Зорким взглядом Брул окидывал каждого встречного, вглядывался в прорези окон, заворачивал в тупики.

Он никого не спрашивал, словно онемел, но глаза его горели таким жарким пламенем, что могли испепелить всякого, кто был причастен к тайне исчезновения Кулла.

Прочесав все трущобы, он вновь вывернул на главную площадь, и вдруг его прошиб пот так, что даже конь под ним дернулся и захрапел. Прямо перед ним в лохмотьях нищего сидел король Кулл и монотонно бубнил:

— Подайте бедному калеке на пропитание. Люди добрые, помогите.

У ног короля стояла покореженная медная кружка, в которой уже болталось несколько мелких монет. Брул подъехал поближе и бросил в кружку золотую монету. Нищий вскинул глаза, и у Брула больше не оставалось никаких сомнений — такие серые со стальным отливом глаза могли принадлежать только его другу, валузийскому правителю, Куллу.

Брул соскочил с коня и подошел к нищему.

— Кулл, — тихо позвал он его.

Оборванец не шевельнулся, уставившись на ноги пикта, обутые в сандалии.

— Господи, — наконец проговорил нищий до боли знакомым голосом. — Вы загораживаете солнце. И клиентов.

— Ну хватит! — крикнул Брул. — Поехали, разберемся во дворце!

Он оглянулся и с облегчением вздохнул, увидев двух Алых Стражей.

— Ребята, берите его и везите во дворец. И пока помалкивайте, — добавил он, хотя и знал, что это излишне. Алые Стражи молча подхватили Кулла и сделали все как надо.