Влияние анархизма все более и более усиливалось на повстанческую армию. Вновь увеличился приток в нее ярых сторонников безвластия. «В начале 1919 г., — писал позднее П. Аршинов (Марин), — в Гуляй-Поле, кроме выдающихся местных крестьян-анархистов… были уже анархисты, приехавшие из городов от известных организаций — Бурдыга, Михалев-Павленко и другие. Они работали исключительно на фронте или в повстанческих частях в тылу». Сюда следует отнести также Чалдона, Скорпионова (перешедшего потом к белым), Васильева, Юголобова, Чередняка, Энгарда, Француза.

Свои должности многие анархисты использовали для уничтожения чужой собственности, но каждый, по свидетельствам очевидцев, считал нужным обзавестись золотом, бриллиантами, другими вещами. У многих из «основных» анархистов были целые гаремы проституток. Эти люди пользовались у Махно особыми привилегиями, занимали руководящие посты в повстанческом движении. Они влияли на взгляды и поведение батьки, определяли цели и задачи повстанчества и, как писал И. Тепер, «самым подлым образом лизали его (Махно. — В. К) пятки и провозглашали его не только «народным вождем», но и «великим анархистом», вторым Бакуниным, имя которого, как и имя первого, будет занесено на страницы всемирной истории…» Идея безвластия культивировалась в рядах повстанцев разнообразными средствами. Достаточно было пришлым людям заявить о своем анархистском мировоззрении, как они получали теплый прием у самого батьки.

«Стоя во главе от начала и до конца революционной махновщины и руководя ее авангардом — армией повстанцев-махновцев, — подтверждал позднее сам Махно, — я, конечно, старался стянуть в это широкое низовое массовое революционное движение как можно больше анархических, мало-мальски знающих анархизм и его прямые задачи в революции сил. Я радовался, когда некоторые мои идейные товарищи-анархисты появлялись в рядах повстанцев. Я ценил и уважал их. Я слишком близко допускал их к делам, которые в движении возлагались на меня, как на первого среди равных вдохновителей и руководителей его, движения».

Анархизм предопределил развитие махновщины. Это движение неизбежно должно было вызвать противодействие Советской власти. Союз с большевиками руководство повстанчества всегда рассматривало как тактическую необходимость. И никаких сомнений на этот счет ни у самого Махно, ни у его приверженцев не было и быть не могло.

После екатеринославской операции партизаны обосновались в Гуляй-Поле, полные надежд на светлое будущее. Самому Махно казалось, что приблизилось время для практического осуществления анархистского идеала — создания в Гуляйпольском районе вольного, безвластного коммунистического общества. Территория, занятая повстанцами вокруг Гуляй-Поля, по своей площади соответствовала размерам не одного европейского государства. Отряды Махно продолжали расти за счет крестьян. Как утверждал командир Новоспасского партизанского отряда В. Белаш, которого Махно назначил начальником своего штаба, к концу января 1919 г. у батьки было 29 тысяч бойцов и, кроме того, невооруженный резерв, насчитывающий 20 тысяч. Махновцы занимали в тылу белогвардейцев и петлюровцев фронт на протяжении около 500 верст. Однако повстанческая армия в январе 1919 г. продолжала находиться в очень сложном положении и осуществить свои чаяния Махно было непросто. Еще не были окончательно разбиты петлюровцы, с юго-востока и юга надвигался Деникин, поддерживаемый. Антантой. А с севера теснила петлюровцев и приближалась к району, занятому махновцами, Красная Армия. В этой весьма сложной военной обстановке объявлять Гуляйпольский район вольной анархистской территорией было бы несвоевременно. Поэтому Махно весь январь маневрирует, пытается выиграть время, усилить свое войско и определить более выгодную тактическую линию поведения. Дело доходит до того, что он завязывает переговоры даже с петлюровцами и договаривается с ними о некоторых совместных действиях, с тем чтобы заполучить оружие.

Тем временем части Красной Армии под командованием П. Е. Дыбенко, продвигаясь на юг, освобождают Екатеринослав, многие районы губернии, в том числе Гуляй-Поле, которое перед этим было занято войсками Деникина. Махно принимает решение вступить в союз с красными, объявив наиболее опасными противниками в этот момент петлюровцев и деникинцев. В результате переговоров с командованием Красной Армии было достигнуто соглашение о союзе и преобразовании махновских отрядов, состоявших из двух полков, в 3-ю бригаду Заднепровской дивизии. Командование дивизии предложило Махно отказаться от выборности командиров, упразднить «военно-революционный совет», допустить в штаб бригады и в полки комиссаров для политческой агитации среди бойцов-повстанцев. Вооружение и все виды довольствия бригада получала в установленном для частей Красной Армии порядке.

Перед Заднепровской дивизией и ее 3-й бригадой командование поставило задачу: очистить от петлюровцев и деникинцев железную дорогу до Бердянска и закрепиться там. Эту задачу дивизия выполнила, причем бригада, состоявшая из махновцев, проявила себя героически. «Добровольцы, лучшие гвардейские силы разбиты. Задача выполнена Махно блестяще» — так оценил действия бригады повстанцев командующий фронтом. Теперь территория, занятая войсками Махно включала в себя 72 волости Екатеринославской губернии с населением более двух миллионов человек.

Таким образом, в начале 1919 г. произошло важное событие — отряды Махно влились в Красную Армию. Закончился период их самостоятельной борьбы против австро-немецких оккупантов и вооруженных сил украинского буржуазного правительства. Казалось бы, войско Махно выполнило свою задачу и, войдя в состав Красной Армии, должно было раствориться в ней. Однако этого не произошло и не могло произойти. Ни сам Махно, ни его «хлопцы» не хотели мириться с той дисциплиной, которую требовали большевики. На словах признавая подчинение, батька зачастую не выполнял требований командования, постоянно подчеркивал свою независимость и самостоятельность.

«Под революционной дисциплиной я понимаю самодисциплину личностей, устанавливающую в действующем коллективе одинаковую, строго продуманную и ответственную линию поведения для членов коллектива, — приводящую к точной согласованности как действия, так и мысли их», — писал Махно.

И хотя отряды повстанцев весной 1919 г. продолжали считаться частями Красной Армии (в апреле они были включены в Заднепровскую, а позднее в 7-ю Украинскую дивизию в качестве бригады, участвовали в боях с деникинцами в составе 2-й Украинской и 13-й армий), в них по-прежнему процветали идеи безвластия. Этому способствовали, в частности, связи Махно с созданной еще в ноябре 1918 г. на территории Украины анархистской конфедерацией «Набат».

В феврале 1919 г. созванный Махно в Гуляй-Поле Второй районный съезд Советов, на котором присутствовало 245 делегатов от 350 волостей и партизанских отрядов, принял резолюцию, выражавшую анархистское отрицательное отношение ко всякой государственной власти, в том числе и к Советской. В резолюции большевики укорялись в том, что они являются «соглашателями», «ведут переговоры с империалистами», отрицался основной организационный принцип советской системы — демократический централизм. «К глубокому своему сожалению, — говорилось в резолюции, — съезд вынужден также установить, что рабочей и крестьянской русско-украинской революции, кроме внешних врагов, угрожает, может быть, еще большая опасность от собственных внутренних непорядков. Советское правительство России и Украины своими приказами и декретами стремится во что бы то ни стало отнять у местных Советов рабочих и крестьянских депутатов их свободу и самостоятельность. Нами не избранные, но правительством назначенные политические и разные другие комиссары наблюдают за каждым шагом местных Советов…»

Махно считал крестьянство основной и по-настоящему революционной силой и армию “свою называл не иначе, как «повстанческо-крестьянской».

19 апреля 1919 г. махновский штаб, вопреки запрещению красного командования, созвал 3-й Гуляйпольский районный съезд, на котором присутствовали представители 72 волостей Александровского, Мариупольского, Бердянского и Павлоградского уездов, а также делегаты от махновских воинских частей. Съезд провозгласил анархистскую платформу. «Требуем, — говорилось в резолюции, — немедленного удаления всех назначенных лиц на всевозможные военные и гражданские ответственные посты… Требуем проведения правильного и свободного выборного начала… Требуем социализации земли, фабрик и заводов… Требуем изменения в корне продовольственной политики — замены реквизиционных отрядов правильной системой товарообмена между городом и деревней… Требуем полной свободы слова, печати, собраний всем политическим левым течениям, т. е. партиям и группам, неприкосновенности личности работников партий левых революционных организаций и вообще трудового народа… Диктатуры какой бы то ни было партии категорически не признаем. Левым социалистическим партиям предоставляем свободно существовать только лишь как проповедникам путей к социализму, но право выбора оставляем за собой».

Отношения между махновцами и красными вновь стали накаляться. И та, и другая стороны отчетливо понимали, что открытое вооруженное столкновение может произойти в любой момент.

Но что же представляла собой махновская армия весной 1919 г.? Во многих публикациях утверждается, что в тот период среди повстанцев «под влиянием анархистских идей шел процесс разложения» и «беспорядочная масса вооруженных махновцев» была занята исключительно разбоем и грабежом. Конечно, война есть война, в ней всякое случается. Были и грабежи, разбои. Разный народ приходил под знамена батьки, и он не всегда знал, что происходит за его спиной. Однако нельзя забывать, что Махно был решительным противником произвола. За грабеж и мародерство он приказывал расстреливать и тех, кто творил беззакония, презирал (как писал один из его современников) «всеми фибрами души и считал ползучими гадами, которых нужно беспощадно давить».

Иногда можно услышать, что батька был антисемитом и давал «добро» на еврейские погромы. Это не так. Махно, как и все анархисты, был интернационалистом.

Известен, например, такой случай. На одной из железнодорожных станций батька увидел плакат. На нем была надпись: «Бей жидов, спасай Россию!» Махно приказал отыскать автора. И когда того приволокли, велел его расстрелять.

Почти все повстанческие махновские отряды в марте 1919 г. базировались на территории Александровского уезда Екатеринославской губернии, являющегося прифронтовой полосой северо-деникинского фронта. В Гуляй-Поле размещалось командование махновцев, штаб батьки. Эта территория, по его мнению, и должна была стать центром нового «безвластного» анархистского государства. Командование Южного фронта поставило перед К. Е. Ворошиловым, являвшимся в этот период народным комиссаром внутренних дел Украины, задачу «расколоть с помощью надежных частей армию Махно» и издало приказ о переводе штаба повстанцев из Гуляй-Поля в село Пологи. Махно отказался выполнить это требование. Он не хотел оставлять Гуляй-Поле, потому что главной задачей тогда считал завоз в свою столицу и в соседние населенные пункты как можно большего количества имущества и материальных ценностей. Махновцы не останавливались ни перед чем. Например, они захватили направленный для донбасских рабочих хлеб и другое продовольствие и отказались его вернуть, несмотря на строгие требования командования. Более того, они сами требовали выкупа мануфактурой и другими промышленными товарами за хлеб, имевшийся в Бердянском и Мелитопольском уездах.

Махновцы контролировали самые хлебородные на Левобережной Украине уезды Екатеринославской и Таврической губерний, и потому ни одного фунта хлеба не получали оттуда бойцы Красной Армии и донецкие шахтеры. В мае Совнарком Украины получил следующее сообщение: «Уголь, предназначенный для Балтийского флота и заводов г. Николаева, выполнявших заказы Красного флота, захвачен махновцами и отправлен в Гуляй-Поле». А из Харькова в это же время телеграфировали о том, что Махно перехватил около 90 вагонов груза, предназначенного для Донбасса. Уполномоченный Наркомпроса сообщал В. А. Антонову-Овсеенко: «…было погружено на ст. Тульнево в адрес Донбасса 17 вагонов муки и пшеницы, на ст. Большой Токмак 15 вагонов соломы, на ст. Полугород 8 вагонов пшеницы. Все это захвачено отрядами Махно».

ЦК РКП (б) и правительство Украины потребовали от Народного комиссариата по военным делам принять меры для обеспечения беспрепятственного поступления грузов в Донбасс, поручило заместителю народного комиссара В. И; Межлауку и командующему фронтом В. А. Антонову-Овсеенко навести порядок в районе расположения войск Махно.

Переговоры длились четверо суток, но соглашения достигнуть не удалось. Махно не давал согласия на снятие своих заградительных отрядов с железных дорог Донбасса и Таврии и восстановил даже свое контртребование — снабдить его отряды оружием… Ему отказали. О результатах переговоров доложили В. И. Ленину.

Практически всю весну 1919 г. Махно использовал для экономического укрепления Гуляйпольского района, который он готовил объявить «безвластной» территорией. Этой же цели были подчинены и его отношения с другими повстанческими отрядами, в большом количестве действовавшими на территории Украины. Махно стремился присоединить их к своей армии, чтобы укрепить вооруженную опору будущей «вольной» территории. Наиболее характерной в этом отношении является история его взаимоотношений с атаманом Григорьевым.