1
Утром ничего ее произошло.
Сообщений с вокзалов и аэропортов не поступило…
Преступники ничем себя не проявили.
2
Четверть седьмого. Литвин прошел по всем постам. Оперативные группы окружали предполагаемые места встречи. Со стороны их заметить невозможно. Кто-то ждет знакомых (самое время для свиданий), кто-то читает газеты. Многих – вообще не видно.
Георгий старался не торчать у всех на виду. Не стоило рисковать. Зотов мог запомнить его в лицо. Поэтому он выбрал для себя наблюдательным пунктом пешеходный мост над железнодорожными путями. Длинный, метров пятьсот, а то и больше. И вот, Литвин, как капитан огромного корабля, вышагивает по своему мостику.
В динамике пискнуло и вкрадчивый бас Астахова проурчал:
«Третий, третий, я – второй, как слышите? Прием!»
– Я – «третий», слышу хорошо, – ответил Литвин, дождавшись, пока пройдут люди.
– Нормально, – рявкнула рация и Георгий поспешно отключил ее. С голосом Астахова только в Большом петь.
Кнопку приемо-передачи заело. Пришлось поспешно подцепить ее ногтем, чтобы вылезла из гнезда. Она появилась на поверхности, но начала подозрительно болтаться. Литвин пощелкал ей несколько раз и, увидев, что она держится, успокоился.
Хотя, какой там, успокоился! Еще несколько минут и все станет ясно. Если их сегодня не возьмут, потом искать будет очень трудно. Страна большая. Когда они еще себя проявят? И, главное, как? Если кто-то пострадает или погибнет – это будет и на его совести. Ведь это он упустил Зотова. И сейчас, с определением места и времени встречи преступников – ошибся или угадал?
Он отвернулся от платформы и посмотрел в другую сторону. Красиво. Темно-синий вечер, густые россыпи синих, желтых, зеленых, красных мигающих огоньков и строгие узоры десятков путей, упирающихся в далекий горизонт. А в центре клубка стальных рельсовых нитей – диспетчерская башня, как голова хищной птицы.
Голова!!!!!
Конечно, «голова»! Зачем им встречаться на людном месте!? У башни они, конечно, тоже на виду, но напротив – склады, чуть дальше – стройка.
«У головы» – а почему не там?
Литвин выдернул рацию и с силой утопил кнопку на «передачу»!
3
Дробов, не спеша, раскрыл пачку сигарет, Честно говоря, устал он от этой суеты. Года все-таки берут свое. Литвин и Астахов еще молодые, здоровые. А он, если честно, с удовольствием ушел бы начальником отделения охраны. «Госцирка», например, или какого-нибудь крутого универмага. Даже «ловушки», как москвичи сразу после открытия окрестили огромный магазин «Московский», на площади трех вокзалов.
А что, работа спокойная. Какой дурак пойдет обворовывать крупный магазин? Небось, у нас не Нью-Йорк! И для семьи больше времени останется.
Ладно, три года до пенсии. А потом вполне можно найти приличную, спокойную работу.
«Ишь, „голова“! В сырости здесь только торчать! А эти – сидят у какого-нибудь пьяницы, по кличке „голова“ и посмеиваются над вами. Точно… Напридумывали, фантазеры», – беззлобно подумал Дробов о ребятах.
Он взглянул на часы. Восемнадцать двадцать две. Немного осталось. Скорей бы, что ли…
Рация во внутреннем кармане требовательно запищала. Дробов ответил на позывной.
– «Третий» молчит, – обеспокоенно прогудел Астахов. – Посмотри, где он там. Прием.
– Понял, – буркнул Дробов и глянул на место на мосту, где несколько минут назад стоял Литвин. Его не было. Мелькали только редкие фигуры пешеходов, не решившихся, как остальные, переходить по путям. Литвина не было. Куда он делся?
В это время в динамике рации раздайся треск, и голос Литвина, сбиваясь, сообщил:
– Я «третий»… «третий»… Место… Напротив диспетчерской. Рация… наверное… Попробую… – такое впечатление, словно Георгий обрывал слова на бегу. – Буду передавать…
Дробов оглянулся. Темная фигурка бежала наискосок от платформы к низким складам. Чуть в стороне темнела башня диспетчерской.
4
Спрятаться за деревом. Так хорошо. И башня видна, и все подходы. Еще минуты две-три есть.
Разобравшись с «головой», он сбежал с пешеходного мостика и обосновался в символической рощице из пяти тополей средней толщины.
Литвин вытащил приемо-передающее устройство рации, быстро осмотрел его. Рядом с кнопкой торчал хвостик измочаленной спички. Только этого не хватало. Наверное, она и мешает. Георгий выдернул ее ногтями.
К «Чухленке» подошла электричка. Сейчас две соседние платформы электропоездов разных веток – только дополнительная сложность. Если придет поезд и на «Перово» – попробуй тогда отыщи в толпе Зотова или Трефа.
Вот какой-то мужчина идет к башне. Издали не разберешь.
Но Литвину показалась, что это именно Сашка. Почему он идет к диспетчерской? Неужели, все-таки встреча там?
Литвин оттолкнулся от дерева и пошел, одерживая дыхание, словно в грохоте сортировочного узла оно могло его выдать.
Они сближались.
И вдруг, когда Литвин прошел уже половину пути, мужчина резко повернул и направился к складам.
Георгий ускорил шаг.
Рельса…
…шпала…
…шпала…
…гравий…
…рельса…
…перебежать перед тихо ползущим вагоном…
Как же неудобно бегать по путям!!!
Впереди электричка. Мужчина успевал перейти путь. Литвин понял, что тот сейчас исчезнет за проходящим составом.
– Зотов! – закричал он, что было сил.
Мужчина замер, потом быстро повернулся, вглядываясь. В резках тенях зажегшегося огромного светильника над путями трудно было сразу узнать, кто это окликнул. Литвин заторопился.
Это действительно Сашка!
Зотов, наконец, понял, кто его звал. Он рванул было вперед, но, услышав истошный визг электропоезда, отпрыгнул и побежал вдоль состава в сторону.
Георгий бросился за ним, крикнув на ходу в рацию: «Зотов здесь, преследую».
5
Астахов нервно жевал мундштук папиросы. Происходило нечто непредвиденное. Литвин зачем-то побежал к складам. Что-то вдруг случилось с его рацией.
Видимо, надо взять координацию на себя. Он связался с Поповым.
Тот дал «добро». Сообщи, что посылает на подмогу еще одну группу оперативников и объявляет повышенную готовность в близлежащих отделениях милиции.
Астахов быстро снял часть людей из метро, оставив там минимум, – в крайнем случае, помогут постовые и дружинники, – и направился с ними к «Перово».
Из машины они периодически вызывали Литвина. Но тот не отвечал.
От метро до электрички было минут пять езды.
6
Зотов бегал довольно быстро. Едва прошла электричка, как он метнулся в сторону. Но там уже медленно шел товарняк.
Сашка проворно догнал вагон, вскочил на тормозную площадку и исчез из виду.
Мимо тяжело дышавшего Литвина проходили рефрижераторы. Поезд набирал скорость. Вагонов впереди было еще много. Состав только-только втягивался на перегон. Наконец, появились открытые платформы, Прыгать неудобно и опасно – земля сырая, но… Хорошо, хоть куртку надел.
Георгий быстро побежал рядом с платформой, изловчился, зацепился за деревянный борт и резко подпрыгнул.
…Мгновенная заминка – свалиться под колеса или перевалиться внутрь?
…Внутрь!
Теперь надо сделать прыжок с обратной стороны.
…А, черт, рукой об рельс!
Потом это все, потом, потом…
Литвин бросился к проходу между складами. Больше Саше бежать было некуда.
Все-таки стройка… Георгий увидел, как Зотов проворно отодвинул доски в заборе и юркнул в дыру. Литвин вздернул микрофон и крикнул, что они находятся в районе складов, направляются в сторону стройки. Крикнул без особой надежды.
7
Стоя на переходном мосту, Астахов пытался угадать, где сейчас находится Литвин и что делает. Скорее всего, он заметил преступников, появившихся с неожиданной стороны, и бросился за нами. Но куда? Проклятая связь!
Шипение рации, непонятные звуки, голос Георгия: «…следую в р…ш-ча-з-ш…ладов…ш-ш-ш-ш-ш».
Отошел, по-видимому, контакт. На бегу иногда замыкает. Потом разберемся.
«…ладов» – это безусловно – складов. Значит, преступник в районе складов.
Может, там и встреча!? Надо отправлять туда ребят.
И еще не забыть, что рядом овощебаза. Не исключен и этот вариант.
Астахов начал быстро распределять людей.
8
В недостроенном доме было сыро и тихо. Влетев в подъезд, где скрылся Зотов, Литвин тут же остановился. Кирпич, горки цемента, блоки, деревянные лестницы. Типичный вид законсервированной стройки. Судя по всему, строили не жилое здание, а административный корпус. Когда глаза привыкли к полумраку, Георгий увиден длинный коридор, огороженные провалы без перекрытий.
Где-то рядом раздался скрип. Он был хорошо слышен в гулкой тишине. Литвин быстро обернулся. Скрипела и покачивалась доска, положенная на ступени, залитые черной смолой. Наверху зашуршало. Он присмотрелся внимательней. Точно, Зотов там, на лестничной площадке второго этажа. Хорошо, лестнички узкие.
Георгий бросился наверх, Зотов быстро поднялся выше. Но на строительной лестнице быстро не побегаешь. A у Сашки, к тому же, оставалось уже не так много сил. И тогда он, быстро свернув в темный проем, бросился бежать по длинному коридору.
Литвин кинулся за ним. Поминутно спотыкаясь и рискуя переломать себе ноги, он преследовал Зотова по анфиладе пустых пеналов будущих комнат. Несколько раз там, где не было перекрытий, под ногами погудели мостки из досок. Кое-где светились тусклые лампочки дежурного освещения, очевидно, соединенные с внешним освещением и включавшиеся вместе с фонарями.
Потихоньку Георгий догонял Сашу. И тот это слышал по всё усиливающемуся грохоту шагов за его спиной. Он несколько раз затравленно оглянулся. И вдруг резко остановился и присел. Раздался скрежет дерева о бетон, секундная пауза и грохот внизу потонул в туче взлетевшей цементной пыли.
Литвин, хотевший было сделать рывок, чтобы настигнуть Зотова, в последний момент сумел остановиться. Их разделял темный провал. Сашка скинул мостки.
Литвин огляделся. Перекрытия не было от стены до стены.
Только с этой, его стороны, площадочка метра два, да со стороны Сашки – метра четыре. И метров пять между ними. Хорошо, что за Сашкой глухая стена. Никуда не денется. Надо только его извлечь из ловушки, совсем простенькое дело!
Георгий вышел в соседнее помещение. Никаких мостков, чтобы перекинуть. Надо спускаться ниже и искать. Но пока найдешь – Сашка уйдет. Значит, надо заставить его самого сюда перейти. У него за спиной вон сколько досок валяется.
Георгий вернулся назад.
– Зотов, – сказал он как можно грознее, – положите доски и переходите сюда.
– А мне и тут хорошо, – хмыкнул тот.
Рация явно не работала. Ни позвать, ни посоветоваться. Как поступать в такой ситуации? Литвин не знал. Ясно одно – надо попробовать «дожать» Зотова.
– Зотов! Я приказываю: положите мостки и переходите сюда!
– Бросьте, Литвин, – Сашка достал мятую пачку сигарет и устроился поудобнее на куче досок. Не станете же вы стрелять, в самом деле? Права не имеете. Или вы опять без пистолета? Я так и думал. Ну, ничего… Я на вас и не думаю нападать. Правда, и переходить тоже не собираюсь. Вы вот лучше спички мне киньте, а то мои выпали где-то.
Литвин машинально похлопал рукой по карману. Звук спичек, трущихся о коробок, такой простой и привычный, помог овладеть собой.
– Ну ты, брат, однако, нахал… – протянул Георгий, – Так ты сюда пойдешь или нет?
– Вопрос ребром, – ехидно прокомментировал Сашка, – Отвечаю так же недвусмысленно: нет! Здесь буду. Подожду, чем этот бардак закончится… Так кинешь спички?
Литвин подумал и бросил коробок. Сашка ловко пойман его, прикурил и бросил обратно.
Георгий сунул его в карман. Дурацкое положение. «Вань, я медведя поймал!..» Делать было просто нечего. Георгий достал рацию и стал рассматривать.
В корпусе вмятина. И кнопка болталась, как хотела. Попробуй разберись, на какое положение она сейчас переключена, на прием, на передачу. Или просто не работает? Он вспомнил совет своего соседа телемастера о то, что прежде, чем начать самый сложный ремонт любого электронного прибора, нужно его пару раз стукнуть кулаком. Сейчас других способов починки аппарата просто не существовало, и Литвин от души трахнул по несчастной рации…
9
Переговорное устройство зашумело, и незнакомый голос тихо (человек явно находится далеко от микрофона) с усмешкой произнес: «Что не фурычит твоя машинка?»
Астахов, он периодически вызывал Литвина и включался на прием, насторожился, приникнув к динамику своей рации.
«Не работает…» – согласился голос Георгия.
Его рация, очевидно, лежала в стороне, потому что и голос Литвина звучал не четко.
Странно, где они так спокойно беседуют? Что случилось с Георгием?
«…Может, твои и придут, а мой друг раньше здесь будет», – Зотов! Астахов узнал голос, который не так давно слышал по телефону. А «друг» – это, конечно. Треф, сейчас появится там. Где они? Что там происходит? Астахов лихорадочно думал. В какой ситуации они могут так говорить? Это если Литвин не может задержать Зотова, а Зотов не может уйти! Вопрос задачи – где такое случилось и почему такое может быть (с учетом, что такого быть просто не должно)? Опоздаешь с ответом – случится непоправимое. Треф разговоры вести не будет. А вдруг и Зотов вооружен и только зубы заговаривает? Астахов снова в снова вызывал Литвина. Безуспешно. Тогда одну рацию он оставил на «приеме» жадно слушая то, что доносилось из динамика. «Твои искать будут долго, – продолжал голос Зотова, – да и рация твоя накрылась, зато мой приятель знает куда идти». «Так вы именно здесь должны были встречаться?» – спросил Георгий. Астахов напрягся. Рядом стоял бледный Дробов. В том, что передатчик не работал, он корил только себя.
«Именно не именно, а здесь – точно», – ответил голос Сашки.
Хорошая слышимость. Сюда бы пеленгатор! Но, если так хорошо слышен весь разговор – они рядом! Надо искать, Как можно быстрее, но осторожно, без суеты, чтобы не спугнуть Трефа.
«Внимание, всем постам!» – взяв другую рацию, сказал Астахов, – «Сбор – склады. Пятому, восьмому, десятому – разгрузку и цеха овощебазы!» – он еще раз огляделся. Чуть дальше была стройка. Астахов мгновение подумал и решил, что там слишком светло – включено несколько прожекторов, да и от сортировки свет доходит. Посылать туда людей? Сразу на все сил пока не хватит…
«Максимальная осторожность», – закончил он распоряжения опергруппам.
10
– А как же «голова»? – удивился Литвин.
– И это знаешь? Любопытный, – зло процедил Зотов. – А ты с той стороны посмотри, из соседней комнаты.
– Хитро придумано. Не надоело сидеть? Твой друг может и не прийти. Район оцеплен.
– Он – человек воспитанный. Выдерживает протокольные четверть часа. А ты, наверное, соскучился? Ну что же оживим обстановку? Побегаем, постреляем. Каждый со своей стороны. В кино так, вроде, полагается. Или тебе не из чего?
– Набегались, – отрезал Литвин. – Ты вон, едва отдышался. И воевать не стоит. Давай лучше миром. Кидай сюда оружие, если есть, клади дощечки и пойдем вниз. Друга твоего мы сами дождеемся. Не уйдет он никуда.
– Однообразный вы, уважаемый Литвин, как железнодорожные пути. Одно и то же «Сдай пистолетик, иди сюда», – гримасничая, передразнил Сашка. Передразнил похоже, и Георгия это задело, но он промолчал. – А сколько вам за такую однообразность платят? Или это большой секрет? Раскройте, за ради … маленькой компании!
– Мне хватает.
– «Хватает!» – снова загримасничал Зотов. – Скажи, стыдно сознаться, Я-то интересовался. 115 рубликов ваш оклад. Ну, за звездочки еще подбросят, за выслугу или как – за «тупость», у вас называется. И все?! А вы знаете, уважаемый Литвин, что уборщица в метро может больше заработать и живет дольше. Потому, как нервы крепче. Книжки о вас пишут, романтику воспевают. А в жизни ты перед каждым, кто повыше званием и должностью, тянуться должен, на себя наступать!
– Так, что тебя смущает? Что ловит тебя малооплачиваемый специалист, или то, что он подчиняется вполне определенной дисциплине?
– «Дис-цип-ли-на», – слово-то какое мерзкое, – Сашка говорил брезгливо, – цепляется, как ножки у паука. Если бы это был порядок, а то на самом деле – подавленные личности, все лучшее в человеке. Я, когда помоложе был, на машине работал, хлеб по утрам развозил. Утро, все спят, а я уж за рулем. Опоздать – ни-ни. Благородно ведь, хлеб людям везу! А там точно отмечали, когда приехал, погрузился. А потом я узнал про махинации. По мелочи, правда, а воровали! Нетипично, говоришь? Ладно, на миллионы воруют, миллиарды пропадают – «нетипичны». Пусть… А что, человек, как бобик, к своему столу привязан и выйти не смей – нарушителем запишут?! А может, мне в парке лучше работается?! Нет, начальству так удобней. Тот, кто повыше в должности, он всегда унижает нижестоящего. Не так, скажешь, страж закона?
– Поток сознания. Могу и я перечислить, что еще у нас есть плохого. Позиции только у нас с тобой разные. Ты выглянул из-за угла, вякнул и спрятался, чтобы темные делишки свои обделывать. А я – пытаюсь кое-что изменить, чтобы, люди жили лучше и спокойнее. Это сложнее и незаметнее. А ты из себя строишь обличителя, но только это один пустой треск.
– Да не обличаю я. Свободы мне хочется! Чтобы человеком себя чувствовать!
– Значит, пошел на разбойное нападение для самоутверждения? О какой же свободе ты хочешь говорить? О свободе совершать преступления? Этого никто не позволит. И дело не только в милиции. Народ не позволит. Не сочти за громкие слова, но ни рабочим, ни интеллигенции, ни колхозникам преступники на свободе не нужны. Им спокойно работать хочется. Понимаешь? РАБОТАТЬ! Поэтому коли уж оступился, так умей отвечать. Изолируют тебя и будут перевоспитывать. И только потом на свободу.
– Подождите-ка, Литвин. Давайте разберемся. Мы что, у государства украли? Обидели рабочего? Или колхозника? Или, может быть, нашего советского интеллигента? Ваши же слова возвращаю… нет?! Такого потерпевшего, – это кажется, ваш термин? – давить надо. Фарца! Твой толстяк, которого ты сейчас, рискуя собой, защищаешь, зачем шел? Тряпки купить, чтобы потом тебе же по бешеным ценам, за три твоих месячных оклада и продать.
– Ох, Зотов, Зотов! В твоем возрасте уж звать бы надо, что я не толстяка защищаю, а общество от таких как ты, преступников, или просто хищников, как твой сообщник, рецидивист и убийца. Ладно, ты еще все сам успеешь прочувствовать. Надоело мне с тобой болтать о всякой глупости. Где твой друг? Уже прошло всякое протокольное время.
И, словно в ответ, внизу кто-то загремел железом, чертыхнулся. Литвин насторожился.
– Николай, – радостно вскочил Зотов.
– Философ? – спросил снизу сипловатый басок. – Ты где?
11
Астахов старался не пропустить ни слова из разговора…
Болтовня, понятно, его мало интересовала. Он надеялся, что Литвин догадается хоть намеком пояснить, где они находятся.
Ничего!
Чтобы не прерывать радионаблюдения, все команды Астахов передавал по рации Дробова. Через нее же принимались сообщения.
Правда, пока ничего утешительного не было. И Литвин и Зотов, как сквозь землю провалились. Осмотреть осталось еще треть намеченного. Успеют ли? Хватит ли времени?
«Не хватит», – понял Астахов, когда услышал радостный вопль Зотова.
Как Треф сумел пройти незамеченным? Или кто-то прозевал? Или… они совсем в другом месте!
«Ну что, мой бог счастливей», – донесся из динамика торжествующий голос Зотова.
12
Патовая ситуация кончилась. Они торжествуют победу…
Рано…
Литвину было проще, когда он чувствовал, что может проиграть. Тогда Георгий становился спокойным, хладнокровным и ум работал четко и быстро.
У кого же из них оружие? Если у Трефа, он не задумываясь, воспользуется им. Как неприятно, оказывается, быть под прицелом. В животе становится как-то пусто и противно. И вообще, тогда кажется, что ты – словно голый, незащищенный живот…
– Ты где там? – снизу снова послышался голос Трефа, – с кем?
Литвин осторожно посмотрел вниз. Никого. Значит, Трифонов под ним. Зотов тоже подошел к краю.
– А ну, давай к стене! – засипел на него Литвин.
– Теще своей приказывать будешь! – огрызнулся тот и закричал, – Я здесь!
Внизу выматерились, под тяжелыми шагами захрустел строительный мусор. Литвин открыл застежку кобуры. Пистолет показался очень легким. Если честно, то Георгию никогда не приходилось стрелять в людей. Самое больше, что было – предупредительный выстрел вверх. Хватало… Сейчас, пожалуй, только этим не обойдется.
Но пока он решил не торопиться доставать оружие.
– Чего тебя наверх занесло? – хмуро сказали снизу.
– Коля, осторожней! Опер тут! – крикнул Зотов.
Шаги, раздавшиеся уж совсем у проема, стихли. Георгию даже показалось, что в тусклом квадрате света внизу, что-то мелькнуло, но тотчас скрылось.
– Откуда опер? Один? – голос был слышен уже справа. Значит, действительно, Треф рядом!
– Не бойся! Он один! Без оружия, вроде, а рация не работает. Он еще ко мне на стройку приходил! – быстро выпалил Зотов.
– Ты что ж, сука, на хвосте притащил его? – Треф начал злиться.
– Нет, я убежал тогда. Не знаю, как нашли, – начал оправдываться Сашка.
– Верка, что ли продала?
– Тебе видней.
– Ну-ка, к стенке! – попробовал еще раз приказать Литвин Зотову.
– Да перестань ты… – махнул пренебрежительно тот, – Коля, он тут меня блокировал. Выбраться не могу. Треф ответил не срезу.
– Ты, философ! Деньги-то взял?
– С собой… Николай, мне с тобой поговорить потом надо.
– Поговорим, – пообещал Треф мрачно. – Слушай, опер, давай разойдемся тихо. Дадим тебе три штуки и разбежались. Лады, паренек?
– Да чего с ним разговаривать, – закричал Сашка. – Его прийти могут.
– Молчи, сявка! – зло оборвал Треф, – Наворочал дел…
– Трифонов, я предлагаю вам добровольно сдаться органам милиции. Суд учтет это обстоятельство… – официально сказал Литвин. Он понимал, что вряд ли его слова хоть как-то подействуют, но надо было тянуть время.
– Нечего мне учитывать, – отрезал Треф. Он еще раздумывал. – Санек, слышь, ты пока кинь мне деньги и билет, а я сейчас поговорю с лягавым.
Зотов опешил.
– Ты деньги возьмешь, а мне за двоих расплачиваться? Ну, нет.
Треф начал нервничать.
– Ну, что, опер, не надумал? – быстро спросил он.
– А ты? – переспросил Литвин и тотчас же отпрянул назад, заметив внизу метнувшуюся тень. Выстрел в пустом помещении, как удар по барабанным перепонкам…
13
Что говорил тот, третий, понять было невозможно. Микрофон ее слишком чувствительный. Но слова Георгий Астахов слышал хорошо. К чему идет дело, было ясно, как божий день.
«Ну, намекни, где ты, где…» – как заклинание, повторял про себя Астахов. Но Литвин не говорил.
…Выстрел Астахов сначала услышал по рации. Казалось, динамик разлетится. И через несколько мгновений – тихий щелчок со стороны стройки.
Стройка! Но где именно? Звук отражается от соседних зданий. Где же стреляли?! В том длинном доме или недостроенной высотке, рядом? Или вообще в стороне?
Почему нет второго выстрела? Неужто хватило одного?..
14
Все? Отбегался? Конец свободе?
Или нет? Нет, пока он – хозяин положения. Играть – так до коша. Как учила злая жизнь.
Откуда свалился этот опер? Убить, взять деньга и уйти! Или без денег? И так хватит. Нет, десять тысяч лишними не будут.
Быстро снять опера. Слабенькая лампочка светит наверху – значит, лягавому все-таки видно его, Трефа. Надо жаться к стене под ним. Высоковато только. Есть куда ему прятаться. И надо все быстро, быстро!
Выстрел! Мимо!
Теперь вправо… навскидку… не целясь…
Опять в пустоту.
Надо бы примериться, выждать. Но, время!
Со стороны автобусной остановки не было засады. Значит, они не оцепили стройку. Провел их Треф, провел. По станциям сейчас толкаются. Вот лишь один «клещ» вцепился.
Надо быстрее! Выстрелы услышат.
Еще раз.… Привстать на ящик. Вот так, отлично…
Почему он сам не отвечает? Вправду, безоружный? Или ждет, когда патроны кончатся? Жди, голуба, жди… дождешься…
Выстрел. Попал?
– Попал? – крякнул Треф.
– Нет, – взвизгнул Сашка.
«Боится, дурак. Сам подставился и меня подставил. За это…»
Треф быстро крутанул барабан. Всего три патрона осталось.
Мало. Надо наверняка. Пройдем вдоль стеночки. Ящик… Модно одет опер. И не скажешь, что опер, если встретишься на улице. Странно, может же спрятаться за проем, а сам – словно подставляется. Заговоренный что ли? Попробуем?.. А, черт, доска провалилась, пуля в сторону пошла. Всего две осталось.
Хорошо, заговоренный, попробуем по-другому.
– Саша, корректируй, где там твой друг, – крикнул Треф.
– Он сейчас в углу, справа от меня. Присел, – старательно стал говорить тот. – К окну пробирается.
Сашка вытянул руку, и чуть наклонился над пустотой.
– К стене, – крикнул Литвин, – встань к стенке!!!
«Поздно», – усмехнулся Треф. Он шагнул вперед, подняв наган вверх…
15
«Внимание всем постам! Окружить стройплощадку у завода…» – Астахов давал команды быстро, отрывисто. Одновременно он прислушивался к выстрелам. Звук не «Макарова». Почему Литвин не отвечает? Опять загадки. Ну, обойдись все хорошо, поговорит он с этим пижоном.
«Патрульным машинам отделений милиции блокировать подходы к стройплощадке. Вывести гражданское население из возможного сектора обстрела. Перекрыть движение транспорта. Внимание всем! При задержании быть предельно осторожными и внимательными! Преступники вооружены и не остановятся перед применением оружия.
Опергруппа МУРа – приготовиться к захвату!»
Астахов отключил рацию и бросился к стройплощадке. Дробов за ним. Он не отставал от Астахова ни на шаг.
16
Первое желание – спрятаться. Но тогда у него останутся боеприпасы. Ребята должны были услышать выстрелы. Но, если они бросятся сюда, он не остановится ни перед чем, Значит, надо заставить его израсходовать все патроны. Наган так быстро не перезарядишь. Да и вряд ли у него большой запас боеприпасов с собой, если они вообще есть.
И Георгий начал «дразнить гусей». Точнее «гуся». Надо было бы отвечать. Но Треф – опытный жук, уйти может. И еще, когда противник молчит – равновесие теряется. Пусть побольше понервничает.
Но как же страшно!!!
Долгая тишина, бесконечные секунды, которые одновременно и растягиваешь – только бы подольше она длилась, и торопишь – быстрее бы все кончилось.
Выстрел! Весь сжимаешься в комочек, чтобы стать меньше пылинки. И сразу осторожно начинаешь ощупывать себя.
…Все в порядке, пуля прошла мимо. И снова тишина.
…Зачем Трефу понадобилось Сашка? Он и так может контролировать, где он, Литвин, находится. Зачем?
– К стенке! – крикнул Литвин, – встань к стенке!!!
И он непроизвольно подался вперед!
Выстрел…
Пуля вошла в тело…
Саша резко выпрямился. Захрипел. С усилием сунул руку за пазуху и стал клониться вперед. Потом вытащил руку с зажатыми в ней деньгами, словно она вдруг стали давить ему на сердце, не давали вздохнуть.
Сашка упал вниз. Он, падал несуразно, нелепо. А за ним, словно вдогонку, летели радужные разноцветные бумажки, которые стали ему сразу не нужны!
Литвин не сразу понял, что случилось. И только увидев окровавленную руку с деньгами, осознал – Треф убил Сашку! У Георгия перехватило дыхание. Да, раньше он видел убитых, присутствовал на вскрытиях. Но там были трупы. С ними, с живыми, он не общался. Только восстанавливал предшествовавшие события.
Встречи были уже по разные стороны жизни. Вот так, вплотную со смертью, он еще никогда не сталкивался. Только сейчас разговаривая, шутил, издевался – и все?! Так просто?! Удар маленького комочка металла – и все…
Но сколько раз за эти несколько минут с ним самим могло случиться то же самое!
Георгий почувствовал, что пальцы рук и ног холодеют. Так было в детстве, когда на юге он подошел к краю обрыва, взглянул вниз и почувствовал, что начинает сползать туда, в пустоту… Тогда его успел подхватить отец. А здесь?
Здесь помочь себе может только он сам и никто другой.
Слабость и страх отошли вглубь подсознания…
А сознание стало ставить конкретные вопросы. Зачем Трефу мертвый Зотов?
Деньги! Ему необходимо достать деньги, а патроны уже кончались. Вот и разгадка. Есть один способ задержать Трефа – нужно помешать взять их.
Просто…
Литвин перевел дыхание, осторожно вытянул руку с пистолетом и шагнул к провалу…
Вот он. В руке наган. Быстро поднимает его. Кто быстрее. Литвин нажал на спусковой крючок. Выстрела не было…
17
Дробов старался не отставать от Астахова. Он казнил себя за то, что совсем не выбросил ту злосчастную рацию. И теперь из-за его разгильдяйства, их товарищ находится в руках бандитов.
Дробов, если бы мог, побежал быстрее Владимира, чтобы быть первым, выручить, если еще надо будет выручать. Скрутить сволочей. Но Астахов сильнее и моложе.
Дробов задыхался.
Радовало то, что там еще стреляли. Значит, жив, жив!
Как трудно бежать…
В темноте не видно ям, плит всяких.
Бежать надо…
Остановились, прислушались, Перестрелка – в том длинном здании. Еще метров семьдесят по прямой. Но придется обегать огромную яму. Накопали.
…Не отставать, не отставать от Астахова!
18
…Литвин отпрянул назад.
Пуля прошла, у самой головы и разочарованно чмокнула о кирпич.
Георгий не удержал равновесия и упал на колени. Внизу раздался щелчок, еще один и злобный мат Трефа.
Патроны у него кончились…
Хорошо!
А почему не выстрелил его пистолет?
Всё ясно! Забыл дослать патрон.
Литвин оттянул затвор, встал во весь рост и взглянул вниз.
Треф подошел к Сашке.… К телу Сашки.
Георгий выстрелил, целясь по ногам Трефа. Пуля прошла рядом. Тот отпрыгнул в сторону.
Этого зверя нужно брать живым. Чтобы стоял перед судом, слушал приговор, а потом сам отсчитывал свои последние часы.
Теперь он, Георгий, не должен выпустить его отсюда. От него будет ли этот бандит стоять перед судом.
Треф поднял толстую палку. Протянул ее к неподвижному телу, стараясь подтянуться к себе пачку денег.
Литвин прицепился. В такой темноте трудно попасть…
Выстрел.
Есть…
Расщепленная пулей палка отлетела в сторону.
Рука у Трефа начала пульсировать болью. Контузило слегка от удара пули. Научились стрелять. Что же делать, что делать?! Черт с ними, с деньгами. Но у Сашки еще и билет на поезд! Но опер не даст! Бежать?! А если пуля в спину?
Надо попробовать. Пока не поздно. Иначе…
Треф развернулся было к выходу, но вдруг услышал приближающиеся голоса.
– Внизу он, внизу! – закричал Литвин.
19
– Распределиться по этажам! – скомандовал Астахов. – Быстрее, быстрее, ребята!
Сам он рванул по нижнему коридору. Дробов за ним. Совсем немного осталось. Сзади бежал еще кто-то.
Впереди они услышали крик. «Георгий! Жив! Кричит, что внизу. Треф?! Не уйдет!»
Астахов вдруг споткнулся и припал на одну ногу. Зацепился за что-то. Добров не стал его дожидаться. Вон оттуда слышен голос Литвина. Вход здесь…
20
Бегут. Со всех сторон. Неужто, все?!
Нет, до конца…
Зубами горло станет рвать за свободу.
Треф услышал шаги совсем рядом, тяжелое дыхание. Он отскочил к дверному проему, перехватил поудобнее рукоять нагана.
Дробов успел сделать только шаг в тускло освещенное помещение. Сзади его обхватила сильная рука. Воздуха сразу не стало. Он попытался перебросить своего противника через плечо, но тот оказался проворнее.
Дробов почувствовал сильную боль в голове и потерял сознание..
…Треф еще раз со всей силы ударил опера по голове, рванул оружие, отпустил обмякшее тело. Развернуться он ее успел. Кто-то большой и сильный навалился сзади, сбил с ног, перехватил руку, отнимая оружие, с хрустом вывернул ее назад, подтянул вторую и защелкнул браслетами.