Два противолодочных самолета «Альбатрос-1050» поднялись с французского авианосца «Фош», каждый нес под крыльями на внешней подвеске по одной торпеде и по две ракеты «воздух-поверхность», у каждого было топлива на три с половиной часа патрулирования на малой высоте. Перед ними стояла задача прочесать Бискайский залив и море южнее с целью обнаружения «Бергквист Лауры», фотография которой была получена из штаба ВМС Швеции. В помощь им с борта другого авианосца, «Клемансо», поднялся «Атлантик-1151», дальний морской разведчик-бомбардировщик, несущий самонаводящиеся торпеды, для поиска от марроканских территориальных вод до северной границы Бискайского залива. Всем самолетам было приказано обнаружить «Бергквист Лауру» и сообщить её координаты, чтобы боевые корабли могли выйти с испанской военно-морской базы в Ла-Корунье для её задержания.

Японские погрузочные лихтеры отвалили от борта сухогруза и направились в сторону стоящего в сотне ярдов парома. Капитан Хантингтон открыл аппарель и отдал якорь. Оба корабля стояли примерно в одной миле от португальского берега.

Капитан повел Бонне и Макгенри вниз. Внезапно он обернулся к Бонне:

— Вельбот на месте. Что это значит?

— Что вы имеете в виду?

— Я приказал отправить капитана и офицеров на «Бенито Хуарес» на этом вельботе.

— Они пытались убить нас, когда мы пришли за ними, — сказал Бонне. Мы только защищались.

— Каким образом?

— Пришлось их застрелить.

— Вы их убили?

— Нам пришлось.

Капитан стиснул зубы, спустил вельбот на воду, по канату спустился в него и запустил двигатель. Его переполняла ненависть к Бонне и Макгенри, которые убивают людей из-за денег. Он думал об убийстве двадцати двух человек из их команды и троих судовых офицеров. Но он не думал о других смертях: старого испанца, маленького мальчика, лоцмана, толстухи, ворчливого мужа, поджигателя и сорока семи пациентов больницы Святого Юстиниана, дежурного по станции и специалиста по электронике, кокаиниста Анри Фуше — все они умерли в дополнение к тем двадцати шести, потому что капитану Хантингтону срочно понадобились деньги. Но он так не думал. Капитан знал лишь то, что сделали Бонне и Макгенри. Как рассчитаться с ними за совершенные преступления? Он решил, что по возвращении с «Така-Мару» разделит с ними деньги, потом объявит им, что не намерен терпеть то, что они сделали, и их застрелит.

Вельбот скользил по спокойной воде к «Така-Мару». Бонне и Макгенри с палубы следили за ним, сами будучи под наблюдением Шутта, стоящего за рычагами подъемного крана. Вельбот причалил к борту сухогруза, и два японских моряка помогли капитану взобраться на трап.

Экипажи японских лихтеров уже трудились на грузовой палубе «Бергквист Лауры», они работали в соответствии с планами, рассчитанными на компьютерах Шутта. Ленты транспортеров перемещали сотни ящиков вина к элеваторам, которые опускали их на борт лихтеров.

Первый лихтер отвалил и направился к сухогрузу «Така-Мару», груженый двумя тысячами ящиков вина.

Капитан Хантингтон и капитан второго ранга Фудзикава встретились за широким полированным столом в капитанской каюте.

— Как я рад видеть вас! — воскликнул Фудзикава.

— Я тоже счастлив вас видеть, — ответил капитан.

— А сейчас мы должны закончить с этими приземленными, суетными делами, чтобы скорее вернуться к нашим макетам театра военных действий. У меня теперь есть тоже такой. Именно там истинное место для наших утонченных, возвышенных душ.

— Кроме того, — сказал капитан, — я счастлив сообщить, что вина, которые мы смогли получить, даже более высокого качества, чем я рассчитывал. — Он вынул из кармана список вин и протянул его японцу. Здесь наименования и возраст вин, которые сейчас отгружаются.

Фудзикава с большим интересом изучил список.

— Замечательно, — сказал он, — просто замечательно. Я особенно восхищен вином «Папа Климент» 1961 года. Оно, возможно, не так знаменито, как некоторые другие из этого списка, но если ему дать дозреть ещё лет десять…

— Вы на правильном пути, — сказал капитан, — но на вашем месте я бы обратил внимание на «Лафит» 1929 года.

— Хорошо, — сказал японец, — тогда, пока идет разгрузка, приступим к расчетам.

Фудзикава поставил на столик рядом с ним большой чемодан, открыл его и начал вынимать пачки банкнот различной национальной принадлежности. Сначала он пересчитал швейцарские пятисотфранковые банкноты в первой пачке и сделал пометку в блокноте, лежащем перед ним, затем передал пачку Хантингтону. Капитан пересчитал банкноты и тоже сделал пометку в своем блокноте. Они продолжали сосредоточенно пересчитывать деньги.

Гэс Шутт окликнул стоящих на палубе Бонне и Макгенри:

— Джентльмены!

Они обернулись к нему.

— Мой план не заканчивается отгрузкой вина, — сказал он.

Подойдя ближе, он понизил голос, словно их мог кто-то подслушать.

— Мы должны прийти к соглашению.

— Насчет чего? — спросил Бонне.

— Насчет того, что мы, я и вы, заслуживаем большей доли, чем нам обещана.

— Как мы можем её получить?

— Мы убьем капитана Хантингтона, когда он вернется с деньгами и разделим их между собой, — спокойно сказал Шутт.

Макгенри негромко ответил:

— Мы в вашей помощи не нуждаемся.

— Именно так я и думал, — сказал Шутт и нажал кнопку, приводящую кран в движение. Тяжелый портальный кран тронулся с места и, набирая скорость, покатился по рельсам в сторону Бонне и Макгенри, которые стояли к нему спиной и не видели приближающейся опасности. Бонне вытащил пистолет и сделал шаг в сторону Шутта.

— Что вы делаете? — крикнул он. Этот шаг продлил ему жизнь, но ненадолго. Пятисоттонный кран промчался мимо него, настигнув Макгенри, который не успел даже вскрикнуть. То, что осталось от негра-дезертира и убийцы, отлетело в сторону и шлепнулось на палубу. Бонне обернулся на звук и тупо уставился на то место, где только что стоял Макгенри. И в это время девятимиллиметровая пуля из «люгера» вошла ему в затылок.

Шутт брезгливо сплюнул на палубу, повернулся и поднялся на мостик.

Капитан недоуменно посмотрел на лежащую перед ним гору банкнот.

— По-моему, здесь не хватает до миллиона двух тысяч фунтов, — сказал он.

— Правильно, — спокойно кивнул Фудзикава.

— Но почему? Мы же договорились о миллионе фунтов стерлингов.

Фудзикава удивился.

— Но, будучи виноторговцем, вы должны знать о том, что оптовому покупателю полагается скидка. У нас были большие транспортные расходы.

— Ни о чем подобном мы не договаривались. Речь шла о миллионе фунтов ровно.

— Сумма в один миллион — только романтический образ, — сказал японец. — Это ведь только фраза, не так ли?

— Вино стоит на самом деле два миллиона, а в Японии даже два с половиной миллиона. Это ещё более романтический образ.

— Это очень печально.

— Да, это очень печально, — согласился капитан.

— Я очень огорчен, что мы вынуждены вести об этом разговор.

— Несомненно. Тем не менее…

— Дело не только в деньгах. В моей стране свято чтут традиции.

— Сохранение лица?

— Это очень деликатный вопрос. Мои коллеги придают этому очень большое значение.

— У меня тоже есть коллеги. И я не могу объяснить вам, насколько важны для них эти две тысячи фунтов.

— Я понимаю вас, — японец замолчал на некоторое время, — если вы не возражаете, я могу предложить только один достойный способ решить этот спор, дав каждому из нас равные шансы. Это поможет нам оправдаться перед нашими коллегами.

— Что вы предлагаете? — спросил капитан.

— Мы должны сыграть в карты — если только у вас нет морального предубеждения против этого.

— Сыграть в карты?

— Да, это просто и быстро.

— Да уж…

— Вы себя нормально чувствуете, капитан Хантингтон? — спросил японец, заметив, как побледнел его собеседник.

— Что? Да, все в порядке. Я считаю, что сыграть в карты будет лучше всего.

Фудзикава вызвал вестового и приказал принести колоду карт. Когда приказ был выполнен, он распечатал её и тщательно перетасовал. Затем положил колоду перед капитаном, который начал быстро, профессионально раскладывать карты рубашкой кверху.

Капитан был бледен, как бумага. Глаза его остекленели. Перед ним лежала гора денег в четырех национальных валютах.

— Прошу вас, капитан, — сказал Фудзикава.

Капитан Хантингтон открыл первую карту. Это был король пик.

— О, кажется, я проиграл, — сказал Фудзикава, — но зато мы, наконец, разрешили наш досадный спор.

Японец открыл карту. Это был бубновый туз.

— Черт побери! — воскликнул он. — Вот это да!

— Мистер Фудзикава!

— Да, капитан. Прошу извинить, что этим случайным выигрышем я огорчил вас.

— Как насчет того, чтобы удвоить ставку до четырех тысяч фунтов?

— Конечно, я согласен.

Он перетасовал карты и разложил их на столе рубашкой кверху. Капитан Хантингтон отсчитал банкноты и бросил на стол. Фудзикава кивнул.

— Ваша очередь, — сказал капитан.

Фудзикава открыл четверку пик.

— Чудесно, — сказал он, — это вы легко перебьете.

Капитан открыл двойку червей и бесстрастно посмотрел на карту.

— Может, поднимем до шести тысяч?

Фудзикава заерзал.

— Не возражаю, но не может ли получиться так, что вы сделаете хуже себе?

— Только если я проиграю, — сказал капитан.