– Горец! Горец!

Так называл Егора только один человек – его младший брат. Этот человек выбежал на корт и махал руками, словно утопающий.

– Горец! Ну!

Обычно его поведение отличалось флегматичностью, так что игру прервали и на вопли побежали все трое: и Егор, и Лина с Миком.

– Что случилось?

– Ты цел?

– Пожар?!

– Папа едет! – Выдохнул мальчишка, вытирая со лба пот.

Взмокшие короткие волосы топорщились в разные стороны, делая его похожим на ежа. И это полностью соответствовало характеру. Десятилетний Иван, которого все на американский манер звали Джонни, был полной противоположностью брата – колючим, неулыбчивым букой.

Вопросы продолжали сыпаться:

– Куда едет?!

– Ты в порядке?

– А орал чего?!

Джонни схватил бутылку с водой, кем-то оставленную на лавочке, жадно забулькал. Потом степенно высказался:

– Вы телефонов не слышите никто. Я звонил, звонил, бестолку. Дядя Сережа по ходу спит, тоже не отвечает. Короче, мне пришлось самому бежать.

– Зачем? – Спросил Егор.

– За шкафом! Папа узнал, что ты школу прогуливаешь вторую неделю. Они с мамой разговаривали, а я услышал. Он сюда едет, разбираться. Все!

Как человек, выполнивший свой долг, Джонни бухнулся на лавку и вытянул ноги. Лина не помнила, чтобы он так много говорил.

Егор растерянно смотрел на ребят.

– Что-то я не подумал, – он взлохматил чуб, – совсем, блин, заигрался… ну, допустим, приедет он… ладно…

– Что ты бормочешь? – Джонни снова вскочил. – Делай ноги!

– В смысле?

– Сопли повисли!

– Джонни! – Лина осуждающе покачала головой, но добавила, что его предложение в целом выглядит разумно. Егору по-хорошему надо сваливать.

Мик спросил, откуда известно, что Егор именно здесь, а не прогуливает уроки, допустим, в кино.

Джонни пожал плечами с видом прожженного циника.

– Стукнул кто-то…

– Да не буду я бегать, – пробормотал Егор.

Он бы и не успел, – на сцене появилось еще одно действующее лицо. Непроницаемое.

– Здравствуйте, ребята, – промолвило оно, и, не дожидаясь ответа, приказало, – выйдем, сынок!

Лине хотелось кинуться вслед с оправдательным выступлением, но Мик цепко ухватил ее за руку. Покачал головой, мол, не время и не место. Она сглотнула. Оставалось молча наблюдать, как Егора уводят, будто арестованного.

Джонни проворчал, что напрасно торопился. Вдруг его лицо озарилось энтузиазмом:

– О, пойдемте тогда поиграем!

Мик и Лина переглянулись. Он был им одинаково неприятен, этот маленький выскочка. Да и не только им, – насколько Егор пользовался авторитетом и всеобщей симпатией, настолько его брат вызывал обратные чувства.

Джонни был в своем роде уникален, вундеркинд от тенниса. Если бы Лина не видела своими глазами, что он вытворял, никогда бы не поверила. Еще в Воронеже, имея комп и доступ к Интернету, она зависала иногда на теннисных форумах и натыкалась на родительские комментарии. Самыми частыми были вопросы из серии «Бывают ли таланты в теннисе и как их распознать?». Увидев Джонни в игре – тогда он был первоклашкой, – Лина пожалела, что эти озадаченные родители не стоят рядом.

Это был явный талант!

Приземистый, коренастый Джонни скользил по корту, словно невесомый, одинаково легко «работал» и слева, и справа, и ракетка казалась продолжением его маленькой ручки.

Он играл с ее ровесниками и… переигрывал! Он гонял их по углам, смело и уверенно выходил к сетке, и резал, и крутил, и все-все ему удавалось.

Создавалось такое ощущение, что мальчишка был рожден на корте, и вырос с мячиком вместо соски и ракеткой вместо погремушки.

По слухам, так и было на самом деле. Брат Егора вынужден был с малолетства вместе с ним таскаться на тренировки, и, едва научившись ходить, двинулся прямиком к стенке. Поначалу на малыша не обращали внимания. Не крутится под ногами, не мешает, и ладно! А потом все вокруг ошалели, увидев, как трехлетка попадает по мячу. Джонни взяли в группу. Случайные прохожие останавливались, разинув рот, когда видели мальчика на корте. Снимали на камеру, брали интервью.

В пять лет Джонни выиграл первый приз, попав вместе с братом на мастер-класс известного теннисиста.

В шесть на неофициальных турнирах среди младшеклассников ему не было равных.

В семь он вовсю состязался с собственным братом, и тому приходилось нелегко!

Разумеется, когда подошел срок, Джонни стали возить на турниры, и, как следовало ожидать, он вошел в первую десятку. Лина слышала, с какой гордостью Егор рассказывал о братишке, и, хотя сам он таких результатов не показывал, это не мешало радоваться за «малого». Только однажды проскользнула досада – Егор говорил о том, что на него отец возлагает надежды в плане бизнеса, а Джонни от этой ответственности освобожден, у него, дескать, своя дорога. Теннис и только теннис.

Тяжелый нрав Джонни оправдывали гениальностью. Вроде того – одаренные люди все с чудинкой. Общаться с чудо-ребенком не спешили. Даже толерантный Палыч с трудом выносил его. Капризный, вечно хмурый на тренировках, Джонни и на соревнованиях вел себя безобразно – подначивал соперника, морально давил, корчил рожи исподтишка и даже неприличный жест мог изобразить.

Словом, приятного в нем было мало. Только прозвище – мягкое, плюшевое «Джонни» было дано Ивану не из-за перевода его собственного имени, а в противовес надменному, колючему нраву.

Но играть с ним считалось делом чести даже для старших. Попробуй-ка выдержи такого, и тогда в будущем тебе нипочем любой соперник! Этакий психологический тест.

Впрочем, чисто технически тоже интересно. Лина пару раз пробовала, победа над Джонни далась ей с трудом.

Только вот сейчас для игры не было никакого настроения. Лина определенно дала это понять малому, но тот не смутился.

– Ну не хочешь, как хочешь! Тогда ты пойдем! – Джонни ткнул пальцем в Мика.

Подобная самоуверенность была, наверное, единственным качеством, которым обладали оба брата. Лине стало интересно, как отреагирует Мик. С Егором он не церемонился.

– Да я тебя порву! – Мик усмехнулся, лицо его вдруг стало жестоким.

Джонни азартно потер ладошки.

– Посмотрим! Ты судишь, – кивнул он Лине, не сомневаясь ни в своем успехе, ни в том, что кто-то станет перечить ему.

Она ждала, что Мик отмахнется, пойдет на попятную, превратив все в шутку или просто молча уйдет на стенку. Но он решительно вышел на корт. Лина ничего не понимала. Нахаленок уже который раз приводил ее в смятение. Его отчужденность и замкнутость никуда не делись за это время, но Лина видела его и другим: веселым, прямодушным, отзывчивым. На корте Мик оставался явным неврастеником. Сейчас же он выглядел злобным, как цепной пес, стороживший хозяйское добро. Вот-вот зарычит! И вид такой, будто контролирует ситуацию целиком и полностью.

Мало того, что он согласен состязаться с кем-то, кроме Лины, так еще и настроен так… серьезно?

И все из-за Джонни?!

Лина пожалела, что Егор пропустит это зрелище.

Игра началась. Джонни подавал, и делал это с рисовкой, присущей ему во всем. Некоторых впечатляло его поведение, они говорили: «У него не только классическая техника, но и сногсшибательная харизма!». Лина чувствовала, что в этом была своя правда: Джонни выделялся из толпы, вел себя на корте так, что притягивал взгляды – возмущенные или восхищенные.

– На! – На выдохе лупил он, и каждый следующий удар сопровождал новым комментарием, – а так! Ну! Ого! Угу!

Самолюбование было в каждом движение. Это страшно бесило, и обычно соперники – особенно ровесники Джонни, – совершали массу нелепых ошибок.

Но Мик не ошибся ни разу за первые три сета. Промахи все были вынуждены, мастерство Джонни невольно завораживало, так что Лина сначала не обратила внимания на поведение Мика.

Он молчал!

Впервые на корте он не издал ни звука!

Когда она осознала это, вскинулась на судейской вышке, едва не свалившись.

Что происходит?! Дали результат их тренировки и внушения? Или Мику просто плевать на этот матч, потому что Джонни все-таки «мелочь пузатая»?

Ну почему, почему в такой момент нет рядом Егора?!

Когда наступил перерыв, Лина ринулась к выходу. Она надеялась, что Егор уже получил порцию родительского порицания и был отпущен на волю. Надежды не оправдались. Она набрала его номер, но абонент оказался «вне сети».

Скорее всего, строгий отец отвез Егора в школу. Джонни учился во вторую смену, да и судя по всему, его учеба носила чисто формальный характер. Лина и раньше думала об этом, как об очередной жизненной несправедливости, а сейчас просто пылала негодованием. Гениям, значит, закон не писан! Младшего возят по турнирам, а старшего берут лишь изредка, младшему все спускают с рук, избаловали вон беспредельно, – он и тренеру хамит, и брата ни во что не ставит, и даже с его ровесниками держится свысока. А Егора за прогулы увели с корта, вместо того, чтобы похвалить за спортивное рвение!

Он, может быть, тоже мечтает стать профессиональным теннисистом, а вовсе не наследовать папин бизнес!

Правды Лина, разумеется, не знала. Они лишь мимоходом обсуждали с Егором подобные вещи. Она могла лишь догадываться о его чувствах. И если все так, как ей казалось, его жизнь далеко не безоблачна. Раньше Лина была уверенна, что он купается в счастье и довольстве.

А предположив о его горестях, она готова была утешать его, защищать и вместе с ним отстаивать право на свободу. Эти ощущения пугали.

Она вернулась на корт в полной прострации. Столько всего навалилось в последнее время, что голова работала с перебоями, на душе то кошки скребли, то пели скрипки, и сердце, будто не знало куда деваться: то падало холодным камнем в живот, то взлетало к горлу, мешая вздохнуть.

Мальчики продолжили игру, но Лина не полезла на вышку. Обессилено привалилась к скамье. Даже десять кругов вокруг кортов ее так не изматывали!

– Какой счет? – Раздался голос Егора, заставив взвизгнуть ее от неожиданности.

– Ты совсем уже?! Чего подкрадываешься?

– Я тайный лазутчик! Мне положено.

Лина сделала глубокий вдох и мысленно сосчитала до десяти. По-английски. Палыч так советовал поступать на корте, когда нужно прийти в себя. Или таблицу умножения вспомнить. Для концентрации.

Обычно помогало.

Но не сейчас, когда Егор смотрел на нее впритык.

Кажется, еще недавно Лина только об этом и мечтала. Чтобы он глядел вот так, и не мог наглядеться!

Он глядел. Она оцепенела.

– Почему ты лазутчик? – Наконец-таки смогла выдавить она.

Совсем не это ее волновало на самом деле!

Почему ты так смотришь? Почему ты стоишь так близко? Почему я сама не могу оторвать от тебя глаз?

Что происходит в этом мире?!

Весна происходит, вот что. Цветут магнолии, смягчается ветер, накаляется солнце, со всей страны едут на поездах, летят на самолетах люди, мечтающие отдохнуть у моря.

Волшебный край. Лазурный берег. Сочный, как манящий плод, город.

Весна. Пятнадцатая весна, вот что! Она чудесна, неповторима и неохватна в любом городе, правда-правда!

Они смотрели друг на друга, и никак не могли вспомнить, о чем разговор.

– Лазутчик. Ты сказал, что ты – лазутчик, – пересохшими губами произнесла Лина.

Егор глубокомысленно кивнул.

– А ты спросила, почему.

– Ага.

– Угу.

– Ну!

Он встряхнулся, словно только что вынырнул из воды.

– А, ну так вот… Я этот… как его… секретный агент… или шпион что ли… не, вообще-то, все не так… я типа вне закона…ладно, просто кретин!

В его голосе прозвучала горькая бравада.

– Ты сбежал что ли? От отца?

– Аполлоша, – теперь Егор заговорил развязно, – какой счет, скажешь ты сегодня?

– Не хочешь, не рассказывай!

Она понимала, что обижаться глупо. Но обиделась все равно, конечно. Отвернулась к ребятам.

– Лин, ну ты же сама все поняла, что спрашивать? Сбежал, ага! А что я, как бычок, на веревочке что ли должен ходить?

Она пожала плечами и пробурчала, что учиться все равно надо, и им обоим придется за эти прогулы отвечать. Егор ответил, что знает.

– Мне лекций от отца хватило, – добавил он.

Лине снова пришлось считать до десяти. Так он ее бесил! И саму себя она в этот момент терпеть не могла! Болванка пустая! Не может слова найти, не может вести себя нормально, ничего не может!

Поцеловать его, – вот что ей хотелось больше всего на свете!

Она не оборачивалась, потому что боялась броситься ему на шею.

Его взгляд вбуравился в спину.

– Лина-а! Давай жить дружно, а? Ага? Мне что теперь, и тебе доказывать, что я не верблюд? В школу не мог пойти из-за отца, а сюда из-за тебя не надо было приходить, так что ли?

Она развернулась в недоумении.

– Чем тебе отец-то помешал?

Лицо его побледнело. Нахальство ушло из глаз, притворная усмешка уже не кривила губы. Егор играл желваками, как человек, доведенный до крайности.

– Он как щенка, понимаешь? За шкирку!

Итак, ее догадки подтвердились. Егору на самом деле приходилось отстаивать свободу и право на выбор. Он невероятно разгорячился и впервые заговорил о своей семье. Было принято и до сих пор приятно, что исполнялся любой каприз. Должна быть отдача, и только. В виде хорошей учебы, достойного поведения и уважительного отношения.

– И я стараюсь не доставлять неприятностей! Мне тоже не надо лишнего геморроя. Я не пью, не колюсь, не шляюсь. Да я уроки прогуливал всего пару раз, и вот эту неделю еще.

– Как-то так… – выдохшимся голосом закончил Егор, – досталось по полной программе, я же не человек, а дрессированный пудель, оказывается…

– По крайней мере, у тебя есть хозяева. Поверь, брошенной собачкой быть не лучше.

Он скептически нахмурился.

– Ты себя имеешь в виду? Твоим родителям по барабану, что ты не ходишь в школу?

– Я живу с дедом. Мама осталась в Воронеже со своим новым мужем.

– А папа?

– А папы у меня никогда и не было.

Откровенность далась нелегко. С ресниц капнуло. Заметив это, Егор смущенно уставился себе под ноги. Лина поняла, что он не догадается утешить ее или сменить тему. Пришлось самой.

– Все наладится, Гошка! – Оптимистически заявила она, немного споткнувшись на его имени.

– Конечно, Аполлошка, – отбил он подачу.

– Я серьезно. Вряд ли тебе стоит устраивать революцию, на носу турнир, с Миком надо заниматься, не подходящий момент, понимаешь?

Он упрямо потряс головой. Не понимал, и не хотел понимать. В буквальном смысле она предлагала сидеть тихо и не нарываться на разборки с родителями. Егор же уже вынул чеку и готов был бросить гранату. Взорвать привычный мир: благополучный, уравновешенный, уставленный по периметру аккуратным забором.

К черту заборы!

– Пойду с Миком в трущобы!

Лина глянула недоверчиво.

– Ты думаешь, он – дитя подземелья, что ли?

– Ну, что-то вроде того. А тебе так не кажется? Зато, судя по всему, ни от кого не зависит, никому не отчитывается, в школу не ходит. Помнишь, он тогда технично ушел от разговора? Не учится нигде, факт!

– Да я тебе повторяю, что независимость это не есть гуд! – Вскипела она.

– Ну конечно! Куда лучше прыгать на цырлах за лакомый кусочек, ага? Деньги, деньги, еще раз деньги! И власть. Надо мной в том числе. Думаешь, правда, родоков интересует мое образование или мое самочувствие? Главное, чтобы я не подвел, сечешь? Чтобы все трюки правильно выполнил, а потом спать на коврик улегся.

– Гошка, успокойся!

– Нет, я ничего не говорю, у меня сладкая жизнь, куда там! Особенно в перспективе. Я же не просто пудель, я с родословной, ага? Как вырасту большой и много кубков завоюю, медалей там, туда-сюда, так мне еще перепадет большая конура, заводы-пароходы, все папочкины…

– Гошка!!!

– Да к чертям собачьим, понимаешь! Я сам заработаю, понимаешь?! Не надо мне перед носом куском этим трясти, чтоб я на задних лапах стоял!

Неужели это ей недавно не терпелось встать на его защиту? Оказывается, защищать Егора надо от него самого! Избалованный принц получил пендель от короля, впал в истерику и готов отречься от престола.

– Я тебя не узнаю, – пробормотала Лина.

– Ага.

Ей очень, очень-очень хотелось взять его за руку, отвести за тридевять земель отсюда, где никогошеньки не будет, кроме них. И не утешить, нет. Заставить забыть обо всем. Чтобы он смотрел на нее и думал только о ней. О них.

– Ты слышишь? – Вдруг спросил Егор.

– Что?

Он развернул ее к корту, прижав спиной к себе.

– Они играют, ага?

– И? – Пискнула она, замерев в его объятиях.

– И Мик молчит! Ты слышишь? – В голосе Егора звучало торжество. – Молчит же! И ракетку не швырял!

Она не могла разделить его восторгов в той же степени. Ее немного потряхивало, будто подключили к энергостанции.

– Ты чего? – Прошептал он.

И она поняла, что шепот отнюдь не романтический. Егор просто боялся спугнуть эту минуту, эту маленькую победу – спокойствие Мика в игре. Он словно не верил своим глазам. А Лина не могла поверить другому: его руки лежали у нее на плечах, но при этом ничего такого, о чем ей мечталось, не происходило!

Случайное прикосновение.

Дружеское, мимолетное.

Продолжение следует? Ох, как колотилось сердце в надежде на это.

Она рискнула пошевелиться. Подняла к нему лицо и ласково произнесла:

– Поцелуй меня!

Это в мечтах.

В реальности Лину словно сковало ледяной коркой.

Он отстранился, чтобы похлопать Мику. Тому особо удался удар слева, мяч попал красиво под линию.

Матч скоро закончился. Джонни, проиграв, с привычной мрачно-насупленной физиономией прошмыгнул мимо них. Впрочем, выигрывая, он тоже не снисходил до улыбок.

Егор выбежал к Мику. Лине в которой раз за сегодняшний день пришлось сдерживать слезы.

Вечером, когда она рассказывала деду, что происходит в ее жизни, вдруг ожил сотовый. Пришла смс-ка от Мика. Два смайлика держат за руки друг друга.

Получается, он видел, как Егор обнимал ее. И решил, что это серьезно.

Лина почему-то жутко разозлилась.