Астахов был невозмутим. Он остановился и не без удовольствия оглядел себя в высоком зеркале. Темный строгий костюм «а ля лорд» подчеркивал элегантную статность мужчины в расцвете лет, не обременённого никакими проблемами.

Литвин с завистью посмотрел на приятеля. То ли, действительно не волнуется, то ли великолепно владеет собой.

Астахов неторопливо повернулся и сказал, в соответствии со своим видом весомо растягивая слова:

– Пойдемте, Жорж, походим пока по фоэ-э…

Да, да, именно «э». Литвин едва удержался, чтобы не съязвить. Но сегодня не до того. Он безропотно подошел и они двинулись вперед неторопливым шагом. Астахов вальяжный и солидный, с ранней сединой на висках был похож на молодого преуспевающего дядюшку, назидательно поучающего переростка-племянника с озабоченным лицом.

Как здесь не поволнуешься? Из всех театров Астахов выбрал именно этот. Потом три дня они ждали подходящий спектакль. И через несколько десятков минут будет известно со щитом завтра придет Литвин или… Про «или» лучше не вспоминать. До чего ж хорошо сейчас Астахову!

– Ну, ты чего переживаешь? – угадав его мысли, спросил Володя. – Банальное задержание.

– Задержание, – проворчал Литвин. – Вдруг не придет, кого тогда задерживать будем?

– Придет, – с уверенным спокойствием ответил Астахов. – Ты на публику посмотри! Ходячая выставка драгметаллов и редких камней. Наглядная демонстрация возросшего уровня жизни… Придет. Он давно не «работал», а деньги, наверное, уже нужны. И потом, мне всю ночь снились суслики.

– При чем тут суслики?

– А это – к удаче. Пособия по черной магии читать надо, просвещаться. У меня, между прочим, «сонник» – настольная книга!

– Слушай, шутки твои, знаешь…

– Знаю, знаю. Лучше на меня позлись, чем попусту дергаться. Может, пойдем покурим?

– Не могу я… Обкурился, – признался Георгий. – Не знаю, как в антракте дымить буду. От одного вица сигарет воротит.

– Нервы… – пожал плечами Астахов. – Не волнуйся ты так, все будет нормально. Вот увидишь. В перерыве, как миленький высветится.

– Твоими бы устами…

– Ладно, ладно… Пошли в зал. Хватит выхаживать.

Весь первый акт Литвин сидел как на иголках, всматриваясь в темноту зала, пытаясь даже заглянуть на последние ряды. Дважды его вежливо попросили не вертеться. Астахов, сидевший рядом, ехидно хмыкнул.

Наконец, в зале зажгли свет. Литвин вскочил и заспешил к выходу. Владимиру пришлось даже слегка придерживать его.

В фойе они сразу увидели Шуру Бойцова. Толпа обтекала его как утес. На вопросительный взгляд Астахова он утвердительно кивнул. Значит, театр и подходы к нему надежно блокированы.

– Вот, а ты беспокоился, – повеселел Владимир. – Ладно, пошли на улицу. Только, прощу тебя, не суетись. Спугнешь, попробуй потом найди его…

Литвин, почти не слушая, кивнул, и они вышли на улицу.

Сигарета тянулась плохо, табак казался совершенно безвкусным. А покурить вышли многие. Вечер достаточно теплый, дождя нет. Кто из этих людей «он»? И здесь ли?

Может, этот, в синем костюме? Или тот, похожий на шкипера, с трубкой, вон, как по сторонам поглядывает. Хотя нет, это он на проходящих девушек смотрит. А может, кто-то из той компании, где полный престарелый весельчак рассказывает театральные байки?

Первый звонок. Многие бросают сигареты, спешат к дверям. Остается человек десять – не больше.

Второй звонок. Весельчак вместе с компанией идет внутрь. Спрятав в карман трубку, уходит «шкипер».

Значит, в синем? Да, стоит спокойно, словно и не надо торопиться на второй акт.

Из дверей выглянула маленькая пухленькая женщина.

– Ва-а-адик! – пропела она капризно. – Уже начинается. Я волнуюсь.

Вадик, тяжело вздохнув, глубоко затянулся.

– Ну, Ва-а-адик!

Сигарета летит мимо урны, и Вадик зашагал к своей заботливой подруге.

На ступенях только двое – Литвин и Астахов. Все? Опять пустые хлопоты?

Мягко притормозив, у входа остановились темные «Жигули». В них сидят двое, молодой парень в фирменных очках с дымчатыми стеклами и светловолосая девушка.

Хлопнула дверь подъезда. Литвин внутренне собрался и, стараясь не показывать напряжения, как бы между прочим, посмотрел на вышедшего. Вся игра была ни к чему, вышел Щура Бойцов, невозмутимо спокойный, как всегда. Он взглянул на машину и, не торопясь, подошел к Астахову с Литвиным.

– Пока все нормально, – доложил он. Литвина это сообщение совсем не обрадовало.

Третий звонок. Да, теперь все. Ждать глупо.

Дверь машины открылась и девушка вышла наружу. Какая девушка?.. Это же парень с длинными, до плеч, волосами. Не оглядываясь по сторонам, он двинулся к подъезду.

Снова хлопнула дверь. Из театра вышел человек. Тот самый престарелый весельчак. Забыл чего? Да, внимательно смотрит вниз, словно ищет что-то, одновременно бьет себя по карманам, вот достает плата: и вытирает лоб. И в тот же момент к нему подходит длинноволосый.

– Нет, нет, спасибо, не надо, – отвечает весельчак на тихую фразу юноши и пожимает ему руку. Странно пожимает – пальцы чуть согнуты, словно там какой-то предмет. Парень резко поворачивает назад. Хлопает дверца, и машина сразу трогается.

– Пошли… – резко бросил Астахов.

Бойцов задержался. Развернувшись спиной ко входу, он достал портативную рацию.

– Всем постам! Внимание! Темные «Жигули», номерной знак…

… К дверям они подошли почти одновременно.

– Пожалуйста, – Астахов галантно пропустил весельчака вперед. В фойе Литвин взял незнакомца под руку. Волнение прошло.

– Торопитесь? – негромко спросил он.

– Какое вам, собственно… – вскинулся толстяк. – Пустите…

– Уголовный розыск. Предъявите, пожалуйста, документы.

Толстяк облегченно вздохнул.

– Фу, напугали… Я-то думал, что уже и в театре начали… – хохотнул он. – Как на Западе… Шутники… Сейчас, минуточку.

Он полез во внутренний карман и вытянул кучу каких-то бумаг.

– Вот!

Бумаги полетели в лицо Литвину. Тот от неожиданности отпрянул назад. Ловко метнувшись под рукой Астахова, толстяк побежал к выходу. Но заметив в дверях мощную фигуру Бойцова, свернул в сторону. Сзади загремели по паркету Астахов и Литвин.

– Что вы, что вы… Здесь же театр! – раскинула руки старушка– билетерша.

Литвин столкнулся с ней. Рассыпались по полу программки.

– Простите, – зло сказал он. – Нам очень надо!

Толстяк скрылся за дверями туалета. Литвин и Астахов кинулись за ним.

Ошарашенная старушка проводила их глазами, не понимая, что случилось с этими мужчинами?

Георгий огляделся. У писсуаров никого не было. Астахов дергал дверцы кабин. Подошел Бойцов. Средняя дверь была закрыта.

– Выходите! – приказал Астахов.

– Кто вы такие? Отстаньте от меня, хулиганы! – глухо донеслось из-за двери.

Астахов усмехнулся.

Он вошел в кабинку справа и, встав на унитаз, заглянул через перегородку. То же самое с левой стороны сделал Литвин.

Толстяк, сжавшись, сидел внизу.

– Ай-яй-яй, – укоризненно сказал Владимир. – Нехорошо!

– Что нехорошо? – толстяк удивленно поднял глаза и настороженно смотрел то на Астахова, то на Литвина.

– Нехорошо разговаривать с людьми через дверь, тем более, сидя вот так…

Толстяк шутку не оценил. Наоборот, глаза его выразили страдание.

– Я не выйду!

– Взломаем дверь, – грозным басом пообещал Шура Бойцов.

– Не усложняйте… – посоветовал Литвин. – А то это будет квалифицировано как попытка скрыться… – и, не удержавшись, весело подмигнул Астахову.

Толстяк опустил голову и задумался.

– Хорошо! – он встал, одернул пиджак, поправил галстук и зачем– то спустил воду. – Только учтите, я буду жаловаться…