Так-то вообще по вечерам с нашим псом Агафоном гуляет мой сын, потому что я гуляю утром, что более трудновыполнимо, но иногда я и вечером вывожу его, если у сына что-то полезное в жизни происходит, вроде участия в пикете против какого-нибудь вредного для Города строительства, или ещё чего-то, более гнусного, или, наоборот, в поддержку чего-нибудь хорошего, левого. А иногда у того и просто сессия на носу.

Вот и сегодня я посмотрел на ошалевшие от бессонницы глаза сына, который сидел за столом, обложенный учебниками, буркнул ему что-то на нашем внутрисемейном языке, и пошел звать Агафона. Тот оторвался от книжки М.И. Калинина «Избранные произведения», Москва, «Политиздат», 1975 год, которую он нашел на соседней помойке (старики умирают, дети выкидывают ненужные им книги, а мой пес тащит их домой), и сейчас с огромным интересом читал, перелистывая страницы мокрым носом, и даже умудряясь как-то делать пометки специальным карандашом на полях, очень обрадовался, и побежал в прихожую за своей любимой кидальной палкой.

В парке он сделал свои мелкие и крупные собачьи дела — когда я убирал за ним его какашки в пакетик, который потом выбросил в урну, он, как это у него обычно заведено, страшно конфузился и делал вид, что не замечает моих хлопот, хотя лично я в этом ничего зазорного не вижу. Увы, я принадлежу к меньшинству собаковладельцев — как правило, весной, после таяния снега и до появления травы, обочины улиц представляют собой неприглядное зрелище.

Время от времени, если я не кидал палку, он рассказывал мне о текущей мировой обстановке, за которой следил по какой-то своей диковинной информационной сети, механизмов работы которой я, наверное, так уже никогда и не пойму. Но, если кратко и в целом, то мировая обстановка продолжала обостряться.

Это, впрочем, видно и без его рассказа, достаточно было просто посмотреть на усталые лица прохожих, возвращающихся с работы. Капитализм высасывал из них жизнь, капля за каплей.

Агафон, кроме всего прочего, утверждал, что после секретного доклада Никиты Хрущева на XX съезде, разверзся Ад и все, что мы наблюдаем сейчас — это последствия того события, которое явно имело признаки магического характера. Я был не в настроении спорить, поэтому просто молча слушал его рассуждения.

Внезапно запищал лежавший в кармане моей куртки пейджер.

Вы знаете, что такое пейджер? Большинство, наверное, уже и не знает, время летит быстро, а технологии меняются еще быстрее.

В общем, это такая штука, которая функционировала некоторое время в промежутке между проводными и мобильными телефонами. Был момент, когда иметь пейджер считалось престижным, потом этот класс устройств вымер — как класс.

На самом деле устройство продолжало существовать. В свое время некие специальные люди выкупили всю эту былую роскошь за копейки для своих далеко идущих целей (то ли подготовка к переходу на нелегальное положение после захвата России американцами, то ли для создания информационной сети в условиях существования после ядерной войны), и вот так коробочка с экраном появилась у меня. Главное, батарейки не забывать менять.

Иногда мне присылали по нему сообщения. Как сейчас.

На мутном зеленоватом экране было слово «Перекресток».

— Агафон, — сказал я псу. — Тут такое дело, надо срочно сходить на Перекресток.

Пес обрадовался — новых людей он вообще любил, а тем более людей из других Вселенных. С ними можно обсудить альтернативные варианты развития СССР, например. Где Каганович с Молотовым сняли Хрущева на Пленуме, а не наоборот.

…А, ну да, надо же объяснить.

Короче говоря, мы, как теперь известно, живем в Мультиверсе, она же Мультивселенная, то есть в бесконечном наборе вселенных. Которые отличаются друг от друга разным набором физических законов. В некоторых, например, E=MC3, а не 2, как у нас. Соответственно, там все не так. Есть Вселенные, которые так и не начали расширяться, есть, в которых не возникли звезды и галактики… Но это крайние случаи. Также существует много вселенных, которые не так уж сильно отличаются от нашей. То есть, например, масса нейтрино в них отличается от массы нейтрино в нашей Вселенной на миллиардную долю процента. И там вполне себе существуют атомы, звезды, галактики, жизнь. Хотя немного иные, естественно.

В общем, между некоторыми, не слишком различающимися вселенными, есть переходы, их называют Перекрестками. Неизвестно, возникли ли они случайно, или кто-то постарался. Скорее, кто-то позаботился об этом — и страшно даже представить, насколько могущественны они, эти «кто-то». И почему их не видно и не слышно? Но, как бы то ни было, один такой Перекресток есть у нас в Городе. И меня иногда просят помочь, если оттуда ждут гостей, а у людей, которые отвечают за их встречу и сопровождение, запарка.

Я отношусь к таким просьбам без особого энтузиазма, в отличие от моего пса. Общение с людьми из иных миров наводит на грустные размышления. Там, в других вселенных, люди осваивают свои солнечные системы, совершают всемирные социальные революции, создают удивительные технологии и прекрасные произведения искусств. В нашей Вселенной как-то все очень уныло, если честно.

Но раз попросили, то надо помочь. Мы вышли из парка, сели на трамвай и через полчаса были на Перекрестке.

Внешне все выглядело как огороженный высоким забором логистический центр. На проходной сидел знакомый нам с Агафоном старик. Старик раньше служил в «Альфе» и сейчас у него под столом, на котором он нарезал сало и огурцы, лежал, наверное, короткоствольный и быстрострельный автомат. Старик посмотрел на нас внимательно, потом кивнул. Мы прошли. По дороге Агафону перепал кусок сала — старик Агафона любил. Сталинисты, они вообще дружные меж собой. Мне вот даже огурца не предложили почему-то.

А внутри одного из ангаров нас уже ожидали гости. На этот раз это была стайка детей в пионерских галстуках во главе с немного более старшей по возрасту пионервожатой, у которой, кроме пионерского галстука, был еще и комсомольский значок.

— Здравствуйте, — сказал я.

Чаще, конечно, через Перекресток проходят взрослые — ученые с какими-то приборами, журналисты, которые делают репортажи о жизни в условиях реставрационного капитализма, делегации с заводов и колохозов разных параллельных Россий — чтобы могли своими глазами взглянуть на то, что случается, если не уберечь завоеваний пролетарской революции.

Но бывают и дети.

— Добро пожаловать в нашу Вселенную, — сказал Агафон.

Дети пришли в восторг: «Ой, у них и правда собаки разговаривают!!! А можно Вас погладить?»

Агафон любезно разрешил, дети обступили его, стали трогать и трепать, и все по очереди чесали у него за ухом.

— А правда, что тут и коты разговаривают? — спросила какая-то девочка.

— Увы, — опечаленно сказал Агафон. — Разговаривают.

— Людмила Васильевна, а можно нам здесь взять бездомного котенка? Чтобы и у нас были говорящие котики?

— Нет, — ответила Людмила Васильевна, которая была младше моего сына. — Это существа из другой Вселенной и постоянно находиться у нас они не могут. Как и мы здесь можем находиться лишь очень непродолжительное время — потому что потом могут начаться всякие неприятные вещи.

— А в говорящих котиках, — прибавил Агафон, — ничего хорошего и нет. Поверьте мне на слово.

Дети, впрочем, явно не поверили.

— Пионерские галстуки надо снять, — обратился я к пионервожатой. — Будут привлекать ненужное внимание.

— Но мы в знак солидарности с пионерами вашей Земли! — упрямо сказала девушка.

Я вздохнул.

— Тут у нас сейчас с пионерами не очень хорошо. Так что не с кем проявлять солидарность. А у вас там как — СССР, пятилетки, все дела?

— Да, — радостно сказала девушка. — Советский человек высадился на Марс. Тридцать второй съезд КПСС принял новую программу партии. И…

— Хорошо, — сказал я. Слушать это и травить душу было невыносимо. Еще заплачешь с тоски!

— Значит, помните: ничего не пейте и не ешьте здесь, потому что это небезопасно. На метро ездить не надо, вообще избегайте скопления людей. Бармалеи и все такое.

— Бармалеи? — спросила девушка.

— Ну да, религиозные фанатики-террористы.

Девушка поняла. Посмотрела на меня серьезными глазами, потом спросила:

— Тяжело вам тут?

Я пожал плечами.

— Мы привыкли уже. Молодежь так вообще ничего другого и не видела.

На территорию въехал микроавтобус. Из него выскочил знакомый мне парень, Игорь, который доставляет на своем автобусе гуманитарную помощь нашим ребятам на Донбасс.

— Вот, — сказал я ему. — Пионеры советские в гости пожаловали. Ты уж береги их.

— Постараюсь, — сказал Игорь.

— Товарищ, а мы можем увидеть своими глазами, как фашисты избивают коммунистов или сносят памятники Владимиру Ильичу Ленину? — спросил его тем временем какой-то мальчик в очках. Галстуки и пионерские значки они поснимали.

— Нет, — ответил Игорь. — Пока здесь этого нет. Это вам надо на Украину ехать. Но я крайне не советую.

Пионервожатая дала команду и ребята полезли в микроавтобус.

По дороге домой мы с Агафоном грустно размышляли над тем, как же разница в массе нейтрино в нашей Вселенной на одну миллиардную электроновольта привела нас к тому, что появились Горбачев, Ельцин и Путин. И все остальное.