Отжившие бараки — под бульдозер. Стропила стонут. Ухают венцы. Тут барка жизни прошлое выносит, А время рубит жалкие концы. Тут ребятня копается, как дома, В судьбе отцовской, к памяти глуха: Кровать и примус — в план металлолома, В макулатуру — писем вороха. Татарскую гармошку-однорядку, Коптилку-лампу ржавую — пинком, Клеенчатую общую тетрадку И сундучок с поломанным замком — В костер, в распыл, на ветер — все в порядке! Клеенку вмял в суглинок самосвал… А может быть, впервые в той тетрадке Первостроитель имя написал, Над буквами потея и сутулясь, Не ведая, что за великий труд Тем именем одну из лучших улиц, Построив город, люди назовут? Или в руке безусого героя, Перемахнув отеческий предел, На фотографиях Магнитостроя Тот сундучок всю землю облетел? А может, под лихую однорядку Забытые эпохой мастера, Как первый храм, поставили палатку И освятили песней у костра? И в прахе писем, пущенных на ветер, Душа кричит, живет тепло руки Того, кому к подножию бессмертья Приносим слезы, память и венки…