Истории большого города. Жозефина Сяо, Вонг Карвай, Стэнли Кван, Питер Чан. Гонконгский декаданс и расцвет кинематографа категории III.

Если смотреть гонконгские экшены и триллеры, может показаться, что этот город населен исключительно гангстерами и полицейскими, любимое развлечение которых – носиться по улицам и палить друг в друга из всех видов оружия. Однако в действительности Гонконг является одним из наиболее безопасных городов мира. В 2014 году журнал «Лайфстайл» опубликовал рейтинг самых безопасных стран мира, основываясь на данных ФБР об уровне преступности. Четыре первых места в нем заняли азиаты: 1-е – Япония, 2-е – Тайвань, дальше Гонконг, потом Южная Корея. Любопытно, что при этом именно японская, гонконгская и корейская кинематографии производят самое брутальное и кровавое кино в мире. Вполне возможно, что между обилием жестокости в кино и отсутствием ее в реальной жизни есть прямая связь, в полном соответствии с высказыванием Реймонда Борда и Этьенна Шометона: «До тех пор, пока люди убивают друг друга на экране, все мы можем спать спокойно».

На самом деле, хотя фильмы о боевых искусствах, а также гангстерские и полицейские боевики на протяжении многих лет являются главным экспортным продуктом бывшей британской колонии, они составляют лишь небольшую часть ее киноиндустрии. В Гонконге производились и производятся картины всех мыслимых жанров, но особенной популярностью пользуются урбанистические драмы и комедии из жизни среднего класса.

Начало этому направлению было положено в 60-е годы фильмами с участием «кантонской принцессы» Жозефины Сяо. Начав сниматься еще в четырехлетнем возрасте, став звездой к восьми годам, Жозефина, повзрослев, не только не утратила популярности, но стала одной из самых ярких звезд в истории Гонконга. Актриса, певица, танцовщица, позднее – еще и сценаристка, продюсер и режиссер, Жозефина Сяо даже по меркам богатого на колоритные личности гонконгского кинематографа представляет собой уникальный случай. Она снялась более чем в 250 фильмах, в промежутке умудрившись получить степень магистра детской психологии в одном из американских университетов, выиграла «Серебряного медведя» за лучшую женскую роль на Берлинском кинофестивале 1995 года (в фильме Энн Хой «Летний снег»), написала книгу о европейском этикете, ставшую бестселлером в Гонконге и на Тайване, и была посвящена королевой Елизаветой в члены рыцарского ордена Most Excellent Order of the British Empire. А спродюсированный ею и снятый в качестве сорежиссера полицейский триллер Jumping Ash (1976) считается в Гонконге одним из провозвестников новой волны.

Жозефина Сяо

В 60-е годы Жозефина, благодаря ролям в молодежных драмах, комедиях и мюзиклах «Пестрая юность» (1966), «Молодые» (1967), «Я люблю гоу-гоу» (1968), «Девушки-бунтарки» (1969) – и еще десяткам других, – превратилась в настоящую икону стиля для юных представителей среднего класса. Прозванная за безупречную элегантность «китайской Одри Хэпберн», Жозефина Сяо создала архетипический образ гонконгской девушки: смышленой и острой на язык, но, одновременно, утонченной и мечтательной. Этот образ сильно отличается, например, от героини Грейс Чан из «Дикой, дикой розы», которая была девушкой из низов, фактически с городского дна; ее отвага и уверенность в себе базировались на трудном жизненном опыте, соответственно, зрители могли ей сопереживать, но вряд ли были способны полностью с ней идентифицироваться. Персонажи Жозефины Сяо – представительницы среднего класса, чья независимость и чувство собственного достоинства являются не столько результатом жизненных испытаний, сколько следствием изменений в гонконгском обществе, становящемся в 60-е годы все более европеизированным. А потому их проблемы оказываются близки и понятны большинству молодых зрителей. Так, фильм «Девушки-бунтарки» начинается с суда над героиней Жозефины, которая учинила драку на дискотеке; судья готов ограничиться устным внушением, но девушка неожиданно сама требует, чтобы ее отправили в исправительную школу для несовершеннолетних, протестуя таким образом против равнодушия своей матери, которая уделяет больше внимания бизнесу и любовникам, чем дочери. Подобные роли превратили Жозефину Сяо фактически в символ своего поколения – почти каждый парень в Гонконге той эпохи мечтал иметь подружку, похожую на нее; почти каждая девушка мечтала стать ею.

Новая волна в конце 70-х годов привнесла в эстетику городской драмы социальный реализм и, одновременно, постмодернистское смешение жанров и стилей. Примером последнего может служить «Дом лютни» (Лао Шинхонь, 1979) – ироничная и печальная метафора упадка классической китайской культуры, вытесняемой индустриальным обществом потребления. (Речь в фильме идет, конечно, не о европейской лютне, а о старинном китайском инструменте гуцинь, который в классической китайской литературе часто служит символом гармоничных отношений между мужем и женой – деталь, важная для понимания иронического подтекста.) «Дом лютни» начинается как эротическая драма в стиле «Любовника леди Чаттерлей», повествующая о любви жены богатого землевладельца и молодого садовника в ее поместье; продолжается в лучших традициях фильма-нуар, вроде «Почтальон звонит дважды»; в последней трети приобретает черты мистического хоррора; а завершается откровенной сатирой. Весь этот полижанровый коктейль скрепляется общей для всех сцен элегической интонацией повествования, сходной с декадентской поэзией фильмов Лукино Висконти.

Кадр из фильма «Дом лютни» (1979)

Вторжение новой волны с ее пристрастием к стилистическим экспериментам и, одновременно, ориентацией на коммерческий кинематограф привело к феномену, о котором уже говорилось ранее: гонконгские жанровые картины сплошь и рядом выглядят авангардно по сравнению со своими западными аналогами; и наоборот – немногочисленные фильмы, проходящие в Гонконге по разряду «артхауса», кажутся до неприличия коммерческими рядом с европейской фестивальной продукцией. Дэвид Бордуэлл даже изобрел новый термин для описания этого явления: avant-pop cinema (что можно расшифровать как «авангардное популярное кино»). Наиболее яркими представителями данного направления он считает Стэнли Квана и Вонг Карвая.

Леон Лай и Карен Мок в фильме Вонг Карвая «Падшие ангелы» (1995)

Оба эти режиссера принадлежат ко второму поколению новой волны – Стэнли Кван дебютировал в режиссуре в 1987 году, Вонг Карвай – в 1988-м. На обоих оказал большое влияние Патрик Там, с которым они работали в качестве ассистентов: Стэнли Кван на «Кочевнике», а Вонг Карвай на «Окончательной победе». Патрик Там не только познакомил Вонг Карвая с оператором Кристофером Дойлом, чья работа позднее станет визитной карточкой его фильмов, но и научил его искусству монтажа, лично смонтировав его ранние фильмы «Дикие дни» (1990) и «Прах времен» (любопытно, что оба получили призы Гонконгской киноакадемии за лучший монтаж). Но всемирной славы Вонг Карвай добился не с этими картинами, а с фильмами «Чунгкинский экспресс» (1994) и «Падшие ангелы» (1995), где характерная для гонконгских драм меланхоличная атмосфера парадоксальным образом сочетается с визуальным решением в стиле клипов MTV и динамичными годаровскими jump-cuts. Эта своеобразная дилогия («Падшие ангелы» выросли из новеллы, изначально придуманной для «Чунгкинского экспресса») выглядит квинтэссенцией одержимого стилем гонконгского кинематографа 90-х годов, идеальным воплощением всех его достоинств и недостатков. Выйдя из кинотеатра после просмотра этих фильмов, вы не сможете вспомнить ни одной сюжетной линии, однако образы из них впечатаются в вашу память на годы, если не навсегда.

 Это заметил известный американский критик Роджер Иберт, написавший в рецензии на «Чунгкинский экспресс»: «Вы получите удовольствие от этого фильма благодаря тому, что вы знаете о кино, а не тому, что вы знаете о жизни». Но в действительности Вонг Карвай своим вычурным стилем лишь подчеркнул кинематографичность реальной жизни в Гонконге, снимая сцены в настоящих барах, магазинах, на станциях метро и даже в домах участников съемочной группы: так, квартира, в которой в «Чунгкингском экспрессе» живет герой Тони Люна, принадлежала оператору фильма Кристоферу Дойлу. Кстати, австралиец Дойл, сегодня считающийся одним из лучших кинооператоров мира, своей блестящей карьерой обязан исключительно анархичности гонконгского кинопроизводства той эпохи: он является самоучкой, не заканчивал киношколы и не состоял в операторском профсоюзе, а потому в других странах его бы даже не пустили на съемочную площадку.

Стэнли Кван же раз за разом пытался воспроизвести в своих картинах богемную, декадентскую атмосферу, свойственную лентам Патрика Тама. Его дебютный фильм «Румяна», спродюсированный Джеки Чаном, представлял собой мистическую мелодраму и рассказывал о куртизанке (Анита Муи), совершившей самоубийство из-за любви в 30-е годы и вернувшейся из загробного мира в современный Гонконг, чтобы найти своего потерянного возлюбленного (Лесли Чун). Обилие ироничных деталей – например, на том месте, где раньше был бордель, героиня обнаруживает детский сад – не затмевает ностальгического тона повествования: обитателям Гонконга 80-х сама идея умереть из-за любви кажется нелепой, а утонченность классической китайской культуры теперь свелась к аттракционам фильма о боевых искусствах (на съемках которого героиня оказывается в финале), где наряженные в старинные костюмы статисты принимают картинные позы и размахивают бутафорскими мечами.

Идею столкновения между современностью и прошлым Стэнли Кван развил в своем самом знаменитом фильме «Центр сцены» (1992), героиней которого стала звезда китайского немого кино Жуань Линъю. Начав сниматься с шестнадцати лет, Жуань сыграла в тридцати картинах, произведенных в Шанхае в конце 20-х – начале 30-х годов, была прозвана на Западе «китайской Гретой Гарбо» и покончила с собой в двадцать четыре года, доведенная до отчаяния переутомлением и скандальными статьями в шанхайских таблоидах о подробностях ее личной жизни. Квазидокументальная драма Стэнли Квана, где игровые сцены перемежаются фрагментами фильмов с участием реальной Жуань Линъю и интервью участников съемочной группы, провалилась в прокате, но была высоко оценена критикой; она получила пять премий Гонконгской киноакадемии, а Мэгги Чун, исполнившая главную роль, выиграла «Серебряного медведя» на Берлинском кинофестивале.

Любовь и опиум в фильме «Румяна» (1987)

Ярким представителем avant-pop cinema можно также считать Тони Ау, художника-постановщика, переквалифицировавшегося в режиссера, чьи фильмы, такие как «Любовники из мечты» (1986), «Прости меня» (1989), «Оревуар, мон амур» (1991), «Комната с видом» (1993), будучи традиционными мелодрамами по сюжету, отличаются исключительной красотой изображения и, нередко, новаторскими экспериментами с освещением. Подходит под это определение и творчество одной из самых известных женщин-режиссеров Гонконга Клары Ло, дерзко, хотя и не всегда успешно, экспериментирующей с самыми разными жанрами – от мистического триллера «Реинкарнация Золотого Лотоса» (1989) до исторической драмы «Искушение монаха» (1993).

Традиция фильмов для среднего класса в Гонконге получает существенное развитие в 1992 году, благодаря созданию студии UFO (United Filmmakers Organization). К этому времени беспрерывный экономический рост на протяжении более двадцати лет, развитие банковской сферы и сервисной экономики привели к тому, что две трети населения колонии стали составлять так называемые chuppie (от слов chinese yuppie – китайские яппи). Это новое поколение белых воротничков, молодых городских профессионалов по своему образу жизни и системе ценностей практически не отличалось от своих западных собратьев. Относительную легкость, с которой китайцы усваивают западные идеи, многие исследователи объясняют тем, что ряд положений конфуцианской этики, на протяжении двух тысяч лет служившей основой китайского общества, близок к протестантской трудовой этике, на которой базируются англосаксонские страны. Так, английская писательница Клэр Викерс, почти двадцать лет прожившая в Гонконге, утверждает: «Приезжим Гонконг представляется образцом „общества среднего класса“. Большая часть людей хорошо одевается, ведет себя солидно, трудолюбива и верит в „буржуазные ценности“ – такие, как образование, труд и благо семьи. Из этой традиционной западной системы взглядов непросто выделить типично китайские ценности, поскольку они мало отличаются от европейских».

Режиссер и сценарист Питер Чан стал первым, кто сделал сознательную ставку именно на этот сегмент аудитории, когда вместе с популярным комедийным актером и режиссером Эриком Цаном основал UFO. Российским любителям кино Питер Чан известен как продюсер хорроров «Глаз» (2002) и «Три экстрима» (2004), однако в Азии его знают в качестве постановщика остроумных драм, таких как дилогия «Он женщина, она мужчина» (1994–1995) и «Товарищи, почти история любви» (1996), снятых как раз на UFO. Учившийся в престижной американской киношколе UCLA и работавший в качестве ассистента режиссера с Джеки Чаном и Джоном Ву, Питер Чан внедрил на своей студии куда более высокие производственные стандарты, чем было принято в Гонконге той поры: сценарии продумывались специально созданной группой авторов, звук записывали на съемочной площадке, и постпродакшн делался весьма тщательно. Вместе с тем, фильмы UFO сохраняли все фирменные черты «партизанского» гонконгского кинопроизводства – в частности, быстроту и дешевизну съемок.

По стилю эти картины представляют собой странный гибрид – как если бы Вуди Аллен снимал картину Норы Эфрон: нечто промежуточное между «Энни Холл» и «Неспящими в Сиэттле», но с местным колоритом и характерной гонконгской разухабистостью, придающей действию особый шарм. Так, в первой серии «Он женщина, она мужчина» мы сталкиваемся с типичными для гонконгских комедий трансгендерными мотивами, совмещенными с ехидной пародией на нравы шоу-бизнеса. Самоуверенный музыкальный продюсер (Лесли Чун) решает совершить «настоящее чудо шоу-бизнеса» – раскрутить никому не ведомого и не наделенного особыми талантами обычного парня до статуса поп-звезды. С этой целью объявляется прослушивание потенциальных кандидатов; фанатка героя («мисс Гонконг» 1990 года Анита Юэнь) заявляется на него, переодевшись мужчиной, – и выигрывает. После чего сексуальная ориентация персонажа Лесли Чуна подвергается серьезному испытанию. (Двусмысленность усиливает тот факт, что Лесли Чун был первой гонконгской поп– и кинозвездой, открыто заявлявшей о своей гомосексуальности.)

Анита Муи и Лесли Чун в фильме «Кто женщина, кто мужчина» (1996)

В сиквеле, носящем название «Кто женщина, кто мужчина?», подобная проблема возникает уже у героини Аниты Юэнь, а в качестве искусительницы выступает элегантная бисексуальная кинозвезда Фаньфань, очень похожая на Марлен Дитрих (Анита Муи). Кульминацией становится сцена, в которой обе героини снимаются в ремейке «Унесенных ветром», причем по оригинальной задумке режиссера, мужчина должен исполнять в нем женскую роль, а женщина – мужскую; соответственно, Аните Юэнь, продолжающей выдавать себя за мужчину, достается Скарлетт О’Хара, в то время как Анита Муи должна сыграть Ретта Батлера. Репетиция знаменитого поцелуя между Реттом и Скарлетт превращается в настоящий комический шоустоппер и, возможно, является лучшей пародией на «Унесенных ветром» в истории.

После успеха этой дилогии Анита Юэнь (названная за «Он женщина, она мужчина» лучшей актрисой года в Гонконге) стала своего рода талисманом для UFO – в больших или маленьких ролях она появляется в большинстве картин этой студии.

Другая работа Питера Чана «Товарищи, почти история любви», которую Гонконгская киноакадемия признала лучшим фильмом 1996 года, сделалась своеобразной метафорой трансформаций, которые происходили с гонконгцами в последние десятилетия. В первой трети картины ее герои – в исполнении Леона Лая и Мэгги Чун – типичные А-Цань, деревенщины, перебравшиеся в Гонконг из материкового Китая и пытающиеся разбогатеть, продавая пиратские аудиокассеты с записями тайваньской певицы Терезы Тэн. Пройдя через ряд трагикомических испытаний, они преображаются в ушлых и практичных «гонконгеров», но оказываются вынуждены расстаться. Наконец, в последней трети фильма герои случайно встречаются на улице Нью-Йорка – теперь они стали гражданами мира, и вся планета открыта для них (герой Лая в предшествующей сцене даже обсуждает возможность открыть на крыше Эмпайр Стэйт Билдинг свой ресторан под названием «Вершина мира»). Внешние и внутренние метаморфозы персонажей, которые в реальности вряд ли могут происходить в столь короткие сроки, вбирают в себя опыт сразу трех поколений гонконгцев: нищих беженцев с материка; процветающих жителей одного из «азиатских тигров»; гонконгской эмиграции начала 90-х годов. Но в отличие от панических фильмов, описанных в предыдущей главе, «Товарищи, почти история любви» имеет оптимистический месседж: материковые китайцы здесь вызывают симпатию и уважение своим любопытством к окружающему миру, стремлением учиться и готовностью идти на любые испытания, чтобы изменить свою жизнь.

* * *

Одновременно с этими процессами Гонконг также становится одним из мировых лидеров по части производства эротических картин. Конечно, его достижения в этой области не идут ни в какое сравнение с успехами Японии, вот уже много лет удерживающей мировое первенство на ниве софт-порно. Однако в пятерку лидеров он точно входит. Дэвид Бордуэлл по этому поводу замечает: «В 1992 году (время наибольшего расцвета кинопроизводства в Гонконге. – Д. К.) примерно половина всех произведенных в Гонконге картин представляли собой „категорию III“ и выпускались в расчете на местный рынок». А накануне присоединения к Китаю целая делегация гонконгских кинематографистов отправилась в Пекин, дабы получить от тамошних властей заверения, что всенародно любимая категория III не будет запрещена после 1997 года. (Заверения были получены, и фильмы категории III по сей день производятся в Гонконге, правда, в большинстве своем сразу на видео.)

Что такое категория III? Это не жанр и не показатель художественного качества (или некачества). Это рейтинг, аналогичный американскому NC-17, запрещающий просмотр фильма зрителям моложе восемнадцати лет. Категория III присваивается не только за откровенные сцены секса, но также за показ экстремального насилия и разнообразных перверсий. Учитывая, что гонконгское кино и так имеет весьма высокий уровень насилия, создателям картины нужно произвести на свет что-то совсем уже скандальное, чтобы получить данный рейтинг. Категория III была учреждена правительством Гонконга в 1988 году, и первым фильмом, удостоившимся этого рейтинга в тамошнем прокате, стало «Последнее искушение Христа» Мартина Скорсезе.

 Разумеется, секс-фильмы и эксплотейшн производились в Гонконге и до 1988 года. Можно вспомнить картину классика гонконгского эксплотейшн Му Тунфея «Потерянные души» (1980) – настоящую вакханалию секса и садизма, закрученную вокруг судьбы группы беженцев из материкового Китая, попавших в руки жестоких гангстеров и претерпевающих все надругательства, которые только может породить человеческая фантазия. (Впоследствии режиссер продолжил тему фильмами «Люди за солнцем» и «Черное солнце», посвященными злодеяниям японцев в оккупированном Китае и включавшими многочисленные шокирующие сцены, вроде снятого на пленку настоящего вскрытия трупа молодой женщины.)

Куда более утонченной была (вопреки названию) лента «Извращенная страсть» (1985). Снятая режиссером-ветераном Ян Чуанем в традициях гламурной французской «Эммануэли», она повествовала о манекенщице Тине, ради денег вышедшей замуж за преуспевающего политика и только после этого обнаружившей, что ее новоиспеченный муж имеет странные сексуальные вкусы.

Любопытно, что обе эти картины были произведены крупнейшей гонконгской киностудией Shaw Brothers, имели очень неплохие по тамошним меркам бюджеты и прокатывались в мейнстримовых кинотеатрах. Однако до 1988 года прокатчики не слишком охотно брали такого рода фильмы, поскольку никаких рейтингов в Гонконге не существовало, и все смотрели все. Введение рейтинговой системы, включая категорию III, не только не повредило развитию эксплотейшн, но напротив – стимулировало его. Здесь сказалось существенное различие между американской и гонконгской киноиндустриями. В США рейтинг NC-17 – это, фактически, приговор фильму, гарантия провала, поскольку большинство зрителей там – тинейджеры. В Гонконге основную массу кинозрителей составляют молодые люди в возрасте от 17 до 30 лет, а потому категория III оказалась исключительно выгодной и востребованной публикой. После ее учреждения прокатчики могли уже не бояться претензий от ревнителей нравственности: поставив на афишу значок III, можно было крутить картину с утра до ночи.

Так начинается бум на фильмы категории III. В середине 90-х – это самый многочисленный и коммерчески успешный пласт гонконгских фильмов. В некоторые годы производится более ста картин с этим рейтингом, во всех жанрах и направлениях. Какие-то из этих картин являлись откровенным трэшем, другие имели весьма высокое художественное качество. Дэррел Дэвис и Е Юэй в статье «Осторожно: категория III» приводят следующие данные по кинопрокату Гонконга в 90-е годы:

Год –  Всего –  Категория III

1990 – 1294 – 524 (40,5 %)

1991 – 1337 – 563 (42 %)

1992 – 1190 – 473 (39 %)

1993 – 1083 – 503 (46 %)

1994 – 879 – 391 (44,4 %)

1995 – 1807 – 697 (38 %)

1996 – 761 – 298 (39 %)

1997 – 867 – 376 (43 %)

1998 – 963 – 450 (47 %)

1999 – 640 – 303 (47 %)

Нужно заметить, что данные в этой таблице касаются не только фильмов, произведенных в Гонконге, но всех картин, выходивших в гонконгский кино– или видеопрокат.

Первым суперхитом категории III стал эротический триллер под названием «Хорошенькая женщина» (1991), собравший в прокате более 30 миллионов гонконгских долларов и катапультировавший малоизвестную актрису Веронику Ип в статус кинозвезды. С этого момента производство фильмов категории III становится прибыльной, хорошо организованной отраслью, и инвесторы стоят в очереди, чтобы вложить деньги в картины этого рода. В категории III снимаются звезды: так, Лесли Чун сыграл режиссера порнофильмов в ленте «Вива, эротика!» (Дерек И, 1996), а нынешняя суперзвезда гонконгского кино Шу Ци, обладательница всевозможных кинематографических наград в Гонконге и на Тайване, сделала себе имя съемками в эротических картинах. Другой популярный актер Саймон Ям снялся примерно в трех дюжинах фильмов категории III, самым знаменитым из которых является «Доктор Лэмб» (Дэнни Ли и Билли Тан, 1992), повествующий о серийном убийце-некрофиле и показывающий его «подвиги» в мельчайших подробностях. Суперзвезды Луис Ку и Исон Чан сыграли роли королей порноиндустрии в секс-комедии «Голые амбиции» (Данте Лам, 2003). А спустя десять лет популярнейший гонконгский комик Чэпмен То снялся в продолжении этой картины «Голые амбиции в 3D» (Ли Кунлу, 2014), где изображал… японскую порнозвезду.

Неполиткорректность гонконгских фильмов категории III вошла в легенду и может серьезно шокировать неподготовленного зрителя. В фильме «Беги и убей» (Билли Тан, 1993) Саймон Ям играет сумасшедшего вьетнамского гангстера, который в одной из сцен заживо сжигает на костре пятилетнюю девочку. Однако этим его злодеяния не ограничиваются; держа в руках обугленное тело девочки, он подходит к ее связанному отцу и, имитируя детский голосок, произносит: «Папочка, ты меня узнаешь? Я теперь такая загорелая!» Другая знаменитая лента категории III, «Обнаженный киллер» (Кларенс Фок, 1993), повествует о банде наемных убийц-лесбиянок, отрезающих половые органы своим жертвам. Этот эффектно и изобретательно сделанный фильм, обретший культовую славу в Европе и США, содержит не только откровенные эротические эпизоды и сцены насилия, но еще и юмор за гранью добра и зла. Например, в одной из сцен полицейский инспектор по ошибке кладет в свой хот-дог отстреленный пенис одной из жертв и, с аппетитом поедая его, удивляется: «Почему сосиска такая холодная?»

 Гонконгская афиша фильма «Обнаженный киллер» (1993)

К категории III относятся такие известные фильмы, как «Искушение монаха» Клары Ло, «Счастливы вместе» Вонг Карвая, «Разноцветные бутоны» (2004) режиссера и модного фотографа Янфаня, а также «Месть. История любви» (Вонг Чинпо, 2010), получившая приз за лучшую режиссуру на Московском кинофестивале. Даже Джеки Чан умудрился засветиться в фильме категории III: «Остров в огне» (правда, получившем эту классификацию не за секс, а за чрезмерную жестокость).

Изрядная часть фильмов категории III – это триллеры и хорроры. Но есть и чисто эротические картины. Самой знаменитой здесь является франшиза «Секс и дзен» – своего рода китайский «Декамерон», основанный на классическом старинном романе «Циновка для телесных молитв». Главный герой, похотливый школяр, обзавелся путем сложной хирургической операции пенисом жеребца – и соответствующими повадками. Начальный фильм данной франшизы был произведен в 1991 году, а последний на сегодня – в 2011-м, причем эта лента под названием «Секс и дзен: экстремальный экстаз» стала первым эротическим фильмом, снятым в технологии 3D. Что в свою очередь побудило Такеси Китано заявить: «Формат 3D годится только для съемок секс-фильмов!»

Кадр из фильма «Секс и дзен. Экстремальный экстаз» (2011)

Но лучшим фильмом категории III последних лет оказался не «Секс и дзен» 3D, а лента писателя и режиссера Пан Хочуна (иногда выступающего под именем Эдвард Пан) «Дом мечты», снятая в 2010 году. В прошлом журналист и автор бестселлера Fulltime Killer (экранизированного Джонни То), Пан Хочун, переквалифицировавшись в режиссера, обнаружил пристрастие к черному юмору, гротеску и сатире. Уже его дебютный фильм «Ты стреляешь – я снимаю» (2001) представлял собой пародию на «Наемного убийцу» Джона Ву и рассказывал о незадачливом киллере, который предлагает своим клиентам новый вид услуг: он не только убивает заказанную жертву, но и предоставляет заказчику видеокассету с записью убийства. Конкуренты героя вынуждены тоже вносить усовершенствования в свой бизнес: они провозглашают лозунг «Больше убиваешь – больше экономишь!» и разрабатывают для заказчиков убийств систему бонусов и скидок. Однако кульминации черный юмор Пан Хочуна достиг в «Доме мечты». Героиня этого фильма Чэн Лайшэн (Джози Хо) страстно мечтает о квартире в престижном доме на набережной Виктории. Ради этого она годами работает на трех работах, не отдыхает, отказывает себе во всем, включая личную жизнь, практически убивает своего отца, отказываясь платить за его дорогостоящую операцию. Наконец, необходимая сумма набрана, первый взнос внесен – но тут случается экономический кризис. Цены на квартиры взлетают до небес, и у Чэн Лайшэн сносит крышу. Она отправляется в этот дом и совершает там массовое убийство, садистским образом истребляя жильцов в соседних квартирах – дабы снизить цену на эту недвижимость. «Дом мечты» – гибрид фильма ужасов и сатирической комедии, а также лучший фильм на тему недавнего экономического кризиса, который будет актуален где угодно – в Нью-Йорке, в Москве или в Токио.

Истории про безумцев и безумства вообще фирменный бренд фильмов категории III. Когда актер и режиссер Энтони Вонг завоевал приз Гонконгской киноакадемии за лучшую главную роль, сыграв в гиперсадистском триллере «Нерассказанная история» (реж. Герман Яу, 1993) психопата-убийцу, делающего из трупов мясной фарш для блюд в своем ресторане, респектабилизация категории III была завершена. Сам Энтони Вонг, ныне один из популярнейших актеров Гонконга, прокомментировал свой успех следующим образом: «Все жители Гонконга – сумасшедшие. Просто одни в большей степени, другие в меньшей. Я – в большей».

Но дело, разумеется, не в безумии. Азиаты в принципе не отличаются ханжеством, а уж жителей мегаполиса, находящегося более полутора веков на перекрестке цивилизаций, вообще трудно чем-либо удивить; в Гонконге даже поп-концерты могут содержать музыкальные номера, поставленные как оргии, коллективные совокупления во всех возможных комбинациях и позах из камасутры. Что касается фильмов категории III, Дэррел Дэвис и Е Юэй отмечают: «Несмотря на предостерегающий рейтинг, не существует никакой сегрегации в кинотеатрах и видеопрокатах между этими фильмами и „пристойной“ продукцией. „Секс и дзен – 3“ стоит прямо на той же полке, что и фильм Джеки Чана „Мистер Крутой“».

Квартирный вопрос испортил героиню триллера «Дом мечты» (2010)