Пролог

Я существую там, где тебя нет. Я там, где меня не видно, и я смогу наблюдать за тобой. Я с тобой, но не принадлежу тебе и не подчиняюсь. Я следую за тобой так близко, что от моего дыхания у тебя по спине бегут мурашки, на голове шевелятся волосы, но шагов ты моих не услышишь. Я чувствую, как у тебя расширяются зрачки и от страха бегают глаза. Я кормлюсь твоей душой, живу у тебя дома и сплю на твоей кровати, но ты об этом даже не догадываешься.

Моя дорога пролегает высоко над тобой и под тобой. Улицы передо мной открыты во всех измерениях, и я иду по стенам как по земле.

Ветер не треплет мой плащ, не касается широкого капюшона и не заглядывает в лицо. Я не чувствую боли, и ненавижу свет. Я царствую в сумерках, а ночью ощущаю себя властелином.

Как ртуть стекаю по крышам, как расплавленное серебро проникаю во все щели, но ты меня не замечаешь. Я ускользаю от тебя, пожираю свет фонарей, ломаю порядки и не замечаю преград. Проскальзываю по серо-черным тротуарам, заглядываю в темные переулки, ныряю в недра города и путешествую по подземным тоннелям.

Здесь темно и душно, но я все вижу. Слышу шум воды и цокот маленьких коготков по трубам. Я знаю каждую щель и знаком с каждым входом и выходом. Уверенно продвигаюсь вперед по сырым коридорам, ныряю с головой в кромешную тьму, продавливаю реальность и вновь появляюсь перед тобой, но ты опять меня не замечаешь. Настойчиво заглядываю в твои глаза, дышу на тебя тьмой, но ты лишь пугливо отворачиваешься, чтобы вновь ничего не видеть. Я ухожу, чтобы затем вернуться. Завоет ветер, и ты трусливо забьешься в угол, громыхая сердцем от страха, а я громко постучу длинными когтями в твое окно, поскребусь как кошка или ветка, загадочно, таинственно.

***

Август 2015. Темные Холмы.

Солнце в небе, наконец, накалилось до предела, его тусклые, и едва теплые бордовые лучи, придали густому воздуху красноватые оттенки. Искры в прозрачных стволах деревьев, под напором света дня потухли и стали почти незаметны, но особо упорные, не желая дожидаться ночи, порой внезапно вспыхивали, привлекая внимание. Около смятого, словно оно было из бумаги, дома, стояло двое склоненных молодых людей.

- Режь, скорее. Время уходит!

- Сам режь, я боюсь!

- Идиотка... - парень выхватил нож и, схватив подругу за руку, полосонул ее ладонь. Девушка взвизгнула, но протянула ладошку и алая кровь крупными каплями полилась прямо на старое зеркало, лежащее на земле, быстро заполняя бороздки трещин. Закусив губу, парень резко резанул и себя, сомкнул окровавленный кулак, направляя падающие кровавые ручейки туда же.

- Думаешь, все получится? - девушка всхлипывала, морщась от боли. Разрезанная ладонь начала млеть, от чего казалось, что рука вот-вот отвалится.

- Должно. Мы все сделали правильно. Хотя из-за тебя чуть не прозевали момент, - он без страха, даже не моргнув, посмотрел на равное сияние солнца. Еще не было заметно, но накал уже пошел на убыль, и если бы они не успели, обряд пришлось бы проводить в другой день. Руки не жалко, порезы быстро заживают, а вот зеркало такого размера будет трудно найти. Если сегодня ничего не получится, то для второго раза это уже не сгодится.

Кровь с рук капала все меньше и меньше, но, вопреки всем законам физики перестала растекаться, наоборот собираясь мелкими озерцами напоминающими ртуть. Круглые озерца подтягивались друг к другу, словно намагниченные. Они объединялись в более крупные, пока в центре не образовалось одно, большое, багряно переливающееся. Оно потемнело, и начало впитываться в поверхность, трещины волшебным образом срастались, и перед глазами предстало абсолютно чистое и целое зеркало.

В нем ничего не отражалось, как бы парочка не всматривалась.

- Невероятно... - прошептала девушка.

- Это и должно было случиться, дуреха. Значит, мы все сделали так, как надо, - довольный парень подошел, с заметным усилием оторвал огромное, тяжелое зеркало от земли, поднял и понес к причудливо изогнутому зданию. Издалека казалось, что на него огромной подошвой наступил великан и смял стены как картон, но вблизи становилось понятно, что это обычный дом созданный архитектором с диковинной фантазией, переливающийся в кристальных лучах, словно усыпанный битым стеклом.

Парень толкнул ногой дряхлую дверь, и она, не выдержав такого надругательства, тяжело и протяжно заскрипев, повисла на полуоторванной петле.

В помещении было темно и затхло воняло. В этом районе города давно никто не жил, предпочитая ютиться где угодно, лишь бы не торчать в проклятом месте, поэтому всюду чувствовалась атмосфера запустения.

Протащив свою ношу в самый дальний угол, парень приставил его к стене, аккуратно поправил, чтобы стояло ровно. Будь зеркало обычным, он отразился бы в нем в полный рост, но зеркальная поверхность оставалась девственно чиста, не отражала абсолютно ничего и не давала ни единого блика.

- Закрой дверь, - уверенно скомандовал он.

- Ты уверен? Тут и так темно...как в гробу, - проворчала девушка, но на нее так посмотрели, что она поспешила прикрыть дверь. Точнее попыталась приставить ее к дверному проему поровнее. В комнате сразу наступила непроглядная тьма, разрезанная тонким жалким лучиком, просочившимся сквозь щель. В лучике водили хоровод пылинки, но это никоим образом не влияло на освещение помещения, поэтому было решено оставить так, как есть.

Девушка наугад сделала несколько шагов, нащупала теплое тело друга и мертвой хваткой вцепилась в его руку. Парень поморщился, но отстраняться не стал. Ему тоже было страшно, хотя он и старался этого не показывать. Если даст слабину, его подруга может испугаться и сбежать, а для призыва нужны двое.

Подсвечивая себе зажигалкой, парень достал из-за пазухи предмет необычной конструкции. Поставив на пол напротив зеркала, он навесил на него тонкие трубки различного размера и диаметра. Когда конструкция была собрана, молодые люди вдвоем коснулись ее. С хрустальным звоном ударились трубочки друг о друга, издавая мерзкое, режущее слух эхо. Несколько минут эхо множилось и усиливалось, от чего в глазах помутнелось, а во рту появился металлический привкус. Затем внезапно стихло.

Прошло минут десять, но ничего не изменилось. Девушка первая нарушила молчание:

- Что-то ничего не происходит.

- Я заметил, - съязвил ее друг, потирая ломившие от эха виски, но она продолжала допытываться:

- Может нужно еще что-то сделать?

Парню нечего было ответить. Информатор сказал, что необходимо взять старое разбитое зеркало, желательно размером покрупнее. Положить зеркало в центре за Стеной, заполнить кровью мужчины и женщины, у которых недавно была близость друг с другом. Потом отнести в темную комнату и позвать Хранителя.

Он отдал за эту информацию и конструкцию все, что имел, и теперь был растерян. Хранитель не мог не придти, это было бы слишком нечестно. Он уже устал быть низушником в этом мире. Ты не обладаешь силой, с тобой никто не считается, и ты не можешь выйти за переделы своей реальности, как это делают другие. Ты никто, просто очередная букашка под подошвой сильных мира сего.

Так хотелось попасть на тот верхний уровень, где яркий и необычный мир, голубое небо и зеленые деревья, а воздух прозрачный как стекло и где низушники, хоть и не станут всемогущими, но все равно лучше, сильнее и ловчее обычных смертных. А еще они знают правду, что дает им преимущество перед жалкими людьми.

Но Хранитель никак не приходил, не давал обещанной награды, и не открывал врата в новый мир. Парень стал раздражаться, зло посмотрел в зеркало и отпрянул. Отражение на этот раз не было пустым, но там стоял не Хранитель. Там была сама Тьма и за ее спиной виднелась всепоглощающая пустота преисподней. Комната в мгновение ока наполнилась вязким туманом.

Вскрикнув, молодые люди как подкошенные осели на пол, так и не успев понять, что их убило. Тела медленно таяли в этом мире, чтобы появиться в другом, ярком, таком желанном, но который они никогда уже не увидят своими глазами.

Тьма стала плотнее, собралась в тугой комок и вывалилась через зеркальную поверхность наружу, растеклась по земле, смешиваясь с туманом, почти мгновенно обретая человеческую фигуру.

- Я выполнил свое обещание, - фигура хрипло засмеялась, а затем, согнувшись, закашлялась, исторгая изо рта темно-бурые комья, - вы попали куда хотели.

А потом, как ни в чем не бывало, фигура наклонилась, подняла валявшиеся на полу вещи парня и начала одеваться. Движения ее были дерганными, неровными, но с каждой минутой обретали уверенность и силу. Тьма снова обрела свободу и вышла на охоту.

***

Середина сентября 2015. Молнегорск.

В этот раз детектив Марченко и его напарница Горская приехали на вызов в провинцию без шума и пафоса. Не было ни громких мигалок, ни шумных окриков, ни дополнительных свидетелей. Черная, глянцево блестящая машина быстро проскочила по городу, немного проехала вдоль Стены, прошмыгнула в ворота, и те мгновенно за ней захлопнулись, скрывая от любопытных глаз.

На месте происшествия их уже ждала группа местных полицейских. Они успели рассредоточиться по территории, но детектив не стал ничего осматривать, а спросив у участкового, где находится свидетель, сразу пошел к нему. За ним поспешила симпатичная молоденькая девушка, держа в одной руке увесистый блокнот, другой придерживая висящий на шее фотоаппарат.

Они подошли к нервно переминающемуся с ноги на ногу молодому мужчине, и устало на него уставились. Это был не первый вызов за сегодня, и в это захолустье пришлось ехать прямо из столицы, по приказу вечно злого и недовольного начальства.

Увидев столь почетных гостей, мужчина еще больше занервничал и стал оглядываться, в поисках то ли убежища, то ли вообще намереваясь сбежать.

- Да не нервничайте так, мы вас не съедим, - сказала Горская, открывая толстый блокнот на кольцах, и очаровательно хлопая длинными ресницами, спросила:

- Значит, гражданин Дмитрий Курочкин?

- Так точно, - гражданина Курочкина ни капельки не смутила, и что совсем странно, не заинтересовала статная девушка в форме. Он сразу перешел в атаку:

- Когда я уже смогу пойти домой? Меня держат тут почти весь день! Я устал, надышался этой гадости и ею же весь провонял. Сейчас даже корю себя за то, что захотел помочь! Лучше бы я прошел мимо! - мужчина видимо на самом деле уже был на пределе, и теперь высказывал все, что накипело за день. Но детективам было плевать, они сегодня уже исчерпали лимит сил, и их ничто не могло вывести из себя.

- Домой вы попадете сразу, как только мы разберемся, что тут произошло, и как вы вообще сюда попали, - отрезал детектив холодно, от чего Горская улыбнулась, а свидетель еще больше занервничал, перейдя с крика обычного на крик визгливый.

- Где хочу там и хожу! Между прочим, законом не запрещено!

- А разве вы не видели табличку 'Осторожно, опасная зона'?

- Какую табличку? - Курочкин изобразил фальшивое удивление, - не видел ничего такого.

Горская для вида полистала блокнот и усмехнулась:

- Правда. Участковый сообщил, что несколько дней назад все предупреждающие знаки таинственным образом исчезли, а городские власти не успели, или не сочли нужным установить новые. Ведь все местные и так знают, что здесь опасно, не так ли, уважаемый? А может, это вы их украли?

Курочкина перекосило от такого несправедливого обвинения, он молча отвернулся. Да и что мог сказать? Он не был образцовым гражданином, но за Стеной было словно медом намазано и как магнитом притягивало разных искателей приключений и неприятностей. Их мог украсть кто угодно. Полиция устала выписывать штрафы взрослым, делать выговоры знакомым, и отправлять незадачливых школьников и студентов под домашний арест за проникновение. Но ведь такое тут произошло впервые и он, не смотря на последствия, был рад, что оказался на месте первым.

Да, тут не раз находили погибших, но по вполне понятным и обычным причинам. То кто-то упал неудачно, свернув шею, а то и вовсе потерялся в хитросплетении улочек и заброшенных зданий. Или, к примеру, куда-то провалился. Состояние аварийное ведь. Впрочем, такое и в городе могло случиться, так что ничего необычного.

На этот раз произошло нечто новое. Как тело попало внутрь здания неизвестно. Монолитное бетонное помещение, без окон, с заваренной массивной железной дверью, покрытой давними следами ржавчины. Полицейские задержали его как свидетеля, и он долго наблюдал как они почти два часа пытались выломать её ломом, в итоге пришлось разрезать сваркой, вскрыв, словно консервную банку.

Что находилось за дверью Курочкину не удалось разглядеть - полицейские его оттеснили, но по усилившейся трупной вони было ясно, что он не ошибся, и там отнюдь не цветочный магазин. Одного из полицейских, что сразу вошел в помещение с фонариком, долго рвало в кустах, и коллеги, кто обругав, а кто отсмеявшись, отправили бледно-зеленого мужчину домой.

Курочкин был студентом медицинского университета, несколько лет проходил практику в морге, и прекрасно знал, как пахнет свежий или не очень труп. И совсем не боялся мертвецов. Гораздо больше проблем ему доставляли живые, к которым он относился намного холоднее и куда менее уважительно. Исключение составлял лишь его сосед по квартире. Он был тихий, спокойный, он не трогал его вещи и не лез в его дела, как делали все остальные.

Именно поэтому, прогуливаясь по улочкам за Стеной и выискивая наиболее мрачные места для фотосессии, он не махнул рукой на неприятный запашок, а остановился, подозрительно принюхался, сразу оценивая, какую пользу для себя он сможет из этого извлечь. Любой другой прохожий прошел бы мимо, лишь поморщившись и посетовав на кошку или собаку, что так неудачно решила сдохнуть у него на пути.

Немного побродив вокруг, он нашел откуда исходит запах - в стене одного из зданий, на высоте около полуметра от земли было небольшое вентиляционное отверстие и оттуда знакомо разило смертью и разложением. Курочкин задрожал от любопытства и предвкушения выгоды - судя по степени смрада, умер человек давно и вероятность встретить его убийцу очень мала. А красочные фотографии настоящего, полуразложившегося мертвеца из-за Стены можно было неплохо продать любителям мистики или тем же журналистам. Если еще подкрепить все это загадочной душераздирающей историей, то им цены не будет!

Войти он не смог - дверь была намертво запаяна, зато покрутившись вокруг здания, нашел на пороге странную игрушку, похожую на музыку ветра. Такие продавались в магазинах и торговых рядах, имели различную форму и размер, но их надо было подвешивать. А эта стояла.

Конструкция забавно зазвенела, когда Курочкин тронул ее рукой, имела антикварный вид, и была в очень хорошем, ухоженном, состоянии. Припрятав находку в рюкзак, мужчина включил фотоаппарат и попытался сделать фото через решетку вентиляции. Вспышка что-то несколько раз осветила, но внезапно неподалеку раздался грохот, и он быстро сбежал оттуда, оставив просмотр фотографий на потом.

Считая своим долгом предупредить полицию о произошедшем, Курочкин позвонил со своего мобильного. Лишь потом он корил себя за неосторожность. Нужно было сделать анонимный звонок, а теперь ему пришлось потратить целый день на дачу показаний и свидетельства. Флешку с фотоаппарата у него сразу конфисковали, тарахтелку лишь осмотрели и бросили обратно за ненадобностью. Больше в рюкзаке не было ничего подозрительного: мятый бутерброд и запасная футболка в равной степени были неинтересны и не представляли опасности.

Злорадно ухмыльнувшись, Курочкин ласково погладил спрятанную в кармане джинсов флешку. Предвидя такую подставу со стороны полиции, он предусмотрительно поменял флешки в фотоаппарате. Те снимки тоже жалко, но они были обычные, а тут могла находиться сенсация. Студенческая жизнь очень затратная, на снимках можно неплохо заработать, да и такая необычная музыка ветра будет стоить немало. Возможно она антикварная. И он уже знает, кому ее продаст. В столице у него есть знакомый коллекционер.

***

Опрос свидетеля не дал совершенно ничего. Гражданин Курочкин однозначно был не виноват в содеянном, не мог ничего видеть и слышать и, не смотря на раздраженность, помог следователям, чем смог. Технически он не нарушил закон, и задерживать его больше не было смысла. Хотя и хотелось. Выглядел он мутновато и вел себя вызывающе.

- Игорь Сергеевич, - Горская обратилась к начальнику, тот нехотя оторвался от своих размышлений, - Я отпущу Курочкина, он нам больше не нужен, да и тела будут скоро выносить.

- Конечно, только запиши его данные, мало ли что нам еще понадобится. Дело становится все странней.

- Уже сделала.

- Отлично. Иди... Наташа!

- Да? - обернулась девушка.

- Прихвати что-нибудь прикрыть лицо и перебить запах. А то даже здесь стоять невозможно, не то чтобы внутрь войти.

Кивнув, помощница подошла к свидетелю, дала расписаться на паре бланков и полезла в свою машину. Курочкина же словно ветром сдуло. Марченко только головой покивал. Стоило этого искателя приключений оштрафовать, но, к сожалению, официально предъявить ему было нечего.

Через минуту подошла Горская, и протянула одноразовую маску, пропитанную ароматическим составом. Не раздумывая, мужчина натянул ее на лицо и пошел в здание, около которого, морщась и прикрывая лица рукавами, столпились полицейские. У них, в отличие от детективов, масок не было.

Горская, горестно вздохнув, поспешила за своим начальником. Ее недавно приобщили к таким вот делам, лишь полтора года назад она окончила учебу, и было трудно сохранять хладнокровие при виде трупов. Особенно если они в таком состоянии.

В помещении уже установили несколько источников света, и было видно два обнаженных тела лежащих ровно, словно солдатики. Всепроникающий трупный запах, казалось, можно было резать ножом, настолько он был густой и тяжелый. Ароматизированная маска едва спасала, и хотелось поскорее выйти на свежий воздух, но Марченко невозмутимо подошел к телам, присел на корточки и дополнительно посветил карманным фонариком, чтобы рассмотреть все детали.

Девушке пришлось повторить его манипуляции, ведь не хотелось выдавать свою неопытность и брезгливость, и еще хотелось доказать, что она не трусливая девчонка, а настоящий детектив.

- Ну, Наташа, что думаешь? - спросил вдруг детектив, и Горская снова почувствовала себя студенткой на экзамене.

'Все время проверяет', - недовольно подумала девушка, но не возмутилась. Натянула одноразовые перчатки и внимательней рассмотрела тела со всех сторон.

- Итак, - начала она, - мужчина и женщина. Трудно сказать точный возраст, но не старше двадцати. Оба обнажены, повреждений и следов насилия на теле не вижу, - протянув руку, она попыталась взять ладонь умершей, но внезапно, казалось бы целое тело, начало расползаться как подтаявшее желе.

- Гадость какая! - не удержавшись, воскликнула девушка, отбросив ладонь и едва сдерживая рвотные позывы.

- Боюсь, санитарам придется вывозить их не в мешках, а соскребать в тазики. Ты обратила внимание, что на вид телам не более нескольких дней, а вот по запаху и реальному состоянию... Даже затрудняюсь сказать точно. Чтобы превратиться в такую кашу надо пролежать не одну неделю.

- Тогда бы тут было полно мух и червей. А они лежат как новенькие... если не трогать, - девушка задумалась и по привычке хотела почесать нос рукой в испачканной перчатке, но вовремя одумалась, - Игорь Сергеевич, у нее на ладони была засохшая кровь. И вроде как глубокий порез. Правда, сейчас этого уже не увидишь.

Детектив с интересом посмотрел на помощницу, сам он такой детали не заметил. Встал, зашел с другой стороны трупа и развернул вторую ладонь. Она была чистой, без пореза, но через секунду тоже 'поплыла'. Потом осмотрел мертвого парня.

- У него тоже? - поинтересовалась Горская, торжествуя внутри. Во-первых, начальник оценил ее внимательность, а во-вторых, ей не пришлось касаться слизкого трупа снова. В ответ ей кивнули, - Это может быть отравление? Или некое ритуальное самоубийство? Наличие яда могло бы объяснить странное состояние тела.

- На самоубийство не похоже. Чем они себя резали? Здесь нет никаких острых предметов. Похоже, они сами сюда пришли. Но кто их тут закрыл? Входная дверь выглядела так, словно ее закрыли как минимум лет тридцать назад. Как они вообще тут оказались? Не через вентиляцию же просочились? Надеюсь, экспертиза найдет яд, и это хоть немного прояснит ситуацию. В противном случае я не знаю, как объяснить их состояние.

Впервые за время работы Горская увидела своего начальника таким растерянным.

- А зеркало?

- Обычное старинное зеркало. Никаких отпечатков - уже проверили. Не представляю, как все это связано. Но судя по отсутствию пыли на нем, здесь оно появилось недавно. Можно предположить, что попало оно сюда вместе с ними. Или они сами его принесли. Правда, опять не ясно, куда делись отпечатки. Ладно, заканчивай тут побыстрей и поедем, а то я уже провонял до мозга костей. Меня жена на порог дома с таким амбре не пустит. А думать будем в офисе под приятную музычку и с бодрящим кофе..

Горская включила фотоаппарат и не спеша сфотографировала все углы помещения, пол и даже потолок, со всех сторон сняла лежащие тела, что 'таяли' все сильней, и под ними натекла здоровая мутная лужа. Лица умерших оставались нетронутыми, и были словно восковые; чистые, без пелены глаза широко и удивленно раскрыты, но закрыть их девушка не рискнула.

Особое внимание уделила зеркалу, сделав с десяток фотографий разного ракурса, и только потом покинула помещение.

Туда сразу заскочили изнывающие от скуки санитары в защитных костюмах и неся в руках совки и ведра. Представив, что сейчас там будет происходить, Горская все же не выдержала, и едва успев стянуть маску освободила желудок не только от обеда, но, наверное, даже от вчерашнего ужина. Как ни странно, стало немного легче, хотя сочувствующие взгляды присутствующих радости и уважения не добавили.

Марченко подошел к девушке, держа в одной руке бутылку с водой, в другой - белый медицинский халат, одолженный у санитаров. Сам он уже переоделся в старые спортивные штаны, и смешную футболку с Микки Маусом.

- Переоденься, а свои вещи сложи в пакет, иначе машина так провоняет, что не поможет никакая химчистка. И давай быстрее, у нас еще много работы.

***

Конец сентября 2015. Молнегорск.

Где-то все дороги ведут в Рим, в моем же родном городе они, абсолютно все, упираются в глухую бетонную стену высотой примерно в два этажа. Она почти до половины высоты расписана кривым граффити различной степени похабности и бессмыслицы, и среди молодежи города считается центром реализации творческих порывов. Обычно в таких местах располагаются живописные парки с коваными лавочками и аккуратными газонами, симпатичные магазинчики с зеркальными витринами, кинотеатры или забегаловки с фаст-фудом на худой конец. У нас же высокая бетонная ограда, скрывающая за собой старый заброшенный район, в безнадежно аварийном состоянии. Настолько безнадежном, что власти сочли более рентабельным оградить опасную зону бетонной стеной, чем уничтожать. А вокруг нее продолжить развивать новые районы.

И вот теперь Стена наша главная достопримечательность.

Тем более что с недавних пор даже среди этого аляповатого настенного творчества несостоявшихся художников стали появляться действительно интересные вещи. Чувствовалась рука настоящего райтера, который вкладывал душу в свои работы, и они словно живые, расправляли крылья, цвели сказочными цветами, расплескивали алые капли крови и жидкий огонь. Иногда человек, проходя мимо, вдруг замечал простые слова, и они, словно гром среди ясного неба, поражали глубиной мысли или наоборот, запутывали еще сильнее. Ведь можно ничего не говорить, лишь шепнуть на ушко некую мысль, а остальное ты уже додумаешь сам.

'ТВОЕ ПРИЗВАНИЕ ЗДЕСЬ', гласила одна из надписей выведенная аккуратным почерком, а совсем рядом, более старая надпись говорила: 'СПАСИ МЕНЯ'. И человек, сам того не осознавая, задумывался и соотносил эти слова с собой, и оглядываясь по сторонам, выискивал неизвестного художника, что смог так неожиданно проникнуть глубоко в душу.

Я был не исключением, тем более, находился в том самом романтичном возрасте, когда тонешь в поиске смысла в глупостях, в то же время напрочь игнорируя действительно важные мысли. Поддавшись меланхоличным и философским размышлениям, я садился на велосипед, и объезжал все округи в поисках новых посланий, с необычной подписью 'Ловец'. Творчество Ловца иногда появлялось не только на верхушке пятиметровой стены, но и в совсем необычных местах, таких как внешняя стена многоэтажки или крыша чьего-то дома, причем расположение надписи словно намекало, что для райтера вообще нет такого понятия как 'недоступные места'.

Когда же на Стене почти не оставалось свободного места, директор школы, где я учусь, объявлял пятничный 'субботник' для старших классов. Мы, вооружившись щетками, валиками, краской, респираторами и недовольными минами на лицах, совершали облаву на стену и закрашивали все, до чего могли дотянуться. Чтобы на следующий же день свежевыкрашенное сооружение было украшено новой кривой надписью.

Сегодня был как раз такой день. Учебный год едва успел начаться, сентябрь не успел закончиться, а нас уже приобщили к общественно-полезному труду, и это отнюдь не добавляло радости. Впрочем, это совсем не мешало нам дурачиться и всячески увиливать от работы.

Я, повязав цветастую бандану прямо на 'намордник' - так мы между собой называли респираторы, выглядел очень колоритно, особенно учитывая длинные растрепанные патлы, кислотно-зеленую толстовку и новые модные джинсы. Мама утром велела мне одеться попроще, чтобы не испачкаться, но я проигнорировал совет, и едва она отвлеклась, сбежал. Не мог же я появиться в старых, обшарпанных шмотках перед девчонками? Мама еще бы предложила те вещи, в которых мы копали картошку на даче у деда с бабкой.

Бросив косой взгляд на Юльку из параллельной группы 'красильщиков', стал в позу и сделал селфи на фоне особо необычной надписи: 'ЗЕРКАЛА ЭТО ДВЕРИ'. Ловец расстарался на славу, исполнив рисунок таким образом, словно буквы были и правда вырезаны прямо на зеркале, которое, в свою очередь было похоже на резные двери, и мне захотелось увековечить его творчество. В кадре мелькнул нос моего друга Тима и слегка подпортил фото.

- Эй, свали отсюда! Не порти кадр!

- Ты б еще губки надул, - и друг продемонстрировал мне знаменитую 'уточку'. Я заржал и прислушался к совету. Кадр получился знатный, но Юлька не оценила, недовольно поджала густо накрашенные пухлые губы и отвернулась. Я сразу скис. Видимо шутка хоть и достигла адресата, но не была воспринята должным образом.

Пока мы с Тимом кривлялись, пытаясь шутливо ткнуть кисточкой друг другу в нос, за нашими спинами незаметно возник классный руководитель - господин Спаниель, прозванный так за длинные кудрявые волосы до плеч напоминавшие нам длинные собачьи уши. Впрочем, на этом сходство с милой собачонкой заканчивалось. Привлеченный нашим смехом, разносящимся на два квартала, и возмущенный дурачеством, что отвлекало от полезного облагораживающего труда большую часть класса, класрук явно сдерживался, чтобы не отвесить нам по смачной оплеухе.

- Левченко, Тихонов! - мы дружно вздрогнули и принялись под его недовольным взглядом яростно размазывать серую краску по особо злостной и неприличной надписи из трех общеизвестных букв, - Я очень рад, что вы изъявили желание придти на покраску и завтра. Сбор как обычно, в девять. Не опаздывайте.

- Спан... Станислав Федотович! Вы что-то путаете. Завтра же суббота!

Тим как всегда жаждал восстановить справедливость, чем только усугублял ситуацию. - И вообще, почему только наша школа должна замазывать эти карикатуры? Мы что, самые крайние?

- Именно. Наша школа ближайшая в этом районе, и наши ученики больше всего принимают участие в этом безобразии. И так как энергии у вас хватит на двоих, то завтра вы поможете вечерникам закончить то, что не успеете сегодня. В противном случае...

Что в противном случае нам было не дано узнать, так как класрук узрел поверх старого черно белого граффити, совсем свежий рисунок некой рожицы с глазами, косящими в разные стороны. Превосходно нарисованной и оправой круглых очков явственно указывающей на некого зловредного типа. Учитель позеленел, Тим попытался слиться со стеной, а влетело почему-то мне, хотя начиная с первого класса по рисованию у меня никогда не было ни одной оценки выше тройки, и все мои рисунки были подозрительно похожи на разнообразные какашки. Нужно отдать должное мужчине, он не стал кричать и скандалить, от чего бы смог окончательно испортить себе репутацию, а лишь машинально поправил круглые очки на переносице.

Метнув в меня взглядом молнию, класрук прошипел:

- Не вздумайте завтра опоздать, - и, повернувшись к нам спиной, гордо удалился. Я мысленно послал ему вслед лучи холеры.

- Ну, ты попал, дружище, - друг ободряюще похлопал мне по плечу.

- Ты тоже.

Девчонки ехидно ухмыляясь и перешептываясь бодро закрашивали рисунок. Тим с жалостью во взгляде проводил свое творчество.

Больше повеселиться не удалось, и под мрачным взглядом Спаниеля мы, докуда смогли достать, докрасили стену. А дома вечером мать обнаружила затертый мазок серой краски на новых джинсах, который я по дороге домой более получаса безрезультатно пытался оттереть найденным куском засохшего цемента. Посмотрев на меня взглядом полным укоризны, она покачала головой и ушла застирывать уже совсем не новую вещь в ванную.

Лучше б уже побила, чем этот молчаливый укор. Впрочем, мое желание может сбыться, когда завтра со смены придет отец. Узнав, что мне еще и завтра предстоит идти на отработку, мать также молча посмотрела на меня, и снова ничего не сказала. Я заметил, что глаза у нее красные. Я занервничал.

- Мам, что случилось?

Обычно мои проказы оставались безнаказанными, приходилось лишь выслушать довольно длинную речь о моем нехорошем поведении, с последующим раскаянием с моей стороны. Правда, иногда я творил нечто поистине грандиозное, естественно, по мнению моих родителей. К примеру, прошлогодний "случайный" поджог дедушкиного сарая с лодкой вошел в историю моих проказ. Или случай, когда меня мокрого до нитки привел домой полицейский и заявил, что я по канализации пытался проникнуть на закрытую территорию завода. С меня ручьем стекала вода и я залил весь пол протухшей вонючей водой. Амбре стояло невероятное, а взгляд полицейского был жутко осуждающий, мол, смотрите, какого плохого сына воспитали. Отец, увидев сие безобразие, устроил показательную порку прямо на месте. Если бы я знал, что канализация окажется рабочей.

Впрочем, Тимке повезло еще меньше, он от страха быть пойманным просидел в зловонной канализации до самой ночи, не зная чего бояться больше - быть пойманным полицией или наткнуться на загадочную крысу-мутанта о которой ходили байки и которую мы и пытались найти...

Так вот даже тогда моя мать вела себя иначе и никогда не молчала. Грязные джинсы не столь знаменательное событие, но все равно стоили хоть пары 'ласковых' слов.

Сегодня она лишь грустно смотрела на меня, а потом из глаз брызнули слезы и она, обняв, притянула меня к себе. Я обнял ее в ответ, чувствуя, что случилось что-то поистине ужасное и непоправимое. Не могла же она так расстроиться из-за джинсов! Я не выдержал:

- Мам, не молчи, скажи что случилось!

Глядя в ее изможденное лицо, я уже перепугался не на шутку.

- Что-то с отцом?

Мы пошли на кухню, сели и она начала издалека:

- Понимаешь сынок, иногда люди любят друг друга долгое время, но потом становятся словно чужие. Начинают ссориться, отдаляются и...

- Он бросил нас, да?

Трагедия вселенского масштаба оказалась просто очередной выходкой отца. Однажды он уже уходил, и его не было целых три дня. Но проголодавшись, он быстро передумал и, оставив свою холостяцкую квартиру, вернулся с повинной.

- Ничего, подождем немного и он вернется, так же, как и в прошлый раз. И могла бы прямо сказать, а то начала издалека, словно я маленький!

Но мама думала иначе.

- На этот раз все по-другому. Я не считаю тебя маленьким, просто не знаю как сказать, - она всхлипнула, - У него другая женщина. Давно. Очень давно. Она была все время, и он постоянно нам врал.

Чем больше она говорила, тем безнадежней звучал ее голос.

Выяснилось, что отец был женат до знакомства с мамой. Он поссорился с женой и расстался, а потом встретил маму, они поженились. Вскоре заскучал за прежней жизнью и стал жить на две семьи, тем более что от первого брака у него был ребенок. А теперь та женщина потребовала сделать выбор, и он выбрал. Вроде как тот его сын оказался невероятно одаренным парнем, его пригласили в какой-то жутко дорогой универ, и чтобы его будущее стало действительно замечательным нужно много денег на учебу, и отец этим и займется. Ну да, я-то не такой одаренный...

Но самое страшное, что брак с мамой оказался фиктивным, по поддельным документам. У меня даже фамилия была ненастоящая. Я в ужасе смотрел на маму. Она так же смотрела на меня. Ее привычный мир рухнул, открылся страшный обман. Даже смерть не принесла бы столько боли.

Я почему-то сразу подумал о деньгах. Вот почему нам постоянно их не хватало. Зарабатывал отец не очень много, и матери работать запрещал. Женщина должна сидеть дома, нянчить детей, готовить борщ, стирать носки и ублажать мужа.

А он в свою очередь и так небольшую зарплату делил на две семьи. И еще часто пропадал в командировках, бывало, возвращался злой и раздраженный. Часто закрывался в спальне или на балконе и долго разговаривал по телефону, якобы по работе. Мне стало противно.

- ... И так как наш брак фиктивный, я не могу претендовать ни на алименты, ни на компенсацию, - продолжала мам, - Конечно, можно сделать ДНК анализ, чтобы подтвердить отцовство, - меня перекосило от этих слов, - он обещал помогать, но как я могу сотрудничать с человеком, который врал мне всю жизнь?! - Ее голос сорвался на крик, но она быстро взяла себя в руки, словно испугавшись моей реакции, вытерла слезы и посмотрела на меня. Мне нужно было что-то сказать, но я потерял дар речи. Что в таком случае может сказать пятнадцатилетний пацан? 'Мама, не плачь, все будет окей, я типа мужик и все организую'? Я всего лишь перепуганный школьник, у которого в голове ветер. А тут раз, и детство закончилось, да еще так жестко. Я должен, что-то сказать, но не могу. Мне нечего сказать.

Но, мама у меня одна, и я ее очень люблю. Просто жизненно необходимо поддержать ее. Собрав все силы я, насколько хватило фантазии, бодрым голосом сказал.

- Мам, у нас все получится. Ты только не плачь. Ты ведь не одна. - Я накрыл ее холодную ладошку своей рукой и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, словно обретя уверенность. Я же этого не чувствовал.

***

Где-то на Тропе Бесконечности.

- Он не справится, - авторитетно заявил Критика, глядя в огромное зеркало. Оно слегка мутно и с бликами отражало не местную обстановку и говорящего, а некоего парня дурашливо фотографирующегося с друзьями, - вы только посмотрите на него - недалекий школьник, ничем не интересующийся, он даже не догадывается ни о чем! Мы зря теряем время, - он покачал головой и отвернулся от изображения, где парня уже начал отчитывать учитель, но он ничего не предпринял, чтобы заткнуть этого человека и отстоять свое право.

- Ты не прав. Он уже интересуется, - возразил ему товарищ, - он не такой как все. Я чувствую потенциал. И я никогда не ошибаюсь, а ты все время сомневаешься. Странно, что ты вообще тут.

- Я там, где мой Хранитель.

- Ты и в Хранителе сомневался, или уже забыл?

- Суть моя такая, все ставить под сомнение.

Критика устало потер лицо ладонями и виновато посмотрел на своего Хранителя. Она сидела около почти потухшего костра, засунув босые ноги прямо в горящие угли, задумчиво жуя кусок черствого хлеба. Ни он, ни его товарищ не могли объяснить причины столь странного поведения своей хозяйки. Она не любила останавливаться в городах, предпочитая жить на Бесконечной Тропе, и не считала нужным объяснять свою прихоть.

Тропа пугала Критику и делала его раздражительным, он постоянно чувствовал опасность, ему казалось, что из серого тумана Тропы на него смотрят сотни глаз, тянутся множество щупалец, и если он вдруг останется тут один, то тьма кинется на него, вонзит свои когти ему в горло и оставит умирать здесь вечность. Он знал, что Хранителю тут ничего не угрожает, но не мог понять, почему так спокоен Ловец. Ведь он обычный человек, а им свойственно бояться неизвестного.

Товарищ внезапно подскочил, и Критика почему мстительно подумал, что его друг наконец чего-то испугался, но тот лишь досадливо поморщился и пояснил:

- Мой блудный сосед вернулся. Носило его где-то больше недели, так спокойно без него было. А теперь тормошить меня будет по поводу и без. Извините, мне надо уйти.

- Иди-иди, - пробурчал Критика и сел поближе к своей хозяйке, не то защищая ее от невидимой угрозы, не то чувствуя себя в безопасности около нее.

- До свидания, Ловец, - прошептала Хранительница и помахала маленькой ладонью на прощание.

Ловец улыбнулся и растаял в тумане.

- И все-таки ты не прав, - проговорила она после небольшой паузы, обращаясь к единственному оставшемуся собеседнику.

- В чем не прав, госпожа?

- Он справится. Я уверена.

***

Молнегорск. Квартира Саши.

Всю ночь я не сомкнул глаз. Голова гудела от множества мыслей, от большинства которых хотелось бежать без вести. За стеной, в спальне матери слышны были вздохи и всхлипы, но когда я зашел к ней, она притворилась спящей, и я не стал теребить ее.

Под утро я, наконец, задремал, но как только сомкнул глаза, зазвенел будильник. Проклиная учителя, который лишен чувства юмора, и из-за которого я лишился законного выходного, собрал волю в кулак, встал, и поплелся в ванную. Даже после умывания в зеркале отразилось потрепанное нечто, с опухшим лицом и темными кругами под глазами. В шутку шарахнулся в сторону и, показав своему отражению средний палец, вдруг заметил записку от мамы. Обычно мы крепили "послания" в центре зеркала, запихивая бумажку под среднюю скрепку, чтоб уж наверняка заметить, но, наверное, мать спешила, поэтому записка отпала и лежала в компании со скомканной салфеткой со следами помады, прислонившись к мусорному ведру.

"Сашенька, я на собеседовании по поводу работы. Скрести за меня пальцы, говорят, начальник тут сущий черт.

Целую, мама.

П. С.: Завтрак приготовь сам, я проспала", - постскриптум был более размашистым почерком, видимо о завтраке она вспомнила в последний момент и дописала уже перед тем, как уйти. Ну вот, теперь ей придется работать, а мне самому себе готовить завтраки. Кстати, когда она успела найти работу?

Кушать мне не сильно хотелось, а готовить хотелось еще меньше, но я, чтобы не огорчать маму добросовестно проверил все кастрюльки и заглянул в холодильник. Кастрюльки сияли первозданной чистотой, а в холодильнике в дверце, словно в насмешку, прикорнули пара яиц и одна сосиска в разорванной упаковке. На полке в гордом одиночестве восседала пузатая банка рассола. Утащив сосиску, быстро ее прикончил, стараясь не думать о том, что сначала ее надо было сварить.

Надев старые вещи, в которых обычно катался на велике с друзьями, я закинул рюкзак с принадлежностями для покраски за спину, вытащил транспорт на улицу и направился к месту встречи с другом. Он уже дважды позвонил и теперь грозился, что не будет дожидаться. Я поднажал и через пять минут Тимоха смог лицезреть мою потрепанную тушку. Мы медленно двинулись к точке сбора. Он хотел на меня наехать за опоздание, но потом внезапно поинтересовался:

- Что-то ты фигово выглядишь. Заболел? Последний раз ты так уныло выглядел после той школьной ангины.

Я усмехнулся:

- Какой заботливый, - испытав порыв все рассказать другу, я призадумался и передумал.

Тим отличный друг, мы с ним не разлей вода с третьего класса, после того, как подрались за Юльку. Но, как настоящие мужики, решили, что портить дружбу из-за девчонки как минимум глупо, и сошлись во мнении, пусть она сама выбирает. И какой бы выбор не был, мы это примем. Но Юлька упорно не делала выбор, одинаково улыбаясь и мне и Тихонову, и не отшивая и, в то же время, не подпуская близко. Ей были одинаково приятны ухаживания и симпатяжки Алекса, и богатенького Тима.

У родителей Тима была своя сеть супермаркетов по всей стране, поэтому парня можно было смело причислить к золотой молодежи. Любые новинки из всевозможных магазинов попадали к парню в первую очередь, но он относился к своим привилегиям весьма холодно, принимая подарки родителей как должное, но не придавая им значения и не зазнаваясь. Ну, есть у него нечто крутое и дорогое, и ладно. Иногда его равнодушие к богатству меня сильно поражало. Он даже не пожелал жить в столице и ходить в престижный лицей, а остался Молнегорске у своей бабки, весьма эксцентричной особы, работавшей в театре и до абсурда обожавшей своего единственного внука. Бабуля обожала шляпки с перьями, коих у нее было несметное количество и кольца с огромными камнями.

Она называла его "детка", и часто приходила встречать свою 'детку' из школы, или приносила ему обеды, от чего тот получил жуткое прозвище "Бабушкин сынок", но Тим и к этому относился со свойственным ему равнодушием. Он вообще не заморачивался на тему того, что думают о нем другие. Свою бабулю он обожал не меньше чем она его и боялся только своего отца - жуткого двухметрового дядьку, бывшего военного, у которого кулаки размером с детский горшок и голос не тише паровозного гудка. Впрочем, его боялись все, включая бывших сослуживцев, которые тоже были немаленькими и довольно устрашающими на вид. Не боялась его только мама Тима, но это не удивительно, иначе они не познакомились бы и не поженились.

Моя же семья не отличалась богатством, что не удивительно, учитывая недавние новости. Несмотря на скудные доходы, мать всегда умудрялась покупать мне модные вещи, при этом сэкономив. Поэтому выглядел я не хуже своего богатенького друга. Подозреваю, что мама уделяет столько времени моему внешнему виду из-за того, что в глубине души все-таки хотела дочь.

В общем, в связи с отсутствием набора подростковых прыщей, выпирающих костей и срывающегося голоса, коим обладали большинство моих одноклассников, мы с товарищем стали "первыми парнями на деревне".

Хоть за плечами у нас с Тимом было много лет дружбы, я никогда не спешил делиться своими проблемами, не люблю, когда меня жалеют, поэтому и в этот раз лишь отмахнулся:

- Я просто не выспался. Привык по субботам спать до обеда, а тут такая подстава. Как бабуля?

- Бабуля на премьере нового спектакля. Ей дали роль некой... Пассифлоры, - театр Тим посещал регулярно, но интересовался им еще меньше меня, поэтому благополучно забыл, о чем ему вчера весь вечер с восторгом вещала бабушка, - ну роль такая. Видимо крутая, так как бабуля в экстазе. Она вчера половину ночи декламировала, поэтому я тоже не выспался.

Не смотря на это, выглядел он до неприличия бодро. Я тихо позавидовал его энергичности.

- А нам еще полдня торчать у Стены на солнцепеке.

- Я бы прихватил пива, но продавщица в ларьке около дома сменилась, и эта новенькая потребовала у меня паспорт. Сама небось на пару лет старше всего, противная такая, вся прыщавая такая, а на носу вообще отакенный, - он развел руки в стороны показывая то ли габариты безобразия на носу, то ли степень своего негодования, - фу!

Меня замутило. Сосиска одиноко булькнула в желудке и немного подступила к горлу. Надеюсь, она была свежей.

- Эй, ты чего так позеленел? Ну, может она и не такая уж страшная...

- Представил теплое пиво, которое первую половину дня томилось у тебя в рюкзаке, а вторую половину телепалось по местным кочкам. А до этого его бережено хранила прыщавая девка. Мне продолжить?

Он изобразил гримасу отвращения и закрутил педали быстрей. Мне тоже пришлось добавить газу, чтобы не отстать.

Но там нас уже ждал неприятный сюрприз...

***

В точке сбора около Стены уже томилось пять человек из вечерников. Две девицы с несвежим макияжем. Одна крашеная блондинка, довольно симпатичная, но весьма помятая. Вторая - рыжая, вся в веснушках и облезлая, словно старая кошка. Видимо после вечеринки им было некогда привести себя в порядок. Неподалеку ошивался очкарик, постоянно пялившийся то на девиц, то в свой мобильный. На бордюре, около стены, сидело два мрачных заросших типа подозрительной наружности. Когда мы подъехали, то вся пятерка уставилась на нас. Рассмотрев, мрачные парни повеселели, словно узрели долгожданных гостей. Они начали ухмыляться и, достав сигареты, закурили переговариваясь.

Мне в голову закралось мрачное предчувствие, что отвратительный день может стать еще хуже. Я шепнул другу:

- Мама мне всегда говорила, что в вечернюю школу ходят подзалетевшие девицы, психи, которых не взяли в обычную школу и бандюги. Как думаешь, если что, мы сможем незаметно ускользнуть?

Тим неоднозначно пожал плечами и, хорохорясь, подошел к девушкам.

- Спаниель уже пришел?

Девицы оценивающим, профессиональным взглядом посмотрели на него, видимо в уме прикидывая стоимость его обуви и мобильного в руке. Беглый брезгливый взгляд на меня и мои потертые шмотки дал понять, что Тим сегодня вне конкуренции.

- Препод не придет. И не собирался. Мы за главных.

- Вот козел, неверное сладко спит сейчас дома, - зло сплюнул Тимофей, при этом бросая подозрительные взгляды на парней, что стояли в паре метров от нас. Один из них исподлобья посмотрел на моего друга и оскалился с таким видом, что мне стало не по себе. На мгновение мне даже показалось, что у него острые, конические зубы. Вокруг него словно заклубился черный дым, я моргнул и наваждение исчезло.

Пока я размышлял над странным видением и что все же стоит сегодня хорошенько выспаться, одна из девушек уже вовсю цеплялась к Тиму.

- Ой, это у тебя шестая модель? Говорят, такую анонсировали лишь неделю назад.

Блондинка протянула руку за мобильным Тимофея, парень напрягся, но отдал. Девчонка начала обсуждать новинку с подругой, сразу забыв о нас. Парни из вечерки бросили бычки на асфальт, раздавили их, и направились к нам. Очкарик, словно по сигналу, приступил к покраске.

- Ну, ребята, раз мы все в сборе, вот вам задание - красить отсюда, и до обеда. - Почесав колючий подбородок, парень заржал. Девицы, оценив плоскую шутку, тоже засмеялись. Мне показалось, что запахло жареным и немного перегаром.

Тим протянул руку и забрал смартфон из цепких пальцев девушки, она недовольно поджала губы, но промолчала. Парни проводили смартфон жадным взглядом, пока он не скрылся в кармане.

- Ну... - замялся я, недоумевая по поводу странного поведения друга. Обычно он при любой несправедливости или ущемлении прав начинал возмущаться, а сейчас, хоть и был недоволен, но вел себя слишком осторожно. Мне же совсем не хотелось красить всю стену одному, и я решил скромно прощупать ситуацию, - значит, мы с Тимом возьмем эту часть, а вы ту...

- Ты не понял парень. Вы будете красить все, а мы тихонько посидим вон там в тенечке, - один из парней, потер небольшой шрам в форме полумесяца под левым глазом, а потом пошевелил плечами, демонстрируя внушительную мускулатуру. Тим заметно побледнел, словно узнал старого, но неприятного знакомого.

- Но...

- Никаких но. Вы же не хотите разозлить взрослых дядей, да мальчики? - второй парень, ухмыляясь заросшей рожей - неужели это всего лишь старшеклассник? - протянул руку и больно сжал мое плечо. В это время его друг ухмылялся, девчонки сделали вид, что ничего не видят, а очкарик еще усиленней заработал валиком. За время нашей болтовни он покрасил почти треть своей части, хотя и не очень качественно. Парни поманили девушек и направились под тень деревьев.

- Приступайте. А мы присмотрим.

Я грустно наблюдал, как они уходят. Потом зло нахмурился и накинулся на товарища.

- Ты что, язык проглотил? Хочешь сидеть тут до вечера? Вдвоем бы как-то отмазались!

- Ты видел, какие они здоровые? Это все стероиды, - Тим хихикнул, а затем без восторга, весьма брезгливо покосился на 'качков'. - Даст разок, так мы не только "отсюда, и до обеда" красить будем, но и до вечера, и еще потом к ним домой пойдем полы мыть. Уж лучше давай свою работу сделаем, а там вдруг что-то придумаем.

***

Работа не хотела спориться и, поглядывая, как бодро и невозмутимо заканчивает покраску очкарик мы совсем приуныли. Последние деньки октября расщедрились и одарили нас ярким и жарким солнцем. Уже через час нас совсем разморило на солнце, от жары и запаха краски меня тошнило, я решил сбегать купить воды. Тем более что у меня подозрительно разболелся живот, не то от голода, не то от неудачного завтрака. С каждой минутой я все больше убеждался, что сосиска была испорчена. Но не успел сделать и шага, как один из парней тормознул меня и указал обратно.

- Я за водой.

- Позже сбегаешь.

Я дернулся было пойти дальше, но взгляд нашего надзирателя не сулил ничего хорошего. В голове прозвучало несколько совсем нехороших слов в его адрес.

Тим достал из рюкзака батончик, растаявший и помятый и раз откусив, протянул мне. Я отказался, едва подавив приступ тошноты, и еще больше захотел пить.

Чувствовал я себя странно. Слегка кружилась голова, а перед глазами то и дело мелькали разноцветные круги. Прищурившись, я посмотрел на солнце, и оно показалось мне кроваво-красным. Наверное, стоит лечь сегодня спать пораньше, и хорошенько выспаться, а то последние события совсем выбили меня из колеи.

А ребята из вечерки нашли себе новое занятие. Около Стены было несколько канализационных люков. Они все были пронумерованы и намертво запаяны железными крышками, по центру которых были небольшие отверстия, из которых иногда валил пар. Недавно их специально заварили, чтобы разные любопытные личности не могли через лаз проникнуть на закрытую территорию за Стеной. Но здоровяки думали иначе, один из них достал короткий ломик из рюкзака, сел на корточки около люка и начал увлеченно выковыривать его, и периодически выстукивать замысловатый мотив. Не смотря на неприязнь к этим типам, я жутко заинтересовался, недоумевая, что он там такое делает. Каждый удар парня отдавался в голове странным эхом, но я никак не мог уловить мотив, поэтому бросил это занятие. То, что он сможет поддеть железную крышку, я сомневался.

Мы с Тимом часто обсуждали, что же на самом деле за Стеной? Так как город был похож на огромный котлован, чем ближе к центру, тем ниже спускаешься, то рассмотреть постройки заброшенного района можно было с любой более высоко расположенной точки. Но из-за некой визуальной аномалии это было довольно трудно сделать, что порождало множество слухов и сплетен.

Виднелись лишь коробки зданий, над ними возвышались острия перекошенных башен, внизу же все время клубился туман. И еще, если весь город пестрел красками, изумрудно зеленая листва деревьев, ажурные расписные заборчики около домов, белые бордюры и разноцветная плитка тротуаров. Даже асфальт переливался на солнце всеми цветами радуги. Но за Стеной все краски словно тускнели и разбавлялись серыми тонами. Поговаривали, что если стать в центе огороженного района, предварительно забравшись на самое высокое здание и посмотреть в небо, то можно увидеть окно в другое измерение.

Конечно, мы там бывали с Тимкой, еще в детстве, и до того, как туда запретили приходить, и ничего такого не увидели. Цвета там были самые обычные, а загадочный туман это лишь пар из канализационных труб.

Отчаянные искатели приключений, которым посчастливилось пробраться туда, тоже все как один утверждали, что там нет никакого ни окна, ни двери, ни даже щели, чтобы заглянуть туда хоть одним глазком. Все это глупые выдумки, но, тем не менее, слухи продолжали множиться, иногда подкрепляясь загадочными происшествиями, да и простым горожанам туда доступ был запрещен. После того, как в прошлом году там погиб парень, который много лет весьма удачно занимался паркуром, прыгал через высоченные заборы, выпадал из окон высоток, а тут вдруг убился, упав с метровой высоты. А чуть раньше туда забрели и не вернулись две девочки из средней школы. Поисковые операции длились несколько недель, но детей так и не нашли: свидетели показали где видели девочек, следы привели за Стену, а потом все словно испарилось. Ни следов, ни девочек. Шуму после того случая было очень много: перепуганные люди кричали о маньяках-педофилах, детвора утверждала, что девочки все-таки нашли проход в другое измерение, а полиция просто рекомендовала не шляться где попало, не садиться в машину к незнакомым людям, и не брать конфетки у добрых тетей.

И самой странной была недавняя история с найденными телами молодой пары, умершими странным образом. Случай не получил огласку и, можно сказать, даже тщательно скрывался, детали умалчивались, но история все равно просочилась в прессу, и сразу попала на страницы желтых газет, как раз рядом со статьями о нападении чупакабры на беззащитных кроликов в соседнем селе, и об очередном похищении инопланетянами. Неизвестный журналист расстарался на славу, рассказывая о жутком ритуальном убийстве молодых людей. В итоге во всем обвинили сатанистов, чей главный офис якобы находился где-то за Стеной.

В конце концов, газету прикрыли, обвинив в раздувании смуты среди народных масс, но кой чего они добились - желающих побывать за Стеной сократилось в несколько раз, а за теми, кто не побоялся слухов, стали тщательнее следить родители. Впрочем, самым любопытным было плевать и на слухи, и на всех остальных. Но если раньше за проникновение на закрытую территорию можно было отделаться порицанием, то теперь, если там поймают гражданского, то могли оштрафовать на крупную сумму, или дать условный срок.

Таких вот странных случаев у нас происходило немало, хотя большинство все же были похожи на выдумки.

Это подогревало любопытство людей и из года в год рождались новые версии ее происхождения, от "секретной лаборатории" до "инопланетной базы" и я был одним из тех, кто жаждал раскрыть правду.

Судя по же недовольному сопению взломщика, его труды не увенчались успехом. Громко ругнувшись, он швырнул ломик землю, недовольно отметив:

- Этот козел опять нам фуфло подсунул.

Мы с Тимом быстро отвернулись, пока наше повышенное внимание не заметили и обнаружили, что очкарик сбежал, не докрасив стену. Наши надзиратели заметили пропажу лишь на мгновение позже и злобно переглянулись. У меня же на фоне нежелания работать родилась идея.

Наша часть покраски почти подошла к концу и вечерники с особо бдели нас, особенно после побега хитрого очкастого, ведь теперь нам предстояло покрасить еще и их часть.

- Тим?

- Чего тебе?

Друг выглядел совсем убитым. По шее катились крупные капли пота. Респиратор уже не спасал от запаха краски и он совсем скис, постоянно шмыгая носом.

- У тебя есть номер Спаниеля?

- Ну?

- У меня есть идея. Дай свой телефон, и возьми мой. Пока я вернусь, ты должен закончить с покраской нашей части. Друг недоверчиво покосился, но телефон отдал.

Спрятав телефон в карман, я направился к ребятам, что сидели под деревом. Девушки пили колу, а парни тянули пиво.

- Ребят, я за водичкой сбегаю?

- Возьми колу, - кивнула рыжая.

- У меня аллергия, я только минералку пью.

- Вот задохлик. Потом напьешься! Вали.

Одна из девушек посмотрела на мою раскрасневшуюся физиономию и синяки под глазами и авторитетно заявила:

- Да пусть идет. А то еще загнется от жары, а мы будем крайние. Молодежь сейчас совсем дохлая.

Я бегло взглянул на девушку, старше меня не более чем на пять лет. Тоже мне, старуха опытная. Но вслух ничего не сказал, лишь более скорбное лицо скорчил. В ответ мне лишь снисходительно махнули рукой, милосердно позволив уйти.

- Вали. Только кабанчиком.

Наконец-то. Мой план был прост, как пять копеек, именно поэтому я надеялся, что все пройдет как надо.

***

Когда мы, стоя на карачках за мусорными баками в подворотне, пытались отдышаться и не ржать сильно громко чтобы нас не засекли, Тим уважительно посмотрел на меня.

- Знаешь, а ты сегодня мой герой.

Зрачки у него были немного расширены от прилива адреналина, волосы всколочены, а лицо покрылось бисеринами пота. Я выглядел не лучше, но все равно возгордился и позволил себе снисходительную улыбку.

- Гордись, что тебе посчастливилось иметь в друзьях героя.

После того как не подозревая подвоха меня отпустили за минералкой, я отойдя на пару десятков метров сделал видеовызов учителю. Лицезрев его небритую помятую морду, видимо этот засранец едва проснулся, выслушал короткую, но емкую лекцию по поводу моего воспитания и, наконец, мне было позволено сообщить причину своего звонка. Я повернул камеру к стене, где Тим делал последние штрихи.

- Станислав Федотович, я звоню сообщить, что мы очень раскаиваемся в своем нехорошем поведении, - я максимально придал голосу скорбный тон, - как видите, мы очень старались и уже закончили. Можно идти домой?

Учитель подозрительно уставился на меня.

- А где остальная группа?

- Они не пришли, - не моргнув глазом, соврал я. И, судя по недовольно поджатым губам, учитель специально назначил нас в группу отморозков, чтоб над нами вдоволь поиздевались, и теперь был жутко разочарован. Кому-то не хило влетит за невыполненное задание, и я был рад, что не нам.

- Вы свободны.

Он отключился.

Следующий звонок был Тиму.

- Тим, ты ведь любишь бегать?

- Обожаю, - съязвил друг, - Что ты задумал?

- Беги!

- Что?

- Беги, придурок! Бросай все и беги, я их отвлеку!

Когда он рванул с места, вечерники лишь глупо моргали, и лишь через метров пятьдесят за ним началась погоня. Быстрее всех бежала блондинка. Кричала она тоже громче всех.

- Стой, сука! Если догоню, убью!

Пока они догоняли Тимку, я забрал велики и спрятал их в кустах в соседнем дворе. Потом и мне пришлось убегать, но ради такой пакости злобным людишкам я готов был бегать весь день.

Было довольно опасно, учитывая свирепые лица наших преследователей, но эти приключения отвлекли меня от собственных проблем, я забыл и неудавшемся завтраке, и о внеплановых общественных работах на выходных.

В городе мы знали каждую подворотню и каждый закоулок, поэтому отрываясь от погони мы поплутали немного и скрылись в неприметном переулке за мусорными баками и постарались не отсвечивать. Вдруг взгляд наткнулся на надпись на мусорном баке. Бак был ржавый с темными потеками, а надпись черной и едва заметной, но под ней была метка Ловца в виде клеверного листа. 'НАЙДИ СВОЙ ПУТЬ'.

Если бы не бредовость этой мысли, я бы поверил, что надпись тут появилась специально для меня. Протянув руку, я провел пальцем по надписи, и к моему удивлению на пальце осталась совсем свежая краска. Эта надпись появилась тут совсем недавно! Я хмыкнул, а потом засмеялся.

Наверное, слишком истерично звучал мой смех, потому что Тим начал посматривать на меня в два раза чаще. Меня это начало жутко раздражать.

- Ну чего смотришь? Спрашивай, что хотел!

Парень замялся, борясь с интересом, тревогой и желанием расколоть меня, а также боязнью показаться навязчивым. Мы давно знакомы, и если один из нас молчит о своей проблеме, то это указывает что она либо незначительна, либо о проблеме не желают говорить. Он медленно, рассматривая, обошел вокруг меня, остановился и ткнул мне пальцем в грудь:

- Значит так. Вот что я думаю. Ведешь себя натянуто и слегка неадекватно. Ты пришел унылый и выглядел так, словно всю ночь занимался чем-то очень нудным, тяжелым и нехорошим. Даже во время покраски ты витал где-то в облаках. Я несколько раз заговаривал с тобой, но ты словно оглох.

Помимо кругов под глазами ты приобрел нежный зеленый цвет, что весьма правдоподобно указывает на жуткий перепой. Итог - ты пил всю ночь без меня, поэтому не выспался. Но этот вариант отпадает, ты даже пиво не любишь. Второй вариант, произошло что-то из ряда вон выходящее, что пошатнуло твою неокрепшую детскую психику, выбило из колеи, и ты даже не можешь поделиться со своим другом. Что произошло? - он с любопытством уставился на меня. Вот клоун, любая ситуация для него повод поржать.

Я внимательно выслушал эту тираду, еле сдерживая смешок.

- Сражен твоей дедукцией, Шерлок. У меня получился неудачный завтрак. Эта долбанная сосиска... - я резко замолчал, закрыв рот рукой, и Тим подозрительно покосился на меня и отодвинулся подальше, ожидая продолжения, но видимо я тоже забыл про сосиску, и она огорченная невниманием к своей персоне и соседством с литром минералки вдруг попросилась наружу. Позеленев еще сильней, я еле успел добежать до ближайших кустов, где с упоением удобрил целый квадратный метр земли. Я смог разогнуться лишь когда посветлело в глазах. Тим участливо протянул мне бутылку с ненавистной водой, и я смог прополоскать рот.

- Надеюсь, это не мои слова произвели такой эффект? - сквозь скептицизм в голосе друга слышалась тревога, - кажется, я догадался, причем тут завтрак. Еще я надеюсь, что он полностью покинул твое бренное тело. Еще один радужный сосисочный фонтанчик я могу не пережить.

- Ну да, - я отошел от места преступления и тяжело облокотился о дерево, - ты умеешь утешить. Лучше бы я вообще не завтракал.

Друг хмыкнул.

- Так в чем твоя проблема? Как я понял, не отравление мешало твоему сну.

Вот дотошный. Я надеялся, что этот маленький инцидент поможет мне увильнуть от неприятной темы, но друг оказался настойчив, как никогда. Наутро случай с уходом отца уже не казался мне такой трагедией, но мне все равно было стыдно об этом говорить. Повздыхав для приличия, я с напускным безразличием бросил:

- Отец ушел из семьи. Оказывается, у него есть другая, официальная жена, а мы с мамой были всего лишь временным пристанищем. Так, развлечение.

Ожидая бурной реакции от друга, я лишь взмахнул рукой. Мол, пустяки. Но Тим молчал. Я посмотрел ему в глаза и не увидел жалости, лишь сочувствие.

- Знаешь, Алекс, не обижайся, но твой отец всегда меня казался немного странным. Смотришь на него, а он словно телом здесь, а душой где-то в другом месте. Мутный тип.

- Я знаю. И чем больше я об этом думаю, тем больше это понимаю и тем более это неприятно.

Слова больно кольнули, но были правдивы. Я и сам не раз замечал, с каким безразличием он относился к домашним делам, как на скорую руку решал семейные проблемы, и даже ухаживая за матерью, его глаза всегда оставались холодными. Он никогда не брал меня в детстве на руки, мы не играли в игры, и лишь когда я напроказничаю, в его глазах появлялся огонь, и он с яростным азартом избивал меня розгами или армейским ремнем. Это случалось редко, и стоило экзекуции закончиться, как он возвращался к своему безразличному состоянию, с легким налетом недоумения, вроде как "чего это я сорвался"?

Однажды я сказал об этом матери, но она лишь махнула рукой и попросила не придумывать: "Папа нас любит, но по-своему".

Тимка еще немного порасспрашивал о произошедшем, в сердцах предложил найти гениального сынка моего папаши и набить ему морду, просто так, для отвода души, но я отказался.

Сделав крюк, мы вернулись за велосипедами. Предвкушая приятную картину в виде красящих стену обидчиков нас постигло разочарование. Улица была безнадежно пуста, а стена зияла недокрашенными прорехами. В холодке у дерева одиноко стояла на половину полная бутылка колы, да валялось пара окурков. Я вяло пнул бутылку, и она закрутилась волчком даже не подумав падать. Пока Тим вычищал траву из-под рамы своего велосипеда я подошел к месту, где парни что-то ковыряли в люке. На покрытом ржавчиной крышке красовалось пара новых царапин в центре, рядом валялся забытый ломик, а около него лежал приплюснутый прутик.. Наклонившись, я поднял странный предмет. Он оказался из неизвестного мне черного металла, гладкого и прочного, возможно из титана. Прутик был полый и оказался плоской трубочкой длиной почти с мою ладонь, с парой дырочек с одной стороны и скошенным концом с другой. Видимо этим предметом они и выстукивали, только представления не имею зачем. Может сигнал кому-то подавали? Я хмыкнул.

- Ну чего ты там копаешься? - друг стоял неподалеку и нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Вдалеке стояла группа молодежи, сильно напоминавшая нам утренних знакомых, и он с опаской на них поглядывал. Мне показалась странным его поведение. Не припомню, чтобы он когда либо боялся гопников или прилипал на улице, а сегодня он побил все рекорды своим параноидальным поведением. Я машинально сунул находку в карман джинсов.

- Да чего ты такой зашуганный? Ничего они нам не сделают.

- Подозрительные типы. Не нравится мне это. Да и уже пора домой, бабушка два раза звонила!

Ухмыльнувшись, я запрыгнул на велосипед и, быстро заработав педалями, крикнул:

- Догоняй!

***

Курочкин был доволен как никогда. Свою находку он очень неплохо продал, и теперь не знал, куда потратить деньги. Осталось решить только одно дело. Правда, перед поездкой в столицу ему пришлось сгонять в село к родителям почти на неделю. Да еще, как назло, его ноут сломался, он так и не смог рассмотреть фотографии, и пик его любопытства уже достиг предела. Радовало лишь одно, у его соседа по комнате был комп, и он им почти не пользовался.

Едва переступив порог квартиры он, даже не раздеваясь, рванул в комнату соседа. Тот, как всегда, спал, уткнувшись лицом в подушку. Как можно столько спать Курочкин не понимал, но это ему не мешало, и он не возникал. Это не его дело.

- Эй, дружише, - потряс он его за плечо. Тот что-то промычал и начал тяжело подниматься. Потер глаза, снял резинку с запястья и собрал волосы в хвост, смешно при этом морщась и пытаясь окончательно проснуться.

- Чего тебе? Я был занят...

- Чем это? - удивился Курочкин.

- Ай, ничем. Забудь. Тебя где носило? Тут какие-то ребята тебя искали, довольно неприятной наружности, я сказал, что ты тут больше не живешь.

- Ого... Ну, спасибо. Нигде меня не носило, у родителей на огороде пахал. Слушай, можно твоим компом воспользоваться, а то мой ноут накрылся.

- Без проблем. Хоть пауков в системнике погоняешь. Я пока в магазин сгоняю, в холодильнике мышь повесилась.

Натянув майку и зашнуровав кроссовки, он сунул кошелек в карман и, хлопнув дверью, исчез.

Курочкин хмыкнул. Сосед его был странен во всем: говорил мало, водился с мутными ребятами - они часто запирались в комнате, и оттуда доносились то легкая музыка, то запахи благовоний, то вообще очень и очень странные звуки. Зайдя в комнату после, можно было обнаружить размытые символы на огромном, на всю стену зеркале. Это нагоняло жуть, и подстегало интерес. Но они никогда не приглашали его в свою компанию, и не шумели - чтобы услышать нечто конкретное приходилось сильно напрягать слух. В остальное свободное время он предпочитал спать, в промежутках между сеансами сна много есть. При этом, в отличие от самого Курочкина, постоянно находящегося в движении и питающимся продуктами исключительно домашнего происхождения, сосед отлично выглядел, был поджарый и спортивный, хотя, по идее, уже должен был обрасти приличной прослойкой жира. Также он нигде не работал, неизвестно откуда брал деньги, и иногда вызывал у Курочкина легкие приступы зависти.

Бросив взгляд на компьютер, у парня вылетели все мысли из головы: 'Скорее! Нужно скорее посмотреть фото. Умираю от любопытства'. Усевшись на табуретку, он вставил флешку в фотоаппарат и подключил его к компьютеру. Пара щелчков, и в папке отобразились ровные рядки фотографий. Он прокрутил ползунок вниз и уставился на пятерку темных файлов. Раскрыл первый и присмотрелся: ничего интересного. Лишь чернота, даже мощная вспышка не смогла ничего высветить. Разочарованно открыл следующее фото, на котором помимо темноты появились какие-то блики и светлые, без четких границ, области.

- А вот это уже интересней.

Следующие файлы порадовали все более проявляющимся светлым пятном, которое в итоге сформировалось в некое подобие фигуры. Ничего четкого и ясного, но все равно это было нечто. У Курочкина затряслись поджилки от предвкушения, а по спине пробежал могильный холод - нечто на фотографии выглядело очень странно и необычно. Ничего особенного в этом нет, профи скорее всего объяснили бы подобное соринками на матрице фотоаппарата, или бликами, но простой человек с бурной фантазией мог насочинять что угодно. Да он же кучу бабла на этом заработает!

Запустив графический редактор парень применил несколько фильтров к последнему, самому четкому фото, поиграл немного со светом, тенью и контрастом. И результат превзошел ожидания.

Всматриваясь в картинку, Курочкин замер от страха. Он надеялся увидеть что угодно, но только не это. Как такое вообще возможно? Он ведь там лично присутствовал. Занервничав, сохранил результат и скинул все данные на новую флешку, затем спрятал в карман. Может и не стоит никому показывать эти фото. Или стоит?

Растерев ладонями лицо парень вдруг замер и прислушался. Ему показалось, что кто-то стучит в дверь, но так тихо-тихо, словно неуверен в себе. Солнце вдруг спряталось за тучи и вдруг стало темно, как в подвале. Нагромождение вещей в комнате приобрело иной вид и нагоняло страх. Трусливо оглянувшись, Курочкин бросил беглый взгляд за спину и уставился в свое отражение в зеркале на противоположной стене. Отражение плыло в сумерках, и рождало замысловатые фигуры. Стук повторился.

- Наверное, сосед вернулся, - громко, чтобы хоть немного заглушить звенящую тишину и страх проговорил парень, - Иду!

Глухо щелкнул замок, тихо скрипнула входная дверь, но за ней никого не оказалось. На лестничной площадке также было безлюдно.

- Да что за шуточки? - теперь уже шепотом проговорил парень. В квартире стало неуютно и страшно, возвращаться не хотелось. Курочкин даже хотел дождаться прихода соседа, но потом плюнул на все, и отругал себя за мнительность. Чего с ним дома может случиться? Сделал шаг назад, но остановился в коридоре.

Жуткий страх завладел телом, парализовал ноги, волосы зашевелились на затылке. Стук доносился не снаружи, а из комнаты, из которой он только что вышел. Тихий, ровный, настойчивый и от этого он казался угрожающим и зловещим. Ноги сами сделали один неровный шаг, потом еще один.

И тут парень понял. Он увидел то, что не должен был, и Оно пришло за ним. Он попытался сопротивляться, но безуспешно. Ноги сами передвигались, не повинуясь воли хозяина, механически делая шаги, цепляясь носками за покрытие. Зацепили старинный тяжелый ковер, комкая его и потянув за собой. Он собрался в гармошку, мешая движению, и внезапно с треском разорвался, освобождая путь. Когда руки сами собой потянулись к двери из коридора в спальню, Курочкин осознал что это конец, и предпринял отчаянную меру - попытался упасть на пол и закричать, но тело едва дернулось, а из горла вырвался лишь жалкий хрип. Теперь он вовсе собою не владел, он был марионеткой в руках неизвестного. Этот некто, словно развлекаясь, оставил ему власть над глазами, и парень мог только бешено вращать глазными яблоками, до боли напрягая и выворачивая мышцы. Слезы струились из глаз сплошным потоком, словно умоляя о пощаде, но никто его не слышал.

Остановившись перед зеркалом он уставился в свое отражение, на свой искаженный ухмылкой рот и аномально расширенные зрачки. Но взгляд, взгляд не принадлежал ему. На него, его собственными глазами смотрел сам дьявол, прямо из преисподней.

По ногам потекло что-то теплое и он понял, что больше не может бороться. Он отчаянно захотел к маме, прижаться к ее теплому телу, укрыться за сильными руками, спрятать лицо у нее на груди и не видеть всего этого. Курочкин жалобно всхлипнул, и позволил животному страху завладеть собой, впустил его и перестал сопротивляться. Он уже не почувствовал как уходит его жизнь, как немеют пальцы, подгибаются ноги, как гулко ударяется голова о пол. Разум покинул его, остальное больше не имело значения.

***

День получился насыщенный, и пока я доехал домой, вместе с облегчением мой желудок начал испытывать зверский голод. Как назло, лифт в подъезде не работал, мне пришлось тянуть злополучный транспорт на девятый этаж. На площадке своего этажа я встретил давнего врага - Семку из соседней школы. Он также тянул велик, и по раскрасневшемуся полному лицу стекали ручейки пота. Завидев меня он трусливо ускорился, затряс телесами, поднимаясь выше. Я злорадно хихикнул, ему переться аж на двенадцатый. Через пару ступенек, видимо чувствуя мой взгляд, Семка споткнулся, и проехался бампером по стене, счищая краску с велосипеда и штукатурку со стены. Мне пришлось хмыкнуть еще раз.

- Слон в посудной лавке!

Ответом мне было лишь злобное пыхтение.

Не смотря на разницу в весе и возрасте - Семка был старше на целый год, он сильно меня побаивался. Когда я был младше он меня часто задирал и я, бывало, возвращался в порванной рубашке, а то и синяком под глазом. Но в прошлом году я неплохо подрос, осмелел и дал отпор. Получив внушительное уведомление под глаз, и не менее внушительное ускорение под зад, мальчишка позорно сбежал и пожаловался мамочке. В итоге мы смогли лицезреть его злобную мамашу под дверью своей квартиры. Моя мама, увидев кто пришел, довольно посмотрела на меня:

- Наконец-то ты дал сдачи этому жирдяю.

Выпученные глаза тетки были нам наградой. Она еще долго орала на нашу закрытую дверь, стуча кулаками и грозя всевозможными карами, пока соседи не выдержали и не вызвали полицию. Теперь, при виде кого-нибудь из нашей семьи, злобная тетка отворачивалась и, прижимая к себе любимого сынка шептала: "Не смотри в глаза этим психам".

Я обычно не лез в драку, да и мать этого не одобряла, но тактично не влезала в "мальчишеские разборки" считая, что я не должен участвовать в драках, но если уж по-другому никак не договориться, то пусть лучше я, чем меня. Отец вообще ничего не думал по этому поводу, ругаясь лишь в том случае, если после этого нужно было покупать новую вещь, взамен порванной.

Воспоминание об отце испортило начавшее подниматься настроение. Цокнув языком я пошарил в кармане, достал ключ от квартиры и замер рассматривая странное послание.

У нас часто обрисовывали стены в лифте и подъезде, но на этот раз художники добрались и до моей квартиры. Рядом с дверью, на фоне клеверного листа красовалась небольшая каллиграфическая надпись 'ОСОЗНАНИЕ'. Я коснулся ровных буковок, угадывая неуловимо знакомый почерк. Потом посмотрел на отпечаток свежей краски на кончиках пальцев и понял, что это уже начинает пугать. Какова вероятность, что обычный парень дважды натолкнется на совсем свежий рисунок самого загадочного в городе райтера? Или еще лучше, райтер сам оставит это послание на двери этого парня перед самым его приходом. По спине пробежал холодок и я испуганно оглянулся. Потом почему-то подумал, что мама расстроится, увидев разрисованную стену. Нужно стереть.

Я заскочил в квартиру в поисках тряпки. Дома оказалось тихо и пустынно, я прошмыгнул в ванную, намочил половую тряпку и понесся стирать настенное творчество с таким рвением, будто сам его написал.

Меня ожидал еще один сюрприз: стена была девственно чиста. Ни одного пятнышка, словно мне все привиделось, или я сам придумал это. Растерянно оглянувшись, я попятился в квартиру.

- Уверен, это просто чья-то шутка. Наверное, Семка мне так мстит, типа 'Осознай, какой ты нехороший', или еще что-то в этом роде. Точно, это мог быть только этот жирдяй, больше поблизости никого не было.

Успокоив себя таким образом, я трусливо отогнал мысль о том, что сосед вряд ли может оказаться Ловцом. И вообще, чего я так переполошился? Надписи испугался? Мне никто не угрожает ведь! Но в душе все равно поселилась необъяснимая тревога.

Мама еще не пришла, и я с огорчением понял, что пообедать мне не удастся.

Денег на продукты она не оставила, так что, вероятно, мне придется сесть на яичную диету. Ну, уж нет. Ненавижу яйца! Лучше помереть с голоду, чем есть эту гадость. Желудок сжался от жалости и голода. Но на кухне меня ожидал сюрприз. Мама все-таки забегала домой, и на столе стояло две сумки с продуктами, брошенные в спешке. Брикеты с мясом подтаяли и вокруг них натекли розовые лужицы, намочив все остальные пакеты и источая приторный запах. Проверив содержимое, удостоверился, что оно не намокло внутри. Потом разложил все на полки в холодильник, отложив нужные, на мой взгляд, компоненты и приступил к тому, чем еще ни разу не занимался. Я видел, как мама готовила суп, и решил повторить ее подвиг. Лучше бы я этого не делал, но мне катастрофически необходимо было себя занять.

В итоге подозрительная масса сомнительного происхождения была готова к употреблению. Суп она напоминала весьма отдаленно, была слегка пересолена, и еще я забыл положить туда картошку. Но миссия была выполнена. Голод я утолил еще в процессе готовки, откусывая и отпивая отовсюду, но первым кулинарным опытом гордился так, что съел целую пиалу.

Сосиска уже не напоминала о себе, лишь легкое головокружение мешало полностью расслабиться, но я списал все на недосып.

Мать вернулась ближе к вечеру, злая, не менее голодная, чем я ранее, раскрасневшаяся и растрепанная, словно за ней гналось как минимум десяток злобных работодателей.

Она повесила сумку на вешалку в коридоре и, обессилено сбросив туфли в угол, уставилась на меня в ужасе.

- Ты делаешь уборку!?

- Почти закончил. Я приготовил обед... или ужин, - я махнул в сторону кухни, - И уже опробовал его. После этого прошло больше часа, я жив и вроде здоров, так что ты тоже можешь попробовать.

Она зашла на кухню, приподняла крышку и уставилась на мое варево, подозрительно принюхиваясь. Взяв ложку, сняла первую пробу. Я замер в ожидании ее реакции.

- Вкуснятина!

Она не стала насыпать в тарелку и ела прямо из кастрюли. Лицо ее просияло, тревога сменилась спокойствием, и она с любовью смотрела на меня. Я был счастлив, и чтоб не испортить торжественный момент, спрятал порезанный палец за спину.

***

- Игорь Сергеевич! У нас новости из Молнегорска! - Горская влетела в кабинет начальника без стука, при этом зацепившись рукавом за дверную ручку и оторвав пуговицу.

- Да знаю я уже, - поморщился Марченко, без ухмылки глядя на взволнованную помощницу, что придерживала порванную манжету, - опять глухарь. Ничего не ясно, ничего не понятно, и свидетель бесполезный.

- Поедем, посмотрим? - загорелась девушка. Это дело и ей, и ее начальнику не давало покоя.

- Надеюсь тебе домой не надо, переодеваться? - кивнул Марченко на рукав. Его прошлая напарница была жуткой занудой, могла пол дня ныть из-за пятнышка на брюках и опоздать на важную встречу ради похода по магазинам. Он еле от нее избавился, и теперь побаивался, что Наташа тоже станет такой, но она пока повода возмущаться не давала.

- Нет, конечно. Степлером скреплю и все дела.

- Отлично. Тогда бери все что нужно и дуй в машину. Я к начальству загляну пока.

Девушка кивнула и бросилась собираться. Через минуту выбежала из кабинета, а следователь дописал отчет, сложил бумаги в папку, надел кобуру с оружием и, посчитав себя готовым к поездке, накинул куртку и вышел.

В дороге они в основном молчали. Помощница штудировала какой-то справочник, Марченко размышлял о своем. Прошлая поездка в город не принесла никаких результатов. Никаких отпечатков, зацепок, вообще ничего. Личности погибших определить не смогли, их никто не искал, и все это здорово раздражало детектива. Их словно не существовало. Судмедэксперт был в шоке от увиденного и также не смог сказать ничего толкового, и еще больше удивился, когда ему среди привезенной юшки из разложившегося тела показали уцелевшие части и фото, на которых было ясно видно, что найденные тела были в идеальном состоянии, пока их не начали теребить.

Анализ не показал наличия яда, химических веществ и прочего, что могло бы привести к такому результату и хоть немного прояснить ситуацию. Очень удивило отсутствие паразитов - ведь без них разложение считалось невозможным. В итоге, после изучения останков, эксперты развели руками и до сих пор строили теории, как такое произошло, но пока не придумали ничего стоящего.

Теперь у них очередной труп с теми же симптомами. Исключение составило лишь то, что нашли его в жилом районе, в квартире. Личность требовалось уточнить, но пока детали дела умалчивались.

Приехав на нужный адрес и остановившись у подъезда, Марченко вышел из машины и поздоровался с ожидающим его участковым.

- Ну, чем порадуешь, Макс, - по-дружески обратился он к старому знакомому, но тот лишь поморщился в ответ.

- Ничем, дружище. Вонь стоит несусветная, словно он там уже месяц валяется, а свидетель бьет себя пяткой в грудь и утверждает, что отсутствовал дома минут сорок, а когда пришел все так и было. Но пацан мутный, однозначно. Неформал какой, или из этих, как их там...во! Сектантов. На стенах в квартире копоть, а на зеркале затертые рисунки. Думаю, он его и укокошил, труп не знал куда деть, а когда вонять стало, придумал эту басню.

- Что ж, посмотрим, - уклончиво ответил детектив. В отличие от своего коллеги он любил дела именно раскрывать, а не закрывать любым способом.

Наташа подошла и вручила ему целлофановый плащик и уже знакомую по прошлому делу маску, смоченную ароматическим составом. Только новую, естественно. При этом так страдальчески взглянула на нее, что Марченко стало девушку жалко. Он и сам туда идти не хотел, вспоминая, как воняло в прошлый раз. Да и видок у трупа не для слабонервных. Бедные жильцы, как они там жить будут?

Из подъезда уже попахивало, а может, это было от самовнушения, но входили туда все с траурными лицами. На первом этаже одна из дверей приоткрылась и оттуда выглянула любопытная бабулька, нарвалась на суровый взгляд детектива и быстро скрылась.

- Наташ, возьми на заметку, - ткнул он пальцем в уже закрытую дверь, - она могла что-то видеть или слышать.

- Конечно. Она, возможно, не одна такая тут, любопытная. Бабульки - наш главный источник информации! - засмеялась девушка.

Нужная квартира находилась на третьем этаже. Дверь была открыта, и в подъезде витал густой аромат очень несвежего трупа. Там же, размахивая руками, возмущался мужик, и все время показывая рукой на открытую дверь.

- Что тут происходит? - сразу решил уладить вопросы с жильцами и пресечь все трения детектив. За ним хвостиком следовала помощница.

- Уважаемый, прошу вас, скажите этим людям, что в отличие от них, нам тут еще жить, а они дверь нараспашку оставили. Я понимаю, что дело серьезное, но совесть надо иметь! У меня жена беременная, ей плохо!

Полицейский со злостью парировал:

- А вы поменьше туда-сюда бегайте, а то еще не так вонять будет. Мы вас еще и в участок заберем, как возможного свидетеля.

- Так, стоять! - гаркнул Марченко и оба мужчины моментально замолчали.

- Вы! - он указал на полицейского, - мигом всех лишних и ненужных в расследовании отсюда уберите. И закройте эту чертову дверь, туда уже все зеваки заглянуть успели.

- А вы, уважаемый, - он подался вперед, как бы намекая на то, чтобы собеседник представился.

- Андрей Петрович.

- А вы, Андрей Петрович, примите извинения за бестактность моего коллеги. К сожалению, с запахом сделать ничего не могу, и мой вам совет - берите жену и езжайте на пару деньков подальше отсюда. Вонять еще долго будет. Есть куда уехать?

- Да к матери жену отвезу, за город, - подобрел мужик, - А вот самому придется остаться, с работы не отпустят. А что ж там хоть произошло?

- А вы что-то подозрительное видели? - Марченко перевел разговор в другое русло.

Тот развел руками.

- Да ничего не видел. Ребята спокойные, студенты вроде, уже около года квартиру снимают, а может и больше. Я всего год назад тут поселился. Общаться не общались, но здоровались всегда, один раз Алексей жене моей даже помогал сумки до двери донести.

Марченко понял, что информация себя опережает, и он ни сном, ни духом не знает кто такой Алексей. Пора заканчивать разговор, чтобы не показать свою некомпетентность. Перекинувшись еще парой фраз, мужчина заверил следователя, что готов, если понадобится, дать свидетельские показания, а сейчас пойдет жену собирать в поездку.

Потом он с Наташей пошли в квартиру, где все произошло. На кухне, в наручниках и в окружении троих полицейских сидел парень с подбитым глазом, судя по всему свидетель, а в одной из спален на полу лежало тело.

Не медля, Марченко прошел в спальню - со свидетелем, и почему он в наручниках, он разберется позже, сейчас главное осмотреть тело.

- Он так и лежал? - спросил детектив одного из полицейских.

- Да. Как вы и велели, его никто не трогал. Ничего тут не трогали. Да и не особо-то хотелось. Мерзость какая, - судя по лицу, он хотел сплюнуть, но постеснялся столичных гостей. Марченко поморщился.

'Не трогали, конечно, - подумал детектив, - все перерыто. Небось деньги искали, или еще чего'.

- Наташа, осмотри тут все. А вы - свободны.

Полицейский недовольно отрыл рот, но потом передумал возмущаться и вышел. Марченко пожалел, что тот не стал перечить - настроение у него портилось все больше, а после того, как он узнал погибшего, так и вовсе упало.

- Бедный Курочкин. Кто же его так?

- И не говори. На руке порез есть?

- Нет, - вздохнула девушка, брезгливо кинула испачканные перчатки на пол, достала из кармана новые и надела их, - но выражение лица у него застыло такое, словно он самого дьявола увидел.

- Думаю, ты права. Он очень сильно испугался. Видишь, даже обмочился, - мужчина проверил карманы Курочкина, извлек помятый платок из одного, и флешку из другого, - А вот это уже что-то.

Дальнейший осмотр комнаты ничего не дал. Обычная холостяцкая квартира, обычная холостяцкая комната. Ничего запрещенного. Ну, подумаешь, стены немного грязные, да на зеркале пятна какие-то.

А вот на теле жертвы ни следов борьбы, ни ран. Просто был человек, потом раз, и умер. Хотя, в этот раз, в отличие от предыдущего, наличествует одежда и жуткий испуг. Та погибшая парочка была скорее удивлена, чем напугана. Значит, смерть наступила тем же образом, но условия были иные. Возможно, первые жертвы знали своего убийцу...

Разрешив санитарам убрать тело, Марченко последовал на кухню, к свидетелю. Находиться в затхлом помещении стало легче, то ли внюхался, то ли притерпелся к запаху. Свидетель, не смотря на побои и долгое задержание, был спокоен как удав, и, казалось, его вообще ничего не беспокоит, а вот полицейские были бледные, злые и явно хотели закончить с делом поскорее.

- Чего у него лицо побитое? - строго спросил Марченко у полицейских, среди которых сейчас находился и участковый.

- Так противился задержанию, сбежать хотел, - ехидно прогнусавил один из них.

- Это так? - обратился он к парню.

- Ну, учитывая, что я сам их вызвал и дожидался почти полтора часа, то думаю, они что-то напутали.

- Да как ты смеешь так нагло врать, щенок! Да ты у меня до конца жизни гнить в тюрьме будешь! - взвинтился участковый и детектив с отвращением отметил, что его старый знакомый сильно изменился, при чем далеко не в лучшую сторону. Хорошо, что он сам по званию выше участкового, и работает в столице, а начальник его хоть и злобный мужик, но справедливый. А то не смог бы он в таком гадюшнике жить.

- И еще, - продолжил парень спокойным тоном, - я бы хотел попросить уважаемого участкового вернуть мой портмоне. Такой черный, с тиснением в виде дракона, - по мере того как парень говорил, участковый наливался краснотой и едва сдерживался от взрыва, а у Марченко глаза полезли на лоб. Они еще и обокрали свидетеля!

- В правом кармане, - добил его парень.

Дальнейшее слилось в одну сплошную массу. Участковый брызгал слюной и орал как резанный, один из полицейских смылся со скоростью звука; второй, постарше и поопытней, забился в угол, но своего начальника не бросил. В итоге портмоне попытались незаметно подбросить под стол, но детектив это заметил, и разыграть ситуацию: 'А вот он, кошелечек, тут лежал! А вы на меня подумали, ай-яй-яй' не получилось.

Марченко и участковый из старых знакомых превратились в заклятых врагов, и детектив не обольщался на счет того, что последний не попытается подкинуть ему свинью. После скандала участковый ушел, так громко хлопнув дверью, что посыпалась штукатурка, и на кухне остались лишь детектив с помощницей, зашуганный полицейский и, собственно, сам виновник скандала. Полицейского отправили за дверь.

- Ох, не думала, что увижу нечто подобное, - посетовала Горская, разглядывая парня, тот разглядывал ее в ответ и ни капли не смущался, - будет мстить?

- Однозначно, - кивнул Марченко, - Ну что, гражданин, будем мы с вами беседовать. У вас есть, что нам рассказать? Давайте лучше по порядку: кто вы, откуда, и так далее.

- А можно меня сначала освободить? Я жутко голоден и дико хочу пить. На обед не претендую, но вот водички бы попил.

Марченко удивленно приподнял бровь, а Горская усмехнулась.

- А вы смелый, молодой человек. Другой бы на вашем месте уже всю правду выкладывал...

- Да расскажу я все, что знаю. Просто я так тут сижу почти весь день, как страшный преступник, в цепях и оковах. А вы ведь и сами прекрасно знаете, что я к убийству не причастен, - пробурчал парень и недовольно свел брови. Видимо понял, что взболтнул лишнего.

'Вот как, к убийству. Он даже не сомневается в этом' - подумал детектив, расстегивая наручники. Парень потер запястья, немного помахал руками, пару раз присел, потом налил себе воды из-под крана и залпом выпил. Сел опять на стул и вытянул ноги.

- Я Алексей Семаков, 27 лет от роду, местный. Родители продали дом и уехали жить заграницу девять лет назад, я же предпочел остаться на родине. Снял вот квартирку напополам с Димкой, так и живем. Жили, то есть... - поправился парень, и взгляд его погрустнел, - хороший он сосед был. Со своими заморочками, как и все мы, но спокойный, не шумел, в мои дела не лез, а я не лез в его. Фотографировать любил, вот...

- А что же сегодня случилось? - спросила Горская и осеклась. Обычно допрос вел детектив, а она так, на подхвате, но замечание ей никто не сделал и она добавила: - Необычное что-то заметили?

- Да не было его больше недели. Но такое раньше уже случалось, внимания это особого не стоило. У родителей находился, по крайней мере, так сказал. А сегодня вернулся, веселый такой, попросил компом воспользоваться, я разрешил, а сам пошел в маркет за продуктами. Собственно, вот они, - он указал рукой на выпотрошенный и разорванный пакет, - правда, его уже ополовинили ваши коллеги.

- Они не наши коллеги, - вступилась за начальника Горская, Марченко улыбнулся, - мы сами по себе. Из столицы. И во всем обязательно разберемся.

- Фигово, что оттуда, - прошептал парень, но его все равно услышали, - еще и правда разберетесь в чем дело. А может, нет.

- Что ты имеешь ввиду? Поясни, - строго спросил детектив, и начал сомневаться в непричастности Алексея к произошедшему. Уж больно парень был спокоен, самоуверен, вел себя как минимум странно и нетипично для такой ситуации.

- Да я же медик. Как и Дима. Тут и к гадалке ходить не надо, сразу видно, что дело хоть и странное на первый взгляд, но на самом деле ничего необычного...

Спокойный и уверенный тот Алексея убаюкивал. Марченко с удивлением отметил, что слушает парня с интересом, как завороженный. Посмотрев на напарницу, заметил, что она тоже, замерла приоткрыв рот, и даже покачивается в такт словам. Вправо... влево... Детектив засмотрелся.

... - он болен был, вот и умер. Нечего вам тут искать. А дома еще куча дел, еще отчеты писать надо. А, в принципе, завтра можно написать. Вон, погода хорошая, прогуляться бы, пивка выпить с рыбкой сушеной или сухариками, или мороженое скушать. Устали вы, жуть просто, выходной нужен...

И Марченко вдруг подумал, что ему жуть как пива хочется. Давно он его не пил. Да чтоб с рыбкой жесткой и сухой, как в армии, когда он с такими же, как и сам, обалдуями, в самоволку бегал, в соседнее село, к девкам да на танцы. А бывало, что с девками не везло, зато нарывались на местных, и тогда здорово так можно было друг друга помутузить, что аж ребра трещали. Детектив улыбнулся и начал собираться. Чего уж тут сидеть? Тут и так все ясно.

- Ох, - вдруг послышался Наташин звонкий голос, - я бы сейчас в кино сходила, а то вечно откладываю с этой работой. Игорь Сергеевич, а пошли в кино! Ну и что, что вы мой начальник, я никому не расскажу. Вперед, на мелодраму!

Марченко замер. Какая еще мелодрама? Он же вроде с друзьями в самоволку собирался. Что за бред происходит, он уже триста лет назад в армии отслужил. И тут наваждение резко спало, вернув его в провонявшую трупом квартиру, к мечтательно и немного заторможено улыбавшейся напарнице, и угрюмо набычившемуся Алексею.

- Ах, ты... - запнулся детектив, метнулся к напарнице и хорошенько ее встряхнул, - Очнись Наташа! Уволю!

Та сразу встрепенулась и растерянно заморгала, видимо не совсем понимая, что произошло.

- Ты чего тут устроил, окаянный?

- О чем вы? - невинно поинтересовался парень.

- Что ты с нами сделал?

- Да откуда я знаю, кто и что с вами сделал? Я вам показания давал, а потом вы стали куда-то собираться. Причем тут я? Может, нанюхались сильно? Интоксикация у вас, наверное. А это не шутки, таким дышать очень вредно, это я вам как медик говорю. Вы очень бледны, особенно Наталья. Давайте на улицу выйдем, а то и мне уже нехорошо, а я куда дольше вас тут нахожусь!

Как ни странно, но детектив опять не нашел, что ответить. Мгновение назад он был готов избить парня, а сейчас снова прислушался к его голосу и начал расслабляться. Злость куда-то исчезла, а рациональное мышление подсказывало, что отсюда и в самом деле пора убираться. А с этим гипнотизером он потом разберется, главное, чтоб он помалкивал, а то вон как хорошо зубы заговаривает.

Распорядившись, чтобы парня сопроводили в машину, он еще раз прошелся по квартире стараясь подметить нечто необычное. Труп уже убрали, а о нем напоминали лишь грязные разводы на полу да намертво въевшаяся в стены вонь.

Поиски не увенчались успехом, но Наташа все равно быстро все пощелкала на свой фотоаппарат и заодно прихватила флешку с валявшегося фотоаппарата Курочкина. Она его еще и в прошлый раз приметила, но тогда ее что-то отвлекло.

На первом этаже их снова встретила любопытная бабуля и Наташа пошла ее опрашивать. Та из квартиры не вышла, но довольно резво вещала о соседях через приоткрытую дверь.

- Наркоманы они, как пить дать, - услышал Марченко разговор, - ходили тут всякие подозрительные личности, морды наглые, головы нечесаные. Обряды тут проводили, сама слышала.

- Какие обряды, уважаемая? - спросил он, подойдя к разговаривающим.

- Как какие? Жертвоприношения конечно! Сама видела?

- И что же вы видели? - разговор явно сворачивал не в то русло.

- А видела то, голубчик, что в квартиру заходило людей больше, чем выходило. Одного всегда не хватало.

- Так может он в квартире оставался?

Бабка запнулась на полуслове. Такого поворота событий она явно не ожидала, и теперь пребывала в растерянности.

- Но наркоманы они точно, честное слово! Или вы думаете, я с ума совсем выжила? - начала наезжать на детектива бабка, увидев его скептическую ухмылку.

- Ну что вы, ни в коем случае. Я с молодым человеком обязательно поговорю на эту тему...

- Что с ним говорить-то? В тюрьму его надо! И дружков его всех. А то ходят тут, гадят.

- Вы лучше скажите, сегодня нечто подозрительное видели?

Бабка приосанилась и даже высунулась на порог.

- Было подозрительное, еще как. В 8:45 вприпрыжку забежал этот, длинный который.

- Дмитрий, - подсказала Наташа.

- Да. Точно он. Рожа довольная, даже не поздоровался. А потом, через 10 минут спустился этот, патлатый.

- Алексей, - опять подсказала девушка.

- Точно он. Прошелся вразвалочку и тоже не поздоровался. Что с наркомана взять-то? А в половину десятого вернулся, с пакетом. Видать обокрал беднягу какого-то. Поднялся и сразу вернулся, наблевал там на пороге, гад эдакий и не убрал! Ну, а потом и ваши коллеги приехали, не сразу, конечно, но наркомана этого скрутили сразу, так ему и надо. Его накажут по всей строгости? - поинтересовалась бабка таким тоном, словно сама будет контролировать весь процесс, - А еще несколько дней назад к ним мужики приходили. Очень странной наружности. Все здоровые, лысые и морды тюремные. Один на меня так зыркнул, что я потом весь вечер корвалол от страха пила...

Уже стоя около машины и поглядывая на беззаботно дремавшего на заднем сидении парня, Наташа сказала:

- Это ведь явно не он сделал. Не успел бы. Странно все это.

- Однозначно. И чем дальше, тем странней. А ты, как оказывается, мелодрамы любишь? - ухмыльнулся Марченко, а напарница его смутилась и покрылась красными пятнами.

- Никак нет, Игорь Сергеевич. Это вам послышалось!

***

На работу устроиться матери не удавалось еще полтора месяца. Все сбережения уже закончились, мы влезли в долги, и если бы не сердобольные мамины родители, то было бы совсем худо.

Не проработав ни дня с тех пор, как вышла замуж, она подрастеряла навыки, на специалиста без опыта с дипломом экономиста двадцатилетней давности смотрели как минимум с подозрением, презрением и большой долей жалости. Предложения работать уборщицей или посудомойщицей мать смело отвергала, полагая, что еще не все потеряно, и есть шанс найти работу лучше. В итоге, уже отчаявшись, она сообщила мне, что устроится на первую же попавшуюся работу, которую ей предложат. Даже если это будет место технички в школе или продавщицы кваса.

Видимо судьба решила, что достаточно промариновала бедную женщину, поэтому подкинула случайную встречу с давней знакомой. Мама дружила с ней еще с детства, но жизнь раскидала их в разные стороны и связь оборвалась. Подруга выросла, обзавелась хорошим наследством от безвременно почившего бездетного дядюшки, двойней непоседливых ребятишек, и двадцатью лишними килограммами, которые она носила с невероятной гордостью. Узнав историю поиска работы моей мамой, она оживилась, предложив ей место администратора в собственном ресторане, который тоже достался от дяди, и она успешно им управляла уже несколько лет. Мол, будешь следить за порядком, муштровать официантов и поваров, улыбаться посетителям, а за это тебе и зарплата хорошая и отгулы в нужный день.

Мама не знала, куда деться от свалившегося счастья, а когда услышала размер оклада, то вообще потеряла дар речи. Выяснилось, что ресторан, в котором ей предстояло работать был самым престижным в нашем городе, и там регулярно откушивали все местные и приезжие богатеи, депутаты и прочие транжиры.

Как позже выяснилось, работа была не мед и отрабатывать зарплату придется со всех сил. Нервная, требующая много времени и внимания, а угодить некоторым клиентам было почти невозможно. Но красивая, стройная женщина с серьезным лицом и строгим голосом почему-то внушала всем уважение, все конфликты быстро решались с наименьшим ущербом. Подруга не могла нарадоваться такому ценному работнику и, спихнув все дела на маму, укатила отдыхать на острова с очередным любовником.

Уже через несколько месяцев, дома стали появляться дорогие вещи, старый большой телевизор сменился новым, еще большим и плоским, в ванной работники заканчивали ремонт, а я, наконец, получил долгожданный ноутбук с надгрызенным яблоком на крышке. Мы перестали заглядывать в универмаг в поисках распродаж и посетили пару модных бутиков одежды, после чего Тим шутливо величал меня "мини мажорчиком". Об отце мы не говорили, сам он о себе тоже не напоминал, что очень сильно меня раздражало. Вдруг мы тут уже с голода померли, ведь бросил он нас не оставив ни гроша. Так, понемногу мы втянулись, и внешне жизнь якобы стала налаживаться.

После отъезда начальницы наши с мамой редкие встречи стали еще реже, она завела новые, полезные знакомства, начала часто пропадать на деловых встречах, оставалась ночевать на работе, и к концу весны дело дошло до того, что я видел ее лишь по утрам, когда собирался в школу. Она возложила на меня множество домашних обязанностей, и гордилась, что я так успешно с ними справляюсь. Покупка продуктов, уборка, оплата счетов, а иногда и готовка легли на мои плечи.

Я из кожи вон лез, чтобы помочь ей, ведь она так тяжело трудится, но чувство, что мы отдалились как никогда, не покидало меня. В одиночестве я бродил по квартире, ничего не могло развлечь меня, ни новый ноут, ни плоский телевизор. Тимофей регулярно вытаскивал меня на природу, устраивал вечеринки, я шутил и заигрывал с девчонками, но в душе была пустота, я чувствовал себя одиноким и брошенным. А по ночам мне снились кошмары. Я бродил в закрытой комнате, пытаясь открыть дверь, а она никак не открывалась. Чем дольше я бродил, бился о стены, разбивал в кровь руки и кричал, тем меньше становилась комната, пока не обретала схожесть с гробом. В итоге я бросал бесполезные попытки выбраться и сидел там, пока темнота полностью не поглощала меня.

Утром просыпался разбитый и обессиленный. Однажды, проснувшись после очередного кошмара среди ночи, я пошел в комнату матери, желая поделиться своими тревогами, но что-то остановило меня у самой двери. На цыпочках подкравшись, я приложил к двери ухо. Сквозь тишину отчетливо были слышны тихие всхлипы. Порыв зайти я задавил на корню. Что я ей скажу? Что все будет хорошо? Все наладится? У нас и так все прекрасно, не считая, что ее бросил мужчина, которого она любила больше жизни. Я не понимал, почему она так страдает, я ведь никогда не влюблялся. Я не знал, как ее утешить, и от этого мне стало еще хуже. Лучше уж молчать, ведь если она увидит мое состояние, то будет винить во всем себя. Пусть лучше думает, что я беззаботный подросток и не беспокоится.

Отступив, я вернулся в комнату, залез под одеяло и свернулся калачиком. Горло сдавили злые слезы, но я подавил их, разозлившись на себя еще больше.

'Размазня! Соберись, а то ведешь себя как маленький мальчик. И без твоего нытья тошно' - сетовал я на себя. В итоге я успокоился, но спазм в горле остался, как бы я не пытался расслабиться.

***

Лето нагрянуло как-то внезапно и наградило густыми холодными туманами по утрам и безжалостным солнцем днем.

Утром, идя в школу, мы одевались потеплее, а возвращаясь, изнывали от жары, таща в руках куртки, кофты, а некоторые снимали даже футболки, пытаясь поскорее избавиться от побелевшего за зиму тела и приобрести бронзовый загар.

Еще начинались экзамены и зачеты, а мне повезло родиться в первую неделю лета, когда начиналось все это безобразие. В прочем никакое безобразие никогда не мешало мне хорошенько отпраздновать. Но не в этот раз. В этом году день рождение волновало меня меньше всего, я напрочь о нем забыл, чем до глубины души оскорбил своего лучшего друга.

Утро было ничем не примечательным, одинокий лучик прорвался сквозь толстую пелену дождевых туч и ударил мне прямо в глаз. Мой привычный кошмар вдруг ознаменовался светом в конце туннеля, и я усиленно к нему потянулся. Потом резко проснулся и сразу услышал приятный запах домашней выпечки. Сладко пахло ванилью. Я растерялся. Потирая глаза, потягиваясь и отчаянно зевая, осторожно выглянул из спальни.

На кухне, тихонько напевая, хозяйничала мама в красивом свободном платье, поверх которого был повязан симпатичный кухонный фартушок с нарисованными клубничками и дольками апельсинов - мой подарок к 8 марта. Никакого намека, что ей стоит чаще бывать на кухне, просто раньше мама так любила готовить...

Сейчас она упоенно намазывала крем на торт, периодически отправляя ложечку себе в рот. Я замер, боясь спугнуть видение. Мама выглядела такой спокойной и такой счастливой, что у меня защемило в груди. Давно не видел ее такой.

Она почувствовала мой взгляд, обернулась, засияв улыбкой. Я испугался и позорно спрятался за дверью. Засмеявшись, она бросила ложечку и легкой походкой направилась ко мне.

После порции поцелуев и объятий она поздравила меня с шестнадцатилетием. Мне, наконец, дошла причина праздника, и я наслаждался вниманием, стоя в объятиях матери, вдыхая аромат легких духов смешанных с запахом выпечки. Счастью моему не было предела, все заботы и тревоги были забыты.

- Сынок, ты прости меня. Совсем забросила я свои обязанности матери. Никак не могла придти в себя, жалела и упивалась страданиями. Но знаешь, теперь я все поняла, нужно идти вперед и не оглядываться. Жизнь продолжается, и ты самый дорогой человечек в моей жизни. Я очень, очень люблю тебя. Я видела, каким ты несчастным стал, как старался все делать правильно. Ты так долго сам нес это бремя, - чем больше она говорила, тем более несчастным и виноватым становился ее взгляд, - теперь я приняла решение и снова стану хорошей матерью. Ты ведь простишь меня?

- А ты не будешь больше плакать?

- Ты видел?

- Слышал, постоянно. И не знал, как тебе помочь...

- Саша, обещаю, теперь у нас все будет хорошо. Никаких слез, больше времени дома, и только твоя любимая домашняя еда. Когда Нина вернулась с курорта, и я ей прямо с порога сказала, что не могу жить на работе, я нужна сыну. А она как засмеется: 'Наконец ты оклемалась. Ударная порция труда пошла тебе на пользу! Нечего так за мужиком убиваться, мы и сами еще ого-го'. Представляешь, Саша, так и сказала! Оказывается, она меня специально работой загрузила, чтобы я поменьше самобичеванием занималась.

Мама выглядела уверенно, из взгляда исчезла обреченность, и это придало мне уверенности и спокойствия. Я улыбнулся и поцеловал маму в висок.

- Ну, я не против иногда покушать и из ресторана.

После общения с мамой я чувствовал себя максимально счастливым, от этого появилось желание отпраздновать день рождения. Откопав телефон в кармане джинсов, я с удивлением увидел кучу смс с поздравлениями и пропущенных звонков от знакомых и одноклассников. Я даже не ожидал, что обо мне вспомнит столько людей, ведь в последнее время я был довольно угрюм и необщителен. Но, к еще большему своему удивлению, я понял, что не хочу никого приглашать. Кроме Тимки, ведь он единственный человек, который все это время не пытался обвинить меня в занудстве, а наоборот, всеми силами поддерживал, строил из себя клоуна, чтобы развеселить и силой вытаскивал меня из дому, чтобы я хоть немного развеялся. И теперь я, как последняя свинья, забыл о лучшем друге.

Тимке я дозвонился только с третьего раза. Причем был уверен, что трубку он не берет специально, поэтому взял его настойчивостью. Обиженный голос подтвердил мою догадку.

- Привет дружище! Ты простишь непутевого именинника, забывшего о собственной днюхе, и почтишь его своим присутствием?

Неразборчивое мычание в ответ не сулило ничего хорошего.

- Мама испекла торт. Тот самый.

Мычание смолкло.

- Ну ладно. Только подарка ты от меня не дождешься!

- Заметано!

***

Тим заявился минуть через десять с букетом огромных ромашек, что говорило о том, что он ошивался где-то недалеко, ведь рядом с моим домом цветы не продаются, значит, он подготовился заранее, или уже даже шел ко мне с нагоняями. Открыв дверь, я улыбнулся недовольному другу и раскрыл объятья, но он невозмутимо прошествовал в квартиру и вручил цветы маме.

- Наталья Николаевна, поздравляю вас с днем рождением сына! Эти скромные цветы для вас! Пусть в вашей жизни всегда светит солнышко, и...- мама улыбалась, прижимая букетик, а Тим запнулся и обиженно глянул на меня, - пусть ваше солнышко не забывает приглашать на день рождение лучшего друга. Ой, раздавите!

Мама сильно обняла Тимку, а потом потрепала отросшие волосы. С некоторых пор он отращивал свой "ежик", но легкие и пушистые волосы совсем не укладывались и жили своей жизнью. Теперь прическа напоминала воронье гнездо. Парень затравленно блеснул карими глазами и пару раз дернулся в попытке вырваться.

- Не обижайся, - пояснила мама, - он забыл про праздник, а не про тебя. Меня он тоже не пригласил, поэтому я приперлась сама!

Больше мы никого не ждали, поэтому приступили к праздничному обеду. Долгое время я жаждал подобного семейного обеда, в кругу близких, хоть с нами не было отца, и он даже не позвонил, я не расстроился. Я уже смирился, что он больше не часть семьи, и лишь в глубине души томился неприятный осадок. Я задавил осадок тортом и запил его бокалом шампанского, что так великодушно нам налила мама. Тим прикончил уже второй бокал и, судя по выражению лица, надеялся на третий, я же свой спрятал подальше - больше спиртного я ненавижу разве что яйца.

В целом день прошел весьма беззаботно и радостно, все выглядели счастливо, особенно я, за долгое время почувствовавший себя уверенней, и словно скинув груз. С мамой все будет хорошо, а это главное. Со своими заморочками я как-нибудь сам разберусь.

Вечером мама убежала проверить порядки и устранить беспорядки на работе, а я отправился к Тиму домой, с ночевкой. Его бабуля тоже не спешила домой, задержавшись на очередном "корпоративчике", при этом не забыв оставить нам обильный ужин, и в аккуратной коробочке с бантиком подарок для меня. Распечатав его я обнаружил пару шерстяных носков в веселую полосочку.

- Какие крутые. Сама вязала? - спросил я друга, примеряя обновку и сразу снимая ее. На улице жара, не сезон для носков.

- Не дождешься! Не умеет она. Но, как сказала, бабушки должны дарить нечто подобное, поэтому свой долг она выполнила! - Тимка весело рассмеялся, - А домой вернется к полуночи, наверное, - неуверенно ответил Тим на мой взгляд, - подозреваю там завелся какой-то дедушка, она последнее время скупает все шляпки и постоянно крутится у зеркала. А цветы эти уже некуда девать. Но маме твоей я купил в магазине, ты не подумай...

Обсудив все свои немногочисленные дела, подружек и планы на будущее мы упоенно отыграли несколько игр на иксбоксе, запивая победы и поражения пивом и закусывая орешками. Тим заканчивал третью бутылку, но был возмутительно трезв, а я все еще отхлебывал малюсенькие глоточки из первой, уже изрядно нагревшейся и выветрившейся, от этого еще более противной и больше налегал на орешки. Тим вообще не настаивал на том, чтобы я пил, но я не хотел чтобы он делал это в одиночку и составил другу компанию. Хоть я почти не пил, пришлось пару раз сбегать в туалет, и это послужило Тимке новым поводом посмеяться надо мной. А один раз мне даже показалось, что я уснул прямо по дороге, потому что из головы напрочь вылетело, как я возвратился назад в комнату.

Весь день я чувствовал в голове легкий хмель, а сейчас он только усиливался, изображение на экране телевизора часто двоилось и наслаивалось. В животе странно булькало, в голове периодически звенело и чувствовал я себя вроде не плохо, но очень странно. В итоге я проиграл большую часть раундов, хотя Тим мне поддавался, видимо желая угодить имениннику, но потом бросил эту затею и разбил меня в пух и прах.

Я потряс головой и пару раз сильно зажмурил глаза. Посмотрел в разные точки комнаты, с ужасом отметив, что вижу как сквозь мутное, потрескавшееся стекло. Потерев глаза ладонями, еще раз оглянулся, но зрение ко мне уже вернулось. Странно как. Видимо стресс, или переутомление.

Тимка по-своему истолковал мои телодвижения и, хлопнув по плечу, сказал:

- Детское время закончилось! Мы, как настоящие ботаны, должны отправиться спатки. В честь этого я дарю тебе свои детские пижамные штаны, ибо свои ты наверняка забыл дома. А то еще вздумаешь спать голым...

Штаны на самом деле оказались донельзя смешными, а ценник с биркой из магазина "Детский мир" указывали, что пижамка вовсе не старая, а совсем новая и специально приобретенная. Маленькие паровозики на них весело пыхтели и словно подмигивали фарами.

- Ты где такой размер нашел?

- Лучше не спрашивай через что мне пришлось пройти, чтобы их добыть. Все ради лучшего друга.

Штаны пришлись впору, рубашка же заканчивалась сразу под грудью, а пуговки не застегивались, придав мне довольно фривольный вид. Я игриво подмигнул Тиму и тот, заржав, отскочил в сторону. Чтобы не испытывать судьбу я скинул рубашку. Впрочем, жарко было даже в одних штанах, но от них я не отказался и с радостью натянул - не хотелось бы напугать ни в чем не виноватую Марфу Петровну, если она внезапно вернется домой и обнаружит голого парня. Хотя, сомневаюсь, что эту женщину может что-то так просто смутить.

Щеголяя в новых штанах, я направился в гостиную, и, как всегда, тормознул около стенки с нишами, в которых стояло множество деревянных статуэток, резных шкатулок и фигурок из мутного стекла. Меня всегда привлекала некая загадочность этих старых предметов, от них словно веяло силой, магией и загадками. Я ткнул пальцем в предмет, который появился тут недавно - я его не видел раньше. Забавная штуковина, с множеством висящих на нем трубочек, они тихонько задребезжали от моего прикосновения, ударяясь друг о друга. Звук, отразившийся в моей голове, был подобен скрежету ногтями по доске, или по стеклу. Очень громкий скрежет и он почему-то усиливался. У меня заложило уши, я с силой зажал их. Какая мерзость!

Тим лишь скривился, придержал рукой странную конструкцию и она резко смолкла.

- Что это? Раньше не видел.

- Гадость какая-то, и звучит также гадостно, - парень брезгливо махнул рукой, - бабуля недавно купила в лавке старьевщика в столице, когда ездила проведать родителей. Ты же знаешь, она любит разные старинные штуки. Если они в придачу странные или уродливые, то бабулиному счастью нет предела. А эта еще и называется паршиво - колокола преисподней.

Я хмыкнул, оценив фантазию автора и рассматривая вещицу.

- Жуть. Зачем оно?

- Я откуда знаю? Может им демонов вызывают? - сделав страшное лицо и скрючив пальцы Тимка потянулся к моей шее и зарычал, но потом вдруг спокойно сказал, - Оно не рабочее, там детали не хватает, так что мы не узнаем.

- Да ладно, вроде все детали на месте. Звенело оно, по крайней мере, просто отвратительно.

- Не может быть! - друг вытаращился на меня.

- Эй, ты чего! Свое же сказочки испугался? - Я засмеялся но, не смотря на недавнее безразличие, Тим подскочил и начал вертеть тарахтелку со всех сторон. На лицо легла тень тревоги.

- Смотри, на всех крючках есть трубочки. Все на месте.

- Странно...

- Да ладно, что тут такого? Обрадуешь Марфу Петровну, что оно само 'починилось'.

- Нет. Раньше оно точно было сломано, не хватало детали, - парень явно огорчился, и я с удивлением заметил, что обычно беззаботное лицо друга выглядит донельзя по-взрослому и озабоченно. Ладно бы эта безделица сломалась, а то наоборот, все на месте и работает, а он переживает.

- Ладно, забудь. Глупости все это. Какое нам дело до этих штуковин, да? - он заглянул мне в глаза, так близко, что я даже слегка отпрянул.

- Сань, идем спать. Поздно уже.

- Ну да, я уже еле на ногах стою.

Свет погас и мы, Тим в своей комнате, а я в гостиной на диване, перекинувшись еще парой ничего не значащих предложений, смолкли. Вскоре я услышал посапывание друга, но сам никак не мог заснуть, хотя недавно едва не валился с ног, и думал о своем. Еще через промежуток времени я услышал как Тим тихо завет меня, но поддавшись некоему порыву, притворился спящим. Через минуту друг на цыпочках прошмыгнул мимо меня, на мгновение задержавшись у изголовья дивана. На меня повеяло теплом. Резко захотелось спать и, уже почти провалившись в сон, я машинально отметил, как щелкнул замок, а затем закрылась за ним входная дверь.

***

На этот раз вместо кошмара мне приснилось нечто странное и непонятное.

Я шел по знакомым улочкам города и не узнавал их. Воздух в превратился в воду, и я с некоторым недоумением, но довольно легко вдыхал его, чтобы потом со свистом выдохнуть. Всюду, куда проникал мой взгляд, я наблюдал перекошенные здания, и они были смяты, словно картонные коробки. Все утратило реальные цвета и приобрело красный, зловещий оттенок. Деревья стояли без листьев, а стволы стали прозрачными, внутри них то и дело вспыхивали яркие красные и едва заметные желтые искры. Я брел по пустынным улицам, вглядываясь в окна домов, витрины магазинов и вместо отражения на меня смотрела безликая фигура в капюшоне. Я смотрел туда, где должны быть мои глаза и чувствовал дикую ярость и ненависть, направленную на самого себя. Сделав шаг вперед, я почти прикоснулся к своему отражению, почувствовал внутри себя чуждое ликование и... отвлекся.

Все звуки стихли и лишь с центра города, от Стены, звучала едва слышимая, приятная песня. Ярость никуда не делась, но я почувствовал, как она недовольным зверем забилась куда глубоко и затихла.

Как по наитию я свернул с намеченного пути и побрел к источнику звука, но чем ближе я подходил, тем сильнее становилось сопротивление воздуха, а источник звука совсем не становился громче, будто двигался вместе со мной.

Но мне очень нужно было туда, я не понимал почему, но знал, что это очень важно. Я прорывался сквозь загустевший воздух, крупицы силы испарялись, словно дым. Последние шаги отозвались резкой болью во всем теле, я протянул руки словно в мольбе, и кожа на них вспыхнула, начала гореть огнем. Затравленно я смотрел как обугливаются и скрючиваются на моих руках пальцы, как с них капают черные капли крови и падают на засыпанную серым пеплом землю и складываются в слова: 'ОТКРОЙ СВОЙ РАЗУМ'.

У людей, что теряют сознание, темнеет в глазах, все сужается до единственной светлой точки, у меня же все залило белым светом, и последнее, что я увидел, прежде чем отключился, было неизвестное существо, с белой, как мел кожей. На его бледном лице ярким пятном выделялся огромный закрытый глаз, а губы непрестанно шептали: "БОРИСЬ!".

***

Кожу жгло огнем, но почему-то только на лице, перед глазами мелькали красные и белые точки, тело было мокрое и закостенело от холода.

Я подскочил словно ошпаренный, но голова закружилась, ноги предательски подкосились, и меня боком повело в сторону, я сделал несколько неуверенных шагов и упал на колени. Думаю, своим пируэтом я дал бы фору любой балерине в пачке. Только был я в дурацких пижамных штанах, на улице, около Стены, по щиколотку утонув в траве, в которой словно жемчуг, в лучах восходящего солнца блестели крупные капли росы. Штаны промокли, и я промерз до самых печенок. На голый торс прилипла земля, листья и отпечатались пара веточек. Картина происходящего была настолько сюрреалистична, что на некоторое время я завис и полностью перестал ощущать реальность. Рассматривая утренний пейзаж, я вдруг подумал, что еще ни разу не был в городе так рано и не видел восхода. А что, собственно я тут делаю?

Волосы на голове зашевелились. Я, неизвестно как, оказался в часе ходьбы от дома, полуголый, в дурацких пижамных штанах с подмигивающими паровозиками, без гроша в кармане, и жутко перепуганный. Проверил карманы в надежде обнаружить мобильный, заранее осознавая бесполезность этой затеи. Я никогда не спал с телефоном в кармане. Оглядываясь, быстро зашагал в сторону дома, но потом передумал и заспешил к Тиму. Не хватало еще заявиться в таком виде домой, перепугать мать, а друг точно поможет разобраться. Если он, конечно, еще не заметил моей пропажи и не поднял на уши весь город. Он такой, он может, но скорее всего не станет.

На улице надрывали голоса всевозможные птички, радуясь теплому лету и скорым воробьиным ночам. Солнышко уже пекло макушку, слепило глаза, но почему-то совсем не грело тело. Босые ноги больно кололо мелкими камешками, но я упорно не обращал на это внимания. Обхватив себя руками, я ускорил шаг, боязливо озираясь по сторонам в страхе встретить кого-то из знакомых. Меня потряхивало от ужаса и неизвестности, я никак не мог понять, что происходит. Но на пути встретились лишь пара заспанных дворников проводивших меня погасшим, безразличным взглядом. Видимо не могли понять, то ли я псих, то ли их еще не покинула воскресная белочка.

Уже во дворе друга, на входе в подъезд меня догнал Тим. Я сильно удивился, увидев его не выходящим из дому, а наоборот, бегущим к нему.

- Алекс, ты сума сошел? Где тебя носило? - друг подскочил, схватил меня за плечи руками, и начал трясти. - Я чуть не чокнулся, когда увидел, что тебя нет. Двери закрыты, все вещи лежат на месте, даже кроссовки, а ты исчез! Ты что, через балкон выпрыгнул?

Он продолжал меня трясти, его лицо было покрыто красными пятнами и потное, словно он только вернулся с пробежки. И от него ощутимо веяло жаром, от чего я почувствовал себя еще более замерзшим.

- Если ты продолжишь меня трясти, я точно ничего не скажу.

Он остановился, но не отпустил мое плечо, словно боясь, что я исчезну. Глаза зло блестели, рот перекошен. Я отшатнулся пораженный его выражением лица.

- Ты чего?

- Черт тебя дери! Я испугался. Испугался так, как никогда в жизни. Я за тебя отвечаю!

Меня, конечно, тронула такая забота со стороны друга, но не порадовала, а наоборот напугала. Он должен был встретить меня, увидеть, что я цел, и начать прикалываться. Говорить, что я придурок, страдающий лунатизмом, который воет на луну и отныне он будет приковывать меня ночью наручниками к кровати. Но Тим был зол, предельно собран, и... сильно напуган. Уже второй раз я наблюдал как этот обычно веселый и беззаботный парень превращается в серьезного типа, с не по годам взрослыми глазами, и от этой перемены в старом добром Тимофее мне стало еще страшней.

Мы бы так долго стояли и таращились друг на друга, я в недоумении, а Тим настороженно и оценивающе, как к подъезду подъехало такси, и оттуда в обнимку вывалилась пьяная парочка студентов, живущие этажом ниже. Мы быстро ретировались. Гулявшие всю ночь ребята вряд ли обратили на нас особое внимание, но нам, как добрым и порядочным школьникам не хотелось с ними сталкиваться.

В квартире друга было по-прежнему пусто.

- А где бабуля?

- Уже ушла. - Тим начал пошел на кухню заваривать чай, я же прошмыгнул в ванную.

- В такую рань?

- Не пытайся уйти от темы. Я все еще жду ответа.

Я промолчал. Щелкнул бойлер в душе, и на меня потекли теплые струи воды, смывая грязь и отогревая замерзшее тело. Уже несколько дней как наступило лето, по утрам все еще было очень холодно, и в низовье стекал весь туман. Хоть бы легкие не простудить. Я согрелся только минут через двадцать. Еще столько же мне понадобилось, чтобы привести себя в порядок и на кухню явился не то чтобы бодрый, но хоть немного посвежевший и похожий на цивилизованного человека.

Тим молча налил мне кофе, подсунул тарелку с грубо сделанными бутербродами "а-ля мужской вариант" и воззрился на меня с таким лицом, словно я как минимум похитил его любимую бабушку.

- Шего уштавилшя? - спросил я с набитым ртом. Аппетит проснулся зверский. Мне показалось, что я не ел целую вечность. А у друга он видимо совсем пропал. Его кофе давно остыл и стоял нетронутым.

- Ты ничего не хочешь мне сказать?

- Кроме того, что я проснулся валяясь в траве под Стеной, не помня как туда попал? Нет, ничего.

- Я все еще жду ответа.

Я психанул. Вскочив, я с истеричными нотками в голосе проорал, что думаю по поводу его намеков, и куда он может засунуть свои подозрения, и что не могу понять, почему это вдруг мой лучший друг смотрит на меня как на врага народа, и в чем-то подозревает.

- Вместо того чтобы подбодрить меня, ты ведешь себя как придурок! - продолжал орать я, - Ты хоть понимаешь, что я пережил, проснувшись непонятно где? Я даже не знаю, как там очутился, как я вообще вышел из квартиры? Ничего не помню!

Я уже почти орал размахивая бутербродом, и сыр с колбасой, словно флаги, опасно развевались при каждом движении руки. В конце концов, колбаса не выдержала американских горок и, вырвавшись на волю, попыталась выпрыгнуть в окно. Стекло спасло самоубийцу, и она с хлюпающим звуком прилипла к нему стороной, вымазанной в масле. Я умолк, и мы вместе уставились сначала на беглянку потом друг на друга. Тим виновато, а я с вызовом.

- Прости. Я переборщил. Просто испугался, наверное, больше чем ты. Даже подумал, что тебя похитили инопланетяне. Представь, все вещи на месте, а тебя нет. Мне даже в голову не пришло, что тебе приспичило прогуляться. Если бы еще и штаны остались, так я бы сразу звонил в службу безопасности страны.

- Придурок.

- Сам такой. Теперь за тобой нужен глаз да глаз. Возможно, придется даже пристегивать по ночам к кровати!

Все еще чувствуя себя отвратительно, я все же ухмыльнулся - старый добрый Тим вернулся и даже шутит. Это хороший знак, значит все не так плохо.

- Слушай, ты тогда сказал, что отвечаешь за меня. Что ты имел ввиду? - задал я волнующий вопрос, но друг лишь пожал плечами.

- Ты ночевал у меня, значит я в ответе.

Я лишь скептически поднял бровь, на что Тим развел руками и заявил:

- Вот если я, заночевав у тебя, суну пальцы в розетку или выпаду с балкона, то виноват будешь ты.

- Кажется, ты у нас уже взрослый мальчик...

- Саня, хватит! - вспылил Тимка, - Сам подумай, что сделает со мной твоя мама, если с тобой что-то случится? Давай закончим этот разговор.

Я умолк, частично соглашаясь с его доводами, хотя все же мне показалось его поведение странным, ведь он первым начал допрос. Вообще, последнее время все вокруг стало другим, и оставляет слишком много вопросов.

Мы стояли и наблюдали, как колбаса сползла по стеклу на пару сантиметров вниз, оставляя за собой жирный след, а потом шлепнулась на подоконник. Это разрядило обстановку, мы хихикнули, напряжение, недавно возникшее между нами, разбилось вдребезги. Друг поддел кружалец и швырнул в кошачью миску, где его с удовольствием умял жирный черный котяра по имени Рюук.

***

Не зря говорят, что понедельник - день тяжелый. И вдвойне он тяжелей, если в этот день у вас предстоит зачет по математике. Учился я неплохо, да и преподаватель был отличный, но вкупе с бессонной ночью, гудящей головой и кучей странных событий выбивших меня из колеи, простенький зачет усложнился в несколько раз. Я сидел за своей партой рядом с Мишей - тихим парнем, нашим местным математическим гением. Он хмурил брови, грыз колпачок ручки и разве что не скрипел мозгами, всем своим видом показывая силу любви к математике.

Мне давно запретили сидеть с Тимом, так как своей болтовней мы не раз срывали уроки. Поэтому некому было меня вывести из раздумий. Мысли блуждали где попало, то по аудитории, то по темным улочкам города, то натыкались на обрывки неких воспоминаний. Мысли напоминали то давно забытые события, то обрывки сновидения, а некоторые моменты вообще были похожи на кадры из фильма, которого я никогда не видел. Негромкое покашливание слева вывело меня из ступора - и я заметил, что уже довольно долго пялюсь на голые коленки Юли. Причем абсолютно безразлично.

Девушка поддалась всеобщему летнему настроению и надела настолько короткую юбку, насколько позволяли школьные правила. Я невольно поежился, вспоминая утреннею прохладу, и обратил внимание, что коленки у нее так себе, острые и не загорелые, видал и лучше. Я выдавил мученическую улыбку объекту своего многолетнего воздыхания и, о чудо, девушка с готовностью улыбнулась в ответ. Я даже растерялся. Привычка "понравиться" ей настолько въелась, что получив первый положительный отзыв от девушки, я вдруг понял, что мне все равно, я ничего к ней не чувствую, и если она вдруг ответит взаимностью, то мне это уже не нужно.

Она протянула ко мне руку, и я уставился на нее как дурак. Юля разжала ладонь - там лежал клочок бумаги свернутый много раз, и я автоматически схватил его, пока не заметил учитель.

Как ни странно, записка была не от нее, а от Наташки Свиридовой, лучшей подруги Юльки.

"У меня днюха пятнадцатого, не забыл? Жду тебя в гости с подарком! Собираемся на Четвертой в восемь. Юля тоже будет. Ната".

Я оглянулся на соседний ряд, выдавил еще одну мученическую улыбку и неопределенно пожал плечами. Это могло значить и да, и нет. Еще целых две недели ждать.

До конца письменного зачета осталось пять минут. Все усиленно зашуршали конспектами, шпаргалками, а особо наглые просили учителя помочь. Тот со скучающим видом подпиливал ногти воображаемой пилочкой и не реагировал. Я быстро решил последнее задание, скорее всего неправильно, но меня устроит и четверка. Это всего лишь десятый класс, и оценки в аттестат все равно не пойдут.

В придачу невероятно хотелось спать, перед глазами все время водили хоровод то разноцветные круги, то черные точки. Как только учитель собрал листочки, я уронил голову на парту и закрыл глаза. Одноклассники зашевелились, сбегая на перемену, но рядом со мной кто-то уселся. Приоткрыв на мгновение один глаз, увидел Тима, что также устало улегся на парту.

"Борись!"

- Что ты сказал? - подскочил я от неожиданности.

- Ничего, - парень посмотрел на меня с недоумением, - что, уже глюки от недосыпа?

- Нет, ты что-то сказал!

- У тебя галлюцинации?

Я засомневался. Может и правда что-то послышалось, или вообще приснилось.

- Ната пригласила меня на день рождения, - съехал я с темы, - И Юля такая любезная. Произошло что-то такое, о чем я не знаю?

Тихонов поднял голову и уставился на меня усталыми красными глазами, а потом ехидно усмехнулся:

- Не слышу радости в твоем голосе. Хотя я видел, как ты на нее смотрел, - он скорчил рожу как у дебила, и свел глаза на переносице.

- Как? И вообще я не на нее смотрел, а сквозь. Я задумался!

Друг засмеялся:

- Так вот почему у тебя был взгляд как у дохлой рыбы.

Я сделал вид, что замахнулся, Тим втянул голову в плечи, и я несильно пихнул его.

- На себя посмотри, карась резвый. Ты мне еще сцену ревности закати.

- Тю, мне уже давно Юлька не нравится.

- Вот как? Я только что осознал, что мне она тоже совсем не нравится.... Так чего же ты за ней таскаешься?

- Как чего? За компанию. Весело же! А ты чего?

- Ну, ты таскаешься, и я с тобой.... За компанию...

В класс заглянули несколько одноклассниц во главе с Натой и Юлей. Мы с Тимом, ухмыляясь, быстро сменили тему разговора, и попытались изобразить бравых молодцев.

Девочки подошли к нам и начали обсуждать предстоящий праздник, Тихонов присоединился к обсуждению, размахивая руками и добиваясь, сколько выпивки будет. Кому что, а этому лишь бы пьянку устроить.

Юля подошла ко мне и села на парту, закинув ногу на ногу. Тощие коленки мелькнули в опасной близости от моего лица, и я поспешно отодвинулся. С чего это она из недотроги вдруг превратилась в соблазнительницу?

- Ты чего такой задумчивый последнее время? - она мягко улыбнулась, накручивая локон светлых волос на палец. Раньше я бы замер как кролик перед удавом, но сейчас лишь вяло отметил, что локоны у нее крашенные и пережженные, а на лице мелкая сыпь, профессионально замазанная тоналкой. Оказалось, фея хоть и безупречна, но все же не из сказки.

- Да вот вынашиваю планы мирового господства, - ответил я серьезным тоном, - Хочу захватить мир.

Она хихикнула, подыгрывая мне. Я не раз замечал, как девушки смеются с глупых шуток парней, лишь бы угодить и понравиться, но сам оказался в такой ситуации впервые. Это льстило и... немного разочаровывало.

- Ну, тогда тебе будет нужна верная помощница и советница.

- О, у меня уже есть одна на примете, - я подмигнул, и она умело изобразила смущение.

- Откуда начнешь захват? С нашего города?

- С Темных Холмов? Глупости, этот город и так мой.

Она растерянно захлопала длинными ресницами, все повернулись в мою сторону, а я едва сдержал порыв прикрыть рот руками, словно случайно сказал что-то весьма нехорошее в очень приличной компании. Сердце пропустило несколько ударов и снова ускорилось.

Тим вдруг зло спросил:

- Темные Холмы? Это еще что такое?

Я пожал плечами жутко смущенный и обескураженный тем, что ляпнул непонятно что. И что на меня нашло?

- Представления не имею!

Все посмеялись надо мной, не стесняясь обсуждая, что кажется у кого-то не все дома.

Друг натянуто улыбнулся, и его взгляд был отнюдь не ласковым.

***

Последующие две недели показались мне сущим адом. Последний экзамен я еле вытянул на тройку, и то, меня просто пожалели, ведь в целом я учился хорошо. Мать, несмотря на обещания, все равно пропадала на работе, хотя еду мне больше не приходилось готовить самому, да и обстановка в доме вроде как разрядилась и стала более спокойной, уравновешенной. Впрочем, не смотря на внешнее спокойствие, к началу каникул я был уже на пределе.

По ночам не мог спать от кошмаров. Сны были не особо страшные, но настолько тяжелые и непонятные, что я всю ночь дергался, засыпал только под утро, а просыпаясь, чувствовал себя разбитым и морально истощенным.

На день рождение Наты я попал лишь благодаря Тиму, который силком вытащил меня из дому, полностью игнорируя мое состояние, постоянно ошивался где-то рядом, иногда преследуя меня даже в туалете.

На празднике я сидел помятый и инертный, во всю демонстрируя полный набор зубов при каждом зевке. Я даже не утруждал себя тем, чтобы прикрыть рот рукой. Юля первое время пыталась меня растормошить, рассказывая разные глупости, хватая меня за руку, заглядывая в глаза и периодически утыкаясь грудью в мое плечо. Бедняга еще немного посидела рядышком и, не выдержав моего безразличия к ее изощрениям, сбежала под предлогом помощи имениннице. Присоединившись к самой шумной из групп, она изредка бросала на меня обиженные взгляды.

Вскоре ребята немного выпили, разбились на группы по интересам и совсем обо мне забыли, чему я был несказанно рад. Мое единственное желание было лишь где-нибудь спрятаться и вздремнуть, так как ночью выспаться мне не удалось. Забившись в дальний угол комнаты, я обхватил колени руками и уткнулся в них лицом. Готов поспорить, что со стороны я был похож на обиженного, плачущего и всеми забытого мальчишку, с которым никто не дружит, но мне было плевать.

Несмотря на музыку и шум я все-таки заснул. К такому выводу я пришел потому, что все вокруг вдруг потеряло свои цвета, а люди наоборот словно находились посреди странных ярких коконов. Они пульсировали, сокращаясь в такт биения моего сердца. Внутри них бурлили и переливались пятна поменьше, красивой геометрической формы. 'Фракталы' - вдруг пришло название в мою голову.

В таких ярких цветах, вероятно, видят мир наркоманы после очередной дозы. Я с любопытством наблюдал за сияющими одноклассниками, переливающимся всеми цветами радуги, и словно мог прочитать их эмоции. Ната светилась темно-красным, чем-то раздраженная, у Юли преобладал розовый с вкраплениями красного, она влюблено витала в облаках, и одновременно злилась. Миша светился фиолетовым с полосками серого - наш болезненный гений был спокоен и думал о своем.

Везде преобладал красный разного оттенка, но встречались и другие цвета. Устав разглядывать диковинку, я поискал взглядом Тима и едва рассмотрел своего друга в окружении других ребят. Он не светился. Его окружала непроницаемая тьма, и яркие лучи, тянущиеся от окружающих, как только соприкасались с тьмой, терялись в пустоте. Он смотрел прямо на меня. Взгляд был чуждый, колючий, полон боли. Его губы шевелились, складываясь в незнакомые слова. Я не слышал ни единого звука, не чувствовал его эмоций, но знал, он разочарован, растерян и... боится.

Сгусток тьмы вокруг него расширился, от него отделилась тень, приобретая столь знакомые мне очертания. Там стоял Он. Тот самый, чье отражение так часто я видел во сне вместо своего. Тим обернулся, его лицо исказила гримаса боли, и я понял, что он кричит от страха, закрыв лицо руками.

Кинувшись на помощь другу, я погнался за фигурой, но чем быстрее бежал, тем труднее было уследить за ней. Она ускользала, сливаясь с тенями, падающими от зданий, размываясь в движении и все время прячась за моей спиной. Затылком я ощущал ее зловонное дыхание, эманации ненависти, жажду убийства и голод. Волосы шевелились на моей голове, сознание отказывалось принимать реальность происходящего - я уже давно не думал, что все это сон. Покрываясь холодным, липким потом я отчаянно пытался поймать нечто, в чье существование не хотел верить. Страх не давал мне сосредоточиться, и когда, обессилев, я остановился, перестав крутиться вокруг себя как волчок, фигура в капюшоне замерла, стоя за моей спиной.

Я все еще чувствовал ее. Знал, что она там, позади меня, источает миазмы тьмы, смотрит пустыми глазницами, прожигая мой затылок.

И боялся. Боялся увидеть что-то поистине ужасное. Боялся, что оно кинется на меня, вцепился когтистыми пальцами в мое лицо, выцарапает глаза, вырвет зубами глотку и, купаясь в крови, будет хохотать над моим трупом. Медленно, каждой клеточкой тела чувствуя натянутые струны моих нервов, я поворачивал голову в надежде, что когда обернусь, то увижу лишь пустую улицу.

Я не был готов к тому, что увидел. Воздух напитался страхом и болью, и почти пах смертью. Но там никого не было. Кроме моей собственной тени.

***

Меня вырвало прямо посреди улицы, где я стоял на четвереньках и корчился от боли. Руки были ободраны, пальцы едва гнулись и обильно кровоточили там, где до самого мяса были обломаны ногти. Вокруг не было ни души, но я все равно затравленно оглянулся, чувствуя на себе чей-то пристальный взгляд. В голове мысли метались, словно испуганные колибри.

'Что происходит со мной?'.

Только что я был на вечеринке, а потом... Что было потом? Вот я смотрю на Тимку, а дальше все как во тьме.

Ужас затопил мое сознание и сковал тело. Крупная дрожь сотрясала меня, усиливая боль в пострадавших руках. Внизу живота, словно узел, собрался тугой комок страха. "Я сошел сума. Я не помню, как сюда попал. Я ничего не помню, черт побери!"

- Мамочка.... Хочу домой, - хрипло прошептал я и закашлялся, чувствуя острое желание поскорее оказаться подальше от этого места.

Негнущимися пальцами я порыскал вокруг себя в поисках мобильного. Темнота не способствовала поискам и я, превозмогая боль, огляделся. Тусклый свет фонаря едва освещал небольшой пятачок земли, а пелена перед глазами мешала сфокусироваться. Уже почти отчаявшись найти пропажу, я обнаружил телефон на земле около старого потрескавшегося зеркала. Поднявшись во весь рост, вопреки всем суевериям, что не стоит смотреть в разбитое зеркало, посмотрел на свое отражение. Сквозь сетку трещин и выпавших осколков на меня смотрел взъерошенный тип: морда помятая и в кровавых разводах, взгляд безумный и мрачный, под глазами залегли черные тени. Такого встретишь в подворотне и отдашь все вещи без разговоров.

Я перевел взгляд на телефон, зажатый в окровавленной ладони. На руки страшно было смотреть, и я поморщился от очередного приступа боли. В таком виде нельзя являться домой, если мать меня таким увидит, что все может плохо закончиться, и это не считая того, что она до смерти испугается. Тут достаточно и одного перепуганного парня, сил успокаивать впечатлительную женщину у меня не осталось. Кто бы меня успокоил!

Потом я вспомнил о Тиме, но внезапно накатившее безразличие охладило мое желание позвонить другу. С отстраненным равнодушием я подумал, что Тим совсем не тот, за кого себя выдает. И как я раньше мог ему доверять?

Но... если Тим не тот, то кто тогда я?

Покачнувшись, я двинулся по улице, в поисках нужного пути.

Я прекрасно знаю город и все его закоулки, но сейчас мне пришлось пройтись пару кварталов, прежде чем смог понять, где нахожусь. Вот показалось старое здание спорткомплекса, в котором мы каждый год участвовали всей школой на соревнованиях, а вот и полуразрушенный кирпичный забор, за которым уже много поколений школьников прячется от учителей и украдкой раскуривает свои первые сигареты. Я машинально поднял руку с зажатым телефоном и щелкнул камерой, оставив на экране полосу крови. Вспышка на мгновение ослепила меня, перед глазами заплясали белые пятна. Новое послание Ловца как всегда пространно и могло означать что угодно: 'МЫ КАЧАЕМСЯ НА КРЫШАХ ЗДАНИЙ. СЛИШКОМ МНОГО НЕБА ДЛЯ СТОЛЬ МЕЛКИХ КРЫЛЬЕВ. ПРЫГАЙ ВНИЗ!'.

Зачарованно пробежав глазами по едва светящимся в темноте серебристым буквам, я подумал, что хочу придушить этого загадочного райтера, который так любит непонятно изъясняться и запутывать еще больше.

Посмотрев на высившуюся неподалеку многоэтажку, ее ровную крышу без парапета, пушистые облака, пролетающие над ней по небу, вдруг подумал, что было бы здорово подняться на высотку, повернуться спиной к провалу и, уставившись в небо, сигануть вниз. Никаких проблем, никаких терзаний, свобода от всего...

Тряхнув головой, я прогнал подозрительные мысли, которые словно не принадлежали мне, а нашептывались кем-то другим. Передернув плечами и застонав от боли в ноющих мышцах, я почувствовал, что меня начинает знобить, а зубы свело судорогой так, что их не разожмешь и ломом. Не став разбираться в душевных терзаниях, и горя желанием поскорее добраться домой я вызвал такси, благо деньги нашлись в том же кармане, в который я их и положил. Всю дорогу меня трясло, и я не удостоил болтающего таксиста даже взгляда. Тот недовольно поджал губы, но настаивать на дальнейшем общении не стал.

Трясущимися руками я открыл дверь квартиры и бесшумно проскользнул в дом в надежде, что мама или на работе или уже спит. Вопреки моим ожиданиям мама еще не спала, хоть уже и перевалило за полночь. Сидя за швейной машинкой в окружении выкроек, лекал и модных журналов она что-то усердно строчила, на мое появление отреагировала очень спокойно, и даже не повернула головы.

- Что-то ты рано, сынок. Вечеринка оказалась неинтересной?

Я прошмыгнул в ванную, пока мать не заметила мое перекошенное лицо, израненные руки и втайне радуясь, что мать сама придумала причину моего раннего возвращения, мне теперь не надо ничего сочинять. Усилием придав голосу максимум безразличия, я ответил:

- Да, скучно было немного. Все рано разошлись, вот и я решил пойти домой.

Она задала еще пару ничего не значащих вопросов, я ей вяло отвечал из душа. Вскоре она смолкла, увлекшись своим трудом, а я не настаивал на продолжении разговора.

Благо аптечка была прямо в ванной, мне не пришлось пробегать мимо комнаты матери, неся в руках увесистый пакет с медицинскими принадлежностями. Пожелав ей спокойной ночи, я скрылся в своей комнате и, не желая, чтобы ко мне внезапно кто-то зашел, тихонько защелкнул на двери замок и без сил опустился на пол.

***

Столица.

Кабинет следователя Марченко.

Лето уже полностью вступило в свои права, заполнив офисы и кабинеты удушающей духотой, запахом пота, пива и дешевого кофе.

Отовсюду слышались тихие переговоры и споры, звон телефонов, и хлопки дверьми.

В кабинете у следователя было наоборот тихо. Лишь едва заметно пахло свежей краской и дорогим одеколоном. Хозяин кабинета сидел в кресле и вертел карандаш, которым он недавно делал пометки в блокноте. Только что он закрыл последнее дело, весьма удачно. Преступника поймали, нашли неопровержимые доказательства его вины, а суд определил его в тюрьму на порядочный срок. Но удовлетворения следователь не испытывал. Было еще одно дело. Коллеги уже открыто посмеивались над ним, а за глаза даже злорадствовали, говоря: 'Наконец и у Марченко глухарь появился'. И что самое обидное, так оно и было. Вот надо было начальству именно его к этому делу приобщить? Хотя он сам виноват. Был бы обычным следаком, без претензий, то давали бы ему самые обычные дела, без всяких там смертей за закрытой дверью, и желеобразных трупов. А теперь вот репутация страдает, начальство машет руками и топает ногами, а коллеги тихо радуются его неудаче.

И откуда такая напасть на его голову свалилась?

Расследование зашло в тупик. Марченко вертел дело и так, и эдак, но зацепиться было не за что. Отпечатков пальцев нет. Судмедэксперты разводят руками и говорят, что не могут объяснить столь странное разложение трупа в такие короткие сроки, при этом они не нашли ни наличия химикатов в крови, ни каких-либо других известных веществ, способных такое провернуть с человеческим телом. Предполагают, что умершие были больны некой неизвестной болезнью, но проверить это невозможно - органы, вместе с кожей и костями превратились в однородную массу. Радовало лишь одно - это не вирус, это не заразно и не распространяется.

Свидетели, все как один, твердят, что умершие были вполне обычными людьми, хоть каждый и со своими странностями. В придачу, за несколько месяцев количество трупов увеличилось. Добавились два старика из столицы, что сломало начавшую проглядываться систему. Сначала Марченко вместе с Натальей, решил, что умирают только молодые люди, причем те, кто бывал за Стеной в Молнегорске. А тут старики из другого города. Оба держали довольно простенькие антикварные лавки, были полностью безобидны и не бывали в Молнегорске.

Стопка документов по делу приобрела ужасающие размеры, материала была целая гора, но ничего такого, что можно было бы приобщить к уликам.

Еще и флешку, найденную в кармане Курочкина он потерял. Вот была вещь и резко не стало, как в воду канула. Прошло несколько месяцев, а Наталья до сих пор смотрит на него осуждающе и тяжело вздыхает, как бы намекая, что будь у них на руках эта улика, то преступление бы вмиг раскрылось. Она вообще очень увлеклась этим делом, можно даже сказать стала им одержима. Брала материалы домой, чертила понятные лишь ей графики, изучала все странные случаи и смерти последних лет, и встречалась со свидетелями. Чаще всего с Алексеем Семаковым. Но Марченко подозревал, что там был и иной интерес, поэтому препятствовал всеми возможными способами. Парень ему откровенно не нравился. Нет, внешне придраться было не к чему: спортивный, симпатичный, умный. Но весьма скрытный, скользкий и мутный. В карточных играх ему не было бы равных, никто не прочел бы ни его лицо, ни эмоции, ни мотивы. За все время их общения Марченко так и не понял, что он за человек, и самое странное, был уверен, что этот парень знает больше, но добиться от него ничего не смог.

Его помощница, как и любая молодая непоседливая девушка, заинтересовалась загадочным Алексеем и теперь все время искала повод 'допросить' парня.

Марченко задумчиво постучал карандашом по столу и уставился в окно. Не везет ему в последнее время. Видимо настала черная полоса, и начался закат его великолепной карьеры. Ладно бы дела были просто сложные, в них хоть улики есть, прямые или косвенные, а тут - пустота.

- Пойду чайку бахну, - сообщил сам себе следователь и решительно встал из-за стола, но тут, как всегда без стука влетела помощница и, размахивая листами бумаги, затараторила:

- Я нашла. Нашла зацепку! Представляете!? - восторг в глазах девушки был настолько великим, что у Марченко ёкнуло сердце и он опять свалился на стул, мгновенно позабыв о чае.

- И? - поторопил он.

- Смотрите...

Она разложила перед ним листы с описью имущества антикварных лавок и несколько фотографий, на одной из которых была изображена знакомая 'музыка ветра', а на другой пожилые мужчина и женщина, которая держала в руках эту же тарахтелку. Третью она перевернула и положила на край стола.

Марченко открыл рот, чтобы задать вертящийся на языке вопрос, но Наталья его опередила, разложила листы и фото на две стопки и ткнула пальцем в первую:

- Вот это список имущества из первой лавки. Также покойный вел строгий учет по всему приобретенному и проданному. Вот, такого-то числа некто Курочкин пришел к нему и продал 'музыку ветра'. Ту самую, которую мы тогда видели у него. Неплохо так продал, кстати. В тот же день старик перепродал ее своему коллеге, - она указала пальцем на вторую стопку.

- Второй погибший был не столь щепетилен в денежных вопросах, или специально не стал отмечать покупку в своем журнале. Но в его личном блокноте есть запись, где он отметил, что приобрел 'Колокола преисподней' и 'Позвонить Марфуше'. Жутко звучит, не правда ли? - она хмыкнула, - Там же я нашла его фото с барышней, видимо той самой Марфушей, и она держит эту штуку в руках. Музыку ветра в лавке мы не нашли, значит, он ее продал этой женщине, и мне почему-то кажется, что она в опасности. Что это за вещица такая?

Марченко задумчиво откинулся на спинку стула и скосил глаза на третью фотографию, что так и лежала перевернутая на столе. Помощница проследила за его взглядом и протянула ему фото.

- А это - с первого места преступления. Но... Мне это кажется немного надуманным.

В тот день, когда они впервые приехали в Молнегорск на место преступления, Наталья тщательно все сфотографировала, даже зеркало. Тогда они подумали, что на нем отразился какой-то блик, или визуальная аномалия, но в свете последних событий оно приобрело знакомые очертания.

Получается, та парочка пришла в здание за Стеной с музыкой ветра и умерла. Курочкин бродил поблизости и нашел ее, скрыв этот факт от полиции, потом продал. И тоже умер. Купивший её антиквар перепродал вещицу своему знакомому, а тот, в свою очередь, продал её некой неизвестной женщине. Двое из последних троих также умерли. Возможно, женщина вскоре к ним присоединится.

- Невероятно. Как все странно, - пробормотал следователь, - слишком много белых пятен. Но связь очевидна. Ты просто молодец, Наташа, - похвалил девушку начальник, и она радостно улыбнулась, - Теперь мы хотя бы знаем, что именно искать.

***

Молнегорск.

Когда в душе я отмылся от грязи и крови, смог увидеть, что руки хоть изранены, но смерть мне точно не грозит. Вызывали сомнения лишь четыре глубоких раны поперек груди, и не ясно, сам я себя так оцарапал, или какая-то другая неведомая сила. Но и они были не смертельны, хотя начали здорово саднить, как только я их заметил. До этого я их вообще не чувствовал.

Ногти частично были на месте, кончики пальцев сильно ободраны, и выглядело все это так, словно я пытался открыть что-то или куда-то залезть лишь с помощью голых рук, что изначально было плохой идеей. Это было чертовски больно.

В комнате я распечатал дезинфицирующее средство и искупал в нем пальцы, едва не закричав от усилившейся боли. Перетерпев, я налепил на них пластырь и, глядя на руки, усмехнулся. Вспомнилась мамина подруга из Турции, которая красила хной ногти и обматывала их тряпочками, чтобы добиться более стойкого эффекта.

Раны на груди я не рискнул заклеить пластырем, поэтому просто замазал их медицинским клеем, который жег не хуже спирта но, по крайней мере, это должно защитить от заражения.

До утра я снова не сомкнул глаз, и лишь когда хлопнула дверь за мамой, что ушла на работу, я забылся тревожным сном, который почти сразу прервался из-за звонка. Подхватившись, я наугад ткнул пальцем в кнопку приема вызова и, зашипев от боли, едва не выронил телефон. И тут услышал крик:

- Сашка, ну ты и козел!

- Что!? - прохрипел я в трубку не своим голосом. Ничего не соображая я собрал мысли в кучу, и понял, что это голос Наты.

- Эй, что с твоим голосом? Заболел что ли? - голос девушки немного смягчился, но ласковей не стал, и она снова накинулась на меня, - Слушай, ты чего Юльчика кинул!?

Меньше всего на свете мне сейчас хотелось разбираться с девчачьими проблемами, а точнее с тем, что они считали за проблему.

- Слушай, Наташ, - в трубке недовольно запыхтели, одноклассница жутко не любила, когда ее звали иначе чем Ната, но промолчала, - да, я жутко и смертельно болен, зол и неадекватен, и еще я нифига не понимаю, что у тебя за претензии ко мне?

- Ты зачем так поступил? - опять задала странный вопрос Ната, - свалил со своим Тимом с вечеринки на скорости света...

- С Тимом? - некрасиво перебил я девушку, - Он вчера ушел вместе со мной? Вообще во сколько мы ушли? С нами еще кто-то бы? Где сейчас Тим? - вопросы сыпались с меня как из рога изобилия.

- Да плевала я на твоего Тима! Что ты употребляешь, что ничего не помнишь? - вспылила девушка, - Ты с Юльчиком зачем расстался? Она вчера пол ночи проплакала!

А вот это что-то новое.

- Вообще-то я с ней не встречаюсь, и ты, как ее лучшая подруга, должна прекрасно об этом знать. Она меня сколько лет динамила, а? А тут резко воспылала любовью? Ты меня за идиота держишь? - настроение из категории 'очень плохое' переместилось в категорию 'смертельно опасное для окружающих', - может, поделишься, что за коварный план вы придумали от безделья?

Пыхтение в трубке все усиливалось, я напряг слух, услышал яростное перешептывание, борьбу и закончился разговор просто потрясающим выпадом:

- Ну ты и дурак!

Связь оборвалась, и я с неприязнью заметил, что обозвала меня не Ната, а несчастная и обиженная непонятно на что Юлька, которая, судя по всему, невесть зачем подговорила подругу на этот странный разговор. Ну вот, мне только шестнадцать, а я уже познал всю глубину женской логики. Точнее ее отсутствия.

Это происшествие здорово меня отвлекло от мрачных размышлений, и я почти пол дня потратил на возмущение и упражняясь в старческом брюзжании, костеря глупых одноклассниц, и зарекаясь от общения с блондинками, в особенности с крашенными.

***

Тим до сих пор не позвонил, его телефон оказался выключен, отчего я утвердился в мысли, что если со мной что-то не так, то с ним и подавно. Желание заглянуть к нему в гости я подавил на корню, снова почувствовав, что так для меня будет лучше.

А в следующую ночь я опять очнулся на улице, не помня, как там оказался. В этот раз серьезных увечий не добавилось, лишь продрог до костей да набил пару синяков, но так продолжаться больше не могло. Тем более, что попасть домой оказалось не так просто, ведь дверь была закрыта изнутри.

Мне повезло, что мать была дома и открыла дверь, с недоумением рассматривая меня босого и грязного. Пришлось ей соврать, что я выронил телефон с балкона, побежал забрать, пока никто не поднял, а дверь случайно захлопнулась. Мама послушала, потом немного пожурила меня, чтобы я больше не выскакивал босой и раздетый. И даже не поинтересовалась, уцелел ли телефон, упав с высоты одиннадцати этажей, и почему я такой грязный...

Теперь каждая ночь начиналось с душевыворачивающих кошмаров, а заканчивалась побудкой неизвестно где, когда тело коченело от холода. Как я умудрялся в разгар лета находить такие холодные места? Представления не имею, но мое бедное тело потихоньку начало сдавать.

С приходом сумерек я стал бояться. Пил много кофе, из последних сил делал зарядку, играл в компьютерные игры, попросил маму купить беговую дорожку, поставил ее в своей комнате и, изнемогая и обливаясь потом бегал до полубессознательного состояния, не давая себе заснуть. Исхудал почти на десяток килограммов и уже начал путать, где реальность, где сон, а где бред и сумасшествие.

Пытался спать днем но, не смотря на изнеможение и смертельную усталость, не мог сомкнуть глаз. А с приближением ночи сонливость накатывала с новой силой и валила меня с ног, лишь изредка давая короткие передышки.

Все чаще меня посещали мысли о безумии, но как любой самоуверенный подросток я никому ничего не говорил, не просил о помощи и вел себя как упертый баран.

Я внушил себе, что должен во всем разобраться сам. Я упускаю нечто важное. Я не замечаю важных деталей. Необходимо отбросить терзания, собраться с силами и просто слепить все крупицы в единое целое. Но детали упорно ускользали от меня и пазл не складывался.

Когда все это началось со мной?

Впервые на улице я очнулся в ночь своего дня рождения, но что в этом примечательного я не понимал. Мне просто исполнилось шестнадцать. Или... это все-таки имеет значение?

А до этого мне больше полугода снились кошмары. Странные сны, от которых кругом шла голова, и я просыпался разбитым, обессиленным, уставшим. Но это опять не имеет значения! Куча людей вообще страдает от бессонницы и жутких кошмаров, но они не просыпаются на улице.

Скорее всего, это обычный лунатизм и, как положено лунатикам, я прихожу в себя, когда замерзаю. Но почему, прогулявшись по крышам, преспокойно не возвращаюсь домой? Как я вообще выхожу из дома, не открывая дверей? И почему на все это так спокойно реагирует мама? И как со всем этим связан Тимка? Вот уже сколько дней я не могу с ним связаться. Еще один нерешенный вопрос в моей копилке...

Стоило мне вспомнить о друге, как сразу испытал уже знакомое последнее время мне чувство отстраненности и подозрительности. Душой я понимал, что нужно разобраться с этим, но в голове постоянно возникали мысли, что ему нельзя доверять, и что чем дальше мы друг от друга, тем лучше. Недоумевая, я тряхнул головой, прогоняя эти, словно навязанные кем-то посторонним размышления, и твердо решил найти Тима в ближайшее время.

Голова внезапно разболелась, вспышки боли усложнили мои попытки хоть в чем-то разобраться, но я уже настолько привык к постоянным вывертам моего организма, что упорно продолжил думать о происходящем.

К сожалению, ничего не складывалось. Вопросы, куча вопросов, и не одного ответа.

В итоге я сдался и попытался вспомнить, как ушел с вечеринки, и почему никто меня не попытался задержать. Ната сказала, что я ушел, точнее, побежал за Тимом, хотя этого я не помню.

Я напрягал мозги почти до трех ночи, безрезультатно пытаясь восстановить события этой ночи, все время то отвлекаясь на посторонние мысли, то впадая в забытье. Когда почти сдался, не в силах бороться с сонливостью, они вдруг нахлынули потоком из спутанных и разрозненных воспоминаний. "Я задремал, потом видел людей, окутанных разноцветным сиянием. Видел Тима. Он был зол на меня. Но из-за чего? Тим не светился, он был... во тьме, а за ним стояла тень. Тень человека в капюшоне".

Я подскочил и начала расхаживать по комнате, натыкаясь в темноте на мебель.

" Я уже видел тень, но где?". На краю сознания вертелась разгадка, но она ускользала от меня как змея.

Остановившись, я начал озираться. В комнате было темно, но сквозь щель в шторах попадал легкий лунный свет, из-за чего все предметы приобрели загадочный вид и форму. Круглые часы, весящие на стене, были похожи на окно в потусторонний мир. Шкаф стал выше и шире, и я почувствовал себя маленьким и беззащитным. Книжная полка, уставленная книгами, сувенирами и игрушками, что я собирал еще с глубокого детства, выглядела совсем необычно, сочетанием линий создавала видимость глубоких расколов, из которых то и дело выглядывали разные существа. А в углах тьма переплелась с тенью, создавая причудливые узоры. Откуда-то из ее глубины я услышал шепот и по коже пробежался холодок. Волосы на затылке зашевелились. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, но сознание упорно не хотело признавать нереальность происходящего, а тело услужливо подкинуло новую порцию адреналина, от чего меня затрясло еще сильней. Но теперь трясло не от страха, а больше от нетерпения.

" Успокойся, это все просто сон. Успеешь еще в психушку".

Я посмотрел на руки, проверяя, не сон ли это. Но руки не исчезали, новых пальцев не добавлялось, а едва различимые во тьме линии рук были на месте и не изменялись. Это могло значить лишь одно - я не спал.

" Что же я упускаю?"

Руки потянулись к старому шкафу и я, дернув за ручку, открыл его. Дверь даже не скрипнула, из недр шкафа показались мои зимние, вперемешку с летними, вещи.

" Нужно навести тут порядок" - появилась отстраненная мысль, перед тем как я уставился в зеркало на двери.

Когда еще маленький я приезжал в гости к бабушке с дедушкой в село, у них не было детской комнаты, поэтому я спал в зале на диване, напротив огромного старого трюмо. Каждый вечер, перед сном, бабушка закрывала створки зеркал и накидывала на них покрывало, чтоб даже щели не оставалось. Когда я спросил, зачем это, она, не желая напугать, лишь покачала головой и сказала, что нельзя смотреть ночью в зеркало, и тем более спать около него - плохая примета.

Я ничего не понял и тем более в приметы не верил, поэтому со всей детской непосредственностью, как только бабушка ушла, сорвал покрывало и распахнул створки. Отразился во всех трех зеркалах и, не знаю, что я там увидел, но очнулся на руках у бабушки, а дед ее усиленно отчитывал. Трюмо на следующее утро было безжалостно вынесено на чердак.

Лишь когда я подрос, то прочитал в интернете, что зеркала вытягивают душу, используются в магических ритуалах, могут быть порталами в иной мир, но чаще через них к нам пытаются попасть разные твари, которые жаждут захватить тело... А какой человек самый беззащитный? Конечно, спящий!

Я все так же мало верил в это, посмеялся над теми, кто воспринимает подобное всерьез, но никогда не оставлял зеркал около себя ночью.

" А вдруг ко мне кто-то подселился, и по ночам, пока я сплю, управляет мною? Эта идея была довольно бредовой, учитывая, что я, не считая того случая в детстве, больше никогда не ночевал у зеркал. Впрочем, учитывая происходящее, вариант с потусторонним вмешательством все меньше походил на сказку. Это объясняло и странные сны-воспоминания, и эти чертовы провалы в памяти! Пока я сплю, кто-то использует мое тело в своих целях!".

Еще одна догадка промелькнула в мыслях, я потянулся к телефону, с которым теперь не расставался ни на минуту, пролистал старые фото. Вот они, порой забавные, но чаще непонятные послания от Ловца, которые с таким интересом я собирал по всему городу. Кстати, надписи появились на стенах нашего города недавно, и я сразу ими заинтересовался. Это началось примерно в то же время, когда со мной стали происходить все эти странные вещи.

А вот и фото, которое мне нужно. Я, на фоне странной надписи: 'ЗЕРКАЛА ЭТО ДВЕРИ'. А зеркало на двери шкафа тоже двери? Уверен, с моим отражением что-то связано, ведь не зря я его постоянно вижу во снах. Точнее отражение того, другого себя. Нужно попробовать.

***

Я неуверенно покосился на свое отражение. Во тьме оно было странным и... пугающим. Черты лица смазались, и казалось, что на меня смотрит кто-то другой. Адреналин, бурливший во мне совсем недавно куда-то схлынул, и я вновь почувствовал себя трусом и слабаком. Руки затряслись, я быстро сел перед зеркалом в позу лотоса, обхватил колени ладонями, чтобы унять дрожь. Первой мыслью было подскочить и включить в комнате свет, чтобы разогнать эти неясные, а оттого еще более пугающие тени; увидеть свое, хоть и уставшее, но вполне знакомое и родное лицо. И наконец, перестать пытаться высмотреть знакомые черты в этой непонятной кляксе, что сейчас отражается передо мной.

- Ну, тварь, если ты здесь - покажись! - мне стоило неимоверных усилий вновь посмотреть в отражение, голос, вопреки желанию прозвучал не строго и зло, а наоборот, жалко, и немного визгливо, - Я не позволю меня использовать!

Чтобы хоть немного компенсировать свое трусливое требование, я придал лицу максимально серьезный вид, испытывающе уставился на отражение ненавидящим взглядом. Отражение безмолвствовало и, как мне показалось, выглядело слегка скептично.

Я напрягся и стал ждать. Потом даже немного заскучал, внутренне ругая себя за тупость, но вставать не спешил. Спасть все равно нельзя, иначе опять очнусь где-нибудь в подворотне. А то и вовсе не очнусь.

Не знаю, сколько я так просидел, но тварь молчала или просто не желала показываться. Может, у нее не было настроения, или был не приемный день. В итоге терпение мое начало заканчиваться, я устал сидеть, и все чаще вспоминал уютную постель. Там хотя бы тепло.

Несмотря на то, что ничего не произошло, я не стал расстраиваться, ведь отсутствие результата тоже результат. Я даже порадовался тому, что зеркало, вопреки ожиданиям, не несет опасности. Немного расслабившись я уже более миролюбиво посмотрел в отражение ни на чем особо не фокусируя взгляд и не выделяя деталей. И тут я увидел это.

Отражение подернулось пеленой, в мгновения ока заполнившись непроницаемой тьмой, лишь остался неясный силуэт. Существо не напало на меня, оно просто стояло по ту сторону, и молча таращилось. Если ему было чем таращиться, ведь его глаз я не видел, от чего зрелище воспринималось еще более жутко.

Мне не было страшно, я был в диком ужасе, меня затрясло как в эпилептическом приступе, я почувствовал, как во рту появился мерзкий металлический привкус, почувствовал, как напряглись мышцы и захрустели суставы. Образ гостя в точности повторял мои движения, дрожал и трясся вместе со мной, словно и у него случился припадок. Комната наполнилась скрежетом зубов и диким стуком сердца.

Не выдержав напряжения, я рванул от зеркала, но затекшие от долгого сидения ноги не слушались и когда мне, наконец, удалось вскочить, предательски подломились. Я тащил свою жалкую перепуганную тушку к двери, полз словно червяк, таща за собой онемевшие конечности, перебирая руками по полу и виляя задом. Около двери, наконец, смог приподняться и хлопнуть по включателю...

Неожиданно яркий свет хлестко ударил по глазам, на мгновение я ослеп, но даже не моргнул, в страхе, сквозь хлынувшие от света слезы, наблюдая, как он заполнил все углы, изгоняя тени. Я ошалело оглядывался в поисках неведомых врагов, ругая себя за мысль высматривать нечто в зеркале.

Дыхание начало успокаиваться лишь минут через пять, но сердце, то замирало испуганной птицей, то билось диким зверем, от чего в груди уже начало болеть. Нерешительно взглянув в зеркало, я увидел лишь себя, испуганного, исхудавшего, с осунувшимся лицом и синяками под глазами. Не хотелось бы в шестнадцать лет стать седым, но еще парочка таких встреч и я точно поседею. Мне однозначно нужна помощь. Это все ненормально. Видимо, я очень болен. И если ради своего спокойствия мне надо лечь в дурдом, то так тому и быть.

Я неуверенной походкой, но с твердым намерением направился в комнату матери.

Она не спала, а прямо сидела на кровати, отстраненно глядя перед собой, слегка покачивалась из стороны в сторону. Я не стал включать свет, чтобы она не видела моего лица.

- Сашенька? - ее голос звучал тихо и печально, - я что-то слышала. С тобой все в порядке?

- Нет.

- Что случилось?

- Я...не знаю.

Я рассказал ей все, ничего не скрывая. Она слушала внимательно, обнимала меня, иногда тихонько всхлипывала, а потом неожиданно твердо заявила:

- Глупости это все. Тебе просто показалось. И не пропадал ты никуда по ночам, я постоянно захожу к тебе в комнату, проверяю.

- Проверяешь? - я не мог поверить ее словам и совсем запутался.

- Ты последнее время странно себе ведешь, я подумала, ты употребляешь наркотики. Вот и присматриваю за тобой. А двери я на ночь закрываю на дополнительный замок, ты просто не мог выйти. Тебе просто показалось.

Она говорила все так же тихо, словно уговаривала, но не меня, а себя.

- Мам, какие наркотики? Какой замок? Я точно помню, как возвращался среди ночи домой!

Я запаниковал. Что-то было не так, и я подсознательно это понимал, но разум отказывался делать логические выводы.

- Нет. Я уверенна. Ты абсолютно здоров, а это лишь плохой сон.

Голос мамы все так же был тих, спокоен, и от этого мне становилось еще страшней. И она не смотрела на меня. Не выдержав, я наклонился к ее лицу, заглянул в глаза и в панике отпрянул.

Я точно сошел с ума.

***

Тропа Бесконечности

- Мы ждем тебя уже целую вечность, - проворчал Критика, загребая костер пылью и отряхивая одежду, - Стоило поторопиться, иначе в следующий раз мы тебя ждать не будем.

- Странно слышать от тебя о вечности, учитывая, что сейчас ты существуешь вне времени. А мне, в отличие от тебя, и кушать надо, и за квартиру платить. Да и до остальных земных благ я отношусь весьма положительно...

Спор сам собой утих, когда к ним подошла их Хранительница. Сегодня она было особенно бледная, молчаливая и даже надела маску, что говорило о серьезности задуманного ею дела. Золотые локоны рассыпались по плечам, а на бледном лице ярким, вызывающим пятном выделялась маска, закрывающая глаза.

- Хранитель... - забеспокоился Ловец, с тобой все в порядке? Почему ты снова её надела?

- Баланс нарушен. Слишком много вмешательств и слишком много душ погибло, - грустно ответила девушка, - Я должна что-то сделать. Я хочу хоть что-нибудь сделать, но не могу. Не сейчас. Он должен дойти до грани, и тогда ничто меня не остановит.

- Как долго нам еще ждать? - деловито поинтересовался Критика.

- Парень уже и так на пределе. Его тело не выдержит.

- Хранитель говорит не о мальчишке, - возразил Критика спокойно, - Мальчишка лишь сосуд, незначительная песчинка. Что значит его ничтожная жизнь в масштабе вселенной?

- Но если мы все оставим как есть, его душа не сможет отправиться на перерождение! Ты познал вечную жизнь, но понимаешь ли ты что такое вечная смерть?

Ловец отшатнулся от своего товарища как от прокаженного. Когда он согласился служить Хранителю, он знал, что придется принимать сложные решения, знал, что все эти жертвы необходимы для баланса, равновесия. Но не думал, что их человеческие жизни настолько безразличны этим существам. Впервые он пожалел, что вошел в этот мир. Парень закрыл лицо руками, пораженный до глубины души.

Вдруг его плеча коснулись теплые ладони.

- Я всегда знала, что ты особенный, Ловец. У тебя доброе сердце, поэтому я и выбрала тебя. Мы действительно не можем помочь никому из живых. Мы - это я Критика. А ты можешь.

***

Столица. Квартира Натальи Горской.

Вернувшись домой и едва успев захлопнуть за собой дверь, Наталья радостно взвизгнула, даже исполнила несколько танцевальных па. Кажется, жизнь налаживается. Она нашла зацепку по делу, которое все сочли безнадежным. Ее похвалил сам Марченко, а это значило, что она действительно хорошо потрудилась.

Сбросив балетки, она поспешила в ванную, где наскоро приняла душ, потом, в одном полотенце, побежала на кухню и приготовила несколько бутербродов, заварила чай и направилась в свой 'кабинет'. Там не было ничего лишнего или отвлекающего: лишь удобное кресло около гигантского стола, компьютер, принтер, да высокий книжный шкаф, в котором не стояло ни одной художественной книги. Он весь был завален учебной литературой, листами и папками с материалами по разным расследованиям.

Напротив шкафа висело крупное овальное зеркало в резной рамке. Оно досталось ей от прабабки, и хоть было мутновато, все равно создавало уютную атмосферу. Наталья очень гордилась такой домашней и в то же время деловой обстановкой, поэтому с удовольствием просиживала тут большинство своего свободного времени.

Незамысловатый ужин примостился на столе и девушка, взяв бутерброд в одну руку, а во второй держа папку с Молнегорским делом, начала заново вчитываться в уже знакомые предложения. К сожалению, ничего нового она так и не обнаружила, но зато укрепилась в мысли, что больше всего по этому делу мог бы помочь Алексей. Но у этого паршивца невозможно ничего выпытать. Каждый раз она, полная уверенности, с тщательно подготовленным списком фраз и коварных вопросов, идет на встречу с ним, и каждый раз все заканчивается полным фиаско. Этот парень умело пудрит ей мозги, и она ничего не может с этим сделать. Он ловко выкручивался с любых словесных капканов, обходил хитрые ловушки, и переводил разговор в нужное для себя русло. Порой вообще казалось, что он от души забавляется ее неумелыми попытками.

Девушку это жутко злило. Обычно она вела партию в любом разговоре, умело смущала и вовремя давала собеседнику обманчивую надежду, что он еще контролирует ситуацию. Но не с Алексеем. На нем не сработала ни одна уловка, и даже все ранее безотказные женские хитрости. А ведь Наталья была девушкой видной, и умело этим пользовалась в нужных ситуациях.

Вот если бы у нее на руках был некий материал, или улика, которая смогла бы его поставить в неловкое положение или заставить как-то себя скомпрометировать, тогда она смогла бы поставить его перед фактом, и ему пришлось бы все ей рассказать. Тогда она сама, или вместе с Марченко, с блеском раскрыли бы это дело, получили признание, уважение, и что уж скрывать, порцию зависти от менее удачливых коллег.

Потом можно было бы сходить на свидание с каким-нибудь хорошим парнем. Вот, Игорь Сергеевич ей постоянно намекает, что все порядочные девушки на свидания ходят, а не трупы в морге изучают сутки напролет.

На свидание можно с тем же Алексеем сходить, если пригласит, конечно. Уж больно он интересный.

За размышлениями девушка не заметила, что чай в кружке давно остыл, а в комнате стало сумрачно и неуютно. Девушка встала и пошла включать свет. Но не успела сделать и шага, как под ногами что-то промелькнуло. Наталья замерла. Мышь? Или показалось? Включив свет и бегло осмотрев пол, она вдруг наткнулась на знакомый пакетик. Тот самый, в который ее начальник положил флешку Курочкина, а потом неизвестно как потерял.

Но как он тут оказался? Распечатав пакет, вытряхнула на ладонь флешку. В воздухе запахло тленом и разложением, резко вспомнился мерзкого вида труп, но девушке было наплевать. Она, едва не потеряв полотенце, уже уселась за компьютер и подключила накопитель. Несколько секунд, и в открытом окошке появился ряд файлов. Щелкнув последний из них девушка, не веря своим глазам, испуганно замерла.

За спиной щелкнуло. Несколько раз моргнул свет, и стал очень тусклым, слово сильно упало напряжение. Запах тлена усилился, в жаркой комнате вдруг стало сыро и потянуло ледяным сквозняком. Кожа покрылась мурашками, пальцы, сжимающие мышку, свело болезненной судорогой.

- Иди сюда, - вдруг прошипело за спиной, - Иди сюда...

Но девушка не двигалась. Она изо всех сил зажмурила глаза и еще сильнее сжала одной рукой мышку, другой - подлокотник кресла. То, что она еще жива, выдавали лишь бешено вращающиеся под веками глазные яблоки.

Неведомая сила тянула и требовала, чтобы она оглянулась. Сила умоляла, угрожала, но Наталья словно окаменела. В голове начал нарастать звон и стук. Кажется, она даже слышала, как ее кто-то звал по имени, но это было неважно. Здесь и сейчас, прямо за ее спиной, находилось нечто, и оно хотело ее убить.

- Ты же хочешь узнать правду... Посмотри... Посмотри... Посмотри...

У нее уже не осталось сил к сопротивлению. Голос был таким страшным, таким властным и требовательным, он завораживал и пугал до чертиков. Свет мигнул в последний раз, и на девушку вдруг бросились тени. Со всех сторон они тянули свои длинные костлявые руки, хватали ее за ноги, больно тянули за волосы и, казалось, заморозили даже сердце. Наталья не понимала, как можно видеть с закрытыми глазами, но она их отчетливо видела, чувствовала каждой клеточкой тела, и от этого было настолько страшно, что рассудок ее начал затуманиваться. На теле красивым узором расцветали кристаллики льда.

Она уже ничего не соображала, лишь слышала странный стук и отдаленный не то крик, не то шепот.

***

Молнегорск.

Утром, как ни в чем не бывало, мама, весело напевая, приготовила завтрак и, не обращая внимания на мой угрюмый вид и изучающие взгляды, весело чмокнула меня в макушку. Пожелав хорошенько повеселиться, ведь начались каникулы, убежала на работу. А я все не мог забыть ее пустой взгляд, белки закатившихся глаз, неестественно прямую спину. Если то, что происходит со мной, добралось и до мамы, то я обязан это предотвратить. Или я просто сошел с ума, и мне все это кажется.

Даже не умывшись, я уселся за стол и без интереса поковырял завтрак, силой впихивая в себя еду. Прошлая ночь оставила на мне неизгладимое впечатление, но промаявшись до утра, я вдруг понял, что у меня всего два варианта: пустить все на самотек и, скорее всего это закончится плохо, или попытаться разобраться. Хотя со второй частью у меня с самого начала не заладилось, я до сих пор не знал с чего начать.

Внезапная трель домашнего телефона прозвучала в тишине как гром среди ясного неба, заставив меня подскочить на месте и выронить вилку. Как оказалось, испугался я не зря. На том конце я услышал некогда родной, а теперь почти ненавистный и слегка подзабытый голос.

- Привет, сынок.

Почему-то я не удивился его звонку, но все равно был не готов к разговору. Голос у него был спокойный, слегка высокомерный и, как обычно, с нотками превосходства - словно он никуда не уходил, никого не бросал и вообще, никуда не девался. Просто ушел на работу, а теперь решил позвонить и узнать, что у нас сегодня на ужин и не надо ли купить хлеба, - Как мама? Надеюсь, школу без троек закончил?

- Привет?! Как мама? Школа? - я и так был на пределе, а услышав подобные вопросы, вообще взбесился. Мне хватило лишь одной малюсенькой искры, чтобы вспылить. Отец был последним человеком, с которым бы я хотел сейчас говорить. Постоянный стресс сделал меня совершенно несдержанным, - Черт подери, как мило с твоей стороны поинтересоваться! - с каждым произнесенным словом мой голос становился все громче, - Да все прекрасно! Мама работает, зарабатывает в пять раз больше тебя. Или даже в десять. Я - круглый отличник. Как только ты свалил, у нас стало все прекрасно. Что еще хотел узнать?

- Ну чего ты злишься, ты ведь уже не маленький и должен понимать, что взрослые иногда не сходятся характерами и расстаются... - в его голосе отчетливо послышалось раздражение, словно я был в чем-то виноват, не понимал очевидных истин, и мне нужно было их объяснять на пальцах, как несмышленому ребенку.

- Да, расстаются. Бывает. Но не врут десятки лет, глядя в глаза и изображая порядочного супруга. Почти год прошел, а ты лишь сейчас соизволил позвонить?! Ну, уж нет, избавь нас от своего внимания! Ты нам больше не нужен! - мой голос сорвался, и я перешел на истерический крик, - Слышишь, не звони нам больше никогда!

- Александр, быстро прекрати это! Как ты со мной разговариваешь...

- Да пошел ты!

Я не стал ждать, что он мне еще скажет и бросил трубку. Через десяток секунд телефон зазвонил вновь и я со злостью выдернул шнур. Наступившая тишина разозлила меня еще больше и я, схватив ни в чем неповинный телефон, с силой швырнул его о стену. Во все сторону полетели куски пластика. Мне стало немного легче, но злился я больше на себя - столько раз обдумывал этот разговор, что ему скажу и каким тоном, все должно было быть иначе. А в итоге я сорвался как неуравновешенный школьник, сведя на нет все свои слова. Теперь отец решит, что без него у нас все плохо, и я уверен, он будет злорадствовать и с умным видом говорит: 'Видите, они без меня никто. Просто недалекая женщина и глупый ребенок'.

- Я и есть ребенок. Я не знаю, что мне делать. Мне некому помочь.

Опустившись на корточки около стены я уткнулся лицом в колени и разрыдался, как слабак.

***

Дальше становилось все хуже. С каждым днем ситуация приобретала все более ужасающий характер. Я боялся сомкнуть ночью глаза, потому что стоило мне уснуть, как я оказывался непонятно где, меня кто-то преследовал, и я шарахался даже от собственной тени. Я привязывал себя к кровати, но по возвращению домой обнаруживал нетронутые ремни, словно я проскользнул сквозь них. Мама вела себя как обычно, за исключением полного игнорирования моего состояния; как только я задавал ей не те вопросы, ее взгляд становился пустым, глаза закатывались и я в безысходности, не в силах это наблюдать, сбегал подальше, а когда возвращался, все было снова нормально. Прямо идеальная семья.

Я не мог понять, почему она так себя ведет, и очень за нее боялся, хотя, пока я не затрагивал запрещенных тем, чувствовала она себя прекрасно, и это радовало. Поэтому я просто перестал задавать вопросы, надеясь этим оградить ее от неизвестного, потустороннего вмешательства.

Тиму не мог дозвониться, дома его тоже не было, я несколько раз приходил, в надежде, что друг мне чем-то поможет и в то же время боясь, что он так же, как и все вокруг, сделает вид, что ничего не происходит. Внутри меня все время боролись две силы. Одна половина каждый раз, когда друга не оказывалось дома и он не брал трубку начинала ликовать, вторая же наоборот рвалась к нему домой, словно там есть зацепка, а то и вовсе разгадка.

В этот раз мне повезло немного больше, и я застал его бабушку - Марфу Петровну. Она закрывала входную дверь, собираясь уходить.

- Здравствуйте, - вежливо поздоровался я, - а Тимофей дома?

Она вздрогнула, словно испугавшись, и перья на шляпке качнулись. Потом обернулась и взгляд ее потеплел.

- О, Сашенька, это ты! Нет, он давно уехал.

Я издал горестный вздох, она внимательно осмотрела меня с ног до головы, от чего мне стало не по себе.

- Думаю, мы и без него найдем тему для разговора. Проходи, сынок, - она снова щелкнула замком и приоткрыла дверь, пропуская меня перед собой. Сначала я хотел отказаться, не желая отвлекать ее своими проблемами, но мне просто необходимо было хоть с кем-то поговорить, и я не стал сопротивляться.

Я направился в гостиную, по дороге отметив, что на полках с антикварной утварью пусто и уже все заволокло пылью. И вообще все выглядело так, словно в квартире уже с пол года никто не появлялся.

Марфа Петровна придержала меня за локоть и махнула рукой в сторону кухни. Я развернулся и поплелся туда.

Женщина засуетилась, ловко расставляя посуду, на плите весело зашипел чайник, а из сумки достала замечательное печенье, тающее во рту.

Она посмотрела, как я уплетаю печенье и начала говорить:

- Тимоша уехал к родителям еще в позапрошлую субботу, - 'То есть сразу после вечеринки у Наты, - мысленно отметил я', - Не обижайся, что тебе не сообщил, это было в большой спешке.

- Мог бы позвонить. Я уже забыл, когда говорил с ним в последний раз,- стало очень обидно, что вот уже больше недели лучший друг где-то в столице развлекается, пока я тут пытаюсь решить, схожу ли с ума, или уже сошел.

- Сашенька, что у тебя случилось? - она ласково, но испытывающе смотрела на меня, ее поза была слегка напряженной, руки сцеплены в замок и слегка подрагивали. Едва я открыл рот, чтобы издалека начать свой рассказ, как с губ сорвался совершенно неуместный вопрос:

- А куда делся весь ваш антиквариат?

Она отшатнулась, словно ей дали пощечину, ее руки потянулись к висящему на шее крупному кулону, и она вцепилась в него, как в распятие, а на меня посмотрела как на самого черта. Мне показалось, что она сильно испугалась.

- Продали, - затараторила женщина, - Один мой знакомый давно хотел купить все это старье.

Удивляясь самому себе, и почему у меня вырвался столь неуместный вопрос я, совладав с собой, спросил:

- Марфа Петровна, что происходит? Почему вы так смотрите на меня? Что вообще происходит? Я ничего не могу понять! - устало потерев ломившие виски, я тряхнул головой. Челка упала мне на глаза и сумела скрыть набежавшие слезы. Ну вот, даже бабушка Тима ведет себя странно!

Я вновь посмотрел на женщину в надежде услышать хоть что-нибудь, что расставит все на свои места. Но все стало еще запутанней.

- А ты разве не понимаешь? - спросила она тихо.

Видимо недоумение в моих глазах ее в чем-то убедило, так как Марфа Петровна вдруг продолжила, - Расскажи, что знаешь, - из ее голоса исчез испуг, прорезались деловитые нотки. Убрав чашки со стола, она села напротив, сомкнув кисти рук под подбородком. Камни на кольцах тускло поблескивали, словно подмигивая.

Я засомневался, стоит ли мне ей все говорить, но других внимательных слушателей не наблюдалось, поэтому начал торопливо жаловаться. Мои приключения никак не получалось описать. Но чем больше я говорил, тем тяжелее мне было подобрать слова, язык начал заплетаться, как у пьяного и меня потянуло в сон. В ушах тоненько и противно зазвенело. Женщина внимала словам не перебивая, и не замечая моего состояния, но когда я качнулся и завалился набок, вдруг всплеснула руками, что-то воскликнула и подскочила ко мне.

***

А я вдруг осознал, что мое наваждение отступило. Я почувствовал себя так хорошо, как уже давно не чувствовал. Мне даже почудилось, что дышать стало легче, воздух стал чистым, и легко проникал в легкие, голова продолжала приятно кружиться. Пол под ногами опасно качался, то приближаясь, то отдаляясь, носки моих кроссовок едва касались пола, словно я стоял на носочках, но при этом не ощущал неудобства. До меня донесся взволнованный голос Марфы Петровны, я удивленно смотрел то на нее, то на себя, лежащего на полу, не понимая, чего это я там лежу, ведь я здесь и мне так хорошо!

- Ой, бедненький мой! Это ж как с тебя энергию потянули-то! Старая дура, сама спряталась, ребенка едва не угробив!

Она подхватила меня под руки и потащила в спальню Тима. Тот 'я' не сопротивлялся и даже не пытался ей помочь, волоча за собой ноги. Этот 'я' последовал за ними.

С кряхтением уложив меня кровать, покопалась в ящиках комода, поочередно вытаскивая какие-то баночки и пузырьки, и они со звоном сталкивались друг с другом. Я наблюдал и задавался вопросом "Что делают все эти склянки у Тимки в комнате?"

Наконец она торжествующе выудила пробирку с прозрачной жидкостью, налила в руку и начала растирать мои ладони. Я смотрел как она, стоя на коленях передо мной, усиленно натирает настойкой мои руки и нажимает на точки, видные лишь ей.

- Давай малыш, приходи в себя! Ну, открывай глазки! Она потрясла меня за плечи и несколько раз несильно похлопала по щекам.

- Эй, я в порядке! Все хорошо! - возмутился я такому поведению, но моя фраза осталась без внимания. И тут я понял, что все это время наблюдал за всем со стороны. Я был тут, а 'он' там, и не подавал признаков жизни. Первая мысль была "Я умер", но трусливо отмахнувшись от нее, я продолжил наслаждаться идеальным самочувствием, не желая признавать свое поражение.

Марфа Петровна продолжала натирать меня лекарством, и вскоре я почувствовал ядреный запах лаванды с примесью чего-то неизвестного. Перед глазами начало двоиться, а я не знал что делать, ведь я так давно не чувствовал себя настолько хорошо, и сомневался, что снова хочу вернуться назад.

Неведомая сила, словно магнит, начала тянуть меня куда-то вниз, я напрягся, заозирался в поисках, за что бы зацепиться и остаться, но к моему ужасу передо мной возникла фигура в черном. Я в страхе дернулся и перестал сопротивляться тянущей меня силе.

- Постой! Не уходи! Выслушай меня! - голос был едва слышен, фигура протянула руку хватая меня за рукав, но пальцы, не встретив материальной преграды, прошли сквозь. Затем она откинула капюшон и последнее, что я увидел, перед тем как очнуться - золотистые локоны, рассыпавшиеся по плечам.

***

- Сашенька, как ты себя чувствуешь? - Марфа Петровна продолжала держать меня за руку, обеспокоенно заглядывая в глаза. Я машинально отметил, что вид у нее усталый и какой-то осунувшийся.

Чувствовал я себя неплохо. В глазах посветлело, гнетущая усталость отступила, сменившись усталостью обычной. Словно меня вытащили из трясины, и я, наконец, смог вздохнуть полной грудью. Еще, немного кружилась голова, но на фоне недавнего самочувствия это было лишь досадной мелочью. Мне вновь захотелось жить, а недавно пережитое сразу начало казаться дурным сном.

- Кажется, - неуверенно протянул я, вспоминая детали произошедшего, - Мне намного лучше, спасибо. Но что вы сделали? Мне показалось, будто я за всем наблюдал о стороны.

Женщина не без труда встала с колен, присела на краешек кровати и я, испытав неловкость, глядя на нее снизу вверх, тоже сел.

- Ты, правда, ничего не знаешь? Я всего лишь отток энергии прервала. Временно. Она у тебя уходила неизвестно куда, как в пропасть. К сожалению, я уже старовата для подобного, да и способности мои даже раньше были весьма посредственны...

Это начало надоедать. Вокруг меня происходило нечто грандиозно загадочное, некая игра, и меня включили в нее без моего ведома. А я, не смотря на опасность, совсем не знаю правил. Когда же захотел узнать эти правила, все стали отводить глаза, не желают вводить меня в курс дела и лишь разбрасываются непонятными фразочками.

- Может хватит? Просто скажите, я сошел с ума, нахожусь в психушке и все происходящее лишь плод моего больного воображения?

Женщина наконец поверила, или просто смирилась с моим неведением, потому что ее лицо приобрело некий задумчивый вид, словно она никак не могла подобрать нужных слов. Похоже, мне сейчас скажут нечто важное и я, наконец, пойму что происходит.

- Саша, даже не знаю с чего начать. Мы тут все считали тебя чуть ли не главным злодеем, а ты, оказывается, вообще не в курсе происходящего...

В начале моя правая бровь скептически поползла вверх, но к концу фразы к ней присоединилась вторая. Кажется, не мне одному нужно срочное психиатрическое лечение.

Она засмеялась от чего морщинки вокруг глаз стали заметны сильней.

- И не смотри на меня так. Ты очень сильно удивишься, когда узнаешь, что многое, выдаваемое за сказки на самом деле просто хорошо замаскированная правда.

Я не стал ее перебивать, но во взгляде скепсиса не убавил, а она продолжила:

- Точно не знаю, что с тобой произошло, но симптомы очень похожи на психо-энергетическую атаку. В простонародье - подселение. Хотя вот тут и начинаются нестыковки, и даже не знаю, что по этому поводу думать.

Мне не понравилась ее фраза и очередной изучающий взгляд.

- Так в чем же проблема? Можно прогнать этого, - мне пришлось выдавить из себя странное слово, - подселенца?

- Вот в нем и проблема. Обычный подселенец - это некая энергетическая сущность, что цепляется к твоему астральному телу и соответственно питается энергией. Человек может стать раздражительным, вспыльчивым, теряет сон и аппетит и, в зависимости от продолжительности воздействия и количества подселившихся сущностей, может даже умереть.

Слушая перечисляемые симптомы, я подскочил на кровати и уставился на Марфу Петровну. Даже скепсис из меня весь испарился.

- Вот! - воскликнул я, - Это все и у меня! Не ем, не сплю, чуть что, начинаю психовать.

- Нет, сынок, не все, - женщина покачала головой, и я сел обратно, - Ты, исходя из рассказанного, еще сны странные видишь, и во сне ходишь, словно тобой управляют. И с мамой твоей непонятное творится. Могу лишь предположить, что сущность настолько сильна, что может захватить твое тело, но если нечто подобное и вырвалось из нижних слоев, то я представления не имею, почему ты до сих пор жив и как этому смог сопротивляться. Это уже вне моей компетенции.

По мере ее рассказа я сникал все больше и больше. Надежда, едва зародившись, увядала прямо на глазах. Горло снова сдавило спазмом, и я едва смог проглотить этот комок.

- Значит, мне никто не сможет помочь?

Марфа Петровна увидела мое состояние и поспешила утешить, снова взяв за руку.

- Что ты, Сашенька! Конечно, тебе помогут! Это я уже многого не вижу и не чувствую, но у меня еще осталось достаточно сильных друзей, которые разберутся с происходящим и сделают все, чтобы тебе помочь. Я прямо сейчас позвоню своей старой подруге в столицу, Тимофей как раз у нее. Пора вам с ним тоже во всем разобраться.

Услышав о том, что для меня еще не все потеряно я воспрянул духом, а когда разговор зашел о Тиме то и вовсе подскочил. Многострадальческая кровать от моих подпрыгиваний уже начала поскрипывать.

- Тим вернется? А почему он у этой...вашей подруги? Я думал он у родителей. Что вообще с ним произошло?

- Это пусть он сам тебе расскажет. А пока что, думаю, тебе стоит поспать. Выглядишь ты очень нехорошо.

- Но... - я засомневался, что смогу уснуть сейчас, находясь в таком возбужденном состоянии, мне хотелось поскорее во всем разобраться и решить все проблемы, и еще я побаивался, но Марфа Петровна была непреклонна. Она заставила меня снять обувь, силой уложила на кровать, укрыла и задернула шторы на окнах. Мне было стыдно ей перечить и я решил, что полежу немного, а потом просто встану, сказав, что не могу заснуть. Но не успел я до конца продумать свой план, как незаметно отключился. В этот раз спокойно и без сновидений.

***

Пробуждение было слегка тяжелым, голова словно налита свинцом, а глаза никак не хотели открываться. Сознание то и дело ныряло в полудрему, пока я не сообразил, что только что спал, а сейчас проснулся, причем мне тепло, удобно, а слегка затекшие мышцы лишь доказывают то, что проснулся я в кровати, а не где-нибудь в канаве на улице.

С наслаждением потянувшись всем телом, я послушал хруст косточек и скрип кровати. Стоп. Моя кровать раньше не скрипела. Тут я окончательно все вспомнил, и где нахожусь, и последние события. Из кухни сразу послышалось несколько голосов, из которых я не узнал ни одного знакомого.

- Ну что, проснулся? Я уже думал и не дождусь.

Мне пришлось приложить массу усилий, чтобы не подскочить от неожиданности, но когда я обернулся, то увидел знакомый силуэт, что развалился в своем кресле.

- Тимка!

Друг качнул головой, здороваясь.

- Ты чего меня не разбудил сразу, как приехал? И чего в темноте сидишь? - я подскочил к окну и распахнул шторы, в комнате сразу стало светлей, не смотря на то, что на улице уже вечерело, - Уже вечер? Ну и долго проспал же, часов шесть, не меньше!

- Вообще-то ты проспал больше суток.

- Да ладно, Тим, шутки в сторону. И, кстати, чего это ты от меня морду воротишь? - едва я раскрыл шторы, то сразу обратил внимание, что друг странно отворачивается, словно не хочет меня видеть. Хотя, в свете последних событий все возможно. Неизвестно, что я мог натворить в беспамятстве. Друг замялся, но я стал перед ним и наконец увидел его лицо. Вид у Тима был немного сконфуженный, но проблема была не в этом - на лице алело бордовое пятно размером с ладонь. Впрочем, оно и напоминало ожег в форме ладони с растопыренными пальцами

- Жуть какая! - не удержался я, - кто это тебя так?

- А то ты не помнишь! - Тим вдруг разозлился, - Это ты меня и приложил так, и не надо строить из себя невинного.

Я ничего не понимал, но глядя на реакцию друга, мне стало не по себе. А если это и правда сделал я? Что тогда получается? А получается, что я довольно опасен. А если бы я напал на маму? Видя, что Тим немного остыл, я спросил:

- Но как это получилось и, главное, когда? Я ничего такого не помню, последний раз я видел тебя на вечеринке у Наты, и то, кажется, я тогда спал...

- Вот тогда все и случилось, - буркнул Тим, немного смутившись своей агрессии, - Ты тогда стоял, пялился на меня так удивленно, что ли, словно разглядывая диковинку. А потом я моргнуть не успел, как ты уже за моей спиной, морда свирепая, глаза горят как у демона, и как вцепишься мне своей клешней в лицо. Я тогда чуть в штаны не наделал от страха и боли. У меня ведь защита высококлассная стоит, так просто не проломишь, да и сам я не слабак, а тут одним прикосновением снесло. Даже удара не было, просто ткнул пальцем и все развалилось... Эй, Сань, ты чего? - друг потряс меня за плечо, и когда в мой взгляд вернулась осмысленность, продолжил, - Да успокойся ты, я на тебя не обижаюсь, видимо ты не специально...

- Да не нападал я на тебя, придурок! Я, наоборот, помочь хотел! Смотрел на тебя удивленно потому, что не видел твою ну...ауру, или как оно там зовется. У всех видел сияние, а вокруг тебя словно непроницаемый кокон. А потом за спиной у тебя тип какой-то появился, ты заорал, я бросился к тебе, а потом опять ничего не помню, - я пожал плечами, и шумно выдохнул. Тяжело было говорить о подобных вещах, при этом не понимая и десятой доли происходящего, но мне вдруг стало легче после всего высказанного.

- Вот оно как, - протянул Тим, - но я точно видел твое лицо. Как такое может быть? Даже там ты не можешь быть в двух местах одновременно.

- Тим, так что все же происходит? Ты, получается, экстрасенс? И я, наверное, тоже...

Друг засмеялся.

- Ну не гони, Сашка, я просто Знающий в четвертом поколении. Ну и умею всякое по мелочи. Прабабка моя такая была, и бабушка, и отец, ну и я. Так сказать, мы можем видеть немного больше обычных людей, хотя папа мой на этом поприще добился наилучших результатов. Он даже служил в спецвойсках, в их отряде там много таких было. Они своими способностями врагов запугивали и вносили в их ряды смуту, - он снова хихикнул, видимо вспоминая некую историю из семейного архива, а я в ужасе вспомнил его отца - сурового дядьку с армейской стрижкой и огромными кулачищами. Под впечатлением от рассказанного, в голову полезли образы шаманов с бубнами, ведьм, и, почему-то индейцев, а он туда никак не вписывался.

- Ладно, это все лирика, - Тим хлопнул ладонями по коленям и встал, - пора тебе познакомится с нашими гостями, не зря же они так спешили сюда. Я послушно поднялся за ним. Переварить услышанное было сложно, при этом вопросов не убавилось, а наоборот, они росли в геометрической прогрессии.

- Но для начала приведи себя в порядок, - он открыл шкаф и извлек оттуда аккуратно сложенную белую футболку, - умойся, переоденься. Ну, ты и сам знаешь что делать, а я пока пойду, попрошу, чтоб что-то покушать приготовили.

Я кивнул с благодарностью, едва Тим заговорил о еде, как я тут же почувствовал зверский голод. В ванной, приведя себя в более-менее приличный вид, я надел свежую футболку. Осталось только хорошенько покушать, чтобы снова ощутить себя полноценным человеком.

Тим повел меня на кухню, все время подталкивая в спину, потому что мне резко перехотелось встречаться со всеми теми незнакомыми людьми. Я банально струсил. С одной стороны, я чувствовал себя неплохо, и какая-то моя внутренняя часть твердила, что не стоит вообще беспокоиться, лучше пойти домой, все 'само рассосется'. С другой стороны я боялся, что все вернется, эти люди не смогут мне помочь, или, что еще хуже, скажут нечто очень нехорошее и страшное.

Как только мы переступили порог на кухне, сразу стало тесно. На меня уставились четыре пары изучающих глаз, троих из них я видел впервые. По спине пробежал холодок, а в голове почувствовалось неприятное давление. Я сделал шаг назад, но наткнулся на стоящего позади друга и понял, что пути назад нет.

- Ну, здрасьте, - несмело улыбнулся я и приготовился к экзекуциям.

***

- Не знаю, как ты умудрился подцепить эту тварь, но тебе крупно повезло, что до сих пор жив, а она смогла контролировать тело лишь во время сна. При этом ты на подсознательном уровне понял, что сон это опасность, но не знал как себя защитить, поэтому сократил время сна. Это тебя спасло. Твари пришлось брать тебя измором, из-за этого ты сильно ослаб и не смог сделать то, что ей было нужно. Или она не смогла сделать, потому что тоже потратила слишком много сил на твой контроль. Ты, парень, чем-то сильно ей приглянулся, хотя, на первый взгляд, я не вижу в тебе ничего необычного. Да и надо еще доказать наличие сущности, может тут вообще что-то другое.

Женщина умолкла переводя дух, и наклонила голову набок, видимо прикидывая, чем можно меня еще нагрузить. Несмотря на солидный возраст, все ее звали просто Кариной, и обращались на 'ты', что она сразу посоветовала и мне.

Когда несколько часов назад я вошел на кухню, там, помимо Марфы Петровны сидело еще три человека. Все они были довольно примечательны, а учитывая их хобби, то и вовсе привлекали внимание. Я, как молодой парень, сразу обратил внимание на ярко раскрашенную девицу лет двадцати пяти. Точнее на ее ноги, ведь она сидела, закинув одну длинную ногу на другую, и задумчиво жевала печенье. Юбка на ней была настолько короткой, что не скрывала практически ничего. Острые разноцветные ногти, зеленые дреды, крупные белые наушники и обилие кожаных браслетов намекали на принадлежность к некой субкультуре. Она лишь разок взглянула на меня, и отвернулась, гаденько ухмыляясь каким-то своим мыслям. У меня сразу появилось чувство, что я или забыл застегнуть ширинку, или у меня петрушка в зубах застряла.

Рядом с ней, задом наперед оседлав кухонный стул и опершись руками на спинку, сидел мужчина. Вид у него был бы вполне приличный, если бы не длинные блондинистые волосы, судя по отросшим корням, давно не крашенные, и длинный черный плащ, что раскинулся, словно крылья хищной птицы, касаясь пола позади него. У плаща не было рукавов, но я все равно подумал, не жарко ли ему в нем?

Третьим действующим лицом была серьезная женщина, видимо та самая 'сильная подруга' у которой был Тим. Женщина красовалась множеством крупных колец, браслетов, на плечи был накинут яркий платок. Вкупе с черными, как смоль, волосами, такими же черными глазами и смуглой кожей, можно было смело предположить, что передо мной представительница цыганского народа. Она тасовала карты, и не перестала это делать, даже когда я вошел.

Возле нее сидела и сама Марфа Петровна, оттопырив мизинчик, она держала в руке малюсенькую чашечку с кофе, но увидев меня, сразу поднялась.

- А вот и наш страдалец, - бабушка Тима была явно довольна собой, а я внутренне поморщился от такого прозвища, но промолчал, настороженно улыбаясь, - Тебя уже все знают, осталось тебе познакомиться с остальными. Знакомься, это Карина, она многое знает и видит, помогла многим людям, - указала на цыганку.

Та, наклонив голову, изучала меня своими черными очами. Не взирая на возраст, женщина была очень красива. Волосы без намека на седину, цепкие глаза блестели похлеще, чем у любой молодой, и из нее прямо хлестала энергия. Даже я это почувствовал.

- Просто Карина, - проговорила она мягким, но очень серьезным голосом, - И не вздумай мне 'выкать', вмиг порчу наведу. Понятно?

- Д-да, Карина, - промямлил я, опешив от такого поворота событий. Все вокруг захихикали, от чего я почувствовал себя идиотом.

- Да шучу я, - смягчила приговор женщина, - просто не люблю официоз, - затем, перехватив инициативу у Марфы Петровны, указала на мужчину, - Это Вальдемар - наш консультант и специалист по вопросам общения с той стороной. Если мы тут не сможем разобраться с твоей... проблемой, то он попробует зайти с другой стороны.

Я, как всегда, ничего не понял, но так званый Вальдемар приподнялся и протянул мне руку, я ответил рукопожатием, оставив вопросы на потом.

- Ну и последняя в списке, но не по значимости, наш главный проводник силы и по совместительству надоедливый эмпат - Дарья.

- Приветик, - сладким голоском пропела Дарья, при этом она умудрилась и подморгнуть, и козырнуть, и заново перекинуть ногу на ногу так, что я машинально отметил - у нее не юбка, а шортики. Рядом закашлялся Тимка, и я ухмылкой заметил, что он тоже пялится на эпатажную особу. А смотреть там явно было на что, ножки у нее просто отменные!

Карина недовольно шикнула на девушку:

- Перестань это делать, - потом повернулась к нам, - Поменьше реагируйте, она это специально. Как эмпат, она считывает эмоции, а потом питается выделяемой энергией, чем больше вы реагируете, тем больше веселится, негодница.

- Ой, да пусть мальчишки любуются, мне не жалко! - проворковала девица таким голосом, что у меня опять стал ком в горле, правда в этот раз уже не от страха. Но строгий взгляд Карины все-таки подействовал на нее, и Даша, перестав обращать на нас внимание, с независимым видом вернулась к печенью. Я подумал, что цыганка, видимо, главная у этой странной троицы. Причем, хоть и не держит их в стальном кулаке, ее уважают и прислушиваются.

После знакомства меня усадили за стол и заставили съесть омлет с рисом и ветчиной, мотивируя тем, что день длинный, а я нужен бодрый и полный сил. При этом все усиленно глазели на меня и, как выразилась Дарья, 'сканировали'. Они уже знали всю мою историю от Тиминой бабушки, поэтому без лишних вопросов приступили к делу.

От их пристальных взглядов у меня пропал аппетит, а вкупе с нелюбовью к любым блюдам, где присутствуют яйца, каждый кусок застревал в горле. Тим ел с большим аппетитом, ни на кого не обращая внимания, иногда вставляя реплики и комментарии, но мне от этого легче не стало. С горем пополам я, не жуя, проглотил еду, с облегчением выдохнув. Чай меня очень обрадовал, я попытался перебить приторный вкус во рту, но его у меня сразу отобрали, переместили на средину кухни и Карина вместе с Дарьей начали меня 'ощупывать' в прямом и переносном смысле. Водили вокруг руками, прикасались к шее, груди, плечам, заглядывали в глаза, зачем-то смотрели на ладони.

К моему счастью, Вальдемар к ощупыванию не присоединился, остался сидеть на своем месте, прикрыв глаза и, кажется, даже задремал.

- Ничего не пойму, - примерно через пол часа Карина в недоумении развела руками, - никакого постороннего вмешательства. Никаких сущностей. Да я даже порчи или сглаза не вижу.

Женщина была явно обескуражена. Судя по предположениям, мною чуть ли не сам глава преисподней завладел, и тут такое. Мне показалось, что она бросила недоверчивый взгляд на Марфу Петровну, мол 'Ты чего тут напридумывала?'. Но вслух ничего не сказала, а Марфа Петровна лишь обидчиво поджала губы, и не стала оправдываться.

- Даша, а что ты чувствуешь?

Девушка наконец отняла ладонь от моей груди, и я трусливо сделал шаг назад, ожидая насмешки по этому поводу. Но Дарья не стала прикалываться над тем, какой я недотрога, а очаровательно закусив нижнюю губу, задумалась.

- Если бы это было возможно, то я бы сказала, что у тебя раздвоение личности. Думаю, мне надо кой что проверить. Вызовем 'полярную реакцию'.

Мы все, кроме дремавшего Вальдемара, переглянулись. Тим вообще скептически хмыкнул, словно насмехаясь над таким нелепым предположением, а потом вдруг серьезно кивнул. Все кивнули.

- Тогда я начну, - сказала девушка и выразительно посмотрела на Марфу Петровну. Видимо, тут все понимали, что происходит и что необходимо делать. Кроме меня.

Чувствуя себя не в своей тарелке, я все же поинтересовался:

- Я понимаю, что вы тут все 'в теме', но не можно к каждой непонятной фразе и выводу прилагать объяснения? Мне тоже жутко интересно, что со мной происходит, - сделав акцент в нужном месте, я сел на стул, сложил руки на груди и стал ждать ответов с таким видом, что Тим с Дашей засмеялись, даже Карина и Марфа Петровна улыбнулись. Взгляды у них были снисходительные, у Дарьи даже слегка насмешливый. Опешив от подобного отношения я отвернулся к окну. На улице уже стемнело и в окне отразилось мое насупленное лицо.

- Ой, - вдруг воскликнула бабушка Тимки, - Забыла! У меня же сегодня корпоративчик! Извините, уважаемые гости, но мне срочно нужно ретироваться. Домой меня не ждите. Я уже и так опаздываю. Где и что находится, вы знаете, так что будьте как у себя дома. Тимофей, - она обратилась к внуку, - проследи, чтобы никто ни в чем не нуждался.

Не успели мы опомниться, как она нацепила шляпку и, громко хлопнув входной дверью, исчезла.

- Ну вот, опять сбежала, - вздохнула Карина, - а потом рассказывай ей все в подробностях.

- Не волнуйся, вскоре всего эта честь достанется мне, - недовольно проворчал Тимка, а я подумал, что эта компания собирается не впервые, но я совсем ничего не знаю об этой стороне жизни у друга. Почему-то стало очень обидно.

Пока они болтали как старые добрые друзья, активно меня игнорируя, набрал номер мамы. Я забыл ее предупредить о своем отсутствии, и она, наверное, очень волнуется.

Едва прозвучал первый гудок, как на той стороне подняли трубку.

- Сашенька, сынок, я сейчас занята. На работе завал полный, все как с ума сошли. Еще и эту свадьбу организовывать, - голос у мамы был немного уставший, но восторженный. Видимо с головой окунулась в работу, и ей это нравилось.

- Хотел сказать, что у Тима заночую...

- Да-да, конечно. Ты только кушать не забывай вовремя, и ночью не гуляйте нигде, хорошо? - не успел я ответить, как она продолжила, - Ой, меня уже зовут. Люблю тебя! - и отключилась. Оглянулся, на меня по-прежнему никто не смотрел.

'Да что ж это такое. Никому я не нужен. А ведь весь этот балаган вроде ради меня затевался!'.

В душе закипела обида. Она зародилась где-то в районе горла, разрослась, опутывая и давя стальными кольцами, как удав давит свою добычу, и вдруг опала в область солнечного сплетения, превратившись в холодный колючий комок. Я вдруг испытал сильный и непонятный дискомфорт. Так чувствует себя животное, которому впервые одели ошейник. Вроде и не мешает, но и терпеть это невозможно. Или животное, которое попав в клетку, вдруг вспомнило, как здорово было бегать на свободе и не видеть эти дурацкие холодные решетки. Захотелось избавиться от оков.

Раздражение усиливалось, я смотрел на веселящихся людей, что полностью игнорировали мою персону. Я им доверился, они обещали помочь, а теперь сделали из меня посмешище! Мать тоже виновата, обещала быть со мной всегда, но едва появляется свободная минута сразу сбегает. Она еще получит свое, за то, что бросила меня. Бросила... снова.

Но с ней разберусь потом. Сейчас главное наказать этих жалких людишек. Они больше не будут смеяться. И не будут меня сканировать и изучать, словно пришпиленного булавкой мотылька. Я ждал мести шестнадцать лет, я терпел муки целую вечность. Я сидел в преисподней так долго, что забыл свое имя, но теперь все будет иначе.

Ненависть оформилась тугим темным комком, я чувствовал, как она содрогая мое тело, раскаленной лавой двигается по непривычным к такой силе венам, стремится к кончикам пальцев, искрится едва заметными молниями. Я замечаю темные непрозрачные оболочки вокруг людей и уже знаю, что они выстроили защиту. Но им это не поможет. Много веков копилась эта сила. Собрав ее всю в кулак и, с криком раскрывая ладонь, резко выбрасываю руку вперед.

***

Черный сгусток силы срывается с руки, взрываясь болью в каждой клетке моего тела. Рвутся сосуды, лопаются капилляры под неведомой доселе мощью. В полете сгусток разделяется на темные тягучие ленты, такие обманчиво податливые, гибкие и в то же время острые и опасные; врезается в темные коконы защиты, и они с хлопком лопаются как воздушные шарики, разлетаясь обсидиановыми осколками и оставив после себя легкий запах озона. Яркое сияние аур больше ничем не сдерживается, они вспыхивают как огоньки и беспрепятственно окутывают четырех человек, оголяя их натуру. Мне лень изучать их. Слишком ярко и раздражающее. Но я вижу, как окрасились они в цвета страха и ужаса. Хочу поглотить их свет, разбить, уничтожить.

На лицах людишек проступает недоумение и боль. Они что-то бормочут, судорожно пытаются восстановить защиту, но не успевают. Не так-то это просто без покоя и концентрации. Ликующий возглас срывается с моих губ, когда следует вторая атака, и я вдруг с ужасом осознаю, что это уже не я, не мои мысли, и я не управляю своим телом. Оно все-таки завладело мною и сейчас убивает моих друзей. Я еще помню тот багровый ожог на лице Тима, который остался после легкого касания. Что же станет с ними после такого удара?

Некто в моем сознании радуется свободе и распирающей силе, играет с несчастными душами как кошка с мышкой, хохочет безумным смехом, но я чувствую его глубокую боль, и она звучит как надтреснутый хрусталь.

Радость длится недолго. Перед моими глазами возникает сияние и, словно из неоткуда, выныривают три фигуры. Они облачены в темные плащи, но капюшоны откинуты назад, и могу видеть их лица. Девушка, с золотыми локонами, моего возраста, не старше, и два мрачных типа, один из которых с тоской посмотрел на меня. На его щеке, справа, красовалась татуировка в виде клеверного листа. На краю сознания мелькнуло узнавание, но было задавлено моим вторым 'я'.

Девушка взмахивает рукой и темные ленты, уже готовые нанести удар по испуганным друзьям, рассыпаются в прах, а мои глаза застилает красная пелена ярости. Существо во мне очень злится и внутри зарождается новая волна силы для атаки. Еще мощнее и неистовей.

- Ты! - шипит существо с ненавистью, и я не узнаю свой голос. Он звучит неуверенно, сипло, словно оно очень давно не разговаривало, - Опять ты! Уйди с моего пути, несчастная!

- Кажется, кто-то заигрался. Возвращайся туда, откуда пришел! Это тело тебе не принадлежит! - голос незнакомки похож на морской прибой. Сильный и всепроникающий. Вроде легкий и невесомый, но в то же время сбивающий с ног. Покачнувшись, Существо в моем теле зло ответило:

- Это тело мое по праву рождения. Ты не можешь мне помешать.

Девушка сложила руки домиком, а затем, растопырив пальцы повернула ладони ко мне. Яркий свет больно ослепил глаза, но Существо отмахнулось от потока света как от назойливой мухи. Девушка качнулась назад, но не отступила. За ее спиной неподвижно, словно стражи, стояли те два парня и почему-то ничего не предпринимали.

Ее вторая попытка не увенчалась успехом, разбившись о мою защиту, третья так же была развеяна легким движением руки. Девушка пошатнулась снова, и Существо злорадно рассмеялось. Я почувствовал, как клокочет его смех в моей груди, почувствовал, что, несмотря на показное веселье, оно не ощущает радости. В нем вообще ничего нет никаких чувств, кроме тьмы.

Невозмутимость на лицах парней, стоящих за спиной девушки сменились яростными гримасами, но она остановила их, взмахнув узкой ладонью:

- Не сейчас. Еще рано. Мы не можем влиять на него напрямую, - прошептала она едва слышно, с болезненной грустью, но я почему-то услышал каждое ее слово. Парни нахмурились, но отступили. Их фигуры передернулись рябью и стали очень медленно таять.

- Обожаю ваш закон невмешательства. Ты не можешь убить меня, не можешь ничего ему рассказать. Что, даже не натравишь на меня своих цепных псов? Эй, куда же вы? Бросаете нас?

Она молчала, словно что-то обдумывая. Существо тоже умолкло, сложило руки на груди и, изогнув губы в ехидной ухмылке, замерло, наблюдая за исчезающими фигурами. Где-то сбоку мелькнула тень, и я почувствовал, что глаза мне еще подвластны, чем воспользовался, скосив их в сторону. За полупрозрачным стволом причудливо изогнутого дерева стоял Вальдемар. Волосы и полы его плаща развевались несуществующим ветром. Глаза были широко раскрыты не то от удивления, не то от ужаса, губы беззвучно шевелились. Что он тут делает? Разве он не должен спать на кухне Тима? Я с некой долей интереса отметил, что я тоже совсем не там, где должен быть, и уже видел это место. И кто эта девушка? Она кажется мне знакомой!

Волна тепла коснулась моего промерзшего сознания, озарив, словно лучиком солнца. Мягко толкнула, привлекая внимание, я вновь посмотрел на почти исчезнувшую девушку и вдруг отчетливо услышал мысль: 'Борись!'.

***

Вяло пошевелившись в неподвластном теле, попытался перенять управление и едва не потерял сознание он нахлынувшей боли.

'И не надейся!' - прошелестело в голове, 'Я и так слишком долго ждал. Теперь это мое тело. И теперь моя очередь жить'.

'Нет! Это мое тело!', - возмутился я, но меня обидно проигнорировали, смахнули, словно списанную с доски фигуру. Злость нахлынула новой волной, но уже не та первобытная и черная, а обычная, человеческая, но от этого не менее сильная. На многое способен человек в безысходном положении. Даже крыса способна огрызнуться и укусить до крови, будучи загнанной в угол. Разве я не лучше животного? Превозмогая боль, снова рву жилы в попытке пошевелить хоть пальцем. Безрезультатно.

В отчаянии смотрю, как передо мной на коленях, придавленный мощью Существа, стоит Вальдемар. В его глазах восторженный страх замешан на ужасе и приправлен он детским любопытством. Мужчина потрясенно глядит на необычной силы сущность, впервые встреченную за многие годы путешествий в мирных планах. Лучше бы он сбежал, иначе останется в реальности лишь пустая оболочка тела, с безумным взглядом и пускающая слюни. Душа может и бессмертна, но что будет, если ею навечно завладеет некто очень сильный и беспощадный?

Но уже поздно, Вальдемар начинает осознавать свою ошибку и вяло, на пределе возможностей, трепыхается в невидимых оковах. Существо забавляется, пожирая его страх, и совсем забывает обо мне. Чувствую, как боль отступает, я вновь обретаю надежду на свободу, но все усилия насмарку. Мне не сдвинуть эту бетонную глыбу даже на миллиметр!

В отчаянии смотрю, как меркнет поглощаемая аура мужчины. Не представляю, откуда у меня эти знания, но я знаю - из него медленно уходит жизнь и скоро он не сможет вернуться в свое тело. И где-то в том мире лежит и мое. Не живое и не мертвое тело с опустевшим взглядом. Смогу ли я вернуться? Что будет с мамой? Её нельзя оставлять одну!

'Борись', - звенит колокольчиками в голове теплое послание Златовласки.

- Сделай же что-нибудь! - хрипит Вальдемар в предсмертной агонии, - ты сильнее него!

Я смогу! Мне есть за что бороться. Даже если очень страшно, и я не знаю что делать. Вращаю глазами, с радостью осознавая, что они вновь подвластны мне. Давай же!

Сущность отрывается от добычи и дрожит от злости и бьет по моему сознанию чистой силой как кувалдой, желая раздавить.

- Жалкий червь, ты еще дергаешься? Да сдохни уже!

От боли двоится в глазах, а сознание настойчиво уплывает. Но мне хватает силы воли сохранить рассудок, и я вдруг четко понимаю, что для победы мне нужно лишь желание и вера.

Жажды жить во мне еще полно, а вера... трудно не верить в потустороннее, когда твое сознание захватила неизвестная сущность, вокруг неведомый доселе мир, а под ногами лежит едва живая душа, чье тело находится в другой реальности. И я... верю, что смогу. Я должен победить и, наконец, разобраться во всем.

- Уйди! - кричу я со всей силы, голос еще слаб, но Существо уже не может мне ответить.

- Прочь! - внутри души загорается золотая искра, она растет, тьма в страхе отступает, цепляется черными щупальцами за мои страхи, боль, рухнувшие надежды, но все равно не может удержаться под напором света и, сжавшись в жалкий комочек прячется, заползая куда-то глубоко-глубоко...

Я вдруг осознаю, что я - это снова я. Но почему-то все воспринимается иначе. Удивляюсь, как был слеп все это время. Реальность неоднозначна, и сейчас я смог увидеть некоторые из ее граней. Лишь малую часть, но и это уже огромный шаг.

Подхожу к едва живому, но улыбающемуся мужчине. Он очень слаб, но искра жизни еще теплится в душе, а это значит, что он оклемается.

- Завалил все-таки монстра, - его голос еле слышен, и полон радости.

Прислушиваюсь к ощущениям и понимаю, что выиграл эту битву с Существом, но не войну. Наши души почему-то связаны, сейчас эта связь напоминает натянутую струну, тонкую, прозрачную, но очень крепкую. Если оно захочет, то выползет снова.

- Нет, Вальдемар, не убил. Но навалял хорошенько, - позволяю себе вымученно улыбнуться.

- Ничего, ты справишься. А мы поможем, - мужчина попытался встать, но сил у него не хватило, а я поспешил помочь ему, подставив свое плечо.

- Зови меня просто Вова, - великодушно разрешил мужчина, - то я для впечатлительных подростков и романтичных барышень Вальдемар, а не для друзей, - он подмигнул мне, и пока я смущенно отвел глаза, обвис на моих руках без сознания.

- И что мне теперь делать? - растерялся я и потряс новообретенного друга, но тот и не думал приходить в себя, - Эй, как домой-то вернуться? Где кнопка 'выход'? Люди-и-и!!!

***

На кухне со мной остались только Тимка и Карина. Тим, как лучший друг пытался поддержать меня до последнего и сейчас сидел с поникшими плечами и отчаянно клевал носом. В обрамлении черных волос его лицо выглядело еще бледней, через него тянулся подживающий ожог, вызывая у меня приступы ярости и вины. Часы натикали почти три часа ночи, и под напором усталости, насыщенных событий и приключений товарищ немного сдал и в разговоре не участвовал.

Даша, злая и раздраженная от переутомления и неожиданных оплеух со стороны неизвестной сущности уже давно завалилась спать, а Владимир и вовсе не приходил в себя, валяясь в гостиной едва теплым трупиком. Впрочем, благодаря накачки энергией через Дашу, дела его шли на поправку, и к утру он должен был очнуться.

Карина, как самая опытная, лучше всех пережила нападение, и успела вовремя слинять с поля боя, поэтому больше пострадало только ее достоинство. Она до сих пор посматривала на меня с сомнением и изрядной долей недоверчивости. Иногда переводила взгляд на треснувший камень в защитном кулоне на шее, и тогда я снова испытывал вину за произошедшее.

Я очень порадовался, когда очнулся в своем теле. Как оказалось, вернуться назад не так уж и сложно, нужно лишь расслабиться, и потянуть за связующую ниточку. Сдуру дернул со всей силы, от чего влип в свою реальность максимально грубо и болезненно, но даже это не испортило триумфа от возвращения.

После спешного разбирательства кто есть кто, попытки привести в сознание Владимира и скандала с Дашей, что кричала 'Я на такое не подписывалась!', мы наконец успокоились, и смогли нормально поговорить.

Даша в итоге извинилась, мотивировав свое поведение тем, что истощившаяся энергия требовала срочного восполнения, и она нас просто-напросто спровоцировала на всплеск эмоций. Подпитавшись, она попросила ее не беспокоить и принялась восстанавливать энергополе Владимира.

Теперь мы сидели, глушили кофе, и пытались объединить те крохи информации, что имели.

- Бред какой-то, - внешне я отнесся к новым сведениям с максимальной долей недоверчивости, хотя в душе давно зародились не только сомнения, но и появилась уверенность в реальности происходящего. Тем более контакт с Существом дал мне некоторые знания, о которых я пока не спешил сообщать. С этим еще нужно разобраться.

- Допустим, лишь допустим, что происходящее не бред в моей голове. Зачем все это? Куда стремится попасть этот... подселенец, - я запнулся, употребляя новое слово, - и почему я? Разве в городе нет других ребят увлекающихся мистикой, фантастикой и прочими ролевыми играми! Они просто жаждут шляться ночью под контролем неведомой зверушки, сбивать руки и ноги в кровь, получать странные бессмысленные послания и считать себя избранными! Ну и заодно лупить сырой силой по всем людям вокруг, - бросив взгляд в сторону двери, ведущей в комнату, где спали утомленные Даша и Владимир, - Я просто хочу жить как раньше - спокойно и без таких сомнительных приключений.

- К сожалению, как оказалось, я знаю не так много, - судя по тону Карины, этот разговор давался ей с трудом. Разрываясь между желанием помочь мне и осознанием того, что ее знания и умения, не смотря на весь опыт, оказались совершенно бесполезны, - Могу сказать лишь, что подобного я никогда не встречала. Я до сих пор не чувствую в тебе ничего инородного. Но тогда... это точно был не ты. Точнее ты, но очень злой и нехороший. Мы даже не поняли, когда ты изменился и выдернул нас из тел. Тем более специалист по иным планам реальности у нас Вова, мы туда лишь одним глазком заглядываем, да и то, подслеповатым, и так просто туда попасть не можем. Когда он очнется, сможет дать некоторые ответы. Поверь мне, - она тяжело вздохнула, - Он не так безрассуден, как тебе показалось. Мы всегда осторожничаем и не лезем на рожон. Все-таки мы обычные люди, а там обитают такие сущности, о силе которых мы не имеем ни малейшего представления. И сегодняшнее событие тому доказательство. И раз его так разобрало любопытство, что он едва не погиб, но остался посмотреть, то оно наверняка того стоило.

Это все очень интересно, но разъяснения на свои вопросы я так и не получил. Женщина тем временем продолжила:

- Думаю, ты во всем должен разобраться сам, иначе не сможешь найти истинные ответы. А подсказки ты и так регулярно получаешь, - она улыбнулась, - кажется, у тебя есть сильный покровитель. Или, как минимум, доброжелатель.

***

- Покровитель? - кисло усмехнулся, - скорее уж магнит для неприятностей.

- Не надо так. В том мире свои законы и порядки, и они там очень пекутся о равновесии. Чем сильнее сущность, тем больше перекос в равновесии при ее вмешательстве. Если к тебе придут и по щелчку решат все проблемы и ответят на все интересующие вопросы, то баланс будет нарушен, ты в итоге не получишь ничего, а так званая 'злая сторона' получит карт-бланш на нехорошие действия. Сдается мне, что у кого-то из этих сторон них на тебя есть определенные планы.

- Мне от их планов не холодно, не жарко. Пока что это доставляло мне только проблемы, немалые и сопряженные с риском для жизни. Но, судя по всему, деваться мне некуда. К сожалению, я не избавился от того, что сидело внутри меня. Оно лишь затаилось, и я готов поспорить, теперь все время будет искать способ уничтожить меня самым неприятным способом. Я словно ощущаю его ненависть ко мне, оно ведь почти... обрело свободу, - я коснулся груди, словно Существо спряталось там, и вдруг похолодел от осознания того, с каким безразличием я говорю про это. А ведь от этого зависит моя жизнь!

Карина с интересом посмотрела на меня и, усмехнувшись, спросила:

- Ты ведь уже знаешь немного больше, чем говоришь нам? Не так ли, Саша?

Ох, не простая эта женщина, как бы она не преуменьшала свои умения, но проницательности ей не занимать. Я уклончиво, но максимально искренне ответил:

- Возможно. И не смотри на меня так недоверчиво, у тебя аура темнеет, - намекнул я и добавил, - как только я разберусь, то поделюсь знаниями. Я умею быть благодарным. Ведь кроме вашей компании мне никто не вызвался помочь. Это ужасно быть одному в такой ситуации, и не понимать, что происходит.

- Мне кажется, мы и сейчас не очень понимаем. И пока ничем не помогли.

- Но сейчас я не один, и от этого намного легче. Хотя, порой кажется, что я сошел с ума, и до сих пор не верю, что смог его победить. Он очень силен, и очень зол. Люди для него всего лишь пища...

Карина вздрогнула, и снова коснулась разрушенного амулета.

- Саша, человеческие возможности порой превосходят самые смелые ожидания. Добавлю лишь, что там твои силы зависят от уровня знаний и от степени допущения. Проще говоря - веры. Чем больше веры, тем выше твой уровень осознания и тем легче ты найдешь то, что ищешь.

- То есть если я допускаю в сознании, что могу летать, то так оно и будет? Или допускаю, что мне по силам запускать фаерболы, то и это смогу?

Женщина громко засмеялась, от чего проснулся Тимка и ошалело уставился на нас.

- Где фаерболы?

Теперь смеялись мы все.

- Это Саша возомнил себя великим магом, - пояснила женщина, смахивая слезу, - Но вообще это возможно, если ты достаточно силен энергетически.

- Теперь я еще больше запутался. Призвания всякие, допущения, энергетика. Разве сила не зависит от веры? Черт бы побрал все эти загадки! А эта 'полярная реакция'? У вас получилось ее вызвать?

Мои собеседники устало усмехнулись, и Тим сказал:

- Еще как получилось. Мы даже не ожидали, что ты так быстро заведешься.

- В смысле? - удивился я.

- Ты был слишком спокоен, даже наоборот, напуган, - вмешалась в разговор Карина, - из-за этого невозможно было определить, прячется ли в тебе кто-то или что-то. Ну, мы решили выдавить тебя из зоны комфорта, спровоцировать на срыв, злость, негатив. Как показывает практика, в таких случаях люди теряют контроль, и тогда легче определить, что скрывается под маской.

- В общем, - перебил Тимка, недовольную покосившуюся на него женщину, - мы решили тебя позлить, чтобы ты психанул. Бабушка и сбежала из-за этого, мало ли что могло произойти, она ведь уже слабая стала, себя толком не защитит. Да и она у нас больше болтала всегда, чем что-то умела или делала.

- Вот оно как... - протянул я огорченно.

- Да ты не обижайся, это ж все ради помощи. Мы ж никак не могли понять в чем дело. А теперь хоть знаем, с какой стороны к делу подойти.

Я промолчал, не зная, что ответить на такое. То ли радоваться, что это была лишь провокация, то ли плакать из-за того, что я тут всех чуть не поубивал.

- Да не парься ты, - хлопнул меня по плечу Тим, а цыганка ласково усмехнулась, - прорвемся. Кстати, Сань, а как ты относишься к покраске волос?

Я вытаращился на него, удивленный сменой темы разговора. Карина почему-то отвернулась.

- Вообще-то не очень хорошо.

- Думаю, тебе придется поменять свое мнение, - он встал, сходил в ванную, притащил небольшое замызганное зеркало и сунул его мне в руки, - у тебя пол головы поседело.

***

- Привет, детка, ты теперь нифига не брюнетка, - тоскливо проговорил я, рассматривая новую разноцветную шевелюру. Странно, что я сразу не заметил, волосы то у меня довольно длинные, не такие, как у девчонок, но все же. И ладно бы как-то красиво поседел, ровными прядями, а то смотрюсь как облезлый помойный кот. Тут выбритые виски не помогут. Мать увидит - упадет в обморок, а одноклассники будут ржать до тех пор, пока не умрут со смеху. Я прикинул, сколько имею налички, и начал вспоминать, в какую парикмахерскую сходить, чтоб было поменьше вопросов и шума.

- Эй, Тимоха! Ты мне свою бейсболку дашь? А то стыдно так на улицу выйти, - я вышел из ванной и неоднозначно покрутил пальцем около головы, как бы показывая, из-за чего именно стыдно.

Тим скрылся в своей комнате, и зашуршал по шкафу в поисках подходящей вещи, а на меня горящими глазами уставилась Даша.

- А мне нравится. Креативненько так.

- Прости, не разделяю твоего восторга, что мне теперь вообще с этим делать?

- Налысо? - простодушно предложил Тимка, протягивая черную бейсболку с оригинальной вышивкой в виде граффити.

Мой скептический взгляд выдавил из них обоих смешки.

- Я могу покрасить тебя, - вдруг предложила Даша, - и подстричь как-нибудь красиво.

- Ну, уж нет, - открестился я, демонстративно глядя на ее кислотно-зеленые дреды. Но тут Тим вступился за девушку:

- Вообще-то Даша дипломированный дизайнер по прическам с кучей наград и грамот. Уж кто-кто, а она точно из тебя чучело не сделает. Не так как тетя Маша, что работает в городской парикмахерской. Мне после ее 'немного подровняю' пришлось почти под ноль стричься.

Я улыбнулся, вспоминая этот случай. Тим был жутко зол, и очень долго ходил в кепке, пока волосы не отросли заново.

- Спасибо, милый, за защиту и рекламу. Настоящий герой! - промурлыкала Дарья, и как коту почесала Тима под подбородком. Тот вспыхнул, но не отстранился и довольно закатил глаза. Кажется, кто-то втюрился.

- Ну, и что дипломированный специалист посоветует в моем катастрофичном случае? - обреченно сдался я на милость непредсказуемой девушке. Хуже чем есть все равно вряд ли будет. Она радостно взвизгнула и, обойдя несколько раз меня по кругу, взлохматила мне волосы и, приняв некое решение, кивнула сама себе.

- Пока Карина и Марфа Петровна бродят по магазинам в поисках вкусняшек, я тоже сгоняю кое-что куплю. Кстати, ты кем предпочитаешь быть - блондином или брюнетом?

Я вытаращился на нее в ужасе.

- Конечно брюнетом! Всю жизнь им был и меня это полностью устраивало!

- Ну, - протянула девушка, - есть вероятность, что тенденция к поседению сохранится, и скоро ты полностью побелеешь. Закрашивать отросшие кончики каждую неделю довольно муторно. Это я тебе как бывшая блондинка и натуральная брюнетка говорю.

- Возможно, это влияние той сущности, - вдруг задумчиво и с ухмылкой проговорил Тимофей, - Выгонишь ее, и все восстановится. Может быть. А может, поседеешь полностью и станешь как Данте?

- Новый не блондинистый Данте мне нравился больше. А блондинчиком я согласен быть только в том мире. И то, в режиме какого-нибудь очень крутого парня. В общем, твори, что хочешь, - сдался я, махнув рукой, - только, пожалуйста, не сделай меня похожим на тех самых парней с экрана, которых за глаза голубчиками обзывают.

- Не волнуйся, сделаю все в лучшем виде! Все, я побежала!

- Тебе помочь? - сразу вызвался Тим, позабыв обо мне. Я не обиделся, и даже немного обрадовался. Хотелось побыть одному и собраться с мыслями, но последние дни в небольшой двухкомнатной квартире друга обитало аж шесть человеческих душ. Жилье условно поделили на две части: в одной комнате поселились девочки, во второй, что поменьше и проходная - менее прихотливые мальчики. Об уединении и спокойствии можно было только мечтать, особенно накаляла обстановку Даша. Девушка хоть компанейская и приятная во всех отношениях, но все эти ее короткие шортики и полупрозрачные топики больше напрягали, чем способствовали успокоению.

А мне стоило наконец понять что происходит, и чем скорее, тем лучше. Смятение в моей душе нарастало и с этим срочно нужно что-то делать. Я приоткрыл завесу, хранящую тайны сложные, и они выше моего понимания. На задворках сознания вертелись испуганные мысли, подкидывая образы, которые я все время считал ложными, придуманными и нереальными. Я вспомнил множество случаев, которые они могли бы мне помочь, но ранее я откинул их за ненадобностью, теперь они казались бесполезными. Вместо того, чтобы задать правильный вопрос, я бежал от подсказок в страхе, не желая ничего знать. Мне стало стыдно. Столько времени потратил, мучаясь и прячась в раковине, словно моллюск. А ведь если допустить, это все может быть реальным. Допустить... поверить...

Я убегал от теней в капюшоне, но, в итоге, не все они оказались злыми и страшным. Перед глазами возник образ золотых локонов и их загадочной обладательницы. Даже не видев ее вблизи, я почему-то подумал, что она очень красивая.

Я восхищался и поражался странным посланиям на стенах, но не пытался понять их смысл. Лишь раз я обратил внимание, и в зеркале мог появиться ответ, но я лишь еще больше испугался. А на большее мне не хватило мозгов.

Меня окружает нечто странное, неведомое и древнее. От него веет силой и тайной. Я все еще сомневаюсь, но ведь хуже не будет, если я попытаюсь разобраться?

Думаю, сейчас, пока все разбежались, отличная возможность найти парочку ответов. Натянув кепку, я бесшумно пробрался мимо все еще спящего Владимира, который условно за мной 'присматривал' и, натянув кроссовки, тихонечко приоткрыл входную дверь. Удача сегодня была на моей стороне и дверь не издала ни звука, даже когда защелкнулся замок.

'Необходимо быть осторожным, - пообещал я себе, - Не делать поспешных выводов и не принимать необдуманных решений'.

Как только мне стало легче, все страхи улетучились, и произошедшее начало казаться страшным сном. Но если я буду так беспечен и не позабочусь о своем будущем, то это может стоить мне жизни, поэтому лучше перебдеть, чем недобдеть. Сделать вид, что ничего не произошло, уже не получится.

По пути домой, не глядя под ноги, листал старые фото на телефоне, выискивая запечатленные надписи на стенах и предавался раздумьям. Я-то радовался, хоть и временному, но такому прекрасному избавлению от существа, не дающего мне спокойно жить, то снова впадал в депрессию, не желая смиряться с участью сосуда для непонятно кого. Новые знания налагали на меня обязательства и требовали действий. Я вертел ситуацию рассматривая с разного ракурса, и не зная с какой стороны подойти и распутать этот клубок. Слишком много у клубка было концов.

В итоге, не найдя оптимального решения, я решил идти напролом. Может, если постоянно тянуть за один край, то узелок и распутается.

Первым делом я пошел в библиотеку. Так делают герои всех фильмов. Ну, или их умные друзья. К сожалению, попросить помочь было некого. Мои 'помощники' предпочитали, чтобы я сидел дома под присмотром, пока они в лупу разглядывают меня и сочиняют теории. А ведь Карина сказала, что я должен разобраться сам. А та девушка, если я правильно запомнил, говорила что 'мы не можем влиять на него напрямую'. Значит, косвенно могут? Вдруг подсказки у меня под носом, а я сижу дома.

До закрытия библиотеки оставалось меньше часа, мне стоило поспешить. В читальном зале, за рабочим столом сидела молодая симпатичная девушка в очках с модной оправой и листала кулинарный журнал. На меня она даже не взглянула. Я остановился напротив нее, качнулся с пятки на носок и кашлянул. Девушка не шелохнулась, лишь подняла глаза. Я очаровательно улыбнулся. По крайней мере, мне так показалось. Потом вспомнил, что мой нынешний замученный вид вряд ли мог произвести положительное впечатление. В подтверждение моих мыслей она снова посмотрела в журнал, никак не отреагировав. Ее аура раздраженно потемнела.

- Я вас внимательно слушаю, - произнесла она мгновением позже, сквозь зубы цедя слова, всем своим видом демонстрируя насколько она желает мне помочь. Я приуныл.

- Мне нужны заметки, документы и вообще что либо, касающееся истории города и его происхождения.

- Зачем?

Вопрос поставил меня в тупик.

- Ну... надо. Доклад пишу.

- В начале каникул?

Я не стал отвечать, обиженный столь пренебрежительной работой библиотекаря. Она нехотя отложила журнал, и мученически вздохнув, словно я посылаю ее на смерть, пошла к стендам с книгами. Через минуту передо мной лежала стопка книг, в половину моего роста. Я пробежался по корешкам книг, потом изучил оглавления и облучился дозой смертельной тоски. Чтобы это прочитать мне понадобится все время до самой пенсии!

Я выбрал книжку потоньше, с иллюстрациями. Из нее узнал, что город был основан почти три сотни лет назад, в нем жило несколько аристократов, писателей, поэтов и даже один физик, внесший невероятный вклад в продвижении сей трудной науки, но его не оценили и он переметнулся в другую страну.

В другой книге было то же самое, только более подробно, с датами. Я не стал вникать в детали и снова потревожил неприветливую девушку-библиотекаря.

- Это вся информация о городе? Может газеты какие старые завалялись или журналистские расследования? Мне вообще не о Молнегорске надо, а о Темных Холмах.

- Это еще что такое? - она наконец оторвалась от чтения и посмотрела на меня в недоумении.

- Старое название города.

- Глупости. Не слыхала о таком. Я дала тебе всю литературу о городе. Другой нет, - она взглянула на настенные часы поверх очков, - у тебя осталось четыре минуты. Мы закрываемся.

Замечательно. Идея с библиотекой не сработала. Лучше бы сразу в сети поискал.

Я не стал испытывать терпение неприветливого библиотекаря и ретировался, прихватив на всякий случай увесистый томик "История Молнегорска" домой, оставив в запасе еще целых две минуты.

По дороге я радовался прекрасной погоде и теплым денькам. Все-таки как хорошо летом!

***

Столичная больница. Психиатрическое отделение.

- Как ты себя чувствуешь?

Марченко чувствовал себя неловко. Несмотря на прямой вопрос, обычно вежливая и веселая помощница даже не повернула головы в его сторону, и продолжила отрешенно смотреть в окно.

- Наташа? - тихо позвал он.

- А вы как думаете? - так же тихо ответила девушка. Голос ее немного дрожал, но по сравнению с первым временем звучал вполне твердо. - Я уже сколько тут нахожусь? Словно сумасшедшую в психушку запихнули. Никто мне не верит.

- Глупая. Я тебе верю. Как тут не поверишь... - Марченко мельком взглянул на абсолютно белые волосы своей помощницы и поежился. Потом перевел взгляд на завешенное курткой зеркало. Словно в доме с покойником. Жуть какая. Это что же должен пережить человек, чтобы вмиг поседеть?

- И не надо на меня обижаться. Это очень хорошая лечебница, тут не только психов держат, а и вполне себе адекватных людей, что пережили сильный стресс или горе. Моя Верочка тоже тут лежала, после смерти матери, ты же ее видела, разве она на психа похожа?

- Нет... Но мне бы хотелось сразу приступить к работе, а не валяться тут без дела.

Ну конечно. К работе. Состояние, в котором Наталью нашли никак не соответствовало адекватному. Там вообще ничего не выглядело адекватно, начиная с открытой настежь двери, дикому холоду в комнате и разбитыми по всему дому зеркалами.

Звонок в тот вечер раздался внезапно. Марченко уже ехал домой и мог думать лишь о том, как он, наконец, сможет поужинать. Но смутно знакомый мужской голос в телефоне велел ехать домой к Наталье, причем срочно. Сперва это показалось розыгрышем, тем более что на том конце трубку сразу бросили, но некое тревожное чувство не дало проигнорировать сообщение. Недолго думая, Марченко развернул машину и рванул на адрес помощницы, благо было не далеко ехать.

Дверь в ее квартиру стояла открытой. За дверным проемом, казалось, стояли могильный холод и тьма. Чувство тревоги усилилось, и следователь машинально потянулся к кобуре за пистолетом. Но в квартире он не обнаружил никого постороннего, да и Наталью не сразу смог найти. Пока он с ужасом рассматривал погром в ее кабинете, трусливо включив везде свет, пока искал саму хозяйку и ежился от дикого холода, то сам едва не поседел. Больше всего он боялся услышать тот самый запах, который мог означать лишь одно - его помощница, красивая молодая девушка, окажется мертвой. И санитарам придется собирать ее тело в тазик.

Девушка обнаружилась в своей спальне, за кроватью. Поэтому он и не сразу увидел ее. Лицо было белее снега, и такие же белые волосы. У Марченко зашевелились волосы на голове. Заглянув в лицо Натальи он увидел неестественно расширенные зрачки, от чего ее глаза выделялись черными провалами на полотняном лице. Это было так жутко, что он не сразу смог совладать с эмоциями.

Привести девушку в чувство не удалось. Она лишь бормотала 'Не смотри на него... Не смотри... Не смотри...'. Не сразу это удалось и врачам в больнице. Но когда она пришла в себя, то внезапно впала в истерику, пытаясь разбить висящее на стене зеркало. Догадливый врач моментально завесил его, и девушка сразу успокоилась. И через несколько дней к ней стали пускать посетителей.

- Я действительно в порядке, Игорь Сергеевич. Хотя здешняя обстановка меня сильно удручает.

- Хочешь вернуться домой? - решил ударить по больному месту Марченко и заодно прощупать, как она отреагирует. Ведь дома с ней произошло нечто страшное, вполне естественно, что она будет бояться вернуться. Тем более что до сих пор она никому не рассказала, что там произошло на самом деле. Ни психологи, ни родня, не узнали ничего. А следователь, честно говоря, побаивался поднимать эту тему, хотя и сгорал от любопытства, как бы цинично это не звучало.

Девушка вздрогнула и накрутила прядь волос на палец, рассматривая ее.

- Да. Домой.

- Не боишься?

- Боюсь. Но не так сильно как раньше. И я должна найти ответы. Вы ведь тоже искали, не так ли? Расскажите мне! А я расскажу все, что помню. Но при условии, что все останется между нами, без всех этих психиатров и психологов и прочих докторишек. Договорились?

Она была так серьезно настроена, что пришлось согласиться. Конечно, Марченко в любой момент мог изменить свое решение и рассказать все врачам, но это бы значило навсегда потерять доверие помощницы. А он уже к ней привык и считал важной. Она была смекалиста, весела, и всегда доводила дела до конца. А это просто невероятно полезное качество в характере любого человека, а в их работе и подавно.

Поэтому он рассказал ей, что знал. В официальной версии происшествия у Горской произошел банальный нервный срыв, от переутомления и хронического недосыпания, поэтому в ее квартире обыск не производился. Но Марченко не поленился и приезжал туда несколько раз. Он аккуратно, стараясь ничего не сдвинуть и не нарушить, наматывал круги по квартире в попытке воссоздать картину происходящего. Пока получалось плохо. По всему выходило, что девушка пришла домой, приняла душ, приготовила бутерброды и чай, и даже поела в своем кабинете. То есть ничего не предвещало беды. А потом нечто изменилось.

Кто-то или что-то проникло в квартиру выломав дверь. Напугало девушку до смерти, разбило зеркала. Осколки были повсюду. Марченко уделил им особое внимание. И его труды были вознаграждены. На нескольких осколках он обнаружил едва заметные капельки крови и уже сдал их на анализ. Это оказалась кровь мужчины. В базе этой крови не было, но это уже не важно. Значит, их мистический убийца на самом деле из плоти и крови, а это значительно облегчает задачу. Теперь оставалось услышать версию самого свидетеля происшествия, и еще найти Алексея. Он обязательно должен сдать кровь на анализ. Почему-то Марченко казалось, что этот парень хоть в чем-то, но замешан. Возможно именно он и напал на его помощницу.

- Вот и все, что я смог нарыть. К сожалению, больше похвастать нечем. Теперь вся надежда на тебя. Но...готова ли ты говорить об этом сейчас?

Наталья снова побледнела и сжала кулаки. Потом встала и прошлась по комнате, остановившись напротив следователя и села в кресло.

- Я готова. Но готовы ли вы услышать правду? - горькая усмешка на ее губах и Марченко замер, - вы ведь уже все решили для себя?

Мужчина отрицательно кивнул головой.

- Я просто обязан узнать правду, какой бы она не была. Даже если эта правда отвергнет все законы логики.

- Тогда будьте готовы ко всему. И вы правы. Кровь, найденная на осколках - это кровь Алексея.

Марченко подскочил и схватил девушку за руку так сильно, что она дернулась от боли.

- Это он с тобой сделал? Говори? Это он?

Наталья поморщилась и освободилась из цепкого захвата.

- Я обязана ему жизнью. Это он спас меня.