— О! Мисс Уоррен! — воскликнул швейцар, едва завидев. — Тут двое о вас спрашивали и просили передать вот это.
Он отдал ей конверт и, понизив голос, сказал конфиденциально:
— Полиция. И это тоже для вас. Недавно принесли.
Он подошел к столу и достал большой сверток. Было похоже, что внутри книга. От Бинни?
Сначала она подумала, что конверт от Эрика, так как внизу справа стояла эмблема полиции Нью-Йорка, однако в графе «Отправитель» было отпечатано: «Грегори Кавана, капитан полиции», чуть пониже — размашистым почерком приписка: «Вскройте сразу же, как возвратитесь».
Кэрол вошла в квартиру и сразу же направилась к телефону, но, не дойдя несколько шагов, внезапно остановилась. Что полицейским от нее надо? Скажут, что найдено тело Марго? Она не вынесет этого! Хоть минуту покоя и отдыха — вот и все, что нужно ей сейчас.
Она сняла пальто и развернула пакет; в нем лежала книга, одна из написанных ею — «Темный океан Даны». На обложке лежало письмо. Уже из первых строк написанного в спешке послания Кэрол поняла, от кого оно.
«Кэрол, мне очень жаль, если вы полагаете, что, наговаривая на меня в полиции, вы спасете Томми. Я неустанно внушаю себе мысль о том, что нервное напряжение мешает вам мыслить здраво; но как вы могли подозревать меня в убийстве вашей подруги миссис Дженнер? Я даже купил еще одну вашу книгу, чтобы лучше понять, что творится в вашей душе. Я очень хотел бы простить вас, но не могу! Уму непостижимо — неужели вы могли это сделать? Знаете, когда я прочитал ваши рассказы про чудовищ, я понял: вы способны на это; я поверил, что вы это сделали, потому что вы — ненормальная! Так что мне не нужна ваша книга… и вы мне тоже не нужны.Фрэнк».
Кэрол читала письмо уже второй раз; у нее дрожали руки; фразы отдельными словами застревали в мозгу, будто ждали, что она наконец поймет их тайный смысл.
Кэрол медленно сняла трубку телефона и набрала номер Эрика. Если уж и иметь дело с полицией, так пусть это будет не чужой человек.
«Слава Богу, хоть в чем-то небольшие поблажки», — думала Кэрол. Дежурный офицер попросил ее подождать; в трубке было слышно, как он звал Эрика.
— Гейнс слушает.
— Эрик…
— Кэрол. — Он замешкался. — Как ты? Я слышал о твоей подруге… Прости, что я не приехал, меня не было в городе.
— Что… Что ты слышал о ней?
— Только то, что ее нигде не могут найти. Мне говорили, что за тобой посылали, но и тебя нигде не было. Ты уезжала?
— Да. Я была у… — она не находила слов, не было сил сказать ему правду. — У отца. — Она выпалила первое, что пришло в голову.
Ложь звучала так правдоподобно, что Эрик сразу поверил, рассудив, что она поступила вполне разумно.
— Кэрол, нам очень нужны твои показания. Я понимаю, что тебе сейчас нелегко, но все, что ты знаешь о планах Марго на тот день, когда она исчезла, очень важно.
— Да. Да. Я сделаю все, что нужно! — Слова застревали в горле, потому что при упоминании о Марго с новой силой закровоточила еще незажившая рана, Кэрол вновь остро ощутила, что виновата в ее смерти.
— Я не выдержу, Эрик! Я больше не выдержу! — Она разрыдалась.
— Ну, хорошо, хорошо, — ответил он после некоторого замешательства. — Послушай! Ты дашь показания мне. Только ты и я, и никого больше. Я должен сейчас идти в управление. Давай встретимся там через час. Ладно?
— Хорошо. — Немного успокоившись, она хотела немедленно по телефону рассказать ему о том, что видела в багажнике у Фрэнка, о записях фирмы, которые они с Полом нашли в конторе, но Эрик уже повесил трубку. Кэрол устало опустилась в кресло. Ей вдруг показалось, что родные стены милого ее сердцу убежища, в котором она не раз укрывалась от житейских невзгод, вот-вот рухнут под напором свирепой бури, нарушившей хрупкий покой ее мнимого благополучия. Она снова схватила трубку, набрала номер Томми. Хотела убедиться, знать, что с ним ничего не случилось, что никто не отнял его у нее…
Долго никто не подходил к телефону, наконец послышалось его сонное бормотание. Однако сон как рукой сняло, когда он услышал голос Кэрол.
— Я звонил тебе, почему ты не брала трубку?
Ей не хотелось говорить о Миллере.
— Я хотела отдохнуть, поэтому отключила телефон.
— Марго не появлялась?
Его вопрос ошеломил Кэрол.
— Так ты уже знаешь?..
— Ну конечно! Меня в шесть часов утра вызывали в полицию.
— Это снова Фрэнк!
Кэрол рассказала Томми о находке Пола Миллера.
— Но как журнал регистрации выездов попал к Миллеру?
— Не знаю, — нимало не смутившись, ответила она. — Миллер мне сказал, что Фрэнк мог совершать преступления, пользуясь служебными командировками. Он ездил как раз в те районы, где исчезали девушки! Пол решил отнести этот журнал в полицию!
— Мерзавец! Должно быть, ночью пробрался в контору!
— Томми, какое это имеет значение? Он хочет помочь тебе!
— Откуда ты знаешь?
— Но он же хочет отдать этот журнал в полицию.
— Я попрошу Майру проверить, где журнал.
Они помолчали.
— Томми, ты говорил с Джилл?
Он тяжело вздохнул.
— Я звонил в Вермонт, говорил с ее отцом. Она не взяла трубку. Боится! По крайней мере, так он мне объяснил.
— Может, тебе лучше поехать туда. Постарайся убедить Джилл, что ее страхи напрасны!
— Ты знаешь, я и сам об этом подумал. И будь я проклят, если отступлюсь! Я могу поехать прямо сегодня!
— Но сегодня мы собирались отвезти отца в дом престарелых. Хотя, я и сама справлюсь!
— Правда?!
— Да, Томми. Поезжай к ней! Отец сейчас очень плох… Ужасно! Он никогда никого не узнает…
Томми вздохнул.
— Вчера у меня появилась совершенно сумасшедшая идея. Знаешь, так много неприятностей сразу. Это похоже на библейский Страшный Суд. Но если Богу угодно прибегнуть к такому жестокому наказанию для того, чтобы научить меня чему-то или укрепить мой дух, то Он выбрал неверное средство.
Кэрол вдруг подумала, что если Томми уедет к Джилл, то все вопросы с аукционом придется решать ей самой. Они с Томми все откладывали оценку имущества, чтобы не травмировать Пита Уоррена.
— Ты помнишь, сегодня вечером придут аукционщики. Если хочешь оставить что-нибудь из имущества, скажи — я распоряжусь.
Нет, ему ничего не было нужно, разве что кое-какие безделушки — детские игрушки, фотографии.
— Только семейные реликвии, — сказал он и прибавил: — Детям показать, если они у меня когда-нибудь будут.
От его слов у Кэрол сжалось сердце.
— Ты уверена, что справишься сама?
Да, конечно, она справится. А ему… ему нужно вернуть Джилл. Это самое главное!
— Томми, когда все испытания будут позади, вы снова заживете по-старому — ты, Джилл и ребенок, — все у вас будет хорошо!
В большой приемной полицейского управления было шумно. То и дело хлопала дверь, толпились люди. Однажды Кэрол уже приходила сюда, но тогда все было иначе.
В первую секунду она даже растерялась от такого скопления людей в форме. Они суетились вокруг столов, заваленных бумагами. В комнате дым стоял коромыслом: шум, гам, кофейные чашки — где их только не было! — на столах, стульях, компьютерах.
Кэрол поняла, что такая разительная перемена связана с исчезновением Марго.
Несколько сбитая с толку всем происходящим, она не заметила, как подошел Эрик. Он осторожно взял ее под руку и, пристально глядя в глаза, спросил:
— Ты как?
— Нормально, — ответила она и, еще раз окинув взглядом жужжащую как пчелиный улей комнату, спросила:
— Это из-за Марго?
Он мрачно кивнул.
— Есть какая-нибудь надежда?
— Не знаю. Работы у нас сейчас по горло!
— Почему Фрэнк Мэтсон не арестован?
— Дорогая моя, нравится это или нет тебе, мне, еще кому-то, существует определенный порядок…
— Порядок? А кровь в багажнике, а тросточки?..
Эрик удивленно посмотрел на нее.
— Откуда ты знаешь?
— Пол Миллер сказал.
— Мэтсон объяснил, что занимается благотворительностью, помогает какому-то обществу слепых.
— А кровь? Сначала на циновке в багажнике была кровь, а через два часа циновка оказалась уже чистой!
— Он говорит, что вез прибор для анализа крови и что-то там разбилось. А циновку мыли потому, что в гараже по графику в этот день обычно проводят техосмотр и мойку машин.
— Черт побери! Как легко вы ему поверили!
— Послушай, Кэрол. Здесь нет ничего странного. Мэтсон, как и твой брат, занимается поставкой оборудования в больницы.
Он сделал шаг назад.
— Кэрол, давай поговорим чуть позже, мне нужно сначала…
— Вот посмотри, может, это поможет делу, — быстро сказала Кэрол и протянула письмо Фрэнка.
Эрик пробежал глазами по строчкам.
— Ну вот, еще один «психолог»! Теперь понятно, что он обо всем этом думает.
— А ты, что ты об этом думаешь? — нетерпеливо перебила Кэрол.
— Довольно странное письмо. Либо он в тебя влюблен и поэтому роет носом землю… либо ты от него зависишь и…
— Я? От него? Да это он от меня зависит! Он свалил свою вину на Томми! У меня есть доказательства!
— Какие доказательства? — Он вскинул от удивления брови.
Когда Кэрол рассказала ему о журнале регистрации выездов, Эрик стал настойчиво допытываться, как этот журнал оказался у Миллера. Ей пришлось сознаться, что они тайком пробрались в «медитроновский» офис.
— Тайком? — Он почесал затылок. — Кэрол, тебе нельзя вмешиваться в это дело! Ты только повредишь своему брату! Теперь мы не сможем воспользоваться этим документом как доказательством!
— В этих записях черным по белому…
— Где они сейчас? — Он, казалось, думал о чем-то своем и совсем не слушал ее.
— Миллер сказал, что отвезет их в полицию Нью-Джерси.
— Хорошо. Я сейчас проверю. Посиди тут пару минут. Я сейчас.
Кэрол прошлась по комнате, налила себе кофе из большого электрического кофейника и села. Но долго усидеть на месте она не смогла. Какие-то люди врывались в комнату, энергично жестикулируя, другие — решительно и быстро выходили. Нервное напряжение, царившее среди этих людей, охватило и Кэрол. Она нетерпеливо вскочила и вышла в коридор. Она не знала, что ей делать, но что угодно — только не сидеть, сложа руки, когда все бурлит и движется. За стеклянной перегородкой одной из комнат на стене она увидела фотографии пропавших девушек, — отвратительно белая доска, черными клеточками лица девушек — шахматная партия кровавого маньяка!
Вдруг застучало в висках; чашка с горячим кофе медленно, ненужным балластом, выскользнула из рук. Там, в углу, самая последняя клеточка — фотография Марго! Она была в своем любимом черном шелковом платье, на лице — очаровательная улыбка. Кэрол стояла и смотрела, не в силах оторваться, взгляд будто магнитом притягивало к этому месту. Тот вечер, весь, до мельчайших подробностей, встал перед глазами. Они праздновали очередное повышение Ларри по службе. Кэрол и Марго стояли обнявшись; сверкали фотовспышки. Должно быть, Ларри отдал фото полиции. Неужели это он отрезал ту половину, где была Кэрол?
Он ее так ненавидит, что не хочет видеть вместе со своей женой даже на фотографии?
Не в состоянии больше вынести тяжелого зрелища — Марго в одном ряду с убитыми девушками, — Кэрол закрыла лицо руками. Но даже сейчас ей не удалось выбросить из головы пеструю карусель шахматных клеток: они смешались и превратились в одну, огромных размеров фотографию дочери Пола, которую Кэрол видела той ночью в его особняке. «Сьюзан» через «з». Что-то еще вдруг властно вошло в ее сознание, да, лист бумаги, исписанный детскими каракулями, с этой фразой на самой верхней строчке! «Сьюзан» через «з»!
Кэрол широко открытыми глазами смотрела на доску с фотографиями, но видела лишь то, что происходило в ней самой; сложная и таинственная работа подсознания поглотила и унесла Кэрол в другой мир — мир воспоминаний. Сьюзан! Миллер всегда исправлял в этом слове ошибку. Но как могла девочка писать свое имя неправильно, ведь она же пробовала и, видимо, не раз, научиться писать «Сьюзан» через «з». Но где бы Кэрол не видела это слово, выведенное детской рукой, везде было «с», а не «з»! Если, конечно, это вообще писала девочка! Пытаясь восстановить в памяти все, начиная с того самого момента, когда листок бумаги выпал из книги на столе Миллера, Кэрол вдруг посмотрела другими глазами, и даже не глазами, а чувством, подушечками пальцев ощутила пористую податливость бумаги. Мягкая и эластичная — новая бумага! Не похоже, чтобы это когда-то писала шести-семилетняя девочка. Ведь Сьюзан давно выросла, ей было двадцать два, когда ее убили. Кэрол поискала глазами знакомую фотографию на доске. Точно такую же, как и та, что она видела у Миллера на втором этаже его особняка, — единственная фотография в его доме!
Вдруг смутное подозрение шевельнулось в ее сознании. Но слишком неопределенное, чтобы принять ясные очертания, оно исчезло, лишь мимолетным всплеском потревожив ее мысли. Кэрол увидела то, что искала. Посередине длинного ряда — портрет хорошенькой девушки с каштановыми волосами. Внизу имя — Сьюзан Холлистер. Холлистер? Но почему же не Миллер?
Кэрол пристально всматривалась в миловидные черты лица молодой женщины. Память помимо ее воли наслаивала сверху другую фотографию — двойника в изящной рамочке на туалетном столике. Кэрол будто вновь пережила, почти физически ощутила ту комнату и ту ночь, когда она отдалась Полу Миллеру. И почувствовала, как тошнота подступает к горлу.
Кэрол медленно сделала несколько шагов. Может быть, все объясняется очень просто, ничего особенного в этом нет. Вдруг Сьюзан была замужем. Ведь Миллер никогда не говорил о ее семейной жизни. Лишь один раз Пол рассказывал Кэрол о Сьюзан, да и то особенно не вдавался в подробности, лишь кое-что о ее карьере, о ее жизни после окончания медицинского института, — о жизни, которая так быстро и ужасно оборвалась.
Но почему же листок, написанный детским почерком, не пожелтел от времени, не стал ветхим?..
Кэрол постояла в нерешительности, потом быстро вернулась к стеклянной перегородке. Теперь ее интересовала полка в другом конце комнаты. Количество ячеек на ней соответствовало числу убитых девушек. Кэрол, не раздумывая больше ни секунды, вошла в пустую комнату и взяла с полки досье на Сьюзан Холлистер.
Читая, Кэрол находила для себя все новые и новые объяснения поведения Миллера с того самого дня, когда он впервые подошел к ней и попросил подписать книгу для Сьюзан — через «з». Но ни одно из объяснений так и не помогло Кэрол понять, кто такой Пол Миллер.