Жил в одной избушке старик со своей дочерью. Жена у него давно померла. Неподалеку стояла другая избушка, и жила в ней вдовая старуха с дочерью.

Пришла раз старикова дочь в гости к соседям, а хозяйка ей говорит:

— Знаешь что? Хочу я за твоего отца замуж пойти. Попробуй-ка уговорить его жениться на мне. Если стану я твоей мачехой, будешь ты каждое утро парным молочком умываться, а пить будешь только вино. Моя же дочка пусть водой умывается и воду же от жажды лакает.

Девушка пошла к отцу и рассказала ему, что ей соседка говорила. Тогда отец снял с ноги сапог, в носке которого была дырка, протянул его дочери и сказал:

— Повесь этот сапог на гвоздь и наполни его водой. Если вода в сапоге останется — то будет у тебя мачеха, но если вода вытечет — то жить нам вдвоем, как и прежде.

Дочка сделала как было велено, налила полный сапог воды. И надо же такому чуду случиться — от воды кожа разбухла, дырка затянулась, и сапог стал воду держать. Пошел старик и посватался к соседке, а вскорости и свадьбу сыграли.

Но когда старикова дочь проснулась на другое утро в новом доме, не получила она ни молока для умывания, ни вина для питья. В воде, что была ей для умывания приготовлена, плавали льдинки, и эту же воду ей пришлось и пить. Старухина же дочь лицо молоком парным освежила, а жажду вином утолила.

Дочь старика была красива как солнце, а старухина уродлива, словно была в родстве с троллями. Со временем возненавидела старуха свою падчерицу, всем сердцем невзлюбила. Стала она думать, как бы девушку со свету сжить, и однажды зимой, когда старик в лесу бревна возил, выгнала старуха падчерицу на мороз в одной сорочке.

— Вот тебе туесок, — крикнула старуха, — и пока не насобираешь полный туес спелой земляники, домой не возвращайся!

Посинев от холода и стуча зубами, побежала старикова дочь с берестянкой в руке в стоявший на краю луга сарай.

Мороз так трещал, что сарай подрагивал, а девушка съежилась в углу сарая и стала молиться:

— Милый, добрый господин Мороз! Не трещи, не щипай меня, ты же видишь, что на мне только тонкая посконная рубашка! Дай мне шерстяные чулки, обувку на ноги да теплую кофту на плечи!

Сжалился Мороз над девушкой и дал ей сапожки, чулки и шерстяную кофту. Но потом стал он опять свою силу показывать и принялся колоть бревна, из которых были сложены стены сарая. Сухие кряжи раскалывались так, что только треск стоял.

— Милый господин Мороз! — снова взмолилась девушка. — Мне все еще холодно, дай мне шубу, дай рукавицы на руки и платок на голову!

Дал Мороз девушке то, что она просила, — и пропал.

Вышла девушка из сарая и направилась со своим туесом в лес. В самой чащобе, под елями, стоял маленький красный домик.

Из окошка выглядывали на улицу трое маленьких человечков. Девушка постучалась, вошла в дом и поздоровалась с хозяевами ласково. Человечки предложили гостье присесть, и девушка примостилась на скамеечке у печки. Она очень проголодалась и стала грызть сухую хлебную корку, которую ей старуха на дорогу сунула.

— Дай и нам хлеба, — попросили человечки. — И девушка разделила свою еду на всех поровну.

Когда последние крошки были съедены, спросили человечки у гостьи, что за дело погнало ее в дорогу. Девушка показала свой туесок и рассказала, что мачеха велела ей насобирать полный туес земляники.

— Надо же, какая бессердечная женщина! — сказал один из человечков.

— Послать юную девушку лютой зимой землянику собирать! — воскликнул другой.

— Вот если б мог я ей помочь… — промолвил третий.

— Но ведь мы же можем и должны помочь девушке! — решил первый человечек.

Посоветовали они девушке взять в руки метлу и вымести снег со двора домика. Девушка совета послушалась и вышла с веником во двор.

Пока она трудилась на улице, стали человечки между собой судьбу девушки определять.

— Она красива, но пусть станет еще прекраснее, — пожелал первый человечек.

— Она бедна, но отныне пусть с каждым сказанным ею словом выкатывается из ее уст золотая монета, — промолвил второй.

— И пусть выйдет она замуж за королевского сына, — сказал третий.

Тем временем девушка мела во дворе снег, и по мере того, как земля оголялась, из мха показывались стебельки земляники. А вскоре вся земля была усыпана ярко-красными, сочными ягодами. Девушка набрала полный туес земляники и от всей души поблагодарила добрых хозяев. Попрощавшись, побежала она со всех ног домой.

И — что за чудо! — едва она, переступив порог, вымолвила «добрый вечер», как с ее губ покатилась на пол золотая монета. А когда она стала рассказывать, как получила от Мороза одежду и как встретила в лесной избушке трех человечков, то при каждом ее слове выкатывался у нее изо рта золотой. Скоро на полу выросла целая куча сверкающих монет.

Позавидовала старухина дочка, что ее сводной сестре так повезло. Захотелось ей тоже стать богатой, и сказала она матери, что тоже хочет пойти в одной рубашке в сарай на лугу, когда мороз хорошенько разгуляется. Но мать не позволила дочери раздетой на улицу выходить. Старуха сшила для дочки теплую одежду, закутала ее в меховую шубу, наготовила подорожников и только тогда дала ей в руки берестянку и отпустила собирать из-под снега землянику.

Шла дочка, шла и пришла наконец к спрятавшемуся среди елей маленькому красному домику. Три человечка снова в окошко выглядывали. Девица даже не постучала, а распахнула дверь, прошла прямо к печке и уселась на скамеечку. Развязала она свой узелок и принялась за приготовленные матерью лакомства.

— Дай и нам немножко попробовать! — попросили человечки.

— Еще чего, самой бы хватило, — ответила девица.

— Не за земляникой ли тебя мать послала? — спросил один из человечков, заметив в руках у гостьи берестянку.

— Ага, за земляникой! — ответила та.

— Ну, бери тогда метлу и вымети снег со двора начисто, — сказал второй человечек.

— Еще чего, я к вам в батрачки не нанималась! — фыркнула девица, вышла на улицу и стала искать под снегом землянику.

Человечки поглядели в окошко на старухину дочку и стали ее судьбу определять.

— Некрасива она от рождения, но отныне пусть станет еще безобразнее, — пожелал ей первый человечек.

— Каждый раз, как только она слово вымолвит, будет у нее изо рта лягушка выпрыгивать, — предсказал второй.

— И ждет ее жалкая кончина, — сказал третий.

Не нашла старухина дочь земляники, хоть и копалась в снегу, пока пальцы не окоченели. А когда побежала она к матери рассказывать, что не досталось на ее долю счастья, то при каждом ее слове выпрыгивала у нее изо рта лягушка и шлепалась на пол. С тех пор пришлось старухиной дочери вовсе рта не раскрывать, чтобы всю избу лягушками не завалить.

Мачеха стала еще зловреднее и все свое зло срывала на стариковой дочери. Однажды стряпала она и дала красивый, помазанный маслом хлебец своей дочери. Стариковой же дочке сунула черную подгоревшую ковригу и сказала:

— Вот тебе твой хлеб и проваливай с ним хоть к самому Хийси!

И что же? — выскочил хлебец из рук девушки на пол, выкатился через дверь на улицу и покатился колесом по дороге. Девушка бросилась за ним, только коса на пороге мелькнула.

Каравай катился так быстро, что пыль столбом стояла, а девушка бежала за ним следом со всех ног. Вдруг встретился ей баран со стригальными ножницами на рогах и стал поперек дороги.

— Девушка милая, девушка добрая, задыхаюсь я от жары, состриги мою шерсть! — проблеял баран.

— Каравай мой укатится, видишь, убегает от меня! — крикнула девушка барану.

— Не убежит твой каравай, я тебе обещаю, — сказал баран и велел ковриге остановиться.

Хлебец остановился, девушка взялась за ножницы и освободила барана от тяжелой шерстяной шубы. Закончив работу, повесила она ножницы обратно на бараньи рога. Коврига опять по дороге покатилась, а девушка, тряхнув косами, кинулась за ней следом.

Встретилась ей корова и стала поперек дороги. Вымя у нее вздулось от молока, а на рогах висел подойник.

— Девушка милая, девушка добрая! — промычала корова. — Подои меня, иначе лопнет у меня вымя.

— Хлебец мой укатится! — ответила девушка.

— Не укатится, — успокоила ее корова и остановила каравай.

Девушка взяла подойник и подоила корову. А как только дело было сделано, покатилась коврига дальше.

Шла дорога мимо хлебного поля, и увидела девушка на краю поля развалившийся сноп.

— Свяжи меня, милая, а не то быть мне подстилкой в хлеву, — попросил сноп.

— Да уж ладно, — промолвила девушка и перевязала сноп заново.

Но вот подошла дорога к воротам Хийтолы. Закатилась коврига во двор и устремилась в избу Хийси, как к себе домой. Девушка робко пошла следом. Самого Хийси дома не было, и встретила гостью его жена. Старуха сидела в углу на скамье, закинув ногу на ногу и скрестив на груди руки. Титьки у нее были как пивные кружки, глаза — как солонки, а нос — как кочерга.

Предложила старуха девушке пойти к ней в служанки.

«Все равно, что у Хийси служанкой быть, что дома с противной мачехой», — подумала девушка и приняла предложенное место.

— Перво-наперво истопи мне баню, — велела жена Хийси. — Да вот тебе еще корзина шерсти, и к тому времени, как будет баня готова, должна ты из этой шерсти материю соткать.

«Очень уж строгая мне попалась хозяйка», — подумала девушка, но шерсть взяла, пошла в баню, села на скамеечку и заплакала.

Выскочила из угла мышка и спрашивает:

— Что слезы льешь, красавица?

— Потому я плачу, — ответила девушка, — что велено мне в одно время и баню топить, и шерсть прясть, и материю ткать.

— Не печалься, я сейчас родню свою на помощь соберу, — утешила ее мышка.

Тут набежала в баню мышей целая тысяча. Стали они вытаскивать шерсть из корзины — и одни принялись катать, другие прясть, а третьи ткать. Девушка начала топить баню, и когда баня была готова, мышки свою работу тоже закончили.

Пришла жена Хийси париться и увидела, что и баня истоплена и ткань готова.

Но на этом дела в тот день не кончились. Велела старуха девушке коров подоить. Взяла служанка подойник и пошла в хлев. Но что за рев и вой там поднялся — ведь в стойлах стояли огромные волчицы и сердитые медведицы!

Испугалась девушка, сжала ручку подойника и задумалась, как же эдакое стадо можно выдоить. Вдруг появилась откуда ни возьмись кошка и стала об ноги девушки тереться да мурлыкать:

— Милая девушка-красавица, дашь ли мне молочка, если я за тебя скотину подою?

— Дам, конечно, — ответила девушка.

И кошка вмиг надоила полный ушат молока.

Но попала в молоко солома, и теперь надо было его процедить. Как ни искала девушка, а сита не нашла. Тут слетелась к ней стая воробьев.

— Дай нам зерна, а мы тебе молоко процедим, — попросили воробьи.

— Пожалуйста, — ответила девушка и насыпала птицам зернышек.

Воробьи своими крылышками молоко процедили, и работа была вмиг сделана.

Настал вечер, вернулся Хийси из лесу, поел да попил. Затем стал он от скуки в голове чесать да вдруг заметил прекрасную девушку. Бросил он красавице маленький серебряный бубенчик и сказал:

— Давай-ка поиграем с тобой. Я сейчас лучину задую и буду тебя ловить по звону бубенчика.

Погасил Хийси лучину, и стало в избе темно. Подумала девушка: «Вот так товарищ мне для игр достался!» Вдруг запищала под ухом у девушки мышка и попросила отдать ей бубенчик. Девушка за печкой спряталась, а мышка по дому бегает, бубенчиком позванивает. Бросился страшила Хийси за колокольчиком и такой поднял тарарам, что жерди падали, поленья летели, котлы раскалывались — чуть вся изба не развалилась. Только гром стоял, когда Хийси головой на стену налетал, но как ни старался нечистый, не смог бубенца настичь. Пришлось Хийси из игры выйти и признать свое поражение.

Наутро запряг Хийси лошадь в телегу, нагрузил повозку товарами и сказал девушке:

— Победила ты меня в игре, получай награду и кати своей дорогой!

Забралась девушка на воз, взялась за вожжи и погнала коня рысью.

Но заметила жена Хийси отъезд работницы. Выбежала старуха на двор и крикнула дубу, что рос у самых ворот:

— Останови девчонку, забей ее до смерти, чтоб не увезла она из моего дома целого воза добра!

Поднял дуб свои ветви и стал хлестать подъехавшую к воротам девушку. Но тут сноп, что девушка у дороги перевязывала, пришел к ней на помощь и запутал ветки дуба, так что не смог тот девушку удержать.

Хлестнула девушка лошадь и еще быстрее помчалась, но старуха за ней по пятам припустила. Встретилась девушке корова, а старуха и кричит ей:

— Заколи девчонку рогами!

Но не стала корова девушку калечить, ведь та ей помогла в тяжелую минуту.

Повстречался девушке баран, а старуха велит ему забодать беглянку. Но баран приказания не послушался да еще самой старухе рогами наподдал, так что пришлось той, хромая да охая, домой возвращаться.

Приехала старикова дочь домой на хорошей лошади да с богатыми подарками.

«А что, если мне и свою дочку послать к Хийси за приданым?»— задумалась мачеха.

Замесила она тесто и напекла хлебов. Но на этот раз отдала она лучший, маслом помазанный каравай стариковой дочке, а своей сунула горелый да сказала при этом:

— Иди-ка, золотко мое, к Хийси!

Покатился черный хлебец по дороге, а старухина дочь за ним побежала. Встретился ей баран с ножницами на рогах, но некогда было старухиной дочке его стричь, потому что очень спешила она разбогатеть. Не помогла она и корове, у которой подойник на рогах висел, а развалившийся сноп она еще и ногой в канаву столкнула.

Катилась коврига по дороге и привела девицу к воротам Хийтолы. Жена Хийси наняла гостью в служанки и назначила ей ту же работу, что и стариковой дочери. Но новая работница была ленива и нерадива. Мышей из бани она вымела веником и не успела даже начать тканье. Пар в натопленной ею бане получился нежаркий да угарный, и жена Хийси от злости чуть не лопнула.

Дойка работнице тоже не удалась, потому что кошку она ногой отшвырнула, а воробьев со двора распугала.

Настал наконец вечер, и вернулся домой сам хозяин. Увидел он девицу и сказал:

— Ишь ты, новая служанка в доме! Ну, эта не такая красивая, как вчерашняя. Бери-ка бубенчик и давай поиграем!

Бросил он девице серебряный бубенчик, задул лучину и стал за работницей гоняться. Но мышка не стала помогать старухиной дочери. Та металась по избе туда-сюда, но звон бубенца везде ее выдавал. Хийси без труда настиг служанку и помял ее так, что едва кости не переломал.

Наутро попросила старухина дочка у Хийси лошадь и воз с добром, но Хийси глянул на нее сердито и сказал:

— Это за что же? Ты ведь мне проиграла!

Отправилась старухина дочь прочь из Хийтолы ни с чем, как и пришла. Увидела жена Хийси, что служанка уходит, и когда та была у ворот, крикнула:

— Эй, дуб, прибей-ка негодную служанку!

Дуб сделал, как было велено, и отхлестал ветками старухину дочку.

Но жена Хийси на этом не успокоилась, а пошла за девицей следом и приказала корове потоптать ее копытами, а барану забодать рогами. Корова с бараном с готовностью ее приказание исполнили. Вернулась девица домой хромая и искалеченная, еле ноги приволокла.

Когда старуха увидела, что с ее родной дочерью в Хийтоле случилось, стала она еще больше на старикову дочку коситься. Она давала девушке самую тяжелую и грязную работу и мучила ее по-всякому.

Однажды поставила она котел на огонь и стала нитки красить. Когда нитки прокипели, сколько положено, сорвала старуха с девушки одежду и бросила ей на колени горячие мотки. Дала она падчерице топор и приказала ей пойти на реку, прорубить прорубь и промыть в ней нитки.

Не посмела девушка мачеху ослушаться и пошла на реку нитки полоскать.

Случилось в это время королю проезжать мимо в санях. Кучер первым заметил девушку и удивился: надо же, какая бойкая — без платья нитки в проруби полощет! Король велел поближе подъехать и спросил у девушки, не холодно ли ей голой на льду хлопотать. Рассказала девушка про злобную мачеху и объяснила, почему она тут у проруби оказалась. Король пленился красотой девушки и пригласил ее с собой в замок. Красавица согласилась — ведь только так она могла от мачехи своей избавиться.

В замке справили пышную свадьбу — и так сбылось предсказание трех маленьких человечков. Когда пришло время, родила девушка королю сына.

Счастливо зажили молодые в королевском замке.

Узнала мачеха о счастье своей падчерицы. Взяла она с собой дочку и отправилась поглядеть на молодую королеву. Короля как раз дома не оказалось, и принялась злая старуха свои козни плести.

Вызвалась она причесать королеву, а сама ее золотые волосы на пальцы намотала, взяла ножницы — да и отхватила сверкающие локоны. Потом привязала она волосы на голову своей дочери. А королеве накинула старуха на шею веревку, отвела на берег озера и столкнула с мостков в воду.

Вернулся король домой из похода и увидел, что не сверкают больше золотые волосы жены, не сыплются из ее рта золотые монеты, только лягушки на пол плюхаются с каждым ее словом, а в колыбели ребенок плачет не переставая.

Раньше, когда король возвращался из походов, жена встречала его во дворе и сама давала коню корм и питье. Нынче же никто у короля коня не принял, и лошадь ржала во дворе голодная. Конь стал проситься на водопой. Король сам распряг лошадь и отпустил ее к озеру.

Напился конь и вдруг увидел, что вода стала золотом сверкать. Это сияли волосы стариковой дочери — водяные вернули ей прекрасные локоны. Конь помог девушке выбраться на сушу и отвез ее в конюшню, спрятав в своем стойле.

Забеспокоилась старуха-мачеха, что это конь у озера крутится. Велела она королю убить лошадь. Пошел король искать своего скакуна, но того нигде не видно. Заглянул король в конюшню и увидел, что все стойло золотым сиянием охвачено. Это жена его настоящая там сидела, красавица-королева, у которой с каждым словом с губ золотой скатывался. Рассказал королю конь:

— Это старуха, злая мачеха, подменила тебе жену. Из-за нее лягушки по полу скачут, из-за нее сын твой в колыбели плачет.

Вернулся король в замок и спросил у старухи:

— Скажи, что следует сделать с тем, кто другому жену подменит, а настоящую в озере утопит?

Не догадалась старуха, что король все знает, и ответила:

— Этого человека надо вместе с подложной женой в бочке с колючками забить и в воду бросить!

Этими словами вынесла старуха приговор и себе и своей дочери. Король все сделал, как она советовала. А свою королеву привел он из конюшни в замок. Ребенок в люльке сразу перестал плакать, и зажили они все в счастии и радости. А если не померли, так и по сей день еще, наверное, вместе живут.