— Что, решил, лучше поздно, чем никогда?

Она выглядела усталой. Дверь была приотворена, я видел стол в кухне, огарки свечей, увядшие цветы, початую коробку мороженого «хааген-даз» с торчащей из нее ложкой… Банальное «извини» вряд ли могло сойти за искупительную жертву.

— Извини… Я… Честное слово, я не…

— Позвонить-то хоть мог? Неужели ты меня ни в грош не ставишь? — У Челси влажно поблескивали глаза. Она их вытерла рукавом купального халата. — Тэкс, оставь меня в покое, ладно? Не могу я сейчас с тобой разговаривать.

Дверь начала затворяться. Я задержал ее ладонью.

— Да ладно тебе, Челси. Все не так было, как ты думаешь. Дай хоть объяснить.

Она с вызовом посмотрела на меня. Снова выступили слезы.

— Послушай, я знаю, как глупо все это смотрится, но… — Я замялся, а потом выпалил скороговоркой: — Не мог я прийти, потому что меня кто-то по башке треснул. — Это здорово смахивало на самую что ни на есть наиглавнейшую ложь.

Челси смотрела на меня. Глаза ее вопрошали: «Ты что, за круглую дуру меня держишь?»

— Нет, я серьезно, честное слово. Вот, потрогай шишку. Я почти шестнадцать часов провалялся в полной отключке.

Ее взгляд нисколечко не смягчился. Я взял ее руку и осторожно прижал ко все еще изрядной шишке.

— Чувствуешь? Клянусь, я бы вчера вечером обязательно пришел, если б не лежал пластом. Больше я тебя не подведу. Никогда. Ты должна мне верить.

Челси отдернула руку. Ее взор сверлил меня, проникал в самую глубь моей порочной мужской душонки. Миновала вечность, прежде чем она перестала меня мучить. И теперь ее голос звучал мягче:

— Что случилось? Как ты себя чувствуешь?

— Да ничего, все путем. Что мне, впервой по башке получать?

Челси достала из кармана халата бумажную салфетку, прижала ее к носу и улыбнулась.

Ухмыльнулся и я, почувствовав, как с плеч свалилась огромная гора.

— Почему б тебе не одеться и не пойти со мной туда, где я смогу тебя угостить?

Она отворила дверь и жестом предложила войти.

— Почему бы и нет? Все равно киоск я нынче открывать не собиралась. — Она зачерпнула «хаагендаза», облизала ложку и, опустила крышку. — Куда пойдем?

Я был уверен, что мы отправимся в новый город, в какой-нибудь красивый и тихий ресторанчик, где можно обсудить pro et contra романтической любви, слегка расслабиться, а после, быть может, пройтись и полюбоваться закатом; короче говоря, отвлечься от дела Мэллоя, которое, стоило за него взяться, пагубно сказалось на моем самочувствии. Но если мы пойдем в «Фуксию Фламинго», то я, вероятно, смогу совместить приятное — Челси — с полезным, то бишь с маленькой сыскной работенкой.

Признаться, едва эта идея родилась, она мне показалась неудачной.

— Как насчет «Фуксии Фламинго»?

Оказалось, владелец «Фуксии Фламинго», некий Гус Лич, зачислил мою пассию в почетные члены своего клуба. Едва мы переступили порог, ее приветствовал усатый мутант:

— Добро пожаловать, мисс Бэндо.

— Привет, Гус. Познакомься, это мой хороший друг. Тэкс Мерфи, Гус Лич.

Лич удостоил меня оценивающего взгляда. При первой нашей встрече у него сложилось не лучшее впечатление обо мне, но против друзей Челси он, похоже, ничего не имел. Лич снова поглядел на Челси, затем протянул мне руку.

— Мы уже встречались; правда, нас не представили друг другу, как полагается.

Мои суставы хрустнули в его лапище. Похоже, я теперь не скоро смогу тасовать карты.

— Садитесь за любой столик. Сейчас пришлю официантку.

Мы облюбовали уютное местечко в углу. Кроме нас, в клубе сидели всего пять посетителей, и мы добрались до столика лишь на секунду раньше официантки. Челси заказала «кейп коддер», а я, чувствуя себя платежеспособным, потребовал скотч. Потом моя девушка сказала «извини» и оставила меня разглядывать достопримечательности.

Интерьер «Фуксии Фламинго» вполне сошел бы за музей дурного вкуса — неподражаемая куча мала из эпических мотивов, неона и всяких диковин с дешевой распродажи подержанных вещей. У противоположной стены возвышалась миниатюрная эстрада с микрофоном, подле нее стоял кабинетный рояль. В центре клуба под гигантским дискотечным шаром искрился девственным лаком паркет танцплощадки.

Челси появилась одновременно с напитками.

— А ничего норка. Любопытный дизайн.

Челси улыбнулась и помешала в бокале водку с клюквенным соком.

— Мне тут нравится. К тому же меня с детства влечет к безвкусному и вульгарному. — Глядя мне прямо в глаза, она наклонилась вперед и потянула коктейль через соломинку.

— Мне это на свой счет принять?

Она скромно пожала плечами.

— Как пожелаешь.

Тут моя правая подметка самопроизвольно застучала по полу, точно палочка по барабану. Я больше года, забыв всякий стыд, гонялся за Челси, а она хоть бы словом, хоть бы жестом меня приободрила! Правда, ее отказы как нельзя лучше увязывались с моим имиджем волка-одиночки. Но только в этом я и преуспел — я имею в виду накопление отказов. А теперь она, так сказать, вынула меня из-под сукна.

У меня вдруг пересохло в горле. Я схватил стакан и залпом выдул шотландское виски.

Челси подняла бровь и наклонилась ко мне еще ближе, опустила подбородок на тыльную сторону ладони. Я нервно улыбнулся и отвел взгляд, притворяясь, будто ищу официантку.

— А тебе интересно, о чем я вчера вечером хотела с тобой поговорить? — Голос Челси понизился до гортанного шепота.

— Мне бы еще скотча. — Я дал знак официантке, повернулся к Челси и ответил самым беззаботным тоном, на какой только был способен: — Разумеется, интересно.

Прозвучало это с запинкой. Я полез в карман за куревом.

— Я хотела тебе рассказать, что думаю… Ну, как бы это выразиться… О нас с тобой.

Я чиркнул спичкой. Огонек слегка дрожал, приближаясь к сигарете.

— Должна признаться, я тебя принимала за обычного зануду, думала, ты такой же, как все: бесчувственный мешок гормонов, у которого не за горами мужской климакс. Но теперь я тебя знаю гораздо лучше и понимаю, что климакс тут вовсе ни при чем.

Табачный дым успокаивал. Век ему буду за это благодарен.

— Наверное, ты права.

Челси улыбалась, глядя на бокал и медленно покачивая его указательным пальцем.

— В общем, я решила… При всех твоих недостатках ты настоящий парень. И я всегда считала тебя очень симпатичным.

Указательный палец оторвался от бокала и медленно провел по ее нижней губе. Господи, да одного шевеления этого пальчика достаточно, чтобы уложить меня на обе лопатки. И она прекрасно это знает.

Челси отодвинула бокал, снова наклонилась вперед и подперла кулаком подбородок.

Похоже, мой черед говорить. Я направил струйку дыма в сторону, полностью овладев собой.

— Такой неожиданный интерес… Я в новом свете. То есть я, конечно, не хочу смотреть дареному коню в зубы, прости за неудачную метафору. Но скажи, это никак не связано с чьим-то днем рождения?

— Не знаю. Может быть. Пожалуй, день рождения заставил меня по-новому взглянуть на собственную жизнь. Увидеть главное. Слишком давно я одна, ни от кого не завишу. Вот я и решила, что злоупотреблять этим все-таки не стоит. Хватит с меня одиночества. Хочу быть с тем, кому я нужна.

— Я когда-то был женат. Да ты в курсе.

Челси кивнула.

— Жалкое это было зрелище. И теперь, когда меня посылают ко всем чертям в пекло, я отвечаю, что уже там побывал.

— И что, больше не тянет попробовать? Я имею в виду, с кем-нибудь другим?

Я надолго присосался к шотландскому и заодно обмозговал идею Челси. Ну и тему она подкинула, просто голова кругом!.. И тут вдруг зазвучал громкий голос:

Леди и джентльмены! Администрация «Фуксии Фламинго» счастлива объявить о начале вечернего представления. Давайте поприветствуем горячими аплодисментами нашу Прелестницу Люси!

Под жалкие хлопки посетителей зазвучали первые аккорды блюза «Мои мечты лишь о тебе». За рояль уселся хлыщ средних лет в пыльном синем смокинге. На освещенную юпитером сцену вышла женщина в платье рубинового цвета с золотыми блестками и, волнообразно двигая всем телом, потянулась к микрофону. Я бы не назвал платье слишком коротким. Если уж на то пошло, я бы не назвал его даже платьем. Больше всего оно напоминало слой краски. С расстояния сорок футов эта дамочка выглядела идеально. Ее пальчики сомкнулись вокруг микрофона и поднесли его ко рту. Она запела и вмиг очаровала меня. Прелестница Люси не просто исполняла песню, а занималась с ней любовью.

Я взглянул на Челси. Она неотрывно смотрела на меня и не улыбалась.

— Ты еще помнишь, о чем я спрашивала?

Признаться, не помнил.

— Ты в сердце моем… — пела красотка на эстраде.

Не без усилий я отвлекся от созерцания ее прелестей и попытался вспомнить, на чем мы с Челси остановились.

— Давай прикинем. Значит, брак? Не знаю, не знаю. Пожалуй, можно рискнуть… Если это и в самом деле то, что надо… — Честное слово, я очень старался не выглядеть рассеянным.

Челси промолчала. Рядом остановилась официантка и получила заказ еще на две порции горячительного. Я закурил очередную сигарету и снова повернулся к певице. Готов побиться об заклад, что почувствую запах фиолетового шарфа, если подойду к эстраде на десять футов. Прелестница Люси и Эмили — один и тот же фигурант. И мне надо с ней поговорить.

— Что, знакомая?

По-прежнему Челси смотрела на меня, а я на певицу.

— Нет… Но, по-моему, она замешана в деле, над которым я сейчас работаю.

— Да ну?!

— Я серьезно. Не могу посвятить тебя во все нюансы, скажу только, что я ищу одного человека. И думаю, эта малютка с ним виделась. Надо бы с ней потолковать, выяснить, что она знает.

Челси взяла сумочку и встала.

— Что ж, не буду мешать расследованию. Спасибо за коктейль.

Она повернулась и пошла к выходу. Я вскочил и едва не сбил с ног официантку, которая приблизилась с напитками к нашему столику. Выхватив бумажник, я бросил на стол полусотенную.

— Выпивку не убирать! Я еще, может, вернусь через минуту.

Челси я настиг сразу за дверью.

— Куда ты?

— Домой. Устала.

— Погоди, Челси. Ты меня не так поняла… Я ведь к тебе неравнодушен. Да еще как! Просто чуток мандражирую, когда слышу одно словечко на букву «эс».

Тэкс, не смеши меня. И что это мне в голову взбрело? Она сложила на груди руки и устремила взор в темноту. Я могу продать киоск. Хорошие деньги предлагают. Так и сделаю, наверное. Вчера я тебе говорила, хочу в Финикс слетать, посмотреть, что там и как.

Меня охватила тревога — и, надо сказать, небеспричинно.

— А ты уверена, что есть смысл? Я к тому, что переезд — дело нешуточное. Разве можно вот так, очертя голову…

Челси подняла взгляд.

— Я об этом уже не первый месяц думаю… Должно быть, потому и не решалась — хотела посмотреть, вдруг у нас с тобой что-нибудь получится. А теперь мне кажется, ничего не выйдет. Ты, наверное, прав, это у меня возрастное. Мне ведь уже тридцать, а рядом никого. Тэкс, ты мне, конечно, очень нравишься, но давай закроем эту тему, — Она отвернулась и добавила: — Пойду домой. Ничего, впредь буду умнее.

Я не знал, что и сказать. Но молчание вряд ли тут годилось.

— Челси…

Она остановилась и обернулась. И я произнес совсем не те слова, которые были на уме:

— Будешь улетать, предупреди меня, ладно?

Она кивнула, и я проводил ее взглядом. Что за хрень!

Возвратясь в «Фуксию Фламинго», я осушил оба стакана. Прелестница Люси была с роялем «на ты», она исполняла свежайшую версию «Любви на продажу». Вместе с Челси меня покинул и нервный трепет. Я вытянул из пачки сигарету и заказал двойной скотч. Нет, зачеркните. Лучше бурбон.

Сольное выступление продлилось сорок пять минут. Определенно, эта певица слишком хороша, чтобы прозябать в трущобах. Интересно, по какой такой причине она осела в наших беспросветных каменных джунглях?

В воодушевленных, но жидких аплодисментах утонула заключительная нота. Сделав изящный реверанс, который ничуть не вязался с прежней пластической гимнастикой, молодая женщина удалилась со сцены. Я, стараясь не привлекать к себе внимания, пересек зал. Коридорчик слева от сцены вел к артистическим уборным и лестнице. Как только я шагнул в дверной проем, наверху, на лестничной площадке, мелькнуло красное. Я бросился следом за девицей.

Одолев лестничный марш, я повернулся направо и увидел Прелестницу Люси: та стояла у двери и перебирала ключи в большой связке. Медленно, чтобы не спугнуть, я приблизился к ней.

— Прошу прощения. У вас не найдется минутка для разговора?

Девушка развернулась в прыжке и отпрянула на несколько шагов. Видимо, я ее все-таки испугал.

— Еще один шаг, и я закричу! Честное слово, закричу!

Я не тронулся с места, лишь вытянул перед собой руки ладонями вверх. На всей Земле этот жест означает миролюбивые намерения.

Ну что вы! В этом вовсе нет нужды. Я прошу, чтобы вы меня выслушали, только и всего. Ладно? Обещаю, я вам ничего плохого не сделаю. Разве я похож на маньяка? Если и набрасываюсь на женщин, то лишь на тех, с кем хорошо знаком.

Страх ее слегка отпустил, но она предпочла сохранить защитную стойку.

Что вы от меня хотите?

За моей спиной на лестнице раздались тяжелые шаги. Я перешел на скороговорку:

— Я друг Томаса Мэллоя. Мне его надо найти.

— Э, какого черта ты сюда залез?

Лич оттолкнул меня и встал между мной и девушкой. Я скромно промолчал, предоставляя слово Эмили. Выбор был небогат. Либо она сейчас выступит в мою защиту, либо здоровенный мутант превратит меня в котлету.

Лич шагнул ко мне и сжал кулачищи. Эмили оглядела меня с головы до ног — вероятно, пыталась определить, заслуживаю ли я снисхождения. Судя по всему, она была редкостным знатоком человеческих душ.

— Все в порядке, Гус. Он только автограф просит. Иди вниз, я через минуту спущусь.

Лич посмотрел на девушку, затем — с нескрываемой злобой — на меня. И, прожигая во мне дырку взглядом, неохотно двинулся к ступенькам. Поравнявшись со мной, он легонько качнул корпусом, и я едва устоял на ногах. Инстинкт частного сыщика велел мне помолчать, пока мутант не отойдет подальше.

— Я слушал вас в зале. Это было восхитительно.

Эмили нашла нужный ключ и вставила в замочную скважину.

— Лучше поспешить. Гус сердится, когда я разговариваю с мужчинами.

Я вслед за Эмили вошел в ее квартиру. Первое впечатление было невыгодным — такое чувство, будто я попал в жилище несовершеннолетней хулиганки. Застойный табачный запах смешивался с запахом дешевых духов. На столе, посреди ярко освещенного беспорядка, стояла полупустая и незакупоренная бутылка текилы. На одной из полок выстроились в шеренгу мягкие игрушки — целый зверинец.

Эмили села на кровать и, не заботясь более о грации, закурила длинную тонкую сигарету. Она была моложе, чем казалась на эстраде. Слой косметики успешно скрывал двадцать два, самое большее двадцать четыре года. Да, решил я, ей ровно двадцать четыре.

— Вы ведь Тэкс Мерфи?

Я опешил. Мне и в голову не приходило, что я настолько знаменит.

— Ага. Мы что, знакомы?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет. Просто мне о вас говорили… Вы — частный детектив и иногда помогаете людям.

Да, я знал, что у меня в этом городе есть репутация, вот только ни разу не предполагал, что она еще и безупречная. Интересно, с кем обо мне говорила эта девица?

— Чаще всего меня нанимали на грязную работу. Но большинство клиентов вроде бы остались довольны.

— Мне нужна ваша помощь. — Эмили взглянула мне прямо в глаза. В ее- голосе я уловил отчаяние.

— Помощь? Какого рода?

— Кажется, меня хотят убить.

Было видно, что она изо всех сил старается держать себя в руках.

Я достал сигареты, закурил.

— За что?

Эмили поднялась и стала нервно ходить по комнате.

— Это началось, едва ушел Томас. Примерно неделю назад… он исчез. И ни словечка на прощанье!

А через двое суток я нашла в этой комнате письмо. Прочитала и так перепугалась… Рассказала Гусу; он сказал, ерунда, не волнуйся… И тут — второе письмо. Я хотела вызвать полицию, но Гус не разрешил… Он твердит, что все обойдется, не стоит так волноваться из-за какого-то извращенца, который балдеет, пугая женщин.

Она вновь села на кровать и тяжко, с дрожью, вздохнула.

— В таких случаях, — сказал я, — и впрямь не мешает извещать полицию.

Эмили затянулась дымом сигареты.

— Гус сказал, что никто меня и пальцем не тронет. Он не хочет, чтобы меня еще кто-нибудь охранял, ведь он всегда сам обо мне заботился. Но порой бывает так страшно… Не знаю, что и делать.

Сколько себя помню, я подозрительно относился к совпадениям. Вот и сейчас насторожился. Слишком близки были даты исчезновения Томаса Мэллоя и появления писем, чтобы не усмотреть связи между ними. Эмили — отважная девчонка, и все же она так перетрусила, что близка к истерике. Пожалуй, не стоит ей отказывать в помощи. К тому же, решая ее проблему, я могу выйти на Мэллоя.

Я подошел к кровати, уселся рядом с Эмили и произнес нежным, как распушенная вата, голосом;

— Посодействую, чем смогу. Только Гусу об том знать вовсе не обязательно.

Девушка повернула ко мне голову. На ее лице отражалась борьба надежды со смущением.

— Денег у меня не густо, но я буду так благодарна… — Она коснулась ладонью моего бедра. Случайно ли?

Я поднялся и отступил на шаг.

— Мне надо взглянуть на те письма. Если ты их еще сохранила.

— Сохранила… на тот случай, если решусь обратиться в полицию.

Она подошла к столу, выдвинула ящик и достала два листа бумаги.

Я их повертел перед глазами.

— Когда они пришли?

Эмили опустилась на кровать.

— Вот это — на прошлой неделе, через две ночи после исчезновения Томаса. А это позавчера вечером. Мне их под дверь подсунули.

— А больше ничего не случилось?

— Вроде ничего.

Я убрал письма в карман пальто.

— Да, кстати, как твое полное имя?

— Эмили Сью Паттерсон.

— Вот что, Эмили… Я уже сказал, что ищу Томаса Мэллоя. Если найду того, кто тебя пугает, и заставлю образумиться, ты мне расскажешь все, что о Мэллое знаешь?

Она подумала несколько секунд и ответила:

— Пожалуй… Кажется, тебе можно доверять. А зачем ты его ищешь?

— Меня нанял его старый друг. Мэллой бесследно исчез, возможно, попал в беду.

Ладно, что знаю, расскажу. Я с ним не очень давно знакома, но он всегда ко мне прекрасно относился. В последний раз, когда мы встречались…

Распахнулась дверь. Лич посмотрел на меня, затем на Эмили, затем снова на меня. Казалось, он был слегка разочарован оттого, что не застал нас en flagrant délit. Наставив на меня палец величиной с сигару, мутант проревел:

— Ты! Катись отсюда ко всем чертям! А тебе Эмили, через пять минут на сцену!

Я взглянул на молодую даму, коснулся шляпы и направился к двери. Лич вышел следом и, топая за моей спиной по ступенькам, угрожающе прошипел:

— Мерфи, я тебя добром прошу, оставь ее в покое. Попробуешь увести — прикончу. Заруби себе на носу, прикончу!

Старинная поговорка советует избегать ненужного риска. Я не ответил. Когда мы спустились, Лич схватил меня за руку и рванул к двери черного хода.

— Убирайся и не вздумай еще раз сюда сунуться. Я не люблю, когда в моем клубе портят воздух частные ищейки.

За моей спиной оглушительно хлопнула дверь. Я вновь очутился в переулке между «Фуксией Фламинго» и «Ритцем». Снова Лич выпер меня из клуба, но в этот раз частная ищейка разнюхала побольше, чем в прошлый.