После обеда за окном неожиданно и стремительно потемнело. Небо в лохмотьях угрожающе нависло над городом. Лина сразу потянулась к телефону.

– Егор, как у вас в центре?

Он ответил, что ужасно. Но это к лучшему – они могут отдыхать без зазрения совести.

– Давай хоть раз в клуб закатимся, а? Я тебя с друзьями познакомлю.

Это что-то новенькое. Следующий шаг, да?

Лина мысленно уже метнулась к гардеробу. Клуб это дело такое… ммм… непривычное… соответствовать надо, а у нее ни опыта, ни нарядов, ни подружек, чтобы посоветоваться…

Черт!

– Ты чего сопишь, Лин?

– Я не сопю. Не соплю. Тьфу ты, в общем, я пошла собираться.

– Да рано еще. Я за тобой часиков в восемь подъеду.

Ради такого случая он, вероятно, попросит у папы машину с водителем. Интересно, с Кариной они тоже так катались-развлекались?

Зачем про это думать, непонятно!

Лина перезвонила Егору уже через полчаса.

– Слушай, а нас вообще пустят туда?

– Куда?

– Ну в клуб твой. Мы же несовершеннолетние.

– Я же не в ночной тебя приглашаю. Успокойся! Просто развеемся.

Развеемся, ага.

Лина загнанной лошадью таскалась по квартире. От шкафа к зеркалу и обратно. И снова по кругу. Дед наблюдал из-под очков. Газета в его руках явно была не так увлекательна, как похождения внучки.

– Ты чего делаешь-то? – Не выдержал он.

Лина призналась, что готовится к свиданию. Дедушка поскреб затылок и, достав свой сотовый, прочитал вслух голосом диктора:

– Штормовое предупреждение. Опасность селей в горных районах. По Центральному округу ливни, грозы, ветер до 30 метров в секунду.

– И?

– Ты в окно глянь! Какое свидание? На Титанике если только…

Дед посмеялся скрипуче. Лина замерла напротив окна, за которым сплошным потоком лилась черная вода. Нет, вода все-таки не черная, наверное, это вокруг была темень. Хотя еще даже вечер не наступил полноценный!

Кошмар!

Она снова набрала Егора.

Он хмуро сообщил, что дурак.

– Тебя тоже не отпускают? – Догадалась Лина.

– Да дело даже не в этом. Я сам вижу, что творится. Дурак, что раньше к тебе не приехал. Теперь до завтра, понимаешь? Слушай, у нас тут во дворе такое… я сейчас фотку пришлю!

– Куда?! – Простонала она.

Егор вспомнив, что у нее ни компа, ни айфона, чертыхнулся. Они долго-долго болтали о том, что творится снаружи. А о том, что внутри, говорить было трудно. И не надо, должно быть.

Лина распахнула окно, и слова утонули в потоках воды. Шумело так, будто она стояла у водопада. Развеселившись, она кричала в трубку какие-то глупости. И Егор отвечал тем же, и тоже открыл окно нараспашку. Двое в затопленном городе, где реки выходили из берегов и плавали машины, смеялись от счастья.

Беспрерывный ливень продолжался всю ночь. Утро принесло надежду: южное солнце работает споро, да и грунт хорошо впитывает воду. Но турнир все-таки перенесли, выяснилось, что последствия дождя слишком серьезны. Корты залиты, как и дороги вокруг. Дед напряженно слушая новости, заявил, что Лину никуда не отпустит. Ожидалось новое нападение стихии.

И действительно, через пару часов солнце заволокло тучами, как тяжелыми портьерами. И дождь-барабанщик принялся трудиться что есть сил.

Обхватив коленки, Лина сидела у телевизора. Егора родители потащили по магазинам, решив воспользоваться плохой погодой, чтобы прибарахлиться. Он звонил уже трижды с дороги, докладывал обстановку. Пробки, аварии, лужи размером с озера, везде патрули. В общем, журналисты не преувеличивали.

– Да переключи ты, – сердито сказала Лина дедушке, – все и так ясно.

Он будто не услышал. Ворчал, как им повезло – живут на горе, речка далеко.

– В Хосте вон с гор дома ползут, а у нас скала!

– Дед, ну правда, хватит!

– Смотри, что делается! – Он качал головой.

На экране из затопленной хибары через окно пытались вытащить холодильник. В следующем кадре ребята плавали на надувном матрасе прямо во дворе. Рядом на дереве дико орал кот. Следом показали явно любительскую съемку: деревянный барак за пеленой воды, перекошенное женское лицо в открытой форточке. Корреспондент, захлебываясь восторгом, сообщил:

– Некоторые старые дома залиты почти полностью. Имущество уже никто не спасает, самим бы спастись! Одному из жильцов этого барака удалось заснять на телефон героические действия остальных.

На экране мельтешили люди в плащах и резиновых сапогах. Женщина что-то протискивала в форточку, опровергая комментарии.

Лина решительно встала. Журналистам лишь бы сенсация! Героические действия!

Дрожащая камера придвинулась к дому. Видимо, самозваный оператор трясся от страха.

И тут Лина замерла. Сквозь шум дождя и вой сирен с экрана долетел детский крик. В форточку пытались просунуть не телевизор, не вещи, – ребенка. Раскачиваясь на стремянке у стены дома, его подхватил парнишка – ровесник Лины, не старше.

Она, закусив губу, переглянулась с дедом. Он покивал:

– Вот так-то…

На экране мальчик развернулся, чтобы передать ребенка дальше – мужику, подплывшему на лодке.

Из-под капюшона сверкнули черные глаза.

– Мик?!

Лина подскочила к телевизору. Но картинка уже сменилась, снова замелькали кадры стихии: сель в горах, перевернутый грузовик, деревья и булыжники на мостовой в центре города.

Она обхватила ладонями лицо.

– Во дурак, – бормотала, – во, дурак!

– Что ты говоришь, Линусь? – Не разобрал дедушка.

Ей стало так стыдно, что щеки вспыхнули.

Кто тут дурак, а? Она сидит дома, маясь от безделья и скучая по Егору. Егор таскается по магазинам.

А Мик спасает детей.

Лина бросилась к телефону.

– Егор! Я Мика нашла! То есть, не нашла, но я знаю, где он. В Хосте, где наводнение. Там жесть вообще! А он… Его сейчас показали…

– Не тарахти, Лин – попросил он, – мы в магазине уже, тут музыка, ничего не слышно! Я тебе сейчас напишу…

От досады она едва не выбросила сотовый в окно. Пришла смс-ка:

«Тут корт в подвале есть. Хочешь потренироваться? Мы за тобой приедем!».

Лина тупо смотрела в текст. Корт? Приедем? А может, приплывем?! Конечно, у отца Егора вездеходный джип, но разве он для того, чтобы на корты их возить?!

И вообще, кроме тенниса, его хоть что-то интересует?!

Она быстро набрала:

«Меня дед не отпускает!».

И стала дозваниваться на телевидение. Все линии были прочно заняты, как и следовало ожидать.

Тогда она, будто прыгая с моста в реку, решительно отбарабанила:

«Приезжай! Поедем в Хосту людей спасать!».

Егор в ответ прислал смайлик. Ну, конечно, разве он мог всерьез рассматривать такое предложение!

Следующая смс была от Мика, и пальцы у Лины задрожали будто на холоде. Абонент появился в сети!

Она нажала вызов. Полились гудки – как отзвук дождя.

– У тебя все в порядке? – Без лишних слов спросил Мик. Гулко, словно он был в туннеле.

Она закричала:

– У меня да! А у тебя?!

– Не вопи. Тут хорошая связь. Со мной все окей.

Она сказала, что видела его по телевизору. Что он – герой! И спросила, как там малыш, которого он спас. Помолчав, Мик заметил:

– Да это утром еще… Все отлично с ним, только перепугался. Их в гостиницу отправили. Жилье-то совсем непригодно.

– А ты? Где сейчас ты? Тоже в гостинице? Хочешь, приезжай к нам, у нас сухо, мы на горке, тут скала. Слышишь, Мик, приезжай!

Он хмыкнул и вежливо поблагодарил за приглашение.

– Мик! Я серьезно. Приезжайте вместе с мамой!

– Успокойся. Это не наш барак, наш выше, у него только подвал залило. Я дома сейчас. А ты, смотри, никуда не суйся!..

– Куда – никуда?!

Он сердито повторил, что вообще «никуда!».

– А то Егору взбредет в голову тебя потащить на какой-нибудь закрытый корт…

Вспыхнув, Лина моментально бросилась на защиту Егора. Мол, он же не дурак. Причем тут корт, если вокруг такое твориться!

– Ладно, – перебил Мик, – не хочу я про него, лучше, скажи, ты по мне скучала?

– Безумно! – Рявкнула она.

И отключилась.

Психопатка! Он людей спасает, в бараке живет, петарды принимает за настоящие взрывы, – а она рычит на него!!!

Лина снова набрала его номер.

– Мик, извини! Я, правда, скучала.

– И это так тебя бесит, что ты трубки швыряешь? – Насмешливо уточнил он.

Прежде чем ответить, она сосчитала до десяти. Осторожно, тихо, медленно – будто ступая по минному полю, – Лина спросила:

– Ты почему не приходишь?

– Работы много, – легкомысленным тоном откликнулся Мик.

– А …

Она не знала, что еще сказать.

Вернее, знала, но боялась говорить об этом.

Нет, не боялась, а – смущалась, наверное.

– Мик… ты приходи. Ты же обещал…

* * *

На кубке было написано «За волю к победе».

Если точнее, Лина заработала четвертое место. До финала не дотянула. Да и полуфинал играла кое-как, себе она это могла сказать, не таясь. Воли как раз не хватило, характера, выдержки, упорства, – всего того, за, что ценил тренер, за что саму себя уважала. Что принадлежало только ей, и никто не мог отнять.

– Ты какая-то изнемогающая прямо, – заметил Егор после вручения.

Лина прошептала, что, действительно, сил не осталось и хочется одного – завалиться спать. Но дома, бросившись ничком, не раздеваясь в кровать, она лежала без сна, в полузабытьи. Напугала деда, он захлопотал, предлагал то температуру померить, то чая принести.

– Я просто перегорела, – пояснила Лина самой себе больше, чем ему.

Он присел, поглаживая ее по волосам, как кошку, бормотал, что перегореть могут пробки, но не человек, что весна слишком тяжелая выдалась, и всякие контрольные в школе, и турнир, и первая любовь…

Так и сказал – первая любовь.

Лина почему-то стеснялась этих слов. Они были наивные, пафосные, грустные. Избитое выражение таило в себе неудачу. Первая – не единственная, не последняя, не главная. Просто открыт, мол, отсчет. Как будто когда-то, через много лет, она будет вспоминать Егора этими словами:

моя первая любовь…

Глупо!

И сама она глупа! Вместо того, чтобы праздновать победу, валяется в постели.

– Знаешь что, – решительно сказал дед, – поехали на рыбалку!

Фыркнув, она отвернулась к стене.

– Я серьезно. Собирайся!

Он выскочил так прытко, что едва ширму не опрокинул. Зашуршал в коридоре. Лина разглядывала узор на обоях: ромбики, квадратики. Окна как будто. Окна в другой мир. Вот бы сделаться с горошину, вылезти туда, через ромбик – ну пусть квадратик! – и увидеть что-то совсем новое, незнакомое. Потом ее мысли переключились на другие окошки – интернетовские. Сто тысяч лет как будто прошло, когда в последний раз она лазила в Сети. И ничего, не скучает, не испытывает никакого дискомфорта. Разве что школьные задания приходится делать у соседки, на ее компе. Соседка славная, из тех, чье сочувствие не переходит границы и не унижает откровенным жалостливым, снисходительным взглядом.

Но причем тут соседка?

Лина отдавала себе отчет, что прячется за мыслями о постороннем, как за ширмой. Перегородки воздвигает. Заборы до бесконечности.

Чтобы не вспыхнуло в голове: Мик.

Чтобы не грызть опять подушку. Беспокойством теперь не оправдаться. Каждый день после того жуткого потопа Мик присылает смс: жив, здоров.

Иногда добавляет что-то по-испански. Противоречивые чувства овладевают Линой, когда она думает о Мике. Иногда читает его сообщения, и хочется ей, чтобы он сидел рядом и держал ее за руку, как уже было. А в другой раз, мысленно представляя его, она жутко злится. Что в нем такого, что заставляет вновь и вновь нервничать? Беззащитность? Одиночество? Сила духа?

Или все это из-за ее собственных парадоксальных порывов? Ведь она скучает, скучает по нему страшно! Но в глубине души Лина признавала, что не желает все вернуть: дружбу, ответственность, доверие. Она не хотела, чтобы все было, как прежде, легко и понятно. Ей мечталось о другом. Ей понравилось быть желанной. Взгляды, улыбки, слова Мика – все говорило о том, что она ему больше, чем друг, и побуждало к ответному кокетству.

Быть может, так просыпается женское начало? Лина не знала. Но точно не испытывала этого с Егором.

Возле кровати грохнуло что-то, отвлекая от мыслей. Лина повернулась и увидела деда и резиновые сапоги на полу.

– Примерь-ка! – Приказал он.

Легче было согласиться, чем спорить. И уже через полчаса, трясясь в автобусе, Лина осознала, что радуется жизни. Вокруг сиял любимый, – даром, что не родной! – город. Много зелени, солнца, людей. Чистый горизонт открывал очертания гор, а с другой стороны так же четко обрамлял море. Последствия стихии уже устранили, дороги очистили от палок и камней, восстановили разрушенный ливнем мост, увезли затопленные машины. По дну городской речки катался трактор, сгребая кучи грязи.

И вдруг подумалось, что вот так бы убрать лишнее с души. Из головы тоже. Угадать бы только что именно – лишнее.

Кавардак мыслей, однако, сам собой испарился в лесу. Дед, он хитрый, не поехал сразу к воде, решил потаскать ее сначала по болоту. Типа за червями, для наживки, и за ягодой, если повезет. И вот, в сапогах по колено, высоко переставляя ноги, как цапля, Лина брела за ним совершенно пустоголовая. Солнечные лучи пронзали гущу листвы неожиданно и остро, словно играли в прятки. Жмуря то один, то другой глаз, Лина слушала лесные шорохи, птичий гомон, дедово негромкое бормотание, хлюпанье сапог по грязи… ничего романтичного… ничего особенного…

Но почему-то звенела внутри пустота. Не черная дыра одиночества, а ожидание, предчувствие, готовность впитать новый мир, новые краски, звуки, ощущения.

И уже много позже, сидя на берегу озера с удочкой, Лина сказала деду:

– Ты молодец, что придумал эту рыбалку.

Он прыснул, как пацан, смущенно.

– Рыбалку придумали древние люди, Линуся. Давай, за поплавком следи!

В зеленоватой воде, казалось, плавали только облака. Ни ветерка, ни всполоха. Все вокруг замерло, и время тоже вроде остановилось. Лина с дедом изредка лишь переглядывались, одинаково глубоко вздыхали – без грусти, без улыбок, – спокойно.

– Не клюет сегодня, – под вечер сказал дед.

А Лина подумала, что улов у нее – ого-го! Душевное равновесие, оказывается, дорогого стоит. И поймать его не так-то легко.

И она загадала, – если его телефон не отключен, и ей удастся дозвониться прямо сейчас, то все будет хорошо.

Без конкретики. Просто хорошо, и все.

Затаив дыхание, она набрала номер Мика.

– Я как раз о тебе думал, – сказал он в трубку вместо приветствия.

– А я о тебе, – призналась она.

– Встретимся?

Она сделала вид, что не расслышала.

– Мик, ты представляешь, я рыбу ловила. Но не поймала. Ни одной! И дед не поймал, говорит, клева вообще сегодня нет!

– А чем еще занималась сегодня?

– В лесу гуляла, – отрапортовала она.

– Комаров кормила?

– Ага. И этих… клещей! А ты?

Он ответил, что никого не кормил, но зато только что поел сам – в Макдаке!

Они еще поболтали – будто не расставались, не злились друг на друга, не запутались, – о солнце и воде, о правильном питании и занудстве, о юности и старости, о новом фильме на РТР, о том, что надо бы Лине все-таки приобрести компьютер.

Разговор оборвался только тогда, когда села батарейка.

Лина поняла, что ни слова не было сказано о теннисе, о турнире, о Егоре. И это даже не удивило ее.

Уже ночью, укладываясь спать, она мельком взглянула на кубок. Пробормотала вслух:

– За волю к победе!

И улыбнулась. Значит, я волевая. Так или иначе, я его получила! И еще получу!

Но как же это здорово, что за пределами корта существует большой, непознанный, такой простой и такой необыкновенный мир!