22 ноября 1963 года в Далласе (штат Техас) был убит 35-й президент Соединенных Штатов Америки Джон Фицджеральд Кеннеди. По подозрению в убийстве арестовали Ли Харви Освальда, Через два дня был застрелен и н. Весь мир — без преувеличения — затаил дыхание…

Что это было: заговор, спланированная заранее акция или случайные, непредсказуемые действия сумасшедшего одиночки? И почему погиб сам Освальд, уже находившийся в руках правосудия? Не стояла ли за всем этим некая иностранная держава (читай — Советский Союз)?

29 ноября 1963 года президент Линдон Б. Джонсон, приведенный к присяге через 99 минут после официальной констатации смерти Кеннеди, назначил специальную комиссию для расследования обстоятельств убийства. В ее состав входили, как было сообщено нации и миру, «выдающиеся американцы» («великолепная семерка») под началом уважаемого судьи Эрла Уоррена. Помимо него, в комиссии работали сенаторы Рассел и Купер, члены палаты представителей конгресса США Боггс и Форд (будущий президент, единственный не избранный, а назначенный на пост сначала вице-президента, а потом, автоматически, — главы государства, после вынужденной отставки Никсона), а также бывший директор ЦРУ Аллеи Даллес и юрист, видный политический деятель Джон Макклои. В таком составе (с помощью, конечно, экспертов, консультантов и клерков) комиссия работала не покладая рук: были опрошены сотни свидетелей (552 человека), проведены соответствующие анализы, сделаны запросы, изучены всевозможные версии, какими бы фантастическими они ни казались. Наконец доклад (888 страниц) лег на стол президента Джонсона. После того как он ознакомился с документом, прошло едва трос суток — и доклад опубликовали, первые 700 тысяч экземпляров толстой книги поступили на прилавки магазинов. В чикагской типографии издание набирали круглосуточно, а на аэродроме стояли наготове самолеты, в задачу экипажей которых входила немедленная доставка книги не только в самые отдаленные уголки Соединенных Штатов, по и в разные страны: мир должен был, по замыслу Вашингтона, узнать все выясненные детали покушения почти в одно и то же время. Часть средств от продажи публикуемых материалов шла на устроение мемориальной библиотеки Джона Ф. Кеннеди, четвертого по счету президента США, погибшего от руки убийцы…

Из газет, 27 сентября 1964 года (через три дня после представления доклада Джонсону): «Убийство президента Кеннеди — дело рук одного человека, Ли Харви Освальда. Заговора не было — ни внутреннего, ни внешнего. Таково единодушное заключение комиссии Уоррена, завершившей свою работу».

Итак, главный вывод сделан. И доклад, казалось, проясняет все: по главам и разделам расписаны мельчайшие подробности убийства, сопутствовавшие обстоятельства, по минутам вычислено время, прочесано вдоль и поперек место преступления. Мало этого — каждый шаг убийцы прослежен с момента рождения: его прошлое как на ладони, предполагаемые мотивы — вот они, почти увлекательно и драматично поданы сцены задержания и смерти Освальда. А кроме того — анализ действий охраны президента, рекомендации на будущее и многочисленные (числом 17) добавления к докладу, в которых — обстоятельно — опять-таки исчерпывающая информация: от истории убийств президентов США до биографии Джека Руби, убийцы Освальда.

И среди прочего-глава VI «Расследование возможного заговора» с надлежащим выводом: «Изучение фактов не дает оснований утверждать, что при подготовке и совершении преступления Освальд действовал не один… Комиссия не располагает доказательствами того, что к убийству президента Кеннеди причастны Советский Союз или Куба. В ходе проведения расследования по делу Джека Руби также не установлено, что убийство им Освальда является частью заговора. Кроме того, заключение об отсутствии доказательств преступного сговора сделали, независимо друг от друга, на основании информации, имеющейся в их распоряжении, госсекретарь Дин Раек, министр обороны Роберт Макнамара, министр финансов Дуглас Диллон, генеральный прокурор Роберт Кеннеди, директор ФБР Эдгар Гувер, директор ЦРУ Джон Маккоун, начальник Секретной службы Джеймс Роули…»

Все. Ли Харви Освальд — преступник-одиночка. Дело обычное: именно такие маньяки убили Линкольна в 1865-м, Гарфилда — в 1881-м, Маккинли — в 1901 году. Именно такой тип — Джон Хинкли — совершит покушение на президента Рейгана в 1982 году. Это неизбежность, с которой президенты США должны смириться, на каждого пятого из них, по исторической статистике, совершались покушения, и почти каждый десятый погибал. И лишь после смерти Маккинли, уже в XX веке, начали создавать систему обеспечения безопасности главы государства. Раньше все было проще — до 1805 года в Вашингтоне не существовало полиции или какого-либо учреждения вроде нее, а президенты разгуливали пешком без телохранителей. Лишь в 1835-м у Капитолия впервые пытались стрелять в Эндрю Джексона, но пистолеты (два!) дали осечку. Покушавшегося судили, признали невиновным, но сумасшедшим (вот когда появилась эта удобная версия) — так он и кончил дни свои за решеткой приюта для умалишенных.

Давно прошли такие времена. Спецслужбы поднаторели в делах очевидных и тайных. И хлеб едят не зря. Система, механизм огромный и слаженный, работает неусыпно, неустанно, неумолимо. Ее добровольными пленниками становятся тысячи людей — сотрудники, агенты и те, к кому они приставлены. Но при огромных штатах, современных технических средствах и прочем всего и роду смотреть невозможно, это не раз доказывали и наше бурное время и психопаты, и преступники-профессионалы…

Визит Кеннеди в Техас, как часть начинающейся предвыборной кампании, планировался почти за год, окончательное решение было принято в июне 1963-го. Обстановка в Далласе была довольно сложной, члены ультраправых организации, не таясь, распространяли па улицах листовки, па которых под фотографией Кеннеди в профиль и в фас было написано: «Разыскивается предатель». Утром 22 ноября, когда жить ему оставалось всего несколько часов, Кеннеди сказал жене и одному из своих друзей (специальному помощнику Кеннету О'Доннелу) буквально следующее: «Если бы у кого-нибудь возникло желание стрелять в президента Соединенных Штатов, сделать это нетрудно: нужно лишь отыскать высокое здание да прихватить винтовку с оптическим прицелом — и никто и ничто не сможет защитить».

Эти кадры, снятые любителем, не подозревавшим, что запечатлевает историческое событие (Аврааму Запрудеру, затерявшемуся среди других восторженных и, в общем, приветливых людей, и в голову такое не приходило), обошли весь мир: улыбающийся 46-летний глава американского государства, рядом изящная первая леди, ликующие толпы народа, кортеж открытых машин — и внезапные выстрелы, которых многие даже не слышали, весь ужас происходящего поняли лишь те, кто находился рядом с Джоном Кеннеди: одна из пуль пробила шею, но вторая попала в голову. Легенда (да, именно так, хотя все случилось взаправду и на глазах у тысяч людей) о смерти президента Кеннеди родилась средь Пела дня, ровно в 12.30… с первыми выстрелами. Взвизгнув, лимузин рванулся вперед, прочь и ровно через пять минут влетел на территорию Парклендского госпиталя. Но все усилия врачей были тщетны; вторая рана (первую сначала даже не заметили) практически лишала надежды. В 13.00 за жизнь Джона Кеннеди перестали бороться. Вскоре ни борту президентского самолета был приведен к присяге вице-президент Джонсон, рядом с ним во время церемонии стояла Жаклин Кеннеди в забрызганных кровью покойного мужа чулках. Взгляд у нее был как у затравленного животного…

Через 45 минут после покушения на жизнь президента, по данным комиссии Уоррена, Ли Харви Освальд убил па одной из улиц Далласа полицейского Типпита, пытавшегося задержать его. Типпит, по свидетельству очевидцев, остановил свою патрульную машину на перекрестке, успел обменяться с задерживаемым несколькими фразами. И в тот момент, когда направился к Освальду (некоторые, правда, были уверены, что это был не он, давали другое описание внешности убийцы, а еще видели, как с места преступления убегали двое), раздались выстрелы: в Типпита угодили четыре пули, смерть наступила мгновенно.

Через 35 минут после гибели полицейского Освальд был арестован. Захватили его в кинотеатре — кто-то сообщил в полицию. Сеанс прервали. В зале зажегся свет. И полицейские ворвались со всех сторон. По одной из версий, Освальд сразу же выхватил оружие, пытался стрелять, но пистолет дал осечку. Его скрутили. «Ну вот и конец», — произнес он…

Ли Харви Освальд родился в Новом Орлеане 18 октября 1939 года. Отец умер за два месяца до его появления на свет. Семья жила трудно, в 3 года Ли попал в сиротский приют. Потом вернулся к матери и отчиму. Учился плохо, хотелось вес сразу — и не получалось. Школу бросил, решил пойти в морскую пехоту, увидеть дальние страны, но по возрасту не взяли. Перебивался случайными заработками, говорил, что много читает, в 17 лет объявил себя «марксистом». С 1956 года — в армии, служил за рубежом, и основном в Японии. В сентябре 1959-го чуть раньше срока демобилизовался. В кармане было около полутора тысяч долларов. В Нью-Йорке взял билет на пароход и отплыл в Гавр, во Францию. Потом — Лондон, Хельсинки. А 16 октября того же 1959 года, получив 6-дневную туристскую визу, Освальд прибыл в… Москву.

На вокзале его встретил представитель «Интуриста» и проводил в гостиницу «Берлин». Потом пришла переводчица Римма Широкова. Освальд тут же сказал ей о своем давним желании стать гражданином СССР и попросил связаться с властями. Через два дня Ли исполнилось 20 лет, русская переводчица подарила ему в день рождении роман Достоевского «Идиот».

21 октября на просьбу о предоставлении советского гражданства пришел отказ и уведомление, что покинуть страну следует до 8 часов вечера. Здесь же, в гостинице, Освальд пытался покончить с собой, вскрыв вены. В номере его обнаружили без сознания, доставили в Боткинскую больницу. Там оказали первую помощь. Затем направили на обследование к врачам-психиатрам. Наконец перевели в общую палату, где было еще 11 человек. Все эти подробности — из дневника самого Освальда и документов доклада комиссии Уоррена.

28 октября Освальда выписали. Из «Берлина» перевели в «Метрополь». 31-го он посетил американское посольство, где заявили, что отказывается от гражданства США и остается и СССР. На вопрос о причине такого решения ответил просто: «Я — марксист». В интервью американской журналистке в Москве сказал, что «всегда, еще с 15 лет, симпатизировал коммунистам», помнит, как «какая-то старушка» вручила ему в Нью-Йорке листовку, в которой содержался призыв «спасти красных шпионов Розенбергов, продавших секрет атомной бомбы», — вот тогда, наверное, все и решилось. В 1959-м Освальд писал брату, что считает СССР «своей страной», что только здесь он «может найти свободу, а в США не будет счастлив никогда».

Итак, в американском посольстве лежало письменное заявление Освальда с отказом от гражданства (тогда ему посоветовали подумать и зайти на следующей неделе), а 3 ноября он направил в тот же адрес еще и письмо аналогичного содержания. В Вашингтон пошли соответствующие запросы, а время шло. Согласно документам, представленным советской стороной комиссии Уоррена по ее запросу, в январе 1960 года Освальд получил разрешение остаться в СССР па год с последующим новым рассмотрением просьбы о предоставлении советского гражданства.

4 января 1960-го ему выдали вид па жительство № 311479. Он высказывал желание учиться, но 7 января уехал в Минск, где предложили работу на заводе. С 13-го числа пошел трудовой стаж, в августе вступил в профсоюз. На жизнь не жаловался: помимо зарплаты, получал еще ежемесячное пособие от Общества Красного Креста. Вскоре дали квартиру с балконом и видом на реку. Сделал предложение одной русской знакомой, но выйти замуж за американца она отказалась.

В январе 1961 года его вызвали в «паспортный стол» и спросили о том, как собирается решать вопрос с гражданством. Освальд ответил, что гражданство пока менять не будет, но вид на жительство просит продлить. К этому времени относится следующая запись в его дневнике: «Работа надоела своей монотонностью. Заработанные деньги не на что тратить. Ни сходить в ночной клуб, ни поиграть в боулинг, отдохнуть негде — только танцы. С меня хватит…» Оказалась неудачной и попытка поступить в Университет дружбы народов им. II. Лумумбы — оттуда пришел ответ, что принимается молодежь только из стран Азии, Африки и Латинской Америки. 13 февраля 1961-го Освальд отправляет письмо в американское посольство — он хочет назад в США, прежнее решение было ошибкой. Он знает, что ответ придет не скоро. А пока жизнь идет своим чередом. 17 марта на танцах во Дворце культуры Освальд знакомится с 19-летней Мариной Прусаковой, Она приехала из Ленинграда, где окончила техникум, и живет у родственников, работает в аптеке. «Нет, он не из Прибалтики; говорит с акцентом, потому что — иностранец, из Америки». 30 апреля они поженились. А 25 мая Освальд уведомляет посольство, что хотел бы выехать в США вместе с Мариной, при условии, что не будет дома подвергаться преследованиям за «ошибки молодости». 8 июля он в Москве: новые раскаяния в посольстве, говорит, что «получил хороший урок». 9-го приезжает Марина, они живут в «Берлине», где начиналась одиссея Освальда. Затем — возвращение в Минск. Марину пытаются отговорить ехать с мужем: беседуют и по административной, и но общественной линии, и дома. Но она упрямая, стоит на своем. Может быть, еще и потому, что ждет ребенка. Из комсомола се исключают. 4 октября Освальд вновь пишет в посольство, просит ускорить процедуру оформления документов, ускорить отъезд. Через две недели ему исполняется 22, Марина — в Харькове у родственников, а он слушает свою любимую оперу «Пиковая дама».

25 декабря им сообщили, что отъезд разрешен, начали собираться. Посольство не сразу, но обещало денег на дорогу. 15 февраля 1962 года родилась дочь. 18 мая Освальд уволился с завода. 24-го они были в Москве. 2 июня на поезде пересекли границу в Бресте. Потом в Голландии сели на пароход, направлявшийся в США…

В небольшом техасском городке семья жила неустроенно. Своего угла не было. Освальд несколько раз менял место работы. Неоднократно допрашивали сотрудники ФБР: на вопросы он отвечал неохотно, с раздражением. «Что ж с того, что минский дядя Марины — полковник МИД? Никаких подозрительных разговоров не было». А причастность к советской разведке он, конечно, отрицает, но дает обещание немедленно сообщить спецслужбам, если с ним попытаются связаться агенты иностранной державы.

В апреле 1963-го Освальда выгнали с очередного места. Марина ждала второго ребенка, средств к существованию не было, перебивались подачками. Еще в феврале Марина обратилась в советское посольство г просьбой рассмотреть ее заявление о возвращении домой. 8 марта ей сообщили, что процедура оформления документов займет 5–6 месяцев. Времена для нее наступили нелегкие. На Освальда «начало находить». По почте на чужое имя он выписал себе винтовку. В апреле, оставив Марине записку сумбурного содержания, стрелял с улицы через окно в отставного генерала (и его никто не задержал), несколько раз говорил дома, что собирается убить бывшего вице-президента Никсона. Оставив семью, на некоторое время перебрался в Новый Орлеан. Пытался там создать некий комитет справедливого отношения к Кубе. 9 августа был задержан полицией, когда распространял листовки в поддержку Кастро. В докладе Уоррена отмечено также, что почти сразу после возвращения из СССР Освальд хотел подписаться на советские газеты и журналы… Но жизнь в Советском Союзе критиковал, особенно привилегии партийных чиновников. Вспоминал в этой связи своего любимого писателя Джорджа Оруэлла и две его вещи — «Скотный двор» и «1984»; «Все животные равны, по некоторые из них более раины, чем другие». В дневнике писал, что в Минске сыт был по горло несчетными собраниями, политинформациями, поездками друзей (самого не посылали) на картошку. Но все это и прошлом, и что толку: теперь, продолжая поиски работы, приходится скитаться, переезжать из города в город. Нужда и бесприютность…

27 сентября отправился в… Мехико, где побывал в кубинском и советском посольствах. Выразил желание вернуться в СССР, предварительно побывав на Кубе. Визы ему не дали. 3 октября 1963 года он вернулся в Даллас. 14 октября снял в городе комнату. 16-го числа начал работать на книжном складе. Пройдет чуть больше месяца — и мимо этого здания проследует кортеж президента. 20 октября родилась вторая дочь. Но отношения с женой были натянутые, часто ссорились. 22 ноября он ушел из дома, где она жила у знакомых, не попрощавшись. Па тумбочке в комнате оставил свое обручальное кольцо и 170 долларов…

Освальда видели, когда он входил в помещение склада, в руках у него был какой-то длинный, завернутый в бумагу предмет. Марина дома смотрела по телевизору церемонию встречи Кеннеди в Далласе. Заплакала, услышав сообщение о покушении на президента. Когда в новостях был упомянут книжный склад, откуда, возможно, раздались выстрелы, — стремглав бросилась в гараж проверить, на месте ли винтовка Освальда. Ей показалось, что оружие было там (!), лежало завернутое в одеяло. Когда, спустя несколько часов, дом окружила полиция и был проведен обыск, винтовки в одеяле не оказалось.

Освальда в этот момент уже допрашивали: помимо полицейского капитана, присутствовали агенты ФБР и Секретной службы. Задержанный отрицал свою причастность как к покушению па президента, так и к убийству полицейского Типпита.

В здании полиции было полно репортеров. Каждый раз, когда Освальда проводили через холл и коридоры на допрос, они пытались выжать из него хоть несколько слов. Вокруг царила неразбериха, журналисты мешали друг другу. Освальда в тот день проводили сквозь их строй по меньшей мере раз шестнадцать. В 7.10 вечера 22 ноября Освальду официально предъявили обвинение в убийстве Типпита — его опознали сразу несколько свидетелей. Па следующий день в 13.30 ему предъявили обвинение в убийстве президента. К тому времени было установлено, что винтовка, найденная на книжном складе, принадлежит Освальду.

Все это время в прессе появлялись сообщения самого разного толка, а сотрудники полиции делали противоречивые заявления. Кроме того, состоялась… пресс-конференция Освальда. Сверкали вспышки фотоаппаратов, сыпались вопросы — шум и гам стояли невообразимые. Среди присутствовавших на пресс-конференции находился и 52-летний бизнесмен Джек Руби, имевший обширные связи в далласской полиции.

В воскресное утро 24 ноября Освальда должны были перевести в помещение городской тюрьмы. В субботу вечером об этом уведомили прессу. Еще с ночи в полиции и офисах отделения ФБР начали раздаваться телефонные звонки с угрозами и адрес Освальда. Несмотря на это, журналисты, включая работников телевидения, были допущены в здание. Освальда опять вели сквозь их строй. Его ждала бронированная машина, по бокам шли дюжие детективы. Всю сцену наблюдали миллионы зрителей. Освальд успел сделать всего несколько шагов, как из-за телевизионной камеры появился человек с кольтом З8-го калибра в руке. В 14.21, как в кино, прогремели выстрелы. Вернее, всего один — в живот. Освальд вскрикнул и упал без сознания. Через 7 минут его доставили в тот же госпиталь, где пытались спасти Кеннеди. В 13.07 он был мертв. С момента смерти президента прошло двое суток.

Джека Руби, стрелявшего в Освальда, арестовали на месте. Мгновение спустя его уже допрашивали па пятом этаже далласской тюрьмы, куда так и не попал Освальд. Причастность к какому-либо заговору Руби отрицал. Утверждал, что сделал это в приступе ненависти к убийце Кеннеди… Впоследствии Руби несколько раз переводили из одного места заключения в другое, прессу об этом больше не уведомляли. 14 марта 1964 года прозвучал приговор — смертная казнь. По она так и не состоялась: пока адвокаты хлопотали о помиловании, Руби скончался в тюремной больнице от рака…

Справка; Яков Рубинштейн, сменивший имя и фамилию на Джек Руби, родился в 1911 году. Родители его жили сначала в Польше (отец даже служил в царской армии), в 1903-м перебрались в США. В Далласе-личность известная, владелец двух ночных клубов: «Карусель» и «Вегас». Ни в чем «особенно предосудительном» замечен не был. Между 1949 и 1963 годами задерживался полицией 8 раз: за нарушение общественного порядка, за незаконное хранение оружия, за продажу спиртного в «неурочное время» и г. д. Вол деловые операции средних масштабов, энергичен, активен. Любит азартные игры, скачки. К моменту убийства Освальда дела шли не очень успешно — долги. И неуплата налогов в размере 44 тысяч долларов. Политическая ориентация — считал себя демократом. Были свидетельства, что Руби знал убитого полицейского Типпита, он и сам сначала признал это, но потом от показаний отказался. Типпит, по некоторым предположениям, общался с членами ультраправого общества Джона Берча. Руби — что не доказано — имел связи с мафией, во всяком случае, был знаком с представителями организованной преступности…

Марина Освальд считала мужа «неудачником-одиночкой, который нигде не мог найти свое счастье — разве что на луне». Она же говорила на допросе, что Ли очень хотел стать знаменитым… все равно где…

Задачу комиссии Уоррена это существенно облегчало. Освальд был обречен на звание «убийцы президента», и тем более после смерти. Все расследование поставили как бы с ног на голову. Вместо того чтобы отправной точкой считать убийство Кеннеди и затем вести поиск, просчитывать варианты, члены комиссии все факты и догадки подгоняли под уже мертвого, безмолвного Освальда. И особенно ни с кем не советовались, действовали самостоятельно — под давлением властей придержащих. Как только подготовили доклад, самораспустились. И новые свидетельства некуда было уже приобщить — дело закрыли, хотя пресса охотно сообщала о многочисленных неувязках, вопиющих противоречиях, о фактах, которые обошли молчанием, и о других таинственных, интригующих обстоятельствах. Так, например, говорили, что «чудная пуля» (вещественное доказательство под номером 399) никак не вписывалась в сценарий комиссии Уоррена: траектория ее полета, коли стрелял один Освальд, была по меньшей море странной. Впоследствии появилось вроде объяснение, но возникли и новые контрдоводы, потом еще и еще, как эпидемия. Вот и стали профессионалы и любители изучать «убийство века» не как явление хрестоматийное, а как сданное в архив, но не раскрытое преступление. Версии возникали самые разные. Одни утверждали, что Кеннеди пал жертвой «правых», что был заговор, в котором участвовали ФБР, ЦРУ, армия и нефтяные магнаты. Другие кричали, что все это «рука Москвы» и Освальд, конечно же, агент КГБ. Договорились и до того, что сам Кеннеди был «коммунистом», но в какой-то момент ослушался приказа своих хозяев, и его убрали…

Из показаний, данных комиссии 10 июня 1964 года госсекретарем США Дином Раском; «У меня нет каких-либо свидетельств того, что Советский Союз был заинтересован в устранении президента… Хотя, по моему мнению, разногласий у Хрущева с Кеннеди хватало, друг к другу они испытывали определенное уважение…»

В октябре 1975 года вышла и Соединенных Штатах книга под названием «Пункт назначения — Даллас: последняя точка в расследовании убийства Джона Ф. Кеннеди». От издателей: «В июне 1975-го нам представили человека, поведавшего эту историю. В рассказанное поверить было трудно, но человеку не поверить было нельзя. Хью Макдональд — ветеран сил, стоящих на страже закона, послужной список его говорит сам за себя… Рассказ Хью Макдональда добавляет новые вопросы к давно уже ставшему сомнительным докладу комиссии Уоррена… Издательство «Зебра букс» публикует книгу «Пункт назначения — Даллас» потому, что мы верим в право каждого не таясь открыто излагать информацию, которая может пролить свет на один из самых мрачных эпизодов нашей истории «.

Справка: Хью Макдональд — бывший начальник сыскной полиции в Лос-Анджелесе, под его началом было около 600 детективов. Войну окончил в чине майора военной разведки. Принимал участие в работе армейского подразделения № 314, расследовавшего осенью 1945 года обстоятельства самоубийства Гитлера. Имя Макдональда в Советском Союзе могли узнать еще в 1960 году, когда ему предложили «совершить полет на теперь печально известном разведывательном самолете У-2, сбитом над территорией СССР в районе Свердловска. Вместо него, первоклассного летчика, не раз выполнявшего задания спецслужб, полетел Фрэнсис Пауэрс… и вошел в историю. Макдональд предпочитал полицейскую работу. Считался специалистом и в этой области. Вел спецкурсы в учебных заведениях Калифорнии, Оклахомы, Кентукки, делился опытом своей практической деятельности и знаниями, приобретенными в стенах вашингтонской академии ФБР, где, кстати, до сих пор изучают его труды: «Расследование преступлений, совершенных на почве секса», «Психология полицейского допроса» и «Классификация полицейской фотографии». Макдональд — создатель полицейского фоторобота (130 причесок, 37 носов, 102 типа глаз, 52 подбородка, 40 пар губ, брови, усы, шрамы и т. д.)…

В 1964 году Макдональду предложили организовать охрану одного из кандидатов в президенты — сенатора Барри Голдуотера. Команду он подбирал сам. Среди других пригласил своего старого приятеля, коллегу из ЦРУ — Германа Кимси (имя, вероятно, вымышленное, как оговаривается Макдональд в предисловии к книге). Кимси, всю жизнь посвятивший службе и Центральном разведывательном управлении, в силу каких-то таинственных обстоятельств в конце своей карьеры оказался не у дел. Теперь жил тихо, но Макдональд ему цену знал и в высоком его профессионализме не сомневался. На своем веку Кимси повидал многое и причастен был к событиям в самых горячих точках земного шара. Макдональд прекрасно помнил, как невольно стал свидетелем интересного разговора, происшедшего в кабинете Кимси в апреле 1961 года сразу после неудачной высадки контрреволюционеров и наемников на Кубе. Они обсуждали с Кимси провал операции на Плая-Хирон и неизвестную пока судьбу некоторых старых знакомых, как вдруг в комнату буквально ворвался незнакомый Макдональду человек. Без приветствия он подлетел к столу, за которым сидел Кимси, вцепился в его край так, что побелели костяшки пальцев, и, наклонившись, зловеще прошептал: «Вздумали поиграть моей жизнью, а, Кимси? Мне нужны ответы, Кимси, и, если я их не получу, кому-то не поздоровится. Ты понял, Кимси?!» И незнакомец выскочил из комнаты, хлопнув дверью так, что зазвенели окна. «Он что, работает на тебя? — спросил ошарашенный Макдональд. — У меня такое чувство, что нас переехал каток». Кимси дернулся, но выдержал паузу: «Он — профессиональный убийца. Виртуоз в своем деле. Работает на многих…» Макдональд не мог забыть этот эпизод: Кимси не часто бывал откровенен. А теперь они вместе должны уберечь кандидата в президенты от потенциальных убийц, и опыт такого человека может пригодиться…

Когда в октябре 1964-го Макдональд и Кимси оказались в Далласе, туда сенатора Голдуотера привели дороги избирательной кампании, Кимси сам привел Макдональда на место, где был убит Кеннеди. После многозначительной паузы сказал; «Если Голдуотер станет президентом, с его охраной будет много хлопот. Я говорю тебе об этом не случайно, Хью. В Кеннеди стреляли со второго этажа вон того дома». Макдональд автоматически перевел взгляд на известное зданию книжного склада, у окна на шестом этаже которого — по официальной версии — стоял одиннадцать месяцев назад Ли Освальд. И только спустя несколько секунд понял, что Кимси указывает не в ту сторону. «Я многим! тебе обязан, Хью, — продолжал Кимси, — повторяю: в президента стреляли из того здания, и стрелял не Освальд…» — «Перестань молоть чепуху, Герман, ты что, спятил?» — «Помнишь того типа, что ворвался ко мне в кабинет?» — «Еще бы, убийца-виртуоз». — «Так рот, слушай внимательно; этот человек стрелял в президента Джона Кеннеди со второго этажа того здания и убил его…»

С этой минуты и началась одиссея Хью Макдональда, детектива, решившего отыскать настоящего убийцу Кеннеди. Погоня продолжалась несколько лет.

Кимси азарт Макдональда не разделял. Незадолго до своей смерти, словно предчувствуя скорый конец, он предупреждал друга; «Послушай. Хью. я желаю тебе добра. Думаю, что определенные круги, замешанные в этом деле. уничтожат тебя, если будешь упорствовать в своем расследовании. Может быть, тебя и не убьют. Но от твоей карьеры и благонадежности не останется и следа…» Кимси, профессионал и кавалер орденов многих государств, скончался под ножом хирурга. Тело не успели предать земле, как все его личные бумаги были опечатаны и исчезли в секретных архивах…

Для Макдональда с самого начала решающее значение имело одно обстоятельство: человек, с которым он случайно столкнулся в кабинете Кимси в ЦРУ, был запечатлен на фотографии, находившейся в распоряжении комиссии Уоррена в качестве вещественного доказательства № 237 (всего таких документов, имеющих к делу прямое или косвенное отношение, в многотомных трудах комиссии несколько тысяч). Фотография была, но… заместитель директора ЦРУ Ричард Хелмс заявил, что «понятия не имеет, кто на ней изображен» (из показаний в комиссии 7 августа 1964 года) и может сообщить лишь, что снимок сделан за пределами Соединенных Штатов где-то между июлем и ноябрем 1963-го. Не смогли идентифицировать человека на фотографии и два агента ФБР Бардвел и Малли, которые занимались выяснением его личности (их служебные записки и показания в комиссии датированы июлем). Имелась информация, что в распоряжении ЦРУ есть еще несколько фотографий незнакомца, но их в комиссию не передавали. Макдональда смущало, что ни в ЦРУ, ни в ФБР Сола (так он для удобства окрестил таинственную личность — по аналогии с библейским Саулом) «не узнали». А что убийство дело рук профессионала, сомневаться теперь (когда, помимо истории Кимси, Макдональд тщательно изучил все обстоятельства) не приходилось. Опытный полицейский, он понимал, что можно найти преступника, действовавшего по политическим мотивам, или сумасшедшего, который решил прославиться как Герострат. Но поймать наемного убийцу, специалиста, работающего по профилю, получающего заказ, задаток и рассчитывающего каждое свое движение, — дело архисложное. Одному вряд ли под силу. У Макдональда появилась мысль обратиться непосредственно к новому президенту Джонсону, но его останавливало то обстоятельство, что группа людей, убравших Кеннеди, вполне вероятно, и хотела видеть на его месте Джонсона. Может быть, им с ним удобнее. И тогда заявление Макдональда будет означать для него фактически смертный приговор. Варианты были, но выбор легким не назовешь. Вот что пишет он сам: «Казалось бы, естественно передать всю собранную мною информацию коллегам из Центрального разведывательного управления или Федерального бюро расследований. По… возьмем ЦРУ. Я знаком с их людьми и испытываю к ним чувство уважения, но если бы я пришел к ним, это было по меньшей мере странно. Они знали о Соле. Я встретился с, ним в их штаб-квартире. У них имелась его фотографии. с которой и началось мое расследование. И все-таки Ричард Хелмс, заместитель директора Управления (а позднее — его директор), заявил под присягой, что не слышал никогда о Соле. Такая непоследовательность натолкнула меня на мысль, что, передай я свои данные в руки сотрудников Управления, они оказались бы погребенными, засекреченными, и американцы об этом никогда не узнали бы.

А ФБР? С ними у меня были еще более тесные связи. Когда уходил на пенсию, то директор, сам Джон Эдгар Гувер, прислал из Вашингтона теплую телеграмму. У меня были в Бюро и, надеюсь, остались очень близкие друзья. ФБР, по-моему, прекрасный аппарат расследования, но это правительственное учреждение, и, соответственно, оно подвержено, как это показало, скажем, развитие событий во время «уотергейтского дела», серьезному политическому нажиму. История Сола была такова, что могла иметь самые непредсказуемые последствия. И я решил, что в ФБР с этой информацией не пойду.

Что оставалось делать?

Ответ подсказывало то же «уотергейтское дело». Кто вас может выслушать, все взвесить, проверить факты и принять соответствующие меры, без ссылок па политическое или иное давление? Американская пресса, а через нее — американский народ. Перед ними нечего таиться, рассказывай все как было.

Приняв такое решение, я должен был, проявив максимум осторожности, установить контакт со средствами массовой информации. Свои версии убийства имелись у многих людей: у людей честных, искренних и у разных чудаков. Нельзя было допустить, чтобы история Сола оказалась затерянной среди других. Я отправился в Нью-Йорк.

Нашлись издатели, согласившиеся предать эту историю гласности. Но они отказались делать ее документальной. Они боялись связываться с официальными учреждениями. Предлагали опубликовать материал, замаскировав его под художественный вымысел, без прямого соотнесения с действительно имевшими место событиями. На это пойти я не мог.

В июне 1975 года меня представили сотрудникам издательства «Зебра букс». Они понимали, что будет нелегко, но решили не отступать. И вот мы прибыли в «пункт назначения — Даллас»…»

Начал Макдональд с того, что, имея фотографию Сола и используя свое служебное положение, стал активно вести поиск неизвестного. Один из осведомителей сообщил, что незадолго до гибели Кеннеди Сола кто-то искал: ему хотели предложить работу. Несколько раз его видели в Европе и. Латинской Америке, долго на одном месте он никогда не задерживался. Маршруты Сола приводили Макдональда в Лондон, Цюрих, Осло, Хельсинки, Копенгаген, здесь ему давали возможность издали взглянуть на «объекты наблюдения». Все это были личности, известные в мире профессионалов, перед Макдональдом проходил, как в шпионской ленте, караван ходячих легенд, но Сола среди них не было. Время шло, и уже многие знали, что американский детектив ищет одного из наемных убийц. Но с какой целью?..

В одну из поездок и ФРГ произошло давно ожидаемое: Макдональд, вернувшись в гостиницу после тяжелого дня, прилег отдохнуть: только что ему сообщили, что человек, похожий на Сола, убит где-то в Мексике, настольную лампу не выключал — но старой профессиональной привычке всегда оставлять полоску света между собой и дверью. Прием этот называется «тревожная тень» — нападающий непременно отбросит ее, если захочет захватить профессионала врасплох. Прежде чем ус-путь, посидел минут десять в темноте, послушал звуки, проникавшие в номер: шум улицы, стуки в коридоре. Это еще один детективный трюк: — мозг запомнил «знакомые шорохи» — теперь ему легче будет откликнуться ни «неожиданное»… Пробудился он внезапно, сначала даже не понял — почему. Проснулся с чувством опасности, минуту лежал не шевелясь, сдерживая дыхание, потом почувствовал легкое дуновение от открытого балкона и в ту же секунду ощутил прикосновение лезвия ножа к шее. «Ну вот и все», — прошептал чей-то голос. Реакция Макдональда была мгновенной: он резко рванулся, но не от нападавшего, а навстречу к нему. Это и спасло, нож лишь оцарапал кожу. Макдональд успел нанести удар — ногою в живот, затем бросился на нападавшего, но тот выскользнул из комнаты. Захлопнув дверь, слышал лишь, как бьется сердце и как гремят железные ступеньки под ногами человека, бежавшего вниз по лестнице. Машинально посмотрел на часы — было три часа ночи. Дрожащей рукой плеснул в стакан шнапса, выпил залпом. Увидел в зеркале ярко-алую полосу на шее: если бы рывок был в другую, естественную сторону — лежать ему с перерезанным горлом. Кто же хотел избавиться от нет? Ясно было одно: жив Сол или нет, это не его работа. Он не привык фехтовать ножом. Если бы им занялся Сол, в ход была пущена винтовка с оптическим прицелом, и Макдональд с пулей во лбу не успел бы и глазом моргнуть…

В июне 1972 года Макдональд вновь прибыл в Лондон, ничего особенного от вояжа он не ждал, еще один вариант — наемных убийц оказалось как собак нерезаных. Договорились о встрече и холле гостиницы, но человек, которого он ждал, опаздывал уже почти на час. Появился он внезапно, а с ним-Сол (!), собственной персоной. Ошибиться невозможно. «Вот человек, которого вы искали», — услышал он как сквозь сон.

Когда они остались вдвоем, начинать разговор не спешили. Оба как бы изготовились к прыжку. «Вы помните, мы встречались?» Сол, помедлив, сказал: «А, приятель Кимси. Я слышал, вы хотите предложить мне работу?» — «Не совсем, Кимси умер, вы, конечно, знаете"». — «А при чем здесь Кимси, работа есть работа». — «Ну, нам было бы легче разговаривать при нем… А почему вы ему рассказали о той операции… с которой было потом столько проблем?» Макдональд нарочно говорил так, что было непонятно, имеет ли он в виду авантюру на Кубе или убийство президента. «О какой операции? Не припомню, о чем мы болтали. Вы что, искали меня столько лет, чтобы задать этот вопрос?» — «Ну вот что, друг, выкладывай-ка все, у Германа Кимси не было от меня тайн». — «Вы не ответили мне, — в голосе Сола послышались металлические нотки, — что вам за дело?» Макдональд, помолчав, сказал: «Ответы я давно знаю — от вас хочу лишь подтверждения…» — «Я рассказал об этом Кимси потому, что он знал правила игры. Сдается мне, что эти правила известны и вам. А начнете болтать, не протянете и недели…»

Почти два часа Сол говорил, не переставая, о том, как… спустил курок и убил президента. Мало этого, они, словно испытывая судьбу и друг друга, поднялись в номер Макдональда, и детектив показал убийце небольшую рукопись. «Прочтите это.» — «Можете называть меня Сол, вы же так привыкли». — «Прочтите и исправьте что нужно». — «Черт меня побери, — воскликнул Сол, едва взглянув на первую страницу, — вот уж не думал, что об этом напишут».

В рукописи Сол сделал лишь одну поправку: винтовка, из которой он стрелял, — «стандартное европейское нарезное оружие», не «маузер». И все.

Встреча подходила к концу, оба это понимали. «Надо быть сумасшедшим, чтобы хранить такой документ, — произнес Сол. — Не хотел бы я быть на вашем месте… Еще пожалеете, что знаете все. Остаток жизни ходить вам под дулом». — «Ну что ж», — пожал плечами Макдональд: он сам не знал, когда перестал бояться. «Вы искали меня несколько лет, — продолжал Сол. — И вряд ли отыщете еще раз. А я буду следить за вами денно и нощно. Если сойдете с дорожки, мне стоит только поднять трубку и набрать один номер. Вы даже не почувствуете, что стряслось». Они посмотрели друг другу в глаза. Макдональду показалось, что Сол не угрожает ему, а предупреждает — как друга. После такой встречи оба могли причислять себя к «суперменам». Но местами они поменялись: Сол стал охотником, а Макдональд потенциальной жертвой…

Макдональд: «Весь этот материал столь для меня убедителен, что я отважился предать гласности историю Сола, рискуя утверждать, что этот человек рассказал мне всю правду…»

Перед высадкой на Плая-Хирон Сол проходил спецподготовку в лагере наемников, расположенном в Гватемале. Там он и встретился впервые с человеком, имени которого но знал, но про себя окрестил Тройтом: как-то в разговоре был упомянут Детройт (штат Мичиган) — так вот по аналогии. «А Тройт это случайно не Герман Кимси?» — поразился догадке Макдональд. «Нет, с Кимси мы виделись только в Вашингтоне». В начале года до Сола дошли разговоры, что его разыскивают: дельце вроде подходящее. Но работы хватало, «заказов» было достаточно. Только в мае он прибыл на Гаити — там должна была состояться встреча с новым клиентом. Им оказался Троит. Сначала разговор шел ни о чем, вспоминали «боевые эпизоды». Потом Троит вдруг спросил без перехода, можно ли воспользоваться услугами Сола. если мишень — президент Соединенных Штатов. Вопрос был задан просто, по-деловому кратко: и если согласен — каковы условия? Сол от прямого ответа уклонился, сказал, что обдумает предложение, — нужна еще одна встреча. «Долго ждать не могу». — бросил Троит, которому уклончивость Сола явно не понравилась. «Решение приму позже, — произнес Сол. — но две тысячи долларов — сейчас, независимо от дальнейших действий». Тройт тут же вручил ему двадцать стодолларовых банкнот — на этом и расстались, Сол, но, заходя в гостиницу, отправился в аэропорт. Взял билет на ближайший самолет: оказалось, что он летит в Буэнос-Айрес. Потом — Гватемала, где Сол тщетно пытался выяснить, кто такой Тройт, чьи интересы он представляет.

Вторая встреча произошла через две недели; цена Сола — 50 тысяч долларов, половину — немедленно, наличными, остальные — в швейцарский банк. Профессионал хотел знать, насколько это серьезно. Тройт заколебался, заявил, что планы носят предварительный характер, операция может быть даже отложена. Сол пришел в ярость — терпеть не мог пустых разговоров. Тройт изменил тон (они словно проверяли друг друга): время и место операции придется еще уточнить, но в любом случае президента нужно убрать в 1963-м, до конца года, Сол повторил свои условия; все подробности — можно потом, половину гонорара — сейчас. Будет приказ или нет — контракт истекает 1 января 1964-го.

Деньги у Тройта были с собой. Вручив Солу 25 тысяч, он сказал, что ехать придется в Техас — место выбрано, дата уточняется. Этот ковбойский штат Ослу подходил, к тому же рядом была мексиканская граница. Тройт сообщил также, что у него есть «друг», молодой человек, недавно вернувшийся из России. Этот «друг» ему абсолютно верит: его и собирались использовать, но потом отказались от этой идеи — все-таки оп немножко чокнутый. Тройт убедил «друга», что «работает на правительство». Он сказал, что определенные круги обеспокоены тем, как небрежно относится Кеннеди к мерам но обеспечению его безопасности. И ему, Тройту, поручили найти человека, который бы «согласился напугать» президента, постреляв для острастки. Сол не верил своим ушам. Тройт убедил «друга» в том, что весьма почетно принять участие в операции по «спасению главы государства», к тому же работу щедро оплатят. «Друг» согласился попробовать и в качестве тренировки «попугал» отставного генерала, который, как ему сказали, чем-то «скомпрометировал правительство»; стрелял из укромного моста, конечно — мимо, хлопот никаких. Еще и заработал немного.

Тройт, по всему чувствовалось, не был новичком в таких делах. Сол все больше проникался к нему уважением, но держался постоянно настороже — все это было похоже на бред, но риск был слишком велик: переговоры зашли так далеко, что обратного пути уже не было.

Итак, «друг» Тройта выполнял одновременно две роли; «обеспечивал крышу» и «становился мишенью». Едва «друг» начнет «шуметь» и стрелять и сторону президентскою кортежа, Сол ликвидирует президента, а когда ^ охрана откроет огонь по Освальду-уберет и его. Для «крыши» кандидатуру лучшую, чем Освальд, не сыскать: в схему заговора вписывается идеально и его прошлое, и настоящее, и будущая смерть под пулями агентов, которых, быть может, наградят, хотя Сол выполнит за них эту грязную работу. А потом пусть разбираются, кто он был — псих или агент Советов. Ни всякий случай у Тройта в кармане уже лежали гильзы от патронов к винтовке Освальда, их найдут на месте преступления.

Сол поставил условие: накануне операции он должен иметь возможность близко наблюдать этого Освальда, лучше всего, если он окажется да пределами США, где-нибудь в Мексике, там за ним легко проследить. Тем более что сам Сол не хотел въезжать в Штаты «раньше времени — даже Тройт не будет знать его маршрут. «Только помни, — сказал Тройт. — ни единой ошибки». Их, однако, в «день х» будет много.

Через некоторое время Сол имел в своем распоряжении подробное расписание визита президента. 2(1) — го он был в Далласе— 21-го получил точный поминутный маршрут движения кортежа в городе. Провел ориентацию на местности. Взглядом «пристрелял» окно па шестом этаже книжного склада: Освальду скажут, чтобы он не торопился уходить — охрана президента и агенты Секретной службы должны знать, где он находится. «А что. если этот псих в последний момент раздумает? — подумал Сол. — С него станется — Ну значит — не судьба, контракт будет расторгнут. Впрочем, Освальд уже не новичок, он стрелял в беднягу отставного генерала и не струсил».

Сол и не пытался войти в роль «сверхчеловека», хладнокровно прикидывающего, что к чему. Его поражали масштабы операции. Как смогли рассчитать и привезти президента с точностью до минуты под оптический прицел его винтовки? Где разыскали Освальда? Кто затеял все это? Кто, наконец, придумал «запасной вариант» для решения участи Освальда, к которому, как выяснится, придется прибегнуть? И как все «просто» — без их «предварительной» работы сам он был бы словно слепой котенок. И о «послеоперационном периоде» они, надо полагать, позаботятся — замнут расследование, направят его по нужному руслу, охладят горячие головы. Теперь только сосредоточиться, не думать о постороннем. Вся операция, по расчетам Сола, должна была занять полминуты, из которых всего 5–7 секунд он будет вести огонь.

Ровно в 11.40. Сол был на месте. Через восемь минут. Появился Освальд. Президенту оставалось жить меньше часа. Сол видел, как в руках Освальда появилась винтовка, вел он себя крайне беспечно, последние сомнения Сола (который все-таки и сам боялся стать «подсадной уткой») отпали. Кортеж приближался. Сол поймал в прицел голову президента. Как только раздался первый выстрел из склада, Сол плавно спустил курок. Но взял, как ему показалось, «слишком низко». Смертельным стал второй выстрел Сола, Освальд стрелял три раза. Сол поймал его в рамку прицела. Но охрана президента не стреляла. «Ну же, — напрасно шептал Сол, — палите, идиоты». Освальд в окне опустил винтовку и, как обещал, застыл на несколько секунд. Вся охрана президента Соединенных Штатов его игнорировала. Сол был в ярости. Он видел, как Освальд покинул здание склада и исчез за углом. Через два часа Сол был за пределами Соединенных Штатов… На этом его исповедь заканчивается. «Кажется, я могу объяснить, — пишет Макдональд, — почему Сол рассказал все Герману Кимси. Кто был Кимси — странноватый, одинокий человек, преданный своей работе в ЦРУ до фанатизма. Если надо было выполнить задание Центрального разведывательного управления, он не останавливался ни перед чем… И не верил ни во что… Уверен, что он часто выступал в роли «наставника» или «контакта» с такими профессионалами, как Сол, когда их услуги требовались Управлению.

Не знаю, когда точно Кимси ушел из Управления и почему. Меня шокировало то, что он вдруг остался без работы. Еще более удивило, что ему не дали заслуженной пенсии… А может быть, он и не уходил… может быть, его отставка была спланирована… может быть, он поддерживал контакт с Тройтом, которого наняли для организации убийства президента… а может быть, он сам был Тройтом…»

Все, что дальше пишет Макдональд, — из области предположений… Освальд в растерянности отправился к себе на квартиру. Там пробыл всего несколько минут, вооружился пистолетом. Был в шоке, — может быть, хотел покончить с собой или убить того, кто нанял его «испугать» президента. Все последующие его действия напоминали поведение человека растерянного, преданного (кем?), обманутого, но вряд ли сознательного убийцы. Последний шанс «геройски погибнуть» он упустил в кинотеатре в момент ареста. По всей видимости, на Освальда, помимо Сола были нацелены еще двое — «внешний» и «внутренний» исполнители. Почему не стрелял Сол — понятно. «Внешний» исполнитель также не сработал. Охрана упустила свой шанс. Три раза в течение часа Освальд избежал неминуемой гибели. А может быть, и четыре, окажись полицейский Типпит проворнее. Теперь медлить было нельзя — и на сцене появился «внутренний» исполнитель акции: Руби.

Эта схема, впрочем, могла сработать только один раз. Не нашлось никого, кто бы «во гневе» расправился, скажем, с Сирхан Сирханом, стрелявшим через пять лет в Роберта Кеннеди: второй из братьев погиб 5 июня 1908 года. Сирхан до сих пор за решеткой. В 1972 году, в связи с отказом от смертной казни в штате Калифорния, высшую меру ему заменили пожизненным заключением. Но в 1984-м он едва не оказался на свободе: по американским законам оказалось, что имел право на амнистию. В 1987-м тюремная комиссия по досрочному освобождению в девятый раз отказалась удовлетворить ходатайство убийцы Роберта Кеннеди. Комиссии пришлось сослаться на то, что Сирхан не может быть на свободе, так как «нанес оскорбление американскому народу». Итак, официально признанному убийце, я не оговорился — лишь официально признанному, — не оставили никаких шансов. До сих пор версия «убийцы-одиночки» оспаривается специалистами, проводящими индивидуальное расследование. Как и в случае с Освальдом, Сирхан похож на «подсадную утку», а версия со «вторым пистолетом» (выстрел из которого, сделанный фактически в упор за правым ухом Роберта Кеннеди и оставивший даже следы ожога на коже, оказался фатальным) почти ни у кого не вызывает сомнений. При этом полиция, памятуя, вероятно, горький урок с полным противоречий докладом комиссии Уоррена, до 1988 года отказывалась обнародовать результаты расследования убийства брата покойного президента. А когда документы наконец «рассекретили», обнаружилась крупная «недостача»: оказались уничтоженными более 2 тысяч фотографий с места убийства, пропали другие вещественные доказательства. Энергичный журналист Дэн Молдиа, подобно Макдональду. встретился с… возможным убийцей: в отличие от Сола имя его известно. Это некто Юджин Сезар, бывший охранник, находившийся в тот трагический день в лос-анджелесском отеле «Амбассадор». Он признался Молдиа, что стоял за спиной Роберта Кеннеди с правой стороны и что, когда раздались выстрелы, выхватил пистолет, который был точно таким, как у Сирхана…

А Освальда и столько лет после смерти не оставляли в покое. В 1981 году его могилу в Далласе вскрыли — группа патологоанатомов провела обследование останков и подтвердила, что они действительно принадлежат Ли Харви Освальду (пришлось прибегнуть к сравнению челюсти покойного с сохранившимися снимками зубов). Все это для того, чтобы проверить версию, высказанную английским писателем Майклом Эддоуэсом: в СССР Освальда подменили, вместо него в США вернулся советский агент… Экспертиза это предположении опровергла, Эддоуэс зря выбросил из собственного кармана более 10 тысяч долларов, затраченных на эксгумацию. При вскрытии могилы присутствовала и Марина Портер (такую фамилию носит теперь бывшая жена Освальда): она считала, что тела вообще не найдут, ведь многие (правительство, спецслужбы) так хотели, чтобы от Освальда не сохранилось и праха. В конце 1988 года Марина заявит в интервью журналу «Лейдиз хоум», что преступление было «хорошо организованным заговором — разве может разумный человек поверить в то, что оно совершено одним человеком»…

За десять лот до этого интервью, в 1978 году, специальная комиссия палаты представителей Конгресса США, занимавшаяся расследованием политических убийств, вынесла решение о том, что «имеются довольно серьезные основания считать, что заговор с целью убийства президента Кеннеди существовал». Комиссия обратилась к ученым из Национальной академии наук с просьбой расшифровать по имеющейся звукозаписи, сделанной случайно в тот день на Дили-Плаза и Далласе, сколько выстрелов было произведено. Ученые возлагавшихся на них надежд не оправдали. Они сообщили (в 1982 г.), что запись сделана более чем через минуту после убийства — лимузин президента в этот момент уже мчался к госпиталю. Председатель комиссии конгрессмен Стоукс выразил сожаление, но собирался возобновить слушания по делу и привлечь новый материал…

Версии рождались одна за другой, все это выглядело и выглядит как бесконечный захватывающий телевизионный сериал, явленно такое привычное на американских телеэкранах. И том же 1982-м компания Эй-би-си сделала документальный фильм об Эдгаре Гувере, легендарном директоре ФБР, ставшем во главе Бюро, когда ему было 29, и удержавшем контроль над этим заведением до последних диен жизни. Наряду с традиционными дифирамбами, прозвучали в фильме и критические нотки. В истории с убийством президента Кеннеди ФБР и лично Гувер были не на высоте.

Не оставили и стороне и ЦРУ. 14 августа 1978 года в журнале «Спотлайт» появилась заметка, и которой говорилось, что есть доказательства причастности к убийству президента не кого иного, как Говарда Ханта, одного из активных участников «уотергейтского дела», стоившего Никсону президентского кресла. Статья была на «писана Виктором Марчетти, в прошлом коллегой Ханта но ЦРУ. А затем в распоряжении упоминавшейся специальной комиссии палаты представителей по расследованию политических убийств оказался один из документов ЦРУ (только для служебного пользования), в котором поверилось, что рано или поздно придется объяснить, с какой целью Хант находился в Далласе именно 22 ноября 1963 года… В 1981 году 63-летний Хант, который тогда жил в Майами, дал в Вашингтоне соответствующие разъяснения: по его словам, и день убийства Кеннеди он находился не в Далласе, а в столице, что могут подтвердить видевшие его коллеги. Хант возбудил против журнала дело в суде: за клевету требовал 3,5 миллиона долларов. Уже в 1985-м американский юрист и публицист Марк Лейн заявил, что он располагает показаниями некой Мариты Лоренц, которая утверждала, что в период работы в ЦРУ она вместе с Хантом и еще одним сотрудником Управления участвовала в подготовке покушения на президента. По ее слов1ам, в Кеннеди стреляло сразу несколько человек…

1988-й — и новая сенсация, будоражащая общественность. как любое упоминание имени Кеннеди. Н.а сей раз — интервью журналу «Пипл». данное Джуди Зжснер, хорошо знавшей президента: она неизлечимо больна в говорит, что хотела бы перед смертью «рассказать всю правду». В 1975-м Экснер давала показания специальному комитету сената но разведке — тогда шло долгое расследование скандальной деятельности ЦРУ. Среди прочею говорилось и о неоднократных попытках Управления расправиться с Фиделем Кастро: существовало но крайней мере 8 вариантов его устранения. Роль исполнителей брали на себя члены мафии, работавшие рука об руку с цэрэушниками.

Имя свидетельницы Экснер тогда хотели сохранить в тайне, но произошла «утечка информации» — пришлось проводить пресс-конференцию, на которой «близкий друг президента», хорошо знавшая также боссов мафии, категорически отрицала какие-либо заговорщические намерения. При этом. однако, раздались голоса, обвинявшие Экснер и том, что она лжет. когда говорит о своих «тесных связях» с Кеннеди. Но сохранившиеся в Белом доме регистрационные книги тех лет свидетельствовали, что президент встречался и беседовал с Экснер неоднократно. Как теперь выясняется, познакомил их в 1960 году известный певец и актер Фрэнк Синатра, он же ввел Джуди Экснер в круг мафиози…

На вопрос, почему она скрывала эти факты раньше, Экснер ответила, что знала — скажет слово, убьют. Кстати, тех мафиози, с которыми она когда-то выходила на связь, давно пет в живых — и погибли они жутко, не своей смертью…

Вы обратили внимание, читатель, сколько в этом материале многоточий. Я ловлю себя на том, что они уже не интригуют, а начинают раздражать. В каком мире мы живем? Когда же получим ответы хотя бы на часть вопросов? Кто стоял за убийством Моро в Италии, кто стрелял в Пальме в Швеции? А кто организовал убийство Кирова? Наверное, настанут когда-нибудь времена Абсолютной Истины, Упраздненной Секретности и Голой Правды. Все прошлое (и наше настоящее в том числе) классифицируют и разложат по полочкам. Но может быть, тогда будет скучно и станет стерильным этот «прекрасный и яростный мир»?.. До сих пор трагедия в Далласе будоражит Америку, Где Сол сегодня? Что делает? Продолжает работу или давно на «заслуженном отдыхе»? Или прикончил его кто-нибудь лет десять назад или только вчера? Вопросов подобных огромное количество.

Из книги «Кеннеди», написанной специальным советником президента Теодором Соренсеном в 1965 году: «Пусть простит меня читатель — не хочу повторять подробности этой трагедии. Как и почему случилось то, что случилось, не имеет отношения к тому, что теперь никогда не произойдет. Никакая логика, никакое расследование не повлияет на тот факт, что Кеннеди убит. Убит и его убийца. А убийца убийцы обречен не жить. Кто-то обвиняет «левых», кто-то «правых», но всем винят Даллас и службу безопасности, а некоторые говорят, что все мы виноваты. Джон Кеннеди, наверно? бы, сказал, что поздно обвинять кого-либо… Вряд ли бы он стал клеймить город Даллас… Вряд ли бы обрушился на далласскую полицию, ФБР и Секретную службу… Вряд ли бы стал подвергать сомнению выводы, сделанные комиссией Уоррена, ведь и ее члены оговорились, что «возможность участия в убийстве других лиц… не может быть установлена со всей определенностью…»