Его имя было Угобичибугочибипаупаужиписвискививичинбул. На языке индейцев племени Плосконогих это значит: «Маленькая жирная рыжая мускусная крыса, сидящая на еловой шишке, с хвостом, волочащимся по земле». Но в школе, куда его взяли в детском возрасте, учитель назвал его Джорджем Вашингтоном Уг.

Прошло несколько месяцев, и учитель стал сожалеть о своей опрометчивости и решил переименовать его в Уолтера Москрат. Однако Уг отказался именоваться Уолтером Москрат. Он считал, что Джордж Вашингтон был великий белый вождь, обладавший множеством перьев, лошадей, жен и скальпов. Ни угрозы, ни уговоры не подействовали. Уг не откликался на другое имя и отказывался есть. Столкнувшись с таким каменным упорством, учитель сдался: Уг остался Джорджем Вашингтоном.

Учитель всячески старался приобщить Уга к цивилизации. Уг был последним из племени Плосконогих.

— Все эти Плосконогие — атависты говорил огорченный учитель. — Они так же легко сбрасывают культурный налет, как змея — кожу. Вечером в субботу он в шляре-дерби будет есть мороженое в кафе и мирно беседовать с клерками о спорте и автомобилях. А в понедельник, как ни в чем не бывало, он снова в перьях и мокасинах отплясывает священный танец племени, выкапывает из земли топор войны и жалуется, что запрещено скальпирование. Я все-таки верю, что из Уга выйдет толк; я его взял к себе малышом. Последний из племени Плосконогих будет самым лучшим. Я его выучу никогда не снимать шляпу-дерби. В конце-концов шляпа — символ культуры.

Учитель много бился над Угом. Правда, он сомневался в том, что Уг; будет выдающимся мыслителем. Но кое-какие крупицы мудрости Уг все-таки усвоил, например, что в 1492 году Колумб переплыл океан; что шестью девять — пятьдесят четыре; что бедренная кость — самая крупная в человеческом скелете, и т. д.

«Во всяком случае, — утешался учитель, — я из него сделаю американского гражданина и полезного члена общества».

И он продолжал обучать Уга.

Когда Угу исполнилось четырнадцать лет, произошло многообещающее событие. Учитель собственными глазами видел, как на школьном дворе Уг поспорил и поругался с Генри Джемсом Серым Медведем из племени Черноногих. Генри Джемс ударил Уга. Обычно такой оборот беседы вызывал немедленную свалку, и учитель уже приготовился разнимать драчунов, но, к его удивлению, Уг воскликнул:

— Я не буду драться с тобой, Генри Джемс Серый Медведь! Учитель говорит, что дерутся только дурные люди. Хорошие люди подают в суд. Если ты меня ударишь еще раз, то вечером я пожалуюсь на тебя отцу небесному, и он тебе задаст хорошую взбучку, Генри Джемс Серый Медведь!

Генри Джемс высказал предположение, что Уг просто его боится, на что тот возразил:

— В хороших книгах говорится, что драться — позор. Чего ты пристал к маленькому! Выбрал бы себе противника постарше!

Проговорив это, Уг не без достоинства удалился. Учитель почувствовал прилив гордости.

«Вот плоды цивилизации!» — подумал он.

Вечером, выйдя прогуляться, учитель проходил дубовой рощицей. Вдруг он услышал странные звуки и остановился. Сперва это были шорох, топот, потом раздались вскрики, перешедшие в визгливое пение. Учитель подошел ближе и, не доходя до поляны, остановился за кустом.

Джордж Вашингтон Уг пел и плясал. Это был дикий танец, состоявший из прыжков, жестикуляции и кружения.

Уг пел и плясал. Это был дикий танец…

Штаны Уга висели на суке вместе со шляпой-дерби. В его черных волосах торчали перья из хвоста индюка. В руке сверкало лезвие перочинного ножика, которым Уг угрожал красному червю-выползку. Уг плясал и пел:

При этих словах Уг отсек червяку голову.

Учитель понял, что пел Уг:

«Помоги мне, о, кровавый дух войны, поразить моего врага, Серого Медведя, как я поражаю эту змею. Дай мне силу его опрокинуть и победить, скальпировать и изрезать на мелкие кусочки!..»

Это был запрещенный змеиный танец, который когда-то воины из племени Плосконогих плясали, выходя на тропу войны…

Учитель рассердился и отодрал мальчика за ухо.

— Что это значит? — спрашивал он Уга. Тот в испуге ответил, что он сам не знает; много лет назад, когда он еще был маленький, как поросенок, отец и другие мужчины плясали так же в уединенном месте. И сегодня он, увидав червя, вздумал повторить этот танец. А почему, он объяснить не может…

Учитель долго думал о проблеме воспитания Уга:

«Я должен не только привить ему культурные манеры. Его надо перевоспитать. Но как? Во-первых, надо поразить его воображение»…

Когда учитель говорил о глаголах и спряжениях, лицо Уга становилось тупым. Но когда начинался урок истории, и учитель говорил о Дяде Саме Уг выпрямлялся, и глаза его блестели. Для опытного педагога это было откровением. Он стал говорить о могуществе Дяди Сама и о его любви ко всем народам, населяющим его владения, в особенности к опекаемым — индейцам и к маленькому Плосконогому индейцу, по имени Джордж Вашингтон Уг. На Уга это произвело огромное впечатление: это было понятно и приятно. Он полюбил Дядю Сама; он считал, что добрый старый джентльмен в сером цилиндре, в жилете со звездами, в брюках со штрипками, с козлиной бородкой, является его другом и покровителем. Уг не совсем точно понимал, что такое «опека», но очень гордился тем, что его опекуном состоит Дядя Сам. Когда старшие обижали его, он говорил:

— Вот погодите, я все расскажу моему Дяде Саму, когда его увижу!.. — И записывал имена обидчиков в дневник.

— Дядя Сам будет огорчен, если ты не будешь этого делать, — говорил учитель, и этого было достаточно.

Уг больше не уклонялся от мытья ушей, чистил свою шляпу-дерби; перестал есть соус пальцами, добровольно отказался держать под кроватью выводок молодых вонючек; перестал на: уроках украшать малышей венками из репейника; подчас он даже выражал желание стать в будущем железнодорожником, киноактером или спортсменом.

Когда Угу исполнилось двадцать лет, учитель решил, что его образование закончено. Собственно говоря, познания Уга были не очень глубоки. Он все еще думал, что Утах — столица штата Омаха, а шестью шесть — сорок шесть. Но его горячее поклонение и преданность Дяде Саму были вне сомнений. Любовь к Соединенным Штатам и уважение к закону вошли, казалось, в плоть и кровь Уга, — он даже носил национальный флажок в петлице пиджака.

Угу выдали витиевато составленный диплом, новую шляпу-дерби и отпустили его на, все четыре стороны. О будущем Уг не беспокоился: Дядя Сам о нем позаботится. Может быть, он начнет разводить свиней или займется другим делом.

Одной из его драгоценностей была картинка из журнала, снимок атлантического флота в гавани. И Уг любил представлять себе, как по одной его жалобе эти гигантские военные лодки с пушками величиной с сосновый ствол, пыхтя, помчатся по горным потокам защищать права У га и вселять ужас в сердца его врагов. Конечно, Уг должен ценить такую честь и платить за нее безукоризненным поведением. Эту мысль вместе с дипломом и шляпой вынес Уг из школы, и учитель решил, что этого вполне достаточно…

Без сомнения, Уг был хорошим индейцем, гордостью учителя и уважаемым, членом общества. Его домик в полторы комнаты был выкрашен в красный, белый и синий цвета. Уг купил цинковую ванну. Он развел мальвы и георгины в саду, носил с собой ножницы в кожаном футлярчике и демонстративно остриг ногти на глазах соседей-индейцев. Он отказался от связи с контрабандистами, послушно и пунктуально подчинялся всем законам, приказам и распоряжениям. В его комнате на стене, как раз против картинки, изображающей атлантический флот, висела большая фотография памятника Вашингтону. Учитель сказал ему что это — один из домов Дяди Сама. Уг выписал из Чикаго синий шерстяной костюм с перламутровыми пуговицами. Он носил целлулоидовый воротничок по воскресеньям, а также четвертого июля, в день рождения Дяди Сама.

Он выбрал себе работу, достойную питомца Дяди Сама. Джордж Вашингтон; Уг сделался фотомоделью. Он благосклонно разрешал проезжим туристам фотографировать себя и за это брал плату. Уг был типичным представителем племени Плосконогих. У него была голова огурцом, потому что, когда он был ребенком, ее зажали в тиски, согласно старому обычаю Плосконогих. Лицо его было кочковато, как мох прерий, а ноздри— как норы крота. Глаза его напоминали пуговицы от ботинок.

Естественно, что, будучи продуктом «цивилизации», Уг мечтал стать капиталистом. Поэтому, скопив чаевые от туристов, он вложил их в доходное предприятие — купил свинью. Свинья была не слишком породистая, к тому же хилая. Уг надеялся, что эта свинья положит начало его богатой и обширной ферме. Заглянув в учебник истории, Уг нарек свинью Генералом Грантом.

Он предоставил свинье подкапывать курятники и столбы забора, а сам продолжал ходить на станцию и позировать проезжим фотографам.

Однажды, вернувшись домой, Уг обнаружил, что Генерал Грант больше не хрюкает на заднем дворе. При всей своей силе, Генерал не мог подрыть забор и уйти. Уг обыскал весь дом. Он заглядывал повсюду — под кровать, в ванну, в ящик фонографа.

Генерал Грант исчез… Уг обнаружил следы сапог, подкованных гвоздями. Следы вели прямо к ферме Патрика Дэффи. Тогда к последнему по этим следам и отправился Уг.

Мистер Дэффи только что вышел из-за обеда. Это был гигантского роста мужчина, с копной соломенного цвета волос, с отвислой челюстью и кулаками с бочонок величиной.

Уг снял шляпу-дерби, поклонился и вежливо спросил, не видал ли мистер Дэффи свиньи по имени Генерал Грант.

— Видал! — грубо ответил м-р Дэффи.

— Скажите, пожалуйста, где она?

— В моем хлеву.

— Я ее возьму обратно.

— Ты ее не возьмешь!

— Но она моя! — запротестовал Уг.

— Была, — поправил м-р Дэффи. — А теперь — моя.

— Как так, Пат Дэффи?

Уг начал волноваться. Он слышал кое-что о Дэффи.

— Твоя свинья сожрала мою репу, — заявил м-р Дэффи. — Я собирался послать репу на выставку и получить приз. Репа стоит мне самому одиннадцать долларов, а твоя свинья ее пожрала. Поэтому я и забрал свинью.

— Вы отдадите мою свинью, Пат Дэффи! — крикнул Уг.

— Ты мне отдашь репу! — холодно возразил Дэффи.

— Но Генерал Грант не ест репы. И потом он целый день сидел дома. Вы его увели!

— Слушай, индеец, — сурово сказал м-р Дэффи, — у меня нет времени стоять тут и пререкаться с тобой!

— Слушай, индеец, — сурово сказал м-р Дэффи, — у меня нет времени стоять тут и пререкаться с тобой!

Уг весь дрожал от ярости и преступных желаний, противоречащих всем правилам школьной морали. Он невольно покосился и на копну волос Пата Дэффи и на лежавший вблизи топор.

Потом он стиснул зубы и надел свою шляпу-дерби.

— Ладно, Пат Дэффи, — с достоинством сказал Уг. — Погодите у меня! Я пожалуюсь на вас Дяде! — и Уг повернулся спиной к фермеру.

— Можешь жаловаться и тете, — крикнул ему вдогонку м-р Дэффи, — и двоюродным сестрам.

Свинья останется здесь, а если я тебя поймаю на своей земле, то смотри у меня!..

Уг шел домой, нахмурившись. Какая вопиющая несправедливость! Он — друг Дяди Сама, и никто не смеет его обижать, даже Пат Дэффи.

— Дело не в свинье, дело в справедливости, — бормотал Уг.

— Ты попомнишь этот день, о, Пат Дэффи! — Уг театральным жестом поднял руку к небу: когда-то он участвовал в представлениях в школе.

Придя домой, он посмотрел на изображение атлантического флота и злорадно представил себе, как огромные пушки разнесут в клочки Пата Дэффи. Потом отправился к своему бывшему учителю, ближайшему представителю Дяди Сама, и рассказал ему о похищении Генерала Гранта. Учитель сочувственно выслушал, но покачал головой: он знал Пата Дэффи, его тяжелые кулаки и политическое влияние. Он сказал Угу, что розыски пропавших свиней не входят в его обязанности и что Уг уже не школьник, а взрослый человек и гражданин. Уг предложил пожаловаться непосредственно Дяде Саму. Учитель сдержанно ответил, что так поступать не принято. Дядя Сам слишком занят, нельзя его беспокоить из-за какой-то свиньи. Дядя Сам, — уверял учитель, — никогда не вмешивается в дела, где замешано меньше миллиона свиней. За другими делами следят его доверенные люди. Учитель согласился, что закон на стороне Уга; надо ему посоветоваться со стряпчим Марцеллусом К. Вигмором в его конторе в Тимберлэк-сити. Вот это вполне культурный способ! Дядя Сам будет вполне доволен.

Уг, слегка разочарованный, но не павший духом, причесался, почистил шляпу и отправился пешком за шестнадцать миль в Тимберлэк-сити. Величие закона, воплощенное в лице стряпчего и советника М. К. Вигмора, обитало в двух пыльных задних комнатах на Главной улице. Сперва Угу было разрешено обождать в первой комнате. По стенам в шкафах громоздились тома законов. Потом Уг увидал стряпчего Вигмора, худого грязного человека с блестящим лысым черепом, во фраке и воротничке, высоком, как забор. Вигмор облизнул сухие губы и важно спросил:

— Чем я обязан честью иметь возможность быть вам полезным, сэр?

— Чем я обязан честью иметь возможность быть вам полезным, сэр?..

— Пат Дэффи украл у меня Генерала Гранта, — ответил Уг.

— Что такое? — удивился стряпчий Вигмор.

— Он говорит, что Генерал съел его репу. Но Генерал никогда не ест репу.

— Ага! — сказал м-р Вигмор. — Интересная историческая деталь! Но меня не касаются вкусы покойного генерала.

Уг торопливо изложил историю похищения свиньи. М-р Вигмор пробормотал:

— Пат Дэффи… Ах, да, да…

Потом обратился к Угу тоном судьи:

— Мой дорогой сэр, это действительно занятный случай из практики юриспруденции… Да, весьма интересная юридическая проблема. Я бы воздержался от выражения своего мнения по такому спорному вопросу.

Уг слушал почтительно.

— Гм, — откашлялся м-р Вигмор, — с одной стороны, мы имеем вас, истца, с другой — Патрика Дэффи, ответчика; затем мы имеем Генерала Гранта, свинью, точнее, борова, — casus belli в-четвертых, мы имеем некоторое количества плодов растения, правильнее овоща, — репы. Представитель первой группы заявляет, что представитель второй группы совершил злонамеренную кражу, увел и конфисковал представителя третьей группы потому, что означенный Патрик Дэффи обвиняет Генерала Гранта в незаконном уничтожении и расхищение представителя четвертой группы. Истец заявляет, что может установить alibiвышеупомянутого Генерала Гранта и что Генерал Грант невиновен в совершении грабительского акта, инкриминируемогоему представителем второй группы. Правильно ли я изложил дело, сэр?

— Да, — упавшим голосом сказал Уг.

Мистер Вигмор заглянул в книгу в пять кило весом. Несколько минут он хмуро перелистывал страницы, потом сказал:

— Гм. Говоря ех capiteваш случай отдаленно напоминает дело Булли-питт versus Мэдд, по которому суд вынес постановление, что незаконное отчуждение животных есть социальное преступление, и, насколько мне помнится, присудил ответчику два доллара плюс стоимость животного. Ваш случай, сэр, явно подходит под это определение. Кроме того, он также имеет прецедент если память меня не обманывает, — в деле «Интернэйшонал-Ниттец-Найт-Клоз-Корпорэйшен» versus Тумбель. Хотя я должен предупредить вас, сэр, что в данном случае возможно некоторое расхождение в основных принципах. Но вы ведь и сами это замечаете, не так ли?

Уг вздохнул.

Мистер Вигмор глубокомысленно почесал костлявый подбородок.

— Да, — заметил он, — потребуется весьма много труда на подыскание способа вашей защиты. Ваша свинья была поймана на месте преступления, согласно показаний ответчика. Его защитник представит ее в виде соучастника преступления, не так ли?

Уг вздохнул.

— Конечно, можно, — продолжал Вигмор, — обвинить ответчика в самовольном захвате. Весьма вероятно, что возникнет вопрос о правах на репарации.

Я воздержусь от окончательного ответа, не посоветовавшись с ответственными лицами и авторитетами. У вас найдется десять долларов?

Уг уплатил десять долларов, которые исчезли в карманах стряпчего.

— Прошу подождать здесь, — сказал м-р Вигмор. — Я скоро вернусь.

М-р Вигмор вышел в другую комнату, и дверь за ним захлопнулась. Минут десять смотрел он на людей, занятых ковкой лошадей на улице, потом с серьезным лицом вернулся в святилище, где его ждал Уг.

— Дорогой сэр, — мягко сказал, ему м-р Вигмор, — мой совет вам: бросьте это дело.

Уг обомлел.

— И не получить свинью обратно? — пролепетал он.

— Что такое свинья? — философски изрек м-р Вигмор.

— Но она моя! Я требую ее обратно! — Уг чуть не плакал.

— Фактическое обладание, — заметил м-р Вигмор, проявляя признаки нетерпения, — уже девять десятых закона. Вы пришли ко мне за советом. Вы его получили. Закон ничем не может вам помочь. Забудьте о свинье.

— Но это же нечестно! Она моя! Пат Дэффи — вор!

М-р Вигмор рассердился.

— Берегитесь, молодой человек! Против клеветы существуют законы. Мистер Дэффи — уважаемый член общества. Его брат — шериф, зять — окружной судья, а старший сын — поверенный. Добрый день. Не правда ли, какая чудесная теплая погода?..

Уг опомнился только на Главной улице. Он обратился к закону, и тот отказал ему в помощи. Неужели такой ученый человек, как Марцеллус К. Вигмор, может ошибиться?.. Угу казалось, что он имеет право получить свою свинью обратно. Он решил обратиться к другому представителю Дяди Сама, к местному шерифу.

Добряк-шериф часто во всеуслышание говорил о своей любви к индейцам. Он похлопал Уга по плечу и справился о его здоровье. Уг рассказал историю Генерала Гранта. Шериф выразил ему свое соболезнование.

— Как осмелился этот Дэффи захватить собственность одного из моих индейцев! — возмутился он. — Я ему покажу! Не тревожьтесь, мой юный друг. Я лично займусь этим делом!

И он выпроводил Уга из кабинета.

Уг подождал неделю. Свинья не возвращалась. Он надел воротничок из целлулоида и снова пошел к шерифу. Подходя к конторе, он увидал, что шериф занят с каким-то посетителем. Уг замедлил шаги. Теперь он узнал посетителя — сальный блеск рыжих волос и плечи шириной с стог сена. Уг ухмыльнулся: очевидно, шериф ругает Дэффи за кражу свиньи!.. Но вот м-р Дэффи разразился хохотом, похожим на мычание быка. Шериф также рассмеялся; Уг подкрался поближе к окну. Он увидал, что на столе между собеседниками лежат карты, стоят закуски и бутылка виски…

Он увидал, что на столе между собеседниками лежат карты, стоят закуски и бутылка виски…

Уг ушел так же тихо, как и пришел.

Ему незачем было видеться с шерифом…

Уг снова отправился к учителю. Что ему теперь делать? Написать в Вашингтон одному из людей, которому Дядя Сам поручил заботиться об индейцах, — посоветовал учитель. Уг вернулся в свою лачугу и весь вечер сочинял жалобу. К утру он, наконец, написал:

Уполномоченному но индейским делам.

Вашингтон.

Увы, сэр! У меня была свинья, купленная мной за 3 доллара 45 центов. Ее звали Генерал Грант. Пат Дэффи украл ее. Генерал Грант не ел его репы. Я думаю, что белый человек не имеет нрава брать индейскую свинью. Я хочу получить свинью обратно. Пожалуйста, скажите Дяде Саму.

Ваш любящий сын

Джордж Вашингтон Уг,

индеец из племени Плосконогих.

Отправив жалобу, Уг стал ждать спокойно и уверенно. От времени до времени он поглядывал на атлантический флот и с гордостью думал, что по одному его слову все эти грозные суда выступят против рыжего Дэффи. Через одиннадцать дней он получил документ с орлом в углу конверта. Он с волнением вскрыл конверт и прочел:

При ответе ссылаться на № 73965435, карточка 4534, отдел 23.

Дорогой сэр!

Ваше сообщение получено и будет рассмотрено своевременно.

Старший помощник старшего клерка

департамента внутренних дел.

Уг был разочарован. Уг рассчитывал на короткий, твердый приказ Патрику Дэффи о немедленном возвращении свиньи. Что значит это «своевременно»? Прошло уже две недели! Уг, потеряв уже терпение, написал письмо уполномоченному по индейским делам:

Уважаемый сэр! Как дело с моей свиньей?

Ваш любящий сын

Джордж Вашингтон Уг,

индеец из племени Плосконогих.

Через неделю получился ответ:

При ответе ссылаться на № 656565.

Дорогой сэр!

Тщательными розысками нашего департамента не обнаружено свиньи или других животных, вам принадлежащих, и потому мы не имеем возможности уяснить себе значение вашего уважаемого письма от девятнадцатого сего месяца.

Старший клерк бюро пропавших животных.

Уг купил свежий пузырек чернил и два дня сочинял жалобу. Вот какое письмо отправил он в Вашингтон:

Уважаемый сэр! Я честный, скромный индеец. У меня была свинья по имени Генерал Грант. Пат Дэффи украл эту свинью. Он говорит, Генерал Грант съел его репу. Это неправда. Учитель говорит, что я прав. Пожалуйста, скажите Дяде Саму, что я хочу получить свинью обратно.

Ваш любящий сын

Джордж Вашингтон Уг,

индеец из племени Плосконогих.

Через десять дней Уг получил ответ. Он даже купил банку сгущенного молока для угощения Генерала Гранта по случаю благополучного возвращения домой. В своей лачуге он вскрыл письмо:

При ответе ссылаться на № 4399768554333, отдел 29, подотдел 9.

Дорогой сэр!

Ваше сообщение получено и приобщено к делу. Ничего не может быть сделано для вас в виду недостатка сведений.

Сообщите размеры свиньи, использовав прилагаемую таблицу для измерения.

Приложите справку, подписанную пятью свидетелями, подтверждающую, что свинья не ест репы. Приложите фотографию свиньи и образец репы, которая была съедена свиньей.

Приложите полное описание Патрика Дэффи, упомянув имя, возраст, пол и приложив фотографию (без шляпы).

Старший клерк бюро жалоб.

Секция Плосконогих.

Угу понадобилось три дня, шесть перьев, два пузырька чернил (один он пролил), чтобы, наконец, ответить на письмо. Он отправил его и стал ждать.

Через две недели Индейское бюро сообщило, что его письмо получено и будет рассмотрено; но поскольку в дело замешана свинья, письмо направлено в министерство земледелия. Секретарь секретаря министерства известил Уга, что письмо его передано в бюро разведения животных. Озадаченный Уг поспешил послать открытку, предупреждая, что у Генерала Гранта супруги не имеется, но на открытку не обратили внимания. Вместо этого он получил извещение, что его жалоба препровождена в министерство юстиции. Уг терпеливо ждал. Министерство юстиции уведомило Уга, что его дело направлено к девятому помощнику генерального прокурора, который изучал его в течение нескольких дней и отослал заведующему Индейским бюро, оттуда запросили Уга, что он потерял — свинью или семью.

Уг написал: «Свинью. Свинью. Свинью!..»

Время проходило. Наконец, потеряв терпение, Уг решился на крайнее средство. Он написал самому Дяде Саму:

«Дорогой Дядя Сам!

Вы меня знаете. Я — Джордж Вашингтон Уг, честный бедный индеец. Я ношу шляпу-дерби. Этот Пат Дэффи взял мою свинью, Генерала Гранта. И я не знаю, как тут быть. Пожалуйста, пошлите броненосцы и заставьте Пата Дэффи отдать обратно мою свинью.

Ваш любящий племянник

Джордж Плосконогий».

Теперь дело Патрика Дэффи проиграно! Дядя Сам не может не ответить на такое письмо. Он не допустит, чтобы обижали его родственников. И Уг, улыбаясь, написал на конверте крупными буквами:

«Дяде Саму в Вашингтоне».

Ответ пришел скорее, чем на все другие письма, да Уг и не сомневался, что будет так. Он показал пакет знакомым индейцам. Ему хотелось показать всем, что он, Уг, получил письмо от самого Дяди Сама! Наконец он вскрыл письмо после долгого восторженного созерцания.

Письмо было очень сухое краткое, от министерства почт и телеграфов:

«Лицо по имени „Дядя Сам“ в Вашингтоне не значится. Просьба указать точный адрес: улицу и № дома».

Уга словно томагавком по голове хватили!

Он немедленно отправился к учителю.

— Как фамилия Дяди Сама? — спросил он.

Учитель покраснел.

— На какой улице и в каком доме живет Дядя Сам? — продолжал Уг. В его взоре мелькнуло подозрение.

Учитель не знал.

— Уг, — сказал он, — теперь ты взрослый человек. Теперь, думается, я должен тебе сказать. Дядя Сам — это не человек; то-есть он не такой человек, как мы с тобой. Он нечто вроде… вроде духа…

Дядя Сам не может не ответить на такое письмо…

— Как бог? — спросил Уг.

— О, нет!.. Не как бог.

— Как елочный дед?

— Да, да, вот именно! — быстро подхватил учитель. — Скорее, как святочный Дед Мороз.

— Учитель, — сказал Уг, и его взор стал тверже лезвия, — три года назад вы мне сказали, что Деда Мороза не существует!..

Учитель избегал смотреть в глаза Угу. Разговор принимал неприятный оборот.

— Ты был послушным мальчиком, Уг, — пробормотал он.

— Да, я старался, — ответил Уг и надел свою шляпу-дерби…

* * *

Патрик Дэффи сидел и курил, когда на террасу кто-то вспрыгнул. Он узнал Уга. Но это был не прежний Уг. У этого Уга сверкали глаза, и говорил он на грубом, диком языке предков.

— Что за чёрт! — крикнул Патрик Дэффи.

— Белый человек, ты украл мою свинью! Отдай мою свинью, или я тебя скальпирую!

— Да я тебя… — начал Патрик Дэффи, но закончить фразу ему не удалось. Одна коричневая рука вцепилась в его рыжую шевелюру, другая выхватила нож с длинным клинком.

Одна коричневая рука вцепилась в рыжую шевелюру Патрика Дэффи, другая выхватила нож…

Послышался вой, хриплый и визгливый, как лязг ржавой пилы, наткнувшейся на гвоздь. Патрик Дэффи хорошо знал этот крик: много лет назад такой вой вселял холодный ужас в сердца белых пионеров; эта был боевой клич племени Плосконогих.

— Пусти меня — просил Патрик Дэффи. — Я пошутил, честное слово, Уг!

Даже более храбрые люди боялись воинственных Плосконогих… Уг поднялся. Он ухмылялся, глядя на распростертого белого.

— Смотри, белый человек, — сказал Уг, — если я поймаю тебя около своего дома, я тебя скальпирую!

Но по виду Патрика Дэффи Уг понял, что такой возможности никогда не представится.

Уг шел по освещенному месяцем лугу. Перья его прически отбрасывали причудливую тень. Он шел победоносным шагом. И, действительно, он одержал победу: он тащил за собой на веревочке Генерала Гранта…