Научно-фантастический роман А. Меррита
Иллюстрации Поля
СОДЕРЖАНИЕ ГЛАВ I–IX, НАПЕЧАТАННЫХ В 10-й КНИЖКЕ «МИРА ПРИКЛЮЧЕНИИ».
Американский профессор Луис Сорнтонг, уже побывавший в Тибете, снова отправился туда вместе с инженером Дрэком. В горах они наблюдает замечательные световые явления и находят загадочный гигантский след на скале, оставленный точно каким-то невероятным чудовищем. В разрушенной крепости, помнящей времена Александра Македонского, путешественники встречают Мартина Beнтнора с его прекрасной сестрою Руфью. Брата и сестру преследуют воины, похожие на древних персов времен Ксеркса. В решительную минуту появляется странная женщина Норхала, по приказанию которой тысячи маленьких металлических предметов — чисто геометрических фигур — принимают форму многорукого чудовища и разбивают войско персов. Шары, кубы и пирамиды из живого металла исчезают, затем огромные кубы перекидываются, как мост, через пропасть, и несут на себе Норхалу и путешественников. Последние начинают таинственное, полное странных физических и магнитных явлений путешествие. В кратком содержании невозможно передать сложные и причудливые формы встречающихся чудовищ, состоящих однако из знакомых всех форм — кубов, шаров и пирамид.
ГЛАВА X
Перед дверью.
Фигура казалась теперь безголовой. С высоты ее снова донеслись стонущие звуки.
В поле нашего зрения появилось гигантское колесо. Оно помчалось вниз, его втянуло, как лист в водоворот, и оно, наконец, с металлическим звоном вернулось на свое место на чудовищном теле. Фигура затрепетала, растаяла и исчезла, рассыпаясь на полчище шаров, кубов и пирамид, снова волной покатившихся вслед за нами.
Мы промчались к правой стене расселины и скользнули через широкую гряду. Эта гряда была шириной футов в сто. От нее уровень земли быстро спускался. Характер скал изменился. Кварцевые жилы сверкали, как хрусталь, как туманный опал; тут — мазок киновари; там — янтарный блик.
Земля полетела вниз. Возле нас открылась пропасть, уходящая неизмеримо глубоко.
Из сопровождавших нас металлических полчищ вырвались кубы. Они промелькнули мимо и промчались вперед. Мрак начал сгущаться и мы летели в самой черной ночи. Мрак пронизывала длинная стрела бледно-голубого фосфоресцирующего света.
Я прикрыл руками глаза от ураганного ветра и смотрел сквозь пальцы. Прямо на нашем пути возвышалась баррикада из кубов. Я закрыл глаза перед неизбежным столкновением.
Я услышал восклицание Вентнора. Платформа наши поднялась и я открыл глаза.
Мы мчались прямо к вершине преграды, вставшей на нашем пути. Мы перелетели через нее и с незамедляющейся быстротой прошли над фосфоресцирующей стрелой, оказавшейся другим мостом из кубов. Под этим мостам я чувствовал пустоту.
Мы мчались на кубах к вершине преграды…
Мы снова врезались во мрак. Раздавался ужаснейший шум, треск и рев.
Вдали появилось слабое мерцание, как от восходящего в тумане солнца. Вокруг нас становилась все светлей. И все громче грохот кругом.
Горизонт теперь пламенел И в это пламя из глубин вытянулся огромный прямоугольный язык, сверкающий, как серая сталь. На языке появился какой-то темный силуэт. Это было похоже на гигантскую жабу, грузную и рогатую. Минуту она выделялась силуэтом, потом исчезла в огненной пасти.
Таким же черным силуетом, как жаба, появился и куб с Руфью и Норхалой. Он точно задержался, ждал чего то.
— Это дверь! — закричал Дрэк.
Огненная пасть действительно была воротами. Через них лился свет. Отблески пламени, бегающие тени были позади этих ворот. Пламенная пасть была иллюзией, рожденной мраком, в котором мы двигались.
Металлический мир
Норхала подняла высоко над головой руку. Из мрак вынырнул еще один силует — огромный краб. Все его тело было усеяно зеленоватыми языками пламени.
Краб исчез. На его месте был куб с Руфью и Норхалой. Потом и они исчезли, а мы очутились там, где мгновение тому назад были они.
Мы плыли высоко над океаном света. Море это раскинулось на пространстве бесчисленных миль. В этом мире света стали появляться какие-то циклопические формы. Теперь грохот кругом был так оглушителен, точно десять тысяч Торов били молотками врагов Одина. Точно кузница, в которой ковали новый мир.
Новый мир? Металлический мир?
Вдруг шум замер, молнии потухли, а пламенное море стало легким, как туман.
Сквозь потухающий свет и далеко-далеко впереди появилась флуоресцирующая аметистовая полоса. От этой полосы каскадом спускались световые завесы, туманные и сверкающие. На фоне их выделялось нечто, показавшееся мне сначала горой. Мы приблизились и я увидел, что это был… город.
Город в милю высоты и увенчанный бесчисленными башнями, арками и куполами. Стены города сверкали множеством огней. С башен и арок падали широкие лучи электрического света.
Перед нами был город в милю высоты, увенчанный бесчисленными башнями, арками и куполами.
Было ли это результатом усталости глаз, или игрой мрака и теней, или же все эти силуеты, действительно, двигались и меняли форму?
Это были вертящиеся купола и арки, башни точно таяли в каком-то брожении.
Я оторвал взгляд от этой картины. Наша платформа остановилась на широком и серебристом кряже, вблизи рамки ворот, и рядом с нами стояла Норхала, обнимавшая Руфь.
Прежде, чем кто-либо из нас успел крикнуть, куб скользнул к краю кряжа и исчез из вида. То, на чем мы летели, дрогнуло и помчалось вслед.
У меня появилось тошнотворное ощущение падения вниз. Мы прижались друг к другу. В первый раз лошадь жалобно заржала. Мы летели прямо в бездну.
Далеко впереди мчались Норхала и Руфь. Их волосы разевались по ветру, смешивались я казались шелковыми паутинами каштанового и золотистого цвета. Кругом, наверху, внизу, снова началось громовое ворчание бесчисленных грозовых литавр.
ГЛАВА XI
Врата пламени.
Казалось, что мы на метеоре мчимся через пространство. Разрываемый воздух гудел и визжал. Наша лошадь широко расставила ноги и опустила голову. Я видел, как Вентнор склонялся все ниже, закрывая руками глаза от бурного ветра. Дрэк поддерживал его.
Я почувствовал, что сила циклона ослабевает. Похожие на странных лягушек, присели на самом краю платформы Вентнор и Дрэк. Я подполз к ним, совсем как гусеница, потому что там, где тело мое касалось поверхности кубов, притягательная сила держала его и позволяла только ползти, скользя поверхностью по поверхности.
Когда мои ладони касались кубов, я окончательно понял, что это металл, какой бы он жизнью ни жил.
В свидетельстве прикосновений нельзя было сомневаться. Это был металл, с намеком на хорошо отполированную платину. Кроме того, у кубов была температура, странно приятное тепло. Температура поверхности была градусов девяносто по Фаренгейту. Я всмотрелся в маленькие, сверкающие точки. Они казались совсем близкими к поверхности кубов и в то же время бесконечно далекими от нее.
Они были похожи… на что это они были похожи?
Мне пришло в голову, что они похожи на маленькие сапфировые звезды в ясных, серых глазах Норхалы.
Я подполз к Дрэку и толкнул его головой. Он оглянулся на меня.
— Не могу двинуться, крикнул я. — Не могу поднять рук. Прилип, как муха.
Дрэк только усмехнулся, потом указал вперед. На нас точно мчалась металлическая скала, похожая на розовую тучу из стали. В ней были ворота, которые тоже мчались на нас — раскрытая пасть холодного голубого пламени.
И мы влетели в эту пасть. Она пожрала нас. Невыносимо яркий, слепящий поток света залил нас.
ГЛАВА XII
Во власти Диска.
Не знаю, сколько времени мы находились в этом слепящем свете. Казалось, что это были бесконечные часы. На самом деле это, конечно, были всею только секунды!
Я, наконец, ощутил ласковый и целительный мрак. Я поднял голову. Мы двигались тихо, спокойно, через мягкую, синеватую темноту. Глаза мои устремились на какой-то предмет в каком-нибудь футе расстояния. Шея моя напряглась, я смотрел во все глаза, не веря себе. То, на что я смотрел, было рукой скелета. Каждая серовато-черная кость этой руки резко вырисовывалась и рука эта тянулась… но к чему это она тянулась?
Я закрыл глаза, чтобы не видеть ужасной руки. Но рука протянулась к самому моему лицу, коснулась меня. Невольный крик, вырвавшийся у меня, тотчас же умолк. Я понял. Рука скелета была моей собственной рукой. Я знал, что я сейчас же увижу, и, действительно, увидел. Два длинных скелета стояли рядом со скелетом лошади. Это были Дрэк и Вентнор. А впереди, на сверкающем кубе, неслись две женщины — скелеты. Руфь и Норхала.
Эффект этот создавал окружающий нас свет. Колебания в отчасти только исследованной области ультрафиолетовых лучей и вне исследованной области над нею: родина рентгеновского луча и другие подобные световые феномены. И все же какое-то различие было. Вокруг костей не было туманного сияния, видимого всегда при X лучах, этого напоминания о теле, которое даже они не могут сделать совсем невидимым. Скелеты стояли резко очерченные, без всяких следов телесной оболочки.
— Не открывайте глаз, — сказал я своим спутникам. — Мы проходим через странный свет. У него есть качества X-лучей. Вы увидите меня скелетом.
— Что? — закричал Дрэк. Не слушая моих предупреждений, он выпрямился и во все глаза уставился на меня. И хотя я и понимал причину происходившего. я все же с ужасом смотрел на этот череп, вытянувшийся ко мне. Скелет, бывший Вентнором, не спускал глаз с летевшей впереди нас пары. Я увидел, как он сжал лишенные телесной оболочки челюсти.
Вдруг тело вернулось к скелетам Руфи и Норхалы. Снова стояли во всей своей красоте девушка и женщина. В следующее мгновение и мы стояли живыми людьми с плотью и кровью.
Освещение изменилось. Лиловый цвет исчез из него. Появились желтые лучи, как лучи солнца. Мы летели по широкому корридору, тянувшемуся, казалось, без конца. Желтый свет стал ярче.
Корридор открывался в пространство, для обширности которого у меня нет слов. Впереди стал вырисовываться светящийся диск.
Он был овальный, футов в двадцать в высоту и не больше двенадцати в ширину. Одна широкая полога, прозрачная, как солнечно-золотистый хризолит, бежала по ею окружности. Внутри этой зоны, на равные расстояниях друг от друга, было десять овальных предметов живого света. Они сияли как сапфиры. Первые были бледного, водянистого цвета, следующие все темнее, пока не доходили до прозрачного густо-синего цвета, прорезываемого оттенками пурпура. В каждом из них жило пламя, огненная эссенция жизненности.
Диск был выпуклый, похожий на щит, и снял розовато-серым, кристаллическим светом. От живущих овальных предметов тянулись сверкающие нити, сверкающие и радужные. Со спиральными извивами, образуя завитки, они сходились к ядру.
А это ядро? Что это было такое? Отчасти разумом, как мы понимаем разум. Но гораздо, гораздо больше этого по своей энергии и силам.
Это было похоже на розу, на невероятную розу с тысячью лепестков. Она цвела мириадами меняющихся оттенков. Мгновение за мгновением, поток разноцветного пламени, вливавшийся из сапфировых овалов в ее лепестки, слабел и гас. Сердце розы было звездой раскаленною рубина.
Диск изливал силу, — силу могучую и сознательную.
Плывущие в воздухе фигуры Норхады и Руфи приближались к самому диску и остановились перед ним. В минуту их остановки я почувствовал прилив сил, почувствовал прежнюю свободу движений.
Мы промчались дальше и остановились шагах в двенадцати от сверкающих фирм и легко сошли на землю.
Норхала, точно поддерживаемая невидимыми руками, взлетела к пламенеющей розе диска. Она летела все выше к правой части золотой зоны диска… От краев овалов притянулись щупальцы, тонкие опаловые нити. Они вытянулись вперед на целый ярд, касались Норхалы, ласкали ее. Она висела в воздухе, трепещущая, со скрытым от нас лицом. Потом ее точно мягко опустили на землю.
А мимо нее по воздуху проплыла Руфь. На лице ее был экстаз, она не отрываясь смотрела на пламенную розу, переливы которой стали еще живее. Мгновение Руфь висела в воздухе. Ее подняло еще выше и направо, как было с Норхалой.
Снова тонкие нити протянулись и стали касаться ее одежды, зазмеились вокруг шеи, проникли в ее волосы, прошли по всему ее лицу. Они поясом охватили ее.
Все это было жутко похоже на то, что кто-то разумный изучает, осматривает какое-то чуждое ему существо и поражен его сходством и несходством с другим, подобным ему.
В это время раздался выстрел.
Вентнор стоял на коленях и с побелевшими губами старательно целился, чтобы вторично выстрелить в сердце диска.
— Не надо, Мартин, не надо стрелять, — крикнул я.
— Не стреляйте, Вентнор! — крик Дрэка слился с моим.
Норхала ласточкой полетела к Вентнору. Вытянутое тело Руфи скользнуло вниз по диску, мягко опустилось на землю, и стояло, покачиваясь.
А в Вентнора полетела стрела зеленого пламени, молния, какие порождает гроза. Стрела ударила в… Норхалу. Она ударила и стекла по ней, как вода. Один язычек пламени вырвался из-за обнаженного плеча Норхалы, перекинулся на ружье в руках Вентнора. Ружье вырвалось из рук Вентнора и взорвалось высоко в воздухе. Вентнор сделал судорожное движение и упал.
К нам подбежала Руфь. Выражение экстаза исчезло с ее лица, оно было теперь трагической маской человеческою ужаса. Она заглядывала брату в лицо, прикладывала ухо к его сердцу. Потом стала на колени и умоляюще протянула руки к Норхале.
— Норхала, умоляю вас, пусть они его больше не трогают.
Она горько заплакала.
Дрэк подошел к Норхале:
— Если вам дорога жизнь, уберите ваших дьяволов, — угрожающе сказал он. Норхала удивленно взглянула на него. Мне было ясно, что она не понимает смысла его слов, да и не понимает сути просьбы Руфи, ее горя.
— Скажите ей, Сорнтон, на ее языке. Я не шучу! — обратился ко мне Дрэк.
Я покачал головой. Я знал, что так действовать не имело никакого смысла. Я взглянул на диск. Все в нем было спокойно, неподвижно. Я не почувствовал ни враждебности, ни злобы.
— Норхала, — я повернулся к женщине, — она не хочет, чтобы брат страдал. Она любит его.
— Любит его! — все удивление женщины как в фокусе собралось в этом слове. — Любит? — с любопытством спросила сна.
— Она любит его, — повторил я. Норхала задумчиво посмотрела на Руфь.
Потом безнадежно покачала головой и подошла к диску.
Мы напряженно ждали. Между Норхалой и диском повидимому происходил какой-то обмен мыслей. Не было сомнения, что женщина и совершенно нечеловеческая металлическая форма понимали друг друга.
Норхала обернулась и отступила в сторону. А тело Вентнора затрепетало, поднялось с земли и с закрытыми глазами и упавшей на одно плечо головой скользнуло к диску.
Руфь застонала и прикрыла глаза рукой. Дрэк подошел к девушке, обнял ее и крепко прижал к себе.
Скользящее тело Вентнора стояло теперь перед диском. Оно проплыло вверх вдоль диска. Щупальцы высунулись, ощупали его и заползли за широкий ворот его рубашки. Тело Вентнора поднялось выше. Я увидел, как высунулись другие щупальцы и коснулись его.
Потом тело стало опускаться, его точно чьи то руки бережно положили к нашим ногам.
— Он не… умер, — Норхала отвела голову Руфи от плеча Дрэка. — Он не умрет. Он, может быть, снова будет ходить. Они не могут помочь, — в голосе ее было как будто извинение. — Они не знали.
Она замолчала, точно не могла найти слов.
— Я возьму его к себе, — продолжала она. — Вы в безопасности. Он дал мне вас, как игрушки.
— Кто дал вам, Норхала? — спросил я так спокойно, как только маг.
— Он, — указала на диск и добавила. — Властитель Жизни и Смерти! Великий!
Она указала нам на Вентнора:
— Несите его!
И повела нас к нашим кубам.
Когда мы поднимали тело Вентнора, я пощупал под рубашкой его сердце. Оно билось слабо и тихо, но ровно. Я знал, что у Вентнора есть с собой лекарства. Значит, я смогу поухаживать за ним там, куда нас приведет женщина. Мы поднялись на нашу площадку и я стал искать в нагруженных на лошадь мешках нужное мне лекарство.
Я видел, как Норхала повела Руфь к кубу. Но девушка вырвалась от нее, вспрыгнула к нам и, опустившись на колени перед братом, прижала к груди его голову. Когда я нашел шприц и стрихнин, я увидел, что среди нас стоит Норхала. Она последовала за Руфью. Площадка дрогнула и полетела.
Не обращая внимания на Норхалу, Руфь, Дрэк и я наклонились к Вентнору, пытаясь разжечь искорку жизни, готовой исчезнуть.
ГЛАВА XIII
В доме Норхалы.
Мы обнажили Вентнора по пояс и массировали ему голову, шею и грудь. Ожогов на теле не было никаких, даже на руках, которых коснулся язык пламени. Красноватый оттенок его кожи сменился страшной бледностью. Сама кожа была подозрительно холодна, давление крови слегка понижено. Я не мог добиться нервной реакции В мускулах тела совершенно не было гибкости, и ноги, руки и голова Вентнора точно у куклы оставались в том положении, в которое мы их привели. Все же состояние Вентнора, повидимому, улучшалось, и я успокоился и стал понемногу воспринимать внешние впечатления. В воздухе уменьшилось магнетическое напряжение. Я вдохнул благословенный запах деревьев и воды.
Свет вокруг был ясный и жемчужный, как во время полнолуния.
Дрэк удивленно свистнул. Мы медленно скользили к чему-то очень похожему на блестящий пузырь сапфировых и бирюзовых оттенков, поднимающийся над землей.
Башенки, круглые, цвета желтого топаза, с маленькими шестиугольными отверстиями, льнули к нему, точно малютки-пузырьки. Его осеняли большие деревья, необычные деревья, среди глянцеватых листьев которых букетами цвели белые и розовые цветы, похожие на цвет яблони. С тонких ветвей деревьев свисали странные плоды, золотые и пунцовые грушевидной формы.
Голубовато-синий полушар был футов пятьдесят в высоту. Широкая и сверкающая дорога бежала к его большому, овальному входу.
— Мой дом! — шепнула Норхала.
Притягивавшая нас к кубам сила ослабела, мы сошли на землю и осторожно сняли тело Вентнора.
— Входите! — сказала Норхала.
— Скажите ей, чтобы она подождала минуту! — крикнул Дрэк. Он развязал лошади глаза, снял с нее мешки и отвел лошадь на сочную траву у дороги. Там он стреножил ее и вернулся к нам.
Мы подняли Вентнора и медленно прошли в широкий вход.
Мы стояли в затемненном помещении. Свет, наполнявший его, был кристальный и тени тоже были кристальные. А когда мои глаза привыкли, я увидел, что то, что принимал за тени, на самое деле не было тенями. Это были узкие полосы полупрозрачного лунного камня, выходящие из закруглявшихся стен и высокого купола и пересекавшие в разных местах комнату.
В них были овальные двери, над которыми спускались сверкающие металлические занавеси — шелк из золота и серебра.
В то время, как мы укладывали Вентнора на кусок такого шелка, лежавший на полу, Руфь испуганно вскрикнула.
В занавешенную дверь проскользнула фигура. Она была высокая и черная. Длинные, цепкие руки висели, как у обезьяны. Одно плечо было настолько ниже другого, что рука почти касалась земли. Фигура двигалась походкой краба. Лицо было в бесчисленных морщинах, и ни в лице, ни в фигуре ничто не говорило мужчина это или женщина.
В занавешенную дверь проскользнула фигура..
С плеч опускалась короткая красная туника без рукавов. Существо это было невероятно старое. А, судя по мускулистости, также невероятно сильное. Во мне оно возбудило отвращение, почти доходящее до тошноты. Но глаза на этом лице были не старческие. Черные и сверкающие, они горели среди морщин лица. Они с обожанием были устремлены на Норхалу. Существо упало к ее ногам, вытянув руки.
— Великая! — закричало оно высоким и удивительно неприятным фальцетом.
Норхала вытянула ногу в сандалии и коснулась его руки. Дрожь экстаза пробежала по сухощавому телу.
— Юрук… — начала она и умолкла, глядя на нас.
— Великая говорит, Юрук слушает! Великая говорит!
— Юрук, встань. Посмотри на чужеземцев.
Существо, которое она назвала Юруком, — я понял теперь, что это было за существо — приподнялось на руках и взглянуло на нас. По недоумению в его немигающем взгляде, я понял, что евнух только сейчас нас заметил. Но недоумение исчезло и сменилось злобой. Он вскочил на ноги и протянул руку к Руфи. Но Дрэк сейчас же ударил его по этой руке.
— Юрук! — в звенящем голосе был оттенок недовольства. — Они — мои. Ты не тронешь их. Юрук, — берегись!
— Великая приказывает, Юрук подчиняется!
— Вот хороший маленький товарищ для ее игр в новые игрушки, — пробормотал Дрэк.
Норхала махнула рукой. Евнух шмыгнул в один из занавешенных овалов и почти тотчас же вернулся с огромным подносом, на котором были фрукты и какая-то густая белая жидкость в толстых фарфоровых чашах.
— Это вам — сказа за Норхала, и черные руки опустили поднос у наших ног.
— Вы голодны? — спросил Дрэк Руфь… Она покачала годовой.
— Я принесу наши мешки, — сказал Дрэк. — мы будем есть собственную пищу — пока ее хватит. Я не рискну попробовать то, что нам принес этот молодчик Юрук, хотя и верю в добрые намерения Норхалы.
— Я устала, — вздохнула Норхала, — путь был такой длинный.
Она протянула евнуху стройную ногу. Он опустился на колени и снял с Норхалы сандалии. Она подняла руки к шее и окутавшие ее покрывала стали с нее спадать медленно, точно нехотя. Они упали на пол и из чаши этого шелкового цветка поднялось сверкающее чудо ее тела.
Она была обнажена и все же одета какой-то необычайной чистотой, защищавшей ее от пламени желаний. Это была женщина, но женского очарования в ней было не больше, чем если бы она была прекрасной статуей из слоновой кости и жемчуга.
Она стояла, точно забыв о нашем присутствии. И это спокойное безразличие, это полное отсутствие того, что мы называем чувством пола, открыло мне, как велика была пропасть между нами и ею. Гораздо больше может быть, чем пропасть между ею и ее металлическими слугами, ее металлическим… возлюбленным?
Вошел Дрэк со своим грузом мешков. Он от удивления уронил свою ношу и в глазах его появилось выражение какого-то благоговейного восхищения.
Норхала переступила через свои упавшие одежды и прошла к дальней стене, Юрук последовал за ней, взял стоявший на полу серебряным кувшин и стал медленно лить его содержимое на ее плечи. Снова и снова наклонялся он и наполнял кувшин, зачерпывая воду из бассейна, где журчал маленький фонтан. Он затем ушел и вернулся с одеждами, в которые и закутал Норхалу.
Она снова подошла к нам своей плавной походкой и склонилась к Руфи, которая все еще прижимала к себе голову брата.
— Выкупайтесь, — она указала на бассейн, — и отдохните. Вам здесь ничто не грозит. А если вы, — ее рука легла на голову Руфи, — если вы пожелаете, я дам вам покой.
Она раздвинула занавеси, евнух последовал за ней, и оба скрылись.
Из-за этих занавесей раздался легкий шорох. Они заколыхались. Из-под них выкатилось множество металлических предметов. самых маленьких, «малюток», как назвала их Руфь. Среди них не было шаров, только кубы и пирамиды. Они бегали вокруг нас и прыгали, как игривые дети, точно подмигивая мириадами поблескивающих глаз. Вдруг они промчались к выходу и образовали круг, который стал вращаться со все увеличивающейся скоростью.
Раздалось тихие стенание, жутко похожее на детское, очертания круга стали меняться так быстро, что за ними невозможно было уследить, появился синеватый свет, раздался треск. Фосфоресцирующая стрела мелькнула в дверях, и малютки исчезли.
Мы бросились к выходу и выглянули. К вратам в скалах мчалось нечто похожее на крошечный метеор. Он пролетел через ворога и исчез, как падучая звезда.
— Посланец, — решил Дрэк. — Вероятно его отправили сообщить хозяину, что она благополучно добралась домой со своими новыми игрушками. Сорнтон, что это такое? — Дрэк схватил меня за руку.
Из туманной дали мчался другой метеор и мчался к нам. Он становился все больше и больше. Теперь это был бескрылый дракон. извергавший сапфировое пламя.
Забывая про опасность, мы выбежали из портала и смотрели вверх, следя за прохождением метеора. Почти над нашим головами линия его полета изменилась. Он сделал спиральное движение и потом вертикально помчался вниз. Сверкаула ослепительная вспышка, но я все же успел разглядеть, что летевший предмет не упал на землю, а сел на нее с поразительной, кошачьей мягкостью.
Вниз по его отвесной стороже скатился большей шар и заскользил к обиталищу Норхалы.
Большой яркий шар заскользил к жилищу Норхалы.
Мои ослепленные яркой вспышкой глаза отдохнули. На месте вспышки стояла гигантская четырехугольная пирамида, черная, как лишенный колонны обелиск. Она качалась, наклонялась вперед и назад. Потом у основания ее засиял яркий синий свет и раздался такой шум, точно разбивались сотни оконных стекол. Весь метеор сверкнул синим светом и исчез в воротах между скал как до него исчезли металлические малютки.
Я вспомнил о шаре, скатившемся с колонны.
— Скорей! К Руфи! — Я бросился бежать к дому. Какое облегчение было увидеть Руфь, все еще сидящую с больным братом.
— Руфь, — крикнул я, — сюда что-нибудь входило?
— Нет — она подняла удивленные глаза. Я ничего не видела. Был какой-то странный шум и в дверях что-то блеснуло. Больше ничего не было.
ГЛАВА XIV
Думающий кристалл.
Ее прервал стон Вентнора. Его рот медленно, медленно открывался. На усилия его тяжело было смотреть. Потом раздался его голос, такой слабый, точно он доносился издалека. Тень голоса, шепчущая из умершего горла.
— Глупо было стрелять, — произнес Вентнор, — мог вам наделать еще больших хлопот. Но я съума сошел от страха за Руфь.
Тонкая ниточка звука оборвалась.
— Вижу не видя… витаю во мраке… мрак этот — свет… черный свет… неописуемый. Соприкасаюсь с этими…
Голос снова оборвался. Он опять зазвучал со странной ритмичностью, подобно налетающим одна за другой морским волнам. Голосовые обломки мыслей, торопливо собранные в связную речь.
— Групповое сознание… гигантское… действующее в нашей сфере… действующее также в сферах колебаний, энергии, силы… выше и ниже той, на которую воздействует человечество… ощущения, повелевающие силы, неизвестные нам… но в большей степени — знающие, управляющие неведомыми энергиями… чувства, неизвестные нам… неизвестные… металлические, кристаллические, магнетические, электрические… сознание, в основе сходное с нашим… глубоко измененное различием в механизме, через который оно находит выражение… вижу яснее… яснее, — голос закричал в отчаянии, — нет… не-е-т, нет!
Потом отчетливо, уверенно:
— Владычество над всей землей? Да… пока человек достаточно силен, чтобы управлять, не больше. Наука научила нас. Где был млекопитающий, когда царили гигантские пресмыкающиеся? Боязливый и прячущийся в темных убежищах. И все же человек произошел от этих боязливых млекопитающих. Как долго в истории Земли человек был ее властелином? На мгновение дыхания, на прохождение тучи. И останется властелином только до тех пор, пока кто-нибудь сильнее ни вырвет владычества из его рук. Также, как он отвоевал его у хищных… как они отняли владычество у пресмыкающихся… как пресмыкающиеся у гигантских ящеричных… и так дальше, ко всем тем, которые брали верх в предрассветных сумерках Земли. Жизнь! Жизнь! Жизнь! Везде борющаяся за себя жизнь. Жизнь, оттесняющая в сторону другую жизнь, воюющая за мгновение своего первенства, добивающаяся его, владеющая этим первенством на один взмах крыльев времени… а потом… падающая, затоптанная ногами другой жизни, час которой пробил! Жизнь, толпящаяся у каждого прегражденного порога миллионами кружащихся миров, миллионом мчащихся вселенных. А эти… эти, — голос вдруг упал. — за Порогом в Доме Человека Эти Металлические Предметы, — разумы которых — думающий кристалл. Предметы, высасывающие свои силы из солнца и чья кровь — молния! Солнце! Солнце! — закричал он. Голос его стал пронзительным.
— Вернитесь в город! Они тоже уязвимы! Нет! Солнце… прорывайтесь, через солнце! Норхала! Норхала их слабость! Его слабость! Норхала! Вернитесь назад в их город…
Легкая дрожь потрясла его тело. Рот медленно закрылся.
— Мартин! Брат! — рыдала Руфь. Я ощупал его грудь, Сердце билось медленно, но ровно, упорно, настойчиво, точно все жизненные силы собрались в этом сердце, как в осажден ном городе… Но самого Вентнора, того сознания, которое было Вентнором, больше не было. Оно скрылось в той пустоте, в которой, по его словам, он витал — одинокий, молчаливый атом. Единственная нить, соединявшая его с нами, была порвана, и он был разлучен с нами так, точно находился вне пространства, как сам описывал это.
Мы с Дрэком, бледные, заглянули глубоко в глаза друг другу. Ни один из нас не решался первый прервать молчание, горестным фоном которого казались заглушенное рыдания Руфи.
ГЛАВА XV
В мире ритма и гармонии.
Удивительная способность человеческого разума — с такой готовностью искать в будничной жизни убежища от почти и переносимых кризисов — была для меня всегда одним из самых интересных психологических явлений. Она, конечно, инстинктивна. Приспособление, приобретенное по тем же самым причинам, которые дали животным их защитную окраску: например, полоски зебры и тигра, которые так искусно сливаются с тенями джунглей, или похожие на листья формы некоторых насекомых.
Как и животные диких стран, разум человека движется в джунглях, — в джунглях жизни, проходя по тропам, проложенным его бесчисленными предками в их прохождении от рождения к смерти. И эти тропы усажены кустами и деревьями по его собственному выбору — защитниками всего привычного и родного ему. На этих тропах предков человек движется безопасно, как звери в своих убежищах, — или он так думает.
За этими тропами находятся дикие места и сады неизвестного, и человеческие тропинки только кроличьи следы в бескрайном лесу.
Вот почему он прячется от бурных волнений, от необычной для него борьбы в привычное для него окружение.
Я невольно отвлекся в сторону. Но причина этого то, что все эти мысли промелькнули у меня в голове, когда Дрэк, наконец, прервал молчание.
Он решительно подошел к плакавшей девушке и в голосе его была резкость, которую я ему простил, когда понял его цель.
— Вставайте, Руфь, — приказал Дрэк. — Ваш брат пришел в сознание раз, придет и снова. Оставьте его теперь в покое и покормите нас. Я голоден.
Она недоверчиво взглянула на пего.
— Есть! — воскликнула она возмущенно. — Вы можете быть голодны!
— Могу… и голоден! — весело ответил Дрэк, — Не нужно падать духом.
— Руфь! — мягко сказал я девушке, — нам надо заботиться о себе, если мы хотим быть полезны ему. Вы должны поесть и потом отдохнуть.
Руфь покорно встала в вместе с Дрэком приготовила из наших запасов трапезу. К моему удивлению я почувствовал, что я голоден, и я с радостью смотрел, что и Руфь тоже пила и ела, хотя и очень мало.
Но в поведении девушки меня поражала какая-то странность. Она точно отсутствовала, и когда я встретился с ней глазами, прочел в них и ужас, и смущение. Я решил, что, как это ни тяжело, но настало время для расспросов.
— Руфь, — сказал я, — вам не нужно напоминать, что мы в тяжелом положении. Каждый факт, малейшее, что мы можем узнать, все это в высшей степени важно для нас. Что сделала с вами Норхала? Что произошло с вами, когда вы витали в воздухе перед диском?
Руфь тяжело перевела дыхание.
— Конечно, вы правы, — неуверенно произнесла она. — Только я думала… я думала, что справлюсь с этим одна. Но вы должны знать… на мне… пятно.
— Пятно! — воскликнул я и перехватил во взгляде Дрэка то же опасение за ее разум.
— Да, спокойно повторила она, — пятно. Нечто новое и чуждое в моем сердце, в моем мозгу. Что-то, что перешло ко мне сначала от Норхалы, когда мы с ней летели на кубе… и что то, что легло на мне печатью, когда я была в его, — голос ее снизился до шопота, — объятиях. Это заставляет меня забыть вас обоих, и Мартина, и весь мир. Это нечто старается оторвать меня от вас, от всего, и хочет, чтобы я без всяких треволнений витала бы в каком-то бескрайнем спокойствии, полном экстаза безмятежности. Но я так отчаянно хочу бороться с этим зовом! Руфь продолжала, задыхаясь.
— Когда я летела с Норхалой, мне казалось, что я на пороге неизведанного никогда блаженства, и былая жизнь стала сном, а вы и Мартин — снами во сне.
— Гипноз, — пробормотал Дрэк.
— Нет, — Руфь покачала головой. — Нет, больше, чем гипноз. Я не помню ничего из того путешествия по воздуху, кроме момента, когда почувствовала, что Мартин в опасности и прочла в глазах Норхалы смерть для него. Я спасла его и снова забыла все. Потом, когда я увидела этот пламенный диск, я не испытала ни ужаса, ни страха. Была огромная радость, точно я, наконец, вышла из бесконечного, черного океана отчаяния к яркому солнцу.
— Руфь! — в голосе Дрэка было возмущенное удивление.
— Подождите, девушка подняла трепещущую руку. — Вы спрашивали и должны теперь слушать.
Когда она снова заговорила, голос ее был низкий, странно ритмичный, в глазах был восторг.
— Я была свободна, свободна от всех людских цепей, страхов и печалей, от любви и ненависти. Свободна даже от надежд.
Зачем была надежда, когда я владела всем, что можно было желать? И я была частью стихии, одно с вечным, и в то яге время вполне сознавала, что я — Я. Из того, что держало меня, из его пламени лилась жизнь, поток жизни, в котором я купалась. И казалось, что эта жизнь приближает меня к стихии, превращает меня в эту стихию. Потом выстрелы… Пробуждение было ужасно. Я увидела упавшего Мартина и сбросила с себя очарование. Я оторвала его от себя. О, как это было ужасно! Это было похоже на то, что из мира где не было ни горестей, ни сомнений, из ритмичного и гармоничного мира я вернулась в мир черный и грязный, как кухня. А пятно все еще на мне, — голос Руфи стал громче, — и что-то хочет покорить мою волю. Ах, если бы я могла уснуть! Но я боюсь спать. Я думаю, что никогда больше не буду спать Я боюсь, что во сне это одолеет меня.
Мы с Дрэком переглянулись. Я просунул руку в свой мешок с лекарствами и вытащил снотворное средство, бесцветное и бесвкусное. Я опустил немного этого лекарства в чашку с водой и подал его Руфи. Она, как ребенок, доверчиво и покорил выпила.
— Но я не сдамся, — глаза Руфи были трагичны, — я одержу верх, правда?
— Ну, конечно, ободрил ее Дрэк. — Девять десятых вашего страха — результат усталости и нервности.
— Да, это будет трудно, но я все же одержу верх… — глаза Руфи закрылись. Мы положили ее рядом с Вентнором. Потом Дрэк прошел к тому занавешенному овалу, через который ушла Норхала.
— Дрэк! — крикнул я, — куда вы идете?
— Я иду к этой чертовке. — спокойно ответил он, — и во что бы то ни стало добьюсь от нее толку.
— Дрэк, — в ужасе закричал я, — не повторяйте ошибки Вентнора. Это не способ бороться с ними.
— Ошибаетесь, — упрямо возразил Дрэк, — я заставлю ее говорить.
Он протянул руку к занавесу. Но не успел он коснуться его, как занавес раздвинулся. Из-за него, крадучись, вышел евнух. Он стоял неподвижно и черные глаза его с угрозой смотрели на нас. Я встал между ним и Дрэком.
— Где ваша хозяйка, Юрук? — спросил я.
— Великая ушла, — злобно ответил он.
— Ушла? Но куда же?
— Кто может задавать вопросы Великой? — визгливо закричал евнух. — Она приходит и уходит, когда ей нравится.
Я перевел Дрэку.
— Я этого так, все равно, не оставлю, профессор, — упрямо ответил Дрэк. — Я буду с ней говорить.
— Юрук, — сказал я, — мы думаем, что вы лжете. Нам нужно поговорить с вашей хозяйкой. Проведите нас к ней.
— Я уже сказал вам, что Великой здесь нет, — ответил Юрук. — Мне нет дела до того, что вы не верите. Я не могу вас провести к ней, потому что не знаю, где она. Вы желаете, чтобы я провел вас по дому?
— Да. — сказал я.
— Великая приказала мне служить вам, — насмешливо произнес евнух. — Следуйте за мной.
Он повел нас в помещение, которое можно было бы назвать центральным залом. Оно было круглое и пол его был усеян множеством небольших ковров, колорит которых алхимией времени был превращен в прекрасные оттенки всех цветов. Клинообразные письмена на этих коврах говорили об их древности. Стены зала были из того же вещества, похожего на лунный камень, как и в первой комнате. В стенах были четыре двери, сходные о той. в которую мы вошли. Мы заглянули в каждую из этих занавешенных дверей.
Все комнаты были совершенно одинаковы, расходились от центрального зала по радиусам. Все здание со стенами и крышей было — шар, и кривизны поверхности шара и составляли стены и потолок этих комнат.
В первой из комнат находилось всевозможное оружие, короткие, обоюдоострые мечи и копья. Вторая была, очевидно, берлогой Юрука. В ней стояла медная жаровня, нечто вроде подставки для копий и гигантский лук с прислоненным к нему колчаном, полным стрел. Третья комната была вся заставлена сундуками, большими и маленьким, деревянными и бронзовыми. Все сундуки были плотно закрыты.
Четвертая комната была, несомненно, спальней Норхалы. На полу ее лежали толстые, старинные ковры. Недалеко от двери было низкое ложе из слоновой кости, инкрустированной золотом. На спинах четырех золоченых львов стояло высокое зеркало из полированного серебра. Возле зеркала забавно выстроились в ряд многочисленные сандалии. На низком шкафу лежали гребни из перламутра, золота и слоновой кости, усеянные цветными камнями — синими, желтыми и красными.
На все это мы взглянули только мельком. Мы искали Норхалу. Но ее не было и следов.
(Продолжение в № 1 —1929 г.)