– Чай будешь?

– Можно по чуть-чуть.

Вопрос излишний. Просто так – дань традиции. Сколько вместе работаем (точную цифру лучше и не называть, а то совсем грустно станет), столько пьем с Прокопычем крепкий чай.

Ослабляет узел галстука, снимает пиджак и вешает его на спинку стула. Устал наш следователь, устал. А ведь сегодня допрос мы вели вместе, вдвоем. Когда мои ребята этого Сашку вытащили из подвала, я сразу послал машину за нашим следователем. Как чувствовал, что задачка разговорить этого парня будет не такой простой.

Найти контакт с Радовым было сложно. Нет, он не молчал и не очень врал. Просто не хотел говорить основного. Только когда мои ребята принесли к нам в следственную комнату протоколы допросов его приятелей, тот понял, что дальше выкручиваться бесполезно. Однако полной уверенности в правдивости полученных показаний у меня так и не появилось.

Ставлю на поднос две пиалы – подарок из Ташкента. Густой темно-золотистый напиток ароматно дымится. Ну, как себя не похвалить? Удался сегодня чаек.

Прокопыч с наслаждением делает глоток.

– Поэзия… Ты, как на пенсию выйдешь, устраивайся в чайхану. Можешь в ту, что на Садовом. Нельзя такой талант от народа прятать.

– Ты мне в который раз уже одно и то же советуешь.

Опять о пенсии заговорил. Знает же, отчего не люблю я вспоминать о ней. Как мальчишка боюсь, что совсем скоро с утра не на работу буду торопиться, а в булочную, за хлебушком.

Сидит и блаженно прихлебывает чай из пиалы. А самому-то, кстати, тоже скоро на заслуженный…

– Ну, сыщик, о чем задумался? Полдела, считай, раскрутили, – у Прокопыча настроение благодушное. Мне бы его оптимизм.

– Лучше давай на ту, вторую, половину посмотрим. Что-то она пока яснее не становится. Смотри: кто ранил девушку, нам известно – Радов признался, и другие его вину подтверждают. Это хорошо. Взяли еще двух его сообщников – трое получается. Правильно? Плюс Слава, которого мои ребята в кафе выудили. Итого – четверо. Все, вроде, сходится? И у троллейбусов четверо было. Живи и радуйся. Мелочь только одна неизвестна, маленькая-маленькая. Если мы всю группу взяли, где девчонка? А? Где, я тебя спрашиваю?

– Ты, как бухгалтер в плохом магазине – дебет с кредитом никак не сведешь… – хрипло засмеялся Прокопыч. – Плесни-ка еще, в горле пересохло. Давление, что ли скачет, будь оно неладно. Не погода, а так, божье наказание… Я вот что думаю – не крутит ли нам мозги этот Радов?

– Есть такое впечатление. Смотри – о преступлении рассказывает подробнейшим образом, самые мелкие детали помнит: кто, где стоял и что делал. Готов выехать на место и все показать, как было. Но организатором преступления себя не признает. Утверждает, что его этакий «страшный дядя» заставил. Глупо?

Прокопыч отвечает не сразу. Помешивает чай в пиале, делает несколько глотков. Я терпеливо жду. Информация сама по себе – сырье, необработанная руда. Что она отдаст нам?

– Глупо… – соглашается он подумав. – Настолько глупо, что похоже на правду. С другой стороны – вполне объяснимо. Кому охота на себя все брать? Лучше выставить впереди себя паровозом некую мифическую фигуру – с него, с дяди этого, и весь спрос. А я так, мелкая, дескать, сошка. Тем более, Радову своих грехов вполне достаточно, чтобы получить солидный срок.

– Значит, вертит? Но если ему хочется себя максимально в этом деле выгородить, то есть все резоны сказать, где Света Горяева. А он не говорит. Почему?

– Допустим, что Радов нам «арапа заправляет», желая прикрыть более тяжкое преступление. Пока не исключена его заинтересованность в этом. Горяевой-то, действительно, нигде нет. Но, может, и игра…

Нет у меня уверенности в том, что он говорит правду. Понимаешь, нет! Вот представь: он и его дружки расправились с Горяевой, потом Радов наносит ранение Фоминой. Могло так быть?

– Не думаю. Ты же знаешь, мои ребята на месте происшествия все излазили, просчитали. Не хватило бы у него времени на все. Да и Слава утверждает, что Горяева еще и поговорить с незнакомцем успела. Крик был позднее. Значит, Светлана еще разговаривала, когда ранили ее подругу. Не сходится.

– М-да, – Прокопыч поставил пиалу на край стола. – Я и говорю – так глупо, что похоже на правду.

Он замолчал. Я тоже не спешу высказывать новые догадки. От правильности выдвинутой нами версии зависит, в каком направлении дальше пойдет поиск и преступников, и пропавшей девочки. Ошибемся, и кто знает, что случится дальше и с ней, и еще с кем-нибудь?

– Хорошо, – наконец произносит следователь. – Все равно нам проверить существование той темной личности необходимо. А Радова я еще порасспрошу, может, что новое скажет?

– Согласен. Давай тогда прикинем, как лучше действовать. Прокопыч берет бланки протокола допроса, нетерпеливо трясет очки, расправляя запавшие дужки заушников.

– Так-так-так, – приговаривает он, просматривая листы. – Попробуем внести нашу логику в росказни.

Часть листов, которые он уже просмотрел, передает мне.

– Начнем? В кафе у метро «Электрозаводская» Радов знакомится с двумя молодыми мужчинами. Обоим на вид лет тридцать, речь, с точки зрения Радова, интеллигентная, одеты без претензий, но аккуратно. Светловолосый представился Севой, второй, постарше – Николаем. Радов в тот день гулял. Начал их угощать и расплатился сам. Ты следи, следи, чтобы я чего не напутал…

– Давай дальше, – говорю я, – пока все правильно…

– Расставаясь, договорились встретиться через день. Новые знакомые обещали отдать должок. Думал, что не придут, но встреча все же состоялась. Выпили, разговор стал более откровенным. Главное, что Радов уяснил – его новые приятели терпеть не могут «слизняков с деньгами». В доказательство, Николай и Сева «поговорили» в туалете с одним из «модных» посетителей. Парень безропотно выложил деньги и никуда не заявил. При следующей встрече подобная «реквизиция» не удалась. Они едва убежали от милиции. Тогда-то Николай и предложил свой план. Создать группу подростков и, после определенной подготовки, совершить с их помощью несколько нападений на квартиры известных ему состоятельных людей. При этом, заявив, что ежели хозяева денег не захотят отдавать, их и попытать можно. Радов согласился.

– Погоди-ка, а зачем им в таком случае Радов?

– Ну, здесь остается только гадать. С первого взгляда, действительно, – мелковат он для их наполеоновских планов. Хотя, если вдуматься… Мелковат, но калач тертый. Судя по его показаниям, ни Николай, ни Сева уголовного опыта не имеют. С другой стороны, Радов не слишком умен, а Николай, очевидно, считает себя мозговым центром. Кроме всего, Радова можно было и обмануть. А для того, чтобы сколотить свою группу, нужны были средства. Исходя из нашего допущения, идея ограбления хорошо одетых девушек принадлежит Николаю. Но кому-то ее надо выполнять? Вот Радов и пригодился.

– И все-таки, слишком нереально.

– Ну, вот ты, наконец, и произнес это слово. Но если ставка именно на это? Попадется Радов, расколется, а ему не поверят? Слишком неправдоподобно. А, не поверив, не будут их искать. Тем более, никаких данных, кроме описания внешности и имен Радов сообщить не может. Исполнитель «втемную»? Что? В этом есть своя логика! К тому же, Николай со своей малолетней компанией собирается, со слов Радова, за три-четыре дня взять максимально возможное количество квартир в разных концах города. А если с ним действительно будут подростки? Первое ощущение обманчивой силы безнаказанности! Сам знаешь эти вещи. Но зачем им девушка нужна? Не проверял, у родителей выкуп не требовали?

– Нет, никто и ничего. Скрывать, думаю, не станут. Какой резон? Да, здесь Света ломает все наши логические построения.

– Ломает, не ломает, а третьего пока не дано. Единственная зацепка – завтрашняя встреча на футбольном матче! Если Радов не врет, то Николай или Сева туда придут. Хотя бы для того, чтобы со стороны посмотреть, как и что: все ли чисто. Согласен?

– Что же, наши выводы совпали. Я уже дал задание. Ребята сейчас подойдут, останься, обсудим вместе кое-какие детали этой операции. Черт, стадион какой-то. Очень мне эти игры не нравятся. Слушай, а тебе не кажется, что нам давно пора не девушку, а тело искать?

Прокопыч встал, надел пиджак. Это со мной, по старинной дружбе, он позволяет себе немного расслабиться. Но через несколько минут войдут оперативники. И он не может позволить себе появиться перед ними в одной рубашке. Старые служебные привычки.

– Скорее всего, ты прав…