Прошло страшно подумать сколько лет, и теперь этот вопрос - как, честно говоря, и все остальные вопросы - осознается в самом прагматическом смысле. Что, например, движет исследователями, заставляя их заниматься теми, а не другими задачами? Лет двадцать-тридцать назад многие согласились бы с ответом: интерес. Профессор говорит аспиранту: да, это интересно (или - нет, не интересно), и это определяет, над чем они будут думать дальше. Даже если проблема совсем уж прикладная, а выбор делается между «нужно» и «не нужно», - все равно в основе лежит интерес; не нужное для достижения цели будет неинтересно тем, кто к ней стремится (а вот сама цель обязана быть интересной!).
В основе интереса, о котором идет речь, лежит, конечно, некое «высокое безумие», но в целом это довольно трезвое чувство, включающее и интерес к успеху в любых формах. Но мощь карьерно-денежных мотивов и в науке, и в околонаучном писательстве не стоит переоценивать, хотя бы потому, что всегда существовали более простые и надежные пути к благополучию. Зачастую карьерный мотив - просто маскировка все того же интереса. Вообще, материальный фактор как движущая сила этих занятий - вещь постоянная и понятная.
Серьезно меняется прямо у нас на глазах нечто иное. И те, кто пишет о науке и технологиях, и те, кто движет их вперед, все чаще заменяют интересное - «прикольным» (в англоязычном мире точный аналог - sexy). Тема исследования просто обязана быть прикольной, иначе будут сложности и с финансированием, и с публикациями. Прикольность становится главным критерием внимания к событию - даже в профессиональной среде.
Возьмем, к примеру, проблему Ферма - сотни лет она вдохновляла гениев и авантюристов, прямо или косвенно вызвала к жизни немало глубоких прозрений. А лет десять назад была тихо, незаметно решена. Понять сложнейшее доказательство способны считанные десятки ученых. Они его прочитали, одобрили и с уважением сказали: блестяще! очень интересно! Вот именно - интересно. Но не прикольно. Не sexy. А например, игра «Жизнь» - тоже сложный математический объект, со своими серьезными математическими загадками - это прикольно. Потому что красиво и понятно. Прикольно было бы доказать теорему Ферма без использования серьезной науки, так, чтобы понял любой школьник, - вот это обязательно стало бы сенсацией. Кстати, назначение миллионных премий за решение семи суперзадач - откровенная попытка придать им прикольность, оживив атмосферу унылого академического «интереса».
Интересное - элитарно, прикольное - демократично. Как и ученые, научные и технологические писатели все больше переносят акцент с интереса на прикольность, обеспечивая процветание мощной индустрии околонаучных медиа. Даже образцовый научный журнал Nature недавно стал выделять в новостной рассылке для прессы самые прикольные новости, обозначая их «Nature news exclusives». Например, на днях под этим грифом прошло сообщение, что в ведущие лаборатории США будет разослан для исследований реконструированный вирус «испанки», вызвавший пандемию 1918 года. Кто скажет, что это не прикольно?
Есть, конечно, соблазн предположить, что интерес - это хорошо и глубоко, а прикольность - плохо и мелко, и усмотреть тут корни многих проблем. Но не стоит натравливать два понятия друг на друга. Очень возможно, что разница между ними только кажущаяся и чем выше уровень интеллекта исследователя или читателя, тем больше его «прикалывает» то, что интеллектуалам послабее всего лишь интересно.
Так что, даже если всем отныне движет прикольность, в этом нет ничего страшного. Наша (читателей, писателей, исследователей) задача проста - учиться управлять этим движением в своих интересах.