Предлагаемая советским читателям книга Нормана Кона «Благословение на геноцид: миф о всемирном заговоре евреев и «Протоколы сионских мудрецов»» была впервые опубликована еще в 1967 году. Она не является, таким образом, последней новинкой книжного мира, однако издательство «Прогресс» сочло нужным выпустить ее в русском переводе именно сейчас.

В книге анализируется история возникновения и широкого распространения в различных странах целого ряда политических фальшивок провокационного характера, легших в основу так называемых «Протоколов сионских мудрецов». Сутью «Протоколов» является описание мифа о всемирном еврейском заговоре, цель которого — обретение власти над миром и установление еврейского господства.

Сфабрикованные царской охранкой в самом конце прошлого века, «Протоколы» в России стали знаменем борьбы ультрареакционных и монархических кругов против идей либерализма и демократии. Они были взяты на вооружение русским черносотенным движением до Октябрьской революции, а затем и его последователями в белых армиях. Вывезенные белой эмиграцией в Европу, в 20-30-е годы «Протоколы» циркулировали по свету в миллионах копий. После установления нацистского режима в Германии они стали идейной базой для геноцида еврейского народа. История разоблачила провокационную сущность этого подлога.

Как известно, в последние годы в нашей стране активизировались силы, которые пытаются реанимировать «Протоколы». Не только экстремисты из патриотического объединения «Память» и близких к нему организаций взяли на вооружение лозунг борьбы против «еврейского заговора» (сейчас уже чаще «сионистского заговора») и выдвигают антисемитские идеи в качестве программных требований, но и целый ряд организаций и объединений творческой интеллигенции, некоторые неофициальные общественные организации, а также авторы антисионистских изданий в СССР возрождают антисемитские предрассудки. Поэтому и в наши дни возникла необходимость снова обратить внимание на историю и сущность антисемитизма, а также на ту роль, которую сыграли «Протоколы» в распространении антисемитских настроений в различных странах мира.

Широкое распространение по всему миру «Протоколов» и мифа о заговоре свидетельствует о том, что такая «постановка» еврейского вопроса до сих пор находит определенный отклик в некоторых слоях общества разных стран. История, на наш взгляд, обладает способностью «быть экономной» и предлагает человечеству ряд бесконечно повторяющихся (с некоторыми современными вариантами) ситуаций и проблем, требующих своего разрешения. Одной из таких «мировых проблем» является живучесть антисемитизма.

Антисемитизм всегда был наиболее удобным мифом о «врагах». Во всем мире антисемитизм давно утратил свои религиозно-исторические корни, теперь он стал продуктом социально-политического развития современного общества. Антисемитизм приспосабливается к любым историческим условиям и ситуациям, меняет свою окраску, но всегда при этом на политическом уровне пускает в ход те же стереотипы обвинения против евреев — их стремление к мировому господству и враждебность всему остальному миру. Для обоснования этих обвинений в разные периоды истории антисемитизм стремился использовать любую религию, любые националистические предрассудки.

Однако наиболее резко усиливается он в кризисные периоды развития общества, в трудные времена, чтобы неизменно встать на защиту отживающих реакционных идей или чтобы стать одним из обоснований новой, самой реакционной тоталитарной идеологии, как это было с национал-социализмом.

Антисемитизм способствует возбуждению шовинистических настроений в массах. При обострении жизненных трудностей, когда усиливающееся неблагополучие зачастую ассоциируется с чьей-то «злой волей», антисемитские настроения распространяются с особой быстротой и силой.

В этой связи Н. Бердяев писал в свое время: «Ненависть к евреям часто бывает поиском козла отпущения. Когда люди чувствуют себя несчастными и связывают свои личные несчастья с несчастьями историческими, то они ищут виновного, на которого можно было бы все несчастия свалить… Нет ничего легче, как убедить людей низкого уровня сознательности, что во всем виноваты евреи…»

Именно для этих целей антисемитизму и нужна такая общая, гибкая, «готовая к употреблению» во все времена схема для обвинений евреев, какой являются «Протоколы».

«Протоколы» — универсальная формула, которая позволяет любое действие евреев, а также любые изменения в мире трактовать как их стремление к захвату власти над миром. Такая формула является самой сутью предрассудка, формирующего образ врага, виновного во всех экономических и политических трудностях, предрассудка, как правило паразитирующего на неудовлетворенности масс реальностью жизни.

«Протоколы» актуальны, пока актуален антисемитизм. Предпринятый Норманом Коном анализ «Протоколов», на наш взгляд, во-первых, дает возможность вскрыть истинную природу и цели современного антисемитизма. Во-вторых, показать в историческом плане механизм использования «Протоколов» в политическом арсенале реакции и выявить, какие именно идеи из «Протоколов» и сегодня используются в качестве оружия консервативных сил в борьбе за власть.

О предназначении «Протоколов» говорит сама их структура, которую Кон подвергает основательному анализу. Автор выделяет три основные темы «Протоколов»: 1) критика либерализма; 2) анализ методов достижения евреями мирового господства; 3) описание их мирового господства.

Как известно, отрывки из целого ряда антисемитских изданий второй половины XIX века которые позднее так или иначе были включены в «Протоколы», посвящены в основном критике либеральных идей в Европе, идей, которые авторы этих изданий считали «плодом масонского» или «масоно-еврейского» заговора. Затем, воспользовавшись «Диалогами в аду» Жоли, авторы «Протоколов» также приспособили это сочинение для критики либерализма, тогда как сам Жоли написал свой памфлет против деспотизма.

Таким образом, сторонники авторитарной власти использовали описание этой власти для устрашения всего мира, приписав замысел установления тоталитарного правления не самим силам реакции, родившим и поддерживавшим этот режим, а их антиподам, демократическим силам.

Более поздние издатели и распространители «Протоколов» в том же умысле обвиняли революционеров-демократов, большевиков, марксистов и т. д. Итак, совершился политический подлог — «перевертыш». Вследствие этого «Протоколы» в различные периоды истории последовательно трактовались как свидетельства «франкмасонского», «масоно-еврейского», «масоно-болышевистского», «масоно-жидо-большевистского», а в последнее время — «масоно-сионистского» или просто «международного сионистского» заговора с целью обретения господства над миром.

Остальные части «Протоколов» — анализ методов достижения евреями мирового господства и описание этого господства — еще более универсальны и просты для их спекулятивного использования.

Самим планам и методам разрушения нееврейского общества посвящено 10 протоколов. В них, по выражению В.Л. Бурцева, одного из самых серьезных исследователей «Протоколов», средства достижения мирового господства пропитаны некой «логикой безумия». Механизм обретения власти «мудрецами» весьма прост: демократические свободы, алкоголизм, экономические войны, продажная пресса, спекуляция, проституция — все это рекомендуется как средства дьявольского разрушения общества. Вызвав кризис и беспорядки, приведя государства к разрушению, «сионские мудрецы» натравят измученное население против своих правителей. Далее, как справедливо отмечает Кон, главное заставить поверить недовольные массы, что «только тиран может навести порядок в обществе», а затем уже показать, что «сионским мудрецам» в такой ситуации ничего не стоит захватить власть.

При этом непонятно, правда, почему «сионские мудрецы» шли на такой страшный риск, ибо они должны были бы знать, что за революцией часто следует контрреволюция и торжество реакции, а стало быть, и наступление антисемитизма.

Другое проявление «логики безумия» состоит в том, что «сионские заговорщики» хотели, в сущности, разрушить все то, что они затем собираются восстанавливать и укреплять после переворота, так как описание самого господства «мудрецов» дает основание полагать, что идеалом их царства остаются все тот же деспотизм и тоталитарное правление в самых крайних формах.

Всмотримся внимательней в текст «Протоколов». Мифический иудейский правитель — все тот же самодержавный монарх, восточный деспот. Страна — его собственность, подданные — его рабы. Идеалом «сионских мудрецов», как это видно из «Протоколов», является довольно точная копия той же самой самодержавной монархии, полицейского государства, против которого они якобы и составили заговор и которое они намерены разрушить. «Одним словом, — замечает В.Л. Бурцев, самодержавная Россия и другие полицейско-абсолютистские монархии были своего рода обетованными странами для сионских мудрецов в смысле совершившегося уже воплощения идеала и некоторых наиболее существенных стремлений, высказанных в «Протоколах». Не явное ли безумие со стороны сионских мудрецов — если бы таковые существовали — из-за «царя иудейского»… подкапываться и разрушать устои этих стран, чтобы воссоздать их после успеха их заговора?»

Действительно, описание самого «сионистского господства» в «Протоколах» напоминает в одинаковой степени любой тоталитаризм — и сталинизм, и гитлеризм.

Однако почему же тогда эти идеи в таком нелогичном изложении попали в «Протоколы»? Ответ на этот вопрос кроется в самой истории создания «Протоколов». Если вспомнить, что составителями «Протоколов» были офицеры царской охранки и близкие к ним лица, становится понятным, что и смысл, и содержание этого подлога соответствуют интеллекту и умонастроениям их создателей. Поскольку авторы фальшивки принадлежали к ультрареакционным кругам, они и приписали «чудовищам от Сиона» свою черносотенную программу, механически соединив ее с разглагольствованиями о «ненавистных гоях» и «царстве иудейском».

«Протоколы» были созданы и внедрены в Россию, когда там набирала силу модернизация и либерализация русского политического режима. Целью создателей «Протоколов» была дискредитация политики реформ.

Вот уже на протяжении почти целого века «Протоколы» неизменно оказываются в руках самых оголтелых идеологов ультрареакционных движений, размахивающих ими для устрашения толпы «чудовищными преступлениями евреев» (сегодня — сионистов). Их цель всегда одна и та же: воздействие на некоторых правителей или представителей высшей бюрократии, а также на определенные слои общества с целью распространения и усиления антисемитских, погромных настроений, которые помогли бы тем или иным силам обрести политический капитал. Поэтому никого из тех, кто в своей деятельности опирался на «Протоколы», никогда по-настоящему не волновали вопросы их подлинности или, так сказать, «качества». Даже в начале XX века в России если и говорили о «Протоколах», то в основном только как о ничтожном пасквиле. Они некоторое время не имели никакого влияния на политическую жизнь страны.

Более того, «Протоколы», очевидно, и не предназначались для широкого распространения. Если бы их предназначали для печати, они бы, наверное, были бы сфабрикованы более тщательно. Об узких, конкретных политических целях первых распространителей «Протоколов» подробно рассказывает Н. Кон в главе I.

В подлинность «Протоколов» не верили даже те, кто их издавал и распространял в России. Известно, что даже фанатик-антисемит Нилус, автор наиболее распространенной публикации «Протоколов», допускал, что они «подложные».

Впоследствии для идеологов нацизма вопрос о подлинности «Протоколов», как и для российских черносотенцев, не был существенным. Разоблачение «Таймс», которое доказало факт плагиата, не имело для них никакого значения. Для самого Гитлера тоже было безразлично, являются ли «Протоколы» подлинными документами или фальшивкой. По свидетельству Г. Раушнинга, приводимому Н. Коном, Гитлер в беседе с ним заметил, что«…ему абсолютно наплевать, была ли эта история («Протоколы». — Т.К.) достоверной». Почти все участвующие в распространении «Протоколов» люди прямо или косвенно признавались в своем неверии в их подлинность. Все они рассчитывали — и не без основания, — что «Протоколы» в любом случае будут очень полезны для антисемитской агитации.

Не волновала их и «качественная сторона» вопроса. Все, кто дал себе труд хоть сколько-нибудь внимательно прочитать «Протоколы», неизменно приходили к выводу, что это неуклюже состряпанная, циничная, безграмотная до наивности ложь, претендующая на «откровение».

По мнению В.Л. Бурцева, «они («Протоколы». — Т.К.) — самый нелепый документ, какой только мог быть измышлен против еврейства, ибо они бесталанный подлог и неумелый плагиат».

Как остроумно заметил профессор теологии о. Пьер Чарльз, автор статьи о «Протоколах», опубликованной еще в 1938 году, «если у этих таинственных «сионских мудрецов» мудрости не больше, чем они продемонстрировали на этих страницах («Протоколов». — Т.К.), мир может спать спокойно». И далее: «Изучение самого содержания «Протоколов» приводит к первому выводу: они не содержат ничего, хотя бы отдаленно напоминающего какой-то план или организацию. Авторы абсолютно невежественны в финансовых вопросах, они ничего не знают о политических институтах, они необычайно наивны и претенциозны. В «Протоколах» не содержится ничего конструктивного, даже по части подготовки ко всеобщему разрушению. Кроме того, они изобилуют противоречиями. Я бросаю вызов всякому, кто вытянет из этих страниц хоть что-нибудь, что можно назвать программой или даже самым легким намеком на программу».

В свою очередь Н. Бердяев подчеркивал: «Я считаю ниже своего достоинства опровергать «Протоколы сионских мудрецов». Для всякого не потерявшего элементарного психологического чутья ясно при чтении этого низкопробного документа, что он представляет наглую фальсификацию ненавистников еврейства. К тому же можно считать доказанным, что документ этот сфабрикован в департаменте полиции. Он предназначен для уровня чайных «Союза русского народа», этих отбросов русского народа».

Однако, как это ни удивительно, другое мнение сегодня встречается у некоторых советских авторов. Например, главный редактор журнала «Наш современник» Станислав Куняев считает, что «Протоколы» — «плод работы античеловеческого ума и почти сверхъестественной, поистине сатанинской воли», что «эта книга — плод тщательного анализа всей политической истории человечества. Кто бы ее ни создал — она создана незаурядными умами, злыми анонимными демонами политической мысли своего времени».

Подобная романтизация, демонизация «Протоколов», приписываемая их автору почти сверхъестественная сила интеллекта способствуют реанимации идеи о мировом заговоре неких зловещих, могущественных «сионских мудрецов», или главарей «международного сионистского против заговора» русского народа.

Однако настало время задать вопрос: какое вообще отношение имеют «Протоколы» к сионистскому движению? Почему в конце концов стараниями антисемитов за целый век не были выявлены и названы сами «сионские мудрецы»? Где 33 подписи? Почему враги рода человеческого не изобличены поименно, а Нилусом приведено лишь имя Герцля, и то только после его смерти?

Даже во времена первых распространителей «Протоколов» были многочисленные противоречия в квалификации «сионских мудрецов» как деятелей сионистского движения. Кон рассказывает, что уже в самом раннем издании «Протоколов» в газете «Знамя» переводчик в постскриптуме подчеркивает, что «Протоколы» не имеют ничего общего с сионистским движением. Однако издатель «Знамени» Крушеван в той же газете утверждает, что «Протоколы» являют собой «угрозу сионизма». Бутми, например, настаивал на том, чтобы не смешивать эти два понятия, а Нилус заявлял в издании «Протоколов» 1917 года, что они представляют собой именно план, принятый секретно в Базеле на I Конгрессе Всемирной сионистской организации (ВСО) в 1897 г. Однако сам Нилус в более раннем издании 1905 года утверждал, что доклады были прочитаны не в Базеле, а во Франции. Существовала также версия, что само определение «мудрецов» как «сионских» возникло от фамилии Ильи Циона, журналиста, непримиримого противника реформатора С. Витте, против которого в «Протоколах», несомненно, содержались явные нападки.

Плагиатор, который настаивал, что «Протоколы» — это секретные документы Базельского конгресса ВСО, простодушно вложил в уста «сионских мудрецов» латинские цитаты из Библии, взятые им у Жоли, не очень-то задумываясь над тем, что только один этот факт говорит о подделке. Но сейчас нас интересует другое. С. Нилус, который утверждал, что «Протоколы» — дело рук сионистов, приводит в издании 1917 года следующий протокол: «…мы будем подстраивать выборы таких президентов, у которых в прошлом есть какое-нибудь нераскрытое темное дело, какая-нибудь «панама»…»

Конечно, этой фразы не могло быть в памфлете Жоли, опубликованном в 1864 г. Это — позднейшее добавление плагиатора, которое лишний раз доказывает, что сами «Протоколы» были состряпаны позже Базельского конгресса.

Происхождение непонятного слова «панама» в 10-м протоколе следующее. В 1885 году обанкротившаяся компания Панамского канала поручила авантюристу еврею Корнелиусу Герцу добиться разрешения от французского парламента на выпуск бон. Герц воспользовался услугами барона Дж. де Рейнаха, тоже еврея, который для этой цели подкупил многих законодателей. В 1892 году это обнаружилось, и скандал стал достоянием публики. Рейнах покончил с собой. Подкупленные законодатели предстали перед парламентской комиссией по расследованию, однако были наказаны сравнительно легко. Лубе, который в то время был премьером, вынужден был уйти в отставку. Когда затем в 1899 году он стал президентом, толпы народа, собравшиеся на улице, напоминая ему о скандале, кричали: «Панама! Панама!»

Возвращаясь к «Протоколам», вряд ли может прийти в голову, что даже столь изощренные «мудрецы» как сионисты, еще в 1897 г. (год конгресса в Базеле), смогли предвидеть реакцию французского народа на скандал в 1899 году. Кроме того, нет оснований считать, что «мудрецы» захотели бы лишний раз напоминать о скандале, в котором были замешаны евреи. Естественно, каждому серьезному и внимательному читателю совершенно очевидно, что «Протоколы» составили после или в 1899 году, что делает несостоятельными обвинения С. Нилуса.

Существует еще одна версия, что сионисты, собравшись в 1897 году в Базеле, специально использовали как основу памфлет Жоли, чтобы в случае обнаружения «Протоколов» в будущем можно было спрятаться за это алиби и убедить всех, что они — фальшивка, плагиат. О. Пьер Чарльз замечает по этому поводу: «Это почти также умно, как говорить, что египетские пирамиды были построены, чтобы служить мостом над Дунаем, или что Нотр-Дам де Пари — это крепость, защищающая Пиренеи».

Вместе с тем эта легенда жива и сейчас. И вообще, идея о том, что именно евреи-сионисты — корень всех бед, находит сегодня у нас в стране все более широкое распространение. Она — проявление крайней нетерпимости, ксенофобии, откровенного антисемитизма. Эти настроения, как это ни печально, все сильнее проникают в интеллигентско-писательскую среду, и вот уже на VI пленуме Правления СП РСФСР можно было услышать: «…доколе иуда сионизм будет травить и истреблять наш народ…»

Вернемся к событиям в Германии 20-30-х годов. «Протоколы» были усвоены нацистской философией, и на их основе выработана идея «расового противостояния» арийцев и евреев. Как подчеркивал Н. Кон, для нацистов вся история человечества была представлена как неизбежная борьба между духовностью, олицетворением которой является «немецкая раса», и материализмом, нашедшим свое воплощение в «еврейской расе». Борьба между этими двумя единственными чистыми «расами» (все остальные — лишь «хаос, мешанина народов») и является основным содержанием исторического процесса. «Стоит только уверовать в это, — подчеркивает Н. Кон, — как тут же подобные убеждения приведут к массовым убийствам».

Согласно пропагандистским установкам национал-социализма, вторая мировая война должна была быть преподнесена немецкому народу как война против «всемирного еврейства». Тем самым оправдывалась постановка вопроса о выселении и уничтожении евреев внутри рейха, а затем в намеченных для захвата странах. В соответствии с этими установками нападение на СССР трактовалось нацистскими идеологами как борьба с «еврейско-большевистским заговором», а марксизм объявлялся «еврейским движением». Автор книги приводит, например, высказывание Генриха Гиммлера в лекции, посвященной сути СС, в январе 1937 года, где он определил в качестве «национального противника» третьего рейха «международный большевизм», направляемый евреями и масонами.

Гитлер в «Моей борьбе» широко использовал «Протоколы». Вскоре они стали частью официальной нацистской теории и пропаганды. Н. Кон говорит об «искренности» антисемитизма Гитлера, о его отношении к евреям как о проявлении своего рода безумия. Он считает, что для Гитлера все, что ограничивало его собственное маниакальное стремление к господству, автоматически воспринималось как часть еврейского всемирного заговора… «Любая нация, большая или малая, которая пыталась защищать свою территорию или свои интересы от ненасытных претензий Германии, тем самым доказывала, что является орудием в руках «сионских мудрецов». В глазах Гитлера Россия являлась той страной, где евреи «заразили» все население. Отсюда возникла откровенно изложенная цель — уничтожение русских. Существует также тезис о мнимой «иррациональности» гитлеровского антисемитизма. Это ведет к несколько упрощенному и узко персонифицированному представлению о германском фашизме и антисемитизме, сводит проблему к личности Гитлера и нескольких фашистских главарей, что не дает возможности ответить на вопрос о живучести антисемитских предрассудков в настоящее время и о закономерности обострения антисемитизма в различные исторические периоды.

«Расовое учение» нацистов имело сугубо практическое значение. Истерический надрыв «Моей борьбы» был хладнокровно использован Гитлером и СС. Внедренное в совершенно определенных целях ни в коем случае не являлось лишь «чистой идеологией». Практическое осуществление планов территориальных захватов диктовало задачу ликвидации возможного противостояния покоренных народов — людей «чужой, низшей расы». Отсюда — задачи истребления восточноевропейских (прежде всего русского) народов, их «расовое истощение» и т. д. Но прежде всего, исходя также из чисто практических задач, была выдвинута идея о евреях как «смертельных расовых врагах» немецкого народа в его борьбе за существование. К 1933 году в результате примерно 20-летней антисемитской пропаганды, призванной мобилизовать всю арийскую нацию, евреи превратились для лидеров национал-социализма в политический потенциал, необходимый нацистской пропаганде для оправдания полицейских методов обеспечения внутренней стабилизации режима, а также для психологической подготовки к войне за «жизненное пространство» как к войне против заклятого «всемирного врага». Если в царской России миф о всемирном заговоре использовался для дискредитации идей либеральной демократии, то в Третьем рейхе его использовали не только для нейтрализации возможных противников диктатуры, но и для оправдания всей системы внутреннего и внешнего террора. Планомерная, последовательная антисемитская пропаганда, основанная на «Протоколах», привела к тому, что в нацистской Германии стало официально признанным, что отрицать существование всемирного заговора евреев может только враг режима, которого надлежит немедленно уничтожить.

Результатом этой обработки немецкого народа явились принятие антиеврейских законов внутри страны и массовые убийства евреев как в самом рейхе, так и за его пределами.

Именно вследствие такой идеологической подготовки и стал возможен «ужас XX века» — Голокауст, массовое истребление евреев в Европе. Конечно, Голокауст — не единственное преступление нацизма, который проводил политику уничтожения и других народов Европы. Но преуменьшать размеры Катастрофы, замалчивать размах геноцида европейского еврейства нельзя. Нельзя забывать, что евреев гитлеровцы уничтожали именно как «враждебную расу», ставя целью полное истребление этой группы европейского населения.

Разрушение нацистской военной машины в 1945 году на время приостановило распространение мифа о еврейском заговоре. Однако теперь уже в нашей стране (да еще в арабском мире) идеи «Протоколов» вновь используются для устрашения публики, для дестабилизации обстановки в обществе, для активизации погромных настроений.

Универсальная роль «Протоколов» в различные исторические периоды диктуется также и теми общими чертами, которые присущи силам, их использовавшим. И черносотенное движение, и нацизм и некоторые крайние наши национал-патриотические течения — все они, при кажущемся различии, имеют общие сущностные черты. Это прежде всего тяготение к сильной власти, к тоталитарному правлению. Отсюда приверженность некоторых идеологов русского национализма к сталинщине как к режиму, превратившему Россию в сверхдержаву. Это — тяготение тоталитарной системы к «национальной идее»; враждебность ко всем проявлениям «западного либерализма», ненависть к «гнилой космополитической интеллигенции». Это — откровенная ксенофобия.

Крайне националистические «патриотические течения», «панславинизм», кокетничающий с язычеством, как и старорежимное черносотенство, исповедуют ли они православие, сталинизм, идею «сильной руки» — все они едины в поисках врага на «гнилом» Западе, среди масонов и космополитов, все они едины в своем антисемитизме.

Так, адепты нацистской идеологии искали везде на Западе прежде всего в Советском Союзе «еврейскую кровь». В конце 30-х годов в Германии начали выходить «труды» типа «Евреи за спиной Сталина», где, по свидетельству Кона, все официальные лица в Советском Союзе были определены как евреи. «Вскоре каждый политик любой страны, — пишет Кон, — который пытался помешать планам Гитлера, начиная с Рузвельта, объявлялся евреем, евреем наполовину или по крайней мере мужем еврейки…»

Как это напоминает поиск «Памяти» евреев или «породненных с евреями» среди своих идейных противников!

Итак, подытоживая сказанное, следует вновь подчеркнуть, что «Протоколы», которые выдавались когда-то за программу покорения мира, есть не что иное, как неуклюжая фальшивка, на каждом шагу выдающая плагиат. Цель изготовления «Протоколов» ясна: она диктовалась событиями внутренней политической ситуации в России в начале XX века, и впоследствии распространители и защитники «Протоколов» исходили в своей деятельности из тех политических задач, которые они преследовали в конкретной исторической ситуации в той или иной стране. Сионистское движение, его лидеры и конгресс ВСО в Базеле не имеют ничего общего с историей создания «Протоколов», которые в кризисные исторические периоды вновь становятся орудием националистической и антисемитской пропаганды.

Хочется верить, что злосчастные «Протоколы сионских мудрецов», названные кем-то «позором XX века», не перешагнут с нами в век следующий.

Глазами психиатра…

Как практикующему врачу мне постоянно приходится сталкиваться с психопатологией конкретных пациентов. Читая книгу Нормана Кона, я еще раз убедился, что паранойяльные признаки могут быть присущи не только отдельным людям, но и некоторым общественно-политическим движениям в целом. В данном случае речь идет о больших массах людей, которых объединяет идея существования жидомасонского заговора, целью которого является захват евреями власти над миром. Среди активных деятелей этого движения прослеживается много патологических личностей. Они как бы передают свою патологию всему массовому движению, придавая ему характер психической эпидемии. Короче говоря, как психиатр, я не могу не обратить внимания на некую связь между клинической паранойей (употребляю этот термин в условном, самом широком смысле) и паранойей социальной.

Крупный отечественный психиатр и невролог В.М. Бехтерев в своей работе «Роль внушения в общественной жизни» (СПб, 1898) говорил о двух путях воздействия окружающих на нашу психическую сферу. Первый путь логическое убеждение — подразумевает переработку внешних впечатлений с участием нашего личного сознания. Второй — проникновение впечатлений и влияний помимо сознания и, следовательно, помимо нашего «я». «Они проникают в нашу психическую сферу уже не с парадного хода, а, если можно так выразиться, с заднего крыльца, ведущего непосредственно во внутренние покои нашей души». При этом он отмечал, что убеждение «может действовать только на лиц, обладающих здравой и сильной логикой, тогда как внушение действует не только на лиц с сильной и здравой логикой, но еще в большей мере на лиц, обладающих недостаточной логикой, как например, детей и простолюдинов».

Внушение — основное действующее начало в передаче патологических психических состояний от одного лица к другим, то есть психической эпидемии. Для ее возникновения необходимы два звена: лидеры — носители патологии и человеческие массы, включающие лиц с невысоким психическим и культурным развитием, особо восприимчивых к господствующим в данное время воззрениям. В распространении «психической инфекции» важную роль играют социальные условия и психологический климат.

Среди пропагандистов-распространителей «Протоколов сионских мудрецов», о которых говорит в своей книге Норман Кон, ключевой фигурой является Сергей Александрович Нилус, главный издатель этого сочинения. Характеристика Нилуса, носителя патологической идеи всемирного еврейского заговора, представляет определенный интерес для понимания механизма распространения психической эпидемии.

Наиболее полно и достоверно о С. А. Нилусе рассказал Александр дю Шайла в парижской газете «Последние новости» за 12 и 13 мая 1921 года. Норман Кон подробно цитирует его рассказ. Но поскольку нас интересуют детали, характеризующие личность Нилуса и особенности его психики, обратимся не только к цитируемому, но и не использованному Коном тексту первоисточника.

Мы узнаём, что еще до встречи в Оптиной пустыни дю Шайла слышал о Нилусе от В.А. Тернавцева, чиновника особых поручений при Синодальном обер-прокуроре и члена Религиозно-философского общества, «как о человеке безусловно интересном, но с большими странностями».

У Нилуса был родной брат, между собой они враждовали. Брат смотрел на Сергея Александровича, «как на сумасшедшего». С.А. Нилус «почти ни с кем не уживался, у него был бурный, крутой и капризный характер, вынудивший его бросить службу…» «Около 1900 года, под влиянием материальных невзгод и тяжких моральных испытаний, он пережил сильный духовный кризис, приведший его к мистицизму».

Сергей Александрович «рукописи «Протоколов» у себя не хранил, боясь возможности похищения со стороны «жидов». Дальше дю Шайла рассказывает, что «бедный С.А.», увидев случайно забредшего в усадьбу еврея-аптекаря с домочадцами, «долго был убежден, что аптекарь пришел на разведку».

Когда после чтения «Протоколов» дю Шайла сказал, что ни в каких мудрецов сионских не верит, Нилус в качестве убедительного довода предложил показать, «как везде появляется таинственный знак грядущего Антихриста, как везде ощущается близкое пришествие царствия его». С этой целью он демонстрирует «музей Антихриста» с вещественными доказательствами.

Вот как они выглядели и как им воспринимались: «В неописуемом беспорядке перемешались в нем воротнички, галоши, домашняя утварь, значки технических школ, даже вензель императрицы Александры Федоровны и орден Почетного Легиона. На всех этих предметах ему мерещилась «печать Антихриста» в виде либо одного треугольника, либо двух скрещенных. Не говоря про галоши фирмы «Треугольника», но соединение стилизованных начальных букв «А» и «0», образующих вензель царствовавшей императрицы, как и Пятиконечный Крест Почетного Легиона, отражались в его воспаленном воображении, как два скрещенных треугольника, являющихся, по его убеждению, знаком Антихриста и печатью Сионских мудрецов.

Достаточно было, чтобы какая-нибудь вещь носила фабричное клеймо, вызывающее даже отдаленное представление о треугольнике, чтобы она попала в его музей.

С возрастающим волнением и беспокойством, под влиянием мистического страха, С.А. Нилус объяснил, что знак «грядущего Сына Беззакония» уже осквернил все, сияя в рисунках церковных облачений и даже в орнаментике на запрестольном образе новой Церкви в скиту.

Мне самому стало жутко. Было около полуночи. Взгляд, голос, сходные с рефлексами движения С.А., - все это создавало ощущение, что ходим мы на краю какой-то бездны, что еще немного, и разум его растворится в безумии».

Дю Шайла пытался успокоить Нилуса, доказывая, «что ведь в «Протоколах» ничего не сказано о зловещем знаке, а потому нет между ними никакой связи. Убеждал С.А., что ничего нового он даже не открыл, ибо знак этот отмечен во всех оккультических сочинениях, начиная с Гермеса Трилистника и Парацельса, которых, во всяком случае, нельзя причислить к «Сионским мудрецам», и кончая современниками — Панюсом, Станиславом де Гюэта и пр., которые евреями не были».

Нилус все это записывал, но «попытка образумить его не только не привела к цели, а наоборот, обострила до крайних пределов его болезненные переживания».

После разговора с дю Шайла С.А. затребовал из магазина книги цитированных ему авторов, обогатив следующее издание «Протоколов» картинками, позаимствованными из этих книг. На обложке книги Нилуса «Близ грядущий Антихрист» (М., 1911) «красовалось изображение короля из игры карт «Таро» с надписью: «Вот он — Антихрист». Дю Шайла заключает: «Таким образом и портрет Антихриста нашелся».

Анализируя приведенные Александром дю Шайла сведения, можно с большой степенью вероятности предположить, что патология в данном случае далеко выходит за рамки особенностей и странностей характера.

Пережив сильный духовный кризис, приведший его к мистицизму, Нилус не только обрел новое мировоззрение — с годами у него появляется и расширяется целый комплекс серьезных психопатологических явлений. Он становится подозрительным. Его охватывает идея о близком пришествии Антихриста и гибели мира, причем эсхатологические высказывания его подкрепляются все более примитивными и даже нелепыми «доказательствами». Когда дю Шайла говорит, что не верит в «мудрецов», Нилус — образованный человек, закончивший университет, владеющий тремя европейскими языками, — оказывается не в состоянии предложить ничего более убедительного, чем предъявить «таинственный знак грядущего Антихриста» (треугольник либо шестиконечную звезду), свидетельствующий якобы о «близком пришествии царствия его». Произвольность толкования фигур, в частности «звезды Давида» как печати Антихриста, произвольность установленной им связи между «этим зловещим знаком» и «Протоколами» нисколько не смущает его. Он уверен в своей правоте. Ничто не может поколебать этой уверенности. Доводы возражавшего ему дю Шайла он записывает, но они не только не пробуждают у него сомнений, наоборот, Нилус «приспосабливает» их для подкрепления захватившей его идеи. Если демонстрация «музея Антихриста» (1909 г.) — с галошами, домашней утварью, вензелем императрицы — проявление болезненной символики, то портрет Антихриста в книге «Близ грядущий Антихрист» (1911 г.), срисованный с игральной карты, — это уже полная нелепость, свидетельствующая о грубом нарушении мышления.

В связи с «музеем Антихриста» позволю себе небольшое отступление. Однажды как врачу мне пришлось общаться с больным, находившимся в приступе душевного заболевания. В его состоянии преобладал бред преследования. Он был напряжен, подозрителен. Как выяснилось впоследствии, в то время больной замечал, что тысячи «сионистов-масонов» следят за ним на улице, в метро, переговариваются о нем между собой, подают друг другу знаки, «прозрачными намеками» угрожают убить его. Ночью они «перемигивались освещенными окнами».

Не буду подробно описывать его состояние. Попутно скажу, что фабула бреда психически больных в определенной степени отражает особенности социально-психологической обстановки в стране. Если раньше в бред преследования вплетались, как правило, ЦРУ, ФБР, КГБ, милиция, соседи, то в последние годы участилось вовлечение в бред «сионистов», «масонов», «жидомасонов», «соседей-сионистов».

Наша первая беседа с больным была прервана после того, как он, рассматривая мой врачебный халат «на просвет» (таково было его требование, на которое я согласился), обнаружил на нем аккуратную штопку. По форме она напоминала круг, но больной опознал в ней «звезду Давида» — «знак сионистов-масонов». Разыскания Нилуса и моего больного — явления одного и того же порядка.

Но вернемся к С.А. Нилусу. Тот же дю Шайла сообщает, что к появлению издания «Близ грядущий Антихрист» автор «приурочил открытие устной проповеди о скором пришествии Антихриста. Он обратился к Восточным Патриархам, к св. Синоду и к Папе Римскому с посланием созвать VIII вселенский собор для принятия общих для всего христианского мира согласованных мер против грядущего Антихриста. Одновременно проповедуя оптинским монахам, он определил, что в 1920 году явится Антихрист. В монастыре началась смута, вследствие которой С. А. попросили оставить монастырь навсегда».

Обращение Нилуса к главам христианских церквей отразило грандиозность его собственных болезненных эсхатологических переживаний и явилось признаком недостаточно критического отношения как к себе (дающему советы первосвященникам), так и к своим пророчествам (способным якобы изменить судьбы мира).

Эсхатологические пророчества достигают апофеоза в последнем прижизненном печатном труде, озаглавленном «Письмо С.А. Нилуса Иеродиакону Зосиме 1917, Августа 6-го дня». В нем автор говорит: «Если 1922 г. действительно будет конечным годом земного исчисления, то 1918 г. будет годом явления Антихриста». Таким образом, он еще больше приближает пришествие Антихриста. Но главное не это пророчество, а совершенно исключительное откровение: «Итак мне сдается, что Антихрист находится в Америке в Вашингтоне на Всемирном Еврейском конгрессе, имя ему Давид-Ганнен-Феникс. Так мне думается. Если доживем, то увидим». Тут уж Нилус совсем отказывается от доказательств: «Так мне думается» — и все.

Способный, образованный человек, сумевший когда-то произвести впечатление на императорский двор, постепенно превращается в одного из тех психических больных, чьи высказывания совершенно безответственны.

В двадцатых годах его по крайней мере дважды арестовывали, и хотя было известно, что он главный издатель «Протоколов», его отпускали из-за явных признаков психического заболевания. Умер он в своей постели, пережив в России революцию, гражданскую войну, разруху и прочие бедствия.

В последнее время «Память» распространяет ксерокопии «Протоколов сионских мудрецов» из книги С. Нилуса «Близ есть, при дверех» (1917 г.) во многих городах Советского Союза. Пропагандисты этого сочинения говорят о Нилусе почти как о святом. Однако на этот счет имеются и другие мнения.

Митрополит Евлогий вспоминает о Нилусе: «Он связал свою жизнь с женщиной, от которой имел сына, появился на горизонте семьи Озеровых и посватался к сестре матушки Софии — Елене Александровне. После женитьбы обратился ко мне с ходатайством о рукоположении в священники. Я отказал. Нилус уехал с молодой женой в Оптину пустынь, сюда же прибыла его сожительница, — образовался «menage a trois» (семья втроем — Д.Ч.). Странное содружество поселилось в домике за оградой скита, втроем посещая церковь и бывая у старцев. Потом произошла какая-то темная история — и они Оптину покинули».

Но главное, конечно, сама деятельность Нилуса.

Его пропаганда «Протоколов», его эсхатологические откровения были искренними, но то и другое опиралось на ложные основания: пропаганда на фальшивку, пророчества — на темные патологические явления собственной психики.

Видный русский богослов, впоследствии один из основателей Православного богословского института в Париже, A.B. Карташев писал в 1922 году в предисловии к книге Ю. Делевского, разоблачающей «Протоколы»:

«Особенно своевременно изобличение подлога «Протоколов» потому, что мы действительно переживаем время исключительное, которое в верующем сознании и среди множества русских и православных людей в особенности переживается как время неложно апокалипсическое. В такое время поддельный апокалипсис, подобный данному, может быть ядовито соблазняющим. Ведь подавляющая масса верующих, даже из людей культурных, неповинны в богословских знаниях и неспособны отличать канонических писаний от апокрифических. Мне, как православному богослову, доставляет известное моральное удовлетворение, что русские иерархи (за исключением неученого Никона Вологодского) с самого начала отнеслись отрицательно к изданиям Нилуса. После предлагаемого разоблачения «Протоколов» можно надеяться, что и рядовые пастыри русской церкви будут с легкостью разъяснять ложь сионских протоколов своим пасомым, а главное, — что у всей русской Церкви, как мощного органа национального возрождения, появляется лишнее средство защититься от навязываемого ей со стороны мирских политиканствующих элементов порока погромного антисемитизма».

Нилус не был первым пропагандистом и первым публикатором «Протоколов», хотя он сам об этом умалчивает. Но именно он, а не другие, сыграл роль источника психической эпидемии.

Норман Кон, ссылаясь на статью, опубликованную в газете «Новое время» от 7 апреля 1902 года, сообщает, что Юлиана Дмитриевна Глинка (известная как тайный осведомитель охранки во Франции) «тогда же предприняла неудачную попытку заинтересовать «Протоколами» сотрудника этой газеты».

Обратимся к газетной статье, которую упоминает Н. Кон. Она написана Михаилом Осиповичем Меньшиковым, многолетним сотрудником «Нового времени», впоследствии видным деятелем черносотенного движения.

Встреча с Ю. Глинкой состоялась у нее дома. В статье журналист не называет ее имени, но ни тогда, ни потом она не приложила сил, чтобы остаться инкогнито.

М. Меньшиков рассказывает о даме из «хорошего круга», умолявшей приехать к ней, чтобы она могла сообщить «вещи мировой важности, внушенные ей свыше», и познакомить с документами «безграничного значения». Прежде всего дама заявила, что состоит «в непосредственном сношении с загробным миром» и изложила «подлинную историю» творения мира, причем сделала это «с такой живостью, как будто это случилось вчера на глазах моей хозяйки». Когда журналист попросил перейти «к документам мирового значения», он узнал, что «еще в 929 году до Р. X. в Иерусалиме, при царе Соломоне, им и мудрецами еврейскими был составлен тайный заговор против всего человеческого рода. Протоколы этого заговора и толкования к ним хранились в глубокой тайне, передаваясь из поколения в поколение. В последнее время они были спрятаны в Ницце, которая давно избрана негласной столицей еврейства. Но — таков уж наш легкомысленный век — эти протоколы были выкрадены. Они попали в руки одного французского журналиста, а от него каким-то образом к моей элегантной хозяйке. Она, по ее словам, с величайшей поспешностью перевела выдержки из драгоценных документов по-русски и сочла, что всего лучше вручить их мне». Дальше журналист услышал «ужасные вещи» о том, что «вожди еврейского народа, оказывается, еще при царе Соломоне решили подчинить своей власти все человечество и утвердить в нем царство Давида навеки». С этой целью «евреи обязались подрывать и материальное, и нравственное благосостояние народов, обязывались сосредоточить в своих руках капиталы всех стран для того, чтобы ими как щупальцами окончательно высосать и поработить народные массы…»

После того, как дама изложила знакомые нам заговорщицкие идеи «еврейских мудрецов», Меньшиков выразил ей свои сомнения: «Помимо репутации Соломона, как умного человека, помимо крайней рискованности поручить выполнение столь хитрого плана Бог-весть скольким поколениям суетливой, нервной, легкомысленной расы, — подлинность протоколов выдает их стиль. Я столько лет возился с рукописями, что сквозь стиль довольно быстро угадываю, какой категории автор… В данном случае, стоило бросить взгляд на «протоколы сионских мудрецов», чтобы угадать и место, и время, весьма отдаленное от царя Соломона».

Кончается статья следующим: «Так как, по уверениям дамы, разоблачение столь страшной тайны грозит мне немедленной смертью, то должен предупредить убийц, что копия точь в точь таких же протоколов имеется у одного петербургского журналиста, а может быть и не у одного. Это я уже узнал потом».

Анализируя отрывки из статьи, попытаемся понять, почему С.А. Нилус больше преуспел в пропаганде «Протоколов», чем Юлиана Глинка.

Демонстрируемые Глинкой мистические постижения в духе Е. Блаватской не очень-то сочетаются с цинично-практическими идеями «Протоколов». Рассказ о творении мира с претензией на глубину проникновения в Божественный замысел и детектив с похищением «Протоколов», угрозами убийц, не могут существовать в рамках одной композиции. Фальшь сообщения Глинки режет слух, И опытный журналист мог отнестись ко всему этому только иронически. Политический адрес (консервативно-шовинистическая газета, журналист-юдофоб) был выбран правильно, но психологический расчет ошибочен. «Протоколы» не были восприняты Глинкой как истинное откровение. Для нее обращение к Меньшикову — служебное поручение и только. Меньшикову же, реалисту и цинику, который постоянно варился в котле российской политической жизни, дешевая мистика, сопровождавшая «Протоколы», оказалась психологически чуждой. Обращение Глинки к известному журналисту могло иметь только одну цель — публикацию «Протоколов». Ее заявление, что разоблачение журналистом «столь страшной тайны» грозит ему немедленной смертью, казалось бы, противоречит цели, но не надо особой проницательности, чтобы понять: заявление Глинки об убийцах должно было возбудить профессиональное честолюбие Меньшикова и способствовать быстрой публикации «Протоколов». Хитрость этой светской дамы не намного превышала возможности ее ума.

Нилус с его параноической установкой воспринял «Протоколы» органически (как элемент эзотерического мира), и для него они стали частью его собственного апокалипсиса. Он верил в них, и пропаганда их была столь же страстной, как и пропаганда его апокалипсиса.

Человек недалекий и к тому же не веривший в истинность своего дела, Глинка не имела шансов сыграть роль возбудителя массового движения.

«Протоколы сионских мудрецов» были опубликованы только полтора года спустя в газете «Знамя», редактором-издателем которой был П.А. Крушеван, инициатор страшного кишиневского погрома. Появились они под заголовком «Программа завоевания мира евреями». Публикация эта вызвала некоторый интерес только среди самых темных слоев населения и впоследствии была почти забыта.

Появление «Протоколов» во втором издании книги С.А. Нилуса «Великое в малом» (1905 г.) вызвало несколько больший отклик. Во-первых, «Протоколы» были изданы на сей раз не кровавым погромщиком, а церковным писателем, во-вторых, страна вступила в полосу потрясений, связанных с русско-японской войной, революцией 1905–1907 годов и последующей реакцией. Такие события всегда ведут к поискам виновных.

Идея жидомасонского заговора, усиленно пропагандируемая деятелями национально-монархического движения, получила теоретическое обоснование.

Первая мировая война, крушение империи, ужасы террора — все это нарушило нормальную жизнь страны и вызвало ощущение «последнего времени». В такой обстановке «Протоколы», соединенные с апокалипсисом Нилуса, стали находить новых приверженцев. Вместе с черносотенцами «Протоколы» пересекли границы отечества.

Искренним приверженцем идеи жидомасонского заговора был один из создателей «Союза русского народа» Н.Е. Марков-второй. Будучи уже в эмиграции, он сетовал, что русское общество, «ослепленное масонским либерализмом», недоверчиво и несерьезно отнеслось к разоблачению еврейского заговора С. Нилусом, выпустившим «Протоколы сионских мудрецов».

Политические убеждения Маркова-второго в эмиграции не изменились, но естественным образом, как, впрочем, и многих других черносотенцев, привели к апологии нацизма. Ретроспективная оценка роли его организации в годы первой революции дается им красноречиво и однозначно: «Образовавшийся в конце 1905 года Союз русского народа явился мощным и всенародным выразителем этих здоровых, глубоко национальных убеждений. Построенный на тех же основаниях, на которых семнадцать лет спустя построился итальянский фашизм, Союз русского народа в первые годы своего существования сыграл крупную историческую роль и действенно помог ослабшей в борьбе с темной силой государственной власти осилить совсем было разыгравшуюся революцию 1905–1907 года».

Враг парламентаризма Марков-второй видит причину крушения Российской империи в том, что «правительственная бюрократия — в большинстве своем — открыто стала на сторону Государственной Думы». Неспособность национал-монархистов предотвратить свержение самодержавия он объясняет так: «Бунт против царских властей — во имя царской власти был невозможен. Приходилось отказаться от наступательной, государственно-строительной деятельности (иначе фашизма) и отступить в глубокий тыл для сбережения святыни и знамен самодержавия». Показательно, что вожделенная для него государственно-строительная деятельность была равнозначна фашизму.

В книге Н. Кона говорится о сотрудничестве Маркова с гитлеровцами, защитниками «Протоколов», во время судебного разбирательства в Берне. Перлом аргументации Маркова является вздорное утверждение о том, что газета Милюкова, напечатавшая рассказ дю Шайла о Нилусе, помещалась в синагоге.

«Извечный заговор злобствующего иудаизма» он усматривает в таких разнородных явлениях, как реформация (в частности, пуританизм, кальвинизм, анабаптизм), движение Кромвеля, французская революция 1789 года, все смуты и революции XIX и XX столетий, «широкий заговор Петрашевского, в котором, увы, оказался замешанным и великий наш писатель Ф.М. Достоевский», русско-японская и первая мировая войны. Он называет врагов по имени, в частности, Мережковского, «природного каббалиста», H.A. Бердяева, «того же темного духа профессора», С. Булгакова, «ныне протоиерея евлогианского раскола».

Вместе с нацистским идеологом Розенбергом Марков сетует на то, что Муссолини «был вынужден склониться перед силой еврейства», иными словами, не разделил ту расовую теорию, которая впоследствии воплотилась в «окончательном решении еврейского вопроса» немецкими нацистами. Он сетует также на то, что английская аристократия «утратила, чистоту англо-саксонской расы», породнившись с богатыми евреями.

Начав с антисемитизма «христианского», Марков пришел к антисемитизму расовому. В этом смысле исторический антисемитизм повторяет онтогенез идеологии Маркова.

Литературное творчество этого «национал-государственника» несет на себе отпечаток паранойяльного мышления.

Впрочем, этот тип мышления свойственен и многим другим идейным борцам с масонами. Для примера обратимся к творчеству В.Ф. Иванова, автора книги «От Петра Первого до наших дней» (Харбин, 1934). Специалист по истории масонства польский ученый Людвик Хасс говорит о нем, как об «одном из наиболее серьезных русских антимасонских писателей». Справедливости ради заметим, что эта высокая оценка дана Хассом после упоминания того, что он деликатно назвал «публицистическими статьями в духе авторов журнала «Наш современник» и «научно-историческими или полунаучно-историческими брошюрами Н.Н. Яковлева, В.Я. Бегуна и прочих».

Как и Марков-второй, В.Ф. Иванов усматривает всемирный заговор масонов во всех крупных религиозных, военных и социально-политических потрясениях двух последних столетий.

Итак, послушаем серьезного антимасонского писателя:

«Наполеон одерживал победы над своими многочисленными врагами не потому, что он был «гениальный» полководец, а потому, что в стане своих врагов он имел преданных союзников, которые создавали ему победы и поражения собственным государствам» (с. 288).

Автор не только указывает имя преданного союзника Наполеона в России, но и дает ему однозначную характеристику:

«Бездарный как полководец, Кутузов нужен был русским и французским масонам в достижении общей цели, и он был против воли и желания императора назначен главнокомандующим» (с. 291).

Это утверждение Иванов иллюстрирует конкретными примерами:

«Бой под Тарутиным — открытая измена главнокомандующего Кутузова» (с.301).«…масон Кутузов только выполнил свою обязанность в отношении своего брата (Мюрата), разбитого и попавшего в беду (предотвратил его полное уничтожение — Д.Ч.)» (с. 302).

Отечественная война 1812 года — это не только игры масонов Наполеона, Мюрата, Кутузова и др. — истинную цель войны автор разоблачает следующим сообщением:

«В воззваниях Синода указывалось, что Наполеон… «ко вящему посрамлению Церкви Христовой задумал восстановить синедрион, объявить себя Мессией, собрать евреев и вести их на окончательное искоренение всякой христианской веры» (с. 289).

Отмечая, что «душой заговора и восстания декабристов были старые опытные масоны» (с. 345), В.Ф. Иванов, в отличие от Маркова, не ограничивается констатацией, но идет вглубь: «Заговорщикам помогал масон Бенкендорф. По восшествии на престол (так у автора! — Д.Ч.), Бенкендорф, вошедший в доверие к Николаю Павловичу, помогал скрыть следы заговорщиков» (с. 347).

И в отношении петрашевцев Иванов делает на шаг больше, чем Н.Е. Марков:

«Петрашевцы изучали социалистические идеи Фурье, Сен-Симона и Луи Блана, которые, как известно, были масонами. К этому кружку принадлежали Салтыков-Щедрин…Чернышевский и Достоевский. Петрашевцы, благодаря покровительству Бенкендорфа, который был шефом жандармов, развивали свою революционную работу совершенно свободно» (с. 366).

После Маркова трудно удивить высказываниями, что «вопрос о мировой войне (первой — Д.Ч.) был решен в недрах мирового масонства» (с. 456), что «деньги Ленину и Троцкому на большевистскую революцию переводили еврейские банкиры» (с. 490). Зато элемент открытия содержат следующие утверждения:

«Антибольшевистские правительства (Колчака, Деникина и др. Д.Ч.) были захвачены масонами, которые ненавидели монархическую государственность, боялись проявления религиозного и национального самосознания к взрыва патриотических чувств» (с. 496). «Борьба между красными и белыми была в сущности борьбой между голубым и красным масонством» (с. 497).

Как и Марков, В.Ф. Иванов разоблачает «братьев-софиан», но делает это в более острой литературной форме. В частности, о. Сергия Булгакова он называет «ошалевшим от учености», Зеньковского «злобным и пылающим ненавистью к царскому самодержавию», Н.А. Бердяева «апологетом масонства» (с. 525).

В его критике Сирина (В. Набокова) слышится что-то знакомое и как-будто сегодняшнее: «скучно и нудно читать русскую эмигрантскую литературу, эти психологические копания во вкусе М. Пруста…» (с. 540). Но литературным анализом он себя не утруждает. Заслуживает внимания оценка, которую дает Иванов присуждению И.А. Бунину Нобелевской премии:

«Но нет никакого сомнения, что Бунин получил эти крупные деньги по причинам именно формально-красивого, филигранного своего творчества, разлагающего, безвольного, а каковы причины получения по существу — мы увидим ниже. Вся эта вялость зарубежной русской литературы объясняется тем, что она в плену, что она не может писать то, что нужно народу, если бы даже и хотела. Она пишет то, что приказывают писать, держит тот тон, который приказывают держать ее лидеры… Так кто же эти лидеры? Многие русские писатели принадлежат к масонам и находятся в зависимости от масонского ордена…» (с. 541).

Дальше Иванов говорит, что к числу масонов принадлежит, «по всей вероятности, Бунин, который при содействии масонов получил Нобелевскую масонскую премию, которая, как общее правило, выдается только масонам». Двумя страницами позже Бунин причисляется к масонам уже не «по всей вероятности», а со всей определенностью (с. 543).

Ближе к концу книги начинает звучать оптимистическая нота:

«1922 год поворотный пункт мировой истории. Муссолини объявил войну масонству, т. е. направил удар на главный очаг всех бед и несчастий человечества.

Движение против масонства в Италии производит глубокую переоценку ценностей и заставляет и другие народы обратить внимание на это явление.

Национал-социалистическое движение в Германии, которое поставило все точки над i, производит окончательный переворот.

Националисты, задавленные интернациональным орденом, поднимают голову» (с. 566).

Норман Кон приводит в своей книге данные Мюллер-Клаудиса, который исследовал антисемитизм в Германии в 1938 и 1942 годах. Путем тщательно подготовленного опроса нескольких десятков членов национал-социалистической партии Мюллер-Клаудис выявил, что, несмотря на мощную антисемитскую пропаганду и депортацию остатков немецких евреев, закончившуюся к концу указанного периода, доля антисемитов-фанатиков осталась прежней и составила 5 % от числа опрошенных (при этом доля тех, кто безразлично отнесся к преследованиям евреев резко возросла). Именно эти 5 % безоговорочно верили во всемирный еврейский заговор, спровоцировавший войну, и считали, что евреи подлежат истреблению. Возникает вопрос, почему беспрецедентная в истории человечества пропаганда не смогла увеличить число фанатиков, исповедующих веру во всемирный заговор?

Мне ответ видится в том, что фанатики существования всемирного еврейского заговора являются носителями особого эзотерического сознания. Большей частью это личности, находящиеся на грани или за гранью патологии. Эти люди воспринимают мир как поле битвы тайных движущих сил, понимание которых доступно лишь посвященным. Мировая история представляется им айсбергом, большая часть которого скрыта глубоко под водой. Такого рода эзотерическое сознание — разновидность мистического сознания — нельзя индуцировать. Его развитие, по-видимому, определено в первую очередь какими-то биологическими факторами. Хотя и существует некоторая корреляция между эзотерическим сознанием и паранойей (в широком смысле), эти явления не всегда сопутствуют одно другому.

Черносотенные идеологи жидомасонского заговора были предшественниками нацистов. Идеи партии, объявившей, как сказал Гитлер, «беспощадную войну самому злейшему врагу, который угрожал основе существования нашего народа: интернациональному еврейскому врагу человечества», оказались созвучны их идеям. Некоторые из них, например, Г.В. Шварц-Бостунич, пошли на службу к Гитлеру, другие организовали собственную фашистскую партию.

Обратимся к документам. Перед нами «Собрание постановлений 3-го (Всемирного) Съезда Российских фашистов».

Цитирую, сохраняя особенности стиля и орфографии:

«Нижеприводимые резолюции 3-го Всемирного Съезда Российских фашистов представляют собой только часть великих решений, принятых 28/VI-7/VII 1935 г. в Харбине съехавшимися отовсюду делегатами Фашистской партии».

Резолюция по антимасонской линии, принятая 6/VII в 1 час 40 мин. ночи (указание точного времени, к тому же ночного, по-видимому, должно подчеркнуть историческое значение этой резолюции), звучит так: «По антимасонской линии. Всероссийская Фашистская Партия первая осмелилась выступить на открытую борьбу с иудомасонством… Наш официоз — «Наш Путь» — невзирая на все препятствия — высоко держит знамя этой борьбы, не прекращая ее ни на минуту.

3-й Съезд приветствует самоотверженных борцов с иудо-масонством, заговоривших на «запретную тему», констатирует, что теперь запретная тема сделалась объектом общих открытых обсуждений, что маска с иудо-масонства сорвана и иудомасонская паутина пока на Дальнем Востоке — разрушена. Будет разрушена она и во всемирном масштабе.

Да здравствует свободное обсуждение еврейского и масонского вопроса. Привет разоблачителям и борцам с иудо-масонством» (с. 51).

В «Собрании постановлений» говорится и о доктрине «грядущего союза трех Империй: Империи Ниппон, национал-социалистической Германии и грядущей Фашистской Великой России».

Итак, эпидемия продолжала распространяться. Н. Кон достаточно подробно останавливается на ее специфических особенностях в гитлеровской Германии.

Но «привет разоблачителям и борцам с иудомасонством» был услышан и в нашей стране. Идею мирового жидомасонского заговора, служившую черносотенцам и нацистам, заимствовали некоторые современные деятели так называемого национально-патриотического возрождения. Особой приверженностью мифу о жидомасонах отличаются организации типа «Памяти». Их лидеры имеют разные политические пристрастия — от национал-монархических до национал-большевистских, по-разному относятся к религии — от приверженности к православию до полного отрицания его, но всех их объединяет ярый антисемитизм. Они выступают за сильную государственную власть, сильную армию, любят разоблачать еврейское происхождение оппонентов либо искать у них примесь еврейской крови, они противники «космополитического капитализма» и «тлетворного влияния Запада». Доминирующая в их сознании идея специфически отражается на видении мира, а также на установлении причинно-следственных отношений.

Сравнение «Манифеста» национально-патриотического фронта «Память» с программой нацистской НСДАП обнаруживает сходство этих документов.

Если учесть, что рядовые члены обществ типа «Память», как правило, люди малокультурные, не очень развитые, возникает вопрос, почему же пропагандируемые ими идеи еврейского заговора находят какой-то отклик в обществе.

Во-первых, пропаганда такого рода ведется не только этими обществами: в некоторых печатных изданиях, выходящих большими тиражами, этим же делом заняты профессиональные литераторы. Во-вторых, благоприятная почва для взращивания таких идей была подготовлена антисемитизмом, который с конца сороковых годов поддерживался государственным аппаратом нашей страны.

К проявлениям государственного антисемитизма следует отнести введение негласных ограничительных инструкций, которые затрудняли или фактически закрывали доступ евреям к некоторым видам деятельности и профессиям, кампанию борьбы с «безродными космополитами», расстрел членов Советского еврейского антифашистского комитета и так называемое «дело врачей».

В послесталинское время антисемитизм стал выражаться в более скрытых формах. Ученый-этнограф Н.В. Юхнева четко сформулировала основные из них и впервые назвала их в советской печати.

Остановимся только на одной из этих форм — усиленная антиизраильская и антисионистская пропаганда.

Тенденциозное освещение истории создания Израиля и арабо-израильского конфликта способствовало созданию неверного представления об исключительной агрессивности, жестокости и вероломстве населяющих Израиль евреев. Естественно, что такого рода представления должны были быть перенесены на советских евреев.

Что касается антисионистской пропаганды, то объектом ее был не реальный сионист, то есть сторонник переселения евреев в Израиль, а мифологизированный член тайного еврейского сообщества, цель которого вносить смуту и разлад в жизнь других народов. Среди обвинений, предъявленных сионистам, было и такое кощунственное, как сотрудничество с нацистами в уничтожении собственного народа, что не могло не ранить евреев, потерявших в результате гитлеровского геноцида около шести миллионов человек. Были обвинения и помельче: сотрудничество с маоистами, участие в «контрреволюционных событиях в Чехословакии», «попытка сионистского путча 1968 года в Польше» и др. Некоторые профессиональные «антисионисты» использовали в своей пропаганде антисемитские произведения черносотенцев и нацистов.

Безусловно, имеются и другие факторы, способствующие усилению антисемитизма (см. указанную статью Н.В. Юхневой). Но перечисленного выше достаточно, чтобы понять: социально-психологическая обстановка в стране, охваченной экономическим кризисом, вполне благоприятствует распространению психической заразы, не последнюю роль в зарождении которой сыграли «Протоколы сионских мудрецов».

Замечательный русский религиозный мыслитель Н.А. Бердяев еще в 1926 году писал, что интерес к масонству «рожден на почве патологической мнительности и подозрительности и находится на уровне сознания книги Нилуса и «Протоколов сионских мудрецов», т. е. на крайне низком культурном уровне. Вопрос о масонстве ставится и обсуждается в атмосфере культурного и нравственного одичания, порожденного паническим ужасом перед революцией. Вопрос этот отнесен целиком к сыскной части, к органам контрразведки. Розыск агентов «жидо-масонства», мирового масонского заговора имеет ту же природу, что и розыск большевиками агентов мирового контрреволюционного заговора буржуазии. Толком никто ничего о масонстве не знает. Обличители масонства питаются подметными листами, крайне недоброкачественными и рассчитанными на разжигание страстей, написанными в стиле погромной антисемитической литературы».

История, по-видимому, выходит на новый виток.