Воскресенье, 11-е апреля, 14.30

До соседнего двора оставалось ещё метров сто пятьдесят. Там скрывался неприметный лаз, ведущий на временно законсервированную стройплощадку.

Асель опасливо огляделась, нет ли кого рядом: за ней шла женщина с ребёнком лет восьми. Асель пропустила их вперёд, задержавшись якобы для того, чтобы покопаться в дамской сумочке, и, как только женщина отошла на приличное расстояние, скользнула в лаз.

В её распоряжении был всего один час. Впрочем, как и у всех остальных из четвёртого легиона. В том числе и у нумерата. Только его основная задача была намного опаснее, чем у других, – предоставить легионерам тот самый час, отвлекая гончих на себя.

Денис, как и ожидалось, взял самую грязную работу. Слишком самонадеянный, слишком предприимчивый, слишком упёртый. Вика бы добавила – эгоистичный. Но эгоизмом тут и не пахло. Денис умудрился объединить и сплотить вокруг себя совершенно разных людей, которые в обычной жизни наверняка друг на друга и не взглянули бы. А теперь нумерат рискует ради них собственной жизнью. Это эгоизм? Нет, это совсем другое – решительность и смелость.

В отличие от Дениса, Асель решительностью не обладала. К примеру, она прекрасно знала, что приглянулась нумерату уже в первый день их знакомства, но ответить взаимностью не решалась.

Из-за этого можно было подумать, что она глухая, слепая и недалёкая одновременно. На самом же деле она читала Дениса, словно открытую книгу. И как бы он ни старался выглядеть отстранённым, при появлении Асель преображался: голубые глаза накрывал морок, пытливый прищур превращался в смиренное созерцание, черты лица становились мягче, голос терял привычную твёрдость.

Но Асель всё ещё колебалась.

Врождённая нерешительность давно мешала ей жить нормально. С самого детства её воспитывали в строгости, наперёд зная, что для дочери лучше, делая за неё выбор. Асель же так и не научилась выбирать самостоятельно и доверять самой себе.

Но порой ей хотелось вырваться из-под гнёта непрерывного контроля, избавиться от недоверчивых косых взглядов родителей: словно их дочь только спит и видит, как бы нарушить все запреты. От того ещё сильней мечталось наделать глупостей и ошибок. Специально, назло. Разрушить собственную жизнь, чтобы доказать – от чего бежишь, на то и натолкнёшься.

Но Асель оставалась послушной девочкой. В ней росли неверие в свои силы и закоснелое, неистребимое сомнение в правильности собственных поступков. Вместо того чтобы бороться за свободу, скандалить и отстаивать собственные интересы, Асель замкнулась в себе. Она была молчалива, поэтому наблюдательна. Она научилась читать людей, их души.

К примеру, Вика – мягкая, ранимая и отзывчивая душа, спрятавшаяся за звоном многочисленных цитат и язвительных слов. Арсений – честный и простодушный, но для защиты напускает на себя столько бахвальства и бравады, что кажется глуповатым. И обе эти души – Вика и Арсений – одиноки. Каждый – по-своему.

Что же до души Дениса – она чиста и непоколебима, как само равновесие.

Асель хотела бы признаться нумерату в своей симпатии, но… боялась неодобрения окружающих. Да и по Кодексу запрещено. С другой стороны, при чём тут Кодекс, когда речь о… симпатии?

Порой она ругала себя: неужели ей мало того, что Денис, рискуя собственной жизнью, спас её из реки, а потом забрал у неё тень? Что ещё он должен сделать, чтобы она одарила его благосклонностью?

Асель застряла в неопределённости. Что делать? Поверить собственному сердцу или родительским словам? Ей всегда говорили, что нельзя доверять первому встречному, что проявит к тебе интерес. С другой стороны, Денис – не первый встречный. Асель знакома с ним уже… неделю. Так мало? А кажется, будто она знает его очень давно.

Чего скрывать, Асель он нравился. И дело даже не во внешности, а в смелости принятия решений, в справедливом отношении к людям и доброте, скрытой за напускной чёрствостью. Он умён, даже проницателен. Поначалу, правда, она сочла его сухарём, не способным на сострадание, но он давно доказал обратное.

Увы, как ни старайся, мама кандидатуру Дениса не одобрит, сочтёт его недостойным её дочери – распрекрасной и такой доверчивой. Но Асель – не товар, она сама хочет выбирать. И если бы мама узнала, что Асель целовалась с Денисом уже через неделю после знакомства, то заперла бы дочь под домашний арест.

Забавно, а ведь Денис думает, что Асель не помнит их поцелуй… Но она помнит. Помнит всё до последней секунды. Тень благосклонно подарила ей тот прекрасный момент, покинув её тело раньше, чем предполагал Денис. На самом же деле Асель сама его поцеловала. Потому что она так решила. Ей даже пришлось изобразить обморок, иначе бы сгорела со стыда.

Асель улыбнулась сама себе. Как только легион выпутается из переделки и нумерат исполнит всё то, что задумал, она обязательно поговорит с ним. Обязательно. Главное – чтобы Денис остался целым после схватки с гончими.

Принятое решение освободило от тяжести. Оказывается, делать выбор – приятное занятие. Особенно когда знаешь, чего хочешь.

Асель прошла внутрь недостроенного кирпичного дома. Пахло пылью и глиной. Под ботинками хрустели обломки стройматериалов. Камни, сколотые кирпичи и кучи грязно-рыжего песка покрывали почти весь пол. Асель укрылась за одной из стен и открыла сумку. Покопавшись в ворохе тонких конвертов, она вынула журнал о туризме, раскрыла и шепнула:

– Да пребудет с нами Виктория.

Страницы с яркими картинками затрепетали, словно на них дохнул морской бриз. Глянцевая бумага пожелтела, стала шершавой, потрескалась от ветхости. Через несколько секунд Асель держала в руках увесистое издание с картами разных городов мира.

Она перелистала страницы, остановившись на первой, и в нерешительности склонилась над книгой. Вдохнула застывший холодный воздух, собираясь с силами и аккумулируя в себе мужество, которого ей вечно не хватает.

– Выживем, Асель, выживем, – сказала она негромко самой себе и ткнула пальцем в карту Шанхая.

Дом первого легиона встретил Асель смиренной тишиной, словно она попала в монастырь к шаолиньским монахам. Идеальная чистота, выдержанный в скромности интерьер, неброские оттенки цветов – приглушённый бежевый и бледно-голубой.

Асель наткнулась лишь на одного легионера: девушка с прекрасным азиатским лицом сидела у окна. Заприметив гостью, она встала – никаких резких движений, но взгляд опасный и сосредоточенный. Асель на секунду растерялась, но потом учтиво поклонилась, как это делается в фильмах про Китай, быстро вынула из сумки один из конвертов и положила прямо на пол.

Не дожидаясь реакции китаянки, она раскрыла карту на второй странице и нажатием пальца отправилась в Прагу.

За Прагой последовали Лондон, Париж, Москва, Нью-Дели, Осака, Мельбурн, Сиэтл, Каир и Сантьяго. За час Асель побывала в одиннадцати точках мира. И везде вела себя одинаково – здоровалась учтивым кивком и оставляла конверт на полу, прямо у ног.

Закончилось кругосветное путешествие в бывшем доме четвёртого легиона. Отправляясь сюда, она побаивалась, что натолкнётся на засаду гончих, но, как и предполагал Денис, в доме было пусто. Причём не осталось даже следов пребывания здесь и самого четвёртого легиона – ни чипсов на полу, ни грязных тарелок, ни раскиданных по гостиной вещей. Всё убрано и отчищено, будто и не жил тут никто.

Асель уселась в кресло и погрузилась в тревожное ожидание. Пока всё идет по плану. Половина пути пройдена. Шахматная партия разыгрывается по заранее спланированной стратегии. И всё то, о чём предупреждал Денис, сбывается, как по часам. Откуда он мог знать? Никто не знал, а он – знал. Неужели вычислил поступки людей по какой-то немыслимой формуле? Боже, что творится у него в голове? Насколько далеко вперёд он способен просчитывать ходы?

Прохладный воздух гостиной всколыхнул сгусток жара. Вслед за ним посреди гулкого помещения появилась четвёрка легионеров – три парня и девушка, возрастом постарше Асель, лет двадцати. Похоже, это были ребята из Лондона.

Асель поднялась с кресла и приветливо улыбнулась.

Главный из прибывших – парень с рыжеватыми волосами и бледным вытянутым лицом – кивком поздоровался в ответ. Его легионеры настороженно оглядывались. Рыжий нумерат вынул из кармана письмо, которое оставила в лондонском доме Асель, давая понять, что прочитал его.

Гостиную опять овеял горячий поток воздуха. Следом за лондонскими легионерами прибыли японцы, за ними – французы. Один за другим легионы заполняли широкое пространство гостиной дома рококо.

Нумераты держали в руках письма Асель. А это значит, что призыв четвёртого легиона сработал. Сработал!

Письма были написаны на разных языках, но содержали один и тот же текст:

«Легионеры равновесия,

Мы – четвёртый легион – предупреждаем вас о том, что сегодня до конца дня все вы будете обнулены по приказу координаторов. Перезагрузка системы.

Если вы ещё мечтаете вернуться домой, увидеть свои семьи, если вам не чуждо товарищество, если вы отважны и хотите покинуть замкнутый круг, то после прочтения этого письма мы ждём вас в доме четвёртого легиона.

Нам хватило недели, чтобы разрушить систему, и хватит одного дня – чтобы восстановить равновесие. И этот день – сегодня. Вместе мы завершим перезагрузку. Все мы знаем установленные правила, но не мы их придумали. Мы – за свободу и правду. А правда и есть – равновесие.

Всё может закончиться нашей гибелью.

Или выживем».

Текст послания Денис придумал ещё вчера утром (не без помощи Вики), а сегодня после известия о всеобщем обнулении добавил пару новых строк. Смысл не поменялся, но мотивации у легионеров прибавилось, и теперь они мрачным взводом стояли в гостиной.

Последним прибыл шестой легион, состоящий из двух человек. Высокая блондинка с порога объявила, что лично знакома с нумератом четвёртого легиона и даже помогла ему избежать встречи с гончими. Глаза её излучали надменность. Казалось, что она представляет себя со стороны и наслаждается собственной ролью. Её сопровождал небритый увалень, похожий на боксёра. Видимо, это он подпортил тогда Денису лицо. Славик, кажется.

Как только все были в сборе, Асель немедля прошла к старинному телефону, сняла с рычагов изогнутую трубку и, крутанув диск, набрала «44».

– Такси. У входа. Прямо сейчас. Нас много, больше сорока человек. Прошу это учесть.

Не задерживаясь больше ни минуты, легионеры покинули дом, высыпав на широкое крыльцо. Перед входом стоял автобус – высоченный, с тонированными стёклами.

Водитель распахнул салонные двери.

– Этот таксист меня поражает, – высказалась блондинка из шестого легиона, проходя внутрь автобуса. – То на повозке приезжает, то на грузовике. А теперь вон какую каракатицу пригнал. У него автопарк, что ли?

– И не говори, – поддакнул Славик.

Все уселись в автобус. Водителя, как и предполагалось, скрывала непроницаемая ширма с динамиком и микрофоном, а также с неизменным окошком. Как только дверь за пассажирами закрылась, из окошка высунулась костлявая подгнившая рука. На ладони таксиста лежал билет с цифрой «3».

Асель со вздохом взяла билет. На сей раз жадный покойник ждал её правды, её души. Асель ещё вчера раздумывала, что рассказать таксисту и целому взводу легионеров. Руки подрагивали. Она ощущала себя на сцене театра перед полным залом пытливых зрителей.

Десятки ждущих глаз уставились на Асель в нетерпении. Насмешливый взгляд блондинки из шестого легиона и нагловатая ухмылка Славика сводили и без того крошечную решимость Асель к нулю.

– Ну, и чего ты ждёшь, дорогая? Аплодисментов? – похохатывала блондинка.

Асель поднялась на ватные ноги и, вцепившись в металлический поручень, забормотала:

– Я… Меня зовут Асель. Я из четвёртого легиона… Неделю назад нас собрал нумерат Так вышло, что мы нарушили несколько правил из Кодекса…

– Все правила, ты имела в виду? – перебила блондинка.

Асель облизала пересохшие губы и уже более уверенно сказала:

– Да, мы нарушили все правила из Кодекса. Все до единого. Правила эти направлены не на сохранение равновесия, а на сохранение дисциплины, а это не одно и то же. Кодекс жесток. Вы и сами об этом знаете. Поэтому наш нумерат придумал план, чтобы покончить с нелепыми смертями легионеров, с обнулением, как методом устрашения и подчинения. – Асель подняла голову выше и обвела взглядом внимательные лица легионеров. – А сейчас мы отправляемся к координаторам. – Она повернулась к перегородке, за которой сидел водитель, и попросила вежливо: – К координаторам, пожалуйста. Туда, где их главный штаб.

Блондинка вскочила.

– Куда? Ты сдурела, барышня? Если б до них было так легко добраться, мы уже бы добрались.

– Но мы через такси и не пытались, – возразил ей Славик. – Это как-то глупо…

Асель улыбнулась и, прежде чем сесть на своё место, ответила:

– Один мой товарищ однажды сказал, что таксисты точно знают, где что находится. Думаю, мы попадём туда, куда нам надо. Причём самым коротким маршрутом… А за проезд я заплачу, не переживайте.

Звук микроволновки оповестил о начале движения. Автобус мягко качнулся. Нервная дрожь в коленях Асель мало-помалу проходила. А ведь Денис и тут оказался прав – таксист знает, куда едет. Как нумерат вообще догадался использовать таксиста? Это и правда выглядит глупо и нелогично. Но, кажется, Денис профессионально научился выходить за рамки установленных правил.

Несмотря на то, что автобус двинулся по указанному адресу, рука мертвеца осталась торчать из окошка, требуя от Асель душевной правды. Её сокровенного.

– Я… – Асель замялась.

Палец покойника в эту минуту напоминал ей дуло пистолета. Чуть-чуть соврёшь – и в лоб полетит горячий свинец.

– Я нарушила Кодекс, – тихо сказала она. – Целовалась с нумератом, хотя отношения между командиром и подчинённым ему легионером строго запрещены. Но я ни капли не жалею.

Таксисту хватило одной фразы. Уж слишком много личного в неё вложила Асель. Ссохшаяся рука исчезла в окошке. Автобус продолжал движение.

За спиной послышался шёпот и хихиканье напыщенной блондинки. К кому она обращалась, Асель не поняла. Скорее всего, к Славику.

– Смотрю, на правила-то четвёртый легион плюёт с большой высоты? Надо бы перевести остальным ребятам, что она сказала. Пусть за девчонку порадуются. Точнее, посочувствуют её глупости. Целовались они, надо же. Ещё и заявила об этом чуть ли не в громкоговоритель. Да им просто повезло, что их метки были закрыты, и о поцелуе никто из координаторов не узнал. Иначе – мгновенное обнуление. И его, и её. Хотя, – барышня томно закатила глаза, – была бы я помладше, я бы тоже с ним поцеловалась. Люблю дерзких и неправильных мальчишек.

Она смачно хмыкнула, пробормотала что-то на английском, после чего послышался удивлённый возглас. Перевод пошёл дальше – на французский и немецкий, китайский и японский.

Пока весь автобус не узнал, что за правду сказала Асель.

У неё горели уши. Может, не надо было так откровенничать? Нет, всё верно. Всё правильно. Она поступила, как поступила. И жалеть о содеянном не будет. Асель держалась изо всех сил, чтобы не обернуться на легионеров и не начать оправдываться перед ними. Нет-нет, ни за что.

Шушуканье за спиной усиливалось и не прекращалось до тех пор, пока его не оборвала восхищённая фраза Славика:

– Да чёрт с ним, с Кодексом. Смелая девчонка. Нумерату повезло.

Асель обмерла от изумления: неужели это про неё?