Как-то я дала Эсте немного денег, она долго благодарила и на следующий день ушла в деревню за маисом, а появилась вечером на мотосейко (мотоцикл на суахили). Она привезла мешок кукурузных зёрен, новые куски синей ткани для женщин и украшения для меня. Удивила, надо сказать. Красные и чёрные бусы Эста закрепила на моей шее, потом повязала на меня синюю ткань на манер масаи. Мириям вынесла бисерную шапку для меня. После чего женщины потребовали фотосессию. Как-то постепенно все привыкли к моему фотоаппарату и даже полюбили. Женщины пообещали обрядить мои ноги и руки в браслеты масаи, Эста даже бисер для них купила.

Подумала, что ждать долго придётся, но все женщины дружно взялись за дело. Каждый день после обеда они усаживались прямо на землю, и, напевая, занимались плетением. Картина напоминала занятие в клубе по интересам. Я предложила маме Эсты лупу на всякий случай, но она не знала куда глядеть, как из басни "Мартышка и очки", поэтому вернула обратно.

Масаи имеют отличное зрение даже в преклонном возрасте. Браслеты были готовы через четыре дня и сразу мне надеты на руки и на ноги. При помощи спичек их "запаяли" навсегда. Если снять, то только порвать. Так и хожу по сегодняшний день.

Потом женщины принялись за широкие браслеты для ног, но я их вовремя остановила, пояснив, что в России ношу высокие сапоги, поэтому браслеты будут мешать. Очень странным им показалось такое заявление. Зачем мне сапоги? Наверное, масаи думали, что Россия тоже в Африке, но мама Эсты всё-таки накрутила мне цветную проволоку на руку и научила за ней ухаживать. Чистить проволоку надо песком, что бы блестела, но я всякий раз, бывая на реке, забывала это делать, поэтому наши женщины мне их ещё и чистили. Кстати, узкие браслеты для рук и ног носят вдовы с незамужними девицами, а высокие до локтей и до колена – молодые женщины, имеющие мужей. Вместо тех браслетов, от которых я отказалась, мама Эсты сплела мне красивый декоративный крест на память. Женщины занимались плетением и бисерной вышивкой для себя и для мужчин общины, украшали широкие женские пояса из коровьей шкуры, тщательно выкладывая бусинами. Эти пояса надевают на голое тело под платье, а к нему по необходимости крепится мачете в ножнах. Каждая женщина масаи имеет такой пояс.

Вечерами, по завершению всех дел, женщины собирались у стены моего дома, пели они и танцевали при свете фонарей. Мало того что Эста и Мириям были подружками, они настолько слаженно двигались и пели дуэтом, что казалось созданы, что бы жить в одной семье. Движения девушек были совершенно синхронны даже в мелочах, бусы и бисер на шее позвякивали и подпрыгивали одновременно с их движениями. Именно в этом заключается мастерство танца масаи. Мужчины в это время "умные" разговоры вели поодаль.

Собаки дремали, надоедливые мухи уснули, лишь только чёрная тьма вокруг, но не взять ей масаи в кольцо. У каждого из наших людей свой фонарь имелся, да и очаг никогда не гас, мерцая красным отсветом.

Все женщины тут очень певучи и при любом деле без песни не обходились, что мне очень нравилось. Это говорило о постоянно прекрасном расположении духа, даже ложась спать, я долго ещё слышала их тихое пение.

***

Церковь масаи находилась в местной школе, что расположилась на бугре. Мусульманские дети учились в школе, а масаи ходили туда в церковь по выходным.

Я тоже посещала мессу с нашими девушками из любопытства. Перед походом в церковь масаи тщательно собирались, мылись, переодевались в новое платье, женщины брызгались духами, подаренными мною и, подвязав детей за спину, отправлялись на церковную службу. Службы проходили довольно музыкально. Масаи пели под барабан, хлопали в ладоши, а падре неистовствовал в своей молитве.

В первый мой приход служащие пригласили переводчика для меня, того самого учителя английского языка, который уже имел со мной знакомство. Стоя рядом с падре, учитель синхронно переводил службу. Священник, казалось, безумствовал, возлагая свои руки на головы желающих, и крича громче всех. Женщины танцевали, звеня всеми своими украшениями. Красиво пел хор, но мелодия разнообразием не отличалась. В конце мероприятия пригласили меня на сцену и предложили о себе рассказать. Всё рассказала, и имя назвала, думала, наградят, а они только руку пожали.

Но руку жали не только мне, а и всем тем, кто пришёл на службу. Масаи выстроились в шеренгу во дворе, а падре обходил всех с громким пением и рукопожатием. Весь этот "беснующийся спектакль" очень напоминал рьяных сектантов, но из песни слов не выбросишь, официально масаи считаются православными христианами.

Я часто задавалась вопросом; почему стада коров не пасут взрослые мужчины масаи? Оказалось, что, как только в общине подрастали дети, считалось зазорным отцу семейства ходить со стадом, и обязанность по выпасу скота возлагалась на хрупкие подростковые плечи. Порою случалось так, что дети не могли справиться с коровами, животные отбивались от стада, но в течение ночи сами появлялись у хутора. По дальнему звуку колокольчиков масаи выходили из дома в ожидании животных.

А тут случилось так, что с наступлением темноты подростки не смогли собрать стадо и вернулись с тремя коровами, а остальные от них сбежали. Оказалось, что коровы зашли на мусульманское поле и съели посев молодой кукурузы, а утром вернулись, приведя с собой хозяев. Вернее хозяева пришли за ними. Думала, будет скандал, но масаи откупились молоком, пообещав ещё мешок маиса. Стада масаи, это бич для мусульман, но Монти пользовался уважением в округе и всегда разрешал спорные вопросы миром.

Однажды, когда начались дожди, стадо и дети не смогли перейти бурлящую реку, которая в считанные минуты наполнилась водой по самые коровьи рога. Дети остались ночевать в лесу, а утром вода спала и все вернулись целыми и невредимыми. Я совершенно поражалась лесному образу жизни этих людей. Ведь тем детям было 10-13 лет! Нельзя сказать, что родители не беспокоились о своих чадо. Люди ночами ходили в поисках стад и детей, но у них никогда не было паники, не было слёз и истерик. Совершенно потрясающий народ эти масаи. Они и природа – одно целое, связанное невидимыми узами навсегда.

Лесные масаи живут в здоровом климате и на оптимально удобной высоте для проживания. Здесь не было жары и не водилась муха цеце, которая является губительной для людей и животных. Комары в лесу отсутствовали, а значит, малярия не существовала. В лесу росли все необходимые "лекарства" и масаи не обращались в госпиталь. Однажды приехал младший брат Эсты из столицы страны города Додома. Его трясло и било. Температура у парня менялась, то падала, то моментально поднималась, я сразу поняла, что это малярия и решила, что брат Эсты умрёт. Молодого человека положили на пустой мешок в тени у дома.

Мать несколько дней поила сына отваром корней. Кризис миновал, и парень встал, как будто ничего и не было.

Но интересным показался момент, когда Эста удивилась в ответ на мой испуг. Эста спросила, неужели я никогда не болела малярией? Разве в России нет малярии? Ведь ею болеет каждый, кто бывает в городах у моря. Мне стало как-то не по себе. А что, подумалось, я должна была уже заболеть малярией?