Во время долгого морского путешествия Зорге вспоминал все прочитанное им о Китае, погружался в историю этого удивительного государства. Он не жалел, что согласился работать в Китае. Как ученый-исследователь он сможет собрать материалы для новых научных работ об особенностях развития этого государства, о его финансово-экономической системе и сельском хозяйстве. Зорге ничего не записывал на заключительных встречах в Разведуправлении, но хорошо запомнил все, что должен будет делать в Китае в качестве нелегального разведчика. Его главной задачей являлось привлечение к сотрудничеству источников-информаторов из числа иностранцев и местных жителей, способных добывать сведения военного и военно-политического характера. Рихарду было рекомендовано обратить основное внимание на работу в среде германских военных советников при правительстве Чан Кайши, а также среди китайцев левого и патриотического толка, проживающих в крупных городах.
Центр запретил Зорге устанавливать какие- либо контакты с рядовыми членами и представителями руководства Компартии Китая. Образованная в 1921 году при прямой поддержке Коминтерна, первоначально она была очень малочисленна и не имела никакого влияния в стране. Кроме того, не вполне соответствовала марксистским взглядам на партийное строительство, так как в Китае практически не было рабочего класса, а большую часть населения составляли крестьяне и мелкая буржуазия. Однако к концу 1920-х годов КПК уже насчитывала до ста тысяч членов и имела опорные революционные базы в сельских районах на севере и юге страны. Коммунисты создали немногочисленную Красную армию, которая вела партизанскую войну с правительственными войсками. Коммунистов выслеживали и арестовывали спецслужбы Чан Кайши, стремящиеся не допустить подъема в стране революционного движения.
Зорге также было запрещено без санкции Центра контактировать с представителями Коминтерна в Китае. В Шанхае, где ему предстояло работать, действовал пункт связи ОМС ИККИ, отвечавший за работу в Китае, Японии, Корее и ряде других стран региона. Он решал свои специфические задачи, напрямую не связанные с деятельностью советской военной разведки.
Центр рекомендовал Зорге, чтобы закрепить свою легенду, сразу после прибытия в Шанхай показать себя опытным немецким журналистом, настроенным выполнять все редакционные задания. Поэтому во время стоянки судна в Гонконге — последнем перед Шанхаем порту — Рихард купил все местные и иностранные газеты, различные справочники и информационные бюллетени и начал детальное изучение современной экономической конъюнктуры Китая и рынка сельскохозяйственной продукции. Получив разрешение капитана, Зорге через судовую радиостанцию передал в редакцию берлинской газеты «Дойче гетрайде-цайтунг» первую информацию о дальневосточном соевом рынке.
Особенно внимательно Рихард читал материалы о городе, в котором ему предстояло работать. Шанхай был крупным торговым, финансовым и культурным центром Китая, одним из важных портов страны. Здесь располагались филиалы крупнейших банков стран Европы и США, торговые биржи, на которых заключались крупнейшие в Азии экспортно-импортные сделки. Торговля и финансы в основном находились в руках иностранцев, проживавших в лучших районах города: международном сеттльменте и французской концессии. В них были построены многоэтажные здания, роскошные отели и торговые центры, комфортабельные виллы.
В Шанхае проживало около трех миллионов жителей, из них только около тридцати тысяч составляли иностранцы. Как прочитал в специальном буклете Рихард, для них были созданы наилучшие условия жизни. В соответствии с западными стандартами в городе было большое количество баров и ресторанов, а восточный колорит создавали многочисленные игорные клубы и притоны, а также «дома приятных наслаждений» и опиокурильни, из-за чего Шанхай называли «восточным Парижем» и «публичной девкой Востока». Западные коммерсанты также отмечали наличие в городе нечистоплотных спекулянтов и бандитских шаек, что дополняло шанхайский колорит.
Все это необходимо было учитывать Зорге при ведении здесь разведывательной работы. Рихард прибыл в Китай в сложный период. Он знал, что на борту судна находился еще один сотрудник IV управления, который должен был сменить прежнего руководителя шанхайской нелегальной резидентуры. Зорге видел этого человека в Москве, знал, что он имеет опыт работы за рубежом и будет действовать под оперативным псевдонимом Шериф. В целях конспирации на борту корабля они не контактировали. Руководить работой Рамзая в начальный период и до своего возвращения на родину должен был действующий резидент Джим. Это был опытный разведчик, он провел в Китае пять лет и был награжден ценным подарком — золотыми часами «за работу в связи с событиями на Дальнем Востоке». Рихард надеялся, что оба профессионала помогут ему стать настоящим военным разведчиком.
Когда корабль подходил к порту, Зорге обратил внимание на несколько стоящих на рейде английских и французских крейсеров и вспомнил, что они постоянно обеспечивают безопасность своих граждан в Шанхае в соответствии с навязанным Китаю соглашением.
Японское пассажирское судно пришвартовалось у большого пирса, и немецкий журналист в числе других пассажиров сошел на берег. Это произошло 10 января 1930 года. Рихард отметил про себя эту дату как начало нового этапа в своей жизни. Он без проблем прошел полицейский и таможенный контроль — представительный иностранец держался уверенно и не вызывал никаких подозрений. Затем взял такси и поехал в отель «Плаза», где должен был поселиться. Это действительно другой мир, думал Рихард, разглядывая из окна таксомотора современные американские автомобили и повозки рикш, хорошо одетых иностранцев и попрошаек в лохмотьях, важных полицейских и пристающих к прохожим проституток. Ему даже показалось, что и небо, и воздух здесь были не такими, как в привычной Европе.
Резидент Джим, посетивший на следующий день гостиницу, в ходе краткой встречи с Рамзаем дал ему указания приступить к легализации и закреплению в стране в качестве журналиста, а также установлению связей среди иностранцев и местных граждан на основе рекомендаций, полученных им в Центре. Как и положено законопослушному немцу, Рихард посетил германское консульство и записался на прием к его руководителю, упомянув о наличии у него рекомендательного письма из министерства иностранных дел в Берлине. Одновременно он попросил занести свое имя в «Книгу немецких адресов на Дальнем Востоке», открыл абонементный почтовый ящик на главпочтамте Шанхая и заказал визитные карточки, наличие которых было необходимым для всех иностранцев, проживающих в Китае.
Зорге снял удобную квартиру с домашней прислугой в международном сеттльменте, что соответствовало его статусу состоятельного иностранного журналиста. Эту профессию необходимо было подтверждать, и уже в январе — феврале в германской газете появились статьи Зорге «Экспорт сои через Дайрен», «Урожай сои в Маньчжурии», «Экспорт сои», «Трудности китайского экспорта арахиса», «Хороший урожай кунжута в Китае». В журналистских кругах Шанхая их заметили, и коллеги отметили высокий профессиональный уровень немецкого журналиста.
Рихард был приглашен генеральным консулом Германии, которому понравился соотечественник, активно начавший работать в Китае. Внимательно почитав рекомендательное письмо, он расспросил собеседника о его журналистской работе и пообещал оказать ему всю необходимую помощь, чтобы представитель возрождающейся Германии стал одним из лучших иностранных корреспондентов в Шанхае. Особое впечатление на дипломата оказал представленный Зорге договор с германо-китайским обществом, предусматривающий проведение исследований на тему «Происхождение и развитие банковского права в Китае». Эти материалы можно было использовать в донесениях в Берлин, что могло помочь дальнейшей дипломатической карьере консула.
Разведчику, который выбрал правильную линию поведения, удалось получить положительные рекомендации, направленные посланнику Германии и вице-консулу в дипломатическое представительство в Пекине, советнику дипломатической миссии в Нанкине и генеральному консулу в Кантоне. Таким образом, Зорге получил возможность общаться с высшими германскими дипломатами во всех официальных представительствах в Китае и одновременно с членами немецкой колонии, в том числе с военными советниками и специалистами, что он должен был сделать в соответствии с указаниями Центра.
Кроме того, Рихард при помощи шанхайского консула Германии получил доступ к архиву местного филиала «Германского синдиката азотных удобрений», где находилось много материалов по сельскому хозяйству Китая. Это способствовало закреплению его позиций как корреспондента берлинской газеты и помогало писать статьи, в которых он опирался на полученные статистические данные. Все свои статьи Зорге обязательно относил в отдел торговли генерального консульства в Шанхае, повышая тем самым свой авторитет и подтверждая свою легенду.
Однако Рихард Зорге главное внимание все же уделял налаживанию работы в интересах военной разведки. Его опыт, знания и желание успешно выполнить поставленные задачи практически сразу стали приводить к положительным результатам. Уже в конце января резидент Джим докладывал в Москву, что Рамзай отлично входит в руководящие круги немецкой колонии, которые сообщают ему важные сведения. От них, в частности, стало известно, что глава Гоминьдана Чан Кайши сталкивается с сопротивлением деловых кругов Китая и своего генералитета. Один из видных военных деятелей генерал Ян Сичань весной готовится открыто выступить против Чан Кайши, но, по мнению германских военных советников, это выступление будет подавлено нанкинским правительством.
Эта была первая разведывательная информация, добытая Зорге в Китае. Но ему предстояло еще многому научиться, многое узнать и многое сделать, чтобы стать настоящим разведчиком. Рихард это хорошо понимал. Первая задача, которую он себе поставил, — налаживание контактов с германскими военными советниками, работавшими в Китае.
Зорге знал, что Чан Кайши рассматривал Германию как источник экономической и военной помощи и пригласил в Китай группу германских военных советников из отставных офицеров, которые занимались вопросами военной реформы китайской армии и помогали в подготовке местных военных кадров. Попасть в их среду бывшему унтер-офицеру было достаточно сложно. Кайзеровские офицеры всегда представляли собой особую касту, считали себя элитой общества (значительная их часть — выходцы из дворянских семей). Рихард помнил, что перед войной офицерам, проходившим службу в Берлинском гарнизоне, командование направляло предупреждение, чтобы они не посещали чаепития даже в крупных отелях, так как там собиралась недостойная их публика. На фронте германские офицеры держались обособленно, показывая свое превосходство над солдатской и унтер-офицерской массой.
Подумав, Зорге решил действовать через консульство Германии в Шанхае, вокруг которого собиралась достаточно многочисленная немецкая колония, в которую входили военные инструкторы и специалисты. Рихард знал, что их возглавлял полковник Крибель, лично замыкавшийся на Чан Кайши. Он был хорошо осведомлен о всех военных и политических проблемах нанкинского правительства, его планах и намерениях. Зорге часто приглашали в консульство, и он надеялся, что там ему удастся познакомиться с полковником. Закрепить отношения можно будет на той основе, что он воевал на фронте, был трижды ранен и награжден Железным крестом, что высоко ценилось в Германии.
Рихард хорошо представлял, о чем надо говорить с «настоящим немецким офицером» — второй рейх и кайзеровская армия не были разбиты в сражениях, в 1918 году фронт проходил за пределами Германии и ни один вражеский солдат не ступил на немецкую территорию, а поражение вызвал «удар ножом в спину», нанесенный социалистами, коммунистами и прочими внутренними врагами. Такие взгляды разделяли большинство отставных офицеров. По их мнению, преодолеть последствия «унижения и оскорбления» германской нации можно только путем возрождения сильного немецкого государства и возвращения силой всех утраченных территорий в ходе новой победоносной войны.
Это, конечно же, не соответствовало убеждениям Зорге, но он мастерски сыграл свою роль в интересах военной разведки, показав себя убежденным реваншистом и «истинным патриотом» Германии в беседах с немецкими отставными военными, работавшими в Китае. В результате полковник Крибель и другие военные советники признали Рихарда за своего, хотя он был лишь отставным унтер-офицером. Необходимые разведчику контакты были установлены. Помогли разведчику и его высокая компетенция в вопросах знания обстановки в Китае, а также присущая немцам черта не отказываться от угощения в баре за чужой счет.
Вскоре общительный немецкий корреспондент имел много знакомых среди своих соотечественников-военных, которые подробно рассказывали ему о своей работе в Китае. Так Зорге узнал о всех программах реформирования нанкинской армии, которые помогали реализовывать германские инструкторы. Немецкие военные готовили штабных офицеров, офицеров- артиллеристов и танкистов, а также помогали формировать так называемые образцовые дивизии — соединения усиленного состава. Рихарду стало известно о контрактах на поставки в Китай из Германии крупных партий оружия и военного снаряжения на общую сумму около миллиарда марок. При этом сделки заключались не от имени германского правительства, которому это было запрещено Версальским договором, а крупными немецкими фирмами Круппа, Сименса и другими при молчаливом одобрении Берлина.
Одновременно Зорге прилагал большие усилия по углубленному изучению Китая, всех особенностей его жизни, чтобы дополнить и развить ранее полученные знания. Его интересовали местное население, его менталитет, быт и обычаи, что было необходимо для налаживания контактов. Изучая Шанхай, Рихард присматривался к китайцам, которые обеспечивали жизнь иностранцев в международном сеттльменте. Более состоятельные, относящиеся к обеспеченному классу, проживали в нем на отдельных виллах. В Шанхае также имелось много кварталов старого китайского города с узкими немощеными улицами, где в перенаселенных домах проживали наиболее бедные жители.
Особенно поразили Рихарда рикши, перевозящие пассажиров в своих небольших колясках. В Шанхае их было бесчисленное множество, на каждом перекрестке десятки свободных рикш пытались перекричать друг друга, зазывая клиентов. Заполучив пассажира, рикша усаживал его в свою коляску и с хорошей скоростью бегом тащил ее за собой, доставляя пассажира по указанному адресу. Эта работа считалась среди китайцев очень престижной и высокооплачиваемой, несмотря на тяжелые физические нагрузки. Зорге так и не смог привыкнуть к этому, как он считал, бесчеловечному способу передвижения и предпочитал ездить по городу на такси.
Профессия журналиста и докторская научная степень позволяли разведчику общаться с шанхайскими бизнесменами, финансистами и представителями местной интеллигенции. Большинство из них были настроены националистически и стремились избавиться от колониальной зависимости и добиться возрождения китайского государства. При этом разделяемых всеми путей выхода из политического, экономического и социального кризиса в Китае выработано не было. Существовали сторонники возврата в «золотую феодальную эру», перехода на западные модели развития общества и революционных преобразований на основе идей марксизма и большевизма.
Однако большая часть населения страны была далека от этих вопросов. Повальная неграмотность, нищета, патриархальный жизненный уклад, ремесленный характер промышленности, основанное преимущественно на ручном труде сельское хозяйство — все это определяло повседневную жизнь Китая.
Общим, что в значительной степени объединяло китайцев, являлись уважение к своей истории и следование традициям Конфуция, древнего философа, жившего в VI–V веках до н. э. Без знания основных положений трудов Конфуция, как узнал Зорге, в Китае невозможно было чего- либо добиться, сделать карьеру, получить хорошую должность. Умение использовать цитаты Конфуция было обязательным для всех слоев населения страны — от элиты до крестьян. Особенно ценилось, если такие цитаты использовал иностранец, это сразу повышало его авторитет.
Рихард нашел переведенную на английский язык книгу изречений Конфуция «Лунь юй» («Суждения и беседы») и тщательно изучил ее. Ему понравились некоторые цитаты китайского философа, например: «Учиться и своевременно претворять в жизнь — разве не в этом радость?», «Не печалься, что люди не знают тебя. Печалься, что сам не знаешь людей» и ряд других. Зорге начал изучать китайский язык и через некоторое время выучил на нем ряд изречений Конфуция. Он видел, как воспринимали его собеседники такие высказывания, так как обычно иностранцы ничего не знали об истории Китая и о его великом философе. Разведчик совершенствовал знание языка, начинал понимать собеседников, сам вступал в разговоры с местными жителями. Он по-прежнему много читал о Китае и постепенно становился знатоком этой страны, что выгодно отличало его от других иностранцев.
Центр по-прежнему настоятельно рекомендовал Зорге установить контакт с придерживавшейся левых взглядов американской журналисткой Агнессой Смедли, которая уже несколько лет находилась в Китае. В ее статьях, публиковавшихся в немецких, европейских и американских газетах, содержалось большое количество сведений об обстановке в Китае. Рихард в ходе одного из мероприятий журналистского пула в Шанхае познакомился с Агнессой. Он как известный журналист произвел впечатление на молодую женщину. Они стали встречаться на профессиональной основе, а затем подружились. Американке понравился обаятельный немецкий корреспондент, стремившийся разобраться во всех местных делах. Смедли очень помогла Зорге в начальный период его работы в Шанхае. Она много рассказывала ему о реальной ситуации в Китае, а также ввела в широкий круг своих знакомых, среди которых он впоследствии нашел нужных ему людей, ставших источниками ценной информации.
Агнесса посетила большинство провинций Китая, общалась со многими политиками, бизнесменами и военными, поэтому знала, что в действительности происходит в китайском государстве и какие политические силы определяют его настоящее и будущее. Она подтвердила, что наиболее влиятельной группировкой с середины 1920-х годов являлся Гоминьдан — «Китайская национальная народная партия», заключившая союз с Компартией Китая и начавшая совместную борьбу с милитаристскими кликами, которые контролировали большинство провинций в северных, центральных и южных районах Китая. Первым лидером Гоминьдана был хорошо известный в Советском Союзе видный политический деятель Сунь Ятсен, которого после его смерти сменил Чан Кайши.
При помощи СССР была создана и вооружена национально-революционная армия Гоминьдана, нанесшая поражение вооруженным формированиям наиболее опасной Чжилийской клики и установившая контроль над рядом провинций в Центральном и Восточном Китае. В качестве столицы страны Чан Кайши выбрал город Нанкин, где были размещены все государственные органы власти. В 1927 году союз между Гоминьданом и КПК распался, началась борьба с коммунистами, что привело к началу гражданской войны на основе идеологического противостояния носителей националистических и марксистских идей.
На местах этим двум силам противостояли военные группировки милитаристов Фэнтянской (на севере Китая), Шансинской (в центре), Гуансийской (на юге) и многих других более мелких клик. Местные лидеры Чжан Цзолинь, Фэн Юйсен, Ян Сишань, Ван Цзинвэй, Тан Шэнчжи и другие вели вооруженную борьбу против нанкинского правительства, формирований коммунистической Красной армии и сражались между собой за расширение подконтрольных зон. В результате во многих районах страны практически постоянно велись кровопролитные бои.
Чан Кайши, который пользовался поддержкой США и Англии, а также опирался на военную помощь Германии, действовал более успешно. К началу 1930-х годов Гоминьдан провел ряд успешных войн против северных и северо- западных милитаристов, при этом нанкинцы использовали подкуп и интриги для разложения противника, временно блокировались с одними группами милитаристов для нанесения поражения другим. После этого Чан Кайши нанес поражение Гуансийской группировке на юге, а также потеснил коммунистическую Красную армию в северных и южных районах Китая. Вместе с тем нанкинское правительство не контролировало всю территорию страны, продолжалась междоусобная борьба различных фракций Гоминьдана, возникали мятежи и заговоры против самого Чан Кайши.
Фактически автономной на севере Китая оставалась Маньчжурия, опиравшаяся на Японию. Ее возглавлял влиятельный милитарист Чжан Цзолинь, которого сменил его сын Чжан Сюэлен, стремившийся сохранять самостоятельность этого региона и быть независимым от Нанкина. Вместе с тем он поддерживал негласные связи с Чан Кайши. Под его воздействием Чжан организовал антисоветскую провокацию на Китайско- Восточной железной дороге, которая закончилась его поражением от советских войск.
Смедли подробно рассказала Зорге и о положении коммунистов в Китае. К концу 1920-х годов из-за репрессий Гоминьдана численность КПК в городах значительно сократилась, революционная борьба стала перемещаться в сельскую местность, где кризис сельскохозяйственного производства привел к обнищанию населения и недовольству существующей властью. Это позволило коммунистам развернуть повстанческое движение в деревне и создавать революционные базы в сельских районах. В них стали размещаться отдельные воинские части, перешедшие под контроль КПК, которые пополнялись вооруженными крестьянскими отрядами и перешедшими на сторону коммунистов формированиями местных милитаристских клик. На этой основе произошло создание китайской Красной армии. Однако к началу 1930-х годов она находилась в сложном положении из-за отсутствия вооружения, боеприпасов и продовольствия. Стабильных советских районов не было, части ККА под давлением гоминьдановцев и местных милитаристов, а также в поисках продовольствия перемещались в ряде южных и центральных провинций страны. Они грабили и терроризировали местное население, что вызывало его сопротивление и противодействие.
Рихард был благодарен Агнессе за информацию. Ему было трудно даже представить, что пришлось пережить этой молодой женщине в ходе ее многочисленных поездок по городам и провинциям Китая в условиях постоянно ведущихся войн. Бесстрашная журналистка попадала в самые сложные ситуации, но собранные ею данные позволяли писать статьи, пользовавшиеся популярностью в Европе и США. Особенно поразило Зорге, что Смедли собрала подробное досье на высший офицерский состав гоминьдановской армии и лидеров милитаристских клик. В ее картотеке имелись сведения о 218 китайских генералах, включая личные и компрометирующие данные. Кроме того, у журналистки имелось досье на нанкинское правительство: его связях с империалистическими государствами и получаемой от них помощи.
Тщательно проанализировав все эти данные, Зорге стал лучше понимать, что происходит в Китае. Это позволило ему быстрее включиться в информационную работу резидентуры, готовить материалы для Москвы. Уже в марте Центр получил из Шанхая телеграмму, в которой говорилось, что Рамзаю удалось получить следующую информацию:
«Чан Кайши в конце марта готовит поход на север. С началом войны первоначально левое крыло и центр отступят на юг, а правое крыло будет опираться на Лухвей и Пукоу ж. д. Затем охват северян обоими крыльями. Нанкин выигрывает время, усиливает вооружение и разлагает северный блок: подкуп Ши Юсяня и Хан Фусю. В Нанкине образцовая дивизия, численность 20 тыс. человек, состав: три пехполка, один полк ПА, горный полк, инструкторский полк и химотряд. Вооружение: автоматические винтовки, улучшенные немецкие арторудия, дальность стрельбы — до 13 км, имеются средства радиосвязи. Начата организация такой же дивизии в Ханькоу. Главный военный инструктор — Меленгоф. Инструкторы связаны с тяжелой индустрией в Германии, содействуя получению ею военных заказов».
Зорге нравилось работать с военной информацией. Он, как отставной военный, участник боевых действий на фронтах Первой мировой войны, хорошо понимал ее значение и важность для Штаба РККА.
Глава резидентуры Шериф стал регулярно направлять в Москву сведения, полученные Зорге: подробные данные о немецких военных советниках в Китае, подготовке переговоров в Нанкине с участием германских инструкторов, информацию о партии Гоминьдан, ее руководящих органах и связях с зарубежными странами. Все эти материалы были высоко оценены в IV управлении.
Рамзай активно работал по поиску других источников важной информации. Он познакомился с местным жителем Ван, на которого произвел большое впечатление своими знаниями о Китае и желанием помочь китайскому народу противостоять империалистическим государствам. В результате тот пошел на развитие отношений с советским разведчиком и согласился выполнять его задания. Вскоре он привлек к работе на военную разведку свою жену, которая также стала ценным агентом.
Зорге работал в Китае всего три месяца, но добился многого: в дипломатических, коммерческих и журналистских кругах Шанхая он получил известность как квалифицированный корреспондент; установил надежные контакты с чиновниками министерства сельского хозяйства в Нанкине; стал активным членом местной немецкой колонии, наладил тесные отношения с германскими военными советниками и инструкторами; привлек к сотрудничеству нескольких местных граждан-китайцев; разобрался во всех особенностях внутриполитической обстановки в стране и начал готовить детальные разведывательные донесения для Центра.
Поэтому, когда в Разведуправлении было принято решение создать из сотрудников шанхайской резидентуры отдельную радиофицированную группу в южнокитайском городе Кантон, Шериф рекомендовал направить туда вместе с радистом Рамзая. Он, по мнению резидента, мог быстро легализоваться там, так как уже получил в Китае журналистскую известность, а в соответствии с личными качествами был способен выполнить все поставленные задачи.
Кантон в то время неофициально считался южной столицей Китая, и IV управление интересовало, что происходит в этом районе, где против нанкинского правительства выступили сильные группировки местных милитаристов. Они опирались на Японию, блокировались с группировкой так называемого левого Гоминьдана, были способны свергнуть Чан Кайши и захватить власть в стране. Кроме того, в Кантоне были сильны позиции левых сил. В 1927 году в этом городе рабочие создали коммуну и образовали советское правительство. Местная реакция при помощи англичан подавила восстание, но его сторонники сохранили в Кантоне свое влияние.
Готовящемуся к отъезду из страны Джиму Центр поручил организовать переброску в Кантон из Шанхая агентурной радиостанции и помочь Рамзаю в налаживании работы на новом месте. Зорге с большой ответственностью стал готовиться к этой сложной операции. Один из двух имевшихся в резидентуре радиопередатчиков был разобран, его детали укрыли среди личных вещей в багаже. Рихард узнал, что в целях конспирации такие устройства радисты собирали из отдельных блоков и частей, продававшихся в местных радиомагазинах.
В Кантон разведывательная группа, в которую помимо Джима и Рамзая входили два радиста: немецкий коммунист Макс Клаузен и его помощник — бывший белогвардейский офицер Мишин, привлеченный к сотрудничеству с советской военной разведкой, прибыла благополучно. Разведчики успешно преодолели все трудности, без каких-либо проблем прошли несколько таможенных и полицейских досмотров. Несмотря на запрет на перевозку радиоаппаратуры, отдельные блоки и даже громоздкая динамо- машина для питания передатчика подозрения не вызвали. Для Рихарда это было первое серьезное испытание. В предыдущих пересечениях границы, даже по линии Коминтерна, в его личном багаже не было таких компрометирующих вещей. В этих условиях главным было сохранить самообладание и ничем не выдать себя.
Разведывательная группа под руководством Джима с соблюдением всех необходимых мер предосторожности была размещена в Кантоне. Для радистов был снят отдельный дом, а Рихард поселился в гостинице. Убедившись в ходе нескольких пробных радиосеансов, что связь с Владивостоком (именно туда адресовались все донесения нелегальной группы) работает, Джим подробно проинструктировал Рамзая, как вести разведывательную работу на новом месте. Затем пожелал ему успеха и через несколько дней покинул Китай на борту пассажирского судна.
Всего через четыре месяца после начала специальной командировки Рамзай приступил к самостоятельной разведывательной работе. Теперь он лично отвечал за добывание информации об обстановке на юге Китая и ее доклад в Центр.
Посещение германского консульства в Кантоне и знакомство с его руководством открыли доступ в местную немецкую колонию. К сожалению, на юге не было германских военных инструкторов, поэтому разведчик наибольшее внимание уделял встречам с сотрудниками консульства и соотечественниками-коммерсантами, много знавшими о том, что происходит в южных провинциях Китая.
Кроме того, как хорошо понимал Зорге, ему было необходимо в кратчайшие сроки найти надежных информаторов среди провинциальных чиновников, военных и других лиц, которые в отличие от иностранцев могли свободно перемещаться по всем южным провинциям и рассказывать разведчику обо всем увиденном и услышанном.
Рамзай стал знакомиться с Кантоном и увидел, что этот город значительно отличается от Шанхая. В нем проживало около полутора миллионов жителей, но среди них было очень мало иностранцев. В Кантоне находилась только одна англо-французская концессия, в остальных районах города проживали китайцы, называвшие себя кантонцами. Зорге, изучавший китайский язык, обратил внимание на существенно отличавшийся от него местный диалект. Некоторые здесь даже называли его самостоятельным кантонским языком.
Кантон был настоящим китайским городом, где почти все улицы, кроме небольшого района концессии, застроенного по стандартам западной архитектуры, были шириной не более двух-трех метров, а в узких переулках с трудом могли разойтись два человека. В маленьких одноэтажных домиках размещались многочисленные семьи. На улицах всегда было шумно, отовсюду слышались китайская музыка, крики мелких торговцев, рикш, грузчиков-кули и нищих попрошаек. Особенностью Кантона являлось также большое количество жителей, постоянно проживавших в джонках, стоящих на реке Чжуцзян вдоль берега. Там царила еще большая нищета. В городе почти не было промышленности, имелось лишь несколько десятков мелких шелкоткацких мануфактур и множество лавок различных ремесленников. При этом организованного рабочего класса, как отметил Рихард, в городе практически не было.
В то же время Кантон являлся важным политическим центром Китая. Исторически в этом городе всегда действовали оппозиционные силы, противопоставлявшие себя Северному Китаю. Считалось, что на севере страны правили реакционеры и монархисты, а на юге — конституционалисты и республиканцы. В 1920-е годы после свержения в Китае монархии в Кантоне было создано революционное республиканское правительство, которое возглавлял лидер партии Гоминьдан Сунь Ятсен. В городе проживало много представителей китайской интеллигенции, придерживавшихся левых и антиимпериалистических взглядов.
Зорге начал активно искать людей, которые могли помочь ему в разведывательной деятельности. Он познакомился с кантонцем Цзян, а затем с одной местной семьей — мужем и женой. Они придерживались прогрессивных взглядов, что позволило разведчику, намекнув на свои политические предпочтения, установить с ними дружеские отношения. В итоге его знакомые стали оказывать ему помощь в сборе информации о ситуации в южных районах Китая. Кроме того, немецкий корреспондент, активно интересовавшийся сельскохозяйственным производством в этом районе страны, регулярно посещал соевые, арахисовые и другие плантации в расположенных рядом с Кантоном провинциях Гуанси и Гуандун и видел все, что там происходило.
27 мая Центр получил первую телеграмму, подписанную псевдонимом Рамзай:
«Правительство Кантона посылает войска в северную часть Гуандуна. По моему мнению, можно ожидать новое наступление Чжан Факуя из севера».
Через несколько дней в Москву поступило новое донесение Рамзая:
«Гуансийцы на юге Хунани соединились с Чжан Факуем на севере. Часть Ли Сунчен еще в Квейлине на севере Гуанси. Часть кантонских на севере Гуандуна перешли хунанскую границу. Создание двух новых дивизий в Кантоне».
В это время в трех южнокитайских провинциях, Гуандун, Гуанси и Хунань, складывалась сложная обстановка. Несмотря на признание правительства в Нанкине, местные руководители из бывших милитаристов начали выступать против Чан Кайши. Начались вооруженные столкновения гоминьдановских войск с гуансийскими военными группировками, которых поддержал влиятельный милитарист Чжан Факуй, имевший в подчинении многотысячную группировку войск в Центральном Китае. В 1929 году между Нанкином и Гуандуном уже имел место вооруженный конфликт, который закончился поражением южных сепаратистов.
В мае — июне, как информировал Центр Зорге, в этом районе вновь возник очаг напряженности, что свидетельствовало о неустойчивости режима Чан Кайши в Китае, его неспособности контролировать всю территорию страны. Начальник агентурного отдела, докладывая в Москве эти сообщения Рамзая Берзину, обратил его внимание на эту особенность обстановки в Китае. Работа Зорге получила высокую оценку руководства военной разведки РККА, так как прежде такой информации не поступало ни от одного из других источников.
Самостоятельная деятельность потребовала от Рихарда в полной мере использовать все знания и навыки, полученные во время подготовки в IV управлении. Он лично зашифровывал готовящиеся к передаче в Центр донесения, используя в качестве ключа определенную книгу. Этот способ широко использовался в советской военной разведке из-за сложности его дешифровки контрразведывательными органами практически всех стран мира. Зорге научился преобразовывать текст телеграммы в колонки цифр, хотя это и требовало продолжительного времени.
Первоначально Рамзай сам контролировал отправку в Центр своих донесений. Радист Макс Клаузен показал ему, как с помощью своего коротковолнового радиопередатчика организует связь с Центром. Макс оказался соотечественником Зорге, он тоже воевал на фронтах Первой мировой войны, только в радиочастях германской армии в качестве радиста. После войны оказался в Советском Союзе, был отобран в военную разведку Красной армии и прошел подготовку в качестве радиста для нелегальной работы за рубежом.
Клаузен, отличный специалист своего дела, объяснил Рихарду, почему коротковолновая связь больше всего подходила для нелегальной разведдеятельности. Использование коротких волн позволяло обеспечить дальность связи до нескольких тысяч километров. При этом использовался малогабаритный передатчик, который можно было собирать на месте из свободно продаваемых радиодеталей, а запеленговать точное местоположение его работы было в те годы практически невозможно. Клаузен показал, как он устанавливает связь с объектом «Висбаден» — радиоцентром разведки Тихоокеанского флота ВМФ СССР. Оттуда донесения нелегальных разведчиков ретранслировались в Москву.
Теперь Зорге как руководитель отдельной разведывательной радиофицированной группы нес полную ответственность за работу своего небольшого коллектива, в том числе за их безопасность и конспирацию. Руководитель резидентуры в Шанхае, которому подчинялась кантонская группа, в июне проверил ее работу. Особое внимание он обратил на агентурно-разведывательную деятельность Зорге. После завершения поездки Шериф направил в Центр донесение, в котором отмечалось, что Рамзай хорошо легализовался на новом месте и к его разведывательной работе нет претензий. Он может пробыть в Кантоне не менее полугода, но группу целесообразно усилить шифровальщиком.
Шериф информировал Зорге, что Центр заинтересован в получении данных о ходе гражданской войны в Китае. Важными являются данные о влиянии на обстановку в стране различных внешних сил и о их интересах в Китае. Шериф также сказал Рихарду, что в Москве положительно оценили его работу.
После отъезда резидента в Шанхай Зорге с еще большей активностью стал вести поиск источников информации не только в Кантоне, но и в Южном Китае в целом. У него появились новые знакомые китайцы, а также европейцы из числа журналистов, коммерсантов и дипломатов. Рихард несколько раз посетил Гонконг — один из крупнейших портов Азии, захваченный Англией у Китая в результате Второй опиумной войны. Официально Лондон арендовал этот участок китайской территории на юге страны, но фактически Гонконг являлся английской колонией и управлялся британским губернатором.
В городе проживало много иностранцев, он считался крупнейшим перевалочным пунктом европейцев на Дальнем Востоке, в нем действовало много иностранных компаний, развивался крупный китайский бизнес. В Гонконге проживало около миллиона жителей, преимущественно китайцы из обеспеченных слоев общества, а также англичане, американцы, японцы, канадцы, немцы и представители стран Юго-Восточной Азии. Используя в качестве прикрытия журналистскую и научную деятельность, Зорге познакомился со многими людьми в Гонконге. Его умение привлекать и устанавливать отношения с людьми способствовало тому, что многие из них охотно делились с немецким корреспондентом информацией по различным вопросам, в том числе интересовавшими Центр. В результате у Рихарда появилась возможность получать сведения о ситуации в Индокитае, и он запросил Москву, нужны ли подобные данные. Уже через несколько дней пришел положительный ответ. В Разведывательном управлении вновь отметили активность нового сотрудника.
В Кантоне Зорге удалось выйти на китайцев, придерживавшихся левых убеждений, которые имели родственников, служивших в воинских формированиях южных милитаристов. От них Рихард получал информацию о планах и действиях Юньнанской, Сычуанской, Фуцзянской клик, Кантонской и Гуансийской армий, а также группировки Фэн Юйсена из Чжилийской клики и правительственной нанкинской армии. Теперь разведчик точно знал, какие боевые действия происходят в Южном и Центральном Китае, состав противостоящих группировок, а на основе этой информации мог делать прогнозы относительно дальнейшего развития военной ситуации в том или ином районе. Кроме того, Зорге смог разобраться в расстановке различных политических сил в этом районе Китая и вскрыть те структуры, которые негласно оказывали им финансовую помощь. Оказалось, что местным сепаратистам и милитаристам помогали не столько иностранцы, сколько китайцы — кантонские банкиры и имевшие крупные состояния богачи из Гуанси.
Другой важной задачей, которую успешно решил Рамзай в Кантоне, явилось получение детальных сведений о вооруженной борьбе китайской Красной армии. Рихард выполнил указание Центра о недопустимости прямой работы с китайскими коммунистами, и у него не было ни одного информатора — члена или функционера КПК, но были люди, которые симпатизировали народно-революционному движению и хорошо знали, что происходит в местах расположения частей Красной армии Китая.
От них Зорге узнал, что под контролем китайских коммунистов находится горный район, расположенный на границе сфер влияния соперничающих гоминьдановских группировок — нанкинской и гуандун-гуансийской. На границе трех расположенных неподалеку от Кантона провинций Фуцзянь, Гуандун и Цзянси дислоцировались партизанские отряды коммунистов, сведенные в два корпусных командования. В начале 1930 года, выполняя решения Центрального комитета КПК, посчитавшего, что в стране созрела революционная ситуация и возможна победа революционного движения, эта группировка попыталась захватить соседние провинции, но потерпела поражение. Коммунистам не хватило сил, их не поддержало население ни в городах, ни в сельской местности. В связи с этим отряды коммунистов перешли к тактике затяжной партизанской войны, лишь периодически покидая контролируемую ими территорию. В свою очередь, местные милитаристы не предпринимали активных действий против коммунистов, надеясь использовать советский район как прикрытие с севера от нанкинских войск.
В Центр продолжали поступать телеграммы из Кантона, подписанные Рамзаем. В них указывалась обстановка, складывающаяся на юге Китая. Зорге точно вскрыл состав и дислокацию гуандун-гуансийской группировки в составе 57, 59, 60, 61, 62 и 63-й дивизий и нескольких отдельных бригад, их оперативные переброски на различные направления для участия в боях. Москве стало известно о закупке для них вооружения и боеприпасов во Франции и Германии. В конце августа Зорге информировал IV управление о подготовке новой военной кампании против красных войск на востоке провинции Гуандун, в которой будет участвовать вновь созданный «корпус для сохранения мира».
В других телеграммах Рамзай сообщал о политических противоречиях местных группировок с Чан Кайши и нанкинским правительством. Политический лидер гуандунцев Ван Цзинвэй заявлял о необходимости «реорганизации Гоминьдана» и смены его руководства, а также переориентации внешней политики, придании ей «правильного национального направления». При этом Зорге отмечал демагогический характер подобных заявлений: требуя отказа от опоры на США и Англию, Ван Цзинвэй практически открыто пользовался поддержкой Японии. При этом он придерживался антироссийских позиций и выступал против восстановления дипломатических отношений Китая с СССР.
Всего до конца августа из Кантона в Центр поступило 15 разведывательных донесений, восемь из которых были доложены военному и политическому руководству страны. С телеграммами Рамзая знакомились нарком обороны К. Ворошилов, заместитель наркома обороны И. Уборевич, начальник политуправления РККА, заместитель наркома обороны Я. Гамарник, начальник Штаба РККА Б. Шапошников, состоящий при наркоме обороны для особо важных поручений Г. Штерн, заместитель народного комиссара иностранных дел СССР Л. Карахан и заместитель председателя ОПТУ, начальник ИНО ОГПУ С. Мессинг. Это был высокий результат работы молодого разведчика, находившегося в спецкомандировке немногим более полугода.
Тем временем обстановка в шанхайской нелегальной резидентуре резко осложнилась. Шериф, прибывший в Китай одновременно с Рамзаем, также начал активную вербовочно-разведывательную деятельность. Ранее он работал в ЧК и, исходя из своего прежнего опыта, начал искать осведомителей из числа бывших белогвардейцев, которых много проживало в Шанхае. Один из них согласился выполнять задания советской военной разведки, но затем предал Шерифа и раскрыл его перед местной полицией. Возникла угроза ареста резидента и прекращения работы всей шанхайской нелегальной группы.
Шериф информировал Москву о случившемся, предложил оставить Рамзая в качестве резидента, а самому срочно покинуть Китай. Берзин, которому начальник агентурного отдела доложил о провале в Шанхае, недолго размышлял, перед тем как принять решение. Результаты работы Рихарда Зорге показывали, что он справится с новыми обязанностями, временно возглавив резидентуру, но для ее усиления в Шанхай в ближайшее время должен быть направлен новый сотрудник. В соответствии с этим решением уже в конце августа на встрече в Гонконге Шериф ознакомил Рамзая с положением дел в резидентуре и передал ему все оперативные связи. После этого он отбыл на родину.
Решение Центра было неожиданным для Рихарда. Он даже не мог предположить, что ему будет поручено возглавить нелегальную резидентуру после восьмимесячного пребывания в стране, — это означало большое доверие, но и большую ответственность. Однако такое решение давало возможность добиться больших результатов, к чему сразу после прибытия в Китай стремился молодой разведчик. Поэтому Рамзай без всяких сомнений покинул Кантон и 3 сентября вернулся в Шанхай, откуда направил в Центр первую телеграмму в качестве резидента. В ней он сообщил, что приступил к исполнению новых обязанностей, сохранил всех своих информаторов на юге и будет поддерживать с ними связь через курьеров.
В резидентуру в то время помимо Рамзая входили только два радиста, один из которых — Макс Клаузен — оставался в Кантоне, другой — Зепп Вайнгартен, тоже немец, обеспечивал радиосвязь с Москвой. Он проживал в Шанхае на территории французской концессии, радиопередачи вел из своего дома. Еще несколько сотрудников до отъезда Шерифа были отозваны в СССР. Зорге мог рассчитывать только на себя и своих информаторов, так как прежние источники Джима и Шерифа, как он быстро выяснил, были малоценными и не могли получать сведения об обстановке в Китае, необходимые Центру.
Рихард обдумал сложившуюся ситуацию и наметил для себя план работы на ближайшее время. Он возобновил контакты в немецкой колонии, в том числе среди германских военных советников и инструкторов, а также стал более активно искать источники информации из числа китайцев, используя знакомых Агнессы Смедли. Опираясь на опыт, полученный в Кантоне, Зорге стал более активно работать по этим направлениям, постепенно создавая свою разведывательную сеть, способную решать широкий круг задач. Практически каждый день у Рихарда проходили встречи с различными людьми, ему приходилось играть разные роли, чтобы максимально расположить к себе собеседников. Зорге нравилась эта работа, у него получалось практически все, он везде был своим и добивался всего, что ему было необходимо.
Немецкие военные в Шанхае и Нанкине с удовольствием соглашались на встречи с известным журналистом-соотечественником. Контакты в основном происходили в барах, ночных клубах и других увеселительных заведениях, где, как они знали, их ждет щедрое угощение. Участие в долгих застольях, беседы о «неминуемом возрождении великой Германии», расистские шутки в отношении китайцев как людей «второго сорта» были утомительны для человека, придерживавшегося совсем других взглядов, но давали возможность получать важную военную и политическую информацию.
На встречах с иностранными дипломатами, журналистами из ведущих зарубежных изданий Зорге показал себя не только опытным корреспондентом, много знающим о ситуации в Китае, но и серьезным ученым, хорошо разбирающимся в мировой экономике, состоянии местного рынка, банковского дела и сельского хозяйства. Такие знания достигались внимательным изучением прессы и различной справочной литературы, чем постоянно занимался Рихард. Однако в результате у него появилась репутация уникального специалиста, «знающего все» о Китае — очень трудной для понимания любого европейца стране. Поэтому многие иностранцы стремились встретиться и побеседовать с талантливым немецким журналистом.
Когда Зорге посещал правительственных или провинциальных чиновников в ходе своих поездок о стране, он выступал в качестве человека, поддерживающего их националистические настроения с опорой на «великую китайскую историю», не сомневающегося в возрождении «великого государства» при помощи Германии, также пострадавшей от вмешательства ведущих империалистических держав. Это встречало понимание у его собеседников, которые, как знал Рихард, считали, что Германия имеет статус, «равный с Китаем», и может помочь в построении политически независимого китайского государства. Общению с ними также помогали хорошее знание китайской истории и использование в беседах цитат из Конфуция.
Легче всего Зорге было общаться с идейно близкими ему людьми — журналисткой Агнессой Смедли, ее знакомыми из числа китайцев, придерживавшихся левых и революционных убеждений. Однако и с ними нельзя было полностью открыться. Сражаясь на невидимом фронте, Рамзай всегда помнил, что главным для него является получение как можно больше сведений из различных источников при соблюдении всех необходимых мер предосторожности и конспирации.
Как руководитель нелегальной резидентуры в Шанхае Рамзай уже к концу 1930 года добился многого. У него появился широкий круг информаторов и знакомых лиц в различных структурах китайского государства, провинциальных группировках, иностранных колониях и дипломатических представительствах. По-прежнему германские военные советники при нанкинском правительстве делились с ним военной информацией стратегического и оперативного характера. У Зорге постоянно были сведения о планировании и подготовке операций правительственных войск против провинциальных милитаристов и Красной армии Компартии Китая. Эти данные помогали Рамзаю разобраться в общей военной обстановке и особенностях отдельных военных операций. Не менее важной была информация о планах реформирования войск, развертывании новых соединений и частей, их составе и вооружении. Все эти сведения были крайне важными для Москвы.
Хорошо знавший Германию, где в соответствии с Версальским договором было запрещено производство многих образцов тяжелого и современного вооружения, Рихард особое внимание уделял полученным от немецких инструкторов сведениям о поставках в Китай секретной продукции германских оружейных концернов и ее практическом испытании в боевых условиях. Военные советники часто приглашали Зорге в Нанкин, посещали его в Шанхае, организовывали совместные поездки в Тяньцзинь и Ханьчжоу, где были военные объекты. От них разведчик также получал сведения о внутренних делах нанкинского правительства, политических событиях и состоянии китайской экономики.
Зорге удалось сблизиться с немецкими летчиками смешанной китайско-германской авиакомпании «Евразия», которые совершали полеты по внутрикитайским маршрутам. От них поступала информация о положении в глубинных районах Китая, местоположении взлетно-посадочных полос, ангаров и других сооружений на местных аэродромах. Важными были сведения о разведывательных полетах замаскированных под гражданские самолеты «юнкерсов», которые по этой причине не сбивались зенитчиками китайской Красной армии. Зорге также стало известно о стремлении Германии превратить Китай в испытательный полигон немецкой авиационной промышленности.
Огромную помощь в разведывательной работе Рамзаю оказала американская журналистка Агнесса Смедли. Ей удавалось получать информацию из ближайшего окружения лидера Гоминьдана и верховного главнокомандующего нанкинского режима Чан Кайши, о чем она регулярно рассказывала своему близкому знакомому. Агнесса поддерживала дружеские отношения с вдовой Сунь Ятсена — вождя революционного националистического движения Китая. Чан Кайши взял в жены ее сестру, другая из сестер была замужем за влиятельным в правительстве министром промышленности, торговли и сельского хозяйства. С помощью этих связей при содействии Агнессы Зорге стал членом престижного «Китайского автомобильного клуба», президентом которого являлся сам Чан Кайши. Это в значительной степени облегчило Рихарду доступ к правительственным чиновникам самого высокого уровня. Смедли также удалось установить контакт с шурином Чан Кайши — министром финансов, благодаря чему было налажено получение сведений о бюджете и основных параметрах нанкинской государственной экономики и военных расходах, составлявших до 86 процентов всего бюджета.
Однако основное внимание в своей оперативной работе Зорге уделял увеличению количества информаторов из числа местных китайцев. У него появились такие агенты в Шанхае, продолжала действовать созданная им сеть в Кантоне и южных провинциях Китая. В Нанкине на Рамзая работал сотрудник министерства иностранных дел, также имелись источники в Пекине и Мукдене. Передачу информации от всех них обеспечивали надежные связники и курьеры, привлеченные Рихардом к сотрудничеству. Шанхайским помощникам Зорге удалось взять под свой контроль поставки из-за рубежа нанкинской армии вооружения и боеприпасов, так как они производились через местный порт, а оплата осуществлялась через банки в Шанхае.
Таким образом, к Рамзаю от различных источников поступала важная информация, характеризующая различные аспекты обстановки в Китае. Иногда она носила отрывочный характер, но часто сообщения дополняли друг друга, что позволяло составить общую картину. Зорге лично анализировал добытые его источниками сведения и на их основе готовил в Центр разведывательные донесения, которые часто содержали его прогнозы и предложения.
Москву в то время очень интересовало положение Красной армии Компартии Китая, которая терпела поражения от гоминьдановских войск, в том числе из-за плохо организованной разведки и отсутствия достоверных сведений о противнике. Наркомат обороны СССР на основе данных военной разведки информировал китайских коммунистов о реальной обстановке в районах боевых действий. Много таких данных поступало от шанхайской нелегальной резидентуры.
Так, во второй половине сентября Рамзай направил в IV управление два следующих сообщения:
«Второе неудачное наступление красных против Чанша (провинциальный центр провинции Хунань) с 6 до 10 сентября. Теперь 20-я и Хунаньская дивизии концентрируются против армий Моуа, Пенга, Холунга. 18-я Киангсийская дивизия уже в тылу красных ближе Лакинга. Усилена семью аэропланами американского типа. Единственная возможность у красных, по-моему, отступить на юго-восток».
«Нанкинская 3-я армия заняла Син-Шэнь на юге Ченжоу, 4-я армия заняла Мижен, 5-я заняла Чин-Янг. Красная армия Жувэ и Пен Дэхуа отступила в направлении Кианг Сия. До поражения у Чанг Ча они имели 20 000 войск с 15 000 винтовок».
Эти сведения получили высокую оценку Центра и были доложены военному и политическому руководству СССР. Помимо военной информации Рамзай направлял в Москву донесения и о внутриполитической обстановке в Китае. В одном из них говорилось о конфликте между Чан Кайши и маньчжурской кликой в Мукдене, возглавляемой Чжан Сюэленом, в другой — о нежелании Нанкина и Мукдена обострять отношения с СССР и доводить их до военного конфликта. Важной была информация о намерении Нанкина создать японо-китайский военный союз, направленный против Советского Союза.
Всего до конца 1930 года Центр получил из Шанхая около пятидесяти телеграмм, 37 из них были доложены руководству, в том числе одна — Сталину, Пятницкому и Ворошилову. В ней Рамзай информировал:
«Красные наступают на Чандэ на севере Хунани и Хень-Чжоу-Фу на юге. Прорвали желдорогу Ханькоу — Чанша, Ханькоу — Пэйпин и у Гуаньшу (северная часть Хубэя). Правительственные войска в Хенане и Хубее еще не получили зимнего обмундирования и жалованье за последние месяцы. Настроение скверное. Число войск в дивизиях увеличивается за счет новых солдат: 1-я дивизия на 1500, 11-я дивизия на 1000, 48-я дивизия — 6000. 72 000 человек, организованные в народные отряды, вооруженные 15 000 винтовок, действовавшие во время войны против Фына, объявили о своей независимости. Кавалерийская дивизия Фына в составе 1000 чел. перешла под командование Ханьфу-цу и теперь находится на западе Шаньдуна».
Увеличение количества и значительное повышение важности информационных донесений, поступавших от шанхайской нелегальной резидентуры, были отмечены в Центре. Начальник агентурного отдела В. Таиров напомнил Берзину, что еще в первой половине 1930 года положение было совсем другим и приходилось указывать Шерифу на то, что в его телеграммах содержится много недостоверных сведений, а об основных событиях в Китае IV управление узнавало в основном из открытой прессы. Ситуация изменилась после того, как резидентуру возглавил Рамзай. Он был утвержден в качестве постоянного резидента в Шанхае. Начальник управления просил его обратить внимание на вопросы безопасности и конспирации, чтобы не допустить провалов, так как Китай считался для разведки достаточно сложной страной.
Зорге уже сталкивался со шпиками в Китае, выявляя их по известным ему признакам. Однако то, что ему стало известно о борьбе разведок и контрразведок на китайской территории, просто поразило его.
В Китае действовало большое количество различных спецслужб. Правящий на большей части страны Гоминьдан имел свою систему сыска, решавшую одновременно задачи общегосударственной разведки. Кроме того, в Нанкине существовала личная разведслужба Чан Кайши, центральное разведывательное управление, разведывательный департамент генштаба и правительственная контрразведка. У каждой из этих спецслужб имелись многочисленная агентура и осведомители, державшие под наблюдением всех подозрительных лиц.
Одновременно каждый глава провинции, генералы милитаристских клик, различные местные правители имели собственную агентуру для выявления замыслов и планов своих соперников. В районах боевых действий в тыл противника массово засылались агенты из числа местных жителей, которые за минимальную плату в один юань должны были заниматься военным шпионажем. Китайские спецслужбы пытались брать на вооружение и опыт других стран. После того как немецкие специалисты привезли брошюры, в которых описывались успехи Маты Хари, местные разведчики перевербовали всех смазливых актрис и танцовщиц увеселительных заведений, которые должны были следить за посетителями.
На территории Китая также активно действовали иностранные спецслужбы, в том числе японская военная миссия, имевшая своих агентов во многих государственных и военных структурах, а также британская, американская и французская разведки. Китайская полиция и контрразведка, знавшие об этом, осуществляли контроль за всеми иностранцами, подозревая в каждом из них потенциального шпиона. В международных сеттльментах, расположенных в крупных городах, существовали собственные службы безопасности и система осведомителей.
Особенностями этого кипящего котла шпионажа-антишпионажа являлось как использование зверских методов азиатского средневековья, так и применение современных контрразведывательных технологий. Больше и чаще всего в Китае искали «красных шпионов», связанных с местными коммунистами, Коминтерном и советской разведкой. Пойманных агентов, изменников и часто просто заподозренных в чем-то лиц безжалостно уничтожали. В разных провинциях способы казни различались: расстрел, отрубание головы или сожжение заживо. Это делалось для того, чтобы запугать потенциальных предателей.
Приступив к выполнению обязанностей резидента, Зорге проанализировал положение в стране всех работников своей группы. Каких-либо настораживающих моментов им выявлено не было. Однако в январе 1931 года за Рамзаем и его радистом Вайнгартеном была установлена полицейская слежка, что вынудило временно приостановить всю разведывательную деятельность группы. Зорге вскоре удалось узнать, что это было связано с провалом Шерифа и возникшими у полиции подозрениями в отношении всех лиц, которые встречались с ним. Вскоре Рихард информировал Центр, что ситуация нормализовалась из-за отсутствия у полицейских служб каких-либо доказательств, а также его «сильного официального положения». Зорге в течение всего периода работы в Китае уделял вопросам безопасности и конспирации большое внимание, добиваясь скрытности всех проводимых агентурных мероприятий. Все встречи с источниками тщательно легендировались, чтобы не привлекать внимания полиции.
В конце 1930-го — начале 1931 года основные усилия нанкинского правительства во главе с Чан Кайши были направлены на подавление революционного движения, освобождение от коммунистов территории советских районов и разгрома китайской Красной армии. С этой целью Гоминьданом был запланирован ряд масштабных военных операций, о чем практически сразу стало известно Рамзаю, и он немедленно информировал Москву:
«Общее содержание плана Чан Кайши для подавления красных: 1. Изоляция главных сил Красной армии; 2. Уменьшение роли провинциального руководства военных действий путем создания новых руководящих органов, получающих указания из отделения главного штаба в Ханькоу; 3. Устранение провинциальной границы в отношении движения и содействие дивизиям разных правительств; 4. Попытка разложения красных денежными подарками для вернувшихся в лагерь правительства; 5. После дальнейшей изоляции красных на юго-востоке Цзянси усилить кампанию в Хубее. К первому пункту — изоляция красных удалась только на юге Цзяньси, уже видно стремление правительства изолировать во вторую очередь армию Холуна и Ли Ченьгуна».
В других донесениях Зорге подробно раскрыл всю привлекаемую к операции группировку Гоминьдана в составе четырнадцати дивизий, направления их выдвижения, рубежи атак и другую детальную военную информацию. Москве становилось известно о ходе боев: первоначальном отступлении красных, переходе к партизанской тактике, замедлении продвижения гоминьдановцев и их больших потерях. Первая карательная операции Гоминьдана завершилась неудачей. Как информировал Рамзай, в середине января Чан Кайши провел с военным руководством совещание, на котором заявил, что военными силами подавить красных невозможно.
Несмотря на это до середины 1931 года нанкинское правительство организовало против коммунистов еще два карательных похода, собрав практически все имевшиеся силы и средства. Однако добиться успеха войскам Чан Кайши вновь не удалось. Отряды Красной армии, значительно уступавшие противнику по численности, наносили неожиданные удары с флангов и тыла, на стыках дивизий и полков гоминьдановцев, приводившие к их большим потерям. Срыву планов карателей помогала детальная информация, поступавшая китайским коммунистам из Москвы. Ее основу составляли данные, полученные нелегальной резидентурой Рамзая.
Успешная работа Зорге продолжалась и по другим направлениям. Руководимые им агенты в Кантоне установили связь с офицером штаба 8-й гуандунской армии, который согласился продавать секретные военные документы. Получив согласие Центра, Рамзай совершил поездку на юг Китая и привлек к сотрудничеству нового ценного источника информации. Вскоре аналогичную успешную операцию удалось провести в штабе 19-й армии, а также в военной академии в Нанкине, где готовили офицерские кадры для армии Чан Кайши. В результате в резидентуре появилось много секретных документов, которые Зорге и его помощники фотографировали, а пленки с курьерами регулярно направляли в Центр.
Помимо изучения обстановки в Китае Зорге все больше внимания стал уделять Японии. Знакомясь с местной прессой и газетами соседних стран, он узнал о давних японских притязаниях на господство в Китае на основе своей доктрины «Великой Восточной Азии», которая идеологически обосновывала изгнание из региона европейцев и объединение азиатских народов вокруг Японии. Китай рассматривался как первый объект японской экспансии из-за своих природных ресурсов, а также для подавления исходящей оттуда «красной угрозы». Во время работы в Кантоне Рихард видел, как бесцеремонно вели себя японские дипломаты, насаждая всюду своих ставленников и агентов, готовя почву для будущей агрессии в Китае, которая в последующем могла распространиться и на СССР.
Рихард стал чаще встречаться с японскими дипломатами в Шанхае и установил хорошие отношения с консулом и военным атташе, играя роль «истинного друга» Страны восходящего солнца. Зорге быстро нашел общий язык с этими людьми, чье руководство в Токио придерживалось идеологии исключительности японской нации, ее права на агрессию и применение военной силы для достижения своих целей. Немецкий корреспондент стал частым гостем на всех японских дипломатических мероприятиях, где сотрудники представительства откровенно делились важной информацией с гостем, которого считали своим сторонником.
Среди знакомых Зорге стали появляться японцы, проживавшие в Китае, которых он тщательно изучал, чтобы выбрать тех, кого можно использовать в интересах военной разведки как источников информации. Агнесса Смедли познакомила Рихарда с Одзаки Ходзуми, специальным корреспондентом японской газеты «Осака Асахи», который придерживался прогрессивных взглядов. В последующем он стал главным соратником Рамзая в разведывательной работе, от него регулярно поступала надежная и достоверная информация из японских кругов в Китае и из самой Японии.
Первоначально между двумя журналистами установились профессиональные отношения, что не потребовало от Зорге дополнительных усилий: двум высококлассным корреспондентам было что обсуждать друг с другом. Затем Рихард стал пользоваться все большим доверием своего знакомого, который разделял его марксистские взгляды на развитие стран региона. Японский коллега восхищался эрудицией Зорге, его способностью разобраться в любой самой сложной политической ситуации и стал все больше сближаться с ним. Одзаки рассказал Рихарду, что окончил в Токио элитный колледж, куда принимали только наиболее одаренных учеников. Там он помимо усиленной общеобразовательной программы изучал немецкий язык, поэтому они могли свободно разговаривать друг с другом. В дальнейшем Одзаки учился в университете, поступил в аспирантуру, после окончания которой стал заниматься наукой и журналистской деятельностью. У них было много общего в жизненном пути, во взглядах на развитие общества, в неприятии милитаризма как в Азии, так и в Европе. Зорге видел, что его знакомый детально владеет обстановкой в Китае, Японии, Юго-Восточной Азии, знает о планах и намерениях Японии и ведущих империалистических государств в регионе. После нескольких целенаправленных бесед, которые научился умело проводить разведчик во время своей работы в Китае, Одзаки согласился собирать информацию по заданиям Рамзая, используя все свои связи и знакомства.
Кроме того, японский журналист, понявший, что его немецкий коллега занимается деятельностью, явно выходящей за рамки работы корреспондента сельскохозяйственной газеты в Берлине, стал знакомить Зорге с другими японцами, которые могли быть привлечены для решения разведывательных задач. Одним из них был Тэйики Каваи, периодически совершавший поездки в Маньчжурию и имевший доступ к информации о ситуации в Северном Китае. На Зорге стали работать еще четыре японца, добывавших необходимые советской военной разведке сведения.
Таким образом, состав агентов-информаторов шанхайской нелегальной резидентуры, руководимой Рамзаем, расширился. От них поступало в Центр все больше разведданных, которые по радиосвязи передавались через Владивосток в Москву или переправлялись курьерами в Харбин, а оттуда на территорию СССР. В Разведуправление регулярно доставлялись оригиналы добытых документов или фотопленки с отснятыми секретными материалами. В резидентуре начала действовать небольшая фотолаборатория, где готовились материалы для отправки в Центр. Курьеру передавались 10–12 и более пленок.
Первое время всеми работами занимался сам Зорге: зашифровывал тексты радиограмм и фотографировал добытые агентами-источниками материалы. Вскоре, чтобы освободить Рамзая от этой кропотливой и занимающей много времени деятельности, Разведывательное управление прислало ему помощника. Прибывший в Китай польский коммунист Григорий Стронский (оперативный псевдоним Джон) стал выполнять обязанности шифровальщика и отвечать за все фотоработы.
Спустя некоторое время для усиления все более успешно работавшей резидентуры в Шанхай был направлен еще один советский разведчик — эстонец Карл Римм. Он служил в Красной армии, занимал высокую должность начальника штаба дивизии. Его боевой опыт, хорошее знание немецкого языка привлекли к нему внимание IV управления, и он был отобран для прохождения службы в военной разведке. После завершения курса специальной подготовки Римма назначили заместителем Рамзая, присвоив оперативный псевдоним Пауль. В Москве у него осталась жена Люба Ивановна Римм, которую спустя некоторое время Берзин также направил в Шанхай в качестве шифровальщика радиограмм Рамзая, так как их количество значительно возросло. Под псевдонимом Луиза она также вошла в состав резидентуры. Так закончилось формирование нелегальной группы советских военных разведчиков, работавших в Китае под руководством Рамзая.
Зорге продолжал активно вести вербовочную деятельность среди иностранцев, ему удалось привлечь к сотрудничеству жену немецкого архитектора Урсулу Кучински, проживавшую вместе с мужем в Шанхае. Ранее она вела партийную работу в Германии в интересах компартии, придерживалась прогрессивных взглядов. После ее изучения Рамзай прямо предложил ей работать на советскую военную разведку. Получив согласие, Рихард стал использовать ее квартиру для встреч со своими агентами-информаторами и для хранения в ней добытых источниками резидентуры материалов. Убедившись в надежности Урсулы, Зорге стал давать ей отдельные разведывательные поручения, а также использовать в качестве связной.
Рамзай сообщил в Центр о Кучински и рекомендовал направить ее в Москву для обучения в разведывательной школе. Он же предложил присвоить ей оперативный псевдоним Соня, которым она стала пользоваться во время своей последующей работы на военную разведку Красной армии. Оперативное чутье и талант Рамзая как разведчика подтвердились и в отношении Урсулы: после соответствующей подготовки она побывала еще в четырех командировках в качестве нелегала, в том числе резидента, и благополучно вернулась в СССР после окончания Второй мировой войны.
Зорге знал, что в Шанхае находилась группа Отдела международных связей Коминтерна, поддерживавшая контакты с представителями руководства Коммунистической партии Китая и компартий ряда других дальневосточных стран.
В ее состав входили несколько человек, включая немецкого коммуниста, которого Рихард знал по совместной работе в Германии, а затем в Исполкоме Коминтерна в Москве. Зорге однажды случайно встретил его в Шанхае, но профессиональных отношений друг с другом они не поддерживали. У коминтерновцев была отдельная связь со своим Центром в Москве, они решали вопросы оказания финансовой и организационной помощи КПК, выполняли другие специфические задачи, никак не связанные с разведывательной деятельностью Рамзая в Китае. Зорге несколько раз встречался со своим знакомым. Откровенно разговаривая с Рихардом, тот отмечал трудности своей работы в Китае из-за большого количества ненадежных лиц и провокаторов из числа местного населения, а также частого направления Коминтерном в страну слабо подготовленных и не знающих местную специфику сотрудников.
Вместе с тем общим в работе этих нелегальных структур в Шанхае являлось обеспечение безопасности своей деятельности, для чего был предусмотрен оперативный обмен любой настораживающей информации. Поэтому летом 1931 года после получения достоверных данных от своих местных источников Рамзай направил в Центр телеграмму, в которой просил Разведуправление сообщить Михаилу (один из руководителей Исполкома Коминтерна — Пятницкий, под руководством которого в свое время работал Зорге), что два его сотрудника, Генрих и Генриетта, арестованы. Существует опасность, что полицией найдены важные документы. Речь шла о руководителе группы ОМС X. Нуленсе и его супруге. О нем спецслужбы нанкинского правительства узнали от одного из руководителей КПК, захваченного ими.
Полиция Шанхайского иностранного сеттльмента действительно обнаружила в ходе обыска квартиры документы, подтверждавшие принадлежность Нуленса к Коминтерну. В связи с этим все сотрудники его группы были вынуждены срочно покинуть Китай, а заниматься этой проблемой в течение более года по указанию Москвы пришлось Рамзаю. Он собирал сведения об обстоятельствах провала, отслеживал перемещения арестованных по китайским тюрьмам, узнавал, какие обвинения им предъявлены, вел поиск адвокатов и лиц, которые за крупную сумму смогли бы обеспечить выезд арестованных из страны.
Зорге отправил в Центр 14 телеграмм с предложениями по вызволению Нуленса и его супруги, использовав для получения необходимой информации все свои связи и возможности. После того как в Шанхае вновь появились сотрудники Коминтерна, Рихард предложил Центру передать им всю последующую работу по арестованным. При этом он отметил, что участие в этом деле создает угрозу его раскрытия, так как он уже достаточно скомпрометирован из-за него в глазах полиции и иностранных спецслужб. Кроме того, дополнительная нагрузка не позволяла направлять основные усилия на решение разведывательных задач, поставленных IV управлением. В Москве согласились с предложением Зорге, и он до завершения своей командировки больше не занимался коминтерновскими делами. Он в очередной раз убедился, что работа в военной разведке более важна для Советского государства, чем задачи, решаемые ОМС Коминтерна.
Обстановка в Китае во второй половине 1931 года существенно осложнилась из-за агрессивных действий Японии на севере страны. Хотя этот район не входил в зону ответственности шанхайской резидентуры — она отвечала за центральные и южные районы Китая, — Рамзай стал направлять в Центр информацию о ситуации в зоне агрессии, полученную от своих японских источников. После начала в сентябре маньчжурского инцидента, в ходе которого Квантунская армия якобы в ответ на китайскую провокацию захватила этот регион, Зорге получил достоверные сведения, что эта акция была совершена армейским командованием без согласования с японским правительством. Такие вещи в то время были нередки из-за относительной самостоятельности военных в политической системе японского государства. В то же время действия Квантунской армии отвечали общей стратегии Токио в отношении установления господства над Китаем.
Москва узнавала из донесений Рамзая о составе и перемещениях японской военной группировки в Маньчжурии, дополнительных перебросках войск из Японии, о переговорах с императором Пу И о создании марионеточного государства Маньчжоу-го. Зорге информировал, что следующим агрессивным шагом Японии может стать захват Шанхая, а затем других главных районов страны. Практически все донесения Рамзая направлялись высшему военному командованию СССР, которое тщательно следило за действиями японских войск в непосредственной близости от советских границ.
Зорге проанализировал все данные о возможных действиях Японии против СССР и пришел к выводу, что Токио на данном этапе не намерено этого делать. Однако японское руководство сознательно распространяло слухи о своих антисоветских настроениях, чтобы ослабить давление со стороны ведущих империалистических государств, недовольных японской агрессией в Китае. Шанхайской резидентуре удалось также раскрыть все особенности политики Японии в отношении Китая. Токио стремилось вынудить Чан Кайши отказаться от руководства страной и вооруженными силами, усилить влияние кантонцев и прояпонских милитаристов, вынудить все китайские политические силы прекратить сотрудничество с западными странами, не допустить сближения Нанкина с СССР.
Число информаторов, привлеченных Рамзаем к сотрудничеству, продолжало расти. Практически каждый день проходили встречи с источниками, которые Зорге проводил в различных местах: на людных улицах, в ресторанах, барах, танцевальных залах, в домах иностранцев и местных жителей с соблюдением всех мер безопасности. По-прежнему Рихард использовал немецкую колонию и особенно военных специалистов и инструкторов для получения важных сведений. С ним как знатоком Китая стремились встретиться многие иностранные журналисты и дипломаты.
Зорге работал в Китае уже почти два года. Успехи резидента видели и оценили в Москве. При подведении итогов работы нелегальных резидентур военной разведки по итогам 1931 года была особо выделена шанхайская группа. В подготовленном для Берзина документе отмечалось, что несмотря на сложные условия шанхайская резидентура вышла в число лучших. Основной причиной этого явилась активная деятельность резидента и его грамотная оперативная работа.
За время своего пребывания в Шанхае Рамзаю, как отмечалось в отчете агентурного отдела, удалось установить и закрепить полезные связи в дипломатических кругах, поддерживать регулярные контакты с германскими инструкторами в армии нанкинского правительства. На основе этих связей добывалась и направлялась в Центр информация военно-политического и военного характера, которая в Москве была признана ценной. Полученные агентурным путем документы и материалы оценивались как важные и к получению желательные.
Не менее результативными были итоги работы Рамзая по привлечению к сотрудничеству китайцев, работавших в правительственных структурах, аппарате Гоминьдана, военных учреждениях, в том числе в арсеналах и на базах вооружения, а также в войсковых штабах и непосредственно в армейских частях. Агенты- информаторы Рамзая добывали разведывательные данные об обстановке в Шанхае, Нанкине, Кантоне, Пекине и Ханькоу, которая также высоко оценивалась Центром. Результаты личной вербовочной работы Рамзая среди иностранцев и китайцев получили самую высокую оценку агентурного отдела Разведуправления.
Рамзай также умело руководил нелегальными сотрудниками резидентуры, обеспечивающими бесперебойную радиосвязь с Центром, обработку и фотографирование документальной информации и ее отправку в СССР через курьеров. В резидентуре поддерживался высокий уровень конспирации.
Берзин, ознакомившись с этими результатами, попросил подготовить телеграмму на имя Рамзая, в которой поблагодарить его за результативную работу, а также информировать, что в ближайшее время в Шанхай в помощь ему будет направлен еще один разведчик-нелегал.
Получив из Москвы высокую оценку своей деятельности, Зорге был и тронут, и горд за действительно достигнутые им лично результаты. Его творческая натура ученого-исследователя помогала ему глубже разобраться в происходящих событиях, сделать правильные выводы, дать точные оценки. Проанализировав, например, добытые агентурным путем статистические отчеты, чертежи, другие документы по военным арсеналам Нанкина и Ханькоу, Зорге смог оценить их производственные возможности и характер выпускаемой военной продукции. Обработка и анализ других статистических материалов и информации, добытой его источниками, позволили подготовить и направить в Центр донесение о состоянии и развитии сельского хозяйства и промышленности Китая, а также создании с иностранной помощью национальной военной промышленности.
Рамзай уделял много времени уточнению всех особенностей политики ведущих империалистических государств в отношении Китая. В его телеграммах отмечалось, что Англия утрачивает свои доминирующие позиции на Дальнем Востоке, а в Китае через Гонконг пытается оказывать влияние только на кантонские и гуансийские группировки. Америка действует более активно, поддерживает Чан Кайши и нанкинское правительство. Американские монополии и крупные компании пытаются установить контроль над местным рынком, делают крупные инвестиции и капиталовложения в перспективные отрасли промышленности.
Источникам Зорге удалось добыть секретный меморандум, подготовленный американской миссией известного бостонского банкира Р. Фессендена, содержащий предложения для Белого дома об основных направлениях политики США в Китае на следующее десятилетие. В его подготовке принимали участие сотрудники консульств в Нанкине и Шанхае, а также ведущие американские специалисты по Китаю. Меморандум включал перечень мер, которые необходимо принять Соединенным Штатам в политической, экономической и военной областях для укрепления своих позиций в этой крупной азиатской стране. Добытый текст меморандума был направлен в Центр и оценен как документ большой важности.
Зорге не забывал и о том, что должен оправдывать свое пребывание в Китае журналистской и научной деятельностью, и продолжал писать статьи, которые публиковались в немецких и американских газетах. Только в 1931 году из-под его пера вышли следующие материалы: «Стоит ли везти соевый шрот из Маньчжурии в Европу?», «Отменный урожай кунжута в Китае», «Россия покупает соевые бобы», «Германия в роли основного импортера китайского арахиса», «Резкое сокращение японского экспорта муки», «Перемены в соевом хозяйстве Маньчжурии». Чтобы получить информацию для этих статей, Зорге контактировал со многими чиновниками из министерства сельского хозяйства, другими специалистами в этой области. Ему всегда шли навстречу, так как он считался в Китае увлеченным своим делом «неистовым репортером».
В качестве журналиста, а также ученого- востоковеда Рихард совершил много поездок по стране, побывал в различных провинциях, посетил города Дайрен, Харбин, Циндао, Теньцзинь, Ханькоу, был в Гонконге, Монголии и Корее. Ему удалось лично ознакомиться с обстановкой в Маньчжурии, граничащей с Советским Союзом. В ходе поездок Зорге не только собирал разведывательную информацию, но и закреплял знание китайского языка, его местных диалектов, читал местную прессу, много общался с китайцами, что значительно расширило его знания о стране. В глазах многих иностранцев он стал известным знатоком Китая, который мог делать заключения по самым разным вопросам.
В январе 1932 года обстановка в Китае вновь обострилась из-за новой японской агрессии. После успешного захвата Маньчжурии руководство Японии решило усилить свое влияние в Китае и начать постепенное продвижение вглубь его территории. Для этих целей больше всего подходил Шанхай, пользующийся экстерриториальностью и имевший удобные для высадки десанта подходы с моря. Рамзай после маньчжурских событий продолжал внимательно следить за намерениями и действиями Японии, анализируя все данные, получаемые от своих источников.
В середине января им была направлена в Центр телеграмма, в которой говорилось, что Япония намеревается захватить Шанхай, предварительно согласовав свои действия с ведущими державами, включая США. Японцы тщательно готовятся к операции, опасаясь сильного противодействия китайской армии. Эта информация полностью подтвердилась, когда 28 января японцы высадили десант и начали бомбить Шанхай. Москва потребовала от резидентуры оперативно реагировать на все происходящие события и сообщать о них в Центр.
Рамзай привлек к выполнению этого задания все свои оперативные связи и знакомства — немецких военных советников, дипломатов из представительств Германии, Японии, США, Англии, Франции, агентов — японцев и китайцев, а также, рискуя жизнью, лично посещал районы Шанхая, где велись боевые действия. Это позволило ему владеть полной информацией о военной обстановке в ходе конфликта и политических шагах его основных участников. Практически ежедневно до конца марта, когда бои под Шанхаем прекратились, в Москву направлялись разведывательные донесения, докладывавшиеся высшему военно-политическому руководству СССР.
Ситуация же в этом районе складывалась неоднозначная. После высадки японского десанта правительство в Нанкине решило не оказывать сопротивление агрессору. Основные государственные структуры были срочно эвакуированы вглубь страны, а находившаяся в районе Шанхая 19-я китайская армия получила приказ отойти без боя. Однако ее патриотически настроенное командование не выполнило этот приказ и вступило в сражение с агрессором. Японцы понесли большие потери и были вынуждены приступить к переброскам в район боевых действий дополнительных подкреплений.
В телеграммах Рамзая был указан точный состав Шанхайской экспедиционной армии ВС Японии, количество дивизий, бригад, самолетов и боевых кораблей, а также раскрыта группировка противостоящего ей китайского Шанхайского фронта. Зорге раскрывал и анализировал ход боевых действий, описывал применявшиеся тактические приемы, использование в ходе боев новейших образцов вооружения: танков, тяжелой артиллерии, бомбардировщиков. В Штабе РККА, куда IV управление направляло эти донесения, тщательно их изучали и учитывали при планировании военного строительства Красной армии и подготовке армии и флота к вооруженной борьбе в новых условиях.
После продолжительных кровопролитных боев многократно усиленной японской группировке все же удалось оттеснить китайские войска и занять обширный район вокруг Шанхая. Однако этот конфликт развеял миф о непобедимости японской армии, которой неоднократно приходилось отступать после контратак противника, несмотря на свое подавляющее преимущество над китайцами. В одной из телеграмм Зорге сообщил, как в Токио оценили шанхайский конфликт. Японское военное командование было буквально ошеломлено тем, что ему не удалось одержать быструю победу над более слабым противником. Бессилие японской армии проявилось и в том, что ей не удалось сломить сопротивление противника лобовыми атаками, которые японский генштаб считал неотразимыми. В телеграмме делался вывод, что в ближайшей перспективе продолжение боевых действий японской армии в Китае маловероятно. Действительно, вскоре был подписан шанхайский мирный договор и город был объявлен демилитаризованной зоной.
Собирая и анализируя информацию о Японии, Зорге все больше узнавал об особенностях японской политической системы, о прошлой политике Токио по отношению к Китаю, что позволяло ему делать прогнозы будущих действий Токио после маньчжурского и шанхайского инцидентов. Его как военного разведчика интересовали в первую очередь политика Японии в отношении СССР, вероятные планы развязывания войны против Советского государства.
Внимание Рамзая привлекло то, что в последнее время в Японии набирало силу и влияние «молодое офицерство» — крайне реакционно настроенные милитаристские круги, призывавшие руководство страны к расширению внешнеполитической экспансии. Эти круги включали представителей сухопутных войск и военно-морского флота, имевших свои планы территориальных захватов в Китае, Восточной Азии и Тихом океане. Общим для них были крайний авантюризм и реваншизм. Неожиданным для Зорге оказалось то, что среди японских военных были распространены фашистские настроения, соответствующие их взглядам на развитие «японской великой нации». К агрессивным действиям фактически открыто призывал военный министр генерал Араки, тесно связанный с фашистскими группировками в армии. Практически все военно-политическое руководство Японии было единым во взглядах по подготовке к «большой войне», различия между представителями различных сил были только в сроках развязывания агрессии и направлениях экспансии.
На основании проведенного анализа всей этой информации Рамзай в конце марта подготовил и направил в Центр следующую телеграмму:
«Анализ Рамзая о намерениях японского политического и военного руководства в отношении будущей войны (на основе обобщения всех сведений). Моряки — за войну против Америки. Сухопутчики под руководством Араки — война против СССР. Если Америка будет выступать против использования Маньчжурии как плацдарма против СССР, то тогда первой задачей будет война против Америки. В этом случае задача японцев — занятие китайского побережья и группы островов на Тихом океане путем высадки десантов (тренировки уже проходят). Возможен фашистский переворот в Японии, диктатором станет Араки».
В этой телеграмме был сделан глубокий стратегический анализ обстановки и предсказаны последующие агрессивные действия Японии в 1940-х годах. Подтвердилась и другая информация: попытка фашистского переворота была действительно предпринята в Токио в мае того же года, но генерал Араки в последний момент отказался его возглавить, из-за чего он и провалился.
Активная разведывательная деятельность Рамзая в Китае продолжалась. У него появлялись новые источники важной информации. Один из них являлся сотрудником из ближнего окружения белогвардейского атамана Семёнова, который находился на китайской территории и пользовался поддержкой Японии. Через него удалось добыть секретные архивы этого видного командира Белого движения, а также сведения о его контактах с японским руководством. В Москву направлялась информация о всех поездках Семёнова в Токио, его встречах с японскими разведчиками, объемах получаемых от них денежных средств и планах проведения антисоветских акций в приграничной с СССР зоне.
Однако обстановка вокруг советского разведчика во второй половине 1932 года стала ухудшаться, что в первую очередь было связано с продолжающимся расследованием английской полиции в Шанхае дела, связанного с провалом Шерифа. Подозрения также стал вызывать радист Зепп Вайнгартен, с которым часто контактировал Зорге. Когда об этом стало известно в Центре, Берзин дал указание срочно готовить новых людей для замены сотрудников шанхайской нелегальной резидентуры. При этом он заметил, что Рамзай «очевидно, висит на волоске, не только из-за Зеппа, но и потому, что все время путается с партийцами, среди которых много провокаторов».
Через некоторое время Зорге информировал Центр, что кроме отдельных слухов и сплетен в немецкой колонии Шанхая против него не выдвигается каких-либо обвинений. Однако ему пришло указание начать подготовку к передаче дел и готовиться к возвращению на родину. В октябре 1932 года из резидентуры пришли две новые тревожные телеграммы. В первой из них говорилось, что в Нанкине арестован недавно привлеченный к сотрудничеству информатор- источник резидентуры. При этом двум китайцам, которые поддерживали с ним связь, удалось скрыться. Арестованный ничего не знает о руководстве разведывательного аппарата. В другой Зорге сообщал:
«От китайского источника узнали, что Нанкин якобы обнаружил след военного шпиона. Подозревают будто бы одного немца и еврея. На основании наших старых грехов и слухов среди местных немцев полагаем, что круг подозрений вокруг Рамзая все более смыкается. Просим сообщить, должен ли Рамзай непременно выжидать прибытия замены или же он может уехать независимо от прибытия последнего».
На этой телеграмме Берзин написал: «Пусть едет не дожидаясь замены, иначе сгорит». Это указание было немедленно направлено в Шанхай.
В течение месяца Зорге еще находился в Шанхае, проводя необходимые перед завершением специальной командировки мероприятия. Он с соблюдением всех необходимых мер предосторожности провел несколько встреч с наиболее важными агентами-информаторами и направил в Центр ряд донесений на основе полученных от них данных. 4 ноября в Москву ушла следующая телеграмма, подписанная всеми сотрудниками резидентуры:
«Шанхай, 4 ноября 1932 г. По случаю 15-й годовщины Октябрьской Революции шанхайская резидентура шлет горячий товарищеский привет и вносит в фонд постройки самолета-гиганта “Советский Дальний Восток” 75 амов (американских долларов). Деньги привезет Рамзай.
Рамзай. Джон. Пауль. Зепп. Луиза».
В то сложное для нашей страны время военные разведчики, находившиеся за рубежом, вносили посильный вклад из своего денежного содержания в отдельные программы и проекты, реализуемые в Советском государстве.
Это была последняя телеграмма, отправленная Зорге из Китая. 12 ноября на борту пассажирского судна он отплыл из Шанхая в Японию, а через несколько дней на другом судне прибыл во Владивосток. Во время морского пути на родину Рихард вспоминал, как три года назад начинал свою специальную миссию, основные эпизоды своей разведывательной деятельности в Китае. Он считал, что свой первый экзамен он выдержал успешно. Рихарду было чем гордиться: под его руководством находились 35 ценных агентов-информаторов, которых он привлек к сотрудничеству лично или через своих помощников-китайцев, на основе полученной от них информации было подготовлено и направлено в Москву большое количество донесений, секретных документов и телеграмм по всем вопросам, которые интересовали Центр.
Во Владивостоке, сбросив с себя все напряжение последних лет, Рихард стал думать о своем будущем. Он очень устал и хотел отдохнуть в Москве в спокойной мирной обстановке без шпиков, слежек, провокаторов, вновь стать коммунистом-интернационалистом Зорге, а не представителем реваншистской Германии. Рихард планировал после небольшого отдыха приступить к написанию книги о Китае, для которой он собрал много материалов и личных впечатлений. Его вновь влекла научная и творческая работа.
Завершился важный этап в жизни Рихарда Зорге. Он еще не знал, что складывающаяся вокруг СССР сложная обстановка, усиление военной опасности на Дальнем Востоке требовали от военной разведки Красной армии активизации работы, в связи с чем успешная деятельность молодого нелегала в Китае позволяла надеяться на такие же результаты в других странах. Зорге еще не прибыл в Москву, а IV управление уже планировало его новую спецкомандировку.