Крупнейшим антисоветским мятежом на юге Украины было восстание, руководил которым штабс-капитан царской армии, сторонник Центральной рады, затем гетмана Скоропадского, а с декабря 1918 г. петлюровский атаман Н. А. Григорьев. Это был честолюбивый человек, политически неграмотный и беспринципный. В конце января 1919 г., когда власть петлюровской Директории зашаталась, Григорьев, учитывая изменения в настроении украинского крестьянства в пользу Советской власти, заявил о переходе со своими отрядами, состоявшими из крестьян Южной Украины, на сторону Красной Армии. В телеграмме, направленной в Александровский советский ревком этот «атаман партизан Херсонщины и Таврии» и «честный революционер» заявлял: «Все двадцать моих партизанских отрядов борются с… соглашателями мировой буржуазии, мы идем против Директории, против кадетов, против англичан, и немцев, и французов, которых на Украину ведет буржуазия… Наш девиз — вся власть Советам и диктатура пролетариата».

Украинское советское военное командование объявило, что в переговоры или в соглашения с атаманом Григорьевым оно может вступить лишь при условии безоговорочного признания им Советской власти на Украине в лице Временного рабоче-крестьянского правительства и полного подчинения командованию Красной Армии. Григорьев принял эти условия и 18 февраля со своими отрядами вступил в Красную Армию, образовав 1-ю Заднепровскую украинскую советскую бригаду, которая вошла в состав дивизии под командованием П. Е. Дыбенко.

Григорьевские части, представлявшие в то время значительную военную силу, затем были переформированы в 6-ю украинскую советскую дивизию. Этим командование надеялось поднять в них дисциплину, но сделать это было непросто, так как штаб Григорьева стал прибежищем авантюристов. Начштаба дивизии петлюровец Юрий Тютюник (также перешедший на сторону Советской власти) был главным идеологом деклассированных, сохранявших культ атаманов, пополнявшихся петлюровцами и кулаками григорьевцев. Вскоре и сам Григорьев открыто заявил о своем несогласии с политикой, проводимой Советской властью.

В одной из телеграмм на имя председателя Украинского Совнаркома и наркома по военным делам Григорьев высокомерно заявил: «Если вслед за мною (то есть по следам его наступления. — В. К.) будет вырастать такая паршивая власть, которую я видел до настоящего времени (это он говорил о советских учреждениях, создаваемых большевиками на освобожденной территории. — В. К.), я, атаман Григорьев, отказываюсь воевать. Заберите мальчиков, пошлите их в школу, дайте народу солидную власть, которую он бы уважал».

Тем не менее в марте — апреле 1919 г. дивизия Григорьева вместе с советскими войсками участвовала в боях за Николаев, Херсон, Одессу. После занятия Одессы Григорьев, возомнивший себя единственным «завоевателем» города, стал раздавать солдатам и окрестным крестьянам мануфактуру и другие товары, захваченные у неприятеля. Он разрешал солдатам «вольности»: пьяные григорьевцы стали грабить население. Потом Григорьев самовольно отвел свою дивизию «на отдых» в район Елисаветграда (ныне Кировоград). Вскоре оттуда стали поступать сообщения о противоречиях между григорьевцами и местными партийными организациями.

7 мая Григорьев отказался выполнить приказ командования о переброске дивизии на Румынский фронт. В тот же день, арестовав всех политических комиссаров и Полн. работников-коммунистов дивизии, Григорьев на митинге в Елисаветграде объявил свой «универсал», в котором призвал украинский народ к всеобщему восстанию против Советской власти.

Главный лозунг «универсала» звучал так: «Вся власть Советам народа Украины без коммунистов». В угоду мелкобуржуазным настроениям крестьянства Григорьев ополчился против «коммун, махновских комиссаров, продовольственной разверстки, реквизиций, чрезвычаек» и обещал установить «подлинно Советскую власть».

Однако первые же действия григорьевцев после объявления мятежа показали, что обещания «универсала» являлись ширмой, за которой скрывалась бандитская сущность выступления. Начались расстрелы, убийства, грабежи и погромы. 9 мая григорьевцы разогнали Елисаветградский Совет, расстреляли более тридцати руководителей советских и партийных организаций города. Только за два дня, 15–17 мая бандиты убили в Елисаветграде 1526 человек. В городе Александрии пьяный Григорьев скакал верхом впереди погромщиков и рубил беззащитных людей. Кулаки близлежащих деревень, привлеченные григорьевским «универсалом», толпами приходили в города и местечки, нападали на советских работников и не причастных к политике обывателей, грабили склады и учреждения, сваливали награбленное имущество на подводы и увозили домой.

Мятежники распространяли среди населения полные лжи и бахвальства прокламации, разжигали ненависть к большевикам.

Украинские «незалежники» (одна из группировок повстанческого движения) предложили Григорьеву действовать вместе с созданным ими «Всеукраинским повстанческим ревкомом». На это Григорьев в обычной для него хвастливой манере ответил: «У меня 23 тысячи штыков, 52 орудия, 20 бронепоездов, миллионы патронов. За меня массы, за меня Херсон, Николаев, Одесса. Скажите, а что вы имеете, что стоит за вами? Ничего! А раз ничего, то я разрешаю вам прийти ко мне и получить от меня такую работу, какую я вам дам». «Незалежники» ушли ни с чем.

К мятежникам примкнули сельские бандиты, кулаки, уголовники и небольшая часть среднего крестьянства из обманутого обещаниями григорьевского «универсала». Благодаря внезапности выступления, войско Григорьева в короткое время захватило Елисаветград, Николаев, Херсон, Кременчуг, Александрию, Знаменку, Христиновку и другие населенные пункты. Григорьевский мятеж облегчил Деникину наступление на Южную Украину и помешал переброске советских войск на Румынский фронт для поддержки Венгерской советской республики.

22 мая 1919 г. части Красной Армии под командованием К. Е. Ворошилова (кременчугское направление) и А. Я. Пархоменко (екатеринославское направление) повели наступление на григорьевские банды и в результате упорных боев нанесли им поражение. К концу мая были освобождены почти все занятые григорьевцами города и населенные пункты.

После поражения, нанесенного ему Красной Армией, атаман Григорьев с остатками своих отрядов встретился с махновцами в селе Камышоватое Елисаветградского уезда. У атамана не было другого выхода, кроме как искать поддержку у батьки. Между ними начались переговоры. Махно настаивал на объединении отрядов. Вскоре соглашение было достигнуто. Григорьев стал командующим объединенными вооруженными силами, а Махно председателем революционного совета. Григорьев, таким образом, входил в подчинение Махно. Был создан новый штаб «партизанско-повстанческой армии», в который вошли преимущественно махновцы. Однако для Махно Григорьев теперь был лишней фигурой. Сейчас, когда прошло уже более семидесяти лет со времени описываемых событий и нет конкретных свидетельств, говорящих в пользу того или иного мнения, трудно утверждать что-либо со всей определенностью. И все-таки, учитывая некоторые факты, можно предположить, почему события развивались именно так, а не иначе.

Атаман Григорьев не был анархистом. Но не это стало причиной того, что Махно не нашел с ним общего языка. Главной причиной явилось, пожалуй, то, что у Григорьева вообще не было определенных целей. Воспользовавшись обстоятельствами, этот атаман, не имевший какой бы то ни было политческой ориентации, возглавил движение, которое уместнее всего было бы назвать бандитским. Если в основе этого движения лежали погромы и кутежи, резня и пьяная вакханалия, то Махно достаточно четко представлял, для чего воюет и какие цели преследует. Банды Григорьева, влившись в повстанческую армию, могли бы значительно укрепить ее. Но понимал Махно и то, что эти же банды могли сделать армию неуправляемой. Поэтому оставался лишь один выход — ликвидировать Григорьева. И сделать это нужно было под каким-нибудь предлогом, чтобы не внести раскол в движение. Махно выбрал верную тактическую линию. Тут уж ему не откажешь в расчетливости, хитрости и коварстве. Это подтверждает в своих мемуарах П. А. Аршинов. Он пишет о том, что убийство Григорьева было задумано Махно еще до объединения махновцев с григорьевцами. И всю историю с соглашением Махно рассматривал лишь как тактический маневр, который должен был обеспечить удобный повод для ликвидации атамана-соперника. С этой целью махновцами был затеян съезд повстанцев Екатеринославщины, Херсонщины и Таврии. На съезде, состоявшемся 27 июля 1919 г. в селе Сентове Херсонской губернии (близ Александрии), махновцы должны были выработать общую стратегию борьбы с наступающими деникинцами. Однако атаман Григорьев настаивал на мобилизации всех сил «повстанчества» для борьбы с большевиками. Он сказал: «Когда иго большевизма будет низвергнуто, народ сам будет видеть, как ему устроиться».

В ходе споров на глазах у присутствующих делегатов завязалась перестрелка между махновцами и григорьевцами, в которой Григорьев был убит.

Бывший член махновского штаба Алексей Чубенко, арестованный впоследствии ГПУ, утверждал, что рядовые махновцы были недовольны союзом с Григорьевым, которого они обвиняли в связи с деникинцами, и требовали, чтобы Махно покончил с этим контрреволюционером. На съезде повстанцев Чубенко выступил с обвинениями против Григорьева: «Сначала я ему сказал, что он поощряет буржуазию… Затем я ему напомнил, что он оставил у одного помещика пулемет, два ящика патронов, несколько винтовок и 60 пар черных суконных брюк… Потом я ему сказал, что он действительно союзник Деникина и не хотел наступать на Плетеный Ташлык, так как там были шкуровцы…

Григорьев стал отрицать, я ему в ответ: «А кто же и к кому приезжали офицеры, которых Махно расстрелял?» Как только я это сказал, то Григорьев схватился за револьвер, но я, будучи наготове, выстрелил в упор в него… Григорьев крикнул: «Ой, батько, батько!» Махно крикнул: «Бей атамана!» Григорьев выбежал из помещения, а я за ним и все время стрелял ему в спину. Он выскочил на двор и упал. Я тогда его добил. Телохранитель Григорьева выхватил маузер и хотел убить Махно, но Колесник стоял около него и схватил его за маузер… Махно в это время забежал сзади телохранителя и начал стрелять в него».

Тот же Чубенко признавал, что решение убить Григорьева было принято ранее съезда на его (Чубенко) квартире. А начальник махновской контрразведки Лева Задов (Зиньковский) так комментировал причину убийства атамана: «Он мешал, и батько приказал его снять».

После убийства Григорьева Махно распорядился оцепить и разоружить его войска, которые в основной своей массе затем присоединились к махновцам…

Так закончилась авантюра атамана Григорьева. Махно сформировал из своих отрядов и присоединившихся к ним григорьевцев новые вооруженные силы численностью около 15 тысяч бойцов. Можно предположить, что убийством Григорьева — вожака контрреволюционного мятежа — Махно, кроме всего прочего, надеялся восстановить свою репутацию «революционера». Но главным побудительным мотивом его действий было все же желание присоединить григорьевские отряды к своему войску, усилить его для осуществления главной стратегической задачи — защиты «вольного безвластного» района, к провозглашению которого Махно так стремился.