метели и холодном солнце.

Моего плеча коснулись чьи-то пальцы — легкие и сухие, — пробежали аккуратно вниз, к локтю. Но продолжала петь флейта — о гордости и гневе, радости и боли. Об охваченном огнем старом доме и новом, что возник на его месте, со стенами из снега да крышею изо льда.

Сон растаял, я открыл глаза и чуть не закричал, но мой рот тут же зажала сухая ладонь.

 

Глава 3

ТОПОР ВАЛКАРЫ

Сердце стучало, как сумасшедшее. Я во все глаза смотрел на стоявшую рядом женщину. Спросонок такое увидеть — любой заорет. Высокая, в доспехах из тускло-серого металла. Только вот толком ничего не осталось от них — ржавчина одна. Как еще в труху не превратились? Но от взгляда на ее лицо у меня по позвоночнику пробежали мурашки. Слева все как надо: чистая кожа, аккуратные черты, но справа… Голые кости, пустая глазница — провал во тьму, а от скулы и вовсе ничего не осталось.

Она усмехнулась. Жутко — сочные пухлые губы резко переходили в оголенные зубы. Будто кто-то взял и сорвал плоть, как ненужную маску.

— Не смотри на меня так, Посредник. Зла тебе не причиню. Но как мертвая призову твою власть.

Я почувствовал, что не могу пошевелиться: и смотреть страшно, и глаз отвести нельзя.

— Давно иду по твоему следу, но только тут догнала.

Она вскинула руку, я увидел обрубленную кисть и поежился. Но через миг забрезжил свет догадки: доспехи, раны… Валкара?

— Я — Урд, последняя из браннхальдских воительниц, — произнесла она. — Хоть я и давно покинула мир живых, но поклялась оберегать эти места от Повелителей Холода. Но ты… — Валкара умолкла.

Я быстро глянул на Югле, однако та преспокойно спала, свернувшись клубочком и накрывшись плащом.

— Она меня не слышит и не видит. Но ты — другое дело. Ты их прогнал отсюда.

— Что тебе нужно?

Сделав глубокий вдох, я сумел сесть на лавке. Так лучше. Да и вид валкары не так уже страшил.

— Идем, я покажу.

Урд развернулась и направилась к выходу. Ее спину скрывал плащ, только смотрелось это так, будто у женщины был горб. Или, может быть, сложенные крылья?

Встав с лавки, я еще раз бросил взгляд на спавшую посланницу лаайге. Валкара уже вышла из дома.

— Югле, — позвал я.

В ответ — тишина. Неожиданно над спящей появилась тень. Разобрать, кто это, не удалось, но я четко видел, как тень погрозила мне маленьким кулачком. Живой человек на моем месте испугался бы, но я улыбнулся. Так вот оно что…

Выскочив из дома, я едва не врезался в мертвую валкару. Она ухватила меня — пальцы до боли впились в плечо. Я ойкнул и отпрянул:

— Поосторожнее. Лишние дырки мне ни к чему.

— Прости, — Урд развела руками, — не хочу лежать на снегу.

— Кто тебя так? — Я кивнул на ее покалеченную руку.

Валкара стояла ко мне боком, страшной части лица не было видно. Красивая. Только что же произошло-то? И какая тварь так обошлась с ней?

— Иданнр, — льдом прозвенел ее голос. — В битве. — Она обвела рукой вокруг. — Это наша земля. Мы всегда стояли на страже этого края. Но Повелители Холода пришли сюда с войском.

Она обняла себя за плечи, будто могла чувствовать мороз. Я подошел ближе:

— Убили всех?

— Тех, что тут был, — да. — Она повернулась ко мне. По коже снова пробежали мурашки, но я не отвел взгляда. — Мои сестры были у Гунфридра — Морского Владыки. Я сумела послать к ним вестника.

— Поэтому они так и не вернулись?

Валкара кивнула:

— Нелучшее место — дом из снега, Посредник, мертвый край и Повелители Холода. Но теперь…

— Госпожа, госпожа! — прошелестело совсем рядом.

Урд до пояса окутала тень.

— Да, я знаю, — кивнула она. — Погоди немного.

— Время, госпожа, — в шелесте звучали жалобные нотки.

Мне оставалось только дивиться: как вышло, что валкаре служит ниссе — мертвый домовой? Обычно, насколько я знал этот народец, ниссе покидали опустевшие дома. Но здесь… Только сейчас я понял, что тень вовсе не бесформенна, а напоминает очертаниями маленького человечка.

От Урд не ускользнул мой взгляд. Валкара мягко взяла ниссе за теневую руку:

— Не удивляйся, Посредник. В этой земле до сих пор спрятано то, что нас держит. Сейчас сам все увидишь. Идем!

Ночь выдалась тихой. Скрип снега — единственное, что нарушало ее покой. Странно. И лес тоже странный: птица ночная не пролетит, ветка не отломится, зверь мимо не пробежит.

Мы шли недолго, но я почувствовал — вокруг что-то изменилось. Хотя было все так же темно, звезды да белый покров снега.

— Вирвельвин — Властелин Ветров, — произнесла Урд, — всегда был нашим покровителем. Он помогал нам и давал силы. Только с приходом Повелителей Холода он и сам потерял свое могущество.

Ниссе бесшумно скользил рядом с госпожой, по-прежнему держа ее за руку.

— Уж не отправили ли его по ту сторону Мрака? — Я оглянулся, пытаясь запомнить дорогу.

Раздался смешок, валкара покачала головой:

— Не так просто отправить ветер туда, куда не вольно ему лететь. — Она посмотрела на меня. — Ветер в чем-то сродни тебе, Посредник. Ни дома у него, ни рода.

Появилось желание схватить что-то тяжелое и треснуть ее по голове. Я сделал вдох. Плохо, Оларс, — вспыхиваешь, как баба на базаре.

— Нет моей вины, полуликая валкара, что остался я без крова и потерял половину жизни. Но тот, кто стал этому причиной, безнаказанным не уйдет.

Мой ответ понравился Урд. Она одобрительно кивнула:

— Потому и веду тебя сюда, Посредник. Давно за тобой наблюдает мой вестник — белый ворон.

— Ворон? — Это несколько озадачило.

Она вдруг рассмеялась:

— Той же породы, что и твоя посланница. Перед землями лаайге лежит край Крылатых. Оттого у нас крылья за спиной, а птицы тут — вовсе не птицы.

— Но где я с ним встречался?

— Думай, Посредник, думай, — в голосе звенело лукавство. — Гонку на ледяных линормах многие видели.

Урд резко остановилась, будто врезалась во что-то невидимое. Подняла покалеченную руку и зашептала. Воздух сгустился, ночная тьма скрутилась жгутом и потекла на белый снег.

Я стоял не дыша. Магия мертвых. Только им служит ночь, только их пальцы могут окраситься ее темнотой, чтобы начертить в воздухе руны заклятия.

Валкара шептатала, тьма продолжала причудливый танец, не предназначенный для глаз живых. И хоть Урд обращалась к силам древним и чуждым, я чувствовал, что в каждом слове звучал призыв.

— Призываю тебя. Силой и знаниями Посредника отомсти за сгубленных валкар на краю холода возле спящего Соук-Икке-Соуке! Уничтожь Хозяина Штормов, не дай душам моих сестер послужить злу!

Я вздрогнул. Так вот в чем дело! Она знает, что Повелителей Холода нет, но жаждет смерти их союзника!

— Призываю тебя болью живых и памятью мертвых, призываю тебя…

Голос набирал силу, нечеловеческие слова продолжали звучать, но я понимал их сердцем.

Тьма замерла, но чувствовалось напряжение, будто невидимые нити с трудом ее удерживали. Урд говорила все громче и ритмичнее, зачаровывая с каждым выдохом.

— Да не ступит никогда нога врага на мою землю, да скроет его Мрак навеки! Отец мой, Вирвельвин! — Зов валкары зазвенел над спящим лесом, но не хрустальными колокольцами, а звоном скрещивающихся мечей. Тьма заискрилась, взметнулась ввысь, словно желая коснуться безмолвных звезд. — Помоги, Властелин Ветров!

Тьма вспыхнула серебристым светом, мириадами звезд рассыпалась вокруг. Я зажмурился и отвернулся. Раздался довольный смех Урд.

— Благодарю тебя, Отец мой!

Кто-то коснулся моей руки. Открыв глаза, я увидел ниссе. Он подвел меня к своей госпоже. Валкара держала в руках боевой топор. Красив. Опасен. Явно Древняя раса мастерила. И не понять, из какого он металла, только смотришь на него — кажется, что переливается живым огнем.

Урд так смотрела на топор, что, казалось, даже забыла о моем существовании. Потом подняла голову:

— Найди мою дочь, Посредник. Передай ей родовое оружие. С его помощью валкары будут непобедимы.

Топор оказался в моих руках. Кожу тут же обожгло, миг — и кровь быстрее побежала по венам. Будто и впрямь заключалась в нем божественная сила.

— Чем ты сможешь рассчитаться с Посредником, валкара Урд? — спросил я. Нет, отказывать не собирался, но и бесплатно служить тоже.

— Когда найдешь присягнувших Гунфридру дев, — в одно мгновение левая часть лица начала ссыхаться и рассыпаться прямо на глазах, — отдай им топор Властелина Ветров. Они спросят, как отблагодарить тебя. Тогда не молчи, Посредник. Требуй, чтобы войско валкар последовало за тобой на Острова-призраки.

Я сжал рукоять крепче. На такую помощь я даже во сне не мог рассчитывать. Сами валкары!

— Впрочем, они с радостью последуют за тобой, чтобы впиться в глотку Хозяина Штормов. Но не медли. Помни, время — не ждет.

Урд превратилась в туман, рассыпалась стальной пылью, которую тут же подхватил и унес в лес ветер.

Я вздохнул. Странно, холод толком не чувствовался. Как бы не замерзнуть вовсе… Опасность заключалась в том, что я мог этого даже не заметить.

Кто-то дотронулся до моей ноги.

— Посредник, — прозвучал тоненький голосок.

Я опустил взгляд и встретился с большими грустными глазами ниссе. Сердце почему-то сжалось. Его госпожа ушла. А что делать домовому без нее да в доме из снега?

Повинуясь неясному порыву, я присел на корточки, чтобы не смотреть сверху вниз. Теневые пальцы пробежались по древку топора, погладили лезвие, будто руку любимой госпожи.

— Не надо, чтоб видели его чужие глаза. Нехорошо это, — прошептал он.

Топор тут же окутало бархатной тьмой. И хоть тяжесть оружия валкары никуда не исчезла, глаза видели пустые ладони.

— А как же ты? Пустой дом сторожить?

— Нет больше дома.

Ниссе не вздыхал, но в теневых глазах было столько боли и печали, что от их взгляда становилось холоднее, чем от ночного мороза.

— Пошли, я тебя выведу, — произнес он.

Я встал, по-прежнему сжимая невидимый топор.

— Почему нет дома?

— Он из снега. — Маленький человечек повернулся и зашагал по тропинке. — Заклятие Иданнра удерживало мою госпожу и ее дом. Но теперь… — Ниссе пожал плечами.

Я следовал за ним; лес начинал просыпаться, хоть до рассвета еще было далеко.

— Но почему ты не ушел с ней?

— Урд была повелительницей здешних валкар. А у повелительниц хранитель очага — вечен.

— Но очага же нет…

— Безобразие! — вдруг раздался возмущенный голос Югле. — Еще этого не хватало!

Я встрепенулся. Утбурд меня забери за рассеянность, мы же пришли!

Нахохлившаяся и насупившаяся девушка-сова стояла возле Аяна и продолжала ругаться. Заметив меня, она замолкла, а потом разразилась новой тирадой:

— Где ты был? Дом развалился! Тебя нет! Сказать нельзя было? Один конь, но и он ведет себя приличнее!

Дома и впрямь не было — лишь снежный сугроб в два раза выше меня.

Ниссе посмотрел на Югле:

— Тихо.

Она оторопела, но вдруг нахмурилась:

— Оларс, что случилось?

— Я расскажу. В дороге.

Она еще раз кинула косой взгляд на домового, но кивнула. А потом и вовсе обернулась совой и, взмахнув крыльями, поднялась вверх.

Я подошел к Аяну и погладил его по шее. Конь одобрительно фыркнул. Я потрепал его по холке и, уже оказавшись в седле, обернулся.

Ниссе стоял не шевелясь и молча смотрел на снежные руины. Потом, будто почувствовав мой взгляд, повернул голову. Время исчезло. Домовой без дома смотрел на зависшего между жизнью и смертью йенгангера. Чуть сжав бока Аяна коленями, я подъехал к ниссе и, не говоря ни слова, протянул ему руку. В теневых глазах мелькнуло удивление, а потом вдруг зажглись надежда и радость. Сухая узкая ладошка легла на мою, и в тот же миг домовой оказался у меня за спиной.

Пришпорив коня, я понесся вслед за Югле.

Нас ждала Мяран.

 

Глава 4

МЯРАН

Народ лаайге хоть и не сторонился чужих земель, но свои покидать не любил. Мы с Югле приехали к ночи в огромную деревню на берегу замерзшей реки. Несмотря на поздний час, тут то и дело слышались голоса женщин, откидывались шкуры, и из веж выходили статные хозяйки. Их мужья заводили оленей в загоны, а любопытные детские мордашки выглядывали из окон туп. В тупах — домах из дерева — жили лаайге побогаче, в вежах — шатрах из шкур, натянутых на деревянные шесты, — победнее. Только, как объясняла мне бабушка, богатство для лаайге — не та мера, с которой будут считаться. Уважение одним золотом, большим стадом оленей да богатой тупой не заслужишь.

Едва показались дома лаайге, Югле обернулась человеком и явно не собиралась больше становиться совой. Может, это и не слишком хорошо по отношению к моей помощнице, но птицей она мне казалась более, кхм, привлекательной.

Вульсе — теневой ниссе — шагал рядом со мной, не задавая лишних вопросов. Мы провели в пути всего день, но он уже успел показать свои расторопность и сообразительность. Казалось, он заранее знает, что мне потребуется в следующую минуту: от куска лепешки до остановки, чтобы передохнуть. И вроде домовой не должен такого делать, да только нет сейчас дома, вот и приходилось следить за новым хозяином. А в том, что я стал господином для маленького ниссе, сомневаться не приходилось. Другой вопрос, что я не знал, обзаведусь ли когда-нибудь собственным домом, и стоит ли домовенку оставаться у меня на службе.

Югле тем временем здоровалась с людьми. На меня кидали заинтересованные взгляды, но лишних вопросов не задавали.

— Куда мы идем?

— Догадайся.

Аян фыркнул. Кажется, девушка-сова так же не нравилась ему, как и мне. Ну ладно. Уточню: мне она не во всем нравилась.

— К Мяран?

Югле кивнула и махнула закутанной в плащ рукой:

— Вон видишь, вежа стоит вдалеке? Вот туда и идем.

Моему удивлению не было предела: чтобы всевидица, о которой говорит весь север, жила в простой веже? Быть того не может!

Югле тихо рассмеялась, заметив мое недоумение.

— Не переживай, Посредник. Ты скоро и не такое увидишь.

— А какое? — неожиданно подал голос Вульсе.

Она глянула на него; миг — на губах девушки появилась добрая и мягкая улыбка. К ниссе она явно относилась лучше, чем ко мне. Не то чтобы это было очень неприятно, но маленькой иголочкой все же кололо. Потому что неясно, чем я заслужил ее неприязнь.

Больше я не задавал вопросов. Югле и Вульсе разговаривали между собой, но мне даже прислушиваться не хотелось. Мне бы побыстрее побеседовать со всевидицей — и назад. Нечего гостить у лаайге. Да и топор валкары за спиной напоминал о новых заботах.

Вблизи вежа Мяран уже не казалась такой же ветхой и бедной, как остальные. Но и до ладно срубленной тупы недотягивала. Едва Югле подошла к веже, как полог откинула чья-то рука.

— Заходите, гости дорогие.

От этого голоса пробежали мурашки. Тихий, еле различимый, он в то же время был глубоким, затягивал, будто падаешь в бездонное озеро Лестуннгсин, что лежит в сердце самого Мрака. В нем слышались скрип снега, глухие удары в бубен и протяжная песня лаайге.

Югле поманила меня за собой. Мгновение я стоял в нерешительности, будто понимая, что нечего делать простому человеку в обители всевидицы. Потом, тряхнув головой, быстро шагнул за девушкой-совой. Хватит думать о глупостях.

Стоило очутиться внутри, как меня окутал жар очага, в ноздри ударил незнакомый запах: острый, свежий и пряный. От него тут же закружилась голова. Следом за мной в вежу бесшумно скользнул Вульсе. Возле очага стояла невысокая женщина в темно-синем платье. Свет падал так, что ее невозможно было толком разглядеть.

— Я привела его. — Югле почтительно поклонилась.

— Спасибо, совушка.

Тот же голос, что позвал нас в вежу. Он снова уносил в бездну, туда, где не разобрать: верх ли, низ, просторно или узко.

— Отведи коня к Яине и маленького ниссе тоже.

Югле кивнула и, ухватив Вульсе за руку, выскользнула из вежи. Мяран обернулась. Медленно подошла ко мне.

— Давно жду тебя, Оларс, — мягко произнесла она. — Вот и дождалась.

А я… я совсем растерялся. Еще пару вдохов назад готовый распрощаться с ней, если что-то не понравится, я теперь не знал, как поступить. Голос уже не очаровывал, но успокаивал, утешал, давал почувствовать себя умиротворенно и уютно. А всевидицу старой, кстати, назвать было нельзя. Так, только лучики морщинок в уголках глаз, а лоб — высокий, чистый. И на губах улыбка. Из-под красно-синего лаайгского платка выглядывали светло-русые волосы, еще один платок — из крашеной шерсти — лежал на плечах. Но больше рассмотреть не получилось, потому что оторваться от глаз Мяран было невозможно. В полумраке вежи и не разобрать цвета — ясно, что светлые, — только смотришь в них и теряешь себя. Все равно что глядеть в небо, когда есть только пронзительная синева и ни единого облачка. Голова так и идет кругом.

Она вдруг протянула руку и коснулась моих волос, чуть нахмурилась и покачала головой:

— Седина… Молод ты еще, а уже обзавелся ею.

Теплые пальцы погладили по щеке… Я все так же стоял, словно потерял дар речи. Не хотелось уходить — хотелось потянуться за ее пальцами, чтобы так и гладила, успокаивая. И в глаза смотрела. По коже пробежал мороз, внутри все сжалось. И только в этот миг я сообразил, что не всевидицу Мяран видел перед собой, а совсем другую женщину. С такими же глазами небесными — без края, без дна; с такими же нежными пальцами и именем — мягким, не ванханенским — Кайса. Мама.

Я тряхнул головой, прогоняя наваждение.

— Не так я молод, всевидица. Да и что возраст тому, кто одной ногой в могиле?

Даже засмеялся. Только смех получился горьким. Карканье ворона, а не человеческий голос.

— Именно это и делает тебя неуязвимым, — неожиданно улыбнулась всевидица. — Сядь, Оларс, — она указала рукой на табурет возле грубо вытесанного стола. — Негоже гостя голодным у дверей держать.

Я молча сел куда указали, задумавшись о ее словах. Если б магия бабушки и впрямь сумела меня сделать неуязвимым, было б неплохо. Но такого не может быть.

На столе лежал полотняный мешочек с гадальными костями, в плоской глиняной плошке были терпко пахнущие сушеные травы, рядом — серебряная чаша с густой черной жидкостью. Но больше ничего — не нужны амулеты да всякие магические штучки настоящей всевидице. Она все знает и так.

Мяран вновь подошла к очагу и открыла котелок. Оттуда тут же разлился аппетитный запах, и внутри все скрутило от голода. Лаайге, может, не слишком изысканные повара, но еда у них всегда вкусна и сытна. В каждом доме есть оленина и молоко, каша из сосновой заболони с ржаной мукой, которую не встретить больше нигде, наваристый суп с рыбой, который здесь зовут лим.

— Топор валкары-то положи, — сказала она, не оборачиваясь, — тяжесть держать ни к чему. Да и спину поберег бы.

Я недоуменно уставился на Мяран. Так-так, вот тебе и подтверждение, что всевидица видит все. Не только будущее с настоящим и прошлым, а и топор под чарами невидимости. Хмыкнув, я снял его и аккуратно положил у ног.

Мяран развернулась, осторожно неся в руках глубокую тарелку с поднимавшимся над ней ароматным дымком. Когда тарелка очутилась передо мной, я впервые за все время искренне пожалел, что не взял с собой Йорда. Нет, еда выглядела соблазнительно, но никогда я не ел столько за раз!

Всевидица села напротив и, кажется, едва сдерживала улыбку.

— Ничего, тебе надо восстановить силы, — сказала она. — С дороги согреться — самое оно. Еще налью тебе сейчас чаги, чтобы освежиться.

— Чаги? — переспросил я и покосился на странную жидкость в серебряной чаше. Разве это можно пить?

Мяран перехватила мой взгляд и расхохоталась, потом снова встала:

— Не бойся, твилом против воли никогда не пою.

— То есть?

Всевидица снова суетилась возле очага. Только сейчас я заметил второй котелок, из которого хозяйка ловко что-то наливала в простую деревянную чашу.

— Чага растет на деревьях, — ее голос звучал беззаботно и почти весело, будто рассказывать об этом было настоящей радостью, — такой древесный гриб. Лаайге срезают его со стволов и заваривают вместе с травами. Им и излечиться можно, и дух укрепить, и настроение поднять. Чагу подарили нам чахкли — маленькие помощники, наш подземный народец. Ну они похожи на твоего ниссе, Оларс, только еще меньше.

Мяран подошла и поставила возле меня чашу с напитком, видом напоминавшим амр. Снова села напротив и, подперев щеку кулаком, посмотрела на меня. В небесных глазах плясали смешинки.

— А вот твил пьют наши шаманы. Или те, кто способен пройти по дороге духов, — она улыбнулась. — Сам понимаешь, охотникам да торговцам, что с духами бесед не заводят, такого лучше не пить.

От тепла вежи, сытной еды и улыбчивой хозяйки меня охватило какое-то умиротворение и едва ли не наваливалась сонливость. Но поддаваться ей не стоило.

— Спасибо за гостеприимство, Мяран, — сказал я, — только не за тем же ты меня позвала, чтобы лимом накормить и чагой напоить.

— Конечно, — глаза продолжали смеяться. — Хочу поглядеть, какой из тебя получится шаман, Оларс Забытый.

Мне не понравились эти слова. Чуть отодвинувшись в сторону, подальше от чаши с черным твилом, я внимательно посмотрел на всевидицу:

— Вот как?

Голоса своего я почему-то не услышал, но от Мяран глаз не отвел. Странная она. Мягкая, добрая, мать напоминает. И в то же время — другая… чудная. Только сразу этого не разглядеть, и не отталкивает она этим от себя людей, а наоборот — синей бездной в небо утягивает. И улыбается. Так, будто в первый и последний раз.

Перед глазами вдруг все помутилось, а в ушах зашумело.

— Устал ты, Оларс, — услышал я мягкий голос, теплые пальцы вдруг вновь коснулись моих волос. — Дорога была долгой.

Пальцы гладили и ласкали, глаза сами собой закрылись, даже не понять было — сижу я или уже нет.

— Очень долгой, — как бескрайняя река, журчал голос, — десять лет шел ты сюда: через южные земли, через лед севера, через злобных богов и мир мертвых.

Я почти ничего не слышал, чувствуя, как проваливаюсь в сладкую дрему, забывая обо всем на свете. Нежные пальцы продолжали перебирать мои волосы.

— Еще много предстоит пережить, не одну дорогу пройти, познать много горечи, но это — впереди. А пока — спи. Спи, Оларс, и звезды будут беречь твой сон.

 

Глава 5

ЗА ТОБОЙ ПОЙДУ ПО ЗВЕЗДАМ

Она звонко смеялась: весело и задорно. Не зря все слуги говорили, что такого смеха, как у Кайсы Глемт, нет ни у кого. Живая, проворная, никогда не унывающая. Казалось, что сама Леле Славная сотворила ее из снегов севера, но оплела солнечными лучами и зажгла в груди сердечный огонь.

Она пряла у окна, но то и дело посматривала на нас. Я всегда с удовольствием наблюдал за ее ловкой работой, лишь дивясь, как женщины так долго и терпеливо могут ею заниматься.

Возле меня с хохотом и визгом носились Арве и Лейсе. Игра всегда куда интересней, если можно спрятаться за старшим братом и оттоптать ему все ноги. Семилетние близнецы решили, что иначе играть вообще не стоит, поэтому весь день от меня не отходили.

— Оле, Оле!

Лейсе ухватила меня за руку и глянула снизу вверх:

— Ты меня возьмешь завтра на ярмарку?

В серых глазенках слились вопрос и почти мольба.

— И меня! — Арве уцепился за вторую руку.

Кстати, брат с сестричкой на меня совсем не похожи — такие же светловолосые и круглолицые, как мама. От отца разве что взяли серые глаза да порой совсем недетскую рассудительность. Не то что я. Посторонние, глядя на нас, все время удивлялись, узнав, что я прихожусь старшим братом этим непоседам.

— Ах вы ж! — Мать всплеснула руками и покачала головой. — А кто обещал отцу помочь? Вы же только позавчера вернулись!

Арве потупился, но Лейсе продолжала смотреть на меня и крепко сжимать мою руку.

— Мам, может, и правда… — начал я.

— Нет! — вдруг раздался истерический вскрик.

Веретено, как живое, выскочило из маминых пальцев, со стуком ударилось о доски пола и покатилось в сторону. Матери больше не было — вместо нее возле прялки сидела фигура, завернутая в серый плащ. Я сделал шаг назад. На лбу выступил холодный пот. Показалась костлявая рука — без плоти, с заостренными черными когтями — и поманила к себе. Дыхание перехватило — передо мной был Хозяин Штормов. Арве медленно, спотыкаясь на каждом шагу, побрел к нему. Я кинулся за братом, но Лейсе неожиданно сильно дернула меня назад и громко разрыдалась. По стенам дома пошли трещины, уши заложило от грохота, в окно ворвался ветер.

— Арве! — отчаянно крикнул я. И сестру отпустить нельзя, и до него не дотянусь… Утбурд, что же делать?

Хозяин Штормов расхохотался, и яркая вспышка ослепила меня. Спустя миг все исчезло, лишь кружился на ветру пепел, будто тут все сгорело. Опустилась тьма, хотя еще совсем недавно светило солнце. Холод пробрал до костей, я огляделся и, поежившись, обнял себя за плечи:

— Арве! Лейсе!

— Оларс! — Глухой женский голос заставил меня обернуться.

Она стояла всего в нескольких шагах. Как всегда спокойная, неестественно прямая, с легким укором глядя на меня. Черный плащ скрывал ее с головы до пят. Волосы, такие же как у меня — ночь, пересыпанная снегом, — были стянуты на затылке, а в глазах полыхало лиловое пламя. Единственная из рода Глемт, на кого я похож.

— Бабушка! Что происходит?

Я бросился к ней, но она сделала шаг назад, и между нами разверзлась пропасть.

— Бабушка!

Голос срывался, кажется, я даже не слышал себя, но не мог отпустить ее.

— Некк наделила тебя силой ходить по снам, это хорошо, — мягко произнесла она и снова отступила назад.

Я шагнул к ней, замерев на самом краю пропасти.

— Не уходи, пожалуйста! Я один не справлюсь!

Отчаяние затопило меня полностью. Единственный человек, который мог дать совет, вот-вот исчезнет. Бабушка посмотрела на меня, чуть покачала головой:

— Что ж ты как маленький-то? — Она улыбнулась и протянула руки: — Ну иди ко мне, не бойся.

Я еще раз глянул в пропасть, сердце бешено заколотилось. Еще шаг — и я окажусь на дне.

— Оларс, — с нажимом повторила она. — Не бойся. Йенгангер, который боится Мрака, ай-ай-ай!

Неожиданно внутри стало как-то тихо и спокойно. Не задумываясь и не задавая лишних вопросов, я смело шагнул вперед и… Нет, не упал. Невидимая дорога держала крепко. Шаг, еще один, еще. Я оказался возле бабушки. Протянул руки, чтобы обнять ее, но черный плащ в мгновение ока распахнулся и замерцал белыми огоньками.

— Ты справишься, — услышал я далекий голос. — У тебя все выйдет. Но ты не должен дышать.

Плащ стал непроглядной тьмой, белые точки превратились в сияющие звезды. Я резко обернулся, растерянным взглядом оглядел все вокруг. Черные крылья утбурда, что со мной? Если это кошмар, то почему такой реальный? Если нет, то как я тут оказался?

Кто-то коснулся моего плеча, я дернулся от неожиданности, быстро повернул голову. Рядом стояла Мяран. Я выдохнул и присмотрелся: Мяран выглядела моложе. Из одежды на ней была одна белая рубаха длиной до пят, с широкими рукавами. И ступни босые.

— Ты бы поосторожнее, — хрипло выдавил я, — ненароком могу и зашибить.

Мяран не ответила, но ее глаза смеялись. Уж они-то остались такими же, как у той Мяран в веже — без края, без дна.

— Спокойнее надо, Оларс, — мягко произнесла она.

— Спокойнее?

Внутри все вскипело от злости, я стиснул кулаки и попытался успокоиться.

— Сначала я вижу, как моя родная мать становится Хозяином Штормов, брат и сестра исчезают, а все вокруг рушится. А потом появляется моя…

— Ингва Глемт, — улыбнулась Мяран, и мне неожиданно стало стыдно: всевидица-то не виновата ни в чем.

— Мяран, скажи, где мы находимся?

Всевидица тихо рассмеялась, но почему-то от этого смеха стало нехорошо. Вся эта тьма, звезды, нереальная Мяран рядом. Где я?!

Она мигом стала серьезной:

— Сны и воспоминания тесно связаны, Оларс. И те и другие живут в пропасти у края Мрака.

Я нахмурился:

— Как мы здесь оказались?

Мяран указала на звезды:

— Видишь их, Оларс? Это души предков, которые после смерти уходят на небо.

— Вот еще, — хмыкнул я. — Уж я как Посредник знаю — души никуда не уходят. Иначе все Посредники сидели бы без работы.

— А ты не задумывался, почему некоторые души отыскать невозможно? — Губы всевидицы изогнулись в лукавой усмешке. — Пойми, Оларс, я плохая колдунья. Знаю много, да силы меня не слушают. Тот, кто видит, — плести чары не может. Но у меня много помощников. Ты заснул, мне удалось увести твою душу сюда — в ночь. Сам же знаешь, ночь — младшая сестра Мрака.

В ее словах было зерно истины. Действительно, если человек обладает даром предвидения, магия ему не дается. А тут еще больше: всевидение!

Я провел рукой по лицу, убирая упавшие на глаза волосы. Боги севера, когда мне уже дадут выспаться?

— Тогда объясни мне, всевидица, что я вижу? Почему в мой сон пришел злейший враг, а родные люди не хотят говорить?

Мяран молча указала вниз, на тьму, усеянную звездами:

— Я знала твою бабку, Оларс.

Я вздрогнул и пристально посмотрел на Мяран. Интересно, сколько же ей лет?

— Откуда?

Несколько звездочек крошечными светлячками подлетели к всевидице и венцом легли на ее светлые волосы. Несмотря на простую одежду и кроткую улыбку, у меня появилось ощущение, будто передо мной стоит один из могущественнейших людей на свете.

Она сделала шаг в сторону:

— Идем, я тебе кое-что покажу.

Я покорно последовал за ней.

— Не обманывайся моим лицом, Оларс, — тем временем промолвила она. — Я стара.

Перебивать не было смысла, я только слушал и смотрел по сторонам: светящиеся точки сливались, становились линиями и завитками, жили какой-то своей, непонятной жизнью.

— Тяжба Ингвы Забытой и Хозяина Штормов длится не один век, — продолжала Мяран, — только слишком уж хорошо они прятались друг от друга, слишком ловко устраивали ловушки и не попадались в них. И только десять лет назад Хозяин Штормов отыскал способ уничтожить соперницу.

Я поморщился. Да рассыплется прахом он со своими Островами-призраками!

— Что произошло? Почему нам никто и никогда не говорил об этом?

Мяран глянула на меня и усмехнулась:

— Твоя бабка и Спокельсе — Посредники, дети Мрака. Они ненавидели друг друга.

Я остановился, недоуменно уставившись на нее:

— Что? Дети Мрака?

— Да, Оларс, — Мяран не смутилась, — твоя бабка была лишь наполовину человеком. Ее родила человеческая женщина, но отцом был Господин наш Мрак.

От того, как она произнесла последние слова, я вздрогнул и сжался.

— Мяран, этого не может быть. Мрак — даже не божество. Он никогда не приходит к людям. Он забирает всех: богов, духов, людей, смертных…

— Все живое боится Мрака, — холодно ответила всевидица. — Но только не мертвое. Госпожа Смерть — не есть зло, Мрак — тоже. Хоть он и беспощаден.

— Но как моя бабушка могла стать врагом Хозяина Штормов? Ему же тысячи лет! Неужто он обратил внимание на смертную?

— На смертную — нет. А вот на дочь Мрака — да. К тому же Ингва считала, что Острова-призраки должны быть уничтожены. Но она молчала, потому что сам Мрак взял с нее клятву молчать.

— Но откуда же ты… — начал я и тут же прикусил язык.

Ответ — взгляд бездонных глаз да усмешка на губах.

И только шепот во тьме:

— Все видит, все знает…

Но вопрос, который мучил меня долгие годы, теперь прорвался на волю:

— Но почему так случилось, что из всех в семье я — единственный, кто на нее похож? И почему она спасла именно меня?

Всевидица продолжала идти, кажется, она шептала что-то: то ли песню, то ли заклятие:

— За тобой пойду по звездам, соберу в ладони слезы…

— Мяран!

Но она не вздрогнула и не испугалась:

— А как сам думаешь, Оларс Забытый?

— Утбурд, да не знаю! — раздраженно бросил я. — Знал бы — не спрашивал!

— Не горячись, — спокойно ответила Мяран, — это плохо. Тебе предстоит пройти много дорог. Побывать там, куда по своей воле не ходят.

— А можно уточнить?

— Ну что ж…

На миг Мяран остановилась, будто что-то рассматривая вдалеке, а потом вновь зашагала:

— Чтобы сдержать клятву и отомстить, нужно собрать большую силу. Тебе понадобится войско, Оларс. Но одними людьми здесь не обойтись. Хоть Къергар и Ванханен пойдут за тобой с радостью, этого мало. Морские псы стерегут Острова-призраки, и, чтобы их победить, нужна сила Гунфридра. Небо над Островами охраняют крылатые стражи-ветра, покорные Хозяину Штормов. Их ни с моря, ни с суши не убить — только с воздуха.

— Есть у меня вещичка валкар, — горько усмехнулся я, — госпожой Урд пожалованная. Только скажи, Мяран, кто пойдет за оборванцем, явившимся с юга? Пусть даже наследником уважаемого ранее рода?

Венец из звезд на голове всевидицы ярко вспыхнул, звездочки поднялись выше, закружились над ней. Всевидица сложила ладони лодочкой, белые огоньки устремились в них, образуя шар. Некоторое время она держала в руках это звездное пламя, и свет озарял ее лицо, превращая в изваяние богини.

Она подняла на меня глаза, губы снова дрогнули в улыбке: мягкой, нежной, материнской:

— Смотри, Оларс.

 

Глава 6

ЗОВ ДОМА

Звездный свет разгорался ярче и ярче. Глаза заболели, но я и не подумал отвернуться. Казалось, серебряной белизной пылало все вокруг, и тьма растворилась. Верно говорят: нет тьмы без света, но не станет света без тьмы. Только ночь родит звезды, но лишь по следам солнца придет темнота.

Свет вдруг чуть померк, перестал резать глаза, и я сумел разглядеть очертания небольшой комнатки. Миг — ни света, ни Мяран, а я стоял на деревянном полу, смотрел на склонившуюся к столу светловолосую женщину в красном шерстяном платье, расшитом белыми ромбами: не простыми, а чуть вытянутыми, изящно переплетенными друг с другом — ванханенскими. Сердце почему-то забилось быстрее.

Свеча отбрасывала неровный свет на женщину, а в узкое окошко заглядывала ночь. Женщина выпрямилась, отодвинула от себя глиняную плошку и вздохнула. Она была ванханенкой. Это было явно и по одеянию, и по уложенным короной вокруг головы светлым косам, и по серебряному браслету с крупными молочно-белыми камнями, именуемыми бромдами. Их добывали только у нас и не торговали ими в других краях. Камни считались даром Гунфридра ванханенскому народу, и продавать их чужестранцам было неуважением к Морскому Владыке.

Женщина посмотрела на меня. Я замер, забыв, как дышать. Что сказать, как объяснить, почему я из ниоткуда появился в ее доме? Но она только вздохнула и отвернулась.

— Шайрах, — тихо позвала кого-то.

До меня дошло, что Мяран показывает происходящее при помощи магии, и даже не стоит опасаться, увидят ли меня или нет. Значит, не такая уж плохая колдунья моя всевидица. Хотя… что я знаю о волшебстве лаайге? Мало, очень мало.

Женщина поднялась, снова глянула в плошку, подняла руку и убрала упавшие на глаза короткие прядки. Бромды глухо стукнулись, наполнив комнатку странно родным и привычным звуком — мать всегда носила такие браслеты. А еще я поймал себя на смутной мысли, что уже где-то видел эту женщину. Но только где? Богата встречами дорога Посредника, попробуй-ка все упомнить!

Послышались шаги, в комнате появился молодой мужчина, закутанный в темные одежды южан. На поясе висела кривая сабля, голова была скрыта капюшоном.

— Чем скорее ты его найдешь, тем будет лучше, — мягко произнесла женщина. — Вода не хочет меня слушаться и ничего не показывает.

Она опустила пальцы в плошку, изящную кисть тут же окутало серебристое пламя. Я нахмурился. Ванханенская магия. Такой же я пользовался, когда искал скремта. Значит, она тоже имеет дело с духами смерти. Потому что маг, уважающий жизнь, не станет колдовать ночью. Ночь — время мертвых.

— Хозяин Штормов собирает войска, рано или поздно он придет сюда.

— Почему именно сюда, Йортрен? — спросил Шайрах. — Разве в Ванханене живут все его враги?

— В пределы лаайге он не посмеет сунуться, — усмехнулась женщина. — Там Мяран — всевидица всего севера, ее нельзя трогать ни злу, ни добру. И как бы ни хотелось Спокельсе стать могущественнее всех, Мяран он силой не возьмет.

— Но сумеют ли оленеводы дать ему настоящий отпор?

Нет, я не услышал презрительных нот в слове «оленеводы», однако южанин искренне недоумевал, как лаайге могут противостоять Хозяину Штормов.

— У них есть оружие, — уклончиво ответила Йортрен, — и надо сойти с ума, чтобы туда пойти. Разве что он сумеет подчинить саму Госпожу Смерть.

Жаль, я не мог глянуть на Мяран. Хотелось побольше узнать о том, что прячут лаайге, и почему мой враг не посмеет к ним подобраться.

Шайрах усмехнулся:

— Ваши боги — не мои, Йортрен, но ты знаешь, почему я здесь.

Она кивнула:

— Да. Пусть же хранят силы земли и неба почтенного Яшраха.

Я вздрогнул и необдуманно сделал несколько шагов ближе к ним. Яшрах! Мой учитель?

Но говорившие меня не видели и не слышали.

— Хозяин Штормов уже знает, что остался в живых внук Ингвы. И сделает все, чтобы уничтожить его, — продолжала Йортрен. — Мало того что мальчик — сильный Посредник, так еще и завис между жизнью и смертью. Если боги подсуетятся, ему не будет равных, а Острова-призраки превратятся во прах.

Я напряженно слушал, сжав кулаки. Во всемогущество я не верил, но всем сердцем желал, чтобы они говорили правду.

— Он сумеет вызвать из мира мертвых врагов Спокельсе. А их больше чем достаточно.

Шайрах покачал головой, задумался. Зачем-то провел пальцами по рукояти сабли, будто хотел убедиться, что она никуда не делясь.

— Плохо. Где мне его искать?

Йортрен сложила руки на груди и отошла к окну:

— Зеркало вод показало, что йенгангер идет на север. Скачи в Раудбремм, мимо него не ведет ни одна дорога, а значит — он будет там.

Шайрах откинул капюшон, сверкнула холодным серебром серьга, по плечам рассыпались иссиня-черные волосы. Он вздохнул. Кажется, южанину не особо хотелось ехать.

— Главное — не потерять время, — сказала Йортрен. — Ты поедешь в Раудбремм. Мы с Ингваром — в Ярлунг. Если тебе не удастся его перехватить, будем действовать мы.

Меня как озарило: Ярлунг! Рангрид сказала, что меня искали ванханенцы! А Йортрен я видел, когда ехал с холмов, где искал Нороа! С ней еще был мужчина. Но… Я снова нахмурился. Нет, не этот. Тот, судя по внешности, был северянином.

Шайрах вдруг посмотрел на меня. Я замер. Он тут же перевел взгляд на собеседницу. Я выдохнул. А ведь его я тоже видел! Тогда, на постоялом дворе Гутрун и Ярни. Тот самый лекарь, о котором не очень-то ласково отозвалась подавальщица.

— Что мне делать, если ключ не признает его? — вдруг напряженно спросил Шайрах.

Йортрен передернула плечами:

— Этого не может быть. В ключе — кровь Глемтов, так что все получится.

Шайрах некоторое время молчал и кусал губы. Он явно что-то хотел спросить, но не решался. Потом резко выдохнул и кивнул, накидывая капюшон:

— Хорошо, тогда я отправляюсь.

Йортрен резко обернулась:

— Сейчас?

— Да, мне ночная дорога удобнее будет.

С этими словами он развернулся и быстро вышел. Йортрен подняла руку и начертила руну в воздухе, сберегающую от лиха в пути.

Я уже не совсем понимал, что к чему, но видение комнаты и фигура женщины мигом растаяли.

— Теперь ясно? — тихо спросила Мяран. — Или что-то растолковать надо?

Мы вновь стояли среди ночного неба и звезд.

Меня вдруг захлестнуло раздражение:

— Еще как надо! Все вокруг да около! Кто меня ищет? Каким образом я сумею помочь Ванханену? Я же не первый йенгангер на этом свете. Что вообще происходит и кого мы только что видели?

Звездный шар исчез из рук всевидицы, но теперь около ее пальцев кружило множество маленьких огоньков.

— Хозяину Штормов нужны души людей. Много душ, чтобы создать девятый Остров-призрак. Ванханен находится ближе всего к его владениям. По приказу дроттена Стейна все маги твоего края объединились и решали, как можно отвести беду.

Мяран замолчала, будто к чему-то прислушиваясь.

Я скрипнул зубами, еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить.

— Найнас-месяц скоро растает под солнечными лучами, — пробормотала она, словно для себя. — Мало времени.

— Мяран!

Всевидица посмотрела на меня:

— Йортрен служит вашему дроттену и Госпоже Ночи. Богиня-то ей и сказала, что уничтожить Хозяина Штормов сможешь только ты.

Удивлению не было предела:

— Я? Оборванец без роду и племени, почти нищий и едва живой?

Мяран усмехнулась:

— Ты учился у Яшраха — одного из лучших магов юга, в тебе живет магия Ингвы, и в твоем сердце столько Уз, что никого лучше и не найти. Конечно, можно обучить другого, заставить Посредника отдать ему жизнь, пройти подобный твоему путь, но… Это долго, Оларс. — Мяран смотрела на меня абсолютно серьезно. — Тебя нельзя назвать незаменимым, но ты — подходящий.

Ее слова заставили задуматься, а потом горько усмехнуться. Оказаться в нужном месте в нужное время надо уметь. Нужно ли говорить, что и то и другое, как обычно, настроено против меня.

Мяран покосилась на меня и тихо рассмеялась:

— Не бойся, у тебя будут помощники… и возможность уничтожить врага.

— У меня есть выбор?

Мяран пожала плечами:

— Нет.

— Что ж, это хотя бы привычно, — кивнул я.

Она взяла меня под руку, под ногами замерцали очертания широкой лестницы:

— Идем, Оларс.

Я не ответил, молча начиная спуск. Чем темнее ночь, тем больше утбурдов. Боги севера, за что же мне все это?

— Оларс…

Я повернулся, но всевидица резко меня оттолкнула. Я вскрикнул и, не удержавшись, полетел вниз. Ужас затопил полностью, перед глазами потемнело.

Я дернулся, но тут же почувствовал теплую ладонь на лбу.

— Тише, тише, — шепнула Мяран, — просыпайся. Все хорошо.

Голова пошла кругом, но всевидица меня удержала:

— Спокойно, дыши глубже, сейчас все будет в порядке.

Последовав ее совету, я глубоко вдохнул, потом открыл глаза. Хм. Та же вежа всевидицы — ни тебе звездного неба, ни сияющей лестницы. А я так и сидел возле стола, и у ног лежал топор валкары. Сама Мяран стояла за спиной и осторожно массировала мне виски.

— Так лучше? — Она убрала руки.

— Да, спасибо, — кивнул я, — что ты мне показала?

— Прошлое.

Мяран подошла к столу, взяла чашу с твилом и подошла к очагу.

— Чтобы я убедился, увидев собственными глазами?

— Да.

Я не видел, что она делает, но по веже разлился приятный острый аромат.

— Своим глазам всегда веришь, Оларс. Это лучше, чем если бы я рассказывала тебе о событиях давних лет или месяцев.

Да уж, не поспоришь. Мяран обернулась и подошла ко мне. В ее руках был вытянутый узкий флакон с массивной пробкой, наполненный до краев черной жидкостью.

— Держи. Придет время, когда тебе понадобится наша помощь. Твил поможет прийти по шаманской дорожке.

Я взял флакончик, пальцы тут же замерзли — будто коснулись не стекла, а осколка льда. Пробормотав благодарность, я сунул флакон в карман.

— Оставайся у меня, Оларс. Отдохнешь, а с утра двинетесь в путь.

Я поднял глаза на Мяран:

— Ванханен?

— Да. Сова моя останется здесь. Но с тобой будет другой проводник.

Я нахмурился. Этого еще не хватало.

— Кто?

Но не успела она ответить, как вход в вежу приоткрылся, и вошел мужчина в черном одеянии.

— Вы меня звали, госпожа? — спросил он приятным низким голосом.

Мяран кивнула:

— Да, Шайрах. Оларс Глемт давно ждет тебя.

Пронзительные, темные, как оникс, глаза внимательно смотрели на меня.

— Да пребудут с вами здравие и сила, господин Глемт, — мягко произнес он. — Наконец боги свели нас.