Днём, после первой бессонной ночи, попросила Эсту отвести меня до магазина в ближайшую мусульманскую деревню. Я собиралась купить нужные товары для дома, да и две батарейки от фотокамер надо было зарядить. Привычной для меня дороги не было, лишь лесная тропа. Лес густой и колючий с разбросанными повсюду огромными валунами окружал нас. Моя попутчица что-то рассказывала про деревья, а я только согласно кивала головой. В свою очередь смогла разъяснить ей значение нескольких английских слов. Эста хорошо их запоминала и произносила. Ну, просто Пятница у Робинзона!

Остановились у ископанного вокруг дерева, оно оказалось мужским деревом. Молодые парни тайком от женщин копают его корни, чистят и варят. Масаи по-тихому пьют отвар из корня, приглашая на чаепитие своих близких друзей. Корень повышает потенцию, и женщины об этом знают, но соблюдают правила хорошего тона, закрывая глаза на мужские пристрастия. Несколько раз видела, как Эста в отдельной кастрюле варила корни для Монти, которые тот приносил из леса. Но есть корни для обратного предназначения, для угнетения потенции. Их берут мужчины с собой, когда едут в город на работу. Масаи очень разборчивы в связях, сексуальные контакты на стороне всячески избегают. Много разных кореньев и коры мужчины берут с собой в город. Ведь без лесного чая они не могут жить. Я не говорю о тех масаи, которые годами работают с туристами, правил у них уже нет.

До деревни мы с Эстой дошли и произвели фурор. Тут жили мусульмане и все высыпали на улицу. Дети толпой шли за нами с глазами полными удивления. Наверное, для них я была, как чудо-юдо для наших детей. Все взрослые знали мою попутчицу и приветствовали, задавая вопросы на суахили. Тут я кое-что понимала! Мусульмане в лесах ладят с масаи и даже им завидуют. Считается, что масаи более зажиточны, и совсем не зазорно работать у них в полях, получая за это деньги. Я и сама уже видела, что масаи не голодают в отличие от мусульман. Это было четвёртое путешествие по африканским странам, и деревенскую жизнь мусульман хорошо себе представляла.

В торговой лавке, маленькой и полупустой, купила сахар, заварку в пакетиках, соль, мыло и конфеты. Со временем, попривыкнув к местным порядкам, покупала ещё и манго с бананами для детей, лепёшки чапати, пончики мандази, кока-колу и фанту. Хозяйка местной лавки по утрам готовила на продажу обычный танзанийский чай со специями и жарила пончики. Время от времени я приходила сюда на завтрак, что бы разнообразить свой рацион. Мы тоже подружились, девушка делала мне скидки при покупке и угощала чаем.

Было смешно принимать уступку в стоимости, ведь цены у них в деревне совсем копеечные, но девушка упорно настаивала на своём.

Мыло продавалось длинным 50-тисантиметровым куском и его надо было ломать. Сахар, как сахар, да и напитки, вроде кока-колы и фанты, имелись. Конфеты за килограмм, обычные мятные карамельки (других и не было), стоили 140 руб. Вот всё это, а ещё чай для заварки молоком, я выкупила при первом посещении мусульманской деревни.

После покупки продуктов мы с Эстой зашли в попутную мазанку, где была установлена большая аккумуляторная батарея. От батареи заряжались телефоны, если у кого-то имелись. С моими зарядными устройствами пришлось повозиться. Что-то там не клеилось у местного учителя физики и английского языка. В конечном итоге оставила батарейки на зарядку до следующего утра. Владелец батареи работал в местной сельской школе и имел свой маленький бизнес. Каждый заряженный телефон приносил ему заработок в 10 руб. С этого дня у меня в деревне появился личный переводчик, который с радостью демонстрировал свои способности. С помощью переводчика узнала много нужных фраз для общения на суахили.

Дело в том, что масаи первое время меня одну никуда не отпускали, всегда давали сопровождающего. Ведь деревня с магазином находилась за два километра от моего дома. Но, с появлением новых знакомых, я получила право на самостоятельное передвижение. Знакомство с переводчиком было, как нельзя кстати, и он всегда встречал меня в деревне. К слову сказать, масаи не учатся в школе, ведь с детства уже занимаются стадом, поэтому даже взрослые не могут писать и читать.

Возвращаясь с Эстой из деревни, предложила сделать ей макияж: накрасила губы, напудрила лицо, побрызгала духами. Все дамские вещички имела с собой в сумочке. После лёгкого макияжа дала Эсте своё зеркальце. В первый раз в жизни моя подружка увидела своё лицо так близко. Предполагаю, что отражение лица Эста видела в воде, но в зеркале – нет. Молодая женщина была потрясена, долго себя рассматривала и трогала, точь-в-точь, как мой знакомый папуас Август с Новой Гвинеи. Зеркало я подарила Эсте, к тому же оно было с подсветкой, и смотреть на себя она могла даже ночью. Всю дорогу, останавливаясь, Эста рассматривала своё отражение.

Когда мы вернулись в общину, то все женщины были поражены макияжем и красотой Эсты. Любопытству не было предела, люди рассматривали её и смеялись. Муж был крайне доволен переменами в лице любимой жены. Дети выражали свои эмоции, прыгая и кувыркаясь по земле, хватали козлят за хвосты, играя с ними, целовали и обнимали собак. Собаки чувствовали людское ликование, они прыгали и гонялись за детьми. Реакция оказалась неожиданной. С этого дня иногда я баловала Эсту макияжем.

После той злосчастной ночи Эста соорудила мне постель в другой части дома, как обещала. Работала моя подруга целый день при фонаре, ведь в обязанности женщины входит не только сооружение топчана, но и постройка всего дома. Мужчины в строительстве жилья участие не принимают, даже засыпают крышу землёй сами женщины, не получая помощи от мужчин. Неоднократно видела, как женщины, одна стоя на крыше, а другая, подавая ей землю в мешках, укладывали кров дома дёрном, и совсем не плохо, если впоследствии там произрастала растительность, прижившись к новым условиям.

Животные продолжали жить вместе со мной в доме. Козлята по ночам бодались, устраивая шум, крысы шуршали потихоньку, и я их стала воспринимать, как друзей. Петух каждое утро голосисто кукарекал подо мной. Я привыкала не обращать внимание на происходящее вокруг меня по ночам, даже стала высыпаться, но под подушкой, которую смастерила из куртки, всегда имела фонарик. Странное дело, я сама удивлялась себе. Было пару раз, когда козлёнок, высвободившись из петли, запрыгивал на меня, а днём куры пытались нести яйца на моей куртке. Иногда им это удавалось, если меня не было дома. Масаи яйца не едят, а продают мусульманам из деревни, но с моим появлением яйца стали варить для меня. Куриное мясо в общине употребляли с удовольствием.

Пока я жила с этими людьми, дарила им всякие личные вещицы: запасные духи для походов в церковь, браслет из стекляшек, в придачу к тем, что уже имели, солнечные очки и футляр от них, который использовали для хранения бисера. Мои розовые лёгкие сандалии носили все по очереди, то мужчины, то женщины. Мужчинам отдала пару футболок, что б в непогоду одеть под накидку, а вообще, мой гардероб никого не привлекал, вещи из чемодана для масаи были совершенно непригодны.

Пожитки свои я хранила на топчане, благо был широк и предназначался не только для того, что бы спать, но и для складывания нужных вещей. Чемодан не закрывала и не прятала, некуда было прятать, но ни разу ничего не пропало. Даже дети не проявляли интереса к моим вещам. Это при всём притом, что в мой дом заходили все и дверь не запиралась. Ведь в мазанке хранилось молоко в калабосах, кастрюли, вёдра и канистры для воды. А ночью я просто приставляла булыжник к внутренней стороне двери, что бы не распахивалась настежь. Когда уходила, то дом оставляла не запертым. Деньги всегда носила с собой, поменяв в Дар-эс-Саламе сразу нужную сумму. Об ограблении не могло быть и речи.