В январе 1920 г. отряды батьки встретились с наступающими частями 14-й армии. Встреча эта была, как писал Аршинов-Марин, «теплой, товарищеской». Красноармейцы и махновцы проводили общие митинги. Часть повстанцев вступила в кавалерийскую бригаду Г. И. Котовского и в 41-ю дивизию. Однако Махно и его ближайшее окружение уклонялись от встреч с большевиками: их планы были слишком разными.

…После освобождения Украины от Деникина нужно было налаживать мирную жизнь. На заводах и фабриках не хватало сырья и топлива. Донбасс, главная угольно-металлургическая база страны, был в бедственном положении. Не в лучшем состоянии находился и железнодорожный транспорт. Не работали многие учреждения и больницы. В Александровске в начале 1920 г. было до 15 тысяч больных тифом, в Никополе — около 8 тысяч. «Тысячи трупов валялись на улицах города, и их некому было убрать, некому было оказывать помощь больным», — писала в те дни «Правда». А газета «Коммунист» сообщала: «Во всех уездах Екатеринославщины, где хозяйничали махновцы, картина полного разрушения. Все лечебные заведения разгромлены, медикаменты и больничный инвентарь расхищены».

8 января 1920 г. Реввоенсовет 14-й армии отдал приказ Махно выступить со своей армией по маршруту Александрия — Борисполь — Бровары — Чернигов — Ковель и занять фронт против польских войск. Так можно было оторвать махновцев от их постоянных баз. «Всем стало ясно, — писал Аршинов-Марин, что это первый шаг большевиков к новому нападению на махновцев. Направить повстанческую армию на польский фронт — это значит отравить главный нерв революционного повстанчества на месте».

В то время Махно был уверен, что его армия, с успехом сражавшаяся с деникинцами, сможет противостоять любой другой враждебной силе. «Повстанческая армия бунтарей, сумевшая отразить Деникина, сумеет дать отпор всем посягательствам на ее независимую жизнь», — заявлял батька. Поэтому на приказ о переходе на польский фронт он ответил так: «До тех пор, пока не выяснены взаимоотношения между Красной Армией и самостоятельной повстанческой армией, не может быть и речи об исполнении таких приказов».

Но Махно ошибался — противостоять Красной Армии его отрядам было явно не под силу. Они были измотаны рейдами по деникинским тылам, многих, в том числе и Махно, поразила эпидемия тифа. И еще одну ошибку совершил батька. Он не учел, что большевики прекрасно понимали, какую опасность представляет для них повстанческая армия и что его отказ будет воспринят как вызов.

9 января 1920 г. (т. е. на следующий день после отдачи приказа) Всеукраинский революционный комитет издал постановление, объявившее махновцев вне закона «как дезертиров и предателей», и призвал население Украины к борьбе с ними.

Части Красной Армии начали боевые действия против своих недавних союзников. Сам Махно оказался в окружении, из которого ему удалось вывести лишь около трехсот человек. Для многих махновцев такой поворот событий был неожиданным. Еще совсем недавно батька заявлял, что его армия всегда будет на революционном посту, а теперь ей приходилось сражаться с Красной Армией.

В январские дни 1920 г. немало махновских отрядов попало в окружение. Некоторые из них сумели вырваться, а другие были разбиты или разоружены. Лидер набатовцев Волин (Эйхенбаум), являвшийся одновременно председателем махновского реввоенсовета, при разгроме одного из отрядов был взят в плен. Однако те набатовцы, которые не отказались от борьбы с коммунистами, не оставляли надежд оживить вольницу и сделать ее опорой все того же «безвластного государства». В феврале 1920 г. они провели конференцию, на которой одобрили действия своего руководства и признали махновщину реальной силой, способной выполнить в новых условиях задачи «третьей революции». А в середине апреля на специально созванном совещании даже приняли решение о практических мерах строительства «вольного государства». Возникает вопрос: почему махновщина оказалась столь живуча, хотя многие отряды батьки были разбиты, а сам он едва спасся бегством?

Обращаясь к событиям гражданской войны, В. В. Куйбышев писал: «Пестрота социального состава махновских отрядов затрудняла борьбу с ними, а сочувствие по отношению к Махно кулацкой и зажиточной части крестьянства делало борьбу очень трудной и длительной».

Нельзя забывать, что в начале 1920 г. обстановка на Украине, в особенности на Екатеринославщине, благоприятствовала Махно. За ним шли довольно широкие слои крестьянства и часть мелкой буржуазии. Кулачество, основная опора батьки, особенно усилило борьбу против Советской власти после издания Всеукраинским ревкомом в феврале 1920 г. Декрета о земле. По декрету кулачество южных губерний — Екатеринославской, Таврической и Херсонской — лишалось возможности пользоваться бывшими помещичьими землями. Больше того, оно должно было уступить часть своих земель бедноте. Советская власть изменила и условия продовольственной разверстки в пользу бедноты. Махновцы стояли на стороне кулачества и среднего крестьянства, считая их опорой сельского хозяйства. А те, в свою очередь, помогали Махно. Они вступали в его отряды, приносили оружие, продовольствие, приводили лошадей.

Красной Армии, как, впрочем, и деникинцам, было очень непросто воевать с махновцами, ведь для победы нужно было подрубить сами корни этого движения. Но как это можно было сделать, когда, скажем, сегодня крестьяне были заняты делами по хозяйству, а завтра по первому зову батьки брались за оружие? В считанные дни маленькие отряды Махно могли превратиться в крупные соединения, и столько же времени требовалось соединениям и частям, чтобы рассыпаться по селам и хуторам. Махновские вооруженные силы были мобильны, с успехом использовали тачанки и имели большой опыт партизанской войны. В отрядах батьки была хорошо поставлена пропаганда анархистских идей. Набатовцы возглавили специально созданный в штабе махновской армии отдел, который занимался политическим и культурным «просвещением» повстанцев. Анархистский «культпросвет» выпускал листовки, обращенные к красноармейцам, в которых утверждалось, что только повстанческая армия может быть истинной защитницей социалистической революции и что только безвластные Советы способны осуществить строительство нового строя. «Мы сражались и будем сражаться за действительную неограниченную свободу, за вольный строй… Если тебя твои комиссары гонят на нас, не стреляй, а присылай делегатов и узнавай, кто мы… Не верь комиссарам… Мы боремся за вольную жизнь без насильников-комиссаров, чекистов… Бросайте винтовки и переходите в братские объятия махновцев», — говорилось в листовках.

Махновцы запугивали крестьян тем, что по железной дороге Советы «привезут коммунию». Сам батька рассылал письма представителям исполнительных комитетов крестьянских Советов, в которых давал разного рода распоряжения. Так, в письме к представителю исполнительского комитета села Доброволье он требовал «не допускать вывоза хлеба» для Советской власти и предупреждал в случае неповиновения: «Вы будете стерты моей собственной рукой с лица земли…» А обращаясь к председателю Новоспасской волости, Махно предписывал «тормозить работу коммунистов», угрожая расстрелом, если тот не выполнит указания..

Анархисты и махновцы распространяли листовки и в городах. От рабочих они требовали не вступать в Коммунистическую партию, продовольственные и чрезвычайные комиссии.

Антисоветской агитацией занимался не только культурно-просветительный отдел повстанческой армии, но и ее разведывательные органы, о чем свидетельствует специальное предписание «штаба особой группы войск им. батьки Махно». «Все разведывательные отряды должны иметь характер как разведки, так и распространение литературы…» — говорилось в этом не безупречном по стилю документе.

В целях пополнения отрядов людьми махновцы не пренебрегали любыми средствами. Порой они шли на заведомый обман. Например, сам Махно, проводя в селе Максемилианово митинг, заверил всех, что к нему на соединение идет Буденный, который вместе с ним выступит против коммунистов и будет бороться за анархию.

Пополнение махновских отрядов происходило и за счет крестьян, обиженных незаконными действиями местных органов власти. «Местная милиция пьянствует и грабит население», — жаловались в Екатеринославский губревком жители Павлограда и Мелитополя. В архивах сохранилось немало подобных жалоб. Недовольство крестьян вызывало и то, что некоторые красноармейские части реквизировали у них продовольствие. Есть свидетельства, что бойцы Первой Конной армии обыскивали местных жителей, отбирали у них деньги, уводили лошадей, в то время как махновцы за каждую полноценную лошадь отдавали несколько своих отощавших. В дела местных органов власти вмешивались красные командиры. Все это, вместе взятое, способствовало укреплению авторитета Махно, давало ему возможность увеличивать численность отрядов. По данным разведки Красной Армии, его войско в то время состояло из трех корпусов, численностью до восьми тысяч каждый.

Особенно ощутимые удары по Красной Армии махновцы наносили тогда, когда объединялись с петлюровскими и другими бандами. Характеризуя обстановку на Украине в тот период, В. И. Ленин писал, что «там кипит война, и Красной Армии приходится бороться против банд, которыми она кишит».

В начале февраля 1920 г. Реввоенсовет 14-й армии поручил командованию 45-й и 42-й дивизий разгромить махновцев. Двум бригадам 42-й дивизии был дан приказ разбить главные силы противника в Гуляй-Поле. Однако махновцы не приняли боя. Предупрежденные своими агентами, они ушли в неизвестном направлении, бросив в спешке несколько артиллерийских орудий, лазарет, некоторое военное снаряжение и около двадцати пудов золота. Только через несколько дней красноармейской разведке удалось установить местонахождение махновского войска. Оно располагалось в 25 километрах от Гуляй-Поля. Части 42-й и 45-й дивизий пытались снова окружить основные силы Махно, оставив в Гуляй-Поле одну эстонскую бригаду 42-й дивизии. Узнав об этом, махновцы обрушились на Гуляй-Поле, разгромили эстонскую бригаду, расстреляли всех коммунистов, командный состав, часть красноармейцев. Оставшихся в живых раздели и отпустили. Командование 42-й дивизии бросило в Гуляй-Поле новые силы, заняло его, но основная часть махновцев во главе с батькой снова ускользнула.

До марта нашему командованию не удалось установить дислокацию основных сил Махно. Части Красной Армии были отозваны из Гуляй-Поля и направлены на Крымский участок фронта. Едва это было сделано, как батька снова захватил Гуляй-Поле, откуда начал военные действия против Красной Армии. Ее командованию пришлось вновь направить свои части для борьбы с махновцами.

Весь юг Екатеринославской, Таврической, ряд уездов Донецкой и Харьковской губерний стали ареной сражений. Отряды Махно совершали налеты на города и села, расправлялись с коммунистами, сотрудниками ЧК и милиции. Вот что говорит документ того времени: «Положение в Александровском уезде неблагоприятное. Вследствие постоянной угрозы Махно в некоторых волостях ревкомы работают нелегально. Были случаи убийств комиссаров, красноармейцев и разоружения воинских частей. Анархизм свил себе здесь крепкое гнездо и проявляется почти во всех волостях за исключением десяти (из сорока трех)… Количество «батек» и атаманов в некоторых местах превышает количество волостей, но все они ориентируются на Махно».

Командование Юго-Западным фронтом приказом от 7 марта поручило ликвидацию банд на территории Украины начальнику тыла фронта, передав ему в подчинение латышскую дивизию, две бригады и кавалерийский полк. Этим войскам была поставлена задача в кратчайший срок разгромить махновцев и другие банды в районе Верхнеднепровск — Екатеринослав — Александров — Полоч и — Цареконстантиновка — Чаплино — Павлоград. С целью координации действий партийных, советских и военных органов против банд командование Юго-Западного фронта разработало и утвердило 20 апреля «Краткую инструкцию по борьбе с бандитизмом и кулацкими восстаниями», в которой указывалось, что такая борьба должна вестись самым беспощадным образом, имея главной целью захват во что бы то ни стало главарей банд, их помощников, штабов и материальной части.

Тем временем махновцы вели успешные бои с частями Красной Армии. Так, например, 25 апреля они внезапно появились на станции Марьинка, где располагался 337-й стрелковый полк Украинской трудовой армии. Махновцы атаковали его и разбили.

26 апреля 1920 г. Полн. бюро ЦК РКП (б) специально рассмотрело вопрос об укреплении внутреннего фронта на Украине. Члену ЦК и председателю ВЧК Ф. Э. Дзержинскому было поручено срочно выехать туда для организации борьбы с контрреволюцией, бандитизмом и махновщиной. «Я не хотел бы вернуться в Москву раньше, чем мы обезвредим Махно», — писал жене Дзержинский с Украины.

В борьбе с Махно было решено использовать Первую Конную армию Буденного, находившуюся на марше Майкоп — Батайск — Ростов — Курган — Екатеринослав. На 14-ю кавалерийскую дивизию этой армии возлагалась задача выбить махновцев из Гуляй-Поля. Там она встретилась 28 апреля с крупными силами батьки. Опасаясь окружения, махновцы стали отступать. Выделив для их преследования два эскадрона, дивизия продолжала двигаться по маршруту. Через два дня махновцы были атакованы 4-й кавдивизией в Ново-Павловке. Захваченные врасплох, они бросили несколько пулеметов и отошли в сторону села Богатырь. Но здесь на них обрушился удар бригады 6-й кавдивизии. Попав в полосу движения маршевых колонн Красной Армии, махновцы вынуждены были на время рассыпаться на мелкие группы. Сам Махно пробрался с небольшим отрядом на север, в Изюмские леса. Город Изюм был объявлен на осадном положении.

Оперативный штаб обороны города обратился за военной помощью в Харьков. Вскоре прибыли пехота, артиллерия и кавалерия. 30 мая Изюмский горком партии призвал население на борьбу с махновцами.

Отряд Махно, измотанный боями с частями Красной Армии в районе Гавриловки, встретив сопротивление со стороны изюмцев, не отважился на штурм города и решил вернуться в Екатеринославскую губернию.

О чем думал батько, когда ехал на тачанке туда, где начался его путь как атамана? Продолжала ли владеть им мысль о создании вольного государства? Вряд ли: ведь будучи человеком, остро чувствовавшим изменения в обстановке, он должен был понимать, что его мечте либо вовсе не суждено сбыться, либо ее осуществление отодвигается на неопределенное время. Тем не менее Махно был полон решимости продолжать борьбу до конца.