27.07.1941 г. Минск, кабинет подполковника Герлица

Первыми шагами подполковника Герлица по предотвращению деятельности диверсионного отряда русских, окопавшегося в непосредственной близости от важной транспортной артерии, стала организация мобильных отрядов с участием военных, полиции и агентов своей команды. Коих было не так уж много. Восемьдесят второй пехотный разукомплектовали практически полностью. Особенно жестоко Герлиц распорядился личным составом роты связи. Доукомплектованная необходимым количеством радиостанций, она была безжалостно раздергана по летучим отрядам, коих сформировали ни много ни мало двадцать семь штук. Пехотные орудия в количестве восьми штук, в том числе два тяжелых, оставили на ближайшей к месту событий станции в сопровождении роты охраны. Для перемещения мобильных групп вдобавок к пятидесяти грузовым машинам, имевшимся в полку, по запросу из хозяйства фон Шенкендорфа были выделены еще тридцать. Дальность действия радиостанций LSE 2/203 составляла в телеграфном режиме порядка тридцати километров, это при использовании автотранспорта и сети проселочных дорог позволяло довольно плотно перекрыть район поисков. Основной проблемой при организации поисков диверсантов оказались высокая насыщенность лесов остатками отступивших русских войск и малое количество мобильных пеленгаторов, из-за чего нельзя было точно очертить район поисков. Буквально вчера в телефонном разговоре с непосредственным начальником третьей подгруппы абвера цу Айкерном Герлицу удалось вытребовать еще пять пеленгаторов, причем не автомобильных, а мобильных, сто одиннадцатого типа. Благо частотный диапазон, на котором русские вели свой радиообмен, не менялся. Видимо, в распоряжении диверсантов имелась только одна радиостанция с фиксированным диапазоном. Так что к ежедневному поиску сигнала на частоте три целых пять десятых мегагерца скоро можно будет привлечь не только стационарные пункты в Кобрине, Минске и Бресте. На текущий момент точность пеленгации заставляла желать лучшего, и на карте, лежащей перед Герлицем, был заштрихован довольно значительный участок территории восточнее Кобрина размером двадцать на сорок километров. На этой же карте отметили места диверсий и нападений на немецкие войска, в том числе и на поисковые отряды, отправленные после взрыва железнодорожного моста. Картина вырисовывалась довольно неприятная. Судя по данным, полученным от остатков отделений напавших на след диверсионной группы русских и отчета покойного майора СС, потери отряда партизан в количестве восьми человек не особенно сказались на его боеспособности. Во всяком случае, уничтожение двух пехотных отделений без собственных потерь не составило для противника труда. Это означало, что в немецком тылу, непосредственно вблизи важного узлового пункта, находилось не менее роты обученных диверсантов. И это если отвлечься от наличия у противника тяжелого вооружения. При нападении на ремонтный поезд явно было использовано что-то необычное, скорее всего новая разработка. По отзывам оставшихся в живых, это довольно мобильная установка, обслуживавшаяся небольшим количеством людей. По принципу действия и особенности применения технические специалисты абвера сделали заключение о реактивном принципе данной установки. Больше всего они склонялись к мысли, что это мобильная пусковая для авиационных реактивных снарядов, подобных русским РС-82, которые применялись еще в операциях на Халхин-Голе. Единственное, что смущало экспертов, — отсутствие следов реактивного выхлопа в окрестных зарослях и так и не найденные в местах попаданий остатки реактивных снарядов.

Прохаживаясь по своему кабинету, заложив руки за спину, Феликс раскладывал по полочкам возникающие в его голове мысли, непосредственно касающиеся подозрительного отряда русских. В том, что рано или поздно отряд будет уничтожен, он не сомневался — судя по поступкам его командира, тот не хватал с неба звезд. Имея на руках такое количество бойцов и тяжелое вооружение, русские забились практически в центр болот и никак не показывали оттуда нос. Казалось бы, при наличии таких хороших возможностей отряд должен был устроить террор на окружающей территории. Русские всегда ведут себя крайне нелогично, но командир этого подразделения просто побил все рекорды. Герлиц не понимал логики происходящего: почему не меняется точка выхода на связь, почему отряд размещается именно в этом районе, почему встретившийся русским отряд из двух отделений не был вырезан полностью, зачем диверсанты использовали такое варварское оружие, как стрелы? Количество вопросов, скопившееся в голове подполковника, оказалось просто огромным. Небольшое число фактов и показаний очевидцев рисовало странную картину, и она никак не стыковалась с видением мира кадрового офицера абвера. Подняв трубку стоявшего на столе телефонного аппарата и приказав адъютанту принести кофе, Феликс принялся уже в который раз перелистывать темно-синюю клеенчатую папку, содержащую его заметки и все укрупняющийся список странностей, творящихся вокруг этого дела. Некоторые факты просто изумляли. Самой большой странностью являлось то, что, согласно отчетам, один из нападавших на охрану моста через реку Нарев был негром, причем не просто негром, а негром с длинными седыми волосами. Странно. Очень странно. Какой в этом смысл? Впрочем, негр в составе команды может объяснить использование стрел, но зачем? Дополнительную тревогу вызывали многочисленные упоминания в отчетах командиров мобильных отрядов случаи иррационального страха подчиненных, странное поведение стрелок компасов в районе болот и участившиеся рапорты о переводе на фронт.

Вошедший с подносом адъютант немного отвлек подполковника от рассуждений, взяв в руки чашку и мерно размешивая ложечкой кофе, Феликс уставился в окно своего кабинета, выходящее на центральную площадь Минска. Чуть сморщив лоб и прислушиваясь к божественному запаху натурального кофе, бывалый контрразведчик переключился на оценку уже сделанных шагов. Кордоны вспомогательной полиции, прочесывание мобильными отрядами вероятного района размещения диверсантов, сильно затрудненное пересеченной местностью и многочисленными болотами. Ежедневные вылеты вытребованных у руководства группы армий «Центр» самолетов-разведчиков, на фотографиях которых в последнее время стали встречаться просто необъяснимые изменения лесных крон. Попытка ночной разведки с помощью пары легких «шторьхов», закончившаяся аварией и гибелью пилота при посадке.

Отодвинув ящик стола и вытащив пачку своих любимых «Nil», Герлиц прикурил сигарету, машинально, без всякого удовольствия затянулся и снова углубился в свои мысли. Разошедшийся по кабинету сигаретный дым, потеснивший аромат недопитого кофе, свидетельствовал о том, что подполковник нервничает. Только что закончившаяся операция «Логово» не оправдала надежд. Да каких там надежд. Итоги операции прямо доказывали полную несостоятельность его, Феликса, как контрразведчика. Общие потери за три дня проведения составили девяносто семь человек убитыми, сто сорок ранеными и семнадцать — пропавшими без вести. Нет, конечно, результатом можно считать практически полностью очищенные от остатков русских окруженцев леса в районе Кобрина и захват порядка двухсот пленных, но неуловимых диверсантов или хотя бы их следов обнаружить не удалось. К тому же оказалось, что в условиях русских болот из-за какого-то неучтенного фактора плохо работал компас, и поэтому поисковые отряды довольно часто просто путались в определении своего местоположения и с немалой помощью неуловимых русских открывали огонь по коллегам. Например, солдаты двадцать седьмой зондеркоманды умудрились после зачистки Барановичей каким-то странным образом оказаться в секторе ответственности двенадцатой и из-за открытого неизвестными ружейно-пулеметного огня вступили во встречный бой в условиях ограниченной густыми зарослями видимости. В течение получаса оба отряда ожесточенно поливали друг друга огнем. Причем оба командира умудрились одновременно вызвать по рации помощь. Хорошо еще, что прилетевшие с ближайшего аэродрома «штуки» отбомбились куда угодно, только не в цель.

Именно поэтому Герлиц с большой надеждой ожидал появления мобильных пеленгаторов. Во-первых, это позволит окончательно, с точностью два-три километра, запеленговать радиостанцию этих проклятых русских, во-вторых, пеленгуя собственные радиостанции зондеркоманд, можно будет в дальнейшем избежать столь нелепых инцидентов, как дружественный огонь. Хоть что-то в последнее время радовало. Хотя если вспомнить о почти полном провале агентурной работы в поселениях этого района… Нет, в крупных поселениях агентурную сеть растянуть удалось. А вот с мелкими деревеньками случился конфуз. Вспомогательная полиция из румын и латышей совсем немного переусердствовала. Впрочем, оно и к лучшему — меньше объектов придется держать в поле видимости. А с русскими варварами все равно рано или поздно пришлось бы разбираться.

Конечно, для фон Шенкендорфа Герлиц уже подготовил победную реляцию, полностью оправдывающую столь высокие потери и привлечение большого количества войск. Она лежала в столе и ожидала подписи. В этом пятистраничном отчете до начальника тылового района группы армий «Центр» доводились подробные цифры, говорящие об уничтожении более чем четырехсот вражеских солдат, о захвате двадцати пулеметов, двухсот винтовок, двух бронеавтомобилей и четырех танков. Задумчивая улыбка на чуть осунувшемся от недосыпания лице Феликса сопровождалась мыслью о его искренней благодарности русским разгильдяям, растерявшим при отступлении столько вооружения и солдат.

Самого себя Герлиц не обманывал. По его мнению, диверсионный отряд русских уже давно покинул этот район, последний выход в эфир их радиостанции был зафиксирован как раз за день до начала операции, и после этого в прочесываемом доблестными немецкими войсками районе стояла тишь да гладь. Поэтому для своего непосредственного начальства полковник подготовил другой документ, где всего лишь на двух страницах были высказаны подозрения о провале операции из-за утечки информации к русским. Об этом свидетельствовало как раз то, что радиостанция русских замолчала точно за день до начала операции при первых признаках перегруппировки немецких сил. Если до этого у подполковника Герлица еще имелись подозрения, что вся эта шумиха была поднята вокруг обычной группы окруженцев, пусть и имеющей на вооружении какой-то секретный образец оружия, то после столь своевременного прекращения радиосвязи подполковник изложил для своего начальства следующие умозаключения:

1. В связи с трудностью перемещения такого крупного соединения сквозь линию фронта, скорее всего, основной состав отряда — окруженцы. Ядром отряда является группа профессиональных диверсантов НКВД. Основываясь на знании возможностей авиации русских, размер этой группы должен составлять не более десяти-пятнадцати человек.

2. Группа хорошо организована и имеет на вооружении достаточное количество взрывчатки и некоторое количество тяжелого вооружения, тип которого не установлен. Поэтому захват образца вооружения представляет очень большой интерес для рейха.

3. В городах Кобрин, Минск и Брест действует глубоко законспирированная агентурная сеть, оставленная коммунистами при отступлении.

4. Из-за утечки информации о проведении операции «Логово» диверсионный отряд, вероятнее всего, сменил район дислокации и скрылся в неизвестном направлении. Этому способствовало то, что на момент прекращения до этого ежедневных сеансов связи оцепление поискового района еще не было развернуто.

5. В свете всего вышесказанного вероятность возобновления диверсий в районе железной дороги Брест — Минск оценивается как высокая.

6. Также необходимо усиление контрразведывательной деятельности в городах Кобрин, Брест, Минск, особенно среди контингента, так или иначе связанного с железными дорогами и работой во вновь создаваемых на восточных территориях рейха управленческих структурах.

Обезопасив себя таким образом от гнева непосредственного начальства из-за фактического провала операции, а еще точнее, переложив вину на некомпетентность местных органов полевой полиции и жандармерии, не смогших укрыть от пытливого глаза советской агентуры приготовления к операции, Герлиц продолжил нервно курить в тишине своего кабинета. На столе медленно остывала чашка так и не допитого кофе.

27.07.1941 г. Ночью. Ссешес Риллинтар, сын Сабрае

Контролируемые приступы паранойи полезны для здоровья. Этот непреложный факт просто жизненно необходимо донести до своих потомков (если они, конечно, будут). Последние кошмары, которые обеспечила Ва Сю, необычайно подстегнули мою мозговую деятельность, и в голове наконец-то начали шевелиться умные мысли, а не та каша, которая в ней обычно болталась. Главной из них было то, что на текущий момент достоверность моей легенды аховая, особенно в самом начальном моменте. Описанная мной Кадорину сценка расстрела бедных и пушистых дроу из моего отряда и вообще сам факт существования места боя и самого населенного пункта вызывали сомнения. Не думаю, что мне поверят, будто я не помню, где находилась эта деревенька и как до нее дойти. Для проверки меня на вшивость Москва не поленится и десяток спецгрупп сбросить. Это значит, что вокруг будут рыть землю не то что носом — песок под микроскопом просматривать станут. И если, не дай ректор, не найдут этой деревеньки или следы боя будут отличаться от заявленной легенды, никакого дальнейшего диалога с руководством СССР может и не быть. Все предъявленное просто объявят гигантской подставой. Скорее всего, спишут на работу лимонников — такие заумные многоходовки в их стиле. Поэтому вывод только один: предоставить гостям место проведения боя. Но довести его до такого состояния, чтобы поиск материальных свидетельств или вещественных доказательств стал невозможен. Необходима глобальная зачистка территории — думаю, Дух Чащи с этим должен справиться. Хм… действительно, а ведь мысль трезвая. Пойду-ка я его навещу.

Выбраться из подземного жилища через единственный коридор, не потревожив часового, можно только в одном случае — когда данный биологический объект спит и видит пятый подряд сон. Но устроенные в последнее время мной и старшиной тренировки и проверки сделали свое черное дело. Юра аккуратно разместился во впадине стены и пристально вглядывался в темноту окружающей ночи. При виде его закутанной в брезент мерзнущей тушки (за разжигание костра и демаскировку входа в подземелье бойцам уже влетало!) у меня возникло закономерное желание пошутить. Хотя… нет, не поймет. И так он в последнее время почему-то на меня косо смотрит, — впрочем, это личные проблемы хуманса. Если попробует напасть… ну что ж, получится хоть какое-то развлечение, можно будет немного сбросить накопившееся напряжение. Неслышно проскользнув по коридору в направлении выхода, я легко коснулся спины часового, одновременно зафиксировав винтовку, в которую он вцепился обеими руками. Дернувшийся Юрий попытался было вырвать оружие, но раздавшийся в темноте голос прервал этот процесс.

— Считай, что ты уже труп, и все спящие за твоей спиной тоже. Ведь первое, и самое важное, что обязан сделать дозорный, даже ценой своей жизни, — это подать сигнал основной группе. А уж потом хвататься за оружие… Даю тебе последний шанс: если по возвращении мне удастся застать тебя врасплох, то — как говорит старшина — наряд вне очереди ты заработал.

Удаляясь быстрым шагом в сторону края поляны и поправляя складки плаща, скрывающие колчан, я добавил, чуть обернувшись в сторону огорошенного часового:

— Неспокойной ночи…

К месту парковки анимированной коряги товарища Лешего я подошел буквально через десять-пятнадцать минут, после чего, усевшись прямо на начинающую окутываться маревом туманной пленки траву, начал нелегкий разговор, устремив взгляд в покрытое легкими кучевыми облаками ночное небо….

— Приветствую тебя…

— Что такое, Глава? Свои ночные вылазки ты обычно совершаешь один. Али есть серьезный разговор?

— Кислотный туман…

По небу все так же ползли тушки облаков, все так же лучи лунного света пробивались сквозь кроны деревьев. Где-то вдали раздавались низкие, утробные звуки дыхания болот. И мерно тикали мгновения мертвой тишины, буквально рухнувшие на небольшую поляну с находящимися на ней двумя существами…

— Зачем тебе эта мерзость, Глава…

Клубящаяся стена тумана, с легким шипением возникшая из болота в полукилометре от первого плетня сгоревшего в самом начале и покинутого жильцами маленького, одинокого лесного хутора, все быстрее набирая скорость, упала на дома. Сквозь туман еле слышно пробивались шорох и стук рассыпающейся в труху древесины и капель, падающих с растворяющейся крыши. В отличие от жадных языков пламени, туман действовал деликатнее, но в этой деликатности было что-то зловещее. Плотная пелена странного тумана, сияющего мертвенной, чуть зеленоватой дымкой в лучах ночного светила, еще долго стояла на месте хутора, и только первые рассветные лучи солнца вынудили медленно растаять этот необычный воздушный «студень»… Может, как раз из-за этих первых веселых утренних лучей… а впрочем, какая разница? По лицу бесстрастного наблюдателя, зеленой расплывшейся тенью застывшего у кромки болота… нет, наверное, это просто роса…