В понедельник вечером, доев остатки бутерброда с баклажанами, принесенного домой из кафе «Жюльенн», Сьюзан почувствовала себя достаточно подкрепленной, чтобы позвонить дочери. Патрисия училась в колледже в Орегоне и обзавелась там такими чудесными друзьями, что решила не возвращаться обратно после получения диплома. Ей дали первый класс в очаровательной начальной школе в пригороде Портленда, и, хотя она нечасто баловала мать письмами и звонками, они были полны энтузиазма по поводу ее профессии. Поскольку любовь к преподаванию была одной из немногих вещей, которые их объединяли, Сьюзан в первую очередь спросила у дочери о ее классе, прежде чем открыть причину своего звонка.

– В сентябре все они были ангелами, – ответила Патрисия, – но к весне их ореолы определенно потускнели. Они все рассчитывают перейти во второй класс, но я уже считаю дни, оставшиеся до лета. А как у тебя, мама? Что нового в университете штата Калифорния?

Сьюзан дала краткий отчет о последних сокращениях в бюджете, обязанных кризису в Калифорнии, и затем перешла на более личный тон:

– Я звоню, дорогая, чтобы рассказать тебе о человеке, которого я встретила. Он очень хороший, и я наконец поверила, что наши отношения могут перерасти во что-то более серьезное.

После минутного молчания Патрисия спросила:

– Папа виделся с ним?

– Мы с твоим отцом разведены, детка, и мне не требуется знать его мнение о человеке, с которым я встречаюсь.

Патрисия всегда была близка с отцом, и Сьюзан знала, что дочь обвиняет ее в разводе. Хотя Сьюзан не чувствовала за собой никакой вины, инициатором развода действительно стала она, когда окончательно поняла, что Фрэнк никогда не станет тем добрым, любящим и надежным человеком, которого она заслуживает.

Патрисия не смогла скрыть досаду при этом напоминании.

– Я знаю, что вы разведены, мама. Просто я подумала, что если уж этот мужчина такой особенный, то тебе стоило бы представить его папе.

Сьюзан начала бояться, что, несмотря на самые благие намерения, ей вряд ли удастся справиться со своей частью разговора. Как и многие выросшие дети, Патрисия была глубоко потрясена их разводом, и Сьюзан так и не удалось убедить дочь, что это было лучшее, что могло случиться с ее родителями.

– Нет, твой отец и я не ходим на свидания вдвоем, так что он не видел Кейси и, вероятно, не увидит, пока мы не поженимся.

– Ты серьезно подумываешь о том, чтобы выйти замуж за этого Кейси?

По голосу Патрисии было ясно, что она в полном ужасе, и Сьюзан не сомневалась, что никакие ее слова по поводу Кейси не повлияют на мнение дочери о нем.

– В субботу вечером мы сфотографировались на вечере встречи «Кортес Хай». Я пришлю тебе снимок. Кейси не только хороший человек, но еще и чрезвычайно привлекателен.

– У него есть работа?

– Конечно, у него есть работа, – начала раздражаться Сьюзан. – Он поставщик товаров для одного из отделов «Расселла». Одно время он работал шеф-поваром и потрясающе готовит.

– Отлично, это как раз то, что тебе так необходимо.

У Патрисии были золотисто-рыжие волосы матери, но стройную фигуру она унаследовала от родственников по отцовской линии. Обидевшись на то, что дочь сделала такое острое замечание по поводу ее веса, Сьюзан решила, что с нее достаточно.

– Я напишу тебе о нем в письме, дорогая. Сейчас мне пора идти. Спокойной ночи.

Повесив трубку, Сьюзан спросила себя, нельзя ли было провести этот разговор лучше, но пришла к печальному заключению, что Патрисия хочет примирения родителей и только это может удовлетворить ее. Это было весьма досадно, и, расстроенная до глубины души, Сьюзан вновь обратилась к просмотру своих заметок для занятий, предстоящих во вторник. Ей хотелось позвонить Кейси, пусть бы даже он только мычал в ответ, но раз уж она отправила его домой, не стоило звонить и давать ему повод вернуться. Нет, она сама настояла, чтобы он не появлялся до субботы, и не желала предпринимать что-нибудь такое, что сделало бы время его затворничества еще тягостнее.

Когда во вторник утром Кэрол появилась в своем офисе, она обнаружила привычный список звонков от руководителей отделами спортивной одежды по всей сети и запросы о распродаже одежды массового пошива. Дела в «Расселле» шли как обычно, но она чувствовала, что это вовсе не ее заслуга. Она всегда старалась отвечать на звонки менеджеров как можно скорее, однако ответы на другие звонки отложила на потом. Переговорив с менеджерами и пообещав снабдить их всем необходимым, Кэрол почувствовала себя слишком спокойно, чтобы оставаться в своем суматошном офисе, и вышла в торговые залы. С удовольствием осмотрев витрины со спортивной одеждой, она прошла через другие отделы, расположенные на четвертом этаже.

Еще не началось лето, а уже был подготовлен товар к осеннему сезону. Кэрол безуспешно боролась с традиционной в торговле практикой опережения сезонов. В прежние времена женщины заранее заказывали или шили наряды к соответствующему сезону, но эти времена ушли в далекое прошлое. Теперь же женщины посещали магазины в основном для того, чтобы приобрести одежду, в которой можно завтра же пойти на работу или на свидание в ближайший уик-энд.

– Если бы у меня был собственный магазин, – задумчиво пробормотала Кэрол, – то там сейчас были бы выставлены вещи для весны и лета, а не мрачная одежда для осени.

Этим мнением она часто делилась со своими менеджерами, но в этот день она внезапно поняла, что ее предпочтение стилям, соответствующим сезону, является ключом к успешным действиям. Она вернулась в офис с новым чувством целеустремленности и начала составлять список всего, что, по ее опыту, требовала женская мода. Было уже четыре, когда Кэрол взглянула на часы и поразилась тому, как быстро пролетел день.

Она пропустила ленч и поэтому поднялась на шестой этаж, чтобы выпить с Кейси чашечку кофе, но стоило ей выйти из грузового лифта, как один из рабочих окликнул ее:

– Мистер О'Нил сегодня отсутствует, миссис Хаган. Вчера он тоже был болен.

– Спасибо.

Кэрол знала, что Кейси не заболел, просто он был слишком избит, чтобы явиться на работу. Сожалея, что вечеринка кончилась для него так плохо, она написала ему ободряющую записку, в которой просила его зайти к ней в офис, когда он сможет. Ей всегда нравилось обсуждать с Кейси вопросы бизнеса, и ее интересовало его мнение по поводу ее шансов на успех в собственном деле.

Вернувшись к себе, Кэрол порылась в сумочке и нашла номер телефона агента по недвижимости, предлагающего в аренду магазинчики у «Риц Карлтона». Она набрала номер и робко спросила об арендной плате, но когда услышала ответ, то с трудом сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Поблагодарив женщину-секретаря, она выбросила бумажку с номером в корзину для мусора.

– Неудивительно, что цены на одежду там так завышены, – пробормотала она, потому что арендная плата была чрезмерно высока. – Другими они и не могут быть.

Кэрол была опытным закупщиком дорогой модной одежды, которая привлекала состоятельных женщин. Если бы она открыла свой собственный магазин, он располагался бы в таком месте, которое им удобно было бы посещать, но она не могла позволить себе разориться на арендной плате.

Взяв лист бумаги, она быстро набросала карту Пасадины. Спад экономики заставил закрыться множество магазинов, следовательно, не так уж трудно будет найти свободное помещение в хорошем районе. И вставал лишь один вопрос: сможет ли она позволить себе это или лучше выбрать менее выгодный квартал, но предложить такой привлекательный товар, чтобы женщины, которых она надеялась заинтересовать, действительно захотели приехать к ней?

– Да, это сложная задача!

В одно мгновение она вспомнила их разговор с Мэттом в среду вечером. Он удивил ее тогда своим тонким деловым чутьем, но она не станет звонить ему под предлогом обсуждения ее мечты о собственном магазине. Нет, Мэтт не тот человек, который верит в мечту, и Кэрол не даст ему возможность разделить ее с ней.

В субботу оказалось, что Эми провела с Гордоном еще два вечера. Если бы у него в среду, а у нее в пятницу не было собраний, они встречались бы каждый день. Они должны были увидеться и сегодня, и, предвкушая это, Эми вымыла голову и вышла во дворик, чтобы почитать, пока волосы не высохнут на солнце.

Увидев Джоанну, вошедшую через заднюю калитку, Эми удивилась, но очень обрадовалась.

– Привет, дорогая, как дела? – спросила Она. Джоанна взяла стул и села.

– Не знаю, как и ответить на твой вопрос.

Эми встревожилась и, отметив страницу, отложила книгу:

– Что-то случилось?

– Не совсем. – Джоанна никак не могла устроиться удобно и ерзала на стуле. – Есть одна идея, которую я хотела бы обсудить с тобой.

– Я польщена, что ты нуждаешься в моем совете. О чем пойдет речь?

Явно обеспокоенная, Джоанна помолчала некоторое время, прежде чем начать:

– С самых ранних лет я больше всего хотела стать медсестрой. Вот уже пять лет как я работаю ею, и этого оказывается недостаточно. Мне хотелось бы поступить в медицинскую школу. Ты не считаешь мое желание абсурдным?

По выражению лица Джоанны Эми поняла, что эта идея много значит для дочери.

– Ну, естественно, я удивлена, но это вовсе не абсурдно. Я думаю, что это чудесная мысль. Ты решила, куда поступить?

– Я хотела бы остаться в Калифорнии, поэтому пойду туда, где меня возьмут. Спасибо, что не стала отговаривать меня.

– А что, кто-то пытался?

– Мои друзья в больнице. Предполагается, что медсестры не должны быть столь амбициозны. Мы, видите ли, обязаны знать свое место.

– Боже мой, такое впечатление, что Тебе надо поменять друзей. Были времена, когда кассирами в банке могли стать только мужчины и мысль о том, что женщина способна успешно руководить банком, никому не приходила в голову. Нет совершенно никакого смысла (а может быть, никогда и не было) слушать, что женщина должна и что не должна делать, и я правда очень горжусь тобой, милая. Если ты хочешь стать доктором, я постараюсь помочь тебе реализовать твою мечту.

– Спасибо, мама, я была уверена, что смогу рассчитывать на тебя, но медицинские школы дороги, а я знаю, что ты уже истратила на мое образование все свои сбережения.

– Как-нибудь справимся, – заверила ее Эми. – Поинтересуйся государственными займами. Я знаю, что ты не откажешься отработать их в какой-нибудь индейской резервации или еще где-нибудь, где это понадобится.

– Конечно, не откажусь. Я действительно хочу попасть туда, где буду нужна. Я не собираюсь обзаводиться выгодной практикой в области пластической хирургии на Беверли-Хилз.

– Для этого потребуется много работать, дорогая, но если ты хочешь этого, то добьешься.

Джоанна кивнула.

– Просто я не хочу тратить еще один год на мечты о чем-то, что никогда не произойдет, если я сама не сделаю это возможным. Вполне вероятно, что я потерплю неудачу, но, по крайней мере, буду знать, что пыталась, и это утешит меня.

Продолжая поощрять намерения дочери, Эми не смогла удержаться от мыслей о собственной жизни. Одно время она тоже была мужественна и отважна, но так уж вышло, что жизнь безжалостно разбила на мелкие осколки розовые очки веры, свойственной юности. Восхищаясь стремлением Джоанны изменить свою жизнь, Эми мучилась сомнениями, способна ли она сама на это.

– Что там насчет парня, который оставил здесь свою рубашку? – спросила Джоанна. – Оказался ли он на уровне?

Забыв о своих сомнениях, Эми улыбнулась:

– Да, и на очень высоком. Видела бы ты его дом! Это роскошный дворец из дерева от «Грин энд Грин» с добавлением в виде пруда с лилиями во дворе. Если, конечно, можно назвать задним двором такое красивое зрелище.

– Ты думаешь, он удочерит меня и отправит в медицинскую школу?

Джоанна дразнилась, но Эми тоже интересно было бы узнать, сможет ли Гордон сделать все, что в его силах, для нее и ее дочерей.

– Вероятно, он так и сделает, но давай посмотрим, не справимся ли мы с этим сами. Пойдем купим мороженого и устроим праздник. В конце концов, не каждый же день ты решаешь поступить в медицинскую школу.

– Отлично, давай так и сделаем. В «Баскин Роббинс» продают новое обезжиренное мороженое, которое я хочу попробовать. Представляешь? Это как бы безгрешное мороженое.

– Звучит восхитительно. Ну, пойдем.

Эми вошла в дом, чтобы причесаться и взять сумочку. На ее туалетном столике все еще стояла фотография, где она была со Стивом и дочерьми, и Эми подошла и погладила рамку. Его так не хватало в их жизни, и она, как всегда, пожелала, чтобы, где бы он ни был, он мог увидеть их и разделить ее гордость.

До субботнего вечера Сьюзан получила четыре письма от Кейси. Как она и ожидала, они были очень милы и остроумны, полны восхищения, наполнены пылкими стихами, шутками и даже включали в себя чудесные рецепты. Он так много души вложил в эти великолепные письма, что Сьюзан не могла от них оторваться. Кейси был не в состоянии посетить занятие поэтического кружка в пятницу, и, хотя он лишь однажды пришел туда с ней, она по нему скучала, и очень сильно.

Предвкушая вечер в его обществе, она по понятной причине пришла в замешательство, когда в четыре часа голубой «супер шаттл» остановился у ее дома и оттуда вышла Патрисия. Она горячо обняла дочь и затем отступила, чтобы получше рассмотреть ее. В последний раз они виделись на Рождество, и Сьюзан как всегда, восхитилась тем, какой красивой и уверенной в себе выглядела Патрисия.

– Почему ты не позвонила и не предупредила, что едешь домой?

– Это было моментальное решение, – призналась Патрисия. – Я подумала, что раз уж тебя не волнует папино мнение о Мистере Чудо, то неплохо бы мне приехать сюда и составить свое собственное мнение.

Изумленная тем, что Патрисия сочла необходимым совершить такие усилия, Сьюзан уставилась на дочь.

– Как заботливо с твоей стороны! – наконец произнесла она. – Я уверена, что Кейси тоже будет очень рад познакомиться с тобой. Он приедет сегодня на обед, и нам троим представится возможность познакомиться.

Сьюзан было ясно, что романтический вечер, которого она так ждала, не получится, и ей с трудом удавалось скрыть разочарование.

– Жду с нетерпением. – Захватив свою единственную сумку, Патрисия поднялась по лестнице. – Я взяла обратный билет на понедельник по специальной расценке. Надеюсь, что не помешаю вам.

– Это твой дом! – воскликнула Сьюзан. – Как ты можешь здесь кому-то помешать?

Но, когда Патрисия отвернулась, Сьюзан заметила в ее глазах зловредное выражение и поняла, что именно это ее дочь и собирается сделать.

Когда в шесть часов Кейси постучался в дверь дома Сьюзан, он ощутил восхитительную комбинацию ароматов, и ему захотелось узнать, что она приготовила. Он принес букет красных роз и бутылку белого вина. На тот случай, если бы она подала мясо с кровью, он припас бутылку красного вина, которая осталась в машине. Это была самая долгая неделя в его жизни, и, когда дверь открылась, он был огорошен тем, что его встретила не Сьюзан, а красивая рыжеволосая девушка, которая определенно была ее дочерью.

– Привет. Я Кейси. А вы, наверное, Патрисия?

– Именно так. Входите.

Патрисия надела короткое облегающее черное платье и черные ботинки на высоком каблуке, что делало ее одного роста с Кейси. Хотя она обычно не злоупотребляла косметикой, на этот раз она нанесла на веки тени темно-фиолетового оттенка, раз четырнадцать прошлась по ресницам кисточкой с тушью, а ее губы и длинные накладные ногти были кричащего огненно-красного цвета. Она протянула руки за его подарками.

– Я найду вазу для цветов, а ты, мама, поставь вино в холодильник, – громко сказала она. – Наконец-то пришел Кейси.

Пропуская Сьюзан на кухню, она прошептала:

– Он слишком маленького роста.

Сьюзан предпочла сделать вид, что не слышит, и пошла навстречу Кейси, чтобы обнять его.

– Розы очень красивые, и я уверена, что вино прекрасно подойдет к мясу. Кажется, с твоей губой все в порядке. Я могу поцеловать тебя?

– Я что, опоздал? Мне казалось, ты велела приехать к шести.

– Да, к шести.

Разочарованная в одинаковой степени как поведением дочери, так и явной нерешительностью Кейси, Сьюзан отступила назад.

Когда она вышла из кухни, на ее губах играла улыбка, и теперь, видя, как брови ее сдвинулись, Кейси испугался, что сделал серьезную ошибку, во-первых, не поцеловав ее, а, во-вторых, спросив о времени.

– Эй, я целую неделю ждал, чтобы поцеловать тебя. Давай-ка попробуем. – Кейси обнял ее и крепко поцеловал. Было больно, но он постарался Не поморщиться, выпустив ее. – Вот видишь, все в порядке. Твоя дочь просто очаровательна.

– Неужели? – Слегка ободренная, Сьюзан оглянулась через плечо, убедилась, что Патрисия занята на кухне, и понизила голос, чтобы только Кейси мог ее слышать: – Патрисия решила приехать на уик-энд после того, как я сказала ей о тебе, поэтому что бы она ни делала, ничто меня не удивит. Даже если бы ты был Жан-Клодом Ван-Даммом, это не произвело бы на нее впечатления.

– Я не думаю, что он такого уж высокого роста.

– Ты слышал это? – несчастным голосом спросила Сьюзан. – Мне очень жаль.

– Если я встану прямо, мой рост будет пять футов десять дюймов, и это средний рост, а не низкий. Просто она слишком высокая.

– Пожалуйста, не обращай внимания на то, что сделает или скажет сегодня вечером моя дочь. Поскольку ты не ее отец, она заранее решила, что ты ей не понравишься. Это ребячество и непростительная грубость, но, пожалуйста, постарайся не обижаться.

Сьюзан сильно расстроилась, и Кейси не мог этого перенести. Он еще раз поцеловал ее и прошептал на ухо:

– Я приехал сюда, чтобы увидеть тебя. Мне было бы все равно, будь здесь сам Годзилла. Я в любом случае чудесно проведу время.

Сьюзан не слишком понравилось сравнение ее дочери с Годзиллой, но, понимая, что Кейси просто старается утешить ее, она с трудом улыбнулась:

– Обед готов. Ты голоден?

– Очень. Целую неделю я не мог позволить себе поесть как следует и теперь намерен наверстать упущенное.

Патрисия поставила цветы в хрустальную вазу и принесла их в столовую, установив вазу в центре стола, который Сьюзан уже украсила своим лучшим хрусталем и фарфором.

– А вы что, болели?

– Нет. Ты рассказывала ей о вечеринке, Сьюз? Сьюзан пожала плечами:

– Нет, но это бесспорно придаст занимательности разговору за столом.

Она решила не готовить самой, а доверилась «Панда Инн» и подала на стол блюда китайской кухни. Ароматный суп был заправлен тушеными овощами и ломтиками свинины. Они так сосредоточенно наслаждались едой, что никто не сделал ни малейшего усилия начать беседу, пока Сьюзан не подала тарелки с креветками в меду и с грецкими орехами, устрицы в манговом соусе, поджаренные ребрышки и паровой рис.

Только тогда Кейси вкратце рассказал о вечеринке, сделав акцент на том, как было весело, пока Джек Шанк не начал ругаться со своей женой.

– Я много лет ни с кем не дрался, – охотно признался Кейси, – но эта драка была стоящая. Мне даже пришлось наложить швы на губу, вот почему я не мог как следует поесть.

Патрисия выслушала отчет Кейси с восторженным вниманием и затем повернулась к матери:

– А ты что делала, пока все это происходило?

– Старалась держаться подальше, пока жена Джека, бедняжка, сидела, скорчившись, под нашим столиком.

Патрисия принялась за следующую порцию креветок:

– Держу пари, что это не попало в светскую хронику «Таймс». А как насчет «Пасадина стар ньюс»?

– Честно говоря, я даже не посмотрела, – подчеркнула Сьюзан. – Может быть, теперь поговорим о чем-нибудь другом?

– Конечно, – согласилась Патрисия. – Кейси О'Нил – это, вероятно, ирландское имя. Вы католик?

Отчасти удивленный ее выбором темы, Кейси съел устрицу, прежде чем ответить:

– Мои дед и бабушка приехали из Ирландии, но я вспоминаю о том, что я ирландец, только в день Святого Патрика, и я не католик.

Патрисия посмотрела на мать:

– Не кроется ли здесь какая-нибудь хитрость, Кейси? Вы случайно не священник, лишенный сана, а?

Кейси рассмеялся:

– Нет, меня всегда слишком интересовали женщины, чтобы я решился дать обет безбрачия.

– А, так вы все-таки были католиком? Патрисия сделала паузу, держа вилку на полпути ко рту. Она выглядела, как детектив, который наконец-то отыскал решающую улику и страшно этим доволен.

– Да, пока мне не миновало двенадцать лет. А что, у вас есть предубеждение против католиков?

Патрисия прожевала кусочек креветки, затем насадила на вилку следующий:

– Вовсе нет, но вот мама добровольно прибегала К. услугам, клиники планирования рождаемости, и будет просто ужасно, если вы приметесь спорить о размножении и отборе.

Сьюзан не понравилось направление, которое принял разговор, и она высказала это:

– Патрисия, я думаю, что это неподходящая тема для разговора за обеденным столом.

Патрисия изобразила удивление:

– Серьезно? Почему же? Разве тебе не кажется, что вы должны знать позиции друг друга по такому жизненно важному вопросу?

Сьюзан положила вилку поперек тарелки:

– У Кейси есть право на собственное мнение, неважно какое, и я не намерена обсуждать с ним эти вопросы ни сегодня, ни когда-нибудь еще. Патрисия пожала плечами:

– Знаешь, говорят, что, когда двое всегда согласны, только один из них думает.

– У нас с вашей мамой было несколько горячих споров, – поспешно заявил Кейси, – начиная с конструкции полок, которые я намерен изготовить для нее, и заканчивая обсуждением вопроса, можем ли мы заниматься любовью на заднем сиденье чужого автомобиля. Думаю, вас обрадует тот факт, что она выходила победителем в любом споре, вот так.

Сьюзан не знала, что хуже: нападки Патрисии на Кейси или его реплики насчет интимных подробностей, которыми она не хотела бы делиться с кем-либо. Их словесная баталия была в самом разгаре, когда Патрисия стала подкалывать его по поводу работы шеф-поваром, и тут Сьюзан заметила, что Кейси так же доволен собой, как и ее дочь. Она предвкушала чудесный романтический вечер с Кейси, но оставила надежду на это, когда приехала Патрисия, а теперь у нее вообще создавалось впечатление, что ему гораздо веселее с ее дочерью, чем с ней самой.

Сьюзан подцепила орешек, плавающий в меду, и, хотя он был совершенно изумительным, ей пришлось запить его вином. Она посмотрела на часы и спросила себя, как долго им будет угодно вести эту шутливую битву, прежде чем они заметят, что она в ней не участвует. Чувствуя себя совершенно покинутой, она болезненно переживала каждый взрыв их смеха.

Прошло целых семнадцать минут, прежде чем Кейси взглянул в ее сторону:

– Патрисия очень похожа на тебя, Сьюз. Она знает себе цену. И именно это восхищает меня в тебе.

– Действительно? – отозвалась Сьюзан с отсутствующим видом.

Она предложила им доесть ребрышки, креветки и устрицы, но всего этого было больше, чем они смогли осилить. На десерт она принесла печенье с секретом. Каждая штука была облита шоколадом, обернута в разноцветную фольгу и содержала внутри предсказания судьбы.

– Мое гласит: «Любовь обязательно вас найдет»! – воскликнула Патрисия.

Кейси разломал свое печенье пополам и прочел:

– «Ваше будущее полно обещаний». Я рад узнать это. А что у тебя, Сьюзан?

Сьюзан взглянула на свое предсказание и протянула его Кейси:

– «Темные тучи на горизонте». Как ты думаешь, что это значит?

Кейси нахмурился:

– Что это за судьба? Я думал, что все предсказания должны быть хорошие.

– Похоже, что люди, работающие на фабрике печенья судьбы, знают что-то такое, что неизвестно мне.

Сьюзан встала и принялась убирать со стола, в то время как Патрисия и Кейси продолжали обсуждение мрачной природы ее судьбы. Она разложила остатки обильной трапезы по картонным коробкам и поставила их в холодильник. Когда она загружала посудомоечную машину грязными тарелками, Кейси и Патрисия начали смеяться, и Сьюзан постаралась убедить себя, что причиной их веселья послужила не мрачная перспектива ее будущего, но все равно их легкомыслие причиняло ей боль.

Вместо того чтобы вернуться к ним, она вышла наружу. Ночь была холодной и ясной, но вечер прошел так неудачно, что она предпочла бы, чтобы шел проливной дождь. У нее ныло в груди от разочарования, и хотелось плакать.

– Сьюз? – позвал ее Кейси. – Что ты здесь делаешь?

– Думаю, мне лучше держать ухо востро насчет этих «черных туч».

Крыльцо было достаточно освещено, чтобы Кейси не заметил выражения ее лица.

– Что случилось?

– Ничего, – небрежно ответила Сьюзан. – Что может случиться?

– Не знаю, вот почему я и спросил тебя. Мне понравилась Патрисия. Она яркая и красивая, прямо как ты.

– Да, она такая. А кроме того, она намного моложе меня.

– Конечно, моложе, ведь она твоя дочь. Я что-то упустил?

Сьюзан повернулась к нему:

– Да, ты многое упустил или упустишь, если останешься со мной. Я не ревную к Патрисии, так что, пожалуйста, не обвиняй меня в этом. Просто я посмотрела на вас вместе, послушала, как вы смеетесь, и это заставило меня понять, как много тебе сможет дать молодая женщина. Ты сказал, что не хочешь заводить детей, но это только из-за меня, и однажды ты можешь горько пожалеть об этом.

Кейси протянул руку и ласково коснулся ее щеки:

– А я надеялся, что мои письма ясно покажут тебе, как сильно ты мне нужна.

– Да, они прекрасны, и я храню их, как сокровища, но…

– Мама? – окликнула из дверей Патрисия. – Я решила сегодня ночевать у папы. Он сейчас едет сюда, чтобы забрать меня.

Сьюзан посмотрела на Кейси, надеясь, что он поймет намерение Патрисии заставить его встретиться с ее отцом.

– Если ты захочешь сейчас уехать, я не буду сердиться, – прошептала она.

– Никуда я не уеду, – заявил Кейси. – Рано или поздно мы с ним все равно встретимся, почему же не сегодня?

– А я думаю, что было бы хуже, если бы вы встретились в прошлую субботу.

– Сьюзан…

Кейси медленно поцеловал ее. При этом он испытал адскую боль, но не обратил на это внимания. Сьюзан была женщиной, которую он желал, и он сделал бы все что угодно, лишь бы убедить ее в этом, причем сделал бы с радостью.

Фрэнк Марш жил всего в пятнадцати минутах езды и вскоре уже стучался в дверь. Патрисия поспешила к нему навстречу. Он посмотрел на коробки, расставленные вдоль стен, и покачал головой:

– Твоя мама превращает любой дом, которым владеет, в склад для всякого хлама. Я вообще не понимаю, зачем ей дом. Ей просто надо арендовать площадь в «Стор-море» и ночевать в машине.

Расслышав его слова, Кейси взял Сьюзан за руку.

– Хочешь, я побью его? – спросил он.

– Хочу, но лучше не делай этого.

Сьюзан и Кейси вошли в гостиную и присоединились к ее бывшему мужу и дочери.

– Привет, Фрэнк, – холодно поздоровалась Сьюзан и представила Кейси, который шагнул навстречу Фрэнку и пожал ему руку.

Кейси не знал, что из себя представляет Фрэнк, и был несколько удивлен, увидев высокого худощавого человека с седеющими волосами. У него были тонкие черты лица, за которые иные политики готовы отдать жизнь, но в его взгляде, как и в рукопожатии, не было и намека на теплоту. Кейси был готов невзлюбить его просто из принципа, но теперь он пришел к заключению, что этого черствого человека нетрудно даже возненавидеть.

Как только Фрэнк и Патрисия уехали, Кейси закрыл за ними дверь и с облегчением вздохнул.

– Так на чем мы остановились? – спросил он. Сьюзан ощутила боль в желудке, села на диван и опустила голову на руки.

– Насколько я помню, ни на чем. Я сказала, что думала, Кейси. Глядя на вас с Патрисией, я поняла, скольким ты жертвуешь ради меня, и не хочу позволять тебе делать это.

Кейси опустился на колени и снял с нее туфли. Они были фиолетовые с розовым, в тон ее платья.

– Это не похоже на обувь маленькой старушки. – Он отбросил туфли через плечо и начал гладить ее ногу. – Ты вся скованна, Сьюз, и кровь не поступает тебе в мозг.

Сьюзан попыталась высвободить ногу, но он не отпустил ее:

– Прекрати, ты щекочешь меня.

– Знаю, знаю. – Кейси начал массаж другой ее ноги, затем его рука скользнула ей под юбку, и он наклонился, чтобы поцеловать ее колено. – Мне нравятся веснушки на твоих коленках. Я говорил тебе об этом?

Сьюзан взъерошила его волосы:

– Кейси…

Он потерся щекой о ее бедро:

– Ммм?

– Ты упускаешь свое призвание. С такой техникой ты мог бы продать тонну обуви.

Кейси выпрямился:

– Да, я уже упустил свое призвание, но оно не состояло в том, чтобы торговать обувью. А вот Кэрол мечтает открыть свой магазин. Она говорила тебе об этом?

– Это было ее целью многие годы.

– Мы как раз обсуждали это в четверг, когда я наконец вышел на работу, и тогда же я спросил тебя, что я делаю в «Расселле», если мне больше всего хочется быть шеф-поваром.

Сьюзан было трудно сосредоточиться на его словах, когда он стоял на коленях, прижавшись к ее ногам. Она похлопала по диванной подушке.

– Иди сюда.

Кейси уселся рядом с ней и потянулся поцеловать ее.

– Знаешь, ты была права. Я бросил дело, которое любил, ради того, чтобы понравиться женщине, которую так и не встретил. То, что я добился успеха, не делает мой поступок менее глупым. – Их пальцы сплелись. – Ты говорила, что тебе нужно больше времени, но, кажется, я единственный, кому оно требуется. Ты будешь терпелива со мной?

– О, Кейси, конечно, я хочу именно этого. Нужно побольше времени, чтобы лучше узнать друг друга. – Она прильнула к нему в поцелуе, но постаралась сделать это нежно. – Если ты хочешь снова стать шеф-поваром, дерзай. А я составлю расписание моих осенних занятий так, чтобы были заняты вторая половина дня и вечер, и тогда днем мы сможем быть вместе.

– Правда?

– Конечно.

– Ты замечательная женщина, Сьюз.

Сьюзан наклонилась вперед и томно прошептала:

– Только я хотела бы спросить тебя об одной вещи.

Она сняла с Кейси очки, и ему пришлось сложить их и сунуть в карман:

– О чем?

– Когда ты собираешься заняться моими полками? – засмеялась Сьюзан.

Она принялась щекотать его бока, и все закончилось неистовым сплетением рук и ног, веселым хихиканьем и страстными поцелуями, обернувшимися еще одной ночью такой прекрасной любви, что никто из них и не вспомнил о злосчастных полках вплоть до полудня воскресенья.

Телефон зазвонил, когда они ели омлет, приготовленный Кейси. Сьюзан с неохотой сняла трубку.

– Это Патрисия, – беззвучно проговорила она, выслушала дочь и согласилась с каждым ее словом, а затем повесила трубку и расплылась в довольной улыбке. – Патрисия сказала, что ты подходишь.

– Отлично. Я могу расслабиться?

Сьюзан ущипнула его за щеку:

– Ты уже знаешь, что нравишься мне, и это единственное, что имеет значение. Ах да, вот еще что.

Эту ночь она собирается провести у своей лучшей подруги по высшей школе, а завтра утром ей надо быть в аэропорту.

– Следовательно, я могу остаться на ночь?

Он пришел в экстаз, но Сьюзан не торопилась соглашаться:

– Да, но учти: это не значит, что ты сюда переехал.

– Конечно. Я даже и не мечтаю об этом. Но широкая улыбка выдала его с головой.