Синяк был бледно-зеленый с фиолетовым отливом.

Палыч оказался прав – мяч попал Мику в щеку.

– Красавчик, – тренер показал большой палец.

– Герой, – говорили парни и, хлопали по плечу, будто принимая в свое братство.

Девочки хором ахнули, прозвучало возмущенное «кто ж тебя так?!».

Мик повел плечом, словно сгоняя комара. Стало ясно, что подробностей не будет.

Лина поймала его взгляд и вдруг поняла, что не гордость пригнала его сюда. Он смотрел неуверенно, без обычного вызова. Будто спрашивал. И ответа не ждал.

Он знал ответ заранее.

Автор синяка в этот момент пожимал своей «жертве» ладонь.

– Больно? – Тихо спросила Лина, чтобы не молчать.

– Не очень, – тоже шепотом ответил Мик, – только улыбаться неудобно.

Можно подумать он часто это делал!

Вероятно, ее мысли отразились на лице, Мик демонстративно изобразил голливудскую улыбку. Блеснули зубы. Нахально засветились глаза. А на щеке, где разливался синяк, внезапно образовалась ямка… как у целлулоидного пупса…

Лина смотрела, не отрываясь. Ее будто затягивало в воронку.

Стоп-кадр.

Егор потряс за плечо.

– Ты заснула? Побежали! Мик ты на стенку?

– Если можно, – Мик бросил взгляд на тренера, Палыч кивнул.

Ребята пробежали пару кругов, как обычно болтая. Лина старательно не слушала: обсуждали опять Мика. Никто в группе, конечно, не знал, откуда появился фингал, и что вообще произошло. Карина с Егором бежали впереди. Потом отошли в сторонку, как раньше, – вдвоем. Только за руки не держались.

Лина знала, что они-то уж точно не о Мике говорят.

Она решительно выбежала с кортов и направилась к стенке.

– Ты почему вчера телефон отключил? – Тоном сердитой бабушки спросила издалека.

Мик, не сбавляя темпа, крикнул:

– Потом объясню.

Она встала у стены, загородив ему квадрат.

Злость требовала выхода. Лина могла бы сейчас не только на линию огня выскочить, но и ракетку у него отобрать, и еще мячиком вдарить как следует! Во вторую щеку. Для симметрии!

Все наперекосяк, ну все!

Егор разбирается с Кариной. И еще неизвестно, чем это кончиться!

Мик, которого она считала уже другом, отключает телефон. И весь вечер она за него переживает! Весь вечер только об этом они с Егором и говорят! Как будто больше не о чем!

Друг, ага! Они же даже не знают, где он живет!

Случись что, и…

Зачем она вообще думает о таком?!

– Ну и что ты трясешься? – Он подошел к ней, поигрывая ракеткой.

С таким видом, что стал похож на Джонни.

– От злости! – Рявкнула Лина. – Можно подумать, ты не понимаешь, что мы волновались!

Мик усмехнулся, – мелькнула ямочка.

Лина отвела взгляд.

– Дай мне свой адрес!

– В гости хочешь?

– Мик! Просто скажи адрес!

– Хватит, Лин, я не младенец, нечего мать Терезу изображать! Иди бегай, а то Палыч и мне, и тебе вставит! Иди!

Он оторвал ее от стены.

– Я не могу, – прошептала она, – там Егор… с Кариной.

– Дура! А где им еще быть? Это же тренировка!

– Они разговаривают. Вдвоем.

Кажется, выражалась она не очень внятно. А выглядела еще хуже! Истеричка!

Мик глубоко вздохнул. Подолом олимпийки вытер ей лицо – мокрое то ли от слез, то ли от пота. Легонько потряс за плечи.

– Эй, соображай давай! Он же с ней встречался, теперь надо расстаться, так? По-человечески! Или что? Ты хочешь, чтобы он ее в ресторан пригласил и официально поставил в известность, что у него теперь другая девушка?

Формулировал Мик, как всегда, четко. Только Лине это не помогло. Она сама все понимала. И все равно было страшно. То есть, не страшно, а … зыбко… зябко… все казалось размытым, неопределенным…

– Ты перенервничала просто, – сделал он вывод, – водички глотни и занимайся!

Лина хлюпнула носом:

– Ну и кто тут мать Тереза?

Они засмеялись. Мик картинно схватился за синяк, но она успела снова увидеть ямочку.

Ей не хотелось высказывать Егору претензии и выглядеть ревнивой идиоткой. Но так и вертелось на языке: мог бы предупредить!

Казалось бы, чего проще? Мол, так и так, мне с Кариной надо перетереть сложившуюся ситуацию. Поставить точки. И прочие знаки препинания.

– Ты чего такая? – Всю тренировку потом доставал Егор.

– Ничего, – только и бурчала она.

Опыта нет, вот чего! Отношения надо строить, так пишут в журналах и говорят взрослые. Об этом Лина в курсе. Но теоретически. Как их строить и зачем, она не понимала.

Вот есть она и есть он. И между ними притяжение.

И все.

И – все?!

Голова кругом. Сердце туда-сюда скачет, как давление у дедушки. То замирает пульс, то колотится в горле так, что ни слова не скажешь. Да и слов-то нет!

Вот они идут с тренировки, он ее провожает, за руку держит, говорит что-то, рассуждает, кажется, о турнире, а она… молчит и молчит… плевать ей на турнир!

И что с этим делать?

Целоваться!

Когда они целуются, то все просто!

– Далеко ушли, – прозвучал насмешливый голос Мика.

Ну да, застряли во дворе рядом с кортами. Смотрели на него одинаковыми осоловелыми глазами. Мик покачал головой:

– Ладно, голуби, до завтра!

– Утром придешь? – Сипло уточнил Егор.

– Давай.

– Спроси ты у него, – Лина пихнула Егора в бок.

Он понял сразу. Это получалось обсуждать без смущения и сумятицы. Мик по-прежнему оставался связующим третьим.

– Скажи, где ты живешь, ага?

Мик усмехнулся краем рта.

– Навестить болезного желаешь? Синячок подлечить?

– Брось! Вдруг что…

– А знаете? Проводите-ка меня и дело с концом. Успокоитесь оба. А то я чую, вам энергию некуда деть!

Они расцепили объятья, побрели рядом с Миком по обе стороны. Как конвой. Он улыбался. Теперь уже от души. Поглядывал искоса то на Егора, то на Лину.

– Ну что, детский сад, штаны на лямках? Любовь-морковь и все дела?

– Мик, а ты в турнире хочешь участвовать? – Вдруг спросил Егор.

Тот не удивился.

– Да не очень. Палыч уже спрашивал. К тому же, документов нет, кто меня возьмет?

– Документы не проблема, – тоном агента ноль-ноль шесть заявил Егор, – хочешь или нет?

Лина подергала Мика за руку.

– Соглашайся!

– Братцы, я понимаю, вы сейчас в своей этой… эйфории всех вокруг готовы осчастливить. Но мне по барабану, правда. Чухня это все!

Он сплюнул даже. Лина заметила, что роль оборванца из трущоб ему не очень идет. Мик вяло отбрехнулся, что ей видней. Слово за слово, пока не вмешался Егор, они спорили о пустом. И правда, детский сад!

Егор толкнул речь о том, что надо прорываться, а не трепаться. Везде, и в теннисе, и в жизни – надо бороться!

– Бороться за что? Или против кого? Вы благородные сеньоры и сеньориты, а я – ноль без палочки, – констатировал Мик, – это нормальное разделение классов, так всегда было и будет.

– А я отцу сказал, что хочу стать тренером по теннису, – неожиданно признался Егор.

Лине он этого не говорил.

Она аж рот распахнула. И споткнулась. Мик подхватил. Егор обошел его, и взял ее за руку.

– Что? Я так хочу! Имею полное право сам решать!

– Во балбес! – Восхищенно присвистнула она.

– Скребешь на свой хребет? Адреналину не хватает, – небрежно высказался Мик.

Егор стал доказывать, что это не так. Многословно. Будто сам был не уверен. И это бросалось в глаза. Лина испытывала по этому поводу сложные чувства. Хотелось вытрясти дурь из его головы. Но и жалость была. И восторг тоже. У Егора блестели глаза, и вообще вид он имел очень вдохновенный. Будто поэму сочинял.

– Эту бы энергию да в мирных целях, – вздохнул Мик.

– Думаешь, запретный плод сладок? Я не только из-за этого! Реально, не представляю себя в роли бизнесмена!

– А в роли тренера, значит, представляешь?

– Палычу все веселей живется, чем моему папочке с его миллионами!

– Тебе видней. У моего миллионов не водилось, но бизнес был. Нормально жилось, интересно. Мы, конечно, редко виделись, занят он был по уши, но…

– Какой бизнес? – Деловито прервал Егор, и Лина едва его не стукнула.

Мик впервые заговорил о прежней жизни, какая разница, что за бизнес!

– Автомобильный.

– А! Автомобили и я люблю.

– Так вперед. Купишь себе автопарк, кто мешает?

– Лучше корты отстрою, – задумчиво проговорил Егор, – или вот… можно нашу академию расширить.

Лина с Миком переглянулись, сдерживая улыбки. Теперь детсадовцем выглядел Егор.

Они еще порассуждали на тему, куда пристроить денежки Егоркиного отца. Размечтались. Егор снова вдохновился, выдавал идею за идеей. Среди прочего собрался стать официальным спонсором местных турниров. Для самых маленьких тоже – мягкими мячами можно играть, призы выдавать какие-нибудь интересные, мастер-классы устраивать.

– А пока давайте мороженого слопаем, – сам себя притормозил он.

Мик отказался и торопливо попрощался.

– Ты же хотел показать, где живешь! – Возмутилась Лина.

– В другой раз.

Он рванул через дорогу. Ну не догонять же!

Лина смотрела, как ракетка хлопает по худой спине.

* * *

Через несколько минут от него пришло сообщение. Точнее, даже два, так как текст был длинный.

«…если бы весь адреналин, затраченный Надалем за две недели «Ролан Гаррос», собрать в одном месте, то полученной энергии вполне хватило бы, чтобы любой человек прыгнул с земли прямо на вершину Эйфелевой башни».

Это была явно цитата из какого-то издания.

Лина быстро отбила:

«Это намек?»

«Да», пришел ответ.

«На что?».

«На вектор».

Лина вытаращила глаза. Недоумение заставило ее почесать телефоном макушку. Как дед прямо! Но это не помогло.

«Вектор чего?», сформулировала она, наконец.

Мик прислал:

«Энергии!» и смайлик с высунутым языком.

Лина написала: «Поясни!», потом стерла и написала: «Чем плох наш вектор?». Потом и это убрала, написала: «Могут быть разные вектора». Исправила на «векторы». Добавила: «Могут быть разные векторы сразу».

Перечитала и чертыхнулась. Запуталась.

Она уставилась вдаль, постукивая мобильником подбородок.

И тут из магазина вышел Егор с мороженым.

– Извини, очередь. Ты чего?

– Да так. С Миком переписываюсь. Он по ходу трубу сменил, Интернет появился. Интересно, где он работает, а?

– Ага.

– В смысле?

– В смысле, я согласился, – Егор блеснул ямочками, – интересно, где.

– Может, узнать как-нибудь?

Лина машинально откусила от мороженого и закашлялась так, что слезы брызнули. Егор аккуратно похлопал ее по спине. Отдышавшись, Лина заговорила быстро и горячо. О том, что узнать следует не только это, но и многое другое. Желательно, все! За Миком надо проследить и убедиться, что ему ничего не грозит.

Егор пощупал ее лоб.

– Ты перегрелась сегодня?

– А что? Ты сам вон как загорелся, на турнир его хочешь заявить!

– Это другое.

Она отмахнулась:

– Да то же самое! Забота о ближнем, называется. А ближний пишет, чтобы мы свою энергию в другую сторону направили.

– Прям так и пишет?

– Ну вроде того.

Ее сотовый снова пиликнул, приняв смс-ку.

– Вот, пожалуйста.

Лина прочитала: «Егор рядом?». И напечатала на ходу: «рядом». Хотя хватило бы и короткого «да».

Егор шел рядом. Держал ее за руку. Они ели мороженое, улыбались друг другу и вид имели счастливый, как положено влюбленным.

Только мысли о Мике мешали полностью расслабиться. Во всяком случае, Лине. Теперь она уже то и дело в разговоре возвращалась к нему. И стало заметно, что Егора это раздражает.

– Может, он и прав. Ты заигралась, Лин, – смягчая слова улыбкой, высказался он, – выслеживать, узнавать, все такое… еще МЧС подключим давай… в общем, чушь несешь…

Лина вспомнила старую шутку:

– Осторожно, несу чепуху, могу уронить!

И другим, каменным голосом добавила:

– Смотри, он в чужом городе, в школу не ходит, где-то работает, пугается взрывов петард, и вечно голодный… и вечно в одном и том же костюме…

– Лина!

– А может, ему и правда, удастся турнир выиграть, Егор? Тогда все по-другому может быть, понимаешь? Все изменится!

– Что? Ну что изменится? Ему не надо будет работать? Или он сразу в школу побежит грызть гранит науки?

Она спросила, зачем тогда он вообще это предлагал. Егор ответил, что не планировал глобальных перемен. Просто хотел оказать дружескую услугу. Причем в своих же интересах.

– Это что за интересы?

Он остановился и в упор посмотрел на нее.

– А как ты себе представляешь его участие? Зарегистрировать официально не получится, значит, что?

Лина сощурилась, соображая. Почему-то раньше ей не приходило в голову задаться этим вопросом.

– Так что ты придумал-то?

– Мик меня заменит.

– Как?!

– Наперекосяк! – Голосом Джонни огрызнулся Егор.

Лина дернула его в направлении лавочки. Да так резко, что ее мороженое брякнулось на землю. Не судьба ей сегодня полакомиться!

– Давай сядем. Я ничего не понимаю. Еще раз. По буквам.

Егор сумбурно, то и дело взлохмачивая чуб, принялся растолковывать суть плана. Он сказал, что идея появилась давно. Ну как давно? Когда он узнал, как по-настоящему зовут Лину.

– А мое имя-то здесь причем? – Перебила она оторопело.

– Да не имя! А то, что твой дед попросил и все. Никому нет дела. Никто не смотрит наши документы. Тем более, на местных турнирах. А организаторы у них меняются постоянно, ага!

– Не тарахти, а?

– Короче. Я подаю заявку на себя. И Мик выступает. Врубилась?

Она уточнила:

– Вместо тебя?

Он кивнул.

– Суперплан, ага?

– Да чего там, гениальный! – Лина вскочила со скамейки и стала слоняться туда-сюда, бурча себе под нос:

– Ну и кто тут перегрелся! Ты чокнулся! Сбрендил однозначно! И деда-то приплел! Дед вместо меня никого не выставлял, просто имя назвал другое.

Она остановилась вдруг резко, развернулась к Егору.

– А в чем, кстати, твой интерес? Ты говорил, что для себя стараешься?

– Я тебе больше ничего не скажу, – капризным тоном заявил он, старательно демонстрируя обиду.

Переиграл. Обида была настоящая. Лина поняла, что уязвила его больше, чем ожидала.

– Гош, ну ведь правда ерунда… Я не понимаю, зачем!

– Потому что обрыдло все! Достало!

– Хочешь отца зацепить! А ты понимаешь, что Мика подставишь? Ну нарушишь ты правила, докажешь всем, какой независимый и благородный, а он останется в дураках! Дальше финала все равно не пустят, родоки твои придут игры смотреть…

– Пусть! На это и расчет! Он громче всех возмущался, зачем взяли этого хохла! Вот пусть посмотрит, зачем!

Лина устало спросила, откуда ему знать, кто и какими словами возмущался. Егор так же вяло отозвался:

– Уж я представляю.

Они поглядели друг на друга и обменялись улыбками – вскользь. Лина встрепенулась, опомнилась, будто только сейчас осознала, с кем она разговаривает.

Это же Егор!

Они вместе, рядом, так какая разница, что происходит вокруг?!

Как только они отгораживались от всего мира, все шло прекрасно. Но стоило вернуться на землю, и – бац! – нахлобучивало проблемами, как сугробом. Не пошевелиться и жутко холодно.

Она еще помнила снегопады в Воронеже.

– О чем ты думаешь? – Спросил Егор, взяв ее за руки.

– О зиме. О снеге. О маме…

Она ждала, что он попросит: расскажи… Но Егор сказал:

– А я все про турнир думаю. И про Мика.

Она заставила себя улыбнуться:

– Вот ему, наверное, икается!

* * *

Тревога преследовала ее. Временами даже в паранойю превращалась. Лина плохо спала, представляя, что вот-вот Егор ее бросит. Почему? Причин хватало. Одно только отражение в зеркале выбивало почву из-под ног. Что он в ней нашел? Тощая, блеклая, ни лоска, ни шарма.

Тьфу!

И поговорить с ней не о чем!

Только теннис их объединял, только о нем и болтали.

Бросит. Точно, бросит!

Кроме того, она страшно волновалась за Мика. По яростному блеску его глаз было ясно, – что-то не так. То ли обиду он затаил на нее с Гошкой из-за их чрезмерной опеки, то ли сил после его таинственной работы не оставалось – их спариннги прекратились. Он вернулся к своей ненаглядной стенке. Молотил как робот.

Турнир опять же… Прежнего азарта не ощущалось, но беспокойство нарастало.

Ежедневный восторг от встреч с Егором повергал в эйфорию, но ненадолго. То и дело возвращался страх, – будто кто-то внутри поскуливал, тоненько, с подвыванием. Ракетка казалась тяжелой. Палыч смотрел недовольно. Карина – так вообще испепеляла.

И Мик стрелял, стрелял своими черными глазищами. Словно знал про нее что-то такое, что никто не знал. Даже она сама!

Лине постоянно вспоминалась фраза, услышанная в каком-то фильме: «Невозможно чувствовать столько всего сразу!».

И правда – невозможно! Еще чуть-чуть и она взорвется от напряжения. Или на тренера наорет, или на деда, или Мика треснет, или Карину. А тут еще услышала мимоходом, как Федя поучает Егора:

– По-братски говорю, завязывай! Вылетишь в трубу.

Лина переглотнула и быстренько смылась. Непонятно, о ней шла речь или о выступлениях Егора против родителей. Федор вроде не такой уж ему и близкий друг. Хотя… О друзьях она мало что знала, – они с Егором не ходили ни на какие тусовки, ни с кем, кроме друг друга, не общались.

Что она вообще знает о нем?

Как светится его улыбка, когда он на нее смотрит…

Как играют ямочки на щеках…

Как твердеют скулы, если он злится…

Сколько мозолей на пальцах от ракетки.

Как серьезно он воспринимает жизнь, хотя выглядит легкомысленным. Готов биться до последнего – в любом споре, в любом деле. Борьба у него в крови. Потому он и на корте выигрывает чаще, чем ожидают тренер и родители. Он не самоуверен, а только делает вид, что ему все ни по чем.

В этом они с Миком очень похожи. Тот также прикрывается бравадой будто щитом. Но его щит потяжелей, повнушительней. Лина много раз думала о том, что случилось бы, окажись Егор на месте Мика. Обнаружив перед другим свою слабость, пришел бы он на следующий день, как ни в чем не бывало?! Или, испугавшись петард, назавтра высмеивал бы сам себя? Замкнулся бы?

А Мик? Стал бы он портить отношения с родителями? Доказывать свое право на свободу?

Лина не знала, зачем ей эти мысли. Они приходили, бродили, и ничего не давали, кроме беспокойства. Опять и опять тревоги! Хоть бы не разом, хоть бы по очереди сыпались, так нет – сиди снова, как сугробом нахлобученная!

На утренней тренировке в выходной она столкнулась в дверях с Миком. В последнее время им совсем не удавалось поговорить.

– Привет, – бросил он и сел переобуваться.

Лина оценила его новые кроссовки.

И летний костюм – тоже с иголочки. От Нахаленка в нем ничего не осталось. Статный парень, плечи вон откуда-то взялись. Накачал за полгода!

В ушах наушники, вместо чехла – большой теннисный рюкзак. И ракетка вроде другая.

Совсем красавчик. Еще и упакованный.

Только синяк – угрожающе почерневший – малость портил картину.

Прежнее беспокойство зудело в Лине все громче. Где он так много мог заработать? Украл? Стал наркотиками торговать?

– Мик, – окликнула Лина.

Он не слышал, качал головой в такт музыки.

Она подошла и выдернула наушник.

– У тебя новая ракетка?

– Си!

– И обувь? И рюкзак? И одежда?

– Си, си, си.

– Откуда дровишки?

Она старательно держала дружескую, чуть насмешливую ноту. На последнем вопросе бровь у Мика поползла вверх.

– Ваше любопытство, сеньорита, в данной ситуации выглядит неуместно.

– В какой такой ситуации?

– Егора нет, я так полагаю? Вы скучаете?

– А вы ревнуете?

Он спровоцировал ее, это факт! Она вовремя не съехала с ироничного тона и попала в капкан. Мик был готов к следующему удару:

– А вы кокетничаете?

И тут она засмущалась. Конечно! Потрясла головой, словно сбрасывая наваждение. Это же Мик! Нахаленок!

Лина села с ним рядом, огладила юбку.

– Ну, правда. Откуда это все? У тебя… все… наладилось?

Скажи «да!», попросила она мысленно. Кого? Судьбу? Мика?

– Си. Эсто май буэн!

– Что это значит?

– У меня все хорошо.

Она зацепила провод от наушников, спросила:

– Учишь испанский?

– Вроде того.

Лина воткнула «таблетку» в ухо, устремила на Мика недоуменный взгляд. В наушнике грохотала старая, очень быстрая песня. Скороговорка даже. «Айм степмен!»

Мик краем губ улыбнулся в ответ на ее вопросительный взгляд:

– Это я пример беру. Силу воли тренирую. А уж потом испанский.

Она продолжала смотреть в упор, ожидая дальнейших объяснений. Черные глаза весело сверкнули, и ямочка обозначилась резче.

– Ты что-нибудь слышала про этого певца?

Она не слышала. Он стал рассказывать.

– Он был заика, представляешь? С детства заикался. А потом, уже лет в сорок с гаком стал петь.

Насмешливая томность ушла из его голоса, Мик увлекся:

– Записал вот эту песню, настоящий хит! Кучу наград получил…

– Как заика? – Перебила Лина. – Там же вон какой темп!

– Вот в этом вся соль! Так нормальный не выговорит, как он спел! Понимаешь? Человек свою слабость…

– … превратил в силу! – Подхватила Лина.

Они глубокомысленно замолчали.

Сидели, слушали на двоих одну песню.

Думали разные думы.

Тут появилась Карина и еще несколько девочек. С Миком поздоровались, а Лину демонстративно не заметили. Начинается, подумала она с отчаянием.

За их спинами зашушукались, захихикали. Тому, кто никогда не был изгоем и предметом насмешек, никогда не понять, как пугают эти звуки. Привыкнуть нельзя. Вздрагиваешь, ожидая удара, откровенной издевки, злой шутки. Готовишься дать отпор. Постоянно на взводе, постоянно в напряжении.

Она-то мечтала, что сможет расслабиться. Спрятаться за спину Егора. Его-то девушку не станут высмеивать!

Ну да.

Мик прибавил громкость. Лина вздрогнула от неожиданности, когда в ухе раздался настойчивый речитатив «Айм Степмен!». Шушуканья стало не слышно.

Она улыбнулась Мику. Он незаметно пожал ее пальцы. Словно хотел сказать: будь сильной. Нет, пожалуй, не то. Он хотел сказать: не показывай свою слабость.

Или?

Лина бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц. Черные глаза выстрелили в упор. Они говорили совсем другое. Самое простое и самое нужное.

Я с тобой.

А может быть, она все это придумала? И шепот за спиной предназначался не ей, и бойкот совсем не бойкот, и поддержка во взгляде Мика всего лишь отблеск ее собственной надежды. На дружбу и понимание.

Как бы там не было, хорошо было сидеть вот так – вместе, слушая невероятную песню-скороговорку, и мечтать, что совершишь в жизни тоже что-нибудь эдакое… сверхъестественное! Думать о таком гораздо приятней, чем о Карине и ее подружках!

– Всем привет! – Раздался, наконец, долгожданный голос.

Егор бросил рюкзак, пожал Мику ладонь. Лина вытащила наушник.

– Что слушаете? А, старье, – он махнул рукой, стащил с себя футболку и пристроил Лине на плечо. Надел майку.

– Загорать буду. А чего сидите?

– Тебя ждем, – ответил кто-то из девчонок.

– А Федя где?

– В пробке застрял.

– Ну начнем без него, – тоном хирурга, приступающего к операции, разрешил Егор.

В этот момент Лина почувствовала, как Мик прожигает ее взглядом. Наверное, вид у нее был глуповатый. Ну и пусть! Она имеет полное право смотреть безотрывно на своего парня, держать его футболку, ждать его, в конце концов!

Мик прошептал сочувственно:

– Ты от восторга сейчас пузыри начнешь пускать…

Она прыснула в кулак. Егор погрозил пальцем:

– Разговорчики в строю!

Он перевесил футболку на спинку сиденья и протянул Лине руки.

– Побежали?

Она спрыгнула к нему. Он поймал, на миг задержал ее в объятьях и чмокнул в губы. Легонько, но не мимоходом, – аккуратно так, будто прислушиваясь к ней, здороваясь, спрашивая, как настроение, как дела, как …

Ладно, может, и это она тоже придумала…

Чмокнул и все.

Впервые на кортах! При всех!

Она вдвоем побежали на разминку. Спиной Лина ощущала взгляды, пылающие любопытством. И злобой – это Карина. И жалостью – это Мик.

Было ясно, что жалеет он бедное, влюбленное, глупое создание. Зато счастливое, заключила Лина, даже на бегу поглядывая на Егора.