1

Над крышами домов тяжело нависли черные тучи. По улицам текли к Дону бурные потоки воды, они пенились, пузырились под упругими струями дождя. В такую погоду даже голодная собака к брошенной кости из конуры не вылезет. Но начальник оперативного отдела Горюнов не изменил своему правилу обедать только дома.

Не остановил ливень и Наумова. Наглухо застегнув тяжелый брезентовый дождевик и накинув на голову капюшон, он шел, не разбирая дороги. Не доходя до Покровской церкви, завернул в арочные ворота трехэтажного дома.

Поднявшись по крутой лестнице на второй этаж, Павел подошел к квартире пять, крутнул звонок. Дверь приоткрылась.

— Кто там?

— Извините, я к Протасовой, но ее нет дома. Разрешите написать ей записку?

Цепочка на двери звякнула, дверь распахнулась. Хозяин жестом руки пригласил гостя в квартиру и сказал:

— Пожалуйста. Только поскорее: я спешу.

Наумов переступил порог, остановился.

— Раздевайтесь, проходите.

— Нет-нет, — решительно отказался Павел. — Сейчас как раз такая погода, что ни одна душа меня не видела, надо так же незаметно уйти.

— В таком случае я слушаю вас.

Наумов настороженно покосился на двери, ведущие в комнаты.

— Можете смело говорить, там никого нет.

— Во первых, Михаил Иванович, сделайте все возможное, чтобы с Кубани на Дон были переброшены первая Кавказская кавалерийская и девятая стрелковая дивизии. Во-вторых, соберите мне руководителей Ростовского центра: полковника Лошкарева, то бишь артиста театра «Гротеск» Серова Якова Тарасовича и других командиров ударных групп и отрядов. Я ознакомлю их с новой обстановкой.

— Позвольте!.. Увеличивая силы красных на Дону, мы ставим в сложное положение отряд полковника Назарова и нам трудно будет поднять восстание казачества.

— Но этим создаются благоприятные условия для высадки группы войск особого назначения генерала Улагая на Кубани и захвата Екатеринодара. Назаров для того и брошен на Дон, чтобы отвлечь силы красных от главного операционного направления. А войскам вспомогательного направления задача, как вам известно, ставится также с решительными целями. Впрочем, до подхода дивизии красных с Кубани Назаров должен успеть выполнить свои задачи. Как и вы, кстати…

— Что ж, это логично… А какие вопросы еще будут решаться?

— Я должен заслушать доклады командиров о состоянии боевых групп и отрядов и, исходя из боевых возможностей, уточнить план восстания… Непременно сегодня ночью. Завтра с подобной же целью я уезжаю в Екатеринодар. Итак, где и когда мы соберемся?

— Позвольте еще один вопрос: почему полковник Назаров не пошел на Таганрог?

— В последний момент полковник Назаров получил приказ генерала Улагая двинуться на Александровск-Грушевский освободить лагерь военнопленных — их там свыше десяти тысяч — и всеми силами ударить на Ростов. К тому же, проходя через десятки станиц, он разрастется до корпуса.

— Слава тебе господи, — оживился Горюнов. — Чем больше будет сил у Назарова, тем легче нам захватить город, и уж дай бог хоть одни сутки быть хозяином Ростова!..

— Итак, место и время? — повторил Наумов.

— Ресторан «Сан-Ремо», первая кабина, в двадцать три часа. Наш человек вас встретит.

— Почему так поздно?

— Серов занят в спектакле, да и время нужно оповестить других.

2

В тяжелом хмельном воздухе, густо настоянном на табачном дыме, стоял оживленный гул пьяных голосов. Наумов остановился возле входа и осмотрел зал. К нему тут же подошел метрдотель — профессиональная улыбка, легкий поклон, спокойный тихий тон.

— Будьте любезны… Я слушаю вас.

— Я приглашен. Где у вас первая кабина?

Приход Наумова вызвал сдержанное оживление, которое обычно возникает, когда появляется незнакомое лицо из руководящего центра накануне больших и тревожных событий. Он закрыл за собой двери, не спеша окинул взглядом сидящих за столом людей.

— Я приветствую вас, господа, и поздравляю с наступлением нового этапа борьбы за единую неделимую Россию. Извините, я несколько задержался.

— Здравия желаю, — не называя имени, с военной четкостью приветствовал Горюнов и доложил — Командиры ударных отрядов прибыли полностью, за исключением…

— Вы уж не беспокойтесь, я таки пришел, — послышался за спиной голос Гохгейма, — но вы знаете, один умный человек сказал: опоздать на поезд, которому предстоит потерпеть крушение, — это не очень большое недоразумение. — Уголки губ раздвинулись в простодушной улыбке.

— Позвольте, Моисей Львович, какое крушение вы предрекаете? — со значением произнося каждое слово, спросил Серов.

— Я предрекаю? Боже мой, мало ли что скажет Моисей Львович шутки ради.

— От этой шутки плохо попахивает, господин Гохгейм, — проворчал Горюнов, уставившись на него испытующим взглядом.

Гохгейм съежился, отвел глаза в сторону и с трудом протиснулся на свободное место.

Горюнов продолжал стоять строго и неподвижно, требуя этим порядка и внимания.

— Господа, из Крыма прибыл представитель ставки верховного главнокомандующего. — Он сделал паузу, давая возможность присутствующим осознать значение этого факта. — Отрадно, что высадка отряда особого назначения и прибытие представителя ставки совпали с окончанием формирования наших ударных отрядов…

При этих словах заместитель начальника городского отдела милиции Сохатый громко высморкался в платок и густым, хриплым голосом спросил:

— Как же можно считать законченным то, чего не начинали?

Горюнов резко повернулся к Серову:

— Объясните, Яков Тарасович, что это значит? Вы же докладывали…

— А мне посредников не надо, — медленно, но решительно произнес Сохатый. — Я сам объясню… — Он с шумом вздохнул и не очень членораздельно прохрипел: — У меня по четыре-пять человек в каждом отделении, а всего — около двадцати бойцов. Но…

— Вот и хорошо, — подхватил Горюнов. — Последний срок формирования вашего отряда — завтра к исходу дня. На всякий случай вы должны держать его в полной боевой готовности. Ваши объекты — почта и телеграф.

— …Но это называется не сформировать, а собрать. Собрать я, конечно, могу. Однако для того, чтобы они могли совместно действовать, нужно время…

— Оно у вас еще есть. Но поторапливайтесь.

Наумов заметил про себя: «Чтобы собрать своих людей, Сохатый должен будет завтра дать указания начальникам районных отделений милиции прислать их в его распоряжение. Ну, что ж, один отряд завтра же перестанет существовать».

Горюнов обратился к Лялину:

— Докладывайте, господин штабс-капитан.

Лялин встал, одернул костюм, как мундир:

— В моем распоряжении семьдесят два человека. Отряд приведен в полную боевую готовность.

— Отлично. По общему сигналу частью сил вы должны захватить вокзал, а основными силами — окружную тюрьму. Освобожденных из заключения поставить в строй… Сколько у вас в лазарете выздоравливающих офицеров? — спросил Горюнов у Гохгейма.

— У меня? — робко переспросил Гохгейм. — Позвольте напомнить вам, что я, так сказать, «умертвил», то есть… э-э… подготовил к выписке двадцать пять господ офицеров. Если нас проверят…

— Надеюсь, Ростовское Чека не мудрее одесского раввина, — улыбнулся Горюнов.

— Боже мой, при чем здесь одесский раввин, когда пахнет петроградским равелином? Моисей Львович может имитировать кризис любой болезни, но от этого падает его престиж как врача. И разве после этого я могу рассчитывать на высокопоставленного клиента?

Горюнов поставил боевые задачи и в заключение сказал:

— Время выступления будет сообщено дополнительно… Вам слово, Павел Алексеевич.

Наумов, не меняя позы, — он сидел откинувшись на спинку стула, скрестив руки на груди, — тихо, но с большой внутренней силой сказал:

— Господа, я рад сообщить вам, что отряд особого назначения стремительно движется на город Александровск-Грушевский. Успех рейда предопределен, и десять тысяч военнопленных — а это преданные и закаленные бойцы — станут под трехцветное знамя любезного нашего Отечества… Однако должен оговориться: полковник Назаров нас не удовлетворяет. Энергия порыва способна решать частные и ограниченные задачи. Нам необходима энергия все возрастающего натиска и масштаба. А подобные задачи могут решать только такие люди, как опытный военачальник полковник генерального штаба Горюнов и такой политический деятель, как полковник Серов. — Наумов взял рюмку. — За вас, господа!

… Через несколько дней газета «Донская беднота» опубликовала информацию:

«Донская чрезвычайная комиссия раскрыла крупный белогвардейский заговор в Ростове и арестовала: генерального штаба полковника Лошкарева, работавшего под именем Серова — артиста художественного театра „Гротеск“. Его помощников: штабс-капитана Пщепецкого — артиста Лялина, „советского служащего“ Сохатого (милиция), полковника Сарекова — он же Горюнов (штаб Кавказского фронта), врача Гохгейма…

Кроме того, раскрыта организация „Белый крест“, а также уничтожена шайка известного преступника Галлера и его компаньона Стрижевского, которые наводили ужас на жителей Ростова в 1917–1918 годах».