Странная дилемма между Ахматой и Цветаевой, — подумала Танюша, — но Бертольц удалось там поместиться. В ней не было ни мученического восхождения к небытию Цветаевой, ни ахматовского оправдания высоким стилем своих сучьих порывов. Хоть Бертольц могла бы писать что-нибудь после ареста первого мужа. Его звали, кажется, Костя. Но она быстро развелась с ним и быстро его забывала. Она была практичной и простой. Простой русской бабой, которую советская власть переименовала в советскую женщину. Простую советскую бабу. Счастливо избежавшей всей участи совженщины: вечных коммуналок, очередей.

Танюша часто думала, что стало бы с Бертольц, не будь революции. Скорее всего, она закончила какие-нибудь высшие женские курсы. С ее эстетические чувством и темпераментом ее первым мужем был бы морской офицер. Она встречала его на набережной Санкт-Петербурга. Ждала бы из походов. И блистала на балах в Морском собрании. Но русский флот начала века был сборищем самотопов и с удачливостью Татьяны ее муж пропал бы в дымке Японского моря. Его бы оторвали от нее не сталинские лагеря, а далекий японский остров Цусима.

Прямой и смелый он бы погиб не оставив мостика своего корабля. А она помнила его всегда. В черном мундире, с золотыми погонами и блестящим кортиком. И всегда мучилась догадками, как он погиб.

Вторым супругом Бертольц стал бы уверенный чиновник финансового министерства, который приезжал домой на извозчике или таксомоторе. Он терпел ее причуды, возил на воды, а она писала, свои стихи и публиковала под псевдонимом, хотя в салонах все знали о ней. Нет, она бы не срывалась на прислугу — не позволяло воспитание. А вот мужу от нее бы доставалось. А он спокойно терпел, понимая, что она какая-то отдушина его поразительно размеренной и скучной жизни.

Если бы второго не переехала карета, то третьего не было.

А вот сейчас? Танюша положила подбородок на папку с исписанными листами.

Сергей Васильевич говорил, что сейчас Бертольц стала бы такой же пустотой как и все вокруг. Может это слишком просто. Может это слишком жестко. Неужели ее жизнелюбия и ее таланта не хватило бы и сейчас? Как не хватило их тогда?