Понедельник, 5-е апреля, 13:12

Узкая грунтовая дорога рассекала поле и уходила вдаль, за холмы. Легионеры стояли рядом с покосившимся придорожным знаком «Трескуново». Метрах в ста торчали крыши деревянных одноэтажных домиков. Их насчитывалось совсем немного, не больше пяти-шести. За ними возвышались унылые невысокие горы, покрытые жухлой, оставшейся с прошлого лета травой, низким кустарником и плешинами бело-серого снега.

– Красотища! – оценила Вика многочисленные лужи и дорожное месиво подтаявшей на солнце рыжей глины.

– Апрель, самая грязь, – заметил Денис и по обочине направился в сторону домов.

Его кроссовки издавали жалобный чавкающий звук.

– А в каком мы районе, в какой области? – спросила Асель, аккуратно перескакивая лужи, хотя её ботинки уже наполовину были измазаны глиной.

– Как только встретим кого-нибудь, узнаем.

Пустынная грунтовая дорога вела ребят к загадочной деревне. Кого искать, что спрашивать и где скрываются переменные, Денис, конечно, не знал. Он надеялся, что уравнение окажется лёгким, а ответ лежит на поверхности, ведь это всего лишь тренировка.

В голове не переставая крутились фразы из уравнения: «Из двух переменных одна – положительная, а вторая стремится к нулю, первая появилась из союза двух отрицательных чисел, а вторая взята в скобки…».

Итак, что он знает о первой переменной? Она положительная и состоит из союза двух отрицательных чисел. Странно и нелогично, ведь союз двух отрицательных чисел по правилам математики должен давать отрицательное число, а не положительное. Хотя, что подразумевается под словом «союз»? Денис сначала подумал про умножение, затем – про сложение, но, скорее всего, ошибся и в том, и другом случае…

Ладно, что известно о второй переменной? Она стремится к нулю и взята в скобки. Может, взята в скобки в паре с другим числом? Ну а если речь о стремлении к нулю, то, возможно, имеется в виду человек, которого нет в живых или тяжелобольной. Тогда что за скобки? Гроб, что ли?

Углубившись в мысли, Денис угодил ногой в лужу.

– Ай, кретинская грязь! – выругался он и остановился, стряхивая с кроссовки склизкие рыжие комки.

– Привыкай к походным условиям, городской пижон, – рассмеялся Макаров. – Ты на девчонок глянь! Они тоже в восторге от свежего загородного воздуха и спа-процедур из жидкой грязи.

Вика и Асель плелись позади парней и заметно отставали. Издалека бросалась в глаза существенная разница в росте. Низенькая ссутуленная Вика была на голову ниже Асель и казалась гномом возле королевы.

Вопреки обещаниям самому себе, Денис опять без зазрения совести разглядывал свою Шахерезаду: приталенное светлое пальто подчёркивает точёную фигуру, длинные волосы собраны в замысловатый узел на затылке, выбившиеся из причёски прядки обрамляют и нежно поглаживают строгое лицо…

– Ты на кого конкретно из них пялишься? – прогудел сбоку заинтересованный голос Арсения.

Денис перевёл взгляд на беззаботную физиономию Макарова.

– Ни на кого. Я их просто жду.

– Ага, ждёшь, – заулыбался тот. – Ну, жди-жди. Так до старости прождёшь, когда можно было бы легко…

– Легко что? – грубо оборвал его Денис.

– Да ладно ты. Она ведь теперь в твоей команде и никуда не денется. Пора бы действовать.

– Ты кого имеешь в виду?

– Вику.

Денис нахмурился.

– Вику?

Арсений расхохотался, ударив кулаком себе в ладонь.

– Вот ты и попался, Тимошин! Как младенец, честное слово.

Денис помрачнел. Действительно, попался на уловку, как последний идиот.

– Да не скажу я никому, – охотно пообещал Сеня (а обещания Арсения Макарова доверия не вызывали даже у него самого). – Не-е, ну губа у тебя – не дура, конечно. Девчонка-то во! – Он выставил большой палец и, подумав, шёпотом добавил: – Правда, она странная, не зря же с моста кидалась… Мне порой кажется, что Асель прячет под подушкой охотничий нож или автомат Калашникова.

– У тебя всё? – Денис сунул кулаки глубоко в карманы куртки, унимая желание в очередной раз подпортить неуёмному Макарову лицо.

Подошли наконец девчонки. Они и не подозревали, что минуту назад им – скудно и по-мужски, но всё же – промыли кости.

– Спасибо, что подождали, – улыбнулась Асель.

Макаров расплылся в ответной улыбке и покосился на Дениса. Тот закатил глаза, развернулся и направился к ближайшим домам. Ребята отправились следом. По дороге Денис кратко рассказал о своих догадках насчет второй переменной и нуля. Все согласились, что его гипотеза логична. Вика даже снизошла до похвального: «Молодец, Тимошин. Ты истинный математик».

Минут через десять они достигли улицы. То, что должно называться дорогой, пересекало сборище покосившихся бревенчатых построек середины прошлого столетия. У одного из заборов бродил одинокий петух. Кроме него легионеры на улице никого не встретили – деревня словно вымерла.

– Давайте постучим в тот дом, он выглядит жилым, – предложил Денис, ткнув пальцем в домишко, наполовину провалившийся в землю и огороженный синим палисадом.

Постучать они не успели: из ворот вышел мальчонка лет пяти-шести в поношенном пальтишке и вязаной шапке. Сжимая в руках игрушечную лопатку, он с неподдельным интересом уставился на незнакомцев. Наверняка гости в Трескуново – большая редкость.

– Приве-е-ет, – сюсюкающим голоском поздоровалась Вика. – Позови родителей, пожалуйста.

Мальчишка продемонстрировал ей лопатку ядовито-салатного цвета, измазанную влажной землёй.

– Хочешь поиграть?

– Нам некогда. Позови родителей, – строго осёк его Денис.

– А их нет.

– Может, старший брат или сестра дома?

– Я один, – просто ответил мальчуган. – Хочешь поиграть?

На лице его застыла полуулыбка ожидания. Казалось, отрицательный ответ спровоцирует мгновенный поток слёз. Денис не умел общаться с детьми, ощущал себя рядом с ними неловким и неповоротливым. Он их, если честно, побаивался даже. И был уверен: дети это чувствуют.

Вспомнив про переменную, стремящуюся к нулю, Денис спросил:

– Эй, пацан, а кто у вас в деревне недавно умер или при смерти?

– Тимошин, ты стукнулся?! – напустилась на него Вика. – Он же маленький, а ты ему про смерть! Совсем дурак?

– Дед Макар, – спокойно сообщил мальчишка. – При смерти. Но ещё не схоронили.

– И где он живёт? – не обращая внимания на красноречивые жесты Вики, задал очередной вопрос Денис.

– А вон там, последний дом у леса. Дед Макар меня малиной угощал… Он мой родной дедушка.

Давя в себе приступ жалости к мальчугану, Денис обронил тихое «Пока» и направился в указанном направлении.

– Тимошин! – раздался гневный голос Вики за спиной. – Мы его здесь бросим, что ли?

Денис обернулся. Сеня, Асель и Вика всё ещё топтались около мальчишки.

– Вы хотите его с собой забрать? Может, вы не в курсе, но так обычно не делается.

– А как делается? – спросила Вика. – Нам просто уйти, как ты? Я всегда знала, что ты эгоист, Тимошин, но чтобы настолько чёрствым быть… В тебе хоть капля сострадания-то есть? Или всё заменили циферки?

Денис вздохнул и вернулся к товарищам.

– Помнится, это ты у нас человечество недолюбливаешь, а сама тут детский сад развела, – упрекнул он Вику и наклонился к мальчугану: – Ну? Так и где твои мама и папа?

– Нету, – последовал короткий ответ.

– Вообще, что ли, нету? – терпеливо переспросил Денис.

– Ты совсем глупый, дядя? – заулыбался пацан. – Такого не бывает, чтобы родителей вообще не было. Не в капусте же меня нашли.

Денис даже растерялся от такого умудрённого жизнью ответа.

– Э-э-э… Родители куда-то уехали? На работе?

Мальчишка утвердительно кивнул.

– А когда они вернутся?

– Вечером, перед сном.

– Ага, перед сном, значит… Ждать времени у нас нет. Может, ты соседей позовёшь?

– Тётю Таню. – Мальчуган понёсся через дорогу к дому ещё больше покосившемуся, чем этот.

– Ну, давай нам тётю Таню, – со вздохом пробубнил Денис.

– Кажется, ты этому мальчику понравился. – Асель взглянула на него с нескрываемой насмешкой. – Не переживай, он приведёт взрослых, и мы всё выясним. Ты, кстати, не спросил его имени.

– А надо было?

– У детей обычно спрашивают. Для них это важно.

В соседском дворе захлебнулась лаем собака. Через минуту на улицу вышла пожилая женщина в халате и переднике, на ногах – стоптанные резиновые калоши, на голове – цветастый платок, перевязанный, как у Бабы-Яги. Женщина выглядела вполне приветливой. Из-за её спины выглядывал мальчишка.

– Здравствуйте, – поздоровались Вика и Асель.

– Здравствуйте. Меня зовут Татьяна Петровна, – ответила женщина. – А вы к кому?

– Мы ищем тяжелобольного, – громко сообщил Денис, стараясь перекричать заливистый лай собаки. – Нам сказали, что в Трескуново человек нуждается в скорой медицинской помощи.

– Вы врачи, что ли? – недоверчиво уставилась на него Татьяна Петровна.

– Мы практиканты, – нашёлся Арсений. – Как их там… Интерны… Молодые медики на практике.

Женщина всплеснула руками и улыбнулась, не скрывая радости.

– Как хорошо! А у нас даже фельдшерского пункта нет, представляете? Ни медсестры, ни акушерки. Даже аптеки нет. Как вы вообще к нам попали-то? Сюда ведь только на вертолёте можно, когда распутица.

Денис и Арсений переглянулись.

– А… нас на вертолёте и доставили, – неуверенно протянул Денис и тут же уточнил: – Подскажите, пожалуйста, один момент. Нам для отчётности нужно… Трескуново к какому району принадлежит?

– Так к Дальнебольшаковскому – ещё шире улыбнулась женщина.

– А к какому краю или области? – очень аккуратно продолжил расспрос Арсений.

Улыбка испарилась, сменившись удивлением и недоверием.

– Как это – к какой области? Приехали – и сами не знаете, куда, что ли?

– Нам бы для протокола…

– Для какого такого протокола?! – разразилась гневом Татьяна Петровна. – Вы тут что вынюхиваете, молодежь? Сектанты какие? А ну, пошли отседова, поганцы!

Опять залаяла собака. Татьяна Петровна схватила ощетинившуюся метлу из прутьев, что стояла приткнутой у забора, и замахнулась на Дениса.

– Погодите, я медсестра! И у вас, я вижу, артрит! – вдруг выкрикнула Асель.

Женщина удивлённо вскинула брови и опустила орудие самообороны. Собака продолжала лаять. Мальчишка всё так же таращился на странных гостей из-за спины Татьяны Петровны.

– Ой, доча, артрит у меня. Да ещё какой, – покачала головой та. – Суставы ноют, ночами-то совсем не сплю. И голова болит, спасу нет. Давление, говорят…

– А у вас тонометр есть? – спросила Асель, подходя к женщине ближе.

– Кто? – озадачилась Татьяна Петровна.

– Тонометр. Аппарат для измерения кровяного давления.

– А-а-а-а. У деда Макара есть. В прошлом году ещё покупал. Сейчас фуфайку накину, да к нему сходим. – Татьяна Петровна собралась уже зайти домой, как спохватилась: – Так, может, чайку сначала попьём? Баранок вчера напекла.

– Спасибо, но мы торопимся, – скромно отказалась Асель.

– Ой, милая, тогда я сейчас. Уже бегу…

Звонко клацнула калитка. Татьяна Петровна скрылась в доме. Мальчишка же остался на улице и устремил всё своё внимание на смущённую Асель.

– Ты тётю Таню лечить будешь?

– Я постараюсь…

– И деда Макара?

– Наверное.

Асель обступили товарищи.

– Ты правда медсестра? – спросила Вика.

– Ходила на курсы, чтобы за мамой на дому ухаживать, – ответила Асель. – Училась ставить уколы и капельницы, читала медицинский справочник и другую литературу, анатомию изучала немного.

– И как ты поняла, что у Татьяны Петровны артрит? – поинтересовался Денис.

– У неё суставы на пальцах воспалены, краснота на коже вокруг. Артритом часто страдают пожилые люди, тут не ошибёшься.

Вернулась Татьяна Петровна.

– Ты, Колька, с нами навострился, небось? – спросила она у мальчонки.

Тот живо закивал.

– Я к деду Макару хочу. Он меня малиной угощал и ещё…

– Какая малина, пацан? Апрель на дворе, – грубовато оборвал его Денис. – Ты лучше тут останься. Мешаешься только.

Мальчишка спорить не стал. Глянул на Дениса огромными ясными глазами. Казалось, что он всё понимает, только притворяется маленьким и несмышлёным, чтобы не разочаровывать взрослых.

Пока шли по улице, во всех дворах взбеленились неугомонные псы. Село оживил не только лай собак, но и сами жители. Скрипя и дребезжа щеколдами, отворялись калитки, выходили на дорогу люди. Одинокий петух от греха подальше решил ретироваться, перелетев через низкий, сколоченный из жердин, заборчик.

– Петровна, внучата твои приехали? – вопрошали соседи с жарким любопытством.

Татьяна Петровна – серьёзная мина и гордо поднятая голова – держала ответ:

– Врачи это. Практиканты. На вертолёте прибыли.

После такой важной реплики никто вопросов больше не задавал (и никто не озадачился тем, что вертолёта и в помине не было). Сельчане провожали удивлёнными взглядами четвёрку ребят, похожих на кого угодно, но только не на врачей. С другой стороны, за неимением других медицинских работников, жители Трескуново готовы были принять и таких.

Дойдя до последнего дома единственной улицы села, Татьяна Петровна повернулась к Асель.

– Беда у Макара нашего приключилась. Он два дня назад ноги обжёг, кастрюлю с кипятком на себя опрокинул. Ты посмотри, милая, чем помочь ему. Таблетки какие пропиши. Человек он хороший, а говорят, недолго ему осталось… Если помрёт, то Колька совсем без присмотра останется.

– Вы про мальчика того? – уточнил Денис.

Татьяна Петровна покачала головой.

– Эх… Отец алкаш у него был, уж полгода как помер. А мамка, Зинаидой звать, в магазине продавщицей работает, в соседней деревне, тут неподалёку. Так магазин-то закроют на следующей неделе, работы совсем не будет… – Женщина махнула в сторону бревенчатой избы у лесополосы. – Им всегда дед Макар помогал, пенсию откладывал, а тут вон какая беда… Кольку скоро в школу отправлять, а мать совсем за ним смотреть перестала, плачет, клянётся сына в детский дом сдать, чтоб не маялся в нищете-то, там хоть накормят да оденут. Совсем с головой неладно! Да где это видано, чтобы при живой матери ребёнок по сиротским домам ютился? В Трескуново больше старики живут, смерти ждут да пенсию получают, а молодое семейство у нас одно, да и то несчастное. Но мы же одна семья, одна община, помогли бы!.. – Она развела руками. – Да только помощи Зинаида не просит. Горделивая больно.

Обычно душещипательные истории не производили на Дениса никакого эффекта, но после слов Татьяны Петровны в душе шевельнулись сочувствие и жалость к несчастной семье. Сказанное прозвучало с такой обыденностью и обречённостью, будто разговор не о чьей-то жизни, а о предстоящей плохой погоде, которой не избежать.

– Асель, можно тебя на минутку, – шепнул Денис и, как только они отошли, тихо сказал: – Постарайся сделать хоть что-нибудь, чтобы старик не умер раньше времени, ладно?

Асель с живым интересом заглянула Денису в глаза, словно пыталась разглядеть его сокровенные мысли.

– Уравнение решаешь? Или тебе мальчика жалко стало?

– Жалеть мало, Асель, – ответил Денис, не отводя глаз. – Одной жалостью ведь не поможешь. Давайте сделаем то, что в наших силах.

– Хорошо, – кивнула Асель.

Под предводительством Татьяны Петровны ребята прошли во двор. Из давно заросших клумб и грядок торчали обломанные стебли сухой полыни, крыльцо совсем ввалилось, доски подгнили, краска на них облупилась и почернела от сырости.

На перилах у входа в дом грелся на скудном апрельском солнце рыжий кот с обмороженными ушами. Он блаженно прикрыл глаза и на гостей не реагировал, но как только открылась дверь, тут же соскочил с перил и прошмыгнул внутрь вместе со всеми.

В затхлом воздухе тесной избы витал запах валидола или чего-то подобного – Денис особо в таблетках не разбирался. В доме стояла гробовая тишина.

Денис забеспокоился: не умер ли старик?

– Макар! – крикнула Татьяна Петровна. – Макар! К тебе врачи!

Из комнаты за печкой послышался глухой кашель, следом – утробный голос:

– Таня?

– Ну, слава Богу, жив Макар, – выдохнула Татьяна Петровна и прошла в комнату, позвав с собой лишь Асель.

Денис, Вика и Арсений остались стоять у двери.

– Здравствуйте, – тихо поздоровалась Асель и через пару секунд громко и тревожно позвала: – Денис, подойди сюда!

Тот поспешил на зов.

От медицины он был далёк, но увиденное не оставляло сомнений: дед Макар нуждается в срочном и профессиональном лечении. Маленький щуплый старик скрючился под одеялом на кровати, как ссохшаяся мумия. Глаза его ввалились. Безгубый сморщенный рот образовывал дрожащую прорезь, пересекающую низ лица. Впалые щёки поросли многодневной седоватой щетиной. Больного колотил озноб, испарина выступила на коже.

Асель наклонилась над стариком.

– Вы меня слышите? – Она аккуратно отодвинула веко правого глаза деда, всмотрелась, приложила ладонь к его лбу, потом отдёрнула одеяло, чтобы оценить ожоги, и со сдавленным воплем ужаса снова накрыла его ноги. – Вам нужен доктор, операция нужна…

– Я лечусь, отвар пью. Из пиона, – еле шевеля ртом, прохрипел дед Макар.

– Какой отвар? Какой пион? Вам врача надо! Почему не вызываете? – повысила голос Асель, потом обернулась на Дениса: – Нужна срочная госпитализация. Я ничего не смогу сделать, я ведь не врач, даже не медсестра. А здесь нужен настоящий доктор, а не мы. Ему надо в ожоговое отделение!

– Я понял, понял, не суетись, – ответил Денис и задумался, выискивая в голове варианты решения непростой задачи. – У вас есть телефон? – спросил он у Татьяны Петровны, которая в это время охала и причитала возле старика.

– Откуда же у нас телефон, сынок? – развела руками женщина. – Только рация.

– И где она? – встрепенулся Денис.

– На метеостанции. За селом метеостанция есть, километров десять пешком…

Денис выскочил из комнаты.

– Вика, Сеня, бегите на метеостанцию, там рация есть, – велел он ребятам, что ждали у двери. – Скажете, что человеку нужна срочная санитарная эвакуация, ожоги у него, несчастный случай… Свяжитесь с МЧС.

– И где нам искать эту метеостанцию? – нахмурился Макаров.

– За южным холмом. – Татьяна Петровна наполовину высунулась из комнаты. – Из двора выйдете, пройдёте лесочек, за ним тропка будет, которая через холм ведёт. Подниметесь, спуститесь мимо рощи, мостик пройдёте и метеостанцию увидите, металлической сеткой огорожена, там ещё генератор гудит, услышите…

Не медля больше ни минуты, Вика и Арсений выбежали из избы, хлопнув за собой дверью. Асель осталась осматривать старика.

Денис вышел во двор и уселся прямо на ступени покосившегося крыльца. Что бы сейчас не происходило, ему необходимо обдумать и связать события в деревне с условиями уравнения.

Итак, есть дед Макар, тяжелобольной старик, нуждающийся в срочной медпомощи. Возможно, он является второй переменной, стремящейся к нулю. Хотя в этой далёкой глубинке кого не ткни, тот чем-нибудь болеет: почти все жители – люди пожилые. Однако именно этот дед практически не жилец.

Денис поймал себя на неприятной мысли, что рассуждает о смерти, как о математическом процессе, цинично и отстранённо, а ведь это живой человек. И зовут его дед Макар. От его состояния зависит судьба мальчика Кольки…

Дениса вдруг осенило. А ведь ребёнок-то, выходит, в этом селе один – Колька! Неужели о его смерти говорится в уравнении? Скорее всего. Денис обвёл угрюмым взглядом двор, залитый полуденным весенним солнцем, глубоко вдохнул пряный воздух, помассировал пальцами виски. Нужно успокоиться.

Если мальчишка на одной стороне равенства, то кто, кроме его деда, находится на второй? С кем его судьба тесно связана? Ну не с Татьяной же Петровной… Судьба Кольки связана с его матерью. Именно. А она вознамерилась сплавить сынишку в детдом.

На ум приходили нелестные определения горе-мамаши. Как можно отказаться от собственного ребёнка? Насколько надо быть равнодушной? Денис почувствовал, что теряет объективное восприятие ситуации, что его захлёстывает ненависть к совершенно незнакомому человеку, а эмоции мешают рассуждать ясно. Он напомнил себе, что нумерат не имеет права на ошибку. Не имеет права. Если Денис ошибётся в решении, то последует смерть ребёнка и обнуление четвёртого легиона.

С каких пор он стал думать о ребятах, как о своём легионе? О своём. Командовать Денис не стремился никогда, но положение нумерата обязывало быть начеку, следить за благополучием вверенных ему людей. Немедленно захотелось снова стать отъявленным эгоистом. Ни проблем тебе, ни ответственности, ни уравнений.

Скрипнула дверь.

– Я думала, ты с ребятами ушёл, – послышался за спиной тревожный голос Асель.

– Мне надо было сосредоточиться, – коротко ответил Денис, не оборачиваясь.

Асель присела рядом на ступеньку.

– Татьяна Петровна говорит, что никто за стариком вертолёт не отправит, поэтому и не вызывали. – Она неожиданно положила руку Денису на плечо. – Ты выручишь? Татьяна Петровна сказала, что у соседки есть мазь, я написала название на бумажке, вот. – Асель протянула скомканный обрывок из записной книжки. – Сходишь? А я пока побуду с дедом. Как он вообще до сих пор жив…

Она говорила что-то про тонометр, про то, что очень ждёт вертолёт, что настойка пиона вызовет лишь тошноту, что ожоговые больные терпят чудовищную боль, поэтому нужны обезболивающие…

Денис не слушал, он углубился в собственные мысли.

– Вычитание из единого целого… Что может означать фраза «единое целое»? – невпопад спросил Денис, оборвав собеседницу на полуслове.

Асель умолкла, понимая, что говорила с пустотой. Губы девушки тронула еле заметная грустная улыбка.

– Ты про уравнение думаешь? Сейчас? – Она опустила плечи и обхватила колени руками. – Почему меня это не удивляет? Ты же нумерат.

Её реплика прозвучала, как обвинение. «Нумерат» из уст Асель – слово ругательное. Да уж, теперь и она считает, что Денис – чёрствая сволочь, не способная на сострадание, сухарь-математик, пытающийся рассуждать с помощью цифр и напрочь забывший о человеческих чувствах. Отчасти так и было, но… всё же не совсем.

– Слушай, – начал Денис. – В Трескуново единственным ребёнком является Колька, ну, тот пацан, с которым мы разговаривали. Значит, он находится по одну сторону знака равенства, правильно?

Асель нахмурила брови.

– Я об этом как-то не думала… Вообще-то, я тебе про лекарства говорила. Для деда Макара.

Денис задумался, не придав значения ответу Асель. Он боялся разрушить еле уловимое, как мираж, решение, рождающееся в голове, хватался за него, точно за ускользающий хвост ящерицы, поэтому продолжал сыпать предположениями, разговаривая фактически сам с собой:

– Логично, что с мальчиком связан его дед Макар, который стремится к нулю, то есть – к смерти. Также мальчик связан со своей матерью, которая, вероятно, является первой переменной. – Денис вскочил. В пылу решения задачи в нём проснулся горячий азарт. – Вычитание этих переменных из одного целого равно смерти ребёнка! Возможно, вычитание означает отъезд или смерть, а «одно целое» – это село Трескуново… – Он наконец посмотрел на Асель, будто только что заметил её присутствие.

Та сидела на ступеньке, подпирая щёку ладошкой, и внимательно наблюдала за тем, как Денис выстраивает логическую цепочку из умозаключений, известных лишь ему одному.

– Не зря именно тебя выбрали нумератом, – произнесла Асель сухим бесцветным голосом. В руках она всё ещё держала скомканный обрывок бумаги. – Похоже, ты способен придумывать решение, даже когда рядом человек умирает.

– А что я, по-твоему, должен делать? Бегать вокруг больного старика и возносить к небу руки? – пробурчал Денис: обвинения Асель ему показались лишёнными смысла. – Я отправил Вику и Сеню на метеостанцию, что ещё надо? А уравнение требует решения, разве нет?

Асель качнула головой и поднялась.

– Нет, Денис. Решение от нас требуют координаторы, а не уравнение.

– Но обнуление…

– Не ты ли говорил сегодня утром, что правила координаторов направлены на то, чтобы мы из страха беспрекословно им подчинялись? Ты не думал, что обнуление – всего лишь уловка, кнут дрессировщика?

– На себе хочешь проверить свою теорию? – вспыхнул Денис. – Я за ваше благополучие отвечаю, и за тебя тоже отвечаю! Я хочу, чтобы все остались живы!

– А я хочу, чтобы нумерат нашего легиона был человеком, а не счётной машинкой! – выпалила Асель.

Не дав Денису и рта раскрыть, она выскочила за ворота, хлопнув калиткой.

Денис в яростном гневе пнул ступеньку. Чёртовы уравнения, чёртовы цифры, чёртово равновесие! Кому всё это нужно? И Асель хороша! Разобиделась. Денис решил больше не позволять ни Асель, ни кому-то другому указывать, что ему делать.

Далёкий призыв прилетел неожиданно, всколыхнув прогретый воздух двора. И мгновенно стёр из памяти обещания, данные самому себе минуту назад.

– Дени-и-ис! Денис! – Это был голос Асель, срывающийся на истеричный крик, – крик, смешавший в себе отчаяние, страх, чудовищный, еле выносимый ужас.

Денис вылетел на улицу, вертя головой по сторонам, выискивая глазами подругу. Она стояла посреди дороги, метрах в пятнадцати от него. Девушку трясло, просто колотило, это было заметно даже на расстоянии.

Денис кинулся к ней.

– Что случилось? Что? – Он обхватил её трясущиеся плечи руками, бегло оглядел с ног до головы: вроде, всё цело. Но в глазах застыло что-то жуткое, чёрное. Чего же она так напугалась средь бела дня?

Асель сбивчиво забормотала:

– Она пыталась меня схватить… пыталась схватить. Я бежала быстро, как могла, но она… она была быстрее. У неё такие странные ноги… как у животного. Когтистые и бесшумные… И глаза в огне…

Асель бормотала и бормотала, даже не переводя дыхания. Точно торопилась исповедаться. Лицо её побледнело, застывшие глаза наполнились слезами, губы дрожали. В руках она теребила тот самый обрывок из записной книжки с названием препарата для деда Макара. На рукаве светло-бежевого пальто в районе плеча Денис заметил след, будто кто-то грязной огромной рукой прикоснулся.

Он прижал Асель к себе и легонько приобнял. В носу защекотал приятный запах её шампуня. Кажется, земляника или какой-то ягодный коктейль.

– Успокойся, чего ты? – шепнул Денис, крепче прижимая девушку к себе. – Никто не посмеет тебя тронуть. – Он оглядел пустынную улицу. – Видишь, никого нет.

Асель перестала дрожать и подняла на Дениса глаза. Страх в них сменился удивлением.

– Она тебя испугалась! Она испугалась!

– Кто – она?

– Та самая старуха, что мне укол сделала. Помнишь, я рассказывала? Это она стояла у моей кровати, перед тем, как я на мост пошла. Это она! – Осознав, что стоит посреди улицы в объятиях парня, с которым недавно повздорила, Асель отпрянула от Дениса и для верности даже отступила на пару шагов. – Почему она тебя испугалась?

Денис пожал плечами.

– А она, вообще, была? Может, тебе привиделось? У тебя посттравматический шок не прошёл. Ну, после прыжка с моста.

Карие глаза Асель сверкнули бешенством.

– Шок? Считаешь, я вру?!

Судя по всему, Асель не врала. Испуг был настоящий. Да и последующий гнев – тоже.

Денис потёр лоб, взъерошив чёлку.

– Ладно, ладно. Верю. Расскажи подробнее, как это было.

В ответ – молчание и взгляд, полный снисходительного презрения.

Денис поник: чем дольше он общается с Асель, тем сильнее она его ненавидит. За что он удостоился такой чести? Ясно, за что… За то, что Асель приходится ему подчиняться, за то, что он бездушный математик, за то, что судьба связала их вместе, не спросив разрешения, за то, что он её нумерат Но могла бы хоть чуть-чуть быть с ним помягче: всё же он вытащил её из реки.

Денис задрал голову, глянув на пестреющее обрывками облаков небо. Низкое солнце слепило глаза.

– Асель, пожалуйста. Не молчи. Мне надо знать, что конкретно произошло. Если за тобой гналась та самая старуха с красными глазами, то, – он понизил голос, – это означает, что нас выследили дефекторы. По крайней мере, один.

– Я сходила к соседке, лекарства у неё не оказалось, – поборов гордыню, начала рассказывать Асель. Она попыталась стереть грязный отпечаток, что оставила рука старухи на её пальто, но ничего не вышло. Вздохнув, Асель продолжила: – Потом услышала за спиной шёпот… такой… могильный, скрипучий. Кто-то шептал: «Будешь нашей, будешь нашей». Я обернулась и увидела её, ту старуху с огненными глазами. Я… я перепугалась и побежала, а она следом. И всё шептала и шептала на ухо, не отставала ни на шаг. Потом схватила меня за плечо… И я закричала. Не помню, что, но громко закричала.

Асель задохнулась от собственного рассказа, будто многокилометровую дистанцию пробежала.

– Ты кричала моё имя, – напомнил ей Денис, наслаждаясь моментом. – Ты кричала: «Денис! Денис!».

– Ну и что с того? – поморщилась Асель. – Если бы рядом был Арсений, то я кричала бы его имя.

Самодовольство Дениса слетело в миг. «Один-ноль» в пользу Асель. Ладно, пусть так. Факт остаётся фактом: в безумном страхе красотка звала на помощь именно его, а не кого-то другого.

– Пошли, не стоит тут светиться.

– А как же наши? Вдруг старуха на метеостанцию отправилась? Их-то она не испугается, как тебя. Ты же один у нас такой особенный.

Опять укол в адрес нумерата. Как бы между прочим, с холодным расчётом.

– Хорошо, – с кислой миной ответил Денис. – Пойдём на метеостанцию. Только учти, наш поход затянется на пару часов. Как-никак десять километров идти. Надеюсь, что встретим остальных по дороге. Где там тропинка? – Он обернулся на холм и лесок у его подножия. Приметив узкую тропку среди деревьев с ощетинившимися голыми ветвями, сообщил: – Скоро начнёт темнеть, поэтому надо разобраться с уравнением быстрее, ещё ведь домой возвращаться.

– Говоришь так, будто это долго, – усмехнулась Асель. – Где, кстати, карта?

– В надёжном месте. – Денис похлопал по карману куртки, где покоился свёрнутый в трубочку журнал о туризме. – Идём. – Он направился к тропинке, стараясь на Асель не смотреть и не оглядываться назад.

Особого значения появлению дефектора Денис не придал. Раз существо его испугалось, то можно спокойно продолжить поиски переменных. Втайне он был даже признателен красноглазой старухе. Благодаря её стараниям Асель позволила себя обнять, подпустив ненавистного нумерата на максимально близкое расстояние.

Асель оставалась для Дениса загадкой, которую разгадать невозможно, и уж тем более решить, как задачу, используя правила и логику. Какая тут логика? По сравнению с Асель даже странная Вика была образцом самого логичного и понятного существа на Земле.